Текст книги "Герои умирают дважды"

Глава 26

После окончания турнира как-то сразу похолодало. Осень наконец пришла в сознание и начала прибирать к рукам ей полагающееся, словно внезапно выздоровевший больной. На землю полетели первые желтые листья, и Виктор украдкой даже любовался ими, вспоминая знакомые с детства парки утраченного родного мира.

Гости замка начали разъезжаться. Их отъезд был связан не только с тем, что турнир закончился (многие еще остались бы на пару деньков у гостеприимной хозяйки), а в основном с тем, что король дал согласие и армия двоюродного дяди графини выступила в поход.

Когда об этом стало известно, дворяне постыдно бежали. Кто-то сбежал сразу, другие пытались замаскировать бегство долгими сборами, некоторые даже обещали принять участие в совместной грандиозной охоте, которую устраивала графиня, но их обещания были ложью.

Впрочем, бежали не все. Молодые дворяне неожиданно обрели авторитетного лидера – победителя турнира. И Виктор на все вопросы о своем отъезде отвечал так:

– Осадят замок? Ну и что? Это даже интересно. Разве вам не нравятся осады? Бывает очень забавно, особенно если на стену лезут знакомые. Даже не знаешь, кого встретишь. Только успеешь поздороваться, а уже нужно его бить мечом или копьем.

Молодежь тогда еще не полностью подпала под влияние ан-Орреанта и пыталась спорить.

– Вы все шутите, господин ан-Орреант, а там же будут королевские войска, – говорили младшие сыновья баронов. – Может быть, осада – хорошо, но разве король нас простит, если мы станем защищать графиню? Вот мой отец наверняка будет недоволен. И это еще слабо сказано! Я бы еще пошел против какого-нибудь графа, но против короля… Нет…

– Господа, я бы тоже никогда не стал сражаться против короля, – ответствовал Антипов. – Не пошел бы, если бы мне король сказал: господин ан-Орреант, убирайтесь-ка вы домой и не мешайте моим людям. Но он такого не сказал. И более того: приказал войскам подойти к замку, когда я здесь! О чем это говорит? Полагаю, что его величество не против небольшого веселья с моим участием. Если король прикажет лично мне сдаться, то я это сделаю немедленно. Но без такого приказа… простите. Буду высматривать знакомых с высоты стен!

Младшие дворяне кивали и… как правило, оставались. Тем более что другой авторитет, Менел, тоже повел себя необычно, решив защищать графиню.

Когда кто-то у него спрашивал, почему он собирается остаться, Менел ухмылялся своим крупнозубым оскалом и говорил: «А твое какое дело? – но потом спохватывался, словно вспоминая что-то, будто какой-то текст, нетвердо выученный наизусть, и добавлял: – Так ведь долг каждого уважающего себя… э-э-э… человека в том, чтобы… э-э-э… защищать прекрасную… даму… графиньку то бишь». Такие слова из уст героя производили сильное впечатление на знающих его собеседников.

К сожалению, старшее поколение повело себя более благоразумно. В замок заявился отец Женара собственной персоной и чуть ли не силой увез сына, громогласно угрожая лишить его наследства и титула в случае отказа. Ан-Котеа еще не потерял надежды получить руку графини и усердно сопротивлялся натиску отца, но проиграл. Виктор был рад отъезду соперника, хотя считал давление отца несправедливым. Однако же когда стало известно, что Женар записался в ряды осаждающих, Антипов сразу понял, что графский сынок не отступил. Тот наверняка вынашивал какой-то план, возможно даже рассчитывая украсть графиню при падении замка.

Антипов не смог переубедить старших дворян. Те уезжали, непоколебимые в своем позорном выборе, хотя графиня тоже просила их остаться.

Виктор любил стоять у ворот и провожать глазами отъезжающих. В его родном мире бегство по расчету тоже часто встречалось. В обоих мирах полно храбрецов, людей чести. Они готовы бросаться на врага, отстаивать свои принципы, давать отпор мерзавцам, но… только если все происходит быстро. Дайте отважным людям время на раздумье – и их количество резко сократится. Они начнут думать о себе, о выгодах, о бесполезности благородных поступков, об адекватном ответе на злодеяния, да о чем угодно! Но после размышлений уже мало кто будет бросаться на врага, отстаивать свои принципы и давать отпор мерзавцам. Мысли отравляют честь, делают ноги ватными, а сердца дряблыми. Но если взять оставшихся храбрецов, самых стойких, и объяснить им, что подвиги пойдут во вред их семьям, то и эти отрекутся от самих себя. Храбрец, обремененный заботой о родных, превращается в труса.

Впрочем, Виктор и сейчас не терял времени даром. Он вошел в бурлящую энергией колею и не собирался ее оставлять. Антипов фехтовал с Менелом, пытаясь перенять стиль, изучал софота, беседовал с графиней (и не всегда только беседовал), а также налаживал отношения со жрецами. В последнем случае дело так продвинулось, что жрецы согласились отпустить Риксту из-под домашнего ареста. Они, в отличие от дворян, не собирались уезжать. Виктор уже давно догадался, что Терсат рад любым развлечениям, даже осаде, и был полностью прав. Жрецам ничто не грозило (кроме случайного снаряда из требушета, чего, вероятно, не будет: ведь дядя Ласаны не захочет сильно портить свое имущество), и они готовы были наслаждаться бесплатным зрелищем на положении нейтральных привилегированных зрителей. Антипов узнал, что Илеа будет наблюдать за сражением со стороны осаждающих, а Терсат останется в замке. Поведение жрецов не просто вписывалось в План, а было его частью.

Таков был расклад сил на тот момент, когда случилось одно важное и очень интересное событие. Но прежде чем перейти к его описанию, нужно сказать пару слов о взаимоотношениях Виктора и графини. Оба откладывали решительное объяснение – насчет брака.

Как многие женщины, Ласана в целом хотела замуж, но как все красивые и богатые женщины – с большими оговорками. Избранник ей нравился, даже очень сильно, она видела его в деле, но боялась будущего. Осады замка уже не остановить даже с помощью брака. А незамужняя графиня – не то же самое, что замужняя. У незамужней красавицы больше пространства для интриг и переговоров. Ласана была влюблена в Ролта, но мудрость советовала ей подождать.

Виктор тоже не спешил жениться. Но в этом был типичный мужской комплекс. Он знал, что девушка принадлежит ему. Это знал бы каждый, имеющий глаза. Антипов хотел жениться на возлюбленной, но одновременно не хотел расставаться со свободой. Женитьба ведь – ответственный шаг! Какой оставался выход? Затягивать, пока желание жениться не перевесит желания сохранить свободу. Вот он и затягивал, как любой другой на его месте. Говорил девушке нежности, но с предложением не торопился. Не будем его осуждать. Виктор – не многоженец, женат еще не был и старался подойти к браку очень серьезно.

Итак, в тот час, когда случилось то интересное событие, наш герой в обществе слуги направлялся к графине. Зачем ему слуга, спросите вы? Для того чтобы увести Вирету, ответил бы Виктор. Графиня, как здравомыслящая девушка, опасалась утратить контроль над собой и обычно не оставалась с Ролтом наедине.

Между тем замок бурлил, готовясь к осаде. Окрестные крестьяне на больших громоздких подводах, запряженных деревенскими лошадьми с мощными ногами, доставляли продовольствие. Даже около главного входа царили грязь и неразбериха. Подвод было слишком много, и дворецкий, не справляясь с разгрузкой с помощью слуг, поручил это делать крестьянам. Возницы и их подручные просто сами относили свой товар в подвалы, где мешки взвешивали, пересчитывали и записывали полученный результат. Мука, рассыпанная на полу, чьи-то грязные следы на выщербленном камне, поломанная дверь, запачканная какой-то липкой желтой гадостью, – все свидетельствовало о том, что слугам придется хорошо поработать, чтобы привести коридоры замка в нормальный вид.

Представитель замка Орреант привычно подошел к двери в комнату Ласаны. Виктор был слегка не в себе. Он заснул вечером на какие-то полчаса, и ему вновь приснилось желание стать магом. Это желание его уже сильно раздражало.

На этот раз коридор не был пуст. Там толпился народ, состоящий из низенького толстяка-дворецкого Раклы и трех пыльных крестьян с мешками и большим кувшином. Уже темнело, и в коридоре горел факел, освещая деревянную дверь ярким живым светом.

Подойдя поближе, Антипов отчетливо услышал разговор, который велся полушепотом, видимо, из опасений побеспокоить графиню.

– Ослы! – шипел Ракла, его грудь тряслась вместе со знаком лисицы, висевшим на шее на золотой цепи. – Я же сказал вам, куда идти! Курица соображает лучше вас! Почему вы здесь, а не в подвале?

– Ваш милость, так мы это… заплутали. – От группы крестьян отделился самый крепкий и низкорослый.

Антипов со слугой подошли поближе, остановившись за спиной дворецкого. Тот обернулся.

– Вот, полюбуйтесь, господин ан-Орреант, – сообщил Ракла дрожащими от возмущения губами. – Я им третий раз показываю дорогу к подвалу, а они все время не туда сворачивают! Это ведь кем нужно быть!

Трудно сразу сказать, что насторожило Виктора. То ли подозрительно низкий рост всех трех крестьян, то ли их речь, подчеркнуто простая, с выпяченным деревенским говорком, но скорее всего – повадки. Носильщики двигались на первый взгляд неуклюже, но опытный воин, присмотревшись, увидел бы и плавность движений, и их экономность, и даже бесшумность. О шаги крестьян были слышны, шарканье раздавалось еще какое, но все-таки временами проскальзывала бесшумность. Словно человек сделает один нормальный шаг, потом спохватится и специально начнет шуметь.

– Ваш милость, как-то само выходит, – продолжал бубнить крестьянин.

– Да я прикажу вас запороть! Может, через зад войдет немного ума! – проскрежетал дворецкий.

– Откуда же они такие непонятливые, Ракла? – поинтересовался Антипов, потихоньку продвигаясь вперед.

– Из дальних деревень, господин ан-Орреант. Все те, кто живет ближе, у меня вот где, – дворецкий показал кулак, – почти каждую неделю учу их уму-разуму. А эти… у-у, мерзавцы…

– Позвольте, я с ними поговорю. У меня получится. – Виктор мягко оттолкнул дворецкого за спину. Тот хотел было воспротивиться, но воин оттер его плечом.

Антипов ласково оглядел жмущихся к стене крестьян. Те смотрели в пол, и только «коротышка» пожирал глазами дворянина.

– Вот что, друзья, – голос Виктора был полон сочувствия, – вход в подвал находится там. А за вашей спиной – дверь в покои графини. Туда вам не нужно. Вы поняли?

Ракла дернулся было, но промолчал. Господин ан-Орреант почему-то показал на соседнюю дверь – не на ту, которая вела к графине.

– Поняли, ваша милость. – Самый низкорослый крестьянин поклонился.

– Тогда берите ваши мешки и кувшин, а я покажу вам дорогу. Там мешки сдадите, а наружу сами как-нибудь выберетесь.

С легким ворчанием крестьяне начали примериваться к поклаже.

– Тяжеловато, друзья? – добродушно осведомился Антипов, не переставая улыбаться. – Ну ничего. Тут близко.

– Спасибо, ваша милость. – Коротышка умудрился поклониться, забрасывая на спину мешок, через скверную ткань которого выглядывали кончики мелких зерен.

– Да не за что. – Виктор от души хлопнул по ноше, отчего несколько зерен упало на пол, а собеседник даже присел. – Кстати, хотел спросить: а как там, в деревянном коне, не тесно?

– В каком коне, ваша милость? – Коротышка недоуменно посмотрел на дворянина.

– Да на котором вы приехали, – пояснил Антипов.

Крестьяне в замешательстве переглянулись.

– Мы на телегах приехали, ваша милость, – сообщил коротышка, настороженно глядя исподлобья.

– На телегах, значит, – медленно произнес Виктор. – А ну-ка, Рикста, проверь кувшин. Встряхни его. А вы мешков не снимайте, не снимайте, держите на плечах.

Слуга давно изучил все интонации голоса своего господина и знал, когда задавать вопросы уместно, а когда лучше выполнять беспрекословно. Безотказным чутьем опытного дворецкого это понял и Ракла.

– Может, позвать стражу, господин ан-Орреант? – спросил он, когда Рикста подошел к поставленному на пол кувшину.

Ответить Виктор не успел – мешки начали падать на пол. Слуга до кувшина так и не дотянулся, поспешно отпрыгнув в сторону. Антипов потащил из ножен меч, и вовремя – в руках у «крестьян» оказались кинжалы. Виктор едва успел нанести удар по ближайшему противнику, как Ракла доказал, что ему не зря платят жалованье:

– Помогите! Ее сиятельство хотят убить! – Дворецкий с громким криком побежал по коридору, размахивая руками.

Еще миг назал «крестьяне» держали на плечах ношу, сейчас же один из них оседал на пол, раненный в живот, а двое других шагнули вперед и стали плечом к плечу, приняв низкие боевые стойки. Однако Виктор уже не торопился.

Он демонстративно усмехнулся и покачал мечом, обагренным кровью, словно пытаясь показать, что даже два кинжала против меча в руках тренированного воина мало что значат.

– Сдавайтесь, – сказал Антипов. – Сдавайтесь, и…

Договорить ему не пришлось. Один из убийц сделал угрожающее движение, словно собирался метнуть кинжал. Виктор машинально пригнулся, но броска так и не последовало.

Приняв это за обманный маневр, наш герой не на шутку разозлился. Он хотел было немедленно перейти в атаку, но благоразумно остановился, увидев то, чего не видели «крестьяне» за своими спинами.

Рикста наконец подобрался к кувшину, выполнив приказ с опозданием. Но проверять кувшина не стал, а вместо этого метнул его в седоватый затылок одного из врагов. Расстояние было невелико, а промах невозможен. Коричневый глиняный кувшин разбился с громким звуком, обдав убийцу волной масла. «Крестьянин» рухнул ничком. Вокруг него разливалась черная лужа.

– И остался он один, – процитировал Виктор неизвестный стих. – Сдавайся, дурья башка! Расскажешь, кто тебя послал, – тебе и скидка будет.

Последний оставшийся на ногах «крестьянин» дико оглянулся, однако Рикста предусмотрительно отбежал подальше. Виктор, наоборот, хотел было приблизиться, увидев, что «крестьянин» вроде бы не решается пустить в ход кинжал. Но тот вдруг поступил иначе. Он выхватил факел из скобы на стене и взмахнул им, описывая широкий полукруг.

– Стой, идиот! – только и успел закричать Антипов.

Но было поздно. Лежащий на полу убийца вспыхнул, словно одетый в промасленную ткань. Впрочем, он и был одет в промасленную ткань, если вспомнить, что об его голову разбился кувшин.

– Сдавайся, сдавайся, мерзавец! Его надо тушить! – Виктор ринулся вперед, почти не обращая внимания на языки пламени, поднимающиеся с пола. Ударом меча он выбил факел из рук убийцы, хотел было нанести порез на ноге, но тот отпрыгнул.

Антипов не испытывал особого сочувствия к «крестьянам». Каждый сам выбирает свою судьбу, но зрелище горящего человека потрясло его. Это – плохая смерть, просто отвратительная. Кто заслуживает такой? Даже убийцам достаточно удара стали или веревки на шее. А огонь… нет, это чересчур.

Последний из «крестьян» побежал. Виктор устремился за ним. Впереди и сзади уже раздавался топот стражи, но когда прыткий убийца был пойман, человек, оглушенный кувшином, сгорел насмерть.

Через несколько минут все было кончено. Раненного в живот отнесли к лекарям и магам. Незадачливого поджигателя лично потащил на допрос сотник стражи ан-Нарес, могучего телосложения выходец из небогатой дворянской семьи. Виктор же стоял у дверей графини и наблюдал, как грузят черный обгорелый труп на носилки. С тела капала какая-то бурая густая гадость – то ли вскипевшая кровь, то ли расплавленный жир. Антипов никому не желал такой смерти. Он еще не знал, что если бы убийца не сгорел, а умер каким-то иным способом, то все сложилось бы иначе. Но, к огромному сожалению, тот именно сгорел. Эта смерть запустила грандиозные события, которые навсегда оставят шрам в сердце… впрочем, не будем забегать вперед.

Только когда убрали обгорелый труп, из комнаты вышла графиня. Она была взволнована, ее обычно тщательно уложенные волосы растрепались, и Виктор впервые увидел маленькую родинку на левом ухе.

– Это, наверное, мой дядя их послал, – печально произнесла Ласана. – Очень жаль. А я помню, как когда-то давно отец и его братья, родные и двоюродные, взяли меня на охоту. Я была совсем маленькая, и этот дядя подсаживал меня на лошадь. Он еще сказал, что когда я вырасту, то стану большой красавицей, от которой он будет отгонять назойливых женихов. А вот как все получилось, господин ан-Орреант. Вот как. Спасибо вам за… вообще спасибо вам.

Вскоре начали поступать первые сведения от допрашиваемых. Виктор, как доверенное лицо графини, был в курсе происходящего. Выяснилось, что убийцы принадлежали к разбойничьей шайке, состоявшей из так называемых «послушников ордена Баланса». При них было не обычное, а ритуальное оружие: артефактные кинжалы и даже длинная черная духовая трубка, которую прятали в мешке с зерном. Маги осмотрели трофеи и сказали, что кинжалы и трубка – одни из самых мерзких изобретений этого ордена. Оружие поражает не только плоть, но и дух жертвы. Если трубка убивает почти мгновенно, то рана, нанесенная кинжалом, еще долго мучает человека, но смерть все равно неотвратима. Шайку за хорошие деньги нанял неизвестный дворянин с целью убить графиню.

Однако удивило Виктора не это. Когда предварительный допрос закончился и начался второй, углубленный, выяснилось, что «послушники» совсем недавно получили иное распоряжение от своего непосредственного начальства – ордена балансеров. Инструкции касались всех «послушников», обитающих поблизости, и гласили: «Никогда и ни при каких обстоятельствах не использовать ритуального оружия против некоего молодого дворянина по имени Ролт ан-Орреант».

Виктор поразился тому, что его скромная персона оказалась столь известной непонятному магическому ордену. Он бросился к сотнику ан-Наресу за разъяснениями. Сотник в это время переходил к третьей фазе допроса, еще более углубленной, а именно – наблюдал за тем, как палач прилаживает железную колодку на кисть незадачливого поджигателя.

В большом помещении без окон горел огонь. Там, в камине, лежало несколько раскаленных прутов. Убийца сидел в железном кресле, прикованный за шею, руки и ноги. Кресло было поставлено так, чтобы он видел пруты, впрочем, как и остальные инструменты, развешанные на стене. Коричневые крюки, блестящие спицы, черные коловороты освещались красноватым пламенем и отражались в зрачках убийцы. Виктору стало не по себе от одного вида этой пыточной. У барона ан-Орреанта, конечно, тоже было подобное помещение, но далеко не столь изощренное.

– Господин ан-Орреант! – Сотник встретил гостя радушно, с таким видом, словно вот-вот был готов предложить глоток цирота. – А мы тут как раз о вас говорили!

– Знаю, – ответил Виктор, отводя взгляд от камина. – Я потому сюда и пришел. Что это еще за орден такой? Откуда им обо мне известно? И почему меня нельзя трогать ритуальным оружием?

Убийца дернулся было, чтобы что-то ответить. Он даже раскрыл рот, но палач погрозил ему грязным пальцем, и «послушник» сник. Его черные глаза лишь умоляюще смотрели на вновь прибывшего.

– Пока немногое удалось узнать. – Сотник покачал большой головой с коротким ежиком коричневых волос. С его лба струился пот. – Велено было вас не трогать, и еще им сообщили, что «по последним сведениям», вы находитесь в замке ан-Мереа. Больше он ничего не знает. Подождем, пока второй придет в чувство, и займемся им, но сомневаюсь в успехе. Этот – главный.

– Если он все рассказал, то зачем вот это? – Виктор показал на колодку, тронутый умоляющим видом убийцы.

– О вас – все, и об ее сиятельстве – тоже все, – равнодушно ответил сотник. – И еще в шести убийствах он признался. Но чую – еще были. Были же? А?

Ан-Нарес внезапно и резко обернулся к убийце. Тот вжался в кресло.

– Не трепыхайся, – добродушно посоветовал палач. – Рано еще. Потом начнешь.

– Он не похож на опытного убийцу, – с сомнением сказал Виктор. – Ходит, конечно, правильно, словно воин. Факел держал неплохо. Но в остальном… слабак!

– Так послушники балансеров все такие, господин ан-Орреант, – ответил сотник, подходя к черному деревянному столику, на котором были разложены письменные принадлежности. – Недоучки! Их принимают, обучают за деньги месяца три-четыре, дают оружие, а потом выбрасывают, как щенят. После такого обучения многие сразу попадаются. Им в основном правила ордена в головы вдалбливают, будь он неладен. И правила ведь какие! Все можно делать, а нарушать правил нельзя. Вот же гниды! Зато их хозяева – отменные бойцы. Маги которые. С ними так просто не сладить, нет… Моего брата убили, скоты. Он служил графу ан-Тунеру. Графство к северу отсюда, может, знаете? Мой брат хороший был боец, турнир выиграл, как и вы. Граф пригласил его на службу, а в тех краях много этих поганцев обитает…

– В каких случаях этот орден запрещает кого-либо убивать? – спросил Виктор, возвращая сотника к прежней теме. – Он может рассказать?

– Да вы лучше у наших магов спросите. Идите к ун-Оберу, – ответил ан-Нарес, вытаскивая чистый лист из-под исписанной кипы. – А этот поганец что может еще рассказать? Он же тупой. Посмотрите на него, господин ан-Орреант! Убийствами за деньги только тупые занимаются. Они ведь о другом человеке просто не способны подумать! Других людей для них не существует, их тупость одна на целом свете. Лучше бы уж тогда в ростовщики шли, слизни.

Виктор кивнул и направился к двери, уже не глядя на убийцу. Наш герой был под впечатлением эмоциональной многословности сотника.

– Так вы остаетесь с нами, господин ан-Орреант? – уже в дверях окликнул Антипова ан-Нарес. – Будете защищать ее сиятельство? Я слышал, что благодаря вам многие остались.

– Остаюсь, конечно, – подтвердил Виктор. – Даже прошу графиню, чтобы она доверила мне самый ответственный участок работы.

– Ого! – произнес сотник, словно хотел что-то добавить, но промолчал.

Антипов вышел из пыточной и отправился на поиски мага.

Ун-Обер – высокий и худой старик с короткой окладистой бородкой – ел из миски похлебку, стоя на одном из балконов. Виктор его с трудом отыскал, но, увидев, что маг трапезничает, хотел было извиниться и подождать.

– Заходите, господин ан-Орреант, я почти закончил. – Маг поставил полупустую миску на перила балкона. – Люблю есть наедине и не люблю сидеть при этом. Привычка с юных лет. Одно время я долго путешествовал по болотам и понял одну простую истину: стоя подвергаешься опасности меньше, чем в любом другом положении.

– Конечно, на болоте не посидишь…

Виктор вошел на балкон, свежий вечерний ветер ударил ему в лицо. Он еще не знал, как лучше спросить мага о проблеме, но тот помог ему.

– Вы пришли узнать, почему балансеры вас так выделили? – поинтересовался ун-Обер, вытирая пальцами уголки губ. – Это сейчас обсуждает весь замок.

– Хотелось бы узнать, – подтвердил Виктор. – Надеюсь, это не тайна?

– Тайна, но балансеров, – ответил маг. – Ее уже знают все их враги. Жаль только, что нас так мало. Но ничего, если с вами все в порядке, то, глядишь, и вы вольетесь в наши ряды. Ведь как-никак балансеры пытались вас убить прежде.

Антипову уже второй раз предлагали влиться в какие-то ряды. Он не спешил принимать подобные предложения. Но фраза насчет того, что балансеры уже пытались его убить, настораживала.

– Как пытались? Когда? Откуда вы знаете?

Маг с некоторым сожалением посмотрел на недоеденный желтоватый суп. В бульоне плавал кусок вареного желтка.

– Я расскажу вам одну историю, – сказал ун-Обер, теперь уже вытирая пальцы о серый дорогой плащ. – Она случилась не так давно, и всему виной – глупость их послушника. Однажды этот человек выстрелил из ритуальной трубки в намеченную жертву. Колючка должна была вонзиться в тело, а попала в дерево. Между тем эти колючки никогда не промахиваются: ведь на самом деле целят не в человека, а в его дух. Господин ан-Орреант, как вы объясните промах?

Виктор не ожидал, что ему предстоит проверка на сообразительность, но попытался не сплоховать.

– Если они никогда не промахиваются, – ответил он, – значит, им что-то помешало. Какой-нибудь артефакт, например.

Антипов украдкой бросил взгляд на кольцо.

– Артефакт тут не поможет, – произнес маг, перехватив взгляд собеседника. – Я не знаю ни одного артефакта, который мог бы помешать стреле духа попасть в дух. Артефакты защищают лишь тело.

– Тогда не знаю, – ответил Виктор, разводя руками. – Если стрелы никогда не промахиваются в дух, то они должны попасть. Если дух, конечно, есть!

– Вот! – Маг поднял вверх длинный белый палец. – Вы угадали, господин ан-Орреант. У того человека не было духа. Это означает, что он и человеком-то не был. Послушник выстрелил в то, чего нет.

– Но… – недоуменно воскликнул Виктор.

– Господин ан-Орреант, я расскажу продолжение той истории. Послушник был глуп и невежественен, он выстрелил второй раз. Его стрела никуда не попала – просто пропала из виду. А рядом с тем местом располагался храм одного бога, не буду называть его имени, оно нам ни к чему. И внезапно из храма вылетел демон. Все сразу поняли, что это – демон: он был черен, зол и… почему-то очень походил на того бога. Демон убил послушника, но не остановился на этом, а продолжал убивать еще долгое время. Исключительно балансеров. Как вы это объясните, господин ан-Орреант?

– Легко, – ответил Антипов, которому не давала покоя мысль, что его уже пытались убить. – Стрела попала не в жертву, а в бога… то есть в демона. Демоны и боги ведь состоят целиком из духа. Наверное, он у них такой большой, что в него нетрудно попасть.

– Правильно, господин ан-Орреант, – печально ответил маг, выливая остатки супа прямо на землю. – Одно из самых главных правил для балансеров состоит в том, чтобы никогда не стрелять повторно, если первый выстрел не удался. Ибо жертва – не человек, у нее нет духа.

Виктор невольно проследил за падающей с высоты третьего этажа жидкостью. Но о супе он не думал.

– Вы хотите сказать, что если балансеры когда-то стреляли в меня и промахнулись, то у меня нет духа? – спросил Антипов. – Я – не человек?

– Снимите ресстр, – внезапно сказал маг, глядя серыми колючими глазами. – Я посмотрю на вас и отвечу на этот вопрос.

Виктор заколебался, но лишь на мгновение. Он вспомнил о неудавшемся ритуале, подумал о софоте и…

– До свидания, господин ун-Обер, – сказал наш герой. – Верю, что во время осады замка ваши грандиозные знания нам понадобятся.

Виктор развернулся и ушел с балкона. Он был в замешательстве.