Текст книги "Молчание мертвых"

Глава 15

– А мне в воскресенье звонил Джед, – сказала Мэдлин.

После ухода Кеннеди прошло уже несколько часов, а Грейс не могла ни о чем думать, кроме как о листовке, и только упоминание имени человека, в мастерскую которого они вломились на прошлой неделе, отвлекло ее от этих мыслей.

– Джед знает, что в мастерской была ты? – Глядя на истончившийся месяц, который как будто присел на задний забор, она увеличила звук, чтобы лучше слышать сестру на фоне неумолкающих цикад.

– Знает.

– И что он сказал?

– Сказал, что мне через многое пришлось пройти и что он мне сочувствует. – Голос Мэдлин едва заметно дрогнул. – Сказал, что не убивал моего отца.

Уютно устроившись в гамаке, Грейс с наслаждением вдыхала источаемый садом аромат розмарина и аниса. Теперь она села, свесив ноги через край.

– Ты ему веришь?

– Пожалуй.

Она произнесла это так уныло, так обреченно, что Грейс почувствовала себя виноватой. Для ее сводной сестры Ли Баркер всегда был заботливым отцом. И как только у него это получалось?

– Мне показалось, что он говорил искренне, – продолжала Мэдлин. – Даже не ругался за то, что я влезла в его мастерскую.

– Не представляю, как бы он позвонил тебе, если бы сделал что-то плохое… папе.

– Знаю. Просто… просто у меня к нему несколько вопросов.

Вопросы к Джеду были и у Грейс, но только не те, что хотела бы задать Мэдлин. Прежде всего она узнала бы, откуда у него Библия преподобного и почему он так долго ее прятал.

– Я спросила, почему он перестал ходить в церковь.

– И что он ответил?

– Сказал, что каждый должен следовать велению сердца.

Грейс убрала с шеи волосы – легкий ветерок слегка шевелил листья деревьев, и она надеялась, что он хоть немного освежит кожу.

– Из него обычно слова не вытянешь, а тут, считай, целую речь произнес. По-твоему, что он имел в виду?

– Я попросила объяснить. Джед сказал, что поклоняется Богу на собственный лад и сам знает, как ему жить. И ни в чьих указаниях не нуждается.

– Похоже, тебе удалось вытащить из него больше, чем многим другим.

– У меня было такое ощущение, что он сочувствует мне и хочет хоть как-то утешить.

– Наверно, ты ему нравишься. Много лет назад, когда Джеда спросили, имеет ли он какое-то отношение к исчезновению папы, он, если помнишь, не стал заявлять о своей невиновности. Занимался делом, не шумел, ничего не доказывал.

– Я уже жалею, что влезла в его мастерскую, – призналась Мэдлин. – Джед, конечно, не совсем… такой, как другие… он необычный, но все равно хороший человек.

– На днях покупал у меня печенье, – сказала Грейс.

– Правда?

– У меня сложилось впечатление, будто он дает понять, что принимает меня такой, какая я есть. – Грейс глубоко тронуло, что из всех горожан именно Джед оказал ей поддержку, пусть даже и молчаливую.

– Так он не знает, что в ту ночь со мной была ты? – спросила Мэдлин.

– Трудно сказать. А от кого он узнал, что у него ты побывала?

– Даже не знаю. В нашем городке, как известно, слухи распространяются быстро. Ты бы видела, сколько писем приходит в газету. В том числе и по электронной почте.

– Может быть, Маккормик? Шеф полиции.

– А что Маккормик? Конечно, ему уже доложили, кто влез в мастерскую. Но со мной он не связывался. Думаю, Маккормик спустит дело на тормозах, если только сам Джед не подаст заявление.

Если так, то Джед, обнаружив пропажу книги, вполне мог предположить, что с Мэдлин был кто-то еще. Ведь если бы Библию нашла Мэдлин, она, скорее всего, написала бы об этом в газете.

– По-моему, он меня не подозревает, – сказала Грейс.

– Вот и хорошо. Пусть уж все шишки достанутся мне.

– А что пишут в тех письмах, о которых ты упомянула?

– Кто-то сочувствует. Другие осуждают за то, что взяла дело в свои руки. Есть и такие, которые предлагают проверить всю семью на детекторе лжи.

Грейс затаила дыхание. Никогда раньше ни о каком детекторе лжи Мэдлин и не вспоминала. Или у нее уже завелись какие-то подозрения? Может быть, она уже подумывает, что было бы совсем не лишним выяснить, не лгут ли ее близкие? Соблазн, что и говорить, велик.

При одной лишь мысли о таком испытании Грейс пришла в ужас. И пытаться отговорить Мэдлин тоже опасно – можно случайно выдать себя.

– Считаешь, нам следует пройти такую проверку? – осторожно спросила она, чувствуя, как отдается в кончиках пальцев стук испуганного сердца. – На детекторе лжи?

– Конечно нет. Я вам верю. И вы это знаете.

Грейс медленно выдохнула и прикрыла ладонью глаза. Неужели Мэдлин и впрямь настолько уверена в своей семье? Или просто боится того, что может выйти наружу?

– Вообще-то такие вещи весьма ненадежны.

Скажи это кто-нибудь другой, она бы сразу заподозрила неладное. Ухо помощника окружного прокурора мгновенно уловило бы если не ложь, то намерение что-то скрыть.

Мэдлин, однако, ничего подозрительного не услышала.

– Чего нам сейчас не хватает, так это ложных обвинений, – согласилась она.

– Ты не будешь публиковать те письма, насчет проникновения в мастерскую? – поспешила сменить тему Грейс.

– Нет. Честно говоря, мне как-то неудобно. Хотя…

– Почему неудобно?

– Я бы опубликовала их, если бы что-то подобное произошло не со мной, а с кем-то другим. Тема для репортажа вполне подходящая. Расследование трудного дела, помощь в установлении истины, привлечение внимания к моральным аспектам…

Налетевший внезапно порыв ветра тронул колокольчики, и они зазвенели, красиво, но печально.

Глядя через лужайку и сад, Грейс думала о том, что случившееся с ними могло произойти едва ли не в любой семье. Могло, но не произошло.

– Смотри сама. Ты хозяйка газеты, тебе и решать. В этом твое преимущество.

– Понимаешь, ничего не сказать тоже нельзя. Это нечестно. Но мама уже и без того вынесла немало. Ворошить старое, давать почву новым слухам, публикуя всю эту чушь, было бы несправедливо по отношению к ней. В городе и так говорят всякое.

Такой тьмы, как в Стилуотере, Грейс не видела нигде больше. Тьма эта сгущалась, сжимала, давила, как бархатный саван, от прикосновения которого по спине пробегали холодные ручейки тревоги. Вернуться в дом? Но там жарко и душно.

– Ты с Клэем говорила об этих письмах?

– Да. Он согласен, что их следует выбросить. И Молли тоже так считает.

У фонаря над крылечком кружили, словно их удерживали некие магические чары, крохотные светлячки.

– Не выяснила, с кем встречается мама?

– Пока нет. Вчера, когда проезжала мимо ее дома, остановилась, подошла к окну и заглянула. Но шторы были сдвинуты, так что я ничего не увидела. А ты что-нибудь узнала?

Запутавшись в своих проблемах, Грейс как-то потеряла интерес к личной жизни матери.

– Нет.

– Знаешь, она только и говорит о вас с Кеннеди.

Грейс уже открыла рот, чтобы произнести привычное «нет никаких нас с Кеннеди», но в последний момент удержалась. Конечно, Мэдлин не поверит. Особенно после живописного рассказа Тедди о кемпинге, о том, как Кеннеди бросал ее в воду, а потом нес на руках в лагерь, как угощал маршмаллой у костра…

– Ты уже слышала, что Винчелли повернули против Арчера? Кто бы мог подумать! – Обсуждать эту тему раньше, в присутствии Тедди и Хита, было не совсем уместно, но теперь Грейс подумала вдруг, что Мэдлин могла бы помочь.

– Слышала.

– А ты не могла бы попытаться… как бы это сказать… минимизировать ущерб?

– Как?

Грейс оттолкнулась ногой от земли, и гамак закачался. Ветер тут же бросил в лицо выбившуюся из хвостика прядку.

– Ну, не знаю. Может быть, опубликовать что-то вроде опровержения?

– Я бы опубликовала, но боюсь, сделаю только еще хуже. Все ведь знают, что ты моя сестра.

– Из него вышел бы хороший мэр.

– Не беспокойся. Что бы они ни делали, на исход выборов это не повлияет. Арчеры намного влиятельнее Винчелли.

Грейс остановила гамак.

– Дело не в том, что одна семья лучше, а другая хуже. Дело в их нелюбви ко мне.

Больше всего она боялась, что противники Арчеров составят перечень ее прошлых прегрешений и распространят его по всему городу – в пику Кеннеди. А ведь если Винчелли хорошенько постараются и поднимут шум, то под угрозой может оказаться даже ее работа в Джексоне. Миссисипи – штат преимущественно религиозный.

– Ты не знаешь, сам Джо принимает во всем этом участие или все же остается в сторонке?

– Слышала, что вроде бы пытался сохранить нейтралитет. Джо ведь в первую очередь о себе печется. Наживать врагов среди сторонников Арчера ему совсем ни к чему.

Как бы хотелось верить, что Кеннеди победит на выборах, Винчелли будут посрамлены и все успокоится и вернется в привычное русло. Чуть раньше Грейс пыталась позвонить Кеннеди, сказать, чтобы дети не приходили к ней больше, но трубку никто не снял – наверно, его не было дома.

– Не люблю Джо.

– Знаешь, он ведь несколько раз приглашал меня на свидание, – сообщила Мэдлин.

– Надеюсь, ты отказалась?

– Конечно. Джо ведь представления не имеет, как обращаться с женщиной. Это тебе любой скажет, кто видел, как он издевался над Синди.

Негромкий сигнал предупредил о входящем звонке, и Грейс инстинктивно поняла – это тот самый, которого она и ждет.

– Извини, мне кто-то звонит. Поговорим завтра, ладно?

– Кто-то?

– Ох, перестань.

Мэдлин рассмеялась и зевнула.

– Ладно, спокойной ночи.

Спокойной ночи? Грейс сильно сомневалась, что вообще сможет уснуть – она чуть ли не кипела от злости на Винчелли. Хотя, конечно, их тоже можно понять. Как бы она чувствовала себя, если бы кто-то из ее близких загадочно исчез, а подозрения падали, например, на Джо?

Переведя дыхание, она переключилась на другой звонок:

– Алло?

– Извини, пропустил твой звонок. – От одного лишь звука его голоса у нее закружилась голова. – Я все еще у родителей.

– Как твой отец? Лучше?

Ответ пришел после легкой заминки.

– Немного.

– Надеюсь, ничего серьезного.

Кеннеди прочистил горло.

– Я тоже надеюсь, но ему нужно пройти несколько тестов. Ты не смогла бы присмотреть завтра за мальчиками, чтобы мама съездила с ним в клинику? Я бы и сам, но у меня весь день важные встречи.

Выбравшись из гамака, Грейс взошла на крыльцо и остановилась у перил.

– Хочешь, чтобы я побыла сиделкой при Тедди и Хите?

– Разве у меня есть другие дети? – усмехнулся он.

– Ты с ума сошел. Тебе и твоим мальчикам нужно держаться от меня как можно дальше.

– Хорошо еще, что ты не оставила это сообщение на моем автоответчике.

– Надеюсь, ты и без меня понимаешь всю серьезность своего положения.

– Какого положения? Почему мне нужно держаться от тебя подальше?

– Ты и сам прекрасно знаешь почему!

– Я не позволю, чтобы Винчелли определяли, с кем мне можно встречаться, а с кем – нет.

Из конца улицы долетел пронзительный визг, и Грейс невольно напряглась. За визгом последовала невнятная возня, шум короткой, но яростной схватки, и через двор пронесся, спасаясь от противника, белый кот.

– Тогда… – Она вздохнула. – Тогда мне придется уехать. Все. Я возвращаюсь в Джексон. Сейчас же!

Мысль эта приходила в голову тысячу раз с той самой минуты, когда она увидела листовку. Ничего хорошего возвращение не сулило – на работе ее еще не ждали, Джордж обзавелся подружкой, – да и расставаться с уютным домом Ивонны, в котором она уже обжилась и чувствовала себя уютно и покойно, вовсе не хотелось. И дом как будто постепенно привыкал к ней, становился ее домом, принимал в свои теплые и ласковые объятия, как принимала когда-то прежняя хозяйка. Но, оставаясь в городе, она отравляла жизнь не только Кеннеди, но и его детям. Отношения в семье наладились, и, может быть, этого уже достаточно, и миссию можно считать успешно выполненной. Может быть, уехав из Стилуотера, она сможет жить дальше и забыть…

– Не уезжай, – попросил он.

– Почему?

– Потому что твое место здесь. Останься по крайней мере до конца лета.

До конца лета? А что потом? И кто знает, с какими душевными шрамами ей придется уезжать тогда? Может быть, тогда будет уже поздно?

– Нет, мое место не здесь. Так что не приводи мальчиков – меня уже не будет, – предупредила Грейс и дала отбой.

Кеннеди слишком упрям. Значит, ей нужно уезжать из Стилуотера как можно быстрее.

Она торопливо вошла в дом, принесла из свободной спальни чемоданы и начала складывать вещи.

Услышав в трубке гудки, Кеннеди прошелся по салону. В современных домах салоны встречались нечасто, но в его доме, одном из старейших в городе, таковой был. По крайней мере, именно так называла эту комнату жена. Здесь стоял ее рояль, ее пюпитр, самая лучшая ее мебель. После смерти Рэйлин посторонние в комнату не заходили. Только иногда, когда им хотелось побыть ближе к ней, дети и Кеннеди.

Но сегодня вечером никакой связи с женой он не ощущал. Наверно, потому, что был слишком взвинчен. Неужели Грейс всерьез решила вернуться в Джексон? Нет, конечно нет. Дом снят на три месяца – эту информацию он получил из надежных источников.

Хорошо, допустим, она уезжает. Но куда? Возвратится в Джексон? К мужчине, за которого собиралась замуж?

Такой вариант ему не понравился. Не понравился настолько, что он едва удержался от того, чтобы вскочить в «эксплорер» и помчаться к ней. Убеждать, просить, умолять остаться. Но оставить детей без присмотра Кеннеди не мог, а искать сиделку было уже поздно.

Пройдясь несколько раз по комнате, он снова снял трубку. Выход оставался один – обратиться за помощью к матери. Ей это, конечно, не понравится, но что делать? Во всем мире она оставалась единственным человеком, который всегда и при любых обстоятельствах оставался на его стороне.

Проснувшись на следующее утро, Грейс наспех забрала в хвостик волосы, поставила на плиту чайник и отправилась в гостиную, чтобы закончить сборы. Накануне ее быстро сморил сон, а когда она проснулась, было уже довольно поздно. Впрочем, вещей Грейс привезла с собой немного. За день можно управиться, а уехать вечером.

Ключ придется оставить. И еще нужно нанять носильщиков, чтобы занялись мебелью. На Джорджа рассчитывать не приходится – его таланты востребованы в другом месте.

Грейс подумала о Мэдлин. Вот кому нужно позвонить. А еще Айрин и Клэю. Они помогут с удовольствием. Вот только что им сказать? Как объяснить неожиданное решение? Вряд ли они обрадуются ее отъезду.

Грейс со вздохом опустилась на пол, скрестила ноги и, откинувшись назад, оперлась на ладони. Только-только начала вписываться в новую жизнь – и вот…

В кухне засвистел чайник. Она поднялась, обошла принесенные из гаража коробки. Ивонна неизменно отдавала предпочтение ромашковому чаю. Только вот пить его придется уже с ледяными кубиками. Это будет последний тост в память старой подруги.

Однако не успела Грейс залить горячую воду в заварочный чайник, как в дверь постучали.

– Грейс?

Она сразу же узнала голос Тедди и тихонько выругалась под нос. О чем только думает Кеннеди? Ему ведь сказано, чтобы на нее не рассчитывал. Да и вообще, как он мог обращаться к ней с такой просьбой!

С другой стороны, она уже успела соскучиться по братьям. По крайней мере попрощаются.

Торопливо пройдя через гостиную, Грейс рывком открыла дверь… и приветливая улыбка застыла на лице. Мальчики были не одни. Рядом с ними на крыльце стояла Камилла Арчер.

– Вот вы где! – воскликнул Тедди, обхватывая ее за талию.

Грейс не сразу сообразила, как реагировать на столь бурное проявление симпатии. Чувствуя на себе цепкий, пронзительный взгляд миссис Арчер, она неуклюже и сдержанно погладила мальчика по спине:

– Привет. – Поздоровавшись с братьями, Грейс повернулась к их бабушке: – Чем могу быть полезна?

Камилла не спешила с ответом. Несколько секунд она бесцеремонно рассматривала Грейс, словно отыскивая в ней скрытые изъяны. Не будь рядом мальчиков, ситуация могла бы разрядиться громким скандалом.

В неловкой тишине Хит вслед за братом тоже обнял Грейс. Она потрепала его по голове, но обнимать, как сделала бы, не будь с ними бабушки, не стала. Нежности выглядели бы неуместными под внимательным, ничего не упускающим взглядом миссис Арчер.

Заговорив наконец, Камилла обошлась без вступления:

– Слышала, вы уезжаете.

Грейс оглянулась через плечо на составленные в кучку коробки:

– Да. Мне необходимо вернуться в Джексон.

– Нет! – крикнул Тедди.

– Так скоро? – спросил, понурившись, Хит.

– Почему именно сейчас? – осведомилась миссис Арчер. – С чего такая спешка?

Грейс твердо, не моргая, посмотрела ей в глаза:

– Потому что мне так нужно.

– Или потому что убегаете, даже не дождавшись сражения?

Грейс нахмурилась:

– Для меня жизнь здесь всегда была сражением. Я бы не вернулась сюда, если бы боялась. И уезжаю по другим причинам.

– Каким же?

– Откровенно говоря, это не ваше дело.

Ее ответ явно пришелся миссис Арчер не по вкусу. Она поджала и без того тонкие губы и скрестила руки на груди.

Бросив взгляд в сторону, Грейс заметила, что машина, на которой приехала гостья, кремовый «кадиллак», стоит перед самым ее домом.

– Вы бы переставили автомобиль.

Камилла склонила голову чуть ли не к плечу.

– Я что, неправильно припарковалась?

Грейс вскинула бровь.

– Машина у вас заметная, бросается в глаза, так что если в ваши планы не входит позлить Винчелли, то лучше…

– Мне нет до Винчелли никакого дела, – оборвала ее Камилла, небрежно махнув рукой.

Так вот в чем дело. Арчеры и Винчелли рассорились и готовились к войне. Но Грейс вовсе не хотела, чтобы Кеннеди терял голоса из-за глупой гордости своей матери.

– И все-таки давайте войдем в дом.

Возможно, Камилла и здесь бы не согласилась и проявила свой нрав, но Грейс не дала ей такого шанса: повернувшись, она прошла в прихожую, и гостье ничего не оставалось, как проследовать за ней или отказаться от запланированного разговора.

Спешить миссис Арчер не стала, всем своим видом демонстрируя независимость, но в конце концов все же переступила порог и позволила Грейс закрыть за собой дверь.

– Итак, что вам нужно? – спросила Грейс, настраиваясь на то, чтобы поскорее выяснить цель визита столь важной особы. Если миссис Арчер явилась, чтобы попросить ее уехать из Стилуотера, то она опоздала. – И не беспокойтесь, я покину город если не сегодня, то завтра.

– Я хочу знать, уезжаете ли вы из-за моего сына.

– Конечно нет. Меня ждут в Джексоне.

– Кто вас ждет?

– Э… друг. И еще я нужна на службе.

– Понятно. В таком случае возникает небольшая проблема.

Проблема? Но конечно же не у Арчеров?

– И что за проблема? – спросила Грейс.

– Поскольку Рэйлин давно уже нет, а Кеннеди постоянно занят в банке, нам требуется помощь с детьми. На все лето.

– Нам нужны вы, – поддержал бабушку Тедди.

Его слова пролетели у нее мимо ушей. Услышанное оглушило ее.

– Вы хотите, чтобы я помогала вам с детьми на регулярной основе?

– Если откажетесь, найму кого-нибудь другого.

За все прошлые годы миссис Арчер не сказала Грейс и двух слов. Встреться они на улице еще накануне, она прошествовала бы мимо, не повернув головы, как мимо пустого места.

– Ну так наймите. Я не могу вам помочь. Вы же знаете, в каком виде подадут это Винчелли.

– Конечно знаю.

– Так вы поэтому здесь? Показать, что можете делать все, что захотите?

– Я здесь потому, что прийти сюда меня попросил сын.

– Вы же не хотите уезжать, правда? – подал голос Хит. Мальчики смотрели на нее во все глаза и ловили каждое ее слово.

– Дело не в том, хочу я уехать или нет, – попыталась объяснить Грейс. – Просто я… занята. Вот и все.

– А как же наша лавка? – спросил Хит.

– И сад? – присоединился к брату Тедди.

У нее комок подкатил к горлу, но демонстрировать чувства на глазах у Камиллы Грейс не собиралась.

– Извините, мальчики. – Она пожала плечами. – Положение изменилось. Но ведь папа и бабушка остаются с вами и…

Закончить она не успела, потому что Камилла снова ее перебила:

– Уехав, вы сыграете на руку Винчелли.

– Вот именно. – Раскрывать перед матерью Кеннеди все причины своего отъезда Грейс не собиралась. – Может быть, тогда они успокоятся, и ситуация вернется к исходному положению.

– Но вам-то это не поможет.

Грейс промолчала, и в глазах миссис Арчер что-то мелькнуло, как будто под суровой маской, которую она надевала, обращаясь к миру, открылось на мгновение настоящее лицо.

– Если я правильно понимаю, вы делаете это не ради себя, так?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы влюблены в моего сына.

– Нет, – возразила Грейс. – Мы с ним абсолютно разные люди. У нас нет ничего общего. Уж вам ли не знать. И вообще, я в любом случае уезжаю, а все остальное никакого значения не имеет.

– Буду с вами откровенна, – сказала Камилла. – Я вовсе не счастлива оттого, что вы вместе, но…

– Бабушка… – жалобно протянул Тедди.

– Но что?

– Вы сняли дом на все лето и имеете полное право прервать аренду досрочно, не заботясь о том, как это отразится на нас.

– Не слушайте бабушку, – вмешался Хит. – Мы хотим, чтобы вы остались.

Тедди схватил ее за руку.

– Пожалуйста, не уезжайте, ладно? Вы же говорили, что останетесь на все лето, помните?

Грейс смотрела на Камиллу.

– Если я останусь, вы скажете вашему сыну, чтобы держался от меня подальше? – спросила она.

– Да, скажу. Но вы прекрасно знаете, что он всегда поступает по-своему и никого не слушает.

– Хорошо, но как же тогда Винчелли?

– В этом отношении я не жду от вас никаких одолжений, и вы ничем мне не обязаны, – заявила Камилла. – О Винчелли я сама позабочусь.

Прозвучавшие в ее голосе стальные нотки позволяли предположить, что семью Джо не ждет ничего хорошего. На мгновение Грейс даже стало жаль их – они приобрели очень и очень серьезного противника.

– Ладно.

– Так вы остаетесь? – воскликнул Хит.

– Остаюсь.

– Ур-р-ра! – завопил Тедди и снова обнял ее.

Камилла посмотрела на них и перевела взгляд на Грейс:

– Значит, вы присмотрите за ними сегодня во второй половине дня?

Грейс погладила каждого из братьев по голове:

– Конечно.

– Тогда я заберу их через несколько часов. – Миссис Арчер повернулась к двери, но, уже переступая порог, обернулась: – Кстати, спасибо за угощение. Я вспомнила Ивонну.

Она произнесла это сухо и сдержанно, как будто каждое слово давалось с большим усилием, но Грейс все равно почувствовала себя победительницей. Впервые за все время Камилла обращалась с ней как с равной.

Мать позвонила в тот момент, когда Кеннеди просматривал последний отчет с собрания акционеров. Как они поведут себя и что станет с банком, когда болезнь отца станет достоянием общественности? Ответа на этот вопрос пока не было.

Вместе с ним в зале совещаний сидели его секретарь и двое банковских служащих. Совещание было в самом разгаре, но, услышав голос матери, Кеннеди попросил ее подождать секунду и, извинившись перед собравшимися, вышел в кабинет.

– Что она сказала? – спросил он, в глубине души надеясь услышать, что Камилле удалось убедить Грейс остаться в городе. С другой стороны, здравый рассудок подсказывал, что ситуация разрядится, если она все же уедет. Без нее Винчелли, возможно, утратят боевой пыл, расслабятся, отступят на прежние позиции и понемногу все забудут. Если же они не успокоятся, если будут и дальше требовать возобновления следствия, последствия могут быть непредсказуемыми. А если кто-то вдруг вытащит на свет ту самую Библию, если каким-то образом станет известно, что это он ее спрятал…

– Мальчики сейчас с ней, а я собираюсь везти твоего отца на прием.

– Так, значит, она остается?

– Полагаю, что да. По крайней мере до конца лета.

Все одолевавшие его проблемы, сомнения и страхи моментально схлынули, унесенные волной облегчения.

– Это хорошо, – выдохнул он, всем сердцем надеясь, что так оно и есть. – Нельзя допустить, чтобы Винчелли выгнали ее из города.

– Не думаю, что они так уж старались выгнать ее из Стилуотера.

– Но ведь уезжать она собиралась как раз из-за них.

– Нет. Она хотела уехать, чтобы защитить тебя.

Защитить его? Эта мысль еще не приходила ему в голову. Он знал, что Грейс пытается устроить собственную жизнь, не создавая при этом проблем ни для него, ни для кого-либо еще. Но за ее стремлением уехать просматривался определенный интерес. Она хотела поберечь себя, свои чувства. То, что произошло между ними в кемпинге, напугало ее. В некотором смысле он и сам немного испугался. Никакая другая женщина в городе не смогла бы увлечь его настолько, чтобы он согласился покрыть преступление, возможно, даже убийство. В этом у него не было ни малейших сомнений.

– Боюсь, в школьные годы я вел себя с ней не самым лучшим образом, – виновато вздохнув, признался Кеннеди.

– Не ты один, – сказала Камилла. – Я не хотела, чтобы ты знался с ней и ей подобными, и поступала так, как считала нужным. Но извиняться не намерена, – добавила она твердо.

Кеннеди усмехнулся. Он и не собирался убеждать ее принести извинения. Об извинениях речь вообще не шла. Похоже, совесть мучила не только лишь его одного.

– Она ведь понравилась тебе, а?

– Я этого не сказала.

– Но это так, да? То есть она тебе понравилась.

– Скажем так, я была о ней худшего мнения.

Признание далось Камилле нелегко, но он знал, что для нее эти слова равнозначны капитуляции.

– У нее доброе сердце.

– И она весьма привлекательная.

– Правда? – Он улыбнулся про себя, вспомнив, какой увидел Грейс в окне. – Я и не заметил.

– Заметил. Меня не проведешь. Вот это меня и беспокоит.

На заднем плане что-то сказал отец.

– Что он говорит? – спросил Кеннеди.

– Что ты думаешь не головой, а кое-чем другим. Кеннеди нахмурился:

– Я с ней не спал, если он на это намекает. Камилла передала его слова мужу – Отис коротко хохотнул:

– Пока еще не спал. – На этот раз голос прозвучал яснее.

– Я слышал, – проворчал Кеннеди. Камилла рассмеялась:

– Похоже, твой отец не вполне уверен в чистоте твоих намерений.

– Передай ему, пусть не беспокоится. Его дело – выздоравливать.

Камилла моментально посерьезнела:

– Он это знает.

– Скажи, что у меня все будет хорошо, – снова подал голос Отис. – Знаешь, Камилла, тебе это, может быть, и не нравится, а я не против. Если он будет счастлив с Грейс Монтгомери, то я только порадуюсь за него. Кеннеди – хороший парень. Я горжусь им. Очень… – Голос его дрогнул. – Очень горжусь.

У Кеннеди перехватило горло. Его отец всегда был человеком строгим, дисциплинированным, ставившим на первое место порядок, довольно закрытым и скупым на эмоции. Даже сейчас он обращался к сыну не напрямую, а через жену. Но сказанное им глубоко тронуло Кеннеди.

– Слышал? – тихо спросила Камилла.

– Слышал. Но прощаться не буду. Так ему и скажи. Хочу, чтобы он увидел, как вырастут мои мальчики.

– Увидит.

– Скажи, я его люблю, – добавил Кеннеди.

– Каморку пора очистить, – сказала Грейс.

Решив остаться в городе, она хотела теперь довести до конца задуманное и навсегда покончить с прошлым.

Клэй не ответил, только поджал губы, и она отвернулась к окну. По двору, как и в далеком уже детстве, прохаживался между куриц петух, поклевывая жирную, темную землю. Справа высился ненавистный амбар с распахнутой, зияющей темным провалом дверью. Невольно поморщившись, Грейс перевела взгляд дальше, к протоке, вызывавшей куда более приятные воспоминания. Каждое лето Клэй спускал на воду накачанные камеры, и дети плавали на них к озеру.

Жаль только, что далеко не все дни были солнечными и беззаботными…

Сцепив зубы, она попыталась найти в своей душе маленький свободный уголок, куда можно было бы задвинуть давнюю горечь. Увы, свободного места почти не осталось.

– Даже не знаю, стоит ли браться за нее сейчас, – нарушил затянувшееся молчание брат. – Народ и без того посматривает на нас косо. Ты и сама знаешь.

– Но я не могу больше ждать. Нам нужны перемены. Только тогда я буду чувствовать, что теперь здесь распоряжаемся мы. А иначе… У меня такое ощущение, что он до сих пор тут, что все – дом, земля, мы сами – принадлежит ему. Я хочу стереть саму память о нем.

– А как же Мэдлин?

Именно из-за Мэдлин они не спалили все, что принадлежало когда-то Баркеру, как с самого начала хотела Грейс.

– Скажешь ей потом, когда закончим. Скажешь, что сложил его вещи в ящики. Пусть забирает, если захочет.

– Думаю, ей сильно не понравится, если мы сделаем такое без нее. Мэдлин, конечно, постоянно твердит об убийстве, но в душе-то верит, что он однажды вернется.

– Мэдлин не хуже нас понимает…

– Понимать – это одно, принимать – совсем другое.

– Я должна это сделать, Клэй. Мне это нужно.

Он уставился на свои огромные, еще грязные после расчистки оросительных канав руки.

– Грейс, я бы очень хотел сделать то, чего ты хочешь. Ты даже не представляешь, как мне жаль…

– Жаль чего?

Брат не ответил. Но Грейс поняла. Он чувствовал себя виновным в том, что случилось в ту страшную ночь. Он должен был остаться дома и присматривать за младшими сестренками. Не раз и не два, по самым разным случаям она пыталась сказать ему, что жила в аду и раньше, до той ночи. Что любой шестнадцатилетний парнишка поступил бы на его месте точно так же, сбежал бы с приятелями. Что в этом такого? Ведь вначале Баркера даже не было дома, а Клэй и понятия не имел, что происходит у него за спиной.

Но последствия того вполне заурядного в общем-то поступка оказались столь огромны, столь трагичны, что убедить брата не удавалось.

Не удавалось, может быть, отчасти еще и потому, что в душе Грейс винила его почти так же, как и себя саму. Если бы Клэй в тот вечер остался с ней и Молли, о чем просила его мать, то, возможно, преподобный не позволил себе зайти настолько далеко.

Почувствовав во рту кисловатый привкус желчи, Грейс схватила сумочку. В городе, в доме Ивонны, ей удавалось совладать с воспоминаниями, но здесь, на ферме, прошлое окружало со всех сторон.

Она шагнула к двери, но у порога остановилась и оглянулась – брат стоял с опущенной головой. А кто же утешит его? Почему они оба должны страдать? Разве он виноват? Клэй ведь был, по сути, еще мальчишкой, разве это не в счет?

Грейс положила сумочку и, преодолевая собственную боль, нащупывая то, что лежало еще глубже, опустилась перед ним на колени.

– Тот раз был не первый, – прошептала она, когда их взгляды встретились. – То, что делал Баркер… – Грейс пришлось перевести дыхание – казалось, пальцы отчима и теперь сжимали ей горло. – С каждым разом это становилось все хуже и хуже. Он… он, наверно, убил бы меня в конце концов. Правда. Он уже не мог сдерживаться, не мог скрывать. Боже, это было так… омерзительно.

Его глаза переполнились сочувствием и раскаянием, и оттого боль у нее в груди только разрослась. Она хотела впитать эту безграничную братскую любовь, омыться ею, растворить в ней свое горе. Умом Грейс понимала, что не виновата в том, что делал Баркер, но чувства спорили с доводами разума. Может быть, она все же сделала что-то такое, из-за чего отчим обратил внимание именно на нее. Ведь, что ни говори, ни Молли, ни Мэдлин преподобный не трогал.

– Зачем? – глухо проговорил Клэй. – Зачем он сделал это с тобой? Ты всегда была такая светлая, такая красивая. Господи, ты же была совсем еще ребенком!