Текст книги "Космос – моя работа. Записки конструктора."

Так, например, лунный посадочный корабль ЛК спроектирован под одного космонавта. Размещение второго космонавта приводит к полной переделке корабля. Он совершенно не годится для использования в качестве транспортного корабля, так как не имеет посадочной ступени.

Двухкорабельная схема не позволяет увеличить продолжительность пребывания космонавтов на поверхности Луны из-за больших энергетических затрат, связанных со стыковкой возвращаемой части ЛК с ЛОК. Это связано с уходом плоскости орбиты лунного орбитального корабля от точки посадки ЛК по причине вращения Луны вокруг своей оси.

Для доставки на Луну грузов лунный орбитальный корабль в составе экспедиции не нужен, а для реализации освобождающегося от ЛОК веса под груз посадочного корабля надо создавать новый посадочный корабль. Он будет иметь другие габариты и вес по сравнению с существующим ЛК, его система управления должна уметь управлять лунным комплексом с отлёта от Земли до посадки на Луну.

Все эти недостатки устраняются при организации экспедиции по однокорабельной схеме, где капсула для возвращения космонавтов на Землю включена в состав лунного посадочного корабля. Конечно это требует больших энергетических затрат по сравнению с двухкорабельной схемой, но зато решает все проблемы, связанные с увеличением продолжительности пребывания экспедиции на Луне и доставке на неё грузов без переделки технических средств экспедиции.

Проработки, проведенные в 68–69 гг. по модернизации комплекса Н-1Л3, показали, что использование водорода на отлётной ступени (Блок С вместо Блока Г) позволяет несколько улучшить весовые характеристики Л3. Это позволит покрыть существующие весовые дефициты, сделать частичную модернизацию Лунного посадочного корабля в части создания новой посадочной ступени и увеличить на несколько часов время пребывания космонавта на Луне. Но для этого надо создать новый «Блок С», к разработке которого (кроме двигателя) практически не приступали. А сколько займёт его наземная и лётная отработка, учитывая, что опыта использования орбитального водорода мы не имеем? Да и на чём проводить его лётную отработку?

Качественное изменение характеристик лунной экспедиции наступает только при использовании двухпусковой схемы, когда лунный комплекс формируется на орбите искусственного спутника Земли на базе головных блоков, выведенных в результате двух пусков Н-1. Это позволяет создать лунный комплекс, имеющий в своём составе один корабль, обеспечивающий как посадку космонавтов на Луну, так и возвращение их на Землю.

Далее я кратко рассказал о работах над кораблем ЛКМ двух пусковой экспедиции на носителе Н-1, как она возникла и в каком качестве я ей занимался.

Во время моего доклада открылась дверь, и на пороге показался Юрий Павлович Семёнов. Он стал настаивать, чтобы Валентин Петрович разрешил ему доложить некоторые вопросы по орбитальной станции. Настроение Валентина Петровича резко изменилось в худшую сторону. Он помрачнел и, медленно выговаривая слова, с раздражением сказал: «Вы, что не видите, что я разговариваю с Борисом Васильевичем, а Вы без приглашения врываетесь и нас перебиваете? Когда надо будет, я Вас приглашу». Семёнов нехотя удалился.

Некоторое время мы сидели молча. Чувствовалось, что Валентин Петрович оправляется от своего гнева и перестраивается на мирный лад. Я же подумал после этой сцены, что Валентин Петрович не нуждается, как Василий Павлович, в поддержке Семенова. Значит, у него есть более весомые покровители, чем Кириленко.

Валентин Петрович, снова оживился и стал задавать мне вопросы, как я представляю себе организацию Лунной экспедиции. «Исходить надо из того, – сказал он, – что у нас будет новый, мощный носитель, способный за один пуск обеспечить нужные весовые характеристики экспедиционного комплекса».

Я ответил ему, что вижу организацию этой экспедиции по одно корабельной схеме. По сути, это будет продолжением работ в части Лунного корабля, начатых по программе Л3М. Надо создать унифицированный корабль, обеспечивающий на базе лунного пилотируемого корабля, создание лунного грузового корабля и временной лунной базы.

Это обеспечит в дальнейшем создание на Луне долговременной лунной базы, вопросами создания которой уже давно занимается Владимир Павлович Бармин. Валентин Петрович удивлённо посмотрел на меня и спросил: «Вы знакомы с Владимиром Павловичем»? Я ему ответил, что с самим Владимиром Павловичем я не знаком, но хорошо знаком с его сыном Игорем, который занимается у него этой тематикой.

Валентин Петрович в очередной раз улыбнулся и сказал: «Это очень хорошо, деловые контакты и взаимное понимание будут помогать Вашей работе. У Бармина свой интерес к Луне, надо объединить наши усилия в этом вопросе».

Дальше последовал вопрос, как я предлагаю развернуть работы по экспедиционному комплексу? На что я без раздумий ответил, что на этот вопрос должен дать ответ Константин Давыдович.

Валентин Петрович решительно мне возразил, сказав, что неслучайно задал этот вопрос мне, а не Константину Давыдовичу. «Константин Давыдович выполняет важное персональное поручение Руководства страны – он директор программы «Союз-Аполлон» с советской стороны, программа находится в завершающей стадии. Я не собираюсь отвлекать его от этого поручения, какими-либо посторонними вопросами» – ответил он мне. Дальше он сказал, что не собирается вмешиваться в его вопросы, если не поступит от него просьба о помощи как к Генеральному директору предприятия. Поэтому он с Константином Давыдовичем договорился, что тот полностью сосредоточится на выполнении персонального Правительственного поручения, и не будет отвлекаться на другие работы. Когда он выполнит это поручение, то они вернутся с ним к вопросу его участия во всех остальных работах предприятия.

«А пока, – продолжил он, – Вы остаётесь у него в службе на правах заместителя и ведёте лунные дела самостоятельно. Специально докладывать ему о состоянии работ и спрашивать у него одобрения их не надо, но если он поинтересуется – расскажете. Работать будите со мной непосредственно, – и, приветливо улыбнувшись, добавил, – если, конечно, не возражаете».

Я ему ответил, что, как я могу возражать предложению продолжать заниматься делом, которому посвятил 10 лет своей трудовой жизни, да ещё под непосредственным руководством Генерального конструктора, ближайшего соратника Сергея Павловича. После этой моей последней фразы, что-то ироническое промелькнуло у него на лице, и я понял, что зря сказал эту фразу. Видимо, не всё так гладко было в их отношениях, а я нечаянно напомнил ему об этом.

Возникла пауза, которая длилась недолго. Очнувшись от воспоминаний, он снова задал вопрос: «Ну так как нам организовать работу по лунному экспедиционному комплексу после того, как я разъяснил Вам положение с Константином Давыдовичем? При этом учтите, что продолжать работу по лунным кораблям комплекса Н-1Л3 мы не будем». Я ответил, что мне надо подумать. Хорошо, ответил он. Но долго с предложением не тяните, времени у нас нет.

Я собрал со стола документы и, попрощавшись, пошёл на выход. Валентин Петрович остановил меня фразой: «Не забудьте поручить своему заместителю организовать переезд в 65-й корпус. Я со своей стороны дам поручение Главному инженеру освободить помещение для вашего подразделения в 65 корпусе и организовать помощь в переезде».

С сумбурным настроением возвращался я к себе на второе производство. С одной стороны, вроде бы надо радоваться. Новый Генеральный конструктор и Генеральный директор оценил меня как специалиста и предложил интересную работу под своим личным руководством. Я с ним свободно общаюсь, когда другие руководители предприятия боятся его, как огня, и, как мне рассказывают, не без причины. Чем кончится эта благосклонность ко мне? В голову лезли слова классика: «Храни нас больше всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Чем обернётся мне это в будущем?

8.2. Как организовать работу по кораблям лунной экспедиции?

Предстояло дать предложение, как организовать работу по лунному экспедиционному, лунному транспортному кораблю и временной лунной базе в соответствии с моим докладом Валентину Петровичу. Общий объём работ был большим, и заниматься всеми этими вопросами силами одного бывшего моего проектного отдела было невозможно.

Временная лунная база должна была создаваться на базе кораблей экспедиционного комплекса, а работы по ней должны быть увязаны с потребностями по строительству долговременной лунной базы. Это самостоятельный большой кусок работы, несколько другой специфики. Я понимал, что мне это будет мешать в решении первостепенной, главной задачи по разработке кораблей экспедиционного комплекса, и решил, что буду предлагать Валентину Петровичу выделить эти работы в качестве самостоятельного направления.

Итак, я оставляю за собой работы только по лунному экспедиционному и лунному транспортному кораблю. Но как их организовать под своим руководством и на кого опереться? Было над чем задуматься по этому вопросу.

Единственным полностью подготовленным по полному объёму работ руководителем, который находился в моём подчинении в тот момент, был Юрий Михайлович Фрумкин. Он был моим замом по руководству отделом 033. Однако опереться только на него в данный момент я не мог по двум причинам.

Во-первых, как я уже писал в предыдущих главах, что после назначения меня начальником сектора по перспективному лунному посадочному кораблю в экспедиции Л3, а затем начальником проектного отдела по экспедиции Л3М, он попал в подчинение ко мне, и на это явно на меня обиделся и встал в определённой мере в оппозицию.

На мой взгляд, обижаться надо было на судьбу, а не на меня. Но обижаться на судьбу сложнее, проще на кого-то. Во всяком случае, я ничего не украл из его разработок. Моё продвижение по службе было связано с моими собственными идеями и разработками, в которых он участия не принимал. С моей стороны по отношению к нему было проявлено максимум такта. Я поднял его в должности, назначив своим заместителем, старался максимально держать его в курсе всех дел. Но он этого жеста не понял, и натянутые отношения продолжались.

Во-вторых, у меня были обоснованные опасения, что на должность начальника отдела из-за определённых обстоятельств биографии его не утвердят, был же прецедент, когда отклонили мое предложение по награждения его орденом «Трудового красного знамени» за работы по спутнику «Зенит-2». Если Юрия Михайловича начальником отдела не утвердят, то отдел со всеми административными делами так и останется висеть на мне. Такой поворот событий мне был нежелателен.

Был, конечно, ещё один человек в отделе, которому я полностью доверял, но, к великому сожалению, он не обладал необходимым объёмом знаний для такой работы. Это был мой старый товарищ Борис Иванович Сотников. Он десять лет занимался вопросами рельефа Луны, выбора района посадки, определением характеристик посадочного устройства, а также его экспериментальной отработки. Но других вопросов по кораблю он не знал. Но, самое главное, он не знал бортовых систем и оборудования, а также вопросов программы полёта и управления в полёте. Но априори он владел компоновочными вопросами, так как в Дубне в филиале сначала ОКБ-256, а затем ОКБ-52 работал начальником бригады общих видов. И самое главное – он был моим давним и верным другом, на которого я мог положиться. Я не сомневался, что при моей помощи он станет отличным начальником отдела по лунному кораблю, работать с которым будет не в тягость.

Но как быть с Юрием Михайловичем? Он явно обидится, а без его участия в работе не обойтись. И я принимаю «соломоново» решение: разбить работы по кораблям на два отдела. Один отдел должен заниматься лунным экспедиционным кораблём, другой лунным транспортным. При этом лунный экспедиционный корабль должен быть базовым кораблём по всем бортовым системам и программе полёта. А лунный транспортный должен быть базовым кораблём по лунному посадочному устройству (ЛПУ) и двигательным установкам.

Юрия Михайловича Фрумкина я решил назначить начальником отдела по лунному экспедиционному кораблю, а Бориса Ивановича Сотникова начальником отдела по лунному транспортному кораблю. Такое распределение работ максимально соответствовало опыту обоих начальников отделов и позволяло мне самому максимально участвовать в комплексном проектировании экспедиционного комплекса, увязывая вопросы на стыках

Надо было это принципиальное решение согласовывать с Константином Давыдовичем, но он опять находился в Америке, и я позвонил Валентину Петровичу.

Он незамедлительно меня принял. Я начал с принципиального вопроса – выделения лунной базы в отдельную тему. Смотрю на него, он улыбается. Я продолжаю обосновывать, почему это целесообразно сделать. Он прерывает меня и говорит: «Не надо меня уговаривать, я сам уже принял такое решение. Целесообразно по этому направлению назначить отдельного главного конструктора. Очень хорошо, что наши с вами мнения совпадают. Кто, по Вашему мнению, подошёл бы на эту должность? Я не задумываясь, отвечаю, что наиболее подходящей кандидатурой является Иван Савельевич Прудников, и начинаю обосновывать почему. Он меня внимательно выслушал и говорит: «Я понял, что Вы его хорошо знаете, и работать с ним будете дружно». Я ему ответил, что мы прекрасно сотрудничаем вот уже десять лет. На что Валентин Петрович сказал: «Он мне о Вас рассказывал».

Я понял, что этот вопрос решён и уже обсуждался без моего доклада. Откровенно говоря, я даже обрадовался этому. Получается, не я предложил отделить эти работы от Константина Давыдовича. Не думаю, что он будет рад этому. Далее я начал рассказывать, как предлагаю организовать работу по корабельному комплексу. Валентин Петрович прервал меня, сказав, что это моё дело, в которое он вникать не будет. И, поинтересовавшись, как идут дела с переездом, отпустил меня.

Вернувшись к себе, я пригласил Сотникова и предложил ему свой вариант организации работ по экспедиционным кораблям, полностью посвятив его в своё сомнение, что второго отдела по определённым причинам может и не быть. Тогда вся административная работа по объединённому отделу ляжет на него. Он согласился.

Стали выбирать ему заместителя. Собственно, выбирать было особенно не из кого. Отдел, которым должен был руководить Борис Иванович, должен был заниматься кроме транспортного корабля общими для обоих кораблей ЛПУ и двигательными установками. По ЛПУ Борис Иванович был сам большой специалист, по двигательным установкам – никакой. Надо было по данному вопросу его подкрепить. Я предложил ему взять своим заместителем Вячеслава Михайловича Филина, работавшего до этого начальником группы по двигательным установкам в секторе Ю. М. Фрумкина.

Филин пришёл работать в 1965году после окончания МАИ. Работали мы с ним в одном зале. Он работал в смежной группе и непосредственно мне не подчинялся, но по работе мы часто пересекались. Когда для экономии массы ЛК на 27 кг. за счёт баллистики я предложил изменить углы установки двигателей ДО, он с энтузиазмом занялся за компоновочные проработки. В общем, он оставлял у меня в то время положительное впечатление. Когда он попросил у меня рекомендацию в партию, я ему её дал. После того, как я выделился в самостоятельный сектор, интерес Филина ко мне возрос. Он стал мне жаловаться, что Юрий Михайлович его зажимает, и при такой расстановке кадров в секторе, он не видит перспективы своего дальнейшего служебного роста. Работал он в это время старшим инженером. Ничего предосудительного с его стороны в такой постановке вопроса я тогда не увидел. Собственно, я и сам испытал на себе это со стороны Юрия Михайловича.

Однако, ситуация со мной была несколько другая. Я выделялся с работой, которую сам предложил. А он хотел расти, ничего нового не предлагая. На этот нюанс я тогда не обратил внимания. Как в последствии оказалось, сделал это совершенно зря, не усмотрев вовремя его чисто карьерные интересы.

Филин с радостью согласился на должность зама начальника отдела и тут же доложил, что Ю. М. Фрумкин уже задавал ему вопрос, как он ко мне относится, подчёркивая тем самым свою значимость для данного момента. Это мне не понравилось, но делать было нечего, надо было с чего-то начинать.

Итак, я принимаю окончательное решение организовать работу по кораблям силами двух отделов. По лунному экспедиционному кораблю начальник отдела Фрумкин Юрий Михайлович, его заместитель Лабутин Юрий Михайлович. По лунному транспортному кораблю начальник отдела Сотников Борис Иванович, его заместитель Филин Вячеслав Михайлович.

Рязанов Евгений Фёдорович будет моим консультантом. Он сам попросил меня не назначать его на административную должность, сославшись на плохое здоровье.

Переговорив со всеми будущими руководителями и заполучив их согласие, я попросил подготовить документы на кадровую комиссию. Также дал поручение поделить народ и организовать переезд. Нам выделили в корпусе 65 на третьем этаже помещения бывшего третьего отдела. Помещения были не очень удобные для размещения двух отделов.

Сам я сел в кабинет, не имеющий приёмной, двери которого выходили непосредственно в коридор. Неудобство этого я скоро ощутил, так как желающих попасть ко мне на разговор было достаточно много, а приёмной с секретарём не было. В общем, как и самого секретаря. Так что дверь постоянно открывалась, и приходилось самому назначать время приёма и следить, чтобы в кабинете не скапливался народ.

С секретарём дело скоро наладилось. Секретарь К. Д. Бушуева Нина Шарова, которую я знал ещё с момента её работы в отделе 29, предложила мне взять секретарём Чистякову Нину Григорьевну. Свою рекомендацию она объяснила так: «Женщина она молодая, энергичная, у неё есть маленький ребёнок и в декретный отпуск она скоро не уйдёт. Секретарскую работу знает, в данный момент работает секретарём в ГОНТИ. Я уже переговорила с ней, ты ей денежек немного прибавишь, и она перейдет к тебе работать»

Я согласился переговорить с Ниной Григорьевной, после чего принял ее на работу своим секретарем. Так у меня появился секретарь, с которой я проработал вместе двадцать лет. Все эти годы она была моим надёжным и верным помощником, за что я ей благодарен.

К сожалению, организационные дела с оформлением руководства отделов шли не совсем гладко. Если с назначением Б. И. Сотникова начальником отдела трудностей не возникло, то с назначением Ю. М. Фрумкина кадровая комиссия дело под разными предлогами затягивала. Пришлось мне в дальнейшем, в конце концов, объединить эти два отдела под руководством Б. И. Сотникова. Ю. М. Фрумкин и В. М. Филин стали его заместителями.

Дела по проекту продвигались достаточно быстро, сказалась их подробная проработка во времена разработки по кораблю ЛКМ двухпусковой схемы на базе носителя Н-1 во времена В. П. Мишина. Так что очень скоро я смог представить Валентину Петровичу подробную весовую сводку лунных кораблей и их компоновочные схемы. Перед этим была проделана большая работа с тематическими подразделениями по обоснованию весо-энергетических характеристик бортовых систем кораблей. Она выявила их существенное увеличение по сравнению с подписанными теми же руководителями в проекте, составленном В. К. Безвербым.

Представленные первоначально комплексами весовые характеристики были явно завышены. Все решили, что раз носитель новый, то надо запрашивать по максимуму, чтобы потом безбедно жить. Истина лежала где-то посередине. Я рассказал об этом Валентину Петровичу и предложил провести защиту у него этих характеристик, а за одно познакомиться ему с руководителями комплексов в процессе этой защиты. Валентин Петрович согласился, предложив мне быть при обсуждении оппонентом. «Попробуйте ещё недельку с ними поработать сами, а потом соберёмся вместе».

Результат превзошёл все мои ожидания. Если до этого я был просителем у начальников комплексов, выбивая эти характеристики, то в эту неделю ко мне установилась очередь на их согласование. Основные вопросы были сняты до совещания у Валентина Петровича. После моего доклада ему о результатах проведения согласования мы договорились о сроках проведения совещания и порядке его проведения.

Совещание прошло весьма результативно. Для меня оно имело далеко идущие последствия. Видимо в процессе этой работы, Валентин Петрович понял, что я хорошо разбираюсь не только в общих проектных вопросах, но и обладаю достаточным объёмом знаний по бортовым системам и оборудованию при обсуждении технических вопросов с их разработчиками

Круг поручаемых мне вопросов со стороны Генерального конструктора стал постепенно расширяться. Я стал приглашаться на обсуждение вопросов, напрямую меня не касающихся. Мне установили телефон прямой связи с ним. Знакомые телефонисты, устанавливая телефон прямой связи, пошутили: «Борис Васильевич, Вам предстоит скорое повышение, так как Валентин Петрович определил на своём пульте кнопку прямой связи с Вами под номером 1».

Для меня же это означало, что надо быть постоянно в ожидании вызова. Кроме того, никуда нельзя отлучиться, не поставив в известность хотя бы его секретаря.

Ничего не поделаешь, приближённость к Главе фирмы требует жертв! Пройдёт несколько лет, и он будет звонить мне домой в любое время, для того, чтобы задать интересующий его вопрос или поделиться радостью по поводу звонка ему от Леонида Ильича Брежнева по нашим делам. По телефону он познакомился с моей женой. Мне стали приходить от него поздравительные открытки по случаю всех праздников. Но это было «пока была любовь», которой предстояло пройти суровые испытания, и разгореться, чтобы потом погаснуть.