Текст книги "Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг."

Кессельринг так охарактеризовал особенности итальянского партизанского движения: «Поводы говорить о наличии в зонах действия партизан более или менее дисциплинированных отрядов, имевших свое руководство, появились после осени 1944 года – например, в районе Алессандрии. Те отряды, костяк которых составляли бывшие военнослужащие, были организованы на военный манер. Однако их численность и эффективность действий были невелики. Поначалу они обеспечивали себя всем необходимым за счет местного населения, причем отнюдь не добровольно, а личный состав пополнялся за счет парашютистов, а также десантников с подводных лодок.

Партизанское движение было организовано следующим образом:

Группа 1 – “разведывательные подразделения” – профессионально хорошо подготовленные, они действовали очень небольшими группами (их, наверное, можно было во многом приравнять к британским и американским коммандос. – Б.С.). Их члены были связаны друг с другом клятвой и являлись храбрецами, которые рисковали жизнью. К ним не могло быть никаких претензий, кроме той, что они нарушили международное право. К этой же группе относились и диверсанты, однако они серьезно нарушали законы гуманности, и к тому же среди них было много преступных элементов.

Группа 2 – подонки, которые убивали и грабили всех подряд. Эти люди были национальным бедствием.

Группа 3 – собственно партизанские отряды. Со временем они стали все больше походить на военные подразделения. Эти отряды считали врагами всех немцев и фашистов и в большей или меньшей степени пользовались поддержкой местного населения, нередко пополняя за его счет свои ряды. В районах, где они действовали, существовали целые партизанские деревни и даже районы, в которых каждый мужчина, каждая женщина или ребенок были связаны с партизанами и являлись либо бойцами отряда, либо их помощниками и сочувствующими. Что двигало этими людьми – искренние убеждения или мягкое принуждение, – для нас не имело значения. Когда от партизанской пули погибал немецкий солдат, у нас не было возможности разбираться в этих тонкостях. В то же время на территории Италии имелись районы, где налицо была лишь “угроза появления партизан”, и даже совершенно “свободные от партизан” зоны.

В целом партизанские отряды представляли собой разномастное сборище итальянских и балканских солдат, немецких дезертиров (обычно из инонациональных частей вермахта и вспомогательных служб, укомплектованных лицами ненемецкой национальности. – Б.С.) и местного гражданского населения – как мужчин, так и женщин, людей разного возраста, разных занятий, убеждений и моральных принципов… Знаменем патриотизма зачастую прикрывалось удовлетворение самых низменных инстинктов».

Как правило, точно на такие же группы делилось партизанское движение и в других странах. Были среди них хорошо подготовленные разведывательно-диверсионные группы, работавшие в тесном контакте со спецслужбами своих стран или главных держав Антигитлеровской коалиции. К их числу, например, относился знаменитый отряд Дмитрия Медведева «Победители» или отряд имени Берии во главе с Кириллом Орловским, подчинявшиеся НКВД. Как правило, эти отряды вели себя наиболее цивилизованно, значительную часть не только оружия и взрывчатки получали из центра, а если что и брали у местных жителей, то расплачивались за продовольствие. Исключение здесь составляли, пожалуй, только советские отряды, которым, из-за отсутствия средств, порой приходилось реквизировать продовольствие. Но открытого грабежа они старались не допускать. Были и просто уголовные элементы, от которых в равной мере страдали и оккупанты, и мирное население. К этого рода группам были близки и «дикие» партизаны, боровшиеся с оккупантами на свой страх и риск и не имевшие постоянной связи с командованием союзников или с местным партизанским командованием. И, наконец, основная масса партизан, объединенная в крупные отряды или целые партизанские соединения – бригады и дивизии. Они подчинялись партизанскому командованию соответствующей страны, но обладали значительной долей самостоятельности в ведении боевых действий.

Кессельринг утверждает, что в Италии «партизанская война была грубым нарушением международного права и противоречила всем принципам ведения боевых действий. Главной причиной этого было отсутствие в Италии настоящих лидеров и недостатки тех, которые имелись в наличии, – из-за этого создание какой-либо регулярной вооруженной организации и ее обучение оказались невозможными. Вместо этого южный темперамент итальянцев привел к напоминающим бунт хаотичным действиям, в которых патриотическая окраска сочеталась с всплеском самых низменных инстинктов, что зачастую не оставляло место для сожалений и угрызений совести. Партизаны небольшими группами или в одиночку действовали, не считаясь ни с кем и ни с чем. Они осуществляли свою подрывную работу везде… и при этом всегда исподтишка… Ежедневно они совершали нападения из засады, вешали, топили, сжигали, распинали свои жертвы, применяли все известные виды пыток, отравляли колодцы, нередко используя для совершения своих преступлений символику Красного Креста».

Насчет отсутствия у итальянских партизан яркого и пользующегося всеобщим признанием лидера Кессельринг прав. Это предопределило отсутствие в Италии единой партизанской армии и более локальный характер действий отдельных отрядов. Таким безоговорочным лидером был Тито в Югославии, Ходжа – в Албании, до некоторой степени – лидер ЭЛАС полковник Сарафис в Греции. Таких лидеров не было среди партизан Франции, да и Польши. Но во Франции партизаны целиком ориентировались на взаимодействие с союзниками, а в Польше сама по себе существовала отлаженная структура Армии Крайовой, что компенсировало отсутствие харизматического вождя.

Что же касается жестокости партизан, то она отнюдь не зависела от наличия или отсутствия во главе их популярного вождя. Партизаны Тито, возможно, даже действовали более жестоко, чем итальянские гарибальдийцы. Сами условия партизанской войны предполагали особую ожесточенность борьбы и несоблюдение обычаев и законов ведения войны всеми сторонами. Даже коммандос и близкие к ним по положению разведывательно-диверсионные группы, как правило, убивали пленных, если те не предназначались для вывоза на Большую землю. Жестокость оккупантов вызывала жестокость партизан, жестокость партизан – жестокость оккупантов. И этот круговорот продолжался до самого конца войны и в первые послевоенные месяцы, когда партизаны Тито расправлялись с усташами и четниками, а итальянские партизаны-коммунисты – с фашистами.

Как отмечает Кессельринг, «в районах действия партизан немецкий солдат фронтовик невольно видел в любом местном жителе… как мужского, так и женского пола, убийцу-фанатика и исходил из того, что в него в любой момент могут начать стрелять из любого дома. Все местное население так или иначе помогало партизанам и предупреждало их об опасности с помощью специальной системы сигналов».

По оценке Кессельринга, потери немецких войск в Италии от действий партизан в период с июня по август 1944 года, когда партизанская война достигла пика, составили 5 тыс. убитыми и еще 7–8 тыс. погибших или похищенных из числа пропавших без вести. Примерно столько же, 12–13 тыс. солдат, было ранено.

С начала мая 1944 года высший руководитель СС и полиции в Италии Карл Вольф был подчинен Кессельрингу в отношении борьбы с партизанами и агентурой противника на Итальянском театре военных действий. За пределами театра, в районах, не относящихся к тыловой зоне группы армий «Юго-Запад», Вольф мог проводить антипартизанские операции самостоятельно, но на практике делал это только по согласованию с Кессельрингом. По свидетельству Кессельринга, организация борьбы с партизанами была следующей: «В зонах боевых действий и в районах, непосредственно примыкающих к ним, руководство противопартизанскими операциями осуществлялось армейскими командирами. “Противопартизанскими разведывательными операциями” в основном руководило командование группы армий, армейская разведка и СС; служба безопасности СС отвечала за осуществление соответствующих директив, а армейские штабы должны были ей содействовать. Точно так же было организовано сотрудничество службы безопасности СС с тайной полевой полицией. В принципе руководство той или иной противопартизанской акцией поручалось кому-то из старших офицеров, независимо от того, где он служил – в армии, в СС или в полиции, причем это никоим образом не снимало с него ответственности, связанной с его основной деятельностью.

В тыловых районах обычным стал следующий порядок: в тылах или прибрежных секторах корпусов и дивизий за антипартизанскую деятельность отвечали командующие корпусов или дивизий; они определяли свои зоны ответственности в соответствии с местами дислокации подчиненных им войск. В армейских тылах руководство операциями, направленными против партизан, осуществлялось через узлы связи командования, использовавшиеся как стационарные командные пункты…

Для осуществления крупномасштабных акций против партизан, предпринимавшихся по просьбе группы армий, держались наготове особые части единого или смешанного состава, имевшие свое независимое командование. В таких случаях главным фактором успеха была не столько численность и ударная мощь войск, привлекавшаяся к борьбе с партизанскими отрядами, сколько возможность выделить для этого особые части без ущерба для положения дел на передовой.

Поначалу с противопартизанскими операциями успешно справлялись пехотные части, со временем с расширением и обострением конфликта с незаконными вооруженными формированиями стало все чаще требоваться применение артиллерии, минометов, танков, огнеметов и другой техники. Хорошо обученные и оснащенные военнослужащие, занимавшиеся борьбой с партизанами, были организованы в “карательные части и подразделения” и всегда готовы к немедленным контрмерам в нашем тылу; в то же время их можно было в случае необходимости использовать для защиты от воздушного десанта противника… В случае, если бы противнику удалось прорвать наши боевые порядки на фронте, карательные части могли бы дополнительно усилить оборону в нашем тылу, защищая ущелья, места возможного проникновения в населенные пункты и системы укреплений…

Уверенность в том, что масштабы этой необычной войны будут расти, заставили меня отдать приказ о принятии всех доступных мер для того, чтобы остановить ее или хотя бы ограничить ее расширение. Этими мерами были: выявление ячеек сопротивления, а впоследствии и самих незаконных организаций, посредством полицейского наблюдения: политическое умиротворение при содействии Ватикана и видных итальянских политических и религиозных деятелей, глав местных администраций и других влиятельных лиц; шаги, направленные на улучшение положения населения, помилование и освобождение от военной и трудовой повинности и от вывоза в Германию; и, наконец, радиопропаганда… Были предприняты попытки прекращения боевых действий, по крайней мере, в отдельных районах и пусть лишь на какой-то период времени, причем в ряде случаев эти попытки оказались успешными…

К июню 1944 года мне стало ясно, что партизаны могут создать серьезные помехи отходу моих войск… Я надеялся, что за счет энергичных мер и использования регулярных войск нам удастся остановить развитие партизанской войны, которая превращалась в месть со стороны нерегулярных вооруженных формирований и… могла привести лишь к хаосу. Такая война имеет свои особенности, к которой приходится приспосабливать законы обычной тактики. Рекогносцировке местности перед боем должно предшествовать постоянное и глубокое изучение противника. Войска не годились для этого. Этим занимались специально обученные служба безопасности и тайная полевая полиция. Успех любой операции определялся секретностью и внезапностью… Постепенно стало правилом окружать районы действия партизан колоннами и либо полностью блокировать их, либо атаковать с помощью войск… Вместо того, чтобы дожидаться, пока в них начнут стрелять из какого-нибудь дома, наши солдаты стали нейтрализовывать возможных снайперов, заблаговременно открывая огонь по подозрительным строениям и продолжая его до тех пор, пока противник не был выведен из строя. Это был единственный способ защититься от пули в спину. Особую важность приобрела для нас защита тыловых обозов и коммуникаций, а также безопасная перевозка раненых – нам необходимо было решить, чтобы избежать серьезных потерь.

Учитывая жестокость и антигуманный характер действий партизанских отрядов, в критический период я был вынужден отдать приказ о неограниченном применении против них любого оружия. Это было сделано для того, чтобы сократить те невероятно большие потери, которые мы несли из-за беспечности и совершенно неуместной мягкости, проявляемой нашими солдатами. Война против партизан неизбежно приводила к атрофии человеческих чувств, которая таила в себе большую опасность. Однако пытаться избежать ее было равносильно самоубийству.

Из принципа я воздержался от применения против партизан бомбардировочной авиации, которая, естественно, была бы наиболее эффективным средством борьбы с ними, – я не мог взять на себя ответственность за ущерб, который бомбардировки могли бы причинить мирным жителям в случае нанесения ударов по густонаселенным районам».

В мемуарах Кессельринг стремился продемонстрировать собственный гуманизм. Разумеется, в условиях густонаселенной территории Северной Италии бомбардировки с воздуха привели бы к большим жертвам среди гражданского населения. Однако вряд ли это было основной причиной, по которой Кессельринг отказался от воздушных налетов на партизан. Дело в том, что бомбардировочной авиации у немцев на Итальянском театре кот наплакал, к тому же англо-американская авиация господствовала в воздухе. В этих условиях бросать остродефицитные бомбардировщики против партизан было не только рискованно, но и, по большому счету, бессмысленно. Ведь итальянские партизаны укрывались в лесисто-гористой пересеченной местности, бомбардировки которой не могли дать сколько-нибудь существенного эффекта. Кессельринг, как опытный авиационный военачальник, это хорошо понимал.

Он отмечал, что принятые меры ограничили если не развитие партизанского движения, то, по крайней мере, его воздействие на ситуацию на фронте: «С ростом численности партизан увеличивалось и количество районов партизанской опасности или контролируемых партизанами районов. Однако реальная угроза исходила из них в тех случаях, когда деятельность иррегулярных вооруженных формирований напрямую влияла на события, происходящие на передовой».

В Италии соглашение о слиянии всех партизанских отрядов в единую армию без разделения по партийной принадлежности было достигнуто только 29 марта 1945 года, за месяц до капитуляции немецких войск в Италии. К тому времени численность партизан достигла четверти миллиона человек. Командующим корпусом добровольцев свободы был назначен генерал Р. Кадорна, представлявший либеральную партию. Его заместителями стали Луиджи Лонго, один из лидеров коммунистов, и Ферруччо Парри, один из создателей Партии действия, продолжавшие руководить большей частью партизанских отрядов. К концу войны в Корпусе состояло 150 тыс. человек, объединенных в 104 дивизии и 52 горные бригады. С июня 1944 по март 1945 года провели 6,5 тыс. боевых операций и более 5,5 тыс. диверсионных актов. По их собственным данным, партизаны уничтожили более 16 тыс. неприятельских солдат и захватили в качестве трофеев 109 орудий, 1,4 тыс. пулеметов и более 6,5 тыс. винтовок. По данным властей Итальянской Социальной Республики, только в феврале – марте 1944 года ее войска в борьбе с партизанами потеряли 344 убитых и 339 раненых. Наиболее тяжелые потери партизаны понесли зимой 1944/45 года, когда немцы предприняли против них широкомасштабные карательные операции. Основные партизанские силы были оттеснены в труднодоступные горные районы и лишились возможности воздействовать на немецкие коммуникации.

Партизаны подняли всеобщее восстание в апреле 1945-го и своими силами освободили большинство городов Северной Италии. Оно началось в ночь с 19-го на 20-е апреля с восстания в Болонье, откуда партизаны выбили отступающие немецкие войска. К тому времени немецкий фронт в Италии был прорван англо-американскими войсками, а сколько-нибудь боеспособные дивизии вермахта были переброшены на более важные фронты. Немцы и войска фашистской Италии беспорядочно отступали к австрийской и швейцарской границе. В ночь с 25-го на 26-е апреля восстание охватило крупнейшие города Северной Италии – Геную, Милан, Турин, Венецию и др. К концу апреля весь север Италии был освобожден партизанами. 2 мая союзные войска приняли капитуляцию германской группы армий «Юго-Запад» в Италии.

Партизаны в Италии не испытывали недостатка продовольствия. В отличие от Балкан, в Италии его было с избытком, и население охотно поставляло его партизанам. Они также значительно пополнили свои арсеналы из складов вооружения и снаряжения итальянской армии. Кроме того, снаряжение и боеприпасы доставлялось английскими и американскими самолетами и подводными лодками. Борьбу с партизанами в непосредственной близости от фронта, а также на последних участках обороны побережья должны были вести полевые армии, а в остальных случаях эта задача возлагалась на командующего войсками СС и полицией. Немцы считали итальянских партизан вне закона, часто расстреливали пленных и широко практиковали заложничество. Всего в итальянском движении Сопротивления участвовало более 462 тыс. партизан, объединенных более чем в 1000 бригад. 76 тыс. из них погибли.

В Польше уже в конце сентября 1939 года, когда еще не была даже завершена оккупация страны вермахтом и Красной армией, была создана подпольная Служба победы Польши, подчинявшаяся правительству Сикорского в Париже. В нее вошли те солдаты и офицеры, которым посчастливилось избежать немецкого или советского плена. Служба победы начала организацию сил для борьбы с германскими оккупантами. В начале 1940 года ее преемником стал Союз вооруженной борьбы, также подчинявшийся польскому правительству в изгнании. Оно после падения Франции перебралось в Лондон.

14 февраля 1942 года была создана Армия Крайова (Государственная армия), подчинявшаяся правительству в изгнании в Лондоне. Ее деятельность распространялась на всю территорию Польши в границах 1939 года, в том числе на Западную Украину, Западную Белоруссию и Южную Литву с Вильно. В Западной Белоруссии и Литве партизаны АК пользовались поддержкой белорусов-католиков и противостояли Литовской освободительной армии и польским партизанам, а позднее – и советским партизанам. На Украине вынуждены были сражаться не только с немцами, но и с Украинской повстанческой армией и немногочисленными советскими партизанскими отрядами. Главное командование АК подчинялось польскому Верховному главнокомандующему в Лондоне. Армия Крайова снабжалась вооружением и продовольствием, доставлявшимся британской авиацией, но возможности королевских ВВС из-за удаленности Польши от мест ее базирования были очень ограниченными. В основном бойцы АК воевали польским оружием, не попавшим в 39-м году в руки немцев, а также пользовались трофеями. Продовольствие «аковцы» получали у местного населения, охотно его предоставлявшего, и неизменно платили за него, не допуская грабежа или незаконных реквизиций.

Летом 1943 года гестапо арестовало создателя АК генерала Станислава Грота-Ровецкого, и Армию Крайову возглавил генерал граф Тадеуш Комаровский (Бур). АК занималась разведкой, диверсионными акциями, устраивала налеты партизанских отрядов на неприятельские коммуникации и гарнизоны. Поскольку коллаборационистов в Польше было очень мало, в том числе из-за нежелания немцев допускать поляков, считавшихся расово неполноценными, на сколько-нибудь значимые административные должности, борьба с польскими предателями занимала сугубо подчиненное положение в деятельности АК. Германская оккупационная администрация в Польше («Генерал-губернаторстве») в большей мере опиралась на фольксдойче, против которых АК вела ожесточенную борьбу.

Особенно активизировалось партизанское движение в Польше после начала советско-германской войны. Помимо Армии Крайовой, подчинявшейся правительству в изгнании в Лондоне и, пусть скупо, но снабжавшейся англичанами вооружением, боеприпасами и денежными средствами, при содействии СССР была создана менее многочисленная прокоммунистическая Гвардия людова, в 1943 году реорганизованная в Армию Людову (Народная армия). Действия польских партизан, по признанию самих немцев, создавали значительные помехи бесперебойному снабжению Восточного фронта, но по размаху уступали деятельности советских партизан.

Своей главной задачей командование Армии Крайовой видело подготовку всеобщего вооруженного восстания в момент, когда определится поражение Германии и фронт вплотную придвинется к польским землям. В Лондоне польское Верховное главнокомандование должно было организовать снабжение восставших с английских и американских баз в Италии и Англии. Осенью 1943 года командование АК разработало план «Буря», предусматривающий нападение польских партизанских отрядов на отступающие германские войска и освобождение ими основных польских городов. Отряды АК атаковали в июле 44-го Вильно и Львов и помогли Красной армии освободить эти города. В благодарность они были разоружены и интернированы. Части их бойцов удалось бежать на этнически польские земли. Советский Союз в апреле 43-го разорвал дипломатические отношения с польским правительством в Лондоне после того, как было раскрыто советское преступление в Катыни, на расследовании которого настаивало польское правительство в изгнании. И в Англии, и в США руководители не сомневались, что Катынь – дело рук русских, но предпочли молчать, поскольку Сталин оставался ценнейшим союзником в войне. Как писал в своем дневнике британский статс-секретарь сэр Александр Кадоган после получения первых докладов о Катыни в апреле 1943 года, «если представить себе на мгновение, что в 1940 году в руках русских оказались не поляки, а мы, то вряд ли такая Катынь прибавила бы учтивости в нашем к ним отношении… Все это в высшей степени отвратительно. Как только могут поляки хотя бы даже просто полюбовно соседствовать бок о бок с русскими, и как можем мы сами, глядя на все это сквозь пальцы, как ни в чем не бывало обсуждать с русскими вопрос о наказании немецких “военных преступников”?» Тогда же во время авиакатастрофы в Гибралтаре погиб генерал Сикорский, и его место во главе правительства занял гораздо менее популярный и влиятельный Миколайчик. В организации катастрофы подозревали британские секретные службы, поскольку Англия старалась не акцентировать внимание на Катыни, чтобы не портить отношения с СССР, а Сикорский настаивал на расследовании этого преступления. СССР создал марионеточное польское просоветское правительство Польский комитет национального освобождения, в июле 44-го обосновавшийся в освобожденном Красной армией Люблине.

Крупнейшей акцией Армии Крайовой стало восстание в Варшаве, продолжавшееся с 1 августа по 2 октября 1944 года. В нем приняло участие около 40 тыс. бойцов АК и отдельные отряды Армии людовой. Лишь четверть повстанцев первоначально была вооружена. Позднее вооружение было улучшено за счет трофеев и оружия и боеприпасов, сбрасывавшихся с английских самолетов. Повстанцы сковали три немецкие дивизии. Красная армия не оказала помощь варшавским повстанцам, так как Москва рассчитывала установить в Польше марионеточное коммунистическое правительство и не признавала польское правительство в Лондоне. Всего в Армии Крайовой состояло свыше 350 тыс. человек, принявших присягу, в том числе более 10 тыс. бывших офицеров. Из них в борьбе против немцев погибло около 60 тыс. человек. В коммунистической Армии людовой партизан было на порядок меньше.

Во Франции борьба против германской оккупации началась еще до капитуляции. За несколько дней до Компьенского перемирия, 18 июня 1940 года, генерал де Голль обратился к народу с воззванием, призвав продолжать борьбу с немцами, и основал движение «Свободная Франция». Но партизанское движение во Франции началось лишь вскоре после нападения Германии на СССР. Его организовали коммунисты, прежде из-за пакта Молотов – Риббентроп не выступавшие с прямыми призывами к борьбе против немцев. В народе партизан называли «маки» – от maquis. Это слово означает заросли вечнозеленых колючих кустарников, где партизанам было удобно укрываться от преследователей.

И.Г. Старинов свидетельствует: «Большую роль в развитии французского партизанского движения, как и во многих других странах, сыграли воины 14-го Испанского партизанского корпуса, часть которого после падения республики была интернирована во Францию. После оккупации Франции бойцы корпуса вырвались из лагерей и занялись привычным делом под командованием Антонио Буйтраго, прежде заместителя командира корпуса. К 1943 году корпус имел уже 27 диверсионных бригад, сведенных в девять дивизий. Их действия распространились на ²/₃ территории Франции, они участвовали в освобождении ряда городов, в том числе Марселя и Парижа. Во Франции, как, например, и в Чехословакии, Болгарии, Югославии и других странах, примерно 80 % командиров партизанских соединений и специалистов-диверсантов были подготовлены либо прямыми участниками партизанской войны в Испании, либо прошедшими через их руки инструкторами. Бывший начальник штаба 14-го партизанского корпуса Л. Илич был начальником оперативного отдела главного штаба французских партизан».

Позднее свои партизанские отряды организовали и сторонники генерала де Голля. Кроме того, во Франции действовали британские коммандос, взаимодействовавшие с партизанами. Коммандос были одеты в форму, однако часто поверх нее надевали гражданскую одежду. Партизаны же форму не носили. Отличительным знаком «маки» служил разве что черный берет. Основу «маки» составили французы, уклонившиеся от отправки на принудительные работы в Германию.

Как пишет Рендулич, «жертвами партизан пали тысячи немецких солдат, немецких и французских полицейских и французов, дружественно настроенных по отношению к Германии. Они совершили тысячи нападений на железные дороги и мосты, уничтожили большое количество военных материалов, предназначавшихся для германских вооруженных сил, а также произвели много налетов на французские военные заводы. Действия иностранных агентов сводились главным образом к актам саботажа. Оружие и взрывчатые вещества партизаны брали из скрытых от немцев запасов бывшей французской армии. В большом количестве получали они его от союзников по воздуху. Благодаря тому, что немецким органам безопасности удалось захватить несколько партизанских радиостанций, в большом количестве разбросанных по стране и служивших для связи с иностранными руководящими органами, и включиться в партизанскую радиосеть, большая часть сбрасываемого с воздуха оружия перехватывалась немецкими войсками, а многочисленные группы агентов уничтожались».

Коммунистические партизаны во Франции образовали Объединенное движение Сопротивления. Голлисты же создали Организацию армии Сопротивления. В момент высадки союзников в Нормандии обе организации были объединены во Французские внутренние силы (ФВС). Их возглавил генерал Кениг. 15 июля 1944 года союзное командование объявило, что на членов ФВС распространяются права комбатантов. Они должны были отныне носить форму и нарукавные повязки. Главнокомандующий немецкими войсками Запада фельдмаршал фон Клюге 24 июля 1944 года отказался признать это заявление, ссылаясь на заключенное в 1940 году перемирие с Францией, запрещавшее любому французу вести вооруженную борьбу против Германии и ставившее этих борцов на положение находящихся вне закона «вольных стрелков». Однако поражения, понесенные немцами во Франции, заставили немцев изменить отношение к партизанам. Немецкое командование вынуждено было признать их комбатантами, но потребовало, чтобы они были сведены в подразделения и части, действовали совместно с войсками союзников на фронте и носили повязки и прочие ясно различимые знаки различия. Крупнейшую карательную операцию немецкие войска и милиция правительства Виши против отрядов французских партизан, сосредоточенных на плато Веркор, провели вскоре после высадки союзников в Нормандии. По немецким данным, 1031 партизан был убит и 288 человек захвачены в плен. Вообще же массового партизанского движения, в отличие от Италии и Балкан, Франция не знала. Как острили современники, массовая запись в Сопротивление началась после высадки в Нормандии. Кстати сказать, подобная «массовая запись» в тот период была характерна и для Бельгии, Голландии, Дании и Норвегии. Тогда же массы рядовых французов приняли участие в восстаниях в Париже и городах Южной Франции, фактически освобожденных партизанами еще до подхода союзных войск. Хотя, разумеется, без действий союзников, разбивших основные немецкие силы во Франции, эти восстания не могли быть успешными. Всего же во Франции погибло около 20 тыс. партизан и в ответ на их действия было расстреляно около 30 тыс. заложников.

Вообще же главный упор во Франции был сделан не на действия партизанских отрядов, а на акты саботажа и диверсий, направленные прежде всего против системы коммуникаций и военного производства. Для движения Сопротивления во Франции характерна особо тесная координация деятельности с союзным командованием, что обусловливалось близостью Англии и важностью Французского театра боевых действий как будущего Второго фронта. В то же время в разрушении коммуникаций роль бойцов Сопротивления была все же второстепенной по сравнению с действиями англо-американской авиации. Во Франции во многом были осуществлены идеи Старинова об ориентации партизан преимущественно на минно-диверсионную войну. Но и в этом случае оказалось, что заменить собой стратегическую авиацию они не могут. Хотя, если принять во внимание, что у СССР практически не было стратегической авиации, относительный эффект от минно-диверсионной войны на советско-германском фронте мог бы быть относительно большим, чем на Западе, разумеется, если бы такая война была бы поставлена на первый план.

В целом в Западной Европе оккупационный режим был мягче, чем в Восточной Европе, что привело к тому, что партизанское движение там было значительно меньшим по своему размаху. Как отмечает французский историк Камил Ружерон, если в Западной Европе в 1942 году один солдат оккупационных войск приходился на 100–200 жителей, то на Балканах – на 25–30 жителей. Тут сказалась также значительно большая плотность населения в западноевропейских странах. Ведь оккупационные войска призваны были контролировать не столько население, сколько территорию, в том числе и в ожидании возможного вторжения союзников. И основная масса оккупационных войск как раз и была предназначена для отражения возможного вторжения, а отнюдь не для действий против партизан.