Текст книги "Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг."

Во-вторых, фронтовые штабы, представляя заявки в Центральный штаб, упускают из вида, что все вооружение, боеприпасы, снаряжение и др. отпускаются для действующих фронтов и армий и что в тех случаях, когда в силу действительной нуждаемости отрядов их необходимо снабжать теми или иными предметами – это должно учитываться фронтами и армиями и снабжение должно идти через них, а они, в свою очередь, вправе и должны предъявлять соответствующие заявки по довольствующим Управлениям НКО для нужд партизанского движения. Доставка в отряды грузов самолетами также может во многом быть разрешена силами фронтов.

Само собой разумеется, что в снабжении специальным вооружением, например, рациями, подрывными минами и т. д., Центральный штаб партизанского движения будет оказывать помощь». На практике же за счет местных ресурсов партизаны могли снабжать себя только продовольствием и фуражом, иногда – теплой одеждой, но никак не вооружением и боеприпасами. Об этом уже после войны, 28 декабря 1965 года, вполне откровенно писал Пономаренко бывший командир партизанского отряда А. Андреев, впоследствии ставший одним из руководителей белорусских профсоюзов. Он критиковал утверждение, содержавшееся в статье Пономаренко, опубликованной в юбилейном сборнике к 20-летию победы «Борьба советского народа в тылу врага», будто «немецкие склады, базы снабжения и эшелоны являлись главным снабжением партизанских отрядов и соединений». Андреев на основании собственного опыта вполне резонно возражал: «На самом деле указанный в статье источник являлся не главным, а подсобным в боевом снабжении советских партизанских отрядов и соединений.

Известно, что в первые годы войны основная масса оружия и боеприпасов черпалась партизанами из оставленных частями Советской Армии при отступлении и в большинстве случаев запрятанного населением, а затем – за счет получения из советского тыла.

Это, конечно, ни в коей мере не отрицает того урона, который нанесли партизаны врагу при уничтожении его баз, складов, эшелонов и т. д. – но это далеко не означало, что при этом будут захвачены и трофеи, так как это, во всех случаях, требует захвата и удержания на определенное время объекта нападения, а сделать это малыми силами – практически невозможно.

Исключение, пожалуй, составляли операции партизан по разгрому вражеских гарнизонов, если производились они силами, значительно превосходящими силы противника, однако и они, в большинстве случаев, не давали должного эффекта в рассматриваемом плане, ибо влекли за собой большие потери в живой силе, большой расход боеприпасов. Этим и объясняется то, что трофейное оружие и боеприпасы сравнительно мало были распространены среди партизанских отрядов, хотя партизаны и стремились заполучить его – ведь, помимо всего, это имело и моральное значение… Сколько возможностей было упущено партизанами только из-за постоянного острого недостатка оружия, боеприпасов, отсутствия взрывчатки! Недаром в подавляющем большинстве партизанских отрядов шли на такие дела как разминирование минных полей, разряжание снарядов и выплавление из них тола; в отдельных отрядах и бригадах даже изготавливали самодельное огнестрельное оружие (партизан одного из отрядов, действовавших в Слуцком районе Минской области Белоруссии, Георгий Тихонович Дмитриенко, изобрел автомат, годный для сборки кустарным способом и почти не уступавший по своим качествам ППШ. – Б.С.) …

Является совершенно необходимым, критически проанализировав опыт прошлого, со всей силой поставить вопросы необходимости боевого обеспечения партизан в прошлой войне, что позволит в будущем избежать ошибок, основанных на представлениях, что для организации и ведения партизанской борьбы в тылу врага нужны только патриотически настроенные люди.

Конечно, без патриотов, в самом высоком смысле этого слова, никакого партизанского движения не будет, ибо в условиях партизанской войны активно бороться с врагом могут только добровольцы. Но я акцентирую внимание на вопросах боевого снабжения партизан, исходя из необходимости и возможности наиболее эффективных методов борьбы в тылу противника».

В апреле 1943 года Центральный штаб партизанского движения отдал приказ оборудовать в партизанских отрядах специальные машинки для набивки трофейными пулями гильз от отечественных патронов. Здесь подчеркивалось, что снабдить из центра можно лишь 30–40 отрядов, тогда как на практике «речь идет о снабжении сотен тысяч партизан. Необходимо твердо усвоить, что партизанское движение снабжается боеприпасами главным образом за счет трофеев, отбиваемых у противника. Немцы вынуждены подвозить боеприпасы по тонким линиям магистралей из Германии. Партизанские отряды в любом месте могут пускать под откос эшелоны».

Пономаренко представлял себе железнодорожные магистрали ниточками, какими они и выглядели на карте. Чем она тоньше, тем легче ее перерезать ножницами. В действительности для того, чтобы подорвать магистраль в самом уязвимом месте, уничтожить важный мост, вывести из строя узловую станцию, вообще добиться длительного перерыва в движении поездов, требовались усилия опытных саперов и достаточное количество взрывчатки. А того и другого партизанам всегда не хватало.

В действительности же партизаны постоянно испытывали нехватку боеприпасов и взрывчатки. К трофейным гильзам все равно требовались новые капсюли, доставляемые с Большой земли. Кроме того, такие самодельные патроны часто давали осечки. А выплавление тола из снарядов нередко кончалось взрывами и гибелью людей.

В отчете о развитии партизанского движения, составленном в июне 1943 года, Пономаренко признавал: «Стремление к чрезмерной централизации руководства движением, попытка управлять всеми отрядами из центра, вреднейшая тенденция замены выросших из движения командиров только военными товарищами. К чему это приводило? Партизанский отряд становился узким военным организмом, теряя связь с населением, в трудной обстановке командиры покидали отряд и уходили в советский тыл, а местные работники оставались, удерживали и вновь поднимали движение.

Стремление взять все партизанское движение на централизованное снабжение. Это посеяло бы совершенно напрасные иллюзии среди партизан… а снабжение оставалось бы обещанием, так как технические возможности переброски необходимого при централизованном снабжении количества грузов нет».

Порой партизанские отряды испытывали большие трудности со снабжением не только боеприпасами, но и одеждой и продовольствием, особенно если действовали в скудной местности с редким или бедным населением. 25 октября 1942 года комиссар действовавшего в Белоруссии 537-го партизанского отряда Коспар докладывал Пономаренко как секретарю белорусской компартии: «Положение некоторых отрядов партизан… вызывает некоторое беспокойство и напряженное состояние по причине отсутствия боеприпасов (на бойца 30–40 патронов), отсутствия обуви и одежды, отсюда заболевания. Нахождение немецких гарнизонов в деревнях и полицейщины, а при этом условии заготовка продовольствия сопряжена с боями и расходованием патрон. Кроме того, абсолютное отсутствие агитационной литературы, листовок, брошюр, газет, к которым как у партизан, так и у населения большой спрос и жажда к чтению. Между тем германского бреха ловко забрасывает все уголки различной агитационной литературой. Помощи партизанские отряды некоторые никакой не видят, например, 537-й имени Кирова партизанский отряд не получил ни одного автомата, вооружение получает тот, кто присутствует при получении его, а кто далеко, тот не видит. До партизан доходят слухи, что за фронтом сидят ряд работников Белоруссии, которые получают деньги, пьют спирт, держат вооружение, получают подарки для Белорусских партизан, чем возмущены партизаны. Прошу, товарищ секретарь, оказать еще большую помощь, чем поднять еще больше боевой дух и способность партизан, а мы еще сильнее будем бить врага».

Подобные сигналы были не единичны. Они послужили одной из причин отставки К.Е. Ворошилова с поста главнокомандующего партизанским движением в ноябре 1942 года. Снабжение партизан по воздуху было временно прекращено, чтобы навести в этом деле порядок.

В начале 1943 года, в связи с успешным наступлением Красной армии и усилившимся притоком населения к партизанам, Пономаренко просил Сталина улучшить снабжение партизанских отрядов по воздуху: «Наступление частей Красной Армии и победы под Сталинградом, на Центральном, Юго-Западном, Воронежском фронтах усилило боевую деятельность партизанских отрядов и вызвало массовый прилив местного населения в партизанские отряды большими группами.

Центральный штаб партизанского движения в связи с огромным ростом партизанских отрядов за счет местного населения ежедневно получает радиограммы от командиров партизанских отрядов с настойчивыми просьбами о выброске боеприпасов и вооружения. Недостаток боеприпасов и вооружения заставляет командование партизанских отрядов воздерживаться от приема новых партизан. Например:

Командир группы объединенных отрядов тов. Флегонтов, действующей в районе Пуховичи – Червень, радиограммой от 2-го января 1943 года доносит: “Созданы два новых отряда… численностью 65 и 30 человек… Резерв невооруженных 500. При наличии оружия резерв не ограничен. Ускорьте доставку оружия”.

Командир группы партизанских отрядов т. Кирпич, действующий в районе Лепеля, 25 декабря 1942 года радиограммой сообщил: “Партизанские резервы в количестве 1500 человек созданы. Требуется вооружение и боеприпасы. Прошу снабдить партизан боеприпасами и вооружением”.

Командир партизанского отряда Шляхтунов из района Докшицы, Вилейской области, Западная Белоруссия радиограммой 25.12.1942 г. доносит: “До 600 человек местного населения просит принять в отряд. Прошу помочь оружием, боеприпасами”.

Комиссар партизанского отряда Тимчук в своем сообщении пишет: “Молодежь, девушки, старики тысячами со слезами на глазах просят, чтобы их приняли в партизаны, но что мы можем сделать, когда лимит приема – это винтовки. Набрать людей и держать в лесах – это значит ребят с винтовками превратить в заготовителей продуктов. Нужно оружие или разрешение переправиться за линию фронта. В одном Ивьеском районе (Западная Белоруссия) половина района имеется на учете и сегодня можно использовать хоть куда 1253 человека. Отсюда сами судите о народном настроении. За какое наказание мне пришлось работать в этом районе, как раз тут мало оружия. Всю полицию, бургомистров уже перебили, по несколько смен, отобрали у них оружие, но этого мало. При наступлении Красной Армии на Запад плюс оружие в тылу, и ни один фриц не уйдет”.

Уполномоченный ЦК КП(б) Белоруссии по Пинской области т. Клещев радиограммой сообщил: “Противник бросил большие силы на борьбу с партизанами, выжигает деревни с населением. Деревни Суевая, Миля и Ходика, Старобинского района сожжены целиком с людьми. Забирают весь скот, хлеб и домашнее имущество. Ежедневно идут бои партизан с немцами. Большой прилив населения в партизанские отряды. Надо вооружение, боеприпасы и взрывчатые вещества”.

Тов. Ковпак сообщает: “В районах Полесской, Житомирской, Ровенской областей много населения ушло в леса. Мероприятия властей саботируются. Организована самооборона сел от немцев. Население подвергается жестоким репрессиям. Население живет твердой надеждой в скорый приход Красной Армии, оказывает помощь партизанам. Многие из них желают пойти к партизанам. Нет оружия”.

Тов. Сабуров сообщил: “Отряды за время рейда выросли на 850 человек, из них свыше 50 процентов не имеют оружия. Добровольцы ежедневно прибывают в большом количестве. Прием затруднен за неимением вооружения. Просьба быстрее выбросить вооружение и боеприпасы”…

Рост партизанского движения за счет местного населения имеется и на оккупированной территории Северного Кавказа и Крымской АССР. Начальник Южного штаба партизанского движения т. Селезнев в своей радиограмме сообщает: “Зверства, грабежи, насилия немцев обостряют и озлобляют население оккупированных территорий. Недовольство оккупантами растет ежедневно. Население ожидает прихода Красной Армии. Характерно, что крымские татары массами переходят в партизаны. На днях на Туапсинском направлении перешло на нашу сторону 8 человек армянского легиона”.

По неполным данным за последние 6 недель партизанские отряды выросли на 14 060 человек. Количество отрядов и групп увеличилось на 138.

Учитывая, что партизанские отряды за последнее время значительно пополнились за счет местного населения и создано большое количество резерва, вооружение которого не может быть решено на месте, считал бы необходимым в ближайшее время организовать выброску самолетами вооружение и боеприпасов партизанским отрядам для вооружения пополнения».

Не исключено, что численность как действующих отрядов, так и партизанского резерва командиры и комиссары иной раз сознательно завышали, чтобы выбить из Москвы больше винтовок и патронов.

Продовольствием партизаны снабжались главным образом за счет местного населения. Нередко это были действительно добровольные пожертвования, особенно там, где советские партизаны пользовались широкой народной поддержкой – в Белоруссии, некоторых районах Смоленской и Орловской области и украинского Полесья. Крестьяне, чьи сыновья и мужья ушли в партизаны, охотно помогали своим всем, чем могли, но при этом порой отказывались отдавать продукты «чужим» отрядам, даже если они входили в одну со «своим» партизанскую бригаду. Сохранился замечательный документ – обращение, которое староста («старшина») белорусской деревни Новоселки Тимофей Зим и 23 крестьянина направили 27 августа 1943 года командованию партизанской бригады «Народный мститель»: «Просим командование указанной бригады о том, что отряд имени Котовского вырос среди населения деревни Новоселок, а поэтому желаем и впредь помогать отряду имени Котовского, но ни какому-либо другому. Просим наше желание удовлетворить. К сему подписуемся».

Рост партизанского движения, которое достигло и прифронтовой полосы, беспокоил немцев, тем более что там было много мужчин призывного возраста, которые могли влиться в ряды партизан. Геббельс 4 декабря 1943 года с тревогой отмечал в дневнике: «Я получил более подробный доклад о положении на Востоке… Мы совершили крупную ошибку, своевременно не эвакуировав мужское население из оставляемых нами районов. По мере продвижения вперед Советы сразу же мобилизуют в армию мужское население. Большинству мобилизованных даже не выдается военная форма, они носят только красные нарукавные повязки. Таким образом, Сталин очень легко получил 400–500 тысяч солдат. Кроме того, пока мы оставляли мужское население непосредственно за линией фронта, опасность формирования партизанских отрядов не могла быть устранена».

Большинство партизанских отрядов предпочитало нападать на гарнизоны, состоящие из полицейских или бойцов коллаборационистских формирований, прекрасно понимая, что это гораздо более легкая добыча, чем немецкие гарнизоны, и тем более – части регулярной немецкой армии. В Москве же были заинтересованы, чтобы партизаны в первую очередь боролись против немцев, вынуждая их снимать с фронта дополнительные соединения для проведения карательных операций. В августе 1942 года представитель Центрального штаба партизанского движения в треугольнике Витебск – Полоцк – Орша Сикорский докладывал Пономаренко: «В Полоцком районе с июня месяца действует бригада т. Марченко Аркадия (ранее комиссар танкового батальона, член ВКП(б), белорус), состоит из 7 отрядов, в которых насчитывается 888 человек. Люди, находящиеся в бригаде, в большинстве своем местные и незначительная часть товарищи, оставшиеся в окружении и вышедшие из плена». Другая бригада, под командованием Сташкевича, действовавшая в том же районе, состояла из 532 человек в 5 отрядах. Сикорский побывал в расположении обеих бригад в последней декаде июля. Он полагал, что партизаны не используют всех имеющихся возможностей для борьбы с немцами: «При наличии такого большого количества партизанских отрядов на территории Белоруссии, плюс к тому несчетное количество засланных диверсионных групп, и зная точное расположение мелких незначительных немецких гарнизонов, как то: Дретуль – 200 человек, станция Оболь – 70, станция Язвино – 40 человек, Езерища – около 100 человек и т. д. Правда, все они находятся в устроенных там укреплениях – дзотах, домах, обгородились проволокой, заграждениями, но это нас не должно страшить, мы должны повести решительную борьбу с немецкими оккупантами, т. е. нападать на эти гарнизоны и уничтожать их.

А наши командиры болеют одной плохой и нездоровой болезнью. Это боязнь, что при нападении на эти гарнизоны партизанские отряды будут нести больше потерь. В частности, это относится к командирам бригад т.т. Короткину и Фалалееву.

Характерный случай произошел в бригаде т. Короткина. Когда 22 июля при столкновении с немцами был убит один партизан, то целый день, начиная от руководства и кончая партизанами, были разговоры о нем. Если и нападут, то уж после этого будут отдыхать месяц и разговаривать полтора (бригады Дьячкова, разгром станции Бычиха).

Или другой вопрос. Наши товарищи поставили перед собой первую задачу – это борьбу с изменниками Родины, полицейскими, бургомистрами и другой нечистью. Я не хочу сказать, что с этими предателями не надо вести борьбы, это будет неправильно, но это не главная задача.

Главная задача и первоочередная – это борьба с немецкими оккупантами, а у нас получается наоборот. А когда проанализируешь последние указания и распоряжения германских оккупационных властей, то ясно видно, что им это и надо, чтобы партизанские отряды вели борьбу не с их войсками, а с полицейскими отрядами. В то время, когда мы можем и должны будем повести по отношению к полицейским работу – это ставка на разложение их.

Изучая некоторые полицейские отряды… чувствуешь, что у них сейчас состояние неуверенности в победе германского оружия, но, боясь того, что партизаны их расстреляют, боятся переходить на их сторону.

Имеют место несколько фактов, когда из отдельных полицейских отрядов добровольно несколько полицейских перешло на сторону партизан, то с других отрядов подсылают детей, старух, узнать, что партизаны с ними сделали.

23 июля был случай в бригаде т. Фалалеева, когда начальник полицейского Езерищенского отряда Ананьев вместе с бургомистром волости Новиковым и еще тремя полицейскими на полуторке с двумя ручными пулеметами, автоматом и винтовками приехали в отряд и сдались».

Сикорский приказал командирам бригад и отрядов «взяться активней за борьбу с оккупантами и перестать отсиживаться в лесах». При этом он признавал, что без поставок боеприпасов из центра всерьез активизировать операции вряд ли удастся: «Нужны патроны отечественные, мины, отсутствие боеприпасов часто срывает боевые операции».

Сикорский отмечал: «Местное население за последнее время стало идти в партизанские отряды, однако в ряде отрядов им отказывают в связи с тем, что у него с собой нет оружия. Нужно дать указание не отказывать им, а принимать. Этими силами создадим резерв, а если нужно будет, возьмем в армию».

О том же 14 августа 1942 года сообщал Пономаренко секретарь Минского областного комитета Климов: «Все чаще происходят столкновения не с немцами, а с полицейскими отрядами, отрядами самопомощи (группы самозащиты, как правило, разбегаются при появлении партизан, а украинцев оккупанты пока в дело борьбы с партизанами не включают, они стоят гарнизонами) …Воевать приходится с белорусами и русскими, хотя в значительной степени и спровоцированными, находящимися в полицейских и других отрядах». Как и Сикорский, Климов предлагал эти отряды стараться не уничтожать в открытом бою, а разлагать изнутри с помощью засланной агентуры.

Что греха таить, партизанам гораздо проще было сражаться с коллаборационистами, а не с хорошо вооруженными и обученными регулярными немецкими частями. Немцев также устраивало положение, когда русские сражались с русскими, белорусы – с белорусами и т. п. Это позволяло сохранять жизни немецких солдат и отвлекать партизан от борьбы против фронтовых коммуникаций.

В то же время немцы довольно мало использовали наиболее действенный метод борьбы с партизанами – разложение партизанских рядов и привлечение на свою сторону части партизан путем предоставления им постов в оккупационной администрации и коллаборационистских формированиях. И на это есть вполне логичное объяснение. До середины 1942 года на оккупированных советских территориях еще не было массового партизанского движения. Первое время немцы рассчитывали справиться с ним своими силами после ожидавшейся скорой победы над Советами. Сыграло свою роль и то, что Гитлер противился созданию на оккупированной территории каких-либо политических органов, представлявших местное население, которые могли бы стать центром притяжения для дезертиров-партизан. А вскоре, после Сталинграда, когда поражение Германии стало лишь вопросом времени, начался, наоборот, переток людей от коллаборационистов к партизанам, и массовое привлечение партизан на сторону оккупационной власти, какими угодно посулами, стало делом совсем бесперспективным.

Э. Миддельдорф высоко оценивал организацию советских партизан: «Единой формы партизаны не имели. Они носили гражданскую одежду, а также русскую или немецкую военную форму. Основным вооружением являлось немецкое и русское ручное огнестрельное оружие, легкие, а иногда и средние минометы. Партизанские отряды, как правило, располагали достаточным количеством взрывчатых веществ. Противотанковые и полевые орудия в партизанских отрядах встречались редко. Первоначально пополнение вооружения и боеприпасов осуществлялось за счет трофеев, захваченных при налетах на эшелоны и транспортные колонны. В дальнейшем партизанские отряды во всё возрастающих масштабах снабжались по воздуху. Для этого в крупных районах, находившихся под контролем партизан, оборудовались даже аэродромы.

Выносливость и неприхотливость русских людей позволяли им легче, чем немцам, преодолевать трудности суровых условий ведения партизанской борьбы. Широко рассредоточиваясь в лесах и часто меняя места дислокации, партизаны находились в относительной безопасности. В населенные пункты они заходили редко, а если и заходили, то только для пополнения запасов продовольствия или с целью нападения на немецкие гарнизоны. Молчаливость и сдержанность в разговорах были высшим законом партизан. Сохранение тайны являлось важнейшей предпосылкой для обеспечения безопасности партизанского отряда.

Сведения разведывательного характера чаще всего передавались через связных из гражданского населения. Такая прекрасно организованная система связи существовала на всей оккупированной территории России. Перемещения немецких войск или другие данные немедленно становились достоянием местного населения».

Он также положительно отозвался о тактике действий партизанских отрядов: «Нападение партизан на отдельный объект чаще всего проводилось методом действия штурмовой группы. Используя надежных местных жителей, партизаны собирали необходимые разведывательные данные о противнике (сила и состав войск, организация охранения и другие сведения). На основании этих данных разрабатывался план партизанской операции. Основными объектами нападения являлись населенные пункты, занятые незначительными силами, железнодорожные станции, места расположения войск, важные мосты и различные склады.

Партизанские операции проводились ночью, в туман, ненастную погоду и главным образом в сумерки или на рассвете.

Планирование и проведение операций обычно было простым. В отдельных случаях партизаны нападали более чем с двух направлений. В этом случае вторая, третья и т. д. боевые группы имели строго ограниченные задачи по прикрытию и поддержке огнем первой (главной) ударной группы, а также по введению противника в заблуждение. Основную задачу выполняла первая группа. Распыление сил и средств не допускалось. При движении к объекту нападения и в ходе боя все группы поддерживали между собой тесную связь. Непосредственное охранение с фронта и тыла обеспечивалось несколькими дозорами, передвигавшимися на удалении 100 шагов от охраняемых подразделений».

Замечу, что в большинстве случаев эта рациональная тактика не была следствием предварительной подготовки специальных партизанских групп. Она была в большинстве случаев результатом опыта партизан из числа окруженцев и гражданского населения, приобретенного в ходе борьбы с оккупантами. Опытным путем, посредством проб и ошибок, пусть с немалыми потерями, но в конце концов была выработана оптимальная тактика партизанских действий. Точно так же к ней приходили и на других театрах партизанской войны. Партизанские командиры убедились, что большими массами партизаны могут действовать только в отсутствие сколько-нибудь значительных сил противника или когда он быстро отступает, оставляя без боя занимаемую партизанами территорию. Так было осенью 44-го в Югославии, так было в начале июля 44-го в Белоруссии, так было в последние две недели апреля в Северной Италии.