Текст книги "Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг."

Кроме этого, командование отрядов бригады Прудникова среди своих партизан и мирного населения распускает всякие небылицы о партизанах нашей бригады, обзывая их мародерами, трусами, что воевать «марковцы» (так они называют наших партизан) не умеют, они удрали из треугольника, потому что не хотели воевать.

Партийные организации и командование бригады и отрядов ведут решительную борьбу с фактами мародерства, пьянства, морально-бытового разложения, неправильного отношения к девушкам и женщинам – партизанкам. В мае по бригаде был один случай мародерства партизана 1 отряда Богданова, который расстрелян перед строем.

Правда, население, видя действия партизан нашей бригады, убедилось в обратном. Они лично убедились, что все попытки немцев продвинуться в населенные пункты, контролируемые партизанами, отбиты отрядами нашей бригады, в то время как отряды бригады Прудникова отходят, даже не принимая боя.

Необходимо Ваше вмешательство в это дело и урегулирование взаимоотношений между бригадами, которые дальше не могут быть терпимы».

А вот как выглядели действия немцев в оценке командования действовавшей по соседству с бригадой Марченко бригады Охотина. Здесь чувствуется уважение к тому грозному противнику, каким был вермахт: «Немецкая тактика при внезапном нападении на партизан всегда сводилась к одному: обстрелу со всех видов имеющегося оружия, после чего атака. Но противник никогда не применял тактику неотступного преследования. Добившись успеха с первой атаки, он на этом останавливался. Это и являлось одной из слабых сторон немецкой тактики.

При обороне в случаях нападения партизан противник разворачивался быстро и, развернувшись, приняв боевой порядок, дрался очень упорно, всегда почти до полного истощения своих сил (потери людей и расходования боеприпасов). Это являлось одной из сильных сторон противника, но это приводило его к большим потерям в людях.

Не было ни одного случая, чтобы противник не принял навязываемый ему бой. Даже нарвавшись на партизанскую засаду, никогда не бежал в панике, а с боем отходя, забирал своих убитых, раненых и оружие. В таких случаях противник с потерями не считался, но своих убитых и раненых не оставлял (интересно, а как в таком случае партизаны определяли, что немцы понесли большие потери, если те всех своих убитых и раненых забирали с собой, а так, чтобы партизаны полностью уничтожали большой неприятельский отряд, не дав ему отступить, случалось редко? Боюсь, что подавляющее большинство партизанских донесений о потерях немцев – это чистой воды фантастика. – Б.С.)

Слабой стороной немецкой тактики являлось то, что фрицы боялись леса. Засады на партизан они устраивали только в населенных пунктах. Не было ни одного случая, чтобы немцы делали засаду на партизан в лесу.

Сильной стороной немецкой тактики являлась тактика в обороне. Где бы немцы ни шли, а если им приходилось останавливаться хотя бы на короткое время, то они всегда окапывались, чего партизаны в отношении себя никогда не применяли.

Партизанские методы борьбы противник стал применять только в последнее время. К этому относятся:

Скрытая концентрация сил для нападения (в лесу в ночное время, чтобы с рассветом напасть врасплох на партизан).

Засады, хотя не в лесу, а в населенных пунктах, но все-таки засады применял.

Минирование партизанских дорог.

Тактика по отношению к местному населению велась двумя методами:

подкупы, шантаж с целью привлечь население на свою сторону, в особенности по месту расположения немецких гарнизонов;

жестокая расправа со сторонниками партизан и партизанскими семьями.

Следует отметить и еще один важный метод противника, относящийся как к борьбе с партизанщиной, так и по отношению к мирному населению. Это начавшаяся в августе месяце 1943 года и продолжавшаяся беспрерывно бомбежка и сжигание деревень и местечек партизанской зоны авиацией. Почти не осталось ни одной деревни в Ушачском и Лепельском районах, занимаемых партизанами, не подвергшихся налетам фашистских стервятников. На этом деле также проходили практику немецкие учлеты (летчики-ученики. – Б.С.)».

Действительно, как свидетельствуют немецкие источники, последние полтора года войны люфтваффе использовали Восточный фронт как своеобразный учебный полигон для выпускников в летных условиях. Свежеиспеченные пилоты должны были освоиться в воздухе и набраться опыта в борьбе против более слабого противника в лице советских ВВС, прежде чем вступить в смертельную схватку в небе над Германией с гораздо более грозным неприятелем – англо-американскими «летающими крепостями». Партизанские же зоны представляли собой идеальную мишень для тренировки. Ни истребителей, ни зенитных орудий у партизан, разумеется, не было, а из винтовки или пулемета сбить самолет можно было только на очень небольшой высоте. Юные германские летчики не задумывались, что их бомбы падают прежде всего на головы мирных жителей деревень и местечек, волею судьбы оказавшихся на территории партизанского края. Впрочем, пилоты «летающих крепостей» тоже не думали о жизни и смерти немецких женщин, детей и стариков, обрушивая бомбовый груз на города Германии.

Подчеркну еще раз, что свидетельство Охотина, несомненно, подрывает все партизанские донесения о потерях немцев, где с точностью до одного человека указывалось число убитых и раненых неприятельских солдат и офицеров.

Но это же донесение, как и ряд других донесений, относящихся к лету 43-го, свидетельствует, что к тому времени произошло существенное изменение в германской политике на оккупированных восточных территориях. Поражения на фронте значительно повысили заинтересованность в коллаборационистах и если не в прямой поддержке, то хотя бы в благожелательном нейтралитете по отношению к немецкой армии и органам власти со стороны основной массы населения. Теперь все славянские народы, за исключением поляков, а также литовцы были официально признаны арийскими народами, а термин «недочеловек» исключен из обращения. Но жители оккупированных территорий хорошо помнили прежнее поведение оккупационных властей и германских войск, а потому с недоверием относились к происшедшим переменам. С другой стороны, многие начинали осознавать неизбежность возвращения советских порядков, а это не устраивало в первую очередь жителей недавно присоединенных к СССР территорий. Подобная перспектива побуждала их сотрудничать с немцами, а также соглашаться на отправку на работы в Германию или эвакуироваться вместе с отступавшими немецкими войсками, чтобы избежать вторичного знакомства с советским раем.

Первые два года войны пленных партизан немцы и полицейские, как правило, расстреливали на месте после короткого допроса. Только 5 октября 1943 года был издан специальный приказ «Обращение с пойманными бандитами». Теперь Верховное командование вооруженных сил совместно с рейхсфюрером СС и начальником германской полиции решились распространить на партизан основные принципы обращения с военнопленными и перебежчиками. Таким образом рассчитывали побудить партизан сдаваться в плен или побудить их переходить на сторону немцев и их союзников. Отныне германским военнослужащим и полицейским предписывалось:

«Со всеми бандитами, одетыми в форму противника или в гражданское платье и захваченными в бою, следует обращаться как с военнопленными.

Командирам частей и командирам карательных отрядов разрешается рассматривать в качестве военнопленных не только лиц, принимающих непосредственное участие в бою, но также и лиц, находящихся недалеко от поля боя и кажущихся подозрительными.

Невоеннопленными считаются:

А) Лица, принадлежащие к банде и добровольно явившиеся в часть, с оружием или без такового, безразлично в каком обмундировании. С ними следует обращаться как с перебежчиками.

Б) Лица, принадлежащие к банде и взятые в плен в немецкой или добровольческой форме (не перебежчики). Они должны расстреливаться после тщательного допроса тайной полевой полицией».

Пленные партизаны и перебежчики стали рассматриваться не только как источник разведывательной информации и рабочей силы для Германии, но и как потенциальный кадр для все более редеющих коллаборационистских формирований. Не от хорошей жизни рейхсфюрер СС вынужден был либеральничать с пойманными «бандитами». В то же время при издании приказа учитывалось, что теперь, когда фронт вплотную подошел к основным партизанским районам, партизанам пришлось столкнуться с закаленными в боях дивизиями вермахта и войск СС. Они все чаще терпели поражения, что приводило к росту числа перебежчиков и захваченных в плен партизан. Но, с другой стороны, приближающееся поражение Германии отнюдь не стимулировало участников партизанской борьбы к переходу на сторону противника.

Однако издание приказа от 5 октября 1943 года вовсе не значило, что каратели вдруг превратились в гуманистов. По-прежнему практиковались расстрелы заложников (вспомним, что расстрел 335 итальянских заложников в Адреатинских пещерах вблизи Рима в ответ на нападение партизан на эсэсовский патруль, за который были впоследствии приговорены к смерти фельдмаршал Кессельринг и генерал Макензен, произошел в марте 1944 года, через пять месяцев после издания гиммлеровского приказа), многие из пленных партизан по-прежнему расстреливались, а в ходе карательных экспедиций гибли не только бойцы партизанских отрядов, но и мирные жители.

В борьбе, которая проходила на оккупированной территории, все стороны широко применяли традиционные приемы партизанской войны, в том числе и маскировку под противника. Партизаны вплоть до конца войны использовали немецкую форму для устройства засад. Так, 16 июня 1944 года в приказе по 889-му немецкому охранному батальону отмечалось: «В последнее время партизаны стараются захватить побольше пленных (считанные дни оставались до начала генерального советского наступления в Белоруссии – операции «Багратион». – Б.С.). С этой целью они ездят в немецкой форме на грузовых автомашинах по главным магистралям и, забирая немецких солдат, которые просят подвезти их, доставляют последних в свой лагерь. Подобный случай имел место 2.6.44 г. на шоссе Бобруйск – Старые Дороги. Всем солдатам указывается на опасность езды на незнакомых машинах. Шоферам запрещено брать с собой незнакомых солдат».

Немцы тоже использовали против партизан маскарадные приемы. В частности, они практиковали создание ложных партизанских отрядов из полицейских или власовцев, которых переодевали в красноармейскую форму или гражданскую одежду. Они вступали в контакт с небольшими группами или одиночными партизанами, побуждали их присоединиться к отряду, а затем, выждав удобный момент, уничтожали или брали в плен. Немцы даже ввели для своих партизан специальные головные уборы, чтобы отличать немецких партизан от советских. Такие ложные партизанские отряды нередко грабили население, чтобы потом свалить вину на настоящих партизан. Впрочем, советские партизаны тоже порой грабили население, облачившись в немецкую или полицейскую форму.

Но случалось и так, что ложные партизанские отряды превращались в настоящие. Подобное произошло, например, с отрядом из 96 человек во главе с офицерами РОА капитаном Цимайло и старшим лейтенантом Голокозом. Последний, вместо того чтобы бороться с партизанами, установил связь с действовавшей в Витебской области бригадой Захарова и раскрыл ему истинную суть своего отряда. В результате 17 июля 1943 года 55 лжепартизан во главе с Голокозом присоединились к настоящим партизанам Захарова, предварительно убив находившихся с ними немцев – двух радистов и капитана. Остаткам отряда вместе с Цимайло удалось бежать.

Иногда создавались и ложные подпольные центры, с помощью которых тайная полевая полиция вылавливала настоящих подпольщиков. По этой схеме в Минске действовал «Военный Совет» в составе немецких агентов – бывших командиров Красной армии Рогова и Белова (его в конце концов убили партизаны) и бывшего секретаря Заславльского райкома партии Ковалева, который по совместительству входил и в настоящий Минский подпольный комитет. Первоначально «Военный Совет» был настоящей подпольной организацией, во главе которой стояли командиры и комиссары Красной армии. Однако они не были знакомы с правилами конспирации. Организация слишком разрослась, и о ее деятельности знало чуть ли не пол-Минска. Дошло до того, что у дома, где размещался штаб «Военного Совета», открыто выставляли часовых, которые проверяли документы у приходивших туда рядовых подпольщиков. Очень быстро о «Военном Совете» узнали в минском ГФП. Руководители «Военного Совета» были арестованы и купили себе жизнь ценой предательства. Теперь уже под контролем гестапо они направляли подпольщиков якобы в партизанский отряд, по дороге полиция останавливала грузовики, и их пассажиры отправлялись в концлагерь. В результате были арестованы и расстреляны сотни подпольщиков и разгромлены несколько партизанских отрядов.

Иногда псевдопартизанские отряды создавали сами местные жители – уже после того как их местность была освобождена Красной армией. Цель здесь была одна и довольно приземленная – получить индульгенцию за то, что был под оккупацией, а заодно «на законном основании» поживиться добром бывших немецких пособников. Историю одного такого отряда, обнаруженного Особым отделом 2-го гвардейского кавкорпуса в Конышевском районе Курской области, рассказал начальник Особого отдела Центрального фронта Л.Ф. Цанава в письме Пономаренко от 13 марта 1943 года: «Организатором и “командиром” этого лжепартизанского отряда являлся учитель деревни Большое Городьково, Конышевского района Рыжков Василий Иванович, 1915 года рождения, уроженец и житель Б. Городьково, беспартийный, со средним образованием, бывший младший командир 38-й отдельной батареи штаба 21-й армии, в октябре 41-го года добровольно сдавшийся в плен немцам. “Комиссаром” этого отряда являлся житель деревне Малое Городьково Суммин Тихон Григорьевич, бывший военнослужащий Красной Армии, в деревню возвратился после занятия ее немцами. Рыжков В.И. 2-го марта Особкором (Особым отделом корпуса. – Б.С.) арестован. Суммин Т.Г. скрылся, в настоящее время разыскивается.

Следствием по делу Рыжкова и деятельности отряда установлено следующее. Частями Красной Армии Б. Городьково и М. Городьково были освобождены от немцев 8-го февраля 1943 года; лжепартизанский отряд Рыжков и Суммин организовали 12-го февраля 1943 года. Указанный отряд под видом борьбы с немецкими пособниками производил облавы и обыски в прилегающих населенных пунктах, забирал имущество и скот у некоторых бывших старост и полицейских. Часть отобранного раздавалась проходящим воинским частям, а часть присваивалась.

Прикрываясь именем командира партизанского отряда, Рыжков связывался с наступающими частями, вводя их в заблуждение вымышленными действиями “партизанского отряда”.

20-II-43 г. Рыжков и Суммин собрали членов отряда и, угрожая оружием, предложили ехать в районный центр – Конышевку, с целью якобы организовать там Советскую власть и возглавить в районе орган Советской власти… Есть сигналы о существовании еще нескольких подобных отрядов».

Не знаю, удалось ли чекистам разыскать Суммина, и какова была дальнейшая судьба Рыжкова – расстрел, штрафбат или ГУЛАГ.

Нередко успеха в борьбе с партизанами немцы и их пособники достигали, используя партизанские же методы борьбы. Так, командир Осиповичского партизанского соединения, объединявшего несколько партизанских бригад, Герой Советского Союза генерал-майор Николай Филиппович Королев в итоговом отчете засвидетельствовал: «В Бобруйске, Могилеве, Минске и других городах начали формироваться “добровольческие” батальоны “Березина”, “Днепр”, “Припять” и другие, которые были предназначены для борьбы с партизанами. Для пополнения этих батальонов и для подготовки командных кадров в Бобруйске был создан “Восточный запасной полк”.

Надо сказать, что некоторые из этих “добровольцев”, полностью продавшиеся немцам, активно боролись против партизан. Применяя партизанскую тактику, они небольшими группами проникали в лесные массивы и организовывали засады на партизанских дорогах. Так, в марте 1943 года один из батальонов организовал на месте партизанских дневок в лесном массиве “Золотково” засаду, на которую наскочила штабная группа партизанской бригады “За Родину”. Во время боя погиб командир этой бригады майор Флегонтов Алексей Кандиевич (замечу, что Флегонтов был не простым майором, а майором госбезопасности, что приравнивалось к армейскому генеральскому званию. – Б.С.) …

В дальнейшем, с освобождением Советской Армией значительной части советской территории, оккупированной врагом, в наш район перебрасывали полицейские и изменнические гарнизоны из районов, освобождаемых Советской Армией. В октябре 1943 года в деревню Вязье прибыл полк под командованием бывшего дорогобужского помещика и белоэмигранта Бишлера. Этот полк потом принял активное участие в блокировке партизан Пуховичского, Червеньского и Осиповичского районов в конце мая 1944 года».

Королев писал также об «изменническом батальоне» майора Буглая, который прибыл в Осиповичский район для борьбы с партизанами и «разместился в деревнях, расположенных в непосредственной близости к партизанской зоне. Его личный состав был хорошо обучен методам борьбы с партизанами и умело использовал тактические промахи отдельных отрядов. Он вел активную борьбу путем засад в лесных массивах, на партизанских дорогах и на переправах через реки, путем внезапного нападения на партизанские заставы в деревнях, продвигаясь при этом такими путями, которые не контролировались партизанскими часовыми».

Парадокс заключался в том, что по мере успешного продвижения Красной армии на Запад положение партизан не улучшалось, а, наоборот, ухудшалось. Партизанские края теперь попадали в оперативную зону, а позднее и в прифронтовую полосу вермахта. Партизанам все чаще приходилось вступать в бой с регулярными армейскими частями, которые превосходили их и по вооружению, и по боевой подготовке. На все уменьшавшиеся оккупированные территории перемещались коллаборационистские формирования, бежавшие из областей, освобожденных советскими войсками. В этих формированиях теперь уже остались в основном люди, безусловно ненавидевшие коммунистов, не рассчитывавшие на пощаду от красноармейцев и партизан и, со своей стороны, имевшие большой опыт антипартизанской борьбы. В то же время многие другие коллаборационисты, надеясь заслужить прощение, сотнями и тысячами подались в партизаны. Неслучайно в момент соединения с советскими войсками в партизанских бригадах Белоруссии от трети до четверти бойцов составляли бывшие полицейские, власовцы и «добровольцы» вермахта. Однако на практике резкий рост численности не усиливал, а ослаблял партизанские отряды и соединения. Ведь боеприпасов им больше доставлять не стали, а более многочисленные отряды стали менее маневренными и более уязвимыми для атак с воздуха и на земле – со стороны германских регулярных частей.

Да и немцы приобрели уже большой опыт антипартизанской борьбы и действовали против партизан все более эффективно. В боевом наставлении о борьбе с партизанами, принятом в вермахте 6 мая 1944 года, особо подчеркивалось: «В боевых действиях против партизан инициатива всегда должна принадлежать нам. Даже если командир располагает небольшими силами, он не должен проявлять нерешительность. По возможности, против каждого выступления партизан необходимо предпринимать контрмеры». Основным методом борьбы с ними признавалось «окружение партизан и очищение от них окруженной местности».

Вот как выглядит немецкая антипартизанская тактика в описании майора Шефера: «Ликвидация этих партизанских элементов совершенно необходима… Цель состоит не в том, чтобы изгнать партизан из укрытий, а в том, чтобы их уничтожить… Полный успех будет обеспечен тогда, когда удастся совершенно неожиданно для партизан окружить, а затем прочесать район, который находится под их контролем или куда они незадолго до этого проникли. Но следует иметь в виду, что внешнее кольцо окружения должно быть достаточно плотным, чтобы с самого начала окружения предотвратить возможность просачивания отдельных групп или прорыва крупных подразделений партизан. Кольцо окружения необходимо последовательно сужать либо путем планомерного продвижения со всех сторон к центру кольца окружения, либо в зависимости от создавшейся обстановки и характера местности путем оттеснения противника к какому-либо заранее подготовленному укрепленному рубежу, усиленному использованием естественных препятствий, например реки. Затем крайне важно вытеснить партизан из заболоченных лесов на открытую местность. На карте план проведения подобной крупного рейда (против партизан) напоминает паутину – на ней нанесены многочисленные линии окружения, представляющие собой рубежи, намеченные для захвата на каждый день, на ней же указаны и разграничительные линии между различными антипартизанскими частями… Однако в этой борьбе нельзя предложить план, пригодный для всех случаев жизни.

Прочесывание лесных чащ и болот возможно только в пешем строю и лишь после тщательной подготовки. Действия будут обречены на провал, если только ограничиться просмотром из вездеходов одних лесных просек. В этом случае партизаны просто отсидятся в своих укрытиях… Следовательно, наиболее густые леса и болота необходимо обязательно прочесывать. В период прочесывания солдатам часто приходится брать друг друга за руки, чтобы не дать кому-нибудь увязнуть в болоте… Во время таких рейдов солдаты много дней подряд находятся под открытым небом… После достижения намеченного на данный день рубежа нужно ожидать рассвета. Попытки вырваться из окружения партизаны предпринимают обычно ночью. Ночью нужно проявлять особую бдительность, а это означает, что людям в это время едва ли удастся поспать… Местность топкая и иногда заминирована.

Наш противник, как это водится у партизан, идет на самые разнообразные хитрости. Например, партизаны прячутся в ямах, где, укрывшись сверху травой и мхом, замаскировавшись свежими ветками, лежат не двигаясь, а их наблюдатель сидит на дереве. Вот, к примеру, лежит под покрывалом из мха партизан. Дальше, на болоте, еще один; он лежит на циновке, также укрыв себя мхом и травой. Этих двух примеров достаточно… Тот, кто видел лагери партизан и их убежища в почти непроходимой местности, тот твердо убежден, что эти… люди обладают особым инстинктом, который утратил культурный, цивилизованный человек».

Труднее всего приходилось партизанам тогда, когда противник заставлял их обороняться, загонял на небольшую по площади территорию, лишал свободы маневра, навязывал регулярные бои, заставлял сражаться, как обычные полевые войска. Их задачей становилось как можно быстрее рассыпаться на мелкие группы и пробиться за линию оцепления. Можно было, конечно, попытаться спрятать оружие и выдать себя за мирных жителей. Сейчас так поступают, например, исламские партизаны в Ираке и Афганистане. Однако в борьбе против немцев этот прием со временем стал помогать очень мало. При проведении широкомасштабных карательных операций в партизанских зонах германские войска, подразделения СД и СС, а также коллаборационистские формирования нередко расстреливали в деревнях все мужское население призывного возраста, подозревая в них партизан, хотя бы даже и потенциальных.