Текст книги "Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг."

Эта цифра тоже вызывает большое сомнение. За период с 1 сентября 1939 года до конца 1944 года люфтваффе потеряли уничтоженными и поврежденными 71 965 самолетов, из которых на Восточный фронт приходилось около 30 тысяч. К этому надо прибавить еще какое-то точно не известное, но значительно меньшее число сбитых небоевых самолетов – связных и транспортных. Получается, что почти каждый тридцатый самолет, потерянный немцами на Востоке, был уничтожен партизанами, не имевшими ни истребителей, ни зенитных орудий и пулеметов.

Некоторые описания подвигов партизан-героев, встречающиеся в боевых донесениях, носят совершенно легендарный, мифологический характер. Например, в итоговом отчете о деятельности 37-й партизанской бригады имени Пархоменко, оперировавшей в Бобрйском и Глусском районах Могилевской и Полесской областей, утверждалось: «20 декабря 1943 года командир отряда имени Кирова Голодов Василий Емельянович в деревне Качай Болото Паричского района, когда гитлеровцы приблизились к блиндажу, где находился тов. Голодов, начали забрасывать его гранатами, коммунист Голодов на лету подхватывал вражеские гранаты и выбрасывал их назад. Так он выбросил 9 гранат и убил более 20 фашистов. Но десятой гранатой бесстрашный командир был тяжело ранен и погиб смертью героя». Прямо сказочный богатырь, да и только!

Вот немецкие сводки о потерях в боях с партизанами, особенно если они составлены в штабах вермахта, а не СД или полицией безопасности, выглядят достовернее советских. Там почти никогда не указывается число раненых партизан, тогда как в партизанских отчетах, напротив, фантазия командиров указывала поразительно точное число раненых немцев и их пособников. Убитых партизан немцы указывали только тогда, когда в их распоряжении оказывались их трупы. Если же поле боя оставалось за партизанами или погибших на месте столкновения обнаружено не было, то в немецких донесениях указывалось, что убитых партизаны унесли с собой и что их число не может быть установлено. Нередко немецкие донесения прямо признают, что потери партизан были значительно меньше, чем у немцев и их союзников.

Вот пример – донесение командующего войсками по охране тыла группы армий «Центр» о потерях в боях с партизанами за январь 1943 года. 2-я немецкая танковая армия уничтожила 299 партизан, потеряв при этом убитыми 13 немцев, 11 венгров, 7 русских добровольцев (очевидно, из бригады Каминского) и 33 русских полицейских. При этом было ранено 28 немцев, 30 венгров, 12 русских добровольцев и 48 русских полицейских. Без вести пропало 7 русских добровольцев, 28 полицейских и 1 венгр. Соотношение безвозвратных потерь получается в пользу немцев и их союзников – 3: 1. А в тылу 9-й немецкой армии было убито 254 партизана, а потери немцев и их союзников составили 20 убитых, 41 раненый и 1 пропавший без вести. Однако даже по немецким рапортам далеко не всегда партизаны теряли больше, чем их противники. Нередки сообщения о том, что партизаны в результате внезапного нападения уничтожили 10, 15 или 20 полицейских, сами не понеся при этом никаких потерь. Так, комендатура местечка Журовичи в Белоруссии сообщала, что 22 февраля 1943 года при налете партизан немецкие потери составили 10 убитых, 1 раненый и 1 пропавший без вести, потери полицейских – 15 убитых и 4 раненых, тогда как «было убито только 2 бандита».

Но не всегда и немецкие донесения внушают доверие. Например, штаб группы армий «Центр» докладывал, что в январе 1943 года общее число убитых партизан в тыловом районе группы армий, за пределами армейских тыловых районов, определялось в 5762 человека, но при этом было захвачено в качестве трофеев только 960 винтовок, 56 пулеметов, 12 минометов, 5 орудий и 3 противотанковых ружья. Получается, что три четверти партизан были без оружия или их оружие немцы побрезговали взять в качестве трофеев. Скорее всего, большинство убитых – это те, кого только подозревали в пособничестве партизанам и кто был захвачен не с оружием в руках на поле боя, а безоружным в деревнях и поселках. Именно во фронтовом тылу действовали немецкие полицейские формирования, жандармерия и отряды СД, которые часто записывали в партизан мирных жителей, убитых в ходе карательных экспедиций.

А вот эти данные, например, кажутся близкими к действительности. За период с 15 по 26 октября 1942 года 2-я немецкая танковая армия в борьбе с партизанами потеряла убитыми 4 немецких военнослужащих и ранеными – 26. Потери союзников-венгров составили 11 убитых и 14 раненых, а бойцов из милиции Каминского – 53 убитых и 4 раненых. Русских добровольных помощников убито было 5 человек, а ранено – 13. Потери партизан немецкое командование определяло в 56 убитых, 38 пленных и 16 перебежчиков, причем в качестве трофеев немцы захватили 47 винтовок, 2 противотанковые пушки и 1 пистолет-пулемет. В данном случае трофеи вполне соответствуют числу убитых и пленных партизан. Соотношение же безвозвратных потерь оказывается почти равным: партизанские потери превосходят потери противника всего в 1,5 раза.

Немецкие армейские сводки о борьбе с партизанами фиксировали число убитых, найденных на поле боя, в случае, когда оно оставалось за немцами. Так, командование тыловым районом группы армий «Центр» 29 августа 1942 года сообщало об итогах контрпартизанской операции «Хирштоу»: «Потери противника: 142 убитых, подсчитанных на поле боя, 10 пленных. Фактически потери противника значительно выше».

В некоторых случаях немецкие армейские обобщающие донесения о потерях противника в ходе крупных антипартизанских операций находят полное соответствие в советских данных о потерях соответствующих партизанских соединений за тот же период. Так, в итоговом донесении 2-й немецкой танковой армии от 9 июня 1943 года об операции «Цыганский барон», проводившейся в мае – июне против основных партизанских баз в южной части Брянских лесов, потери партизан определены в 3152 убитых и 869 перебежчиков. По данным же Центрального штаба партизанского движения численность партизан Орловской области с 1 мая по 1 июля 1943 года сократилась с 14 323 человек до 9 623 человек, т. е. на 4 600 человек, причем в примечании к этим цифрам специально оговаривается, что «сокращение количества отрядов, партизан и радиостанций на 1. 7. 43 г. объясняется потерями в боях с карателями». Разница всего в 579 человек легко объясняется потерями, понесенными партизанами после 9 июня и некоторым недоучетом партизанских потерь немцами.

Благодаря операции «Цыганский барон» вермахт смог открыть основные коммуникации в районе Брянских лесов и избавиться от партизанской угрозы в районе боевых действий группы армий «Центр» вплоть до завершения Курской битвы и эвакуации Орловского плацдарма.

Точно так же немцам удалось разбить основные силы партизан в прифронтовой зоне группы армий «Центр» в апреле – июне 1944 года, накануне советской операции «Багратион», положившей конец германскому господству в Белоруссии. Успеху немцев сильно способствовало то обстоятельство, что в Полоцко-Лепельской партизанской зоне еще с осени 1943 года оказались сконцентрированы 16–17 партизанских бригад общей численностью от 16 до 20 тысяч человек. Советское командование планировало с помощью партизан захватить Полоцк. Затем туда должен был быть переброшен десантный корпус, снабжаемый по воздуху, которому вместе с партизанами предстояло удержать город до подхода основных сил Красной армии. Однако странным образом и Центральный штаб партизанского движения, и командование 1-го Прибалтийского фронта, и Ставка Верховного командования напрочь забыли, что в декабре – январе здесь бывает преимущественно нелетная погода, и назначило начало операции на середину декабря 43-го. Однако в последний момент она была отменена из-за неблагоприятных метеоусловий. Как будто такой исход нельзя было предвидеть заранее, и опыт Сталинграда, где снабжение группировки Паулюса было сорвано во многом из-за преимущественно нелетной зимней погоды, советское командование ничему не научил! Партизанам же было приказано зимовать в этом районе, чтобы попытаться позднее все-таки овладеть Полоцком. Снабжать такую армаду боеприпасами в количестве, необходимом для ведения активных боевых действий, не было никакой возможности. В результате немцы, воспользовавшись затишьем на фронте, бросили против партизан несколько пехотных полков вермахта, подкрепленных частями СС и полиции, а также тремя полками бригады Русской Освободительной Народной армии Б. Каминского в апреле 44-го начали широкомасштабную карательную операцию «Праздник весны» и в начале июня практически ликвидировали Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. Часть партизан смогла прорваться в Минскую и Вилейскую области, но многие погибли. По данным штаба 3-й немецкой танковой армии, только в период с 11 апреля по 15 мая 1944 года потери партизан, у которых почти не было боеприпасов и ощущалась острая нехватка тяжелого вооружения, составили 14 288 человек убитыми и пленными. Немцы полагали, что партизаны потеряли четыре пятых своего состава. Белорусский штаб партизанского движения определял собственные потери гораздо скромнее – в 7000 убитых и пропавших без вести, утверждая, что немцы понесли еще большие потери – до 8 300 убитых и до 12 900 раненых. Учитывая колоссальное неравенство в вооружении, данные о немецких потерях кажутся сильно преувеличенными. Пономаренко признавал, что противнику удалось очистить от партизан прифронтовую полосу от Полоцка до Орши.

Для борьбы с партизанами в Белоруссии немцы при помощи Белорусской центральной рады во главе с Радославом Островским стали в феврале 1944 года формировать Белорусскую краевую оборону (БКА). Подразделения БКА создавались в каждом населенном пункте, которому угрожали действия партизан. Молодежь привлекало в самооборону то, что служба в БКА освобождала от отправки на работы в Германию. В состав БКА вошли также белорусские полицейские батальоны, сформированные еще в 1942 году, и батальоны самообороны, созданные осенью 1943 года. БКА создавалась путем мобилизации военнообязанных. Всего было мобилизовано около 20 тыс. человек. Подразделения БКА, возглавлявшиеся немецкими офицерами, были достаточно боеспособными для антипартизанской деятельности, ведения боевых действий низкой интенсивности и охранной службы. Крупнейшей операцией, в которой участвовала БКА и, в частности, ее 15-й батальон, и стал «Праздник весны». За нее командир 15-го батальона Владимир Родька получил Железный крест, а многие офицеры и солдаты награждены медалями и знаками отличия для восточных народов. По некоторым оценкам, к маю 1944 года численность белорусских коллаборационистских формирований составляла до 70 тыс. человек, из которых более 30 тыс. состояло в Белорусской краевой самообороне. По численности коллаборационисты в тот момент втрое уступали белорусским партизанам.

Также и Бронислав Каминский, чья штурмовая бригада РОНА участвовала в «Празднике весны», был награжден Железным крестом 1-й степени. Но очень скоро, как мы только что убедились, немцы приготовили ему и деревянный.

Судьба Полоцко-Лепельской партизанской зоны еще раз доказала справедливость слов Наполеона о том, что один мамлюк всегда одолеет одного французского кавалериста, трое против трех они будут драться на равных, а эскадрон французов всегда обратит в бегство эскадрон мамлюков. Партизаны могли иметь успех, когда действовали против мелких групп немцев и полицейских. Когда же им приходилось держать оборону как обычному стрелковому полку или дивизии даже против равных или немного превосходящих по численности немецких соединений, успех обычно был на стороне противника. Сказывалось неравенство в боевой подготовке и боевом снабжении.

Крупные карательные операции немцы предпринимали и против партизан, действовавших в Минской области. Ими руководил начальник СС и полиции в Белоруссии Карл Готтберг. В ходе одной из таких операций, «Котбус», согласно донесению Готтберга от 26 июня 1943 года, было убито в бою 6084 партизана, а еще 3709 – расстреляно после пленения. Кроме того, 599 пленных было оставлено в живых. Немцы также захватили 4997 мужчин и 1056 женщин в качестве «рабочей силы» (люди Готтберга фактически действовали как работорговцы в Африке, охотившиеся на негров). Немецкие же потери были сравнительно небольшие. В ходе операции «Котбус» было убито 5 немецких офицеров, включая 1 командира батальона и 112 солдат, ранено 11 офицеров (в том числе 2 командира полка) и 374 солдата, а еще 3 рядовых пропали без вести. Потери среди «иностранцев», под которыми, очевидно, подразумевались русские «добровольцы», Готтберг определил в 40 убитых, 152 раненых и 4 пропавших без вести. Однако отсутствие в донесении графы потерь среди мирных жителей наводит на мысль, что в число убитых и расстрелянных партизан включены и невооруженные гражданские лица, лишь заподозренные в связях с партизанами или просто попавшиеся карателям под горячую руку. Ведь в приказе на проведение операции «Котбус» Готтберг особо подчеркивал, что «необходимо исключить всякое человеческое внимание к населению… ибо постоянно выясняется, что местное население, в том числе женщины и дети, минируют дороги в тылу наших частей». А в итоговом донесении группенфюрер похвастался новым методом преодоления минных полей: «После артиллерийско-зенитной подготовки проникновение в болотистую местность стало возможным только потому, что подозреваемых в связях с партизанами местных жителей гнали впереди войск по сильно заминированным участкам территории».

Справедливости ради надо сказать, что такой же метод использовали и советские военачальники, только гнали на минные поля все же не мирных жителей, а красноармейцев. Вскоре после войны маршал Жуков популярно объяснил американскому генералу Дуайту Эйзенхауэру, что он, Жуков, если знал, что впереди одно только минное поле, отправлял в атаку своих солдат, как будто перед ними никаких мин не было. Солдаты ценой своей жизни подрывали только противопехотные мины. Затем в образовавшиеся проходы шли саперы и снимали противотанковые мины, чтобы можно было пускать бронетехнику, она ведь стоила дороже людей. Эйзенхауэр был потрясен и про себя усомнился, что в американской армии вряд ли найдутся офицеры, способные отдать такой приказ, и солдаты, согласные его выполнить. Готтберг тоже знал, что немцы просто так на мины никогда не пойдут, и использовал для «живого разминирования» «недочеловеков»-славян, провинившихся лишь в том, что попались на пути карательной экспедиции.

Под руководством Готтберга с 3 июля по 30 августа 1943 года была проведена еще одна крупная операция, под кодовым названием «Герман», на этот раз против советских и польских партизан Барановичской области. В итоговом донесении Готтберг утверждал, что в бою было убито 4280 человек, в том числе 6 командиров и 2 комиссара «банд», а захвачено в плен – 654, включая 1 командира польских повстанцев. Немецкие потери составили 40 убитых и 112 раненых, в том числе 9 офицеров, а 3 солдата пропали без вести. Потери коллаборационистских формирований были меньше – 6 убитых, 43 раненых и 1 пропавший без вести. Готтберг отмечал: «Выявлено два рода банд, большевистские и польские. В то время, как у польских банд обычно не было тяжелого оружия, большевистские банды были хорошо вооружены и применяли даже артиллерийские орудия».

О той же самой операции «Герман» сохранился отчет и с советской стороны – донесение секретаря Барановичского обкома партии Чернышева. Там, в частности, утверждалось: «В первые дни боев с карательной операцией партизанами был убит известный населению Белоруссии с начала войны палач, подполковник войск СС Дирлевангер и захвачен весь план операции».

Оберфюрер СС Оскар Дирлевангер со своей бригадой «общих СС» действительно участвовал в операции. В отличие от войск СС, «общие СС» выполняли исключительно карательные функции и беспощадно расправлялась как с партизанами, так и с мирным населением. Бригада считалась «штрафной» и состояла из немецких уголовников и русских «добровольцев», причем последние часто недалеко ушли от своих германских товарищей по оружию. Сам же комбриг до войны тянул срока за растление несовершеннолетних и браконьерство. Спору нет, Дирлевангер, как совершивший преступления против человечности, вполне заслуживал смерти. Но Чернышев поторопился его похоронить. Дирлевангер прожил еще два года и умер во французском лагере для военнопленных в Альтхаузене (Верхняя Швабия) 7 июля 1945 года.

Согласно Чернышеву, партизаны в ходе операции «Герман» потеряли 129 убитых, 24 пропавших без вести и 52 раненых. Это примерно в 30 раз меньше, чем цифра, названная Готтбергом. Даже если учесть, что немцы в число убитых включили еще и польских партизан, а Чернышев наверняка занизил данные о потерях (но не в 10 же раз!), разница слишком велика. Несомненно, что большинство убитых «бандитов» в отчете Готтберга в действительности никакого отношения к партизанам не имели. У офицеров и генералов СД, в отличие от их коллег в вермахте, фантазия была очень хорошо развита, и в этом отношении они вполне могли соревноваться с партизанскими командирами. Сказывалась и общая направленность действий СД на максимальное истребление «недочеловеков».

В свою очередь, и секретарь Барановичского обкома щедро уничтожал врага на бумаге. В донесении он заявил, что партизаны убили и ранили более 3 тысяч немцев и полицейских и взяли в плен 29 немецких солдат. Как мы помним, Готтберг общие потери немцев и их союзников определял в 205 убитых, раненых и пропавших без вести. Неужели ошибся в 15 раз?! Да и пропавших без вести немцев было только трое – в 10 раз меньше, чем число пленных, которых будто бы захватили партизаны Чернышева. Как появились такие большие цифры вражеских потерь, станет понятно, если прочесть следующий пассаж в чернышевском донесении: «Пущено под откос 37 эшелонов. На участке Лида – Юротишки из-под обломков извлечено 300 трупов немецких солдат и офицеров». Интересно, кто смог их посчитать? Неужто партизанские разведчики?

Были и другие партизанские донесения, построенные по принципу «все хорошо, прекрасная маркиза». Например, когда в августе – ноябре 1942 года немцам в результате удачного наступления удалось закрыть так называемые «Витебские ворота» – коридор в районе Усвяты, через который из-за линии фронта белорусским партизанам поступало материальное снабжение и перебрасывались подкрепления, в донесении Центрального штаба партизанского движения бодро утверждалось: «Партизанские бригады Витебской области непрерывными боями с противником показали свое умение действовать не только мелкими группами, но и наносить серьезные поражения противнику в боях с его крупными частями.

Успешный выход противника на правый берег реки Усвята и закрытие ими “ворот” впредь до получения подробного описания боев, можно объяснить несогласованностью действий между командованием частей Красной Армии и партизанских отрядов».

Да, из такого донесения Наполеон никогда бы не узнал, что проиграл сражение при Ватерлоо.

П.К. Пономаренко после войны утверждал, что всего в боевых действиях против советских партизан, по данным разведки, противник использовал 55 охранных полков, 206 отдельных охранных батальонов, 34 полицейских полка, 115 полицейских батальонов, 1 кавалерийскую бригаду жандармерии, 1 полк полевой жандармерии, 38 отдельных моторизованных жандармских взводов и ряд других подразделений. Все это было эквивалентно 20 дивизиям. Кроме того, для действий против партизан привлекалось до 30 дивизий противника. Отсюда Пономаренко делает вывод, что всего партизаны сковали около 50 дивизий немцев и их союзников. Будто бы только на Украине с начала войны и до 1 октября 1944 года партизаны сковывали аж 786 тыс. немецких солдат и офицеров. Звучит внушительно. Но надо иметь в виду, что все перечисленные силы действовали против партизан отнюдь не одновременно. В среднем же за 1942–1944 годы советские партизаны вряд ли имели против себя силы, эквивалентные 10 вражеским дивизиям. Необходимо также учесть, что подавляющее большинство охранных и полицейских батальонов и полков комплектовалось из коллаборационистов, которых все равно не собирались использовать на фронте. В борьбе с партизанами широко использовали румынские, венгерские и словацкие соединения, которые до этого были потрепаны на фронте и считались более не пригодными для боевых действий друг против друга. К тому же перечисленные Пономаренко охранные и полицейские батальоны и полки часто переформировывались и переименовывались, так что приведенные выше цифры содержат значительный двойной счет.

П.К. Пономаренко также писал: «За 2 года партизанской войны в тылу немецких захватчиков по далеко не полным данным (то есть по тем сведениям, которые могли быть доставлены из тыла) советские партизаны (в Белоруссии) истребили более 300 тысяч оккупантов, из них 30 генералов, 6336 офицеров и 1520 летчиков… За это же время произведено не менее 3 тысяч крушений вражеских эшелонов, уничтожено 3263 железнодорожных и шоссейных моста. Уничтожены 1191 танк и бронемашина, 476 самолетов, 378 орудий, 618 штабных автомобилей, 4027 грузовиков, 895 баз и складов с вооружением и боеприпасами».

По поводу этих цифр Л. Рендулич замечает, что к ним «нужно подходить с большой осторожностью (в число убитых русские, по-видимому, включили и своих соотечественников, которые были убиты и казнены за сотрудничество с немцами)», но полагает, что «все же они дают достаточное представление о масштабах партизанской войны в России».

Сразу скажу, что насчет количества погибших немцев эти цифры большого доверия не внушают. До конца 1944 года сухопутные войска вермахта потеряли на Восточном фронте погибшими и пропавшими без вести 65 200 офицеров. Получается, что десятая часть этих потерь приходилась на деятельность белорусских партизан, при том, что их численность была в несколько десятков раз меньше, чем численность регулярной Красной армии на фронте, они имели гораздо меньше вооружения и сравнительно редко вступали в схватки с немецкими войсками.

Столь же фантастичны цифры и по другим регионам. В Ленинградской области до марта 1944 года партизаны будто бы уничтожили 104 242 немецких солдата и офицера, вывели из строя 1050 паровозов и 18 643 железнодорожные платформы, вагоны и цистерны. На Украине партизаны якобы уничтожили 310 000 немцев, вывели из строя 4060 паровозов, 39 700 товарных вагонов, взорвали 810 танков и броневиков, 324 орудия и 108 самолетов».

За 26 месяцев партизанской войны в Крыму, по заявлениям партизан, ими было убито 18 910 вражеских офицеров и солдат Старинов особо отмечал в мемуарах: «Борьба с частями вражеской армии сводилась в основном к крушению поездов, подрыву автомашин и бронетехники минами и только при благоприятных условиях – нанесению урона противнику действиями из засад. Бои партизан с частями Вермахта в его тылу для партизан сопряжены с большими потерями, чем бои на фронте. В своем тылу враг в ходе боя может наращивать усилия, бесперебойно обеспечивая боеприпасами. У партизанских полков, которые были созданы для борьбы с частями врага в его тылу, этих условий не было. Поэтому 2 украинских и 6 ленинградских партизанских полков, вступив в боевое столкновение с оккупантами, несмотря на героизм личного состава, были разгромлены». В открытых боях, по его оценке, партизаны несли до девяти десятых потерь. В свою очередь, почти девять десятых потерь, согласно отчетам Центрального штаба партизанского движения, немцы понесли от скрытых действий партизан, т. е. от диверсий, а не в открытых боях с ними. Правда, может быть, в этой пропорции отразилось и то обстоятельство, что количество уничтоженных будто бы в результате диверсий эшелонов было особенно легко приписывать.