Текст книги "Молчание мертвых"

Взяв за руку брата, она отвела его в сторонку:

– Ты почему мне ничего не сказал?

Сложив руки на груди, Клэй обвел взглядом раскинувшееся перед ними поле.

– Я знал, что рано или поздно дело дойдет до этого.

– Ты знал, что полиция нагрянет с обыском? Ты даже хотел этого, да?

– Я не видел другого способа избавить тебя от прошлого.

– Но почему ты раньше не попросил их провести обыск?

– Если бы инициатива исходила от меня, это выглядело бы странно и подозрительно. А так все получилось вполне достоверно, согласна? Они сделали что хотели и даже думали, что я против. Теперь успокоятся. По крайней мере на какое-то время.

Грейс оглянулась, проверяя, нет ли рядом кого-то, кто мог бы подслушать их разговор.

– И куда ты его… убрал? – спросила она шепотом. Клэй улыбнулся и покачал головой:

– Вот на этот вопрос я никогда не отвечу. Теперь преподобный – не твоя проблема. Большего никому знать не нужно.

– Грейс?

Она повернулась и увидела стоящую чуть в сторонке Мэдлин. В руках она держала отцовскую Библию, переворачивая страницы с такой осторожностью, с таким почтением, словно они были из золота.

– Что такое? – мягко спросила Грейс, заметив блеснувшие в глазах сводной сестры слезы.

Мэдлин повернула книгу. Первая страница, которая бывает обычно чистой, содержала несколько записей с указанием дат, ссылок и примечаний. Грейс сразу узнала аккуратный мелкий почерк.

– Тебе нужно обязательно это почитать. Папа так прекрасно о тебе отзывается. Ты была для него особенной.

Особенной? Да уж. Мэдлин даже не представляла, насколько особенной.

Она переглянулась с Кеннеди. И улыбнулась сводной сестре:

– Нет, Мэдди, это ты была для него особенной.

Эпилог

Грейс лежала на спине под огромным дубом Баумгартеров, принадлежавшим теперь им с Кеннеди, и смотрела в голубое небо через пронизанную солнечными лучами крону. Зима выдалась необычно мягкая, и день стоял чудесный, один из тех дней, что напоминают о весне. Кеннеди вышел из предвыборной гонки за пост мэра, чтобы проводить побольше времени с семьей, и о своем решении нисколько не жалел. Тем более что после курса химиотерапии состояние отца заметно улучшилось.

– Сколько сегодня будет дедушке? – спросил Тедди.

– Шестьдесят, – ответил Кеннеди, обрезавший на веранде разросшиеся побеги вистерии.

Мальчики, отдуваясь после очередного состязания, лежали на траве возле Грейс.

– Ого, какой старый.

Родителей Кеннеди ждали ближе к вечеру – Отис отмечал день рождения. Грейс знала, что пора вставать – готовить, прибираться, одеваться. После Валентинова дня обещала приехать Молли. Но подниматься не хотелось – с каждым днем ей становилось все труднее отрываться от мальчиков.

– Слава богу, все говорит о том, что он еще поживет.

– Ему лучше? – поинтересовался Хит. Кеннеди щелкнул садовыми ножницами.

– Врачи говорят, что у него ремиссия, а это означает, что сейчас он здоров.

– Можно я потрогаю ребеночка? – спросил, подползая ближе, Тедди.

Грейс усмехнулась – Тедди просил «потрогать ребеночка» каждый день.

– Детка сейчас не ворочается, – объяснила она.

– А какой он будет? Большой?

– Она будет весить около четырех фунтов, – ответил Кеннеди.

Хит повернулся к отцу:

– А откуда ты знаешь, что будет девочка, а не мальчик?

– Не думаю, а просто предполагаю. Тебе ведь хочется иметь младшую сестренку?

– Ну, если она будет играть с нами в мячик.

– Да, если будет с нами играть, то мы не против, – согласился с братом Тедди.

Грейс положила руку на живот – растущий внутри нее ребенок стал для всей семьи центром притяжения и главным предметом обсуждения.

– Пока она еще большая вырастет, – пожаловался Тедди.

– Ты тоже был когда-то маленький, – сказал Кеннеди, складывая обрезанные ветки в кучку посреди двора.

– И посмотри, каким большим вырос, – добавила Грейс.

Тедди устроился у нее под боком.

– А я был такой же в животе у моей первой мамочки?

– М-м-м. – Она погладила его по волосам, обняла, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.

– А я, когда родился, весил восемь футов, – с гордостью объявил Хит, подкатываясь к Грейс с другого бока.

Грейс улыбнулась своему старшему сыну. В такие спокойные, счастливые моменты ей хотелось остановить время и навсегда остаться в нем. Удивительно, как легко, как радостно приняли ее Хит и Тедди. Теперь они почти не отходили от нее, как будто боялись, что, если только выпустят ее из вида, она исчезнет, пропадет навсегда. Зная, что случилось с их матерью, Грейс прекрасно понимала мальчиков.

– А ты? – Она повернулась к Тедди. – Сколько ты весил, когда родился?

Он пожал плечами:

– Не знаю.

Кеннеди принес еще охапку веток.

– Шесть с половиной фунтов.

– По-моему, в твоем альбоме есть фотографии, где ты совсем маленький. Может, попросим папу сделать перерыв и посмотрим их вместе?

Тедди тут же вскочил:

– Конечно!

– Я уже почти закончил, – сообщил Кеннеди.

– А я сначала хочу кое-что увидеть, – сказал Хит и, опершись на локоть, поднял глаза к небу.

– Ты что-то ищешь там? – спросила Грейс.

– А ты правда думаешь, что наша мама смотрит на нас?

Грейс закрыла глаза, и почти сразу же теплый ветерок коснулся ее щек.

– Да. Я ее не вижу, но если сильно постараюсь, то чувствую. А ты?

– Иногда тоже.

– А у нее есть крылья? – спросил Тедди. – Как у того ангела, что я купил?

Статуя, которую он так долго хотел и на которую так долго собирал деньги, стояла теперь на могиле Рэйлин, рядом с надгробием.

– Может быть. Не знаю. Но я абсолютно уверена, что она счастлива и очень рада твоему подарку.

– Тебе эта статуя взаправду нравится?

Грейс улыбнулась. Статуя действительно ей нравилась. Но еще больше она ценила тот факт, что это был знак сыновней любви.

– Да, очень.

Братья заговорщически переглянулись.

– И что это вы задумали? – спросила Грейс. Тедди застенчиво улыбнулся:

– Вообще-то мы думали, что это будет сюрприз, но…

– Не выдавай нашу… – попытался остановить сына Кеннеди, но предостережение запоздало.

– Мы с Хитом собираем деньги, чтобы купить такую же тебе. Папа сказал, что ее можно будет поставить в саду.

Все три пары глаз уставились на нее. Все трое ожидали ее реакции. А она не могла ответить, потому что к горлу подступил комок и слезы уже повисли на ресницах. Шмыгнув носом, Грейс поцеловала каждого из мальчиков в лоб.

– Какой чудесный подарок. Спасибо вам.

– Ты плачешь? – удивился Хит.

– От счастья. – Грейс попыталась улыбнуться. Кеннеди закончил работу и, отложив ножницы, подошел, чтобы помочь подняться.

– Я так и знал, что тебе понравится. Но придумали они.

К тротуару подкатила и остановилась полицейская машина, из которой вышла невысокая, темноволосая женщина.

– Грейс? Грейс Арчер?

Грейс торопливо смахнула слезы.

– Да, а что?

Пройдя навстречу Грейс до середины дорожки, незнакомка остановилась и сняла солнцезащитные очки, под которыми обнаружились карие глаза, обрамленные густыми и длинными черными ресницами.

– Вы ведь звались Грейс Монтгомери, не так ли?

– Да.

Брюнетка протянула руку:

– А я – Элли Маккормик.

Грейс смутилась, хотя и не подала виду. Она уже несколько раз убеждала мать прекратить встречи с шефом полиции, пока никто еще не сообразил, что происходит. Айрин обещала, что так и сделает, но, судя по всему, парочка не угомонилась, и свидания продолжались. Грейс знала – мать надеется, что Маккормик рано или поздно бросит супругу и женится на ней. Сама же Грейс надеялась, что этого не случится. Разумеется, он хотела видеть Айрин счастливой, но не за счет другой женщины. Уводить мужа у жены – с этим она согласиться не могла. А еще она понимала, какой будет скандал, если о романе проведают Джо Винчелли и его родственники. Разумеется, они сразу же заявят, что Маккормик умышленно не замечал улик при проведении обыска на ферме, и тогда Монтгомери снова обеспечено самое пристальное внимание всего города.

– Вы имеете какое-то отношение к начальнику полиции Маккормику? – спросила Грейс, постаравшись скрыть за вопросом беспокойство.

– Да, я его дочь. Помню вас по школе, хотя вы и учились раньше.

Грейс ее не помнила, но в этом не было ничего удивительного – она сознательно гнала от себя воспоминания о тех не самых приятных для себя годах.

– Рада познакомиться.

Элли посмотрела на дом, хозяйкой которого Грейс не позволяла себе быть даже в мечтах.

– Особняк Баумгартеров всегда был украшением Стилуотера, но вы прекрасно с ним поработали.

– Спасибо. – Грейс лишь теперь заметила у гостьи полицейский значок. – Вижу, вы у отца работаете.

Элли улыбнулась:

– Бороться с преступностью – это у нас семейное. Дедушка до самого выхода на пенсию был детективом в Нэшвилле. Дядя служил в дорожной полиции в Калифорнии. А брат – шериф во Флориде.

Зачем Элли рассказывает все это? Грейс почувствовала, как Кеннеди взял ее за руку, и поняла, что его интересует то же самое.

– Мы можем сделать что-то для вас? – вежливо осведомился он.

Она вернула на место очки.

– Нет. Просто решила, раз уж я здесь, загляну, оставлю карточку. Живу я сейчас в большом городе, работаю на Управление полиции Чикаго и занимаюсь по большей части старыми делами, так что…

– Старыми делами? – Грейс из последних сил надеялась, что голос не дрогнул и не выдал ее состояния.

– Да. Работа тяжелая, но мне нравится. Приятно сознавать, что ты сумела решить задачку, которой десять, двадцать, а то и тридцать лет.

– Конечно. – Грейс погладила по головке Тедди, который пожирал глазами висевшую на бедре у Элли кобуру.

– Слышала, вы вроде бы работали помощником окружного прокурора.

– Верно.

– Тогда вы меня понимаете. Уверена, вам ведь тоже не дает покоя этот вопрос: что случилось с вашим отчимом.

– Да, с этим… трудно жить, – ответил за Грейс Кеннеди.

– Вообще-то я именно поэтому и приехала. Хотела проинформировать, что намерена делать, чтобы найти ответ на этот вопрос.

– Как мило, – едва слыша себя, сказала Грейс.

Элли убрала за уши выбившиеся из хвостика прядки.

– К нам Мэдлин заходила. Спрашивала, могу ли я что-то сделать.

– Так вы начинаете новое следствие? – поинтересовался Кеннеди.

Внутри у Грейс все сжалось.

– Официально – нет. Думаю, поработаю немного в свободное время.

– Боюсь, вы потратите его без особой пользы, – сказала Грейс.

– Ничего. Знаете, некоторые навыки без применения ржавеют. Иногда в таких делах может помочь любая мелочь, на первый взгляд совсем даже незначительная. – Элли опустила руку в карман. – Вот моя карточка. Здесь номер, по которому можете позвонить, если вспомните что-нибудь о той ночи, когда пропал преподобный Ли Баркер.

Грейс ничего не оставалось, как взять карточку.

– С тех пор прошло восемнадцать лет. Почему вы думаете, что я могу вспомнить что-то сейчас?

– А почему бы и нет? Всякое бывает. – Элли добродушно улыбнулась, и Грейс подумала, что она, пожалуй, ничего не знает о связи своего отца с Айрин. – Кроме того, уж больно интересная загадка – ну как тут откажешься. Вы ведь тоже не смогли бы, верно?