Текст книги "Дом восходящего солнца"

Глава 19

Когда Рэй вышел из душа, Дженни протянула ему одежду, которую нашла в шкафу, и присела на край кровати. Рэй натянул штаны цвета хаки, застегнул их и просунул ладонь за пояс. Штаны были ему велики на пару дюймов.

– В тюрьме хреново кормят, – прокомментировал Рэй и надел голубую футболку. – Поверить не могу, что ты их сохранила.

Несколько недель после того, как Рэя арестовали, Дженни каждую ночь рыдала, уткнувшись лицом в его рубашки. Она так и засыпала с его вещами в обнимку. Потом рубашки перестали пахнуть Рэем, она их постирала и повесила в шкаф. И в конце концов забыла о них. Наверное, где-то в глубине души, сама того не осознавая, Дженни надеялась, что когда-нибудь он вернется. Однако знать об этом Рэю было совсем необязательно. Она улыбнулась.

– В Красном Кресте не хотели их брать.

– А моих старых ботинок у тебя, случайно, не найдется?

Дженни покачала головой.

– Я разожгу камин, и мы высушим твои ботинки у огня.

Они вышли из спальни, и Дженни вздохнула с облегчением. Слишком много воспоминаний было связано с этой комнатой – и плохих, и хороших. Она села на корточки перед маленьким камином и чиркнула длинной спичкой. Потом повернула газовый вентиль. Газ зашипел, Дженни поднесла к нему спичку и разожгла огонь. Рэй взял носки и ботинки и пристроил их поближе к камину.

Часы на каминной полке показывали 6:30.

– Есть хочешь? – спросила Дженни.

– Умираю.

– Будешь яичницу?

– Буду. Отлично.

Все как всегда. Как в то время, когда они были вместе. В голове Дженни тут же возникла картинка.

Полдень. Даже ближе к обеду. Они оба собираются на работу – Рэй в полицию, Дженни в бар. Она стоит на кухне, босая, и готовит ему что-нибудь перекусить, прежде чем он уйдет. Потом целует его у дверей. Говорит, чтобы он был осторожнее.

Дженни разбила в миску четыре яйца – на двоих. Потом подумала и добавила еще одно – Рэй действительно похудел в тюрьме. Взболтала яйца. Вылила на сковородку. Поджарила тосты. Налила в стаканы апельсиновый сок.

Они позавтракали. Потом Рэй принялся помогать ей убирать со стола. Это было что-то новое. Раньше он быстро запихивал в себя еду и срывался с места, предоставляя Дженни делать все остальное. Хотя ей тоже нужно было на работу.

Когда они все убрали и перемыли посуду, было уже семь часов, и Дженни едва держалась на ногах.

Рэй зевнул, словно прочитав ее мысли.

– Ничего, если я лягу на диване? Я сейчас упаду.

Разумеется, она не возражала. Она даже чуть не предложила ему лечь на кровать вместе с ней, но вовремя остановилась. Кровать была та же самая, на которой они когда-то спали вдвоем, оба валились с ног от усталости – что тут такого в общем-то? Но ей стало страшно. Вдруг Рэй откажется? Откажется потому, что ему неприятно спать рядом со шлюхой, или потому, что он не хочет подцепить что-нибудь. Если он скажет что-нибудь подобное, то она просто не выдержит, решила Дженни и промолчала.

Из шкафа в коридоре она достала запасные подушку и одеяло и бросила их на диван. Рэй положил подушку на подлокотник и принялся разворачивать одеяло.

– Ты… ты когда-нибудь думал о том, что было бы сейчас с нами, если бы жизнь не повернулась в другую сторону? – неожиданно спросила Дженни.

Не глядя на нее, Рэй аккуратно расстелил одеяло на диване. Дженни принужденно засмеялась.

– Не важно. Люди вроде нас всегда все портят, так что.

Рэй выпрямился и посмотрел на нее в упор. Дженни смутилась и отвела взгляд.

– Я думаю об этом каждый день, – тихо, почти шепотом сказал он.

Сердце подпрыгнуло. Дженни проглотила ком в горле.

– Я тоже, – еле выговорила она.

– То, что ты сказала… ну, что люди могут меняться. Ты правда в это веришь?

Дженни кивнула, боясь расплакаться.

– Как? – спросил Рэй.

Она наконец отважилась поднять на него глаза.

– Сначала. Сначала, я думаю, нужно признаться себе, что все, что произошло, – это твоя вина. Твоя и больше ничья. Потом, наверное, твердо решить, что ты хочешь измениться. – Рэй покачал головой. – А потом просто взять и сделать это, – торопливо закончила Дженни. – Взять и измениться. Перестать делать вещи, которые ты делал раньше.

Рэй посмотрел в сторону.

– Хотел бы я, чтобы это было так легко.

Он присел на край дивана, спиной к Дженни. Она подошла и села рядом. Не очень близко – между ними был где-то фут.

– А я и не говорю, что это легко, – тихо сказала она.

Рэй наклонился вперед и уперся локтями в колени.

– Однажды, когда я только начинал работать, нам поступил сигнал. Я тогда был совсем новичком, месяца два или три, как вышел из академии. И вот кто-то позвонил в полицию. Сказал, перестрелка. И мы с моим напарником – моим наставником, старшим офицером – выехали на вызов. Это было в третьем округе. Небольшой такой тихий райончик. Мы приезжаем и видим – на улице лежит парень. Половина на асфальте, половина на траве. Его буквально изрешетили – шесть или семь выстрелов в грудь и один в голову. Так что затылок снесло напрочь.

Футах в десяти стоит женщина. Кричит и заливается слезами. Оказывается, этот парень – ее муж. Потом мы узнали, что он был абсолютным уродом, задолжал кому-то деньги за наркоту, но на тот момент мы были не в курсе, конечно. Женщина показывает на проход между двумя домами. Говорит, тот, кто стрелял, побежал туда.

Мой наставник, здоровый толстый мужик, двадцать лет стажа и при этом не может и десяти футов пробежать, говорит мне, чтобы я бежал туда, а он будет охранять место преступления. И я иду. В одной руке фонарик, в другой пистолет. Ползу по этому проходу между домами. Темнота вокруг кромешная. Где-то рядом лает собака, прямо разрывается. И скребет когтями по ограде, рвется с цепи.

Потом вдруг выстрел. Я нагибаюсь и свечу фонариком на ограду – ограда из проволочной сетки. И вижу, что через ограду пытается перелезть какой-то парень. А по ту сторону ограды лежит собака – он ее пристрелил. Тогда я целюсь и стреляю. Руки у меня дрожат, и я промахиваюсь, конечно. Но не важно. Потому что парень слышит выстрел, бросает оружие на землю и с поднятыми руками идет ко мне.

Я слышу, как мой напарник кричит что-то там, на улице, но в проход между домами не суется, потому что боится. Я надеваю на парня наручники, подбираю его пушку и вывожу его к машине. – Рэй немного помолчал, глядя в пол. – Никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.

Дженни осторожно положила руку ему на колено.

– Зачем ты мне это рассказал, Рэй?

Он глубоко вздохнул:

– Потому что тогда все было просто. Я хороший парень. Он плохой парень. А потом, неделю спустя, нас вызвали на кражу со взломом. Владелец дома отправился на пробежку, а кто-то к нему влез. Мы говорим хозяину, чтобы он оставался снаружи, а мы проверим дом. Удостоверимся, что там никого нет. И наверху, в спальне, мой напарник находит бумажник хозяина. Грабитель явно не добрался до второго этажа – все на своих местах, ничего не перевернуто. Никаких следов, словом. И вот мой напарник спокойно сует бумажник к себе в карман, а потом, после дежурства, дает мне шестьдесят баксов. И говорит, что это моя доля.

– И что ты с ними сделал?

Рэй посмотрел на Дженни:

– Положил в карман.

Дженни нахмурилась.

– Ты их взял? – переспросила она.

Рэй пожал плечами:

– Он был моим наставником. Он должен был писать мне характеристику. Когда я возвращался домой в тот вечер, то чувствовал себя очень дерьмово. Ну просто очень дерьмово. Я остановился на углу Тулейн и Джефф Дэвис, на светофоре, и увидел на тротуаре нищего с табличкой на шее. Такой, знаешь, кусок картона, и на нем написано: «Помогите ветерану войны во Вьетнаме». Или – не помню точно – может быть, что-то типа «работаю за еду». И я опустил стекло, скомкал эти шестьдесят баксов и швырнул ему.

Дженни погладила его по плечам.

– Ты серьезно? Насчет измениться?

– Слишком поздно, – сказал Рэй.

– Ты действительно хочешь измениться? – Дженни решила не отставать.

Рэй снова замолчал. Потом кивнул:

– Хочу.

– Хотеть мало. Надо это сделать.

Но что такое слова в этом деле, стремительно подумала Дженни. Она сама находилась в точно такой же ситуации, как и Рэй. Она хотела измениться, изменить свою жизнь, хотела больше всего на свете. Но у нее не было сил. Сегодня она в первый раз произнесла это вслух. Значит, она должна первой сделать это. И помочь Рэю. Показать ему, что это возможно.

– Вот так вот просто? – Рэй щелкнул пальцами.

Дженни собралась с духом:

– Что нужно сделать сначала? Как я сказала?

Он не ответил.

– Сначала нужно признать, что ты сам во всем виноват.

– В чем я виноват?

– Во всем.

– Я во всем виноват? – переспросил Рэй.

Будет больно, подумала Дженни, но назад она не повернет. И ему не позволит. Это надо пережить.

– Да. Никто не виноват в том, что ты продажный коп и вор, Рэй. – Он попытался подняться, но Дженни его удержала. – И точно так же никто, кроме меня, не виноват в том, что я шлюха.

Рэй повернулся к ней:

– Во всяком случае, у тебя есть оправдание.

Дженни покачала головой:

– То, что моя мама заболела, – это не оправдание. Я могла бы заняться чем-нибудь другим, но выбрала это. Я выбрала стать шлюхой и трахаться с мужиками за деньги. – Она почувствовала, что плачет – слезы катились по щекам. – Любому, кто за это заплатит, я позволяю воткнуть в меня свою штуку. Куда он только захочет. В любое место.

– Замолчи. – Рэй закрыл глаза, как будто от боли.

– Но это правда. Может быть, ты вор и продажный коп, но ты заплатил за то, что сделал. А я… а я продолжаю торговать собой. Я обыкновенная.

– Замолчи! – Рэй схватил ее за плечи и встряхнул.

Но Дженни не остановилась.

– То, что ты сделал, – твоя вина. А то, что я сделала, – моя вина. Но никто не заставляет нас повторять те же ошибки. – Она глубоко вздохнула. – Все. Я покончила с «Домом». Я туда больше не вернусь. Я все продам, эту квартиру, свою машину, все, что угодно, – но я туда больше не вернусь.

Рэй обнял ее.

– Я тоже.

* * *

Было еще слишком рано, и Тони велел Джоуи остановиться возле «Рикабоноз кафе» на Панола-стрит. Надо подождать. Тони не торопясь позавтракал – две большие вафли, стакан сока и три чашки кофе. Джоуи попытался о чем-то его расспросить, но Тони сказал, чтобы он заткнулся и ел.

Глупый гоблин поворчал насчет меню – слишком много жиров, слишком много углеводов, мало белков, – но в конце концов заказал целую гору блинчиков. Он залил их кленовым сиропом и умял один за другим. Потом Джоуи заказал огромную яичницу – такую, что и в лошадь бы не уместилась, – и умял ее тоже.

После завтрака они двинулись в центр. Джоуи припарковал машину там, где сказал ему Тони, и удивленно огляделся:

– Это тот дом, где у босса офис?

Тони подтвердил.

– Мне пойти с вами? – с надеждой спросил Джоуи.

– Сиди в машине, – приказал Тони. – Никуда не ходи, ни с кем не разговаривай.

Качок послушно кивнул.

– Где твой мобильный? – спросил Тони.

– А?

– Твой мобильный, – повторил Тони. – Дай мне его. – Как только он выйдет из машины, Джоуи может позвонить Винни с отчетом. Незачем давать ему такую возможность.

Джоуи вытащил из кармана телефон. Тони выхватил его и положил в свой карман.

– Это… типа…

– Что? – Тони злобно уставился на Джоуи.

Джоуи пожал плечами:

– Ничего. Можете взять, если он вам нужен.

– Спасибо, – с ядовитой иронией сказал Тони.

Он хотел сразу же пройти к Старику, но секретарша – Конни, Карен, как там ее, мать ее, остановила его. У него не была назначена встреча с мистером Мессиной. Босс не любил нежданных посетителей. Поэтому он и держал секретаршу.

Тони присел на стул напротив регистрационной стойки и стал представлять себе, как Конни-Карен голая нагибается над своим столом. Так он провел целых пятнадцать минут. После этого секретарша проводила его к боссу.

В кабинете Старика Тони сел в то же самое кресло, что и в прошлый раз. Карлос Мессина посмотрел на него с раздражением:

– Я удивляюсь, что ты снова пришел.

Что означало – лучше для тебя, если это действительно что-то важное.

– Вы мне сказали, чтобы я присматривался к тому, что происходит в «Доме» и сообщал вам, – сказал Тони. Он нервничал гораздо больше, чем ожидал.

– Для этого у меня есть телефон.

Тони сделал глубокий вздох. Может быть, он совершает самую большую ошибку в своей жизни.

– Тут такое дело, что я хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

Карлос сделал нетерпеливый жест.

– Человек, который предал нас, – Рэй Шейн. Это его рук дело.

Лицо Старика не изменилось, но глаза вдруг стали ледяными. Такими ледяными, что Тони сам похолодел.

– Ты уверен?

Тони облизнул пересохшие губы. В горле тоже пересохло.

– Я получил информацию от копа.

– Коп сказал тебе, что Рэй Шейн убил моего племянника?

Тони повторил Карлосу все, что услышал от Лагранжа.

Когда он закончил, Карлос немного помолчал. Потом спросил:

– Этот коп. Коп, который рассказал тебе все это. Ему можно верить? Мы его знаем?

Тони кивнул. Итак, момент настал. Время играть по-крупному. Или Тони поднимется наверх, или уляжется в могилу. Может быть, в реке. Или хуже – в болоте. Станет обедом для аллигаторов.

– Но Шейн не настолько крут, чтобы провернуть такое дело в одиночку.

Карлос Мессина откинулся назад в кресле и уставился в потолок. Тони показалось, что он вздохнул. Где-то минуту спустя Старик произнес:

– Так что ты говоришь?

– Шейну помогли.

Карлос подался вперед и поставил локти на стол. Его лицо словно окаменело.

– Продолжай, – бросил он.

Тони пожалел, что у него нет с собой револьвера. С револьвером он бы чувствовал себя гораздо увереннее. Но согласно железному правилу с оружием к боссу заходить было нельзя. Потому что именно так боссов убивают. Тони проглотил ком в горле и сказал:

– Я думаю, ему помог ваш брат.

Карлос сверкнул глазами:

– Что ты сказал?

Сердце Тони провалилось в желудок.

– Я думаю… я думаю, Винни и Шейн вместе это задумали.

Карлос снова откинулся назад.

– Ты хочешь сказать, что мой брат убил собственного сына?

Тони помотал головой:

– Я думаю, это была случайность.

– Мой брат любил Пита. Он в нем души не чаял. Он бы ни за что не причинил ему вреда.

– Просто кто-то увлекся.

Карлос Мессина потер лицо. Голос его был почти печальным.

– Мы с братом никогда не были особенно… близки. Я поставил его управлять «Домом» и устранился.

Карлос делится с ним семейными тайнами? Тони приободрился. Старик мог выдать что-нибудь, что Тони сможет использовать.

– Почему? – спросил он.

– Потому что на самом деле мне не нравится Винни. Я любил этого чертова балбеса Пита. Любил как собственного сына. Но Винни. Винни всегда был полным придурком.

Тони постарался сделать как можно более мрачное лицо, чтобы скрыть радость.

– Есть кое-что еще, что вам нужно знать.

– Что? – резко спросил Карлос. Словно из пистолета выстрелил.

– Винни. – Тони уже спокойно мог называть впавшего в немилость брата просто по имени, – Винни велел мне найти Шейна и прикончить его.

Карлос треснул кулаком по столу, так что Тони подпрыгнул.

– Все знают, даже мой тупой брат, что никого не убирают без моего приказа!

Пропасть между братьями углубляется, с удовольствием отметил Тони.

– Поэтому я и решил прийти прямо к вам.

Однако Карлос его не слушал.

– Тупой сукин сын… урод… – бормотал он.

Тони попытался привлечь его внимание.

– Мистер Мессина, что мне теперь делать?

Карлос перестал говорить сам с собой и посмотрел на Тони:

– А? – Потом кивнул: – Да. Ты можешь кое-что сделать. Поможешь мне навести порядок в этом деле.

Определенно шаг вверх, подумал Тони.

– Только скажите – я все сделаю.

– Ты знаешь, где Шейн?

Вопрос из разряда опасных. Тони ни в коем случае не мог признаться, что Шейн был у него в руках, но ускользнул. И в то же время не мог соврать Старику. Не из моральных принципов, конечно, – Тони просто опасался, что его вранье раскроется. Врать боссу – одно из главных преступлений. За такое платят жизнью.

– Я могу найти его, – сказал Тони.

Карлос удовлетворенно кивнул.

– Найдешь – приведи его ко мне. Нет-нет-нет. – Он махнул рукой. – Лучше так. Придержи его где-нибудь. В каком-нибудь тихом местечке. И сразу же позвони мне. Я прибуду и разберусь. Не убивай его! – Карлос поднял палец. – Ты понял меня?

– Да, сэр.

– Я хочу поговорить с ним.

Вот это было бы совсем нежелательно, но Тони кивнул.

– А что мне делать с Винни?

– Что Винни?

– Если я не убью Шейна, как он мне приказал, он подумает, что это странно.

Карлос опять уставился на него своими ледяными глазами.

– Не беспокойся о моем гребаном братце. Я сам с ним разберусь.

Когда Дженни проснулась, было уже три часа дня. Она лежала на диване в объятиях Рэя. Он еще спал – она чувствовала его ровное дыхание на своем затылке.

Они просидели на диване до девяти утра. Говорили о том, как собираются изменить свою жизнь. Не о совместном будущем – просто о том, что каждый из них собирается сделать, чтобы измениться. Потом немного вспомнили прошлое. Сначала свое, потом их общее прошлое. Совсем чуть-чуть. Дженни хотела начать все сначала, а не возвращаться к старому. К старым ошибкам.

Оба они наконец выговорились и страшно устали. Дженни почти засыпала, но ей не хотелось оставаться одной. Она боялась прерывать связь, возникшую между ней и Рэем. Обнявшись, они вместе улеглись на диван. Неизвестно, кто начал первый, но как-то так получилось, что они занялись любовью.

Сначала Дженни чувствовала себя неуверенно, боялась, что Рэй вдруг вспомнит, чем она зарабатывала себе на жизнь, и оттолкнет ее. Но вскоре страсть заставила ее забыть об опасениях. Они почти яростно отдавались друг другу. Потом, обессиленные, не размыкая объятий, упали на диван и уснули.

Несколько часов Дженни проспала как убитая, но сейчас ей захотелось в туалет. Осторожно, как только могла, она выбралась из-под руки Рэя, соскользнула с дивана и отправилась в ванную.

Когда она вышла, накинув на голое тело халат, Рэй уже проснулся.

– Давно ты встала? – спросил он.

Его голос и интонации были совершенно нейтральными. Невозможно было понять, рад он тому, что произошло между ними, или, наоборот, уже жалеет.

– Пару минут назад. В туалет понадобилось, – сказала Дженни. – Как спалось?

Рэй потер глаза.

– Отлично.

– Ты выспался? Если нет, можешь лечь на кровать.

Он встал с дивана, в чем мать родила, и потянулся.

– Нет, все нормально. Надо обдумать, что мне делать дальше.

– Есть хочешь?

Рэй ухмыльнулся и кивнул:

– Умираю.

Волна облегчения затопила Дженни.

– Я тоже.

* * *

– Тебе надо уехать прямо сейчас, – сказала Дженни. Они уже оделись и сидели на кухне, перекусывая сэндвичами и шоколадным молоком.

Рэй странно посмотрел на нее:

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, не из моей… не из квартиры, – поправилась Дженни. – Ты можешь оставаться здесь сколько угодно, конечно. Я имею в виду, тебе нужно уехать из Нового Орлеана. Здесь произошло слишком много всего плохого.

Рэй засунул в рот последний кусок сэндвича.

– Куда?

– Не знаю. Когда я жила в Калифорнии, мне там нравилось. Ты мог бы поехать туда, например. – Больше всего на свете Дженни хотелось бы, чтобы он предложил ей поехать вместе с ним, но она этого не сказала.

Рэй пожал плечами:

– Ну не знаю.

– Если ты хочешь изменить свою жизнь, тебе нужно убраться из этого города.

– Я и так убрался из этого города почти на пять лет.

– И посмотри, что случилось, когда ты вернулся обратно. – Дженни чуть повысила голос. – Ты начал ровно с того места, где остановился. Чертов город! – Она хлопнула ладонью по столу. – Эта проклятая семейка, Мессина, – они затягивают тебя и черта с два потом отпускают. – Она поняла, что сейчас уже имеет в виду больше себя. С Рэем или без Рэя, но она должна отсюда вырваться.

– Мне нужна была работа, и они дали мне работу, – возразил Рэй. – Не сказал бы, что меня заваливали предложениями.

Снова прошлое. Они опять возвращались к прошлому.

– Ты мог бы найти обычную работу. Не связываться с ними.

– Я не связан с ними. Не так, как раньше. Я не вмешиваюсь в их дела. Моя работа – вышвыривать из заведения слишком пьяных. Или тех, кто грубо ведет себя с.

– Со шлюхами, – закончила Дженни.

– С девочками.

– Тебе нужно уехать, Рэй. Начать все сначала. И не оглядываться назад.

Он покачал головой:

– Я не могу уехать, пока не разберусь с этим делом.

– Почему?

– У Мессины есть друзья. Если они считают, что я замешан в этом деле, что по моей вине убили Пита, то меня везде найдут. Не важно, куда я уеду.

– Что ты собираешься делать?

Рэй немного помолчал.

– Мне нужна твоя помощь, Джен, – сказал он.

Внезапно Дженни подумала, что они никогда не выберутся из этого города живыми.

– В чем? – спросила она.

– Я хотел бы остаться здесь на пару дней.

Она кивнула.

– И мне нужна твоя машина.

– Хорошо.

– То, о чем ты вчера говорила. Ты всерьез все решила?

– Мы оба много чего говорили вчера. Но я отвечаю за каждое свое слово.

– Я имею в виду, ты правда больше не вернешься в «Дом»?

Дженни кивнула:

– Правда. С этим покончено.

– Что ты будешь делать?

– Уеду из Нового Орлеана.

– Куда?

– Не знаю. Может быть, снова в Калифорнию. Там прекрасный климат. И пляжи тоже классные.

Дженни прожила в Калифорнии всего год, это был замечательный год. Она работала в спортклубе, вела курсы аэробики для пожилых женщин и обучала детей плаванию. Ей страшно хотелось, чтобы Рэй сейчас сказал: «Калифорния? Звучит заманчиво. Может, поедем туда вдвоем?» Но вместо этого Рэй сказал, что ему нужно позвонить Чарли Льюзе.

– Ты что, спятил? – изумилась Дженни.

– Он сказал, чтобы я позвонил, если мне что-нибудь понадобится, – ответил Рэй. – Ну… типа мне кое-что понадобилось.

– Он же убийца, – сказала Дженни. – Если Тони, или Винни, или Карлосу понадобится тебя убрать, они прежде всего обратятся к Чарли.

Рэй покачал головой:

– Не думаю.

Дженни не верила своим ушам. Он что, на самом деле чокнулся?

– Он их человек. А ты нет.

– Я разговаривал с ним пару дней назад. Он нормальный.

Она встала и принялась убирать со стола тарелки. Вернее, свою тарелку и стакан. Тарелку Рэя она оставила на столе.

– Ты не будешь звонить ему с моего телефона.

Рэй встал и посмотрел на свой промокший вчера мобильный.

– Я позвоню из автомата, – коротко сказал он и направился к двери. Тарелка так и осталась на столе.

Дженни бросила на него умоляющий взгляд.

– Рэй, пожалуйста. Не звони ему. Давай просто уедем. Прямо сейчас. У меня есть кредитка. Мы просто сядем в машину и уедем.

У самой двери Рэй обернулся.

– Я скоро приду. Ты будешь дома?

Она очень боялась. Боялась Мессину. Боялась за Рэя. Боялась Тони. Что он с ней сделает, если узнает, что она солгала ему? Дженни знала, каким жестоким может быть Тони – ей приходилось испытывать на себе его гнев. Но больше всего она боялась снова потерять Рэя.

Он смотрел на нее, ожидая ответа.

– Буду, – сказала Дженни.

Он вышел и захлопнул за собой дверь.

Дженни разрыдалась.