Текст книги "Щепотка пороха на горсть земли"

Изначально она просто хотела немного его подразнить. Как будто вполне естественное движение – прижаться во сне и посмотреть, как он на это отреагирует. Ну и немного припомнить обидную попытку сбежать. Всё равно обидную, несмотря на то, что Джия объяснила его мотивы, да и сама Анна их умом понимала.

О том, что сама же может попасть в ту яму, которую подготовила ближнему, она опрометчиво не подумала. Но стоило прижаться к тёплому боку, как мгновенно стало совсем не смешно и очень захотелось большего. Не просто положить руку, но – потрогать. Не просто прислониться, но – обнять и прижаться. А ещё до последней чёрточки ярко перед глазами возникло небольшое озеро у водопада, и охотник на его берегу, и…

В последний момент остановив свою руку, она решила, что хорошего понемногу и уже не очень важно, что чувствует в этот момент мужчина и отчего он так напрягся под её руками. Нужно было срочно отступить и отвлечься, и…

А вот обнимать её в ответ и вот так прижиматься было совершенно не обязательно! И демонстрировать догадливость тоже не обязательно. Он же порядочный, а это очень непорядочно – уличать девушку в маленькой хитрости. И уж тем более непорядочно вот так к ней… и её… и вообще!

Несколько секунд Анна лежала, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Первым после череды панических и невнятных образов почему-то появился нервный смех, который она насилу задушила. Смех над собой: ответ на вопрос, как он отреагировал на её близость, получился очень наглядным и ощутимым, несмотря на двое штанов.

Потом появилось желание выбраться из его объятий. Одновременно два желания: сделать это спешно и возмущённо или – аккуратно, чтобы не разбудить. Потому что такая близость смущала. В первую очередь, конечно, тем, что инициатива была за мужчиной, а она оказалась к такому не готова.

Но что-то предпринять по этому поводу Анна не успела, потому что паника схлынула, смущение немного поутихло, и она смогла взглянуть на происходящее более здраво.

И выходило, что она добилась именно того, чего хотела. Пусть немного не так, как ожидала, но… Так, пожалуй, даже лучше. И пусть пока непонятно, как утром вести себя с ним, но зато она теперь точно знает, что по-женски его привлекает. Можно, конечно, вспомнить всякие «но» вроде его образа жизни, но вспоминать не хотелось. Потому что слишком приятно было… вот так. Лежать рядом, ощущать тяжесть его руки, твёрдость мышц и его желание. Испытывать странное и очень непривычное чувство – словно она маленькая и слабая, а он большой, сильный и защищает. И даже разрываться между смущением и желанием всё же пойти дальше, развернуться и первой его поцеловать тоже было очень приятно.

Впрочем, она отлично понимала, что не решится на подобное. Не сейчас. Джия права, не нужно слишком сильно торопиться, пусть он сначала к ней привыкнет. И она тоже привыкнет к своим ощущениям и к тому, что можно не только наблюдать и что ощущения эти так отличаются от представления о них, притом в лучшую сторону.

Глава 9. Большое ограбление банка

Утром на полатях первым проснулся Дмитрий. Не с первыми петухами, но ещё довольно рано, в доме стояла тишина, если не считать продолжавшего негромко шелестеть по крыше дождя. Джия, кажется, не была сторонницей по-деревенски ранних подъёмов или занималась хозяйством очень тихо. Чтобы глянуть на светёлку, надо было повернуться, но сделать это оказалось непросто. Для начала следовало освободить затёкшую руку из-под Анны, которая предпочла его плечо подушке и во сне обняла за талию. На этот раз – действительно во сне, она точно не дурачилась.

Только шевелиться не хотелось. И будить её – тоже. Освобождённые на ночь из пучка медные пряди разметались, частью падали на лицо, и вот такая расслабленная, спящая, Анна казалась очень трогательной и беззащитной, так что просто не поднималась рука нарушить этот покой.

Да и подумать было о чём. Эта её ночная шалость вызывала множество вопросов, самым главным из которых оставался всё тот же, какой он успел задать себе вчера: «зачем». И убедительного ответа на него за ночь не появилось. Анна, при всём своём поведении, не походила на распутную женщину, да и на его объятия она, если бы хотела продолжения, отреагировала бы иначе. А дальше начинались ещё более неожиданные предположения, рассматривать которые всерьёз было странно. Хоть спрашивай напрямую, но…

Это был второй важный вопрос. Как себя с ней вести, что говорить и что делать? С одной стороны, как будто не случилось ничего непоправимого, всё это только между ними, и, пожалуй, его совесть почти чиста, можно спокойно сделать вид, что ничего не было. А с другой… Можно ли и так ли уж спокойно? Наверное, если бы это была ничего не значащая случайность, он бы не терзался сейчас всеми этими сомнениями, спокойно встал и пошёл умываться.

Отношения с женщинами у него всегда складывались кое-как. На службе, во время стоянки, когда бывало время на развлечения и отдых в городе, найти какую-нибудь доступную особу, чтобы скрасить вечер, было нетрудно – они сами охотно вешались на молодых офицеров, голодных после походов до женской ласки и достаточно щедрых. Война, плен, дознание – в эти годы было совсем не до женщин, другое заботило. Последний год, который он служил охотником… Да тоже всё как-то само собой складывалось. Мало ли доступных женщин, точно знающих, чего им от мужчины нужно!

О женитьбе он задумывался, но почти так же кое-как. Во время службы было не до того и рано, потом – тем более не до того, а сейчас он вовсе как тот перекати-ёжик, ну какая ему женитьба? Женщине нужен дом, а при семье – не охотником по деревням надо мотаться, иметь постоянную нормальную службу. То есть сейчас его жизнь меньше всего к этому располагала. Но если бы он собрался жениться, то наверное делал бы всё, как положено: познакомился бы, поухаживал, просил у родителей руки понравившейся девушки… Так было правильно. И эта правильная девушка непременно была бы улыбчивой, милой и доброй. И он задумывался о том, чтобы претворить этот простой и понятный план в жизнь. Не сейчас, чуть позже, через пару-тройку лет. Осесть в Рождественске, найти службу поспокойнее…

Поведение Анны ставило в тупик его со всеми этими привычками и представлениями, и выхода из того тупика не наблюдалось. Госпожа Набель была где-то между его представлениями о разных женщинах, и он никак не мог понять, что ей от него надо и, главное, что от неё нужно ему? И нужно ли вообще…

Эти сумбурные мысли прервала сама Анна, проснувшись раньше, чем Дмитрий сумел принять хоть какое-то решение. Она потянулась, зевнула, прижавшись крепче и уткнувшись лицом в его рубашку, и на пару секунд так замерла.

– Доброе утро, – пробормотала, потёрлась щекой о его плечо и не двинулась с места. – Джия уже проснулась, не знаешь?

– Не знаю. Доброе утро, – тихо отозвался он, тоже не спеша шевелиться. Прежняя растерянность усугубилась неловкостью, и пока он посчитал за лучшее помолчать, чтобы не сказать чего-то неуместного.

Молчала и Анна. Её первым порывом по пробуждении, когда поняла, что вчерашний вечер продолжается, было отшатнуться и извиниться. Но охотник почему-то не возражал, а ей нравилось так лежать. Несмотря на то, что в неудобной позе затекла шея. А объясниться… Ну, придумается что-нибудь! Потом. Попозже. Вот ещё несколько минуточек…

Хлопнувшая входная дверь заставила вздрогнуть обоих, а следом голос ведьмы окончательно разбил неловкость:

– Вставайте, гости дорогие, я сырников свежих принесла, завтракать будем. Эй, на печке! Совсем заспались?

– Не ругайся, спускаемся мы, – отозвалась Анна, нехотя поднялась на четвереньки, недовольно буркнула себе под нос что-то ругательное и потянулась по-кошачьи – спина, как оказалось, тоже затекла. На своего соседа она при этом старательно не смотрела.

Чтобы не толкаться, Дмитрий подождал, пока она спустится, и сам неловко занялся тем же самым, морщась от неприятных ощущений в плече – рука сначала вообще ничего не чувствовала и почти не слушалась, а теперь начала восстанавливаться, и от пальцев до плеча прокатывалось колотьё.

На столе появилась не только большая миска с сырниками, но и крынка сметаны, и плошка с вареньем, свежие огурцы и какая-то зелень. Пока Дмитрий спускался, Анна успела выпорхнуть на двор.

– Отец Алексий уже ушёл? – спросил охотник.

– Конечно, ему к заутрене надо было. Он не один у нас, с помощником, но старается всё важное делать сам, – с явной теплотой в голосе поделилась ведьма. – Как спалось?

– Хорошо, – спокойно ответил Косоруков. – Что-нибудь выяснилось ночью?

– Выяснилось, – нахмурившись, кивнула она. – После еды расскажу.

Всё утро ведьма поглядывала на гостей с улыбкой в уголках губ, но, за что Анна была искренне благодарна, помалкивала, хотя могла бы со свету сжить насмешками. Да градоначальница и сама понимала, что со стороны это, должно быть, выглядело очень глупо и даже смешно, однако ничего с собой поделать не могла.

Гости старательно не смотрели друг на друга. Обращались только по надобности, вежливо и спокойно, но висящее между ними ощущение неловкости можно было буквально резать ножом. Анна из-за этого нервничала и чувствовала себя виноватой, Дмитрий – сердился и тоже винил себя. Присутствие хозяйки дома, то есть постороннего, с одной стороны, позволяло избежать объяснения, а с другой – ещё больше усугубляло напряжение.

– Ладно, к делу давайте, – сжалилась над страдальцами ведьма, разлив чай. – Старатели умерли и ходят по земле мёртвые, – начала она с того, в чём была уверена. – Здесь и так места сильные, покойники только на освящённой земле мирно лежат или уж только те, кто при жизни совсем был спокоен, а знаткой наш им ещё поспособствовал. И думается мне, не просто так он всё это затеял, думается, нашёл способ упырями управлять. Может, как раз вот через этих «своих» мертвецов. Но тут только догадки, я мёртвую плоть не чую.

– Интересно, как такое возможно? – задумчиво нахмурился Дмитрий.

– Вот знаткоя поймаешь – спросишь. А ловить его надо, как бы он это ни делал, вряд ли способ этот безобиден и законен. В смерти большая сила, и если он соблазнился ею, начал использовать, то вряд ли добром остановится. Ничего хорошего от неё с человеком не будет, и со знаткоем – тоже. До безумия два шага.

– Значит, упырей натравил он. И подкову сорвал, – задумчиво подытожил охотник.

– Наверняка. С местом тем всё и правда не просто так. Узелок там завязался.

– Узелок? – не понял Дмитрий.

– Ох, как бы тебе объяснить, образованному?.. – вздохнула Джия, и «образованный» у неё почему-то прозвучало ругательством. – Узелок. Они разные бывают. Где-то место силы, где-то гиблое место, проклятое, а по сути – это как зацепка на ткани. Вот есть ровное полотно, а если нитку подцепить и потянуть – в этом месте ткань сморщится, пойдёт складками, а нитка может запутаться узлом. Вот и с миром так происходит, уж извини, я не знаю, как это ваша наука объясняет. Но такие узелки – они издалека приметные, если уметь видеть. Не скажу, знаткой на него как-то повлиял или он сам возник, без чьей-то помощи, но узел знатный. Не самый запутанный в окрестностях, но всё равно приметный. Ему несколько месяцев, весной, наверное, завязался, я на равноденствие по тому месту последний раз проезжала, заметила бы…

– Ладно, и что такой узел даёт колдуну?

– Маяк, – коротко пояснила она. – Издалека просто так колдовать – дело гиблое, а вот если на узелок опираться – тогда гораздо проще.

– Не слишком ли сложный расчёт получается? – качнул головой Дмитрий. – Суметь подстроить всё так, чтобы мы не успели к тому месту до облаков…

– В самый раз. Если знаткой сильный, он с точностью знал, когда гроза начнётся. И за вами мог издалека следить, это нетрудно.

– То есть он с одинаковым успехом мог находиться и на прииске, и в городе?

– Мог, – подтвердила ведьма.

– Уж не управляющий ли это прииска? – рассеянно предположил Дмитрий. – Прибыл недавно, не местный, да и подозрителен он. Охранники его вроде на прииске видели в вечер смерти Шалюкова, но если он с мёртвыми так ловко обращается, то мог бы и живым головы задурить. К тому же убитый отчего-то не остался на прииске, припустил домой, рискуя не успеть к ночи. Не из страха ли перед колдуном, рядом с которым не пожелал оставаться?

– Может, так, а может – не этак, – пожала плечами Джия. – Не спешил бы ты с выводами. Старицкий – неприятный тип, но это не делает его знаткоем. И ты главное забываешь. Или не знаешь?.. Чем волшебник и колдун, по-вашему, по-умному, отличаются?

– Источником силы, – ответил охотник, не обратив внимания на подначку. – Волшебник силу черпает и удерживает в себе, а колдун запасать не может, он только чужой силой вне себя управлять может. Поэтому колдуны часто прибегают к жертвоприношениям, и сила тратится на мгновенный результат.

– Так да не так, – задумчиво протянула ведьма. – Это тоже важно, но я о другом. О том, на что эта сила используется. Знаешь?

– Никогда особенно не интересовался возможностями и работой колдунов, – честно признался Дмитрий.

– Волшебники этого не могут, а знаткои умеют изменять живое и мёртвое. Знаткой может красоту подарить, вылечить, может молодость вернуть. Для последнего, конечно, не одну жизнь загубить придётся, да и не всякий справится, но это – то, что неподвластно никому, кроме знаткоев. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул охотник, хмурясь. – Он может выглядеть как угодно.

– Погоди, ты хочешь сказать, что он может прикинуться кем угодно из горожан, подменив его? – вмешалась Анна. – Но тогда бы кто-то из соседей заметил, что он начал вести себя странно!

– Ты переоцениваешь внимательность горожан, – усмехнулась ведьма. – Иного, конечно, сразу заметят, кто на виду или семейный. Тебя вот не заменить, или того же Милохина попробуй сыграй – весь город взбурлит. Но мало ли у нас тех, кто живёт тихо и одиноко?

– А кроме того, совершенно не обязательно он приезжий, – задумчиво добавил охотник. – Проявил себя недавно, это да, но мало ли почему. Мог годами сидеть смирно.

– Верно, – сдержанно подтвердила Джия. – Одарённые себя по-разному сознают. Волшебники обычно с детства проявляют способности, да и сложно их не заметить. Ведьмы и ведуны – поздно, с возрастом, когда землю и людей чувствовать начинают. С мудростью, если угодно. А с колдунами сложнее, они могут долго свою силу не сознавать. Да и учиться им тоже надо, на одном чутье не вытянешь. У них личное ученичество во все времена было развито. Только у нас здесь знаткоев на моей памяти не было, так что если в ком дар прорезался, где ему было учиться? Может, с ним что-то во время войны произошло, он и узнал о своих талантах. Вы вот что… Логово его ищите. Если он дошёл до жертвоприношений и начал людей убивать, вряд ли этим всем он занимался в черте города. И я бы заметила, и отец Але не допустил. Я не уверена, что в городе, на освящённой земле, эти ритуалы вообще возможны. Думается мне, это должен быть узел. И почти уверена, узел старый и гиблый.

– А ты не можешь его отыскать? Или место, где он колдовал?

– Нет, – ответила ведьма с недовольной гримасой. – Пробовала, но готовое колдовство сложно почуять издалека, а уж того, кто его устроил… Могу сказать, что он жив, это да. И он аккуратный, прячется. Может, именно от меня прячется – если местный, то меня он тоже знает. Был бы, как ты, приезжий да сомневающийся, проще было бы, – не удержалась она от шпильки. – Для поиска что-то более определённое нужно, но и тогда гарантии нет. Вот если бы свежая кровь его была, тогда да, но где ж её взять. Так что ищите логово. Даже здесь его не так уж просто спрятать, и оно должно быть не очень далеко. Вряд ли знаткой пропадает месяцами и тратит несколько дней на дорогу, неудобно это, и соседи начнут вопросы задавать.

– Недалеко, сухо и спокойно, уж всяко не в чистом поле… – раздумчиво проговорил Дмитрий. – Пещера? Какая-нибудь времянка с дурной славой?.. Вы ничего такого не встречали?

– Знала бы – сказала, – пожала плечами ведьма.

– Нет, – качнула головой Анна. – По окрестностям полно всяких хибар и пещер, все не упомнишь, да я и не интересовалась ими никогда. Охотников надо поспрашивать и пастухов.

– Только начать всё равно стоит с Милохина. И поиска лошадей, – хмуро подытожил охотник.

– Да, лошади! За них не волнуйтесь, пришли в конюшню ночью. Народ перепугался, что с хозяйкой что-то случилось, со светом собирались на поиски. Благо ко мне чуть свет догадались зайти, я их успокоила. Что ещё?.. Вроде бы и всё. Чай допили? Вот и идите делом займитесь, у меня других забот полно. Знаткоя попробую отыскать сама, но ничего не обещаю. Душегрейку бери, после вернёшь, нечего мёрзнуть, – обратилась она к Анне, – а ты… Пойдём, поможешь.

Дмитрий спокойно поднялся и отправился обуваться, не видя в этой просьбе, больше похожей на приказ, ничего зазорного. И подозрительного взгляда градоначальницы, которым та обожгла спину ведьмы, он тоже не заметил. А вот Анна, которую под таким же предлогом вчера вызвали для личного разговора, справедливо подозревала, что охотника позвали за тем же. И уж не о ней ли Джия хотела что-то сказать? Нет, вряд ли она проболтается, но всё равно…

Отчасти она угадала, просто хозяйственная ведьма решила совместить два дела. Сначала попросила мужчину достать из сарая, притулившегося на дальнем конце участка за плодовыми деревьями, большую бочку и прикатить её к дому. Там под водостоком с крыши набиралась дождевая вода, и прошлая ёмкость за ночь оказалась заполнена доверху. Джия оценивала возможности гостя здраво и оттащить полную бочку не попросила, вполне удовлетворившись тем, что было в человеческих силах – поставить новую, пустую, рядом со старой и немного подвинуть сливную трубу.

А вот потом, поливая из ковша на руки невольному помощнику, сказала то, ради чего вытащила его на улицу:

– Тебе мой совет не понравится, но я всё-таки скажу. Когда надоест, поцелуй её.

– Что надоест? – снизу вверх озадаченно глянул на неё охотник, наклонившийся в этот момент, чтобы умыться.

– Мяться и бледнеть, как гимназист на первом свидании, – припечатала ведьма и тут же, без перехода, заговорила о другом, не давая возможности начать спор: – Идём. Вам до города ещё добираться, тут до «Мамонтовой горки» почти час пешком. Да, вот ещё что! – Под озадаченным взглядом Дмитрия она расстегнула верхнюю пуговицу своего одеяния и выпростала на свет целую горсть разнообразных подвесок на кожаных шнурках, перебрала их и вынула обыкновенный жёлудь. – На, держи. Надень и не снимай, это тебе чтобы знаткой заморочить не смог. Да надевай ты! Аж перекосило всего… Ты сможешь сам его колдовству противостоять? Нет. Поэтому делай что велено.

Сомнение из взгляда Дмитрия не пропало, но спорить он не стал. Жёлудь и жёлудь, хуже от него точно не будет, а охотник не переломится.

– Анне тоже дашь такой?

– Её никакой знаткой не заморочит, – усмехнулась ведьма.

Домик в лесу путники покинули вскоре, и в молчании. Анна от душегрейки отказалась – дождь перестал, и воздух достаточно нагрелся, чтобы на ходу не замёрзнуть в рубашке. После такой долгой сухой жары это было даже приятно – немного озябнуть и ёжиться под холодным ветром. Но пошли быстро.

– У вас очень странная ведьма, – первым нарушил молчание Дмитрий. Оно тяготило, и невольно лез в голову непрошеный ведьмин совет, зливший тем больше, что мужчина понимал его справедливость – и по поводу способа рассеять наконец висящую между ними неловкость, и в том, что касалось его собственного поведения. – Давно она здесь? И как попала в Шналь? С такой-то семьёй и той… «красотой», которую вылечил священник. Она вообще могла ходить?

– Вроде бы могла, но с трудом и недалеко, – поёжившись, Анна начала отвечать с конца. – Очень жуткий обычай, я каждый раз вздрагиваю, как речь заходит. С другой стороны, корсеты ненамного лучше, просто у нас от особенно жёстких отказались быстрее, чем они от своего этого обычая…

– К счастью, Бог миловал, мне такое не только носить, но даже наблюдать не доводилось, так что сравнить не могу, – со смешком ответил Дмитрий, разглядывая редкий лес вокруг. Умытый дождём и налившийся от этого густой зеленью, он выглядел уютным и посвежевшим.

– Мне, к счастью, тоже, – улыбнулась Анна, но смотреть тоже старалась перед собой, лишь изредка бросая быстрые взгляды на спутника. – И ноги Джии я тоже не видела, она сюда ещё до моего рождения попала. Ей уже за сорок, а тогда было лет семнадцать. Я всех подробностей не знаю, но у них там какая-то внутренняя ссора случилась такая, что её муж вместе с ней – любимой женой, небольшой охраной и всем добром подался в бега. Они перебрались через Клубничку где-то неподалёку, но даже до города не доехали, там же и приняли бой. На них наткнулись пастухи с мамонтами, нападающих спугнули, Джия одна живая осталась – до неё добраться не успели. Ну а там её в город привезли, вылечили. Старая ведьма в ученицы взяла, Джия язык выучила, паспорт со временем справили, отец помог.

– Она выглядит гораздо моложе, – заметил Дмитрий.

– Ведьмы, говорят, долго не старятся, особенно если правильно живут. А здесь земля сильная, она тоже Джию бережёт.

Ещё некоторое время они шли молча. Лесок быстро закончился, по сторонам от дороги потянулись возделанные поля. Кое-где среди них виднелись разрозненные одинокие домики или, чаще, хлипкие сараюшки-времянки. Низкие светлые тучи текли над полями, изредка сеяли дождь, но настолько мелкий, что не получалось понять – это вообще дождь или редкий туман в воздухе?

Зато идти было легко, не чета вчерашней жарище. Если бы ещё молчание так не давило и не порождало беспокойные давящие мысли…

На этот раз первой не выдержала Анна.

– Я знаю, у кого можно спросить про возможное логово знаткоя, если Гнат Сергеич не подскажет ничего. Пастухов ловить устанешь, охотников тоже, но есть несколько стариков разговорчивых. Баек, конечно, наслушаемся прорву и замучаемся все гиблые, по их мнению, места проверять, но такой риск, наверное, всегда существует.

– Из числа кабацких завсегдатаев? – уточнил Дмитрий.

– Можно их, но тогда в байках мы увязнем навсегда, – весело отозвалась Анна. – Нет, просто из стариков. Как ты думаешь, что нужно знаткою?

– Власть и сила, – без раздумий отозвался он. – Все колдуны, какие опускаются до человеческих жертв, делают это в поисках могущества.

– Могущество ради могущества? Сомнительно как-то. Зачем? – хмурясь, спросила она. – Должна же быть какая-то цель!

– Нередко цель ограничивается демонстрацией всему миру собственных талантов. Из-за тех ограничений, которые имеет колдовской дар, они часто злятся на чародеев. Зависть.

– Это мнение чародеев, – хмыкнула Анна.

– Разумеется, – не стал спорить Дмитрий. – Я и не утверждаю, что волшебники не совершают преступлений. Но для колдунов искушение слишком велико. Если дар к волшебству можно развить до определённого предела, а дальше бесполезно биться, остаётся брать только искусством, то их могущество – рядом, достаточно протянуть руку. А переступившие черту раз, обычно не останавливаются.

– А ты встречал в жизни колдунов?

– В училище был один, он как раз про своих собратьев по дару рассказывал. И учил, как по косвенным признакам колдуна вычислить.

– Зачем? Ты же вроде бы инженер, – искренне озадачилась Анна.

– Но ведь военный. Ты не думай, нас же не все годы учёбы науськивали колдунов ловить, просто про разные виды чар рассказывали и, конечно, коснулись этого вопроса. Никто всерьёз не думал, что действительно придётся столкнуться с настоящим колдуном. Кто бы мог подумать, что пригодится…

– И как можно определить колдуна?

– По трупам и следам ритуалов, – вздохнул он. – Считается, что найти следы колдовства как такового невозможно, и мы тогда сами пробовали. Мне потому и показалась странной уверенность этого шамана.

– Сейчас не кажется?

Косоруков пожал плечами, помолчал.

– Не знаю. Глупо закрывать глаза на эту версию, всё одно к одному складывается, даже пропавшие люди есть. Но это ведьмовство с шаманством… – он усмехнулся и качнул головой. – Поверить не могу, что я всерьёз слушаю ведьму. Но что ещё остаётся?..

– Поверить? – предположила Анна тихо и очень серьёзно. – Если мы чего-то не встречали в жизни, это ведь не значит, что его не существует.

– Когда я впервые увидел мамонта, тоже об этом подумал, – хмыкнул Дмитрий. – Но с мамонтами смириться проще…

– Ох, Анечка! Как же ты нас напугала, хозяюшка! – прервала разговор спешащая навстречу женщина с козой на поводке и большой корзиной в руке. – Уж мы переволновались!

Анна остановилась поговорить с горожанкой и успокоить, через сотню саженей – со следующей, а там всё чаще стали дома, всё больше народу попадалось, и продвижение совсем замедлилось. Даже просто поздороваться в ответ и поблагодарить за беспокойство требовало времени, а с кем-то непременно следовало поговорить подольше! Некоторые от избытка чувств обнимались, пара женщин даже расплакалась.

Досталось внимания и Косорукову. Горожане уже знали, как его зовут, обращались с неожиданной уважительностью, по имени-отчеству, но больше всего он интересовал молодых девушек – те улыбались, стреляли глазами и немного кокетничали. Поначалу от такого стремительного превращения из настораживающего чужака в интересного «своего» он растерялся, но потом взял себя в руки и немного привык. Не освоился, потому что он-то понимал, что здесь находится как случайный путник, но вежливо отвечал, приподнимал шляпу и улыбался спокойно, не натянуто.

А вот хмурых взглядов, которые иногда бросала его спутница на особенно старательно строящих глазки девушек, он не замечал. Зато в какой-то момент, уже в каменной части города, получил неожиданную пищу для размышлений. Навстречу попалась представительная женщина в годах с дочерью – очень симпатичной юной шатенкой в лёгком цветастом платье с шалью на плечах. Пока мать сдержанно радовалась тому, что Анна не пострадала, дочь попыталась завязать светский разговор с Дмитрием о достоинствах города и местной погоде. Однако на этом старшая женщина решительно свернула беседу, извинившись и сославшись на срочные дела, но охотник уловил начало строгой отповеди: «Никогда не заигрывай с чужими мужчинами, это недостойно, к тому же» Дальше он уже не слышал, но и этого хватило с лихвой.

И до самой «Мамонтовой горки» Дмитрий шёл в смятении и пытался понять, как относиться к услышанному, почему эта женщина сделала подобный вывод и одна ли она такая?

Одно безусловно радовало: волноваться за будущее и репутацию Анны как будто не стоило. Кажется, что бы ни случилось, эти люди оставались на её стороне. А вот все остальные вопросы ответов не находили, и особенно главный из них: а почему всё это, чёрт побери, вообще его так беспокоит?!

Они уже шли мимо кладбища, в конце которого золотились купола церкви, когда впереди послышались какие-то крики, топот и хлопки выстрелов. Улица быстро опустела, а Анна с Дмитрием не сговариваясь ускорили шаг, едва не срываясь на бег, заодно переместившись на другую сторону дороги, под прикрытие зданий.

Когда они подоспели к площади, интересное было уже в разгаре: у банка плясали на месте несколько лошадей, которых удерживали четыре вооружённых всадника.

Заметив последних, Дмитрий быстро отступил назад, за угол дома, решительно задвинув себе за спину Анну, и схватился за револьверы, которые не забыл с утра проверить и зарядить.

– Постой. – Девушка не стала упираться и сопротивляться, легко позволила ему перестановку, но в этот момент, не высовываясь вперёд, просто перехватила за запястье правой руки. – Не нужно лезть.

– Ты серьёзно? – недоверчиво обернулся к ней охотник. После недавнего приключения он ждал от госпожи Набель совсем другого поведения.

– Ты думаешь, это первые разбойники в городе? – весело улыбнулась градоначальница, тем самым окончательно сбив его с толку. – Не спеши.

Она перехватила его за предплечье обеими руками и ещё немного отодвинула назад.

– Чего ты ждёшь? – уточнил Дмитрий.

– Пока они закончат, чтобы те, кто внутри, не навредили служащим. Доверься мне, – Анна вновь улыбнулась, но держать продолжала цепко.

Горожане всё это время не показывали носа из домов, даже здоровяк Милохин не попытался вмешаться. Такое равнодушие и наплевательство злило бывшего офицера, и невольно закрадывались нехорошие подозрения, как именно город выстоял во время войны. Он постарался выгнать эту мысль из головы и напомнить себе о том, что пока никаких подтверждений предательства и сдачи Шнали чиньцам он не видел, да и в Хинге вроде бы боёв не было, что непременно произошло бы, займи враг это место. Но недовольство только крепло.

Прошло меньше минуты, когда остальные налётчики выбежали из банка с плотными мешками в руках. И в этот момент, выбивая из брусчатки крошку и искры, над площадью оглушительно и очень знакомо застрекотало. Пешие грабители попадали на землю, закрывая головы. Лошади задёргались, посыпалась ругань всадников, пытающихся их унять.

Через несколько мгновений, когда лежащие начали поднимать головы, воздух прострочила ещё одна пулемётная очередь, а со второго этажа банка прозвучал спокойный голос директора, который благоразумно не высовывался наружу, но был хорошо слышен:

– Сдавайтесь, господа!

В ответ опять посыпалась ругань, которая прервалась коротким:

– Тузик, взять!

Дмитрий вспомнил, как сам посмеялся над этим плешивым кобелём, когда заходил в банк, и сейчас только растерянно хмыкнул. Пса он со своего места не видел, но воображение нарисовало очень нелепую картину.

Вот только действительности она явно не соответствовала, судя по тому, как повели себя лошади: хрипя, они истерично бросились врассыпную, большей частью через площадь. Пара бандитов вылетела из сёдел, ещё двоих снял короткими точными очередями невидимый пулемётчик.

А над остальными, пытающимися слиться с брусчаткой, стоял… Тузик.

Существо с лошадь размером совсем не походило на виденного ранее кабыздоха, разве что оно тоже было собакой. По большей части. Блёклая зеленовато-серая шерсть, длинная и густая, висела на нём сосульками, сквозь которые отчётливо топорщились, приподнимая мех, длинные острые иглы. Маленькие, плотно прижатые уши были едва заметны в шерсти, а вот здоровенные оскаленные зубы не заметить было сложно. Из пасти вместе с раскатистым вибрирующим рыком вырывались всполохи пламени и фонтанчики искр.

Не сразу Дмитрий заметил, что существо слегка просвечивает, и сквозь него видно очертания чего-то значительно более мелкого. Кобеля Тузика?..

– Что это? – растерянно пробормотал Косоруков.

– Индахунь, дух-охранник, – пояснила Анна, с удовольствием и лёгким злорадством наблюдая за изумлением мужчины. Руку его она до сих пор не выпустила, чтобы сгоряча не полез в пекло. Ну и, что уж скрывать, просто было приятно лишний раз прикоснуться, пользуясь случаем.