Текст книги "Умница Эллиот"

– Так это ваша пицца? – спрашиваю я.

– А чья по твоему, дубина? Я ее, между прочим, тяжелым трудом заработал. Вот этими руками спер из– под носа у одного сантехника. Эти идиоты постоянно оставляют жратву, где попало, только поспевай за ними. Ухо держи востро на этих сантехников.

– А ты куда направляешься? – поинтересовался я.

– Я куда? – спрашивает.– А шут его знает, к черту на рога! Хочу немного в Нью-Йорке поработать, говорят, в это время там полным полно туристов и прочей богатой нечести.

– А кем ты работаешь? – спрашиваю я.

А этот призадумался и чешет себе затылок.

– А шут его знает, как эта профессия называется, парень. Подачки я разные выклянчиваю, иногда и перехватить что-нибудь получается. Понимаешь ли, какое дело, меня один раз даже эти копы схватили и отправили в приют, так сказать, хотели сделать из меня подобие чего-нибудь нормального, но я там долго не задержался. Кормят там отвратительно, спать заставляют на койках, а они жесткие до черта. Да я, если захочу, такой отель Ритц себе устрою, мне только подай удобную лавку и парочку газет.

– Один мой друг тоже любит так делать.

– Я его знаю? – спрашивает он.– Мы свои все друг друга знаем, ты только имя скажи и названье улицы.

– Дейл. Его зовут Дейл Брайс. Ты его наверное не знаешь, он раньше лейтенантом был.

– Хм..хм.. Дейл… Нет, похоже не знавал я такого. Только с подполковником знаком был, и звать его было не Дейл, а Дэн.

В общем, разговаривали мы так всю дорогу до Нью-Йорка и даже как-то сдружились. Мне он чем-то напоминал Дейла и я немного взгрустнул. Я даже одолжил этому черту на время свою олимпийку. Здесь внизу было довольно прохладно, и бедняга продрог до мозга костей в своей майке. В общем, прилетели мы в Логан, я обнял этого паршивца и дал ему свой адрес в Остине, чтобы обращался за помощью, если вдруг вернется. Ладно, разошлись мы, в общем, как в море корабли, и только через некоторое время я, дуболом, сообразил, что этот черт удрапал вместе с моей курткой. А в ней мой паспорт, бумажник, и главное – шоколадные конфеты от « СвитЛайф». Я чуть не помер на месте, честное слово! Сделал забег по всему аэропорту, но этого лешего и след простыл. Вот не могу обойтись без неприятностей! Стал искать хоть какую-нибудь мелочь по карманам, и вы не поверите – нашел в заднем кармане джинс пять долларов! Мне хотелось убить самого себя, честное слово! Как раз те самые забвенные пять долларов, которых не достало мне на билет! Короче, пошел я с этого поганого терминала искать какое-нибудь такси. И наткнулся на первое попавшееся, возле самого выхода.

Водила снова попался мировой. Добрый такой старикан. Я сказал ему, что больше пяти долларов у меня не имеется, а он сказал, что черт с ним, и пять долларов деньги. Мировой, ничего не скажешь. Пока он вез меня до города, я спросил его, где находится отель « Рузвельт» и он рванул прямиком туда. Ничего такой отельчик, скажу я вам! Я зашел внутрь и спросил у портье, не намечалась ли в последнее время здесь торжественная церемония в виде свадьбы или венчания красавицы и чудовища. Девушка за стойкой говорит, что нет, вроде ничего такого. Я ее чуть не расцеловал, честное слово, так я обрадовался! Потом вылетел, и водила повез меня до «Нью-Йоркера». Я прибыл в отель, и там мне сообщили, что да, завтра в полдень здесь должно состояться празднество молодоженов. Я тогда поинтересовался, не знает ли он, где остановились сами молодожены, и парень говорит, что здесь же, наверху, в номере 312. И я теперь твердо знал, что мне делать. Денег даже на одну ночь в этом роскошном отеле у меня не было, поэтому я тщательно все продумал и разработал схему того, как я проберусь к Селли и отговорю ее от этой ужасной затеи. В кресле, недалеко от входа, сидел уборщик, я отозвал его в сторонку, одолжил у него тележку, синий плащ уборщика и прочее барахло. И сказал, что обязательно с ним потом рассчитаюсь. В общем, как мне казалось, план должен был сработать. И все прошло, как по маслу – я тайком пробрался наверх и отыскал номер 312, это оказалось проще простого. Я надыбал в тележке ключ от этого номера и решил пробраться в номер тихо, как мышь, потому что Пирс должно быть тоже там и поднимет ужасный хай, если меня увидет. Я отпер дверь, только она скрипела, как черт, я чуть не наделал в штаны от страха.

Ладно, захожу я, значит, в комнату, а там темно, как в яме, я чуть не плюнул на все это дело и не включил свет, но это было с моей стороны очень рискованно, поэтому я аккуратно двинулся на ощупь. Насколько я мог предположить, перед свадьбой молодожены спали в разных комнатах, и когда я услышал перед собой какие-то громовые раскаты, похожие на храп, я понял, что мне нужно двигаться в другую сторону. Иду я значит дальше, и тут со всей дури на кого-то налетаю! Я чуть не заорал благим матом, а потом до меня дошло, что это должно быть всего-навсего чертов манекен. Иду я снова дальше, ступаю на ощупь, и наконец, наткнулся-таки на кровать в соседней спальне. Я аккуратненько прилег с боку и потихоньку потряс Селли за плечо.

– Селли, это я, – шепотом говорю я, – Селли, миленькая, я прилетел, как только смог, чтобы отговорить тебя от этого безобразия. Это большая ошибка, ты не должна выходить за этого гнусного хиппи, понимаешь?

Я хотел было ее обнять, но понял вдруг, что не могу обхватить ее талию. Это показалось мне странным, потому что Селли от природы была худая и меня это очень насторожило.

– Селли, это ты? – спрашиваю я.

– Я не Селли, я Сэмми. Но ты можешь звать меня Самантой, – говорит чей-то женский голос. Чужой женский голос.

А потом эта курва навалилась на меня всем своим весом и поцеловала меня в засос. Я вырываюсь, ору, а ей хоть бы что, эта дамочка прямо-таки вдавила меня в кровать. А затем, я точно не помню, что дальше происходило, но все было просто скверно – вдруг зажегся свет, и в комнату на всех парах влетает какой-то усатый мужик, красный, как черт, а эта дамочка как увидела его, слетела с меня, только я ее и видел, и орет во всю глотку, как сумасшедшая, делает вид, что обозналась, черт ее возьми и совсем здесь ни при чем. А этот гнусный усач схватил меня за ноги, и как шарахнет об пол.

– Чертов уборщик! Какого хрена ты здесь забыл?! – орет он. Тут он снова порывается ухватить меня за ноги, но я резко увернулся и заполз под кровать.

И в последующие полчаса никакие силы не могли меня оттуда вытащить. Ни усач, ни его усачиха, ни портье, ни коридорный, ни тот самый уборщик, только целому наряду полиции удалось меня оттуда достать. Испугался я, по правде говоря, до чертиков. А эти паршивые полисмены буквально вытолкали меня из отеля и отправили в приют для бездомных, а все потому, что у меня, видите ли, не имелось при себе ни паспорта, ни бумажника, ни водительских прав, ничего такого, что свидетельствовало бы о моем существовании на этой планете.

В общем, я опять по уши увяз в дерьме. В каком отеле будет проходить церемония, я так и не выяснил, все данные, которые у меня имелись, унес у меня из-под носа какой-то бездомный сукин сын, а теперь мне предстояло ночь провести в местной бродяжной каталажке, подумать только!

Ладно, запихали в общем меня эти психи к таким же, как я – ни бумажника, ни паспорта, ни черта, а какая-то суровая на вид дамочка – ее звали миссис Фоулс, местная смотрительница, провела меня в длинный– предлинный зал, вручила мне какое-то заплесневелое одеяло, по которому сновала свора тараканов, и говорит, чтоб я чувствовал себя, как дома. И говорит, что на ужин сегодня консервированные помидоры и ржаной хлеб, а если я ожидал чего-то большего, то я просто идиот.

– Спасибо, мэм, – говорю я, – меня все устраивает.

– Заткни пасть и не стой столбом, здесь и так тесно, – рявкнула миссис Фоулс.

Короче, пошел я на поиски своего сегодняшнего ночлега. Ух и запыхался же я, ища свободное место, в этом зале яблоку негде было упасть. Наконец нашел я таки маленький кусочек свободного пространства, в самом углу зала, где-то у черта на рогах. Расстелил на грязном и холодном полу свой гниющий коврик, прилег, хорошенько огляделся, и мне вдруг до смерти захотелось напиться. Напился бы сейчас до свинячьего визга, честное слово, лишь бы не видеть всей этой кутерьмы вокруг. Я бы все отдал за глоток-другой хорошего бренди. Немного погодя принесли ужин, и скажу вам честно – это был последний гвоздь в крышку гроба. На тарелке красовались раскисшие помидоры, а хлеб по красоте не уступал одеялу. В общем, картина еще та!

– Извините, а вы хорошо посмотрели дату изготовления на упаковке, мама говорит, что…

– Жри, что подают, парень, и не выламывайся. Мне определенно наплевать, будь эта упаковка хоть из того века, понятно? – говорит эта Фоулс.

Мне было все понятно. Все ясно, как божий день, честное слово.

Но есть я все равно не стал, хотя у меня уже и подсасывало под ложечкой. Я просто прилег на коврик, заткнул уши, и стал раздумывать над тем, где я завтра буду искать Селли, и вообще, удастся ли мне это сделать. И тут меня кто-то пихает в бок, я привстал, смотрю, а это мой сосед по коврику – довольно таки чумной тип. Весь какой-то заросший, одни глаза в щелях поблескивают.

– Ты не будешь это есть? – спрашивает он, и тыкает в мои помидоры и хлеб на тарелке.

– Нет, угощайся, – говорю я.

– Помидорчики я пожалуй съем, а хлебушек вот сюда, – этот леший отодвинул у матраса край и я разглядел там целую уйму хлебных огрызков.

– Зачем ты их копишь? – поинтересовался я.

А этот странный тип только оглянулся во всех направлениях, пододвинулся ко мне поближе, и говорит, что в ближайшее время он планирует мотать отсюда удочки.

– Понимаешь, я б лучше помер, чем здесь торчал, гадюшник здесь несусветный. Сейчас поднакоплю немного жратвы, и собираюсь податься подальше на юг, понимаешь, устроюсь там подрабатывать на каком-нибудь паршивом ранчо, там глядишь деньжат немного накоплю, и все будет в шоколаде. Мне просто до черта противно здесь больше оставаться. Я ведь раньше был богатый.

– Да ну? – говорю я.– Врешь, черт такой!

– Ни в коем разе, – говорит он, – с какого хрена я бы это делал? У меня раньше был дом на пятой авеню и крыльцо из чистого золота, парень. И я не собираюсь и днем больше оставаться в этой гнилой яме, завтра же подамся на юг.

– Погоди-ка! Крыльцо из чистого золота?! – ору я.

– Ну да, а ты чего так взвился, парень?

– Да знавал я одного чумного, у которого точно такое же крыльцо имелось. Ты случайно не в сенаторах раньше ходил? – спрашиваю я.

А этот заросший черт вдруг как-то подозрительно на меня косится.

– Да, в сенаторах. А как же? – говорит он.

– Это не от вас жена сбежала, прихватив последние деньги в коробке из-под фарша? – спрашиваю я.

А у этого паганца прямо таки рот отвис до земли.

– Так точно, я тебя знаю, парень? – шепчет он.

– Так точно, сенатор Хоуви, – говорю я, – с бородой вам определенно лучше.

– Какой ужас! – восклицает сенатор.– А ты кем будешь? Где-то я тебя уже встречал, это точно…

– Ну вспоминайте, – говорю я, – помните, вы приказали вашим охранникам на корабле спустить нас на воду, еще пистолет нам кинули…

– Ну конечно. Я тебя помню, парень. Твоя банда обчистила меня под завязку, – ворчит Хоуви.

– Ну конечно, сенатор, а вы как же думали? За все надо платить. Мистер Брукс тоже так считает.

– Мистер Брукс, – опять ворчит Хоуви, – да, знаваю я такого червя…

– Он точно так же о вас отзывается, сенатор. Скажите, почему вы друг друга так ненавидите, интересно мне по правде говоря до чертиков.

– Почему, почему… Слишком много вопросов, парень. Я когда-то по молодости перешел ему дорогу, дело прошлое.

– Всего-то дорогу перешли? – удивился я.– Я чего-то не пойму, а с какого хрена вы так сделали, места было мало что ли?

А сенатор лишь махнул на меня рукой.

– Хватит дурака валять, парень. Дела сложились так, что я занял пост твоего любимого мистера Брукса, понимаешь, какое дело? Если бы не я, в сенаторах сейчас бы ходил именно он.

– Мистер Брукс? В сенаторах?! – спрашиваю я.

– Да, именно так, мой мальчик. Дело было молодое, Адам уже вот-вот должен был выдвигаться на пост сенатора Нью-Йорка, но я, со своими связями его обошел. С тех пор Брукс затаил на меня злобу и перебрался в Техас, куда-то к черту на рога. Начинал с самого низа – работал секретарем в Остине, и по совместительству барменом. Даже выдвигался на престижную премию «Бармен года». Оттого я все время и твержу, хорош в одном, так не суй свой нос куда не просят, от тебя так толку мало будет.

– Может быть и так, сенатор, но я уже давно знаю мистера Брукса, и мэр из него что надо, – говорю я.

– Как знаешь, парень, – отмахнулся Хоуви, а сам достает из-под матраса свои корки и начинает считать. – Раз, два…

– А вы случайно не слыхали, в местных отелях не состоится на днях свадьба или что-нибудь наподобие? – спрашиваю я.

– Шесть, семь…

– Просто мне позарез нужно узнать, в каком именно отеле состоится…

– Девять, десять…

– свадьба, и любым способом отговорить Селли от этой глупой затеи…

– Девять, десять…

– Она ведь глупенькая сама не понимает, какую непоправимую ошибку совершает…

– Так, обожди-ка. Десять значит, да? Десять, одиннадцать…

– В двух отелях я уже был и мне дали от ворот поворот…

– Одиннадцать… Да замолчишь ты, черт бы тебя побрал?! Ты меня сбиваешь, разве не видно? Если тебе так интересно, посмотри первую страницу « Таймс». Там про каких-то голубков, которые завтра собираются обвенчаться в «Плазе», – говорит мне Хоуви, и протягивает полуизмятую « Таймс».

На первой полосе красовалась знакомая гнусная рожа. Это был Пирс, собственной персоной. Этот хмырь весь осклабился и пытался закрыть камеру руками, а немного поодаль шла моя прекрасная Селли и прикрывала лицо ладошкой, но я ее сразу узнал, мою Селли. Я пролистал дальше и прочитал довольно таки интересную заметку такого содержания:

«На днях городским СМИ стало известно, что сын владельца пригородной фабрики по производству овечьей шерсти Пирс Брэндан намерен обвенчаться со своей безымянной избранницей в небезызвестном отеле « Плаза». Имя незнакомки «богатенький сынок» так и не раскрыл, но мы будем тщательно следить за развитием событий».

Господи, как все-таки бывают полезны эти бесполезные заметки.

– Большое спасибо, сенатор, вы мне очень помогли, вот только адреса я не знаю, – говорю я.

– Так на Манхэттене ведь. Пересечение Пятой авеню и пятьдесят девятой улицы, – говорит Хоуви.

– Спасибо вам большое, сенатор, вы не представляете, как мне помогли! – говорю я.

Тут свет во всем зале отрубился, и объявили отбой.

– Ну, бывай парень, завтра эта мерзкая Фоулс принесет с утра пораньше гадкий компот с вишневыми косточками и хватится одного бездомного, – говорит мне Хоуви.

– Да? – спрашиваю я.– И кого же?

– Меня, дубина. Эта гнусная паршивая Фоулс больше никогда не заставит слизывать с тарелок эти раскисшие помидоры, понимаешь? Завтра утром я буду уже далеко отсюда. Ехать в каком-нибудь микроавтобусе далеко на юг, где жарко, куда-нибудь поближе к океану, и туда, где меня никто не знает. Отстрою себе хижину из тростника и заживу просто припеваючи. Каждый ведь имеет право начать жить с начала, так?

– Верно сенатор. Вот и я о том же. Завтра я проведу обширную работу над ошибками. Как думаете, у меня получится?

– Если это цель всей твоей жизни, я думаю, должно, парень. Ты уж постарайся и не облажайся по полной программе, я вижу ты парень неплохой. Хочу сказать тебе спасибо.

– За что же, сенатор? – спрашиваю я.

– Тебе и всей вашей банде, за то, что все так обернулось. Понимаешь, давно мне не было так хорошо.

– Сенатор, да вы никак бредите? – спрашиваю я.

– Нет, я серьезно. Ну ты сам подумай, какой от меня толк был в той жизни? Крутился в своем уютном мирке и ничего больше не замечал, на все мне было наплевать. Может поэтому жена от меня и сбежала, хотя любил я ее до чертиков, по правде говоря. Ты веришь в судьбу, Элиот? Вот живешь ты себе весь такой большой жук, золото из тебя сыпется, а на следующий день ты уже считаешь хлебные корки и думаешь только о том, как прожить еще один день. Это жизнь, и главные ходы всегда остаются за ней, парень. Может все к тому и шло, всю мою бесполезную жизнь шло, понимаешь?

Я его понимал, честное слово. Я вообще очень хорошо разбираюсь в этой теме насчет судьбы и все такое, мне только скажи.

– Понимаю, прекрасно понимаю вас, сенатор. А куда вы собираетесь податься? В какое именно место планируете сбежать?

– Точно не знаю пока, парень. Но если ты хочешь со мной, прежде всего обдумай все хорошенько.

– Нет, пока нет, у меня еще дела здесь имеются. Я кое-что вспомнил, что возможно облегчит вам жизнь на первых порах. Мой друг детства, Брут, живет с семьей далеко на юге, в Галвестоуне, знаете? У него там и рыбацкие лодки, и прочая требуха. Крыльцо у них правда далеко не из золота, но если вы надумаете, лишний помощник им не помешает.

Я не мог видеть Хоуви в темноте, но чувствовал, что сенатора заинтересовало предложение.

– Хорошо парень, приму к сведению, – говорит, – а теперь постарайся соснуть пару часиков, денечек завтра обещает быть жарким.

– Не знаю сенатор, мне уже давно не перепадало погодные сводки слушать, – сказал я.

– Да не о погоде я говорю, дубина. Ладно, не твоего ума дело, давай спи.

Но заснуть я еще очень долго не мог. Я все думал о Селли, как она со мной поступила, и о этом подлом Пирсе, как я завтра набью ему морду. И пока я так себе думал, то заснул сладким сном младенца. Вымотался я, по правде говоря за день, как последняя собака.

Проснулся я от того, что эта гнусная Фоулс вопила, как черт – один из бездомных исчез, и половина съестных припасов – тоже. Я глянул на соседний матрас, он был пуст. Как и кухня приюта. Я бы и не глядя мог догодаться, сенатор в своем репертуаре, черт подери.

Я тогда выпил тот самый компот, который с косточками, он и вправду был гнусный, как говорил сенатор. Я не пил, а давился этими самыми чертовыми косточками. Затем я собрался было уже смотать удочки, только набрел на выход и на пороге передо мной вдруг возникает эта самая Фоулс. Руки в бока, рожа – у бульдога слаще.

– Ты куда собрался, паршивец? – спрашивает она.

– У меня там неотложные дела есть, – говорю, – но я вам обязательно заплачу за ночлег и все прочее, немного позже, договорились?

– Ну, уж нет! Одного бомжа я уже потеряла, и он сейчас должно быть уже разоряет местные парки, так что никуда ты не пойдешь, усек парень?! – орет Фоулс.

Я сказал ей, что усек, все равно с этой дамочкой спорить было невозможно, затем сделал вид, что пошел в ночлежку, а сам направился в здешнюю кухню. Там аппетитно пахло беконом, а огромный черный парень в роли повара что-то там вытворял у плиты. Я подокрался сзади, заглянул ему через плечо и говорю:

– Божественно пахнет. Неужто бекон?

Я глянул на сковородку, а там беконом и не пахло. Этот парень похоже был настоящим профессионалом в своем деле – с ловкостью, присущей только ему, он отшкрябывал от сковороды что-то черное и непонятное.

– Какой еще бекон, парень? Ты что, хочешь, чтоб мы в конец разорились?! Или ты имеешь что-то против бараньих языков?

– Нет, совершенно ничего, Боб. Скажи, а ты мог бы одолжить мне ненадолго твой поварской наряд? – спрашиваю я.

А этот черный верзила разворачивается и смотрит на меня, как на идиота, а сам тычет мне в грудь своей лопаткой.

– Ты, паршивец, еще раз назовешь меня так, я сам лично заставлю тебя сожрать всю эту дрянь со сковородки.

– А если ты, черномазая верзила, не одолжишь мне свой костюм, я сам лично расскажу моим товарищам по ночлежке, что ты настоящий лгун и обманщик, уверен, они все это время считали, что едят на завтрак бекон, а не твои поганые языки.

– Только не это! Не смей этого делать! – этот гад аж руками замахал.– Ты не представляешь, что эти черти со мной сделают!

– Возможно скоро я получу представление, Боб.

– Хорошо. Если я отдам тебе этот дурацкий костюм, ты будешь молчать? – спрашивает он.

В общем, верзила стянул с себя свое одеяние и сам лично напялил его на меня. Правда смотрелся я в нем просто ужасно, потому что этот громила был в сто раз больше и шире меня. Таким образом, под видом повара я смылся из этой забытой богом ночлежки. Поймал на улице первое попавшееся такси и велел вести меня к « Плазе».

Народу около отеля толпилось меренно немеренно, просто не протолкнуться, сплошная сутолока. Как я позднее понял, по большей части эта толпа состояла из репортеров, журналюг и полицейских, которые оцепили весь вход и никого не впускали внутрь. Мне даже стало как-то скверно, вечно эти полицейские все портят. Но потом я вспомнил, что я ведь до сих пор в этом дурацком поварском колпаке и халате.

Взбираюсь я, значит, по ступенькам, а один из этих ублюдин отпихивает меня обратно.

– Приглашение при себе имеешь, парень? – спрашивает, а сам все время тычет мне в грудь своей гнусной палкой и оттесняет меня вниз по лестнице.

– Простите, но разве по мне не видно, кто я такой? Я повар на этой дурацкой свадьбе и приглашение мне ни к чему, ясно вам? – говорю я.

А этот полицейский смотрит на меня так подозрительно и мотает своей палкой туда-сюда. Засунул бы я эту дребедень ему куда подальше.

– Ну хорошо парень, проходи, – говорит, и открывает мне двери.

Толпа, что стояла снизу тут же ломанулась в проделанную брешь, но другая толпа в виде полицейских пустила в ход свои палки, в общем побоище было еще то. Пробежал я значит через весь холл, портье что-то там мне кричал, но мне было плевать, честное слово. Отыскал я, значит, двери в банкетный зал, приоткрыл и заглянул в щелочку.

У меня чуть ноги не подкосились, когда я увидел то, что творится в зале. На стульях сидела целая куча народу, а в конце зала, на возвышении стоял священник, и Селли с Пирсом тоже там были. Моя Селли такая красивая в пышном белом платьице, ну просто прелесть. И этот Пирс в черном занюханном костюме с бабочкой, подохнуть можно, честное слово!

Священник был древний такой старикашка, на вид лет девяносто. Того и гляди, тронешь, и в пыль превратится. Он нес какую-то околесицу насчет круговорота жизни, воссоединенных сердец и прочей требухи, меня чуть не стошнило на этот шикарный красный ковер у меня под ногами, честное слово! В общем, очнулся я только тогда, когда этот самый священник произнес что-то вроде: « А ты, Селли Сэлфорд, согласна ли взять в мужья этого прекрасного молодого человека, Пирса Брэндона?»

И тут уж я совсем из себя вышел, и пока Селли не совершила этой ужасной ошибки, буквально-таки вышиб эту треклятую дверь и влетел в зал. Я совсем забыл, что до сих пор разгуливаю в этом поварском халате, как полный кретин. Иду я, значит, по проходу, между кресел, а народ прямо-таки выворачивает шеи, пытается разглядеть, кто там пожаловал. А Селли стоит вся в белом, такой красоты я в жизни не встречал, и держит в руках маленький букет с маргаритками. И я сам не знаю, что на меня нашло, но я подбежал к ней и поцеловал прямо с ходу, кретин несчастный! А Селли вырывается, бьет меня своим букетом и Пирс что-то там орет, но у меня не было времени разбираться, что этот оглоед там плел. А потом Селли наконец вырвалась, посмотрела на меня, и у нее глаза чуть на лоб не полезли.

– Элиот?! Элиот, это ты? Что ты на себя напялил? – кричит она.

– Да так, мастер по жарке бараньих языков одолжил, в общем, долгая история, – говорю, – Селли, миленькая, выйдешь за меня? – спрашиваю.

Ну не кретин ли, в самом деле?

– Какого хрена ты несешь, идиот несчастный?! Ты хоть знаешь, что у нас сейчас свадьба?! – взорвался Пирс.– Селли, а этот придурок что здесь забыл?!

– Я ее забыл. Оставил ее один на один с тобой, ты прав, я и вправду полный кретин, – сказал я, а затем повернулся обратно к Селли, – Селли, миленькая, ты не в коем разе не должна выходить за этого пришельца с карликовой планеты, у вас ведь только и общего, что эти бесполезные митинги, а я люблю тебя, люблю по настоящему!

– ЧТО-О-О?! КАК ОН МЕНЯ НАЗВАЛ?! – возопил Пирс.

– Ты карлик, и к тому же похож на пришельца, я ни капли не соврал, – пояснил я.

– Элиот, ты что пьян? – спрашивает меня Селли.– Ты весь горишь, у тебя похоже белая горячка, я ведь просила тебя завязывать с этим…

– Нет, что ты, Селли, да я кроме этого гнусного компота в ночлежке ничего больше не пил, слово даю…

– В ночлежке?! Что ты делал в ночлежке?! – ужаснулась Селли.

– Довольно долгая история. А все из-за этих пяти вонючих долларов, – говорю я.

– И все равно я чего-то не понимаю… – говорит Селли.

– Да чего тут непонятного, люблю я тебя, глупенькая! Ты совершаешь огромную ошибку, выходя замуж за этого типа, – говорю я, – я должен быть на его месте, понятно?!

– Так, молодые люди, вы определитесь уже в конец, кого мне сочетать браком, скоро обед, а я еще с утра ничего не ел! – пищит священник, нервно поправляя очки в толстенной оправе.

– Я! Я– ЖЕНИХ! – орет Пирс.– Продолжайте пожалусто, ваше преподобие!

– Ни в коем разе! – кричу я.– ЭТО БОЛЬШАЯ ОШИБКА, СВЯТОЙ ОТЕЦ!

– В общем, живите ДОЛГО И СЧАСТЛИВО, ДЕТИ МОИ! – пищит священник, затем хватает свою библию и драпает к выходу.

– Ну все, скотина, с меня хватит, не хочешь по хорошему, твое дело! – орет Пирс, и прыгает сзади на меня, совсем с ума спятил!

Но мне, по правде говоря, было все равно. Не знаю, чего хотел добиться этот коротышка, он мне до пояса еле доставал. И тут вдруг произошло нечто весьма интересное. Только этот милый старый священник доковылял до дверей, как они с треском и лязгом вышибаются прямо на него. Я и не глядя мог догадаться, чьих рук это дело. Пыль рассеялась и я не прогадал. На пороге стояла моя старая дружная семейка в виде Бугая, мэра, Грейди, советника и Дейла. Вот всегда-то они вовремя поспеют!

Я тогда воспользовался шансом, скинул с себя этого паршивца Пирса, подхватил мою Селли и драпанул к выходу, а этот кретин несчастный за мной, все орет, чтоб я вернул его невесту. Пока я бежал, то припомнил одну довольно-таки интересную вещь. Ужасно интересную. Я притормозил около Дейла и спрашиваю, узнал ли он, наконец, кто сломал ему жизнь, что за гад занял его место в строительной фирме.

– Пока нет, друг. Но когда этот случай представится, будь уверен, я отдеру этому сукину сыну всю его паршивую задницу!

А я говорю Дейлу, что случай этот представится ему прямо сейчас, сию же минуту.

– О чем ты говоришь? Ты знаешь этого подонка? – спрашивает Дейл.

Тут к нам как раз на всех порах подоспел Пирс.

– Ты не представляешь, как хорошо. Рад вас познакомить, – говорю я, и оставляю их с Пирсом наедине.

Никогда бы не представился случай лучше, чем этот, честное слово.

В общем, мы все, кроме Дейла, ломанули обратно к выходу. Не буду вдаваться в подробности, что случилось с нарядом полиции, но скажу, что зрелище было далеко не для слабонервных. Мне думается, наш Бугай довольно-таки хорошо размялся перед своим титульным боем.

Зато, как только мы показались на пороге гостиницы, эти оглоеды с фотоаппаратами защелкали со скоростью света. Странное, должно быть, зрелище было со стороны– я, в сопровождении Бугая, мэра и остальных, в белом фартуке и колпаке несусь с невестой на руках, пробираюсь сквозь скопище этих тараканов с фотокамерами и микрофонами.

Что-то похожее однажды уже случалось. Только на моем месте был Грейди, и нес он на руках не прекрасную девушку в платье, а нашего сумасшедшего мистера Брукса в розовом халатике.

Грейди открыл дверцы лимузина, я усадил туда Селли, и сказал, что мне нужно по быстрому навестить моего приятеля Дейла, а потом возможно еще несколько бюро, если вы понимаете, о чем я. Пока я драпал обратно, эти гнусные журналюги тут же облепили лимузин со всех сторон, как чертовы тараканы. Первое, что я сделал, это разгреб под дверными досками бедного старого священника, он ведь так торопился на обед! Потом обнаружил Пирса, замотанного в длинный красный ковер, тот самый, что лежал ранее в проходе. Этот леший Дейл катал его по всему залу. В общем, не знаю, какими силами я отговорил Дейла не применять к Пирсу физическое насилие, но я это сделал, и вывел Дейла из отеля от греха подальше.

Когда нам наконец удалось прорваться в лимузин сквозь беснующуюся толпу репортеров, на мне ни черта не оказалось – ни колпака, ни поварского халата, эти черти с меня все сорвали.

– Куда путь держим? – спрашивает нас Грейди.– Куда везем жениха и невесту?

– Что значит куда?! – всполошился мэр.– Прежде всего нужно подобрать отель поприличней.

– Ой, ребята, я всю жизнь мечтала побывать на Эмпайр Стэйт Билдинг. Всю жизнь мечтала плюнуть с самой верхушки башни. Говорят, кто так сделает, будет счастливей всех на свете! – вопит Селли.

– Ок, поехали, поплюемся, ты слышал громила, разворачивайся, наша милая крошка требует везти ее к самой высокой башне в городе, не знавал свадьбы лучше! – орет мэр.– А потом, и заведеньице подыщем по первому разряду, все будет просто в шоколаде, друзья мои!

– Не знаю, мистер Брукс, миссис Брукс и Хельга будут за нас беспокоиться, мы ведь обещали по быстрому справиться, – с сомнением бурчит Грейди.

– А что, у вас все серьезно, с этой Хельгой, Грейди-громилла? – спрашивает Дейл.

– Все на мази, – говорит Грейди, – никогда не встречал женщины сильней ее, честно, ребят.

– Никуда не убежит от тебя твоя Хельга, черт побери. Моя жена ей не позволит такой роскоши, она купила вчера каталоги на тему того, где провести медовый месяц, так что с нее не убудет, – говорит мэр.

В общем, друзья, могу добавить только одно – у меня все на мази. Я еду в лимузине с девушкой своей мечты, плевать с какой-то там нехилой башни. Мой план сработал, хоть для этого мне и пришлось пройти через всякую чертовщину. Я до ужаса люблю свою Селли, ну а Селли, я надеюсь, любит меня. А как распорядится судьба дальше, уже не вашего ума дело.

А кто вообще разберет эту судьбу.

Но за меня не смейте переживать. Я – Элиот Тостер – самый удачливый неудачник из ныне живущих.