Текст книги "Паткуль. Неистовый лифляндец"

По тогдашним законам при заступлении нового монарха на престол требовалось подтверждение основных договоров, существовавших между обеими странами. В данном случае речь шла о подтверждении Кардисского мира. Кроме того, шведам надо было заручиться в Москве миром и потому, что Европа наперегонки состязалась в привлечении Швеции на свою сторону в борьбе за испанское наследство, и Карлу ХII надо было своевременно сориентироваться и стать на нужную сторону. Царю Петру Кардисский мир был как нож в сердце, но расторгать его сейчас было бы неразумно. Отсутствие мира означало войну, а воевать со Швецией было ещё рано. Нужно было делать хорошую мину при плохой игре, обманывать шведов и собирать силы. Впрочем, пишет Н.Г.Устрялов, царь «не страшился ни упрёков современников, ни суда потомков: государственные выгоды отечества были выше всех расчётов».

Вообще же со шведами приключился настоящий курьёз. По Петру, они лучше бы и не приезжали и избавили бы его от необходимости лицемерить. Поэтому он поручил своим думным дьякам предупредить Книпперкрона, что если посольство не прибудет в Москву до Сырной недели, то тогда они лучше пусть вовсе не приезжают, потому как он будет в отъезде. Пётр не сомневался, что шведы к Сырной неделе не поспеют, потому что к этому времени он уже будет находиться под Азовом.

Но шведы проявили упрямство, и в мае 1699 года их посольство появилось под Москвой. Стокгольму, прежде чем пускаться в серьёзные европейские дела, во что бы то ни стало нужно было подстраховать восточный фланг. Шведов выехал встречать боярин Лев Кириллович Нарышкин и попытался выпроводить их обратно: «Для чего вы едете к Москве, ведая, что государя там нет?» – без всякой «дипломатии» начал он укорять шведов. Послы сказали, что на самом деле не ведали о том, что их после марта в Москве не ждали. Тогда Нарышкин сказал, что в таком случае во всём виноват резидент Книпперкрона, вовремя не предупредивший Стокгольм, а раз так, то он ни за что не отвечает: езжайте, мол, но в первопрестольной вас никто не ждёт, и «харчиться» вам придётся из своего кармана.

Шведы приехали и стали ждать. Естественно, они не рассчитывали, что ждать придётся до октября месяца, а потому «исхарчились» окончательно и к концу срока слёзно просили Посольский приказ пособить деньгами. Л.К.Нарышкин денег не давал, а царю с издевкой писал: «Воистину, государь, приехали не послы, а продавцы: ни на одном чулков шёлковых нет».

Но шведы вытерпели и дождались Петра. Принимали посланцев Карла XII с подобающей московской пышностью: 13 октября по пути следования посла Бергенхъельма были выстроены войска, в Столовой палате посла ждал царь, одетый как всегда в простой кафтан. Когда шведы начали перечислять все царские и королевские титулы, царь жестом попросил их быть покороче.

На русско-шведских переговорах 1699 года произошло 6 встреч или съездов. Переговоры Пётр поручил вести Ф.А.Головину, который на каждом съезде укорял «свеев» тем, что два года тому назад их рижский губернатор Я. Дальберг по отношению к Великому Посольству наделал много «неправды». Шведы терпеливо отбивались и обещали во всём разобраться, но под конец, и со своей стороны, слегка попортили кровь московитам. Разногласия проявились из-за казалось бы непринципиальной 27-й статьи, определявшей порядок ратификации текста мирного договора: русские предлагали ратифицировать договор посылкой спецпосла с грамотами в Стокгольм, шведы же требовали, чтобы царь в их присутствии принёс присягу на Евангелии и совершил обряд крестоцелования. Ввиду предстоящего объявления войны шведские условия не подходили «христианскому царю Петру», и Возницыну с Головиным пришлось немало потрудиться, прежде чем им удалось доказать шведам «несостоятельность» их аргументов.

Во время пребывания шведского посольства в Москве произошёл неприятный инцидент: сотрудник посольства Якоб Ранк поссорился, а потом подрался с бранденбургским посланником и ранил его. Опасаясь наказания, он спрятался в одной из московских слобод, в то время как царь Пётр требовал от Бергенхъельма немедленно представить виновника для наказания и в случае неисполнения его приказа грозил тем, что у «шведов покатятся головы». Я. Ранке всё-таки нашли и передали в Преображенский приказ, где его посадили в кутузку.

Одновременно с русско-шведскими переговорами, которые велись вполне официально, начались переговоры с только что прибывшим в Москву специальным посланником Августа II генералом Георгом Карлом Карловичем. Карлович приехал с поручением заключить наступательный союз против Швеции, но для прикрытия основной цели миссии он привёз с собой 12 саксонских рудознатцев – железных и медных дел мастеров. Все они с радостью были приняты на царскую службу и принесли России много пользы.

Приобретение нового союзника России происходило по другой схеме, нежели с датчанами. Датчанам некуда было деваться, и война со шведами была для них неизбежной. Переговоры с ними проходили вполне открыто, в обстановке взаимопонимания и дружелюбия. Встречи же с саксонцами проводились тайно, по ночам, чтобы о них не прознали ни швед Бергенхъельм, ни поляк Бокий. Дело в том, что Карлович представлял в Москве только Саксонию, в то время как Польша, номинальным королём которой недавно стал Август, воевать со шведами отнюдь не собиралась. Таким образом, союз с Августом не означал союза с Польшей. Поэтому переговоры проходили в тайне не только от шведов, но и поляков. Отсюда щекотливость ситуации, в которой оказались переговорщики, отсюда и чрезвычайные меры конспирации и предосторожности, которыми были обставлены переговоры, перенесенные подальше от Москвы в село Преображенское.

В переговорах с русской стороны приняли участие Ф. Головин и переводчик П. Шафиров. Саксонцам ассистировал датский посол П. Хейнс. Г.К.Карловича в Москве сопровождал тайный советник фон Валлендорф, за которым скрывался Паткуль3232
  Данные Е. Эрдмана. По другим версиям, Паткуль использовал в Москве псевдоним «Киндлер».


[Закрыть]. Паткуль был специально придан Карловичу в помощь, чтобы изложить царю свои «Соображения о способах ведения войны со шведами», оговорить в ней роль России и защитить права Лифляндии как вассала Польши от возможных посягательств русских.

Сразу по прибытии в Москву Карлович с Паткулем вступили в контакт с датским послом П. Хейнсом. Датчанин, пользовавшийся благосклонностью царя и хорошими отношениями с его первым министром Ф. Головиным, ввёл их в курс дела и на протяжении всех переговоров оказывал саксонцам всемерную помощь и поддержку. Советник «фон Валлендорф» раскрыл перед Хейнсом своё инкогнито, и между ними установились дружеские отношения. Датчанин предоставил Паткулю для проживания свой дом, и они провели вместе много времени, особенно когда из-за болезни посланника Карловича посольские дела на какое-то время застопорились. Паткуль, благодаря своей нетерпеливости и горячему нраву, всё время подталкивал Карловича и Хейнса к каким-то действиям, чтобы ускорить дело, а Хейнс с присущим ему спокойствием уговаривал набраться терпения – в Москве дела быстро не делаются.

Поуль Хейнс был отлично проинформирован о том, что у царя Петра в отношении Ливонии были свои планы, не совпадавшие с идеями Паткуля, но датчанин предпочёл об этом не информировать лифляндца. Вероятно, он полагал, что горячность и максимализм Паткуля могли бы только повредить переговорам. Поэтому Хейнс постоянно внушал Паткулю, что главная цель переговоров – это война со Швецией, и никоим образом не следует ограничивать планы царя, какими бы они не были.

Г.К.Карлович прислушался к мнению П. Хейнса и на переговорах изложил лишь основные пункты записки Паткуля, избегая излишних деталей и не делая акцента на лифляндских делах. Как потом покажет жизнь, это была правильная линия: война со шведами началась «по бумаге», но потом начались «овраги», и сценарий, придуманный Паткулем, нарушился. Виноваты во всём оказались непредсказуемый шведский король, преимущества шведской армии над войсками союзников и неготовность к войне России.

Паткуль был представлен царю, равно как и была представлена его аналитическая записка. В записке саксонский курфюрст солидаризировался с желанием царя иметь порт в Балтийском море, но какой конкретно, не уточнялось. В записке говорилось, что кроме экономических выгод, Россия в результате выхода к Балтийскому морю приобретёт в Европе такой политический вес, который даже вынудит Людовика ХIV отказаться от доктрины «универсальной монархии». Август II обещал царю в предстоящей войне отвлечь на себя основные силы шведов, чтобы отклонить всякую опасность для русских войск. Это был явный перехлёст и грубый неучёт шведского потенциала. Естественно, что Пётр не поверил всем этим хвастливым заявлениям, но и никоим образом не пытался их дезавуировать – других союзников у него пока не было.

Карлович предлагал начать военные действия уже в декабре 1699 года штурмом Рижской крепости. Генерал изложил хитроумный план взятия основного города Лифляндии и уговаривал царя начать немедленные военные действия в Ингерманландии: «Теперь или никогда!» На это царь ответил, что для развёртывания своих войск в указанном направлении понадобится время и средства, а пока же начинать войну Россия не могла. Царь не выдвигал никаких возражений против ограничений на распространение русского влияния в Прибалтике, но не переставал повторять, что без достижения мира с турками о войне и думать было нельзя. И он настоял на том, чтобы в текст договора была включена на этот счёт особая оговорка (ст. 13).

11 ноября 1699 года русско-саксонский договор был подписан, а 23 ноября произошёл обмен текстами русско-датского соглашения, подписанного ещё 21 апреля

На завершающей стадии русско-саксонских переговоров произошёл неприятный инцидент: несмотря на принятые меры предосторожности, шведам всё-таки стало известно о нахождении Паткуля в Москве. Столица России была всё-таки небольшим городом, а сфера общения иностранцев там ограничивалась небольшой территорией, поэтому Паткуль как-то нечаянно столкнулся на улице с проповедником шведского посольства пастором Л. Хагеном. Паткуль тут же придумал объяснение: он прибыл в Москву якобы с целью уговорить русских обратиться через Бергенхъельма к Карлу ХII с просьбой о его помиловании. Судя по всему, легенда была шведами принята, а Бергенхъельм, главный обвинитель Паткуля в 1694 году, отлично знавший Паткуля, никаких действий по его выдаче в руки посольства не предпринял3333
  В судьбе Паткуля всё-таки существует какое-то мистическое начало: с пастором Л. Хагеном он познакомился, вероятно, в Стокгольме, затем они неожиданно сталкиваются в Москве, а восемь лет спустя тот же Хаген проводит Паткуля на эшафот.


[Закрыть]. Да и не с руки было шведам ссориться с русскими из-за Паткуля в этот важный для них момент.

П. Хейнс, после того как узнал об инциденте, сильно встревожился, потому что это ставило всю миссию Карловича под удар: узнай шведы о его присутствии в Москве, и весь мирный договор России со Швецией будет аннулирован. Опасался за свою жизнь и Паткуль. Доложили царю, тот дал указание задерживать всю почту в Москву и из Москвы и замаскировать Паткуля под отъезжающего из столицы иностранного купца. В конце ноября Паткуль в караване купеческих повозок скромно и незаметно исчез из Москвы и благополучно добрался до польской границы.

Между тем посольство Е.И.Украинцева прибыло под Стамбул. Изумление султана было таково, что он сам решил осмотреть линейный корабль «Крепость». Переполох среди турок усилился после того, как находившийся на турецкой службе капитан Памбург в полночь произвёл пушечный салют в честь ночных гостей. Турки подумали, что прибыла большая русская эскадра.

Обстановка в Стамбуле была тревожной и неблагоприятной. Заговоры, предательство, интриги, подкупы, ложь и шантаж отравляли атмосферу начавшихся русско-турецких переговоров. Европа подталкивала турок к войне с Россией, чтобы обеспечить себе восточные рубежи для борьбы в Испании и привлечь Швецию на свою сторону. Подвластная Августу II Польша в лице посла Лещинского мутила воду и тоже предлагала султану союз против России. Короля Августа посол обещал туркам свергнуть.

Переговоры Украинцева начались 19 ноября 1699 г. и длились 8 месяцев. Всего состоялись 23 встречи с турками. Украинцев предложил заключить мир на тех рубежах, на которых остались воюющие стороны. Кроме того, Россия требовала отменить выплату ежегодной дани крымскому хану, прекращение его разорительных набегов на Россию, свободное плавание русских кораблей по Чёрному морю, размен пленными и возвращение под контроль греческой церкви святых мест в Иерусалиме.

Святые места и плавание по Чёрному морю пришлось оставить – турки на эту тему не хотели и разговаривать. «Оттоманская Порта бережёт Чёрное море, как чистую и непорочную девицу, к которой никто прикасаться не смеет», докладывал Емельян Иванович Петру. С уступкой Азова турки легко согласились, но крепости в устье Днепра не отдавали – через них русским обеспечивался прямой выход в Чёрное море, а этого им было нож поперёк горла.

Пошли слухи, что турки готовятся к войне, и Пётр в который раз отправился в Воронеж и приказал готовить флот к военным действиям под Азовом. Но турки не стали воевать – они уже боялись русских. За свободу рук на Севере – перемирие на 30 лет – пришлось пойти на серьёзные уступки, но Азов и отмену дани крымскому хану (30 тыс. рублей в год) Украинцеву удалось отстоять.

8 августа 1699 года Пётр шумно отпраздновал русско-турецкий мир и щедро наградил Е.И.Украинцева, назначив его заведовать провиантскими складами3434
  Бывший дипломат, однако, оказался не чист на руку и не оправдал доверия царя. Ревизия провиантских складов вскорости выявила недостачу сукна и головных уборов на целых два полка – Преображенский и Семёновский. Опозорившийся Емельян Иванович был вынужден уплатить недостачу из своего кармана. Но этого было мало: царь приказал его высечь и отправить послом в Венгрию, где он умер в 1708 г.


[Закрыть]. Великий препараториум с великими трудностями и издержками продолжался. Пётр приступал к радикальным государственным реформам, сосредотачивая первостепенное внимание на армии, флоте и административных преобразованиях.

Впереди замаячила Нарва. С целью разведки в Ингерманландию выехал офицер Преображенского полка Василий Кормчин, получивший за границей образование военного инженера. Кормчин появился в Нарве под предлогом закупки шведских пушек для флота.

9 августа, после празднования успеха миссии Украинцева, Пётр официально объявил шведам войну. Мотивируя причины нарушения мира со шведами, русские указали на «многие свейские неправды и за обиду и оскорбление, нанесённое самой особе царского величества в Риге в 1697 г.» Так Пётр напомнил шведам оказанный ему два года приём в Риге.

Паткуль, прочитав об этом событии в газете «Голландские куранты», счёл мотивацию Москвы недостаточной и по собственной инициативе позаботился о распространении в европейских дворах более убедительной версии. Он также снабдил Москву «Проектом объявления о причинах войны со Швецией», в котором, в частности, писал: «Поскольку швед под видом дружбы мыслил царя искоренить, возбуждая на него столь сильных неприятелей, то его царское величество не может такое ловительство и неправость не объявить христианскому миру, и уповает, что по всем Божественным и международным нормам все признают, что Царь должен был позаботиться о безопасности своего государства и войну Швеции объявить, дабы в такое состояние его привести, чтобы он таких коварных и ловительственных ухваток впредь исполнять не мог». Особый упор Паткуль делал также на том, что Россия обладала неоспоримыми правами на свои исконные земли в Ингрии и Карелии, похищенные в разные времена шведами.

Шведский резидент Книпперкрона, посидев некоторое время под домашним арестом, был отпущен домой, в то время как русского посла князя Андрея Хилкова, направленного царём для уведомления о заключённом в Москве мирном «докончании», Карл XII, приняв его с большими почестями, дал указание арестовать и держать в тюрьме. Князь Андрей вместе с некоторыми попавшими под Нарвой в плен генералами, включая имеретинского царевича Александра, уже не вернётся на родину и умрёт в шведском плену. Он и из плена ухитрится информировать царя о событиях в Швеции и до конца выполнит свой долг.

Часть вторая Слуга двух господ

Король-романтик

Спрашивается: если для царя Петра война со Швецией диктовалась насущными государственными потребностями, то была ли для короля Карла ХII война с Россией такой же неизбежной необ– ходимостью? Анализ внутри– и внешнеполитического состояния Швеции скорее говорил о другом. Швеция была в большей степени склонна не рисковать своим великодержавным положением, достигнутым ещё предшественниками Карла ХII, нежели в этот момент ввязываться в войну с Россией. В планах достижения безоговорочного господства Швеции в бассейне Балтийского моря России отводилась лишь второстепенная роль. Швеции было достаточно держать её взаперти и «не пущать» в Европу.

Но в Стокгольме вынашивались планы окончательно «закупорить» русскую торговлю и отобрать у России единственный порт, связывающий её с Европой – Архангельск. До этого, правда, всё никак не доходили руки: сначала умер король Карл ХI, потом на престол взошёл молодой и сумасбродный Карл ХII, поэтому военные действия против России пришлось отложить на неопределённое время. А пока шведам было нужно обеспечить восточный тыл, для чего и снарядили в 1699 году посольство в Москву, имевшее своей единственной целью подтверждение Кардисского мира, который пока полностью устраивал шведскую сторону.

Но царь Пётр опередил планы шведов и начал войну первым, что, конечно, вызвало в Стокгольме благородное негодование.

В апреле 1697 года в возрасте сорока с лишним лет от рака желудка скончался король Карл XI. На его долю выпало немало лишений и невзгод, в частности, на всю его жизнь тяжёлый отпечаток наложил период опекунства. До 1672 года страной управлял властный канцлер и глава опекунского совета Магнус Габриэль Делагарди, и малолетний Карл XI навсегда затаил обиду на аристократию, пытавшуюся ограничить королевскую власть. Став совершеннолетним, король, опираясь на бедное дворянство, купечество, духовенство и крестьянство, взял курс на усиление абсолютизма в стране. В 1693 г. риксдаг признал Карла XI «самодержавнейшим, всеповелевающим и всераспоряжающимся королём, ни перед кем не отчитывающимся в своих действиях».

В отличие от своих предков, Карл XI особых лавров себе на поле брани не снискал. Бранденбургская кампания 1675 года досталась шведам тяжёлой ценой. Армия и флот находились в упадке, финансовое положение Швеции оставляло желать лучшего, так что шведам с трудом удалось почётно убраться из Бранденбурга. Ещё больших усилий стоило шведам вытеснить из Сконской провинции вторгшихся датчан. По Роскильскому миру 1659 года Дания лишилась всех своих шведских территорий и через 20 лет предприняла неудачную попытку реванша. Война на юге Швеции продолжалась несколько лет и окончательно подорвала экономику страны.

Не обладал король и выдающимися умственными способностями. Всем было известно, что он не любил читать, а прочитанное усваивал с трудом, поэтому больше предпочитал слушать. Он стеснялся людей и избегал общения с ними. Самим собой он чувствовал себя только тогда, когда садился верхом на коня и скакал, куда глаза глядят, пока не валился от усталости. Он не был трусом, водил войска в бой и научился надеяться только на себя. Закончив войну с датчанами в 1679 году успешной битвой при Лунде, Карл XI снискал к себе всеобщую любовь в низших слоях населения и в армии и на этой базе предпринял ряд успешных мер для укрепления и усиления своей власти. Под конец своего правления он стал непререкаемым самодержцем в стране и заморских провинциях.

Честолюбие Карла XI главным образом было направлено на наведение порядка в стране и создание идеального бюджета. Его царствование характеризовалось реформами и перестройкой всего общества. В 1686 году он провёл церковную реформу, сделав лютеранскую церковь Швеции государственной. Он прекратил мракобесие и средневековые предрассудки в стране, в частности, запретил охоту на т.н. ведьм.

Король был большим государственником, благо шведского государства было наивысшим смыслом его деятельности, и ни родство, ни дружба, ни высокое происхождение не могли повлиять на него при принятии решений. Описанную выше редукцию Карл XI провёл железной рукой, не взирая ни на какие стоны и протесты3535
  История сохранила ироничный панегирик королю: «Да будет благословенна память великого эконома государства Карла XI, лишившего меня …имений. Не дай Бог, чтобы он воскрес в Судный день среди святых, ибо тогда он выдаст нам грубую мешковину вместо белоснежных шёлковых одеяний и ветки можжевельника вместо обещанных пальмовых ветвей. Он самого Господа Бога заставит думать об экономии».


[Закрыть].

Почти всё своё время монарх употреблял на объезды военных округов и инспекцию размещённых там полков. Чтобы укрепить армию, он раздавал офицерам отобранные у аристократии земли; купцам он присваивал дворянские звания; крестьян освободил от воинской повинности и ввёл систему профессиональной пехоты. Король разделил королевство на несколько округов и заставил население каждого из них содержать полк в количестве 1.200 солдат и офицеров. Кроме провианта и средств на амуницию, солдату тоже выделялся участок земли – так возникли многочисленные солдатские хутора, дававшие возможность кормиться и самому солдату и его семьям.3636
  Идею Карла XI использовал в России Аракчеев, но солдатские хутора Карла XI ничего общего с поселениями Аракчеева не имели: шведские солдаты были крестьянами– единоличниками, а не бессловесными рабами Аракчеева.


[Закрыть]

В итоге положение простого солдата оказалось лучше, чем положение ремесленника или небогатого купца. Аналогично содержалась и кавалерия. Для офицеров времена трофеев и грабежа за счёт завоёванного населения прошли бесследно, офицер становился государственным чиновником, получавшим за свою службу земельный надел, твёрдый оклад и продвижение по службе в зависимости от стажа, успехов и дисциплины. Офицер должен был начинать службу в армии рядовым, и путь к офицерским чинам был долог и тяжёл. Для получения дополнительных знаний и приобретения военного опыта офицеры направлялись на службу в иностранные армии. Главной тактической установкой для шведской армии была атака. При формировании частей соблюдался принцип объединения в одно подразделение военнослужащих из одной и той же местности.

При Карле ХI мощное развитие получила промышленность, особенно железолитейное дело, торговля, а также науки и образование.

Так возникла шведская военная монархия, так создавались принципы поведения т.н. каролинских офицеров и солдат. Результаты царствования Карла XI демонстрируют, как король средних способностей может достигнуть на своём поприще значительных успехов и пользоваться у своих подданных заслуженной популярностью, если есть желание и настойчивость в достижении поставленных целей. Сыну своему, Карлу XII, король оставил страну с налаженной экономикой и хорошо обученной и вооружённой армией.

Незадолго до своей смерти Карлом XI овладели мистические настроения. Он стал суеверным и всякой мелочи придавал значение. Однажды поздним осенним вечером король вместе с камергером графом Браге и лейб-медиком вольнодумцем Баумгартеном сидел в своём кабинете. Их внимание привлекло освещенное окно залы напротив. Король приказал позвать сторожа и отпереть залу.

Вошли. Зала была освещена факелами, стены затянуты чёрной тканью и украшены трофейными и шведскими знамёнами, причём последние были покрыты чёрным крепом. На расставленных вдоль стен скамейках сидели депутаты риксдага. На троне восседал труп в королевских одеждах, справа от него сидел мальчик с короной на голове и скипетром в руке, а слева – человек в парадной мантии, которую носили шведские короли до династии Васа. Посреди зала стояла плаха с топором.

Король со своими приближёнными замер от удивления и испуга. Из противоположной двери стража торжественно ввела молодого человека со связанными руками. В тот же момент труп на троне скорчился и начал истекать кровью. Молодой человек с горделивым достоинством подошёл к плахе, опустился перед ней на колени и положил на неё голову. В воздух поднялся топор, раздался глухой стук о дерево, и… голова покатилась на пол, обагрив кровью сапоги короля. Человек в мантии торжественно провозгласил:

– Король Карл! Кровь эта прольётся не при тебе, но спустя пять царствований. О горе, горе дому Васа!

После этих слов факелы погасли, люди все куда-то пропали – видение исчезло.

Король вернулся в кабинет и приказал записать увиденное и скрепить запись подписями трёх свидетелей. Сам он приписал в конце: «А если изложенное не правда, то я отрекаюсь от надежды на лучшую жизнь за гробом, которую, быть может, заслужил кое-какими добрыми делами…»3737
  Если следовать этой легенде, то получится, что род Васа пресёкся на Густаве III, который отнюдь потомком Васа не был. На самом деле род Васа пресёкся намного раньше, а именно, с уступкой трона сестрой Карла XII Ульрикой своему супругу принцу Фридриху Гессенскому в 1720 г.


[Закрыть]

В 1696 году в Швеции из-за сильных преждевременных заморозков погибли все зерновые посевы, и в стране начался сильный голод – самый страшный за всю историю страны. Пришлось завозить хлеб из Лифляндии, но его не хватало. Тысячи голодающих стекались в Стокгольм и другие города и просили у властей хлеба. На этом фоне целесообразность осуществления редукционной программы Карла XI становится намного понятней, и никакие «прихоти» лифляндских баронов не смогли свернуть короля с избранного пути.

Супруга Карла XI, мать Карла ХII, датская принцесса Ульрика Элеонора, умерла в 1693 году. Говорят, что Карл ХI обращался с ней грубо – вероятно из естественной неприязни к датчанам вообще. В период редукции королева помогала многим пострадавшим деньгами и милостыней. Когда у неё кончались деньги, она приходила к королю, а тот возмущался:

– Сударыня, мы на вас женились, чтобы иметь от вас детей, а не выслушивать ваши мнения.

Впрочем, король по-своему переживал смерть супруги и жениться второй раз, на чём настаивала его мать, категорически отказался. Смерть матери тяжело пережил и молодой принц Карл. Он очень любил её и, узнав о её смерти, даже впал в горячку.

У Карла XI было семеро детей: Хедвиг София (1681), Карл (1682), Густав (1683), Ульрих (1684), Фридерик (1685), Карл Густав (1686) и Ульрика-Элеонора (1688), из которых в живых остались только сёстры и Карл.

Проведенные с матерью первые десять лет оказались для Карла благотворными, всему доброму и чистому он был обязан только своей матери. Это она привила ему чувство религиозности, справедливости и оградила от лицемерия, пошлости и лжи. В принце рано обнаружились симптомы упрямства и своеволия, к этому располагала и сама абсолютистская власть, которую он должен был унаследовать от отца.

Воспитателем молодого принца был королевский советник граф Эрик Линдшёльд, а учителем – профессор элоквенции Уппсальского университета Норденхъельм. Основное внимание в его воспитании уделялось религии, затем истории, языкам и военному делу. Карл обладал языковыми способностями и на уровне родного выучил немецкий язык; он хорошо владел латынью и французским языком, но общаться на нём не захотел. Чувство гордости и собственного достоинства уже тогда было сильно развито у молодого Карла. Он говорил:

– Если я сойдусь с королём Франции, то буду беседовать с ним на его языке. Но если сюда приедет французский посол, то ему приличнее, ради меня, выучиться говорить по-шведски.

В истории самым любимым героем Карла был Александр Македонский, и он во всём хотел быть похожим на великого полководца. Когда Норденхъельм заметил, что тот жил всего 32 года, Карл ответил:

– Разве этого мало, если он покорил столько царств?

Но больше всего склонности молодой принц выказал при изучении военного дела. Ему повезло: его учителем стал опытный и умный генерал-фортификатор Магнус Стюарт, который много сделал для развития своего ученика именно в этом направлении.

Но самым непререкаемым авторитетом у принца Карла был, конечно, отец. Между ними установился хороший контакт. Отец часто брал сына на охоту, и от него принц быстро усвоил «настоящие мужские привычки». В 4 года он сел на пони, чтобы вместе с отцом присутствовать на маневрах войск, в 7 лет застрелил лису, в 11 –медведя. Придворных удивило хладнокровие, с которым мальчик направил ружьё на зверя. Потом, когда Карл подрастёт и станет физически сильным, он будет ходить на медведя только с копьём и ножом, как это делали древние витязи. Но ему и этого казалось мало – он стал ходить на медведя с вилами и дубиной. С зятем, герцогом Голштинским, он спорил, что одним ударом сабли отрубит голову телёнку, и для тренировки молодому королю во дворец стали приводить телят и овец. Вообще, молодой принц был чрезвычайно честолюбивым, и ради славы его можно было подвигнуть на любой подвиг.

Карл ХII вступил на престол 14 апреля 1697 года, когда ему исполнилось 15 лет, но до достижения его совершеннолетия, согласно завещанию отца, управлять государством поручалось Регентскому совету из пяти человек с бабкой Хедвиг-Софией во главе. Коллективное руководство создало почву для возникновения при дворе различных партий. Была партия продатская, профранцузская и проавстрийская. Партии, несмотря на имеющееся постановление риксдага от 1604 года, затеяли спор о том, когда считать принца Карла совершеннолетним. Согласно решению риксдага, совершеннолетие наступало по исполнении 18 лет, но в завещании Карла XI ничего на этот счёт не говорилось. Эти споры и неопределённость ситуации с завещанием отца послужили для Карла толчком к осуществлению маленького дворцового переворота.

Карл XII (1682—1718)

В мае 1697 года в королевском дворце случился пожар, ставший в некотором роде знаменитым благодаря поведению Карла ХII. Гроб с умершим королём ещё стоял во дворце, когда бушующий огонь быстро распространился по всему дворцу и выжег все интерьеры. Сгорела королевская библиотека и государственный архив. Королевская семья еле успела спастись бегством, чтобы укрыться в соседнем здании Верховного суда. С башни «Три короны» 8 пушек упали в винные подвалы королевы, не удержались церковные часы и железный шпиль с золотыми коронами. Карл ХII пытался спасти людей и мебель, и его с трудом удалось вывести из замка. Пожар во дворце воспринялся в народе как дурное предзнаменование грядущих бед, как знак потери хозяина страны, но он сделал Карла XII популярным в народе.

Последующие события развивались стремительно. Вольтер следующим образом описывает историю утверждения Карла ХII на троне:

Молодой Карл подружился с толстяком Пипером, секретарём канцелярии умершего отца – небогатым, энергичным, умным, честолюбивым дворянином. Как-то он отправился с ним на смотр полков. После осмотра Карл ХII впал в задумчивость.

– Осмелюсь ли я спросить ваше величество, о чём вы так серьёзно задумались? – обратился к нему Пипер.

– Я думаю, что чувствую себя достойным командовать этими храбрецами и не хотел, чтобы они получали приказы от женщин.

Пипер правильно истолковал намёк короля и передал его слова графу Акселю Спарре, человеку горячему и решительному, также искавшему милость короля. Спарре начал переговоры с придворными партиями и за короткое время заручился поддержкой большинства влиятельных особ.

К этому времени был созван риксдаг, призванный предать земле умершего Карла ХI и отдать ему последние почести. Попутно обсуждались и разные государственные дела. В секции дворянских депутатов А. Спарре и Пипер сумели создать мнение в пользу немедленного признания короля совершеннолетним. 8 ноября 1697 г. они перекричали своих противников, заставили замолчать сопротивляющихся и подняли на смех сомневающихся. Немедленно снарядили депутацию в Регентский совет. Все члены Совета, включая престарелую бабку короля, быстро согласились с решением дворян. Другие сословия – купечество и крестьянство – оказали дворянам активную поддержку, в то время как духовенство сопротивлялось и советовало не торопиться. Но их голоса потонули в хоре голосов трёх сословий, и в 15 лет Карл ХII стал полноправным королём.