Текст книги "ПереКРЕСТок одиночества"

Продолжай лежать… просто продолжай лежать и наблюдай…

Неизвестный появился в хвосте креста. Шагах в пяти от кормильни. Постоял неподвижно, глядя на меня. Мы изучали друг друга. Он видел одеяло и мои торчащие ноги. Узник спит. Все хорошо. Все как всегда. Он видит дрыхнущего сидельца.

А что вижу я?

А я вижу странное. Настолько странное, что вновь усомнился в себе – на этот раз в трезвости рассудка.

В коридоре стоял водолаз.

На первый взгляд в точности такой, какими изображены водолазы начала двадцатого века. Мешковатый серо-зеленый костюм, широкий пояс с парой подсумков, медный большой шлем со стеклами, крупные ботинки. Это водолазный скафандр. Разве что не было шлангов. И перчатки удивительно маленькие, облегающие, неподходящие к костюму. На макушке шлема и на груди закреплены стеклянные линзы выключенных фонарей.

Тюремщик.

В коридоре моего креста стоял тюремщик.

Больше некому.

Вот один из тех, кто заключим меня сюда. Страх, злость, возбуждение, странная легкость в теле… мне стоило огромных трудов остаться неподвижным. Я сплю. Я обычный узник, заснувший после сытной еды. Вижу светлые сны о том, как освобожусь через сорок лет. Я сплю…

Тюремщик сделал шаг. Замер ненадолго. И пошел уже свободно, с каждым шагом становясь все ближе. В оконце шлема проявилось лицо. Обычное человеческое лицо. Крупные черты, большие надбровные дуги, глаза утопают в тени. «Водолаз» остановился у постели. Я размеренно глубоко дышал. В груди назревал ком – странное ощущение удушья, хотелось сломать размеренный дыхательный ритм и вдохнуть полной грудью. Так всегда бывает, когда человек, вопреки автоматическим инстинктам, пытается контролировать дыхание и замедляет тем. Но я держался. Продолжал спокойно дышать.

Чуть постояв, тюремщик, мягко ступая, двинулся дальше, пропав из виду. Я терпеливо ждал, считая про себя секунды. Если он не прибавил и не убавил шага, сейчас находится у первого рычага. Вот он у стола. Там дальше закрытая стальная дверь туалета. И в этом огромный плюс – если он ее откроет, я услышу. А следом, если очень повезет, услышу приглушенные шлемом восклицания удивления и злобную ругань, когда он обнаружит пробитый потолок.

Секунда… еще одна…

Он уже должен быть у двери. Но он мог задержаться у стола – там много мелочей, может что-то привлекло его внимание. Или он решил оставить туалет на потом и сначала осмотрит головную часть креста. Потом он вернется, сдвинет дверь туалета…

Почему так тихо? Почему ты так тихо ступаешь, мать твою?! Прояви себя, ублюдок! Кашляни! Скрипни скафандром! Выдай свое местоположение!

Шорох раздался совсем рядом. Вплотную ко мне. И еще никогда в жизни я не совершал столь сильного внутреннего усилия, чтобы остаться неподвижным.

Он стоит у изголовья! Навис надо мной. И неподвижно стоит! Какого черта?!

Шорох…

В поле зрения показались его ноги. Остановился. Звуков добавилось – что-то тихо звякнуло, так звенит ременная пряжка. Мозг тут же выдал картинку – ременные пряжки на двух подсумках, подвешенных на ремне с большой металлической пряжкой. Звук был тихим. Звонким. Почти невесомым. Так звенит мелкая пряжка. Это подсумок…

Перед лицом возникли пальцы. Я поспешно прикрыл глаза, оставив крохотную щель. Стало светлее – он откинул прикрывающий мою голову край одеяла. Шорох. Легкое дуновение на лице. Ушла еще часть одеяла. Сейчас покажется молоток, лежащий под боком…

Что-то холодное прижалось к тыльной части шеи, неприкрытой одеждой. А следом послышался преисполненный злорадством тихий голос:

– Тебе стоило проявить смирение.

Дернувшись, я плечом отбил непонятную штуку. Коротко и резко дернул рукой. Водолаз вскрикнул, захрипел. По-прежнему держась за рукоять вбитой в его горло отвертки, я с криком нанес удар подхваченным молотком. Ударил не по шлему, а в район ключицы. Удар вышел сильным, злым. Показалось, что я услышал мягкий влажный хруст. Тюремщик отшатнулся, отвертка вышла из дыры в скафандре под шлемом – первый удар я нанес в горло. А третий удар пришелся туда же, разве что угодил чуть ниже. И еще удар. Еще. Я уже лежу на распластавшемся тюремщике, нанося короткие тычковые удары в горло.

Стой…

Стой!

Оставив окровавленную отвертку в теле «водолоза», скатился с него, лег на спину. Тяжело дыша, подняв руки над собой, долго смотрел на окровавленные ладони. Капли крови медленно стекали к запястьям.

– Вот дерьмо! – выразил я обуревающие меня эмоции самым доступным способом. – Подъем!

Отданная самом себе команда сработала. Вскочил легко, глянул на свою жертву пристальней. Крупный мужик. Скафандр скрадывает очертания тела. Оконце шлема забрызгано изнутри кровью. Сквозь красную пелену видно застывшее лицо, удивленные небольшие глазки слепо смотрят в никуда. Мертв.

– Так… так… – забормотал я. – Так…

Окровавленной ладонью отвесил себе звонкую пощечину. И еще одну – по другой щеке. Очнись, придурок! Хватит мямлить! Надо действовать! И немедленно!

Оказавшись у источника воды, вымыл лицо, руки. Метнулся обратно, по пути подхватив оставшуюся на кровати штуку. Бросил на стол. Схватив рацию, щелкнул тумблером:

– Шериф!

Потрескивающий эфир молчал…

– Шериф!

– На связи. Что такое?

– Немедленно готовься. Полный сбор. Ищи способ подняться на крышу. Немедленно!

– Что случилось? – голос старика помрачнел, появилось напряжение.

В эфир такое говорить не стоит. Ой не стоит. Но мне надо передать ему суть, чтобы он понял серьезность положения.

– Ко мне наведался гость ночной. И лег отдохнуть на моем полу.

– Что? Повтори-ка… О! Черт! Я правильно понял? Ты уб…

– Шериф!

– Понял. Так да или нет?

– Да. Наглухо. Чертур мифический в избушку мою заглянул. И скоро пропажи доброго молодца хватятся. И отправят на его поиски целую рать.

– Черт! Ну, надо же было вот так, а? В самый ненужный момент… Так… и что теперь?

– Собирайся! И готовься сменить климат!

– Кто сказал, что наша чалка скоро? Может, придется ждать еще пару дней до следующей нашей чалки!

– Ты ведь сейчас впереди меня? – окончательно наплевал я на конспирацию. – Верно?

– Верно. Я вперед ушел после нашей последней чалки.

– Высота?

– Та же.

– И у меня. Пробивай дыру, повесь какой-нибудь яркий знак. Желательно красный или оранжевый. И начинай паковаться. Я иду за тобой.

– Сейчас перехватываешь управление?

– Выбора нет, Шериф! Его хватятся и очень скоро! Решай прямо сейчас – либо оставайся здесь и спокойно живи. Либо начинай действовать! Мне надо знать прямо сейчас – ты со мной? Или нет?

– Я в деле! Тебя понял. Начинаю сборы.

– Где крест Арни?

– Должен быть чуть ниже меня и дальше по курсу.

– Узнаешь его крест по внешнему виду?

– Попытаться можно.

– Хорошо. Я иду за тобой, Шериф! И когда подойду – хочу, чтобы ты уже стоял на крыше креста в полной готовности!

– Давай!

Запихнув рацию в карман, обмотался одеялом, набросил плащ, напялил фуражку. Прихватил банку с сухарями и сухофруктами – на меня внезапно напал дикий жор. Взял странную штуку со смутно знакомыми очертаниями. Сбегал за хранящейся на холоде колбасой. Вспомнил о забытом фонарике и отвертке с молотком. Ругаясь, вернулся. Вытащил отвертку, опять перепачкавшись в крови. Глянул на мертвеца. Зло сказал:

– Хрен тебе, а не смирение, ублюдок! Долбанный Чертур!

Влетев в туалет, сорвал покрывало, по веревке взлетел в рубку. Разложил на приборной консоли принесенное, глянул на штурвал.

Сколько времени у меня в запасе?

Когда они хватятся пропажи?

Как долго длится обычный досмотр?

Он возвращается сразу к себе – в казармы, или куда там – или «прыгает» на следующий выбранный для досмотра крест? Не может же быть, что из сотен келий только моя была сегодня выбрана для досмотра. Наверняка они случайно выбрали не меньше пары десятков крестов для осмотра. И вряд ли отправили двадцать тюремщиков на их осмотр. Будь я начальником – отправил бы четверых. Чтобы осмотрели по пять келий каждый. Чего толпу почем зря гонять? Но это только мои догадки, больше похожие на яростную надежду.

Минут десять-пятнадцать у меня точно есть. Может и полчаса – всегда ведь можно предположить, что тюремщик наткнулся в кресте на что-то необычное и решил задержаться для более пристального осмотра.

Но надеяться на это нельзя. Поэтому пока буду рассчитывать на четверть часа. А раз времени в обрез – пора действовать.

Я дернул рычаг.

С тяжелым рокотом бронированные створки разошлись. В стекла ударил ветер со снегом.

Штурвал…

Взявшись, я потянул его на себя. Рукоять послушно поддалась. И никакого сопротивления. Никакой реакции креста. Все? Вот и покатался? Злая насмешка судьбы?

Врезал ладонью по единственной утопленной кнопке. Та потухла. И крест вздрогнул. Зажглись стекла приборов. Задрожал штурвал.

Потянуть на себя…

Крест начал задирать нос.

Работает! Работает!

Чуть опустив нос, схватился за рацию:

– Я у руля! Норм!

– Отлично! – задыхаясь, прокричал Шериф. – Ищи красную рубашку! Красную рубашку!

– Слышу тебя! Понял!

– Жду!

Как тут поддать газу? Хоть немного?

На штурвале две нажимные скобы. Одна со следами красной краски. Другая блестит серебром. Я сжал пальцы на серебряной. И вздрогнувший крест начал набирать скорость. Так… а красная – это «тормоз»? Или?

Нет. Не тормоз. Едва я отпустил серебряную скобу, крест начал замедляться. И замедляться быстро, будто налетел на резиновый трос. Принцип понял. Принцип непривычный, но со временем привыкну. Тогда зачем красная скоба? Я бросил взгляд на второй рычаг в рубке. Может красная скоба дублирует боевую гашетку? Нажимать пока не стану.

Посильнее сжал пальцы на серебристой гашетке. Напряженно глядя в набирающую силу снежную бурю, осторожно отклонил штурвал, уходя от столкновения с наплывающей задницей чужой кельи. Опустив штурвал, аккуратно прошел под чужим крестом. Испугавшись, что подчиняющийся автопилоту крест соседа решит вдруг опуститься, отвел келью в сторону и чуть поднялся. Глянул в сторону. И столкнулся взглядом с расширенными от изумления глазами прилипшего к стеклу своего кокпита старика, глядящего на меня с неверием. Он потер глаза, снова посмотрел. Убедился, что ему это не привиделось. И яростно заколотил ладонью по стеклу, что-то беззвучно заорал. Я оставил его позади, осторожно ведя набирающую скорость махину вперед.

Голод усилился. Нащупав банку, не глядя откупорил ее, забросил в рот сухарь, откусил колбасы. Жадно зажевал, не отрывая взгляда от преодолевающих бурю чужих крестов. Боялся только одного – кто-то врежет снизу. Нижний обзор у меня нулевой. Не так я планировал. Совсем не так. Но приходится действовать по обстоятельствам.

Разогнавшийся крест пришлось тормозить минут через десять самостоятельного полета. Я увидел келью Шерифа. И увидел поздновато из-за бьющей в окна снежной крупы. Мотающаяся на ветру красная тряпка, черная дыра в корме.

– Шериф! Я тут!

– Я еще не на крыше!

– К черту крышу! Тащи все пожитки к дыре. И выбрасывай. Следом прыгай сам. Я прямо за тобой. Сейчас немного поднырну.

– Только не столкнись! Иначе обоим кранты!

– Постараюсь… я скажу, когда пора!

– Жду.

Обливаясь потом, беззвучно ругаясь, а может и произнося молитву, подвел свой крест ближе, чуть опустился. Теперь еще чуть вперед. Надо мной нависла громада креста. Каменное брюхо, кажется, вот-вот врежет по рубке. Еще немного вперед…

– Давай, Шериф! В темпе!

Упавшие тяжелые сумки рухнули перед рубкой. Одна. Вторая. Еще две сразу. Сколько у тебя вещей?! Пятым упал рюкзак. Раскрутился конец веревки, тут же взлетел, заполоскал на ветру.

– Вижу тебя! Метра четыре тут? Прыгать не буду. Кости уже не те!

– Давай по веревке. Только не сорвись!

– Сейчас…

Ждать пришлось недолго. Старость не старость, но Шериф спустился за несколько секунд. Почти слетел по веревке. В какой-то момент налетевший порыв ветра взметнул крохотную фигурку человека, показалось, что он сейчас сорвется. Но Шериф удержался. И вот он уже на «палубе» моего креста, пригнулся, схватился как за якоря за тяжелые сумки, оскальзываясь, поспешил ко мне. Вот она сила адреналина бушующего в жилах! Движется с силой и быстротой молодого парня.

Люк!

Но сначала… повел штурвал в сторону, отводя машину прочь. Глянул последний раз на пробитую корму кельи с дрожащей на ветру красной тряпкой. И забыл. Крест Шерифа опустел. Владелец больше никогда не вернется обратно. И похоже, мы только что даровали кому-то шанс – если исчезновение Шерифа сочтут за смерть, крест с пробитой дырой спустится в туман и будет ждать следующего седока. А когда тот появится, у него уже будет готовый путь к свободе. Или же крест с пробитой обшивкой наполнится до отказа льдом и тогда…

Отодвинув задвижку, с натугой открыл люк. В него тут же влетели сумки, едва не сбив меня с ног. Через мгновение я с медвежьей силой сжал охнувшего Шерифа.

– С прибытием! Добро пожаловать!

– Спасибо! Выбрался! Выбрался-таки! Думал, улечу… но удержался.

Усевшись обратно на место пилота, бросил:

– Люк.

– Сейчас.

Едва захлопнув люк, Шериф приник к стеклам рубки, провожая взглядом уходящий назад родной крест. Его можно понять – в той келье прошли долгие годы его жизни.

– О тюрьме потом скучать будем, – решительно отрезал я. – Шериф!

– Да-да… эх… тебе не понять…

– Было бы там хорошо – не рвались бы наружу, – возразил я. – Какие приметы у креста Арни?

– У него черная полоса по левому боку идет. Вертикальная. Кирпичи, как стесаны – видать, в прошлом падающий крест впритирку прошел. И след оставил. Полоса хорошо заметна.

– Не в эту погоду. Но полосу вспомнил. Будем искать.

– А как ты ему знак подашь? Рации то у него нет!

– Есть мысль. Шериф… спускайся. И доставай револьвер. Боюсь, к нам скоро гости пожалуют недобрые.

– Понял.

– Тюремщик появился в задней части креста. Недалеко от кормильни, – зачастил я, вспоминая важные детали. – Шагах в пяти от нар. Ты стреляешь как?

– Не промажу! – отрезал старик, стягивая заплатанную старую куртку.

– Спрячься за столом. И наблюдай. Но в сторону кокпита поглядывать не забывай!

– Разберусь. Где тут спуск? О, вижу. Я пошел.

– Удачи тебе!

– И тебе! Отыщи Арни! Мы ему обещали!

– Сделаю что могу. Но если не найду через полчаса – начну спускаться.

– Постарайся!

Шериф исчез внизу. А я попытался хоть немного расслабить занемевшие руки. Пальцы уже ломило от напряжения. И снова проснулся адский голод. Дотянувшись до остатков колбасы, откусил солидный кусок. Покосился на штурвал, прислушиваясь к ощущениям – почему-то мне кажется, что мой неутихающий голод связан с ним. Или от нервов. Или бешеный аппетит разыгрался от принятых горошин.

Крест с черной полосой я обнаружил минут через сорок. Уже хотел плюнуть и начать снижаться, когда в веренице крестов увидел один с черной меткой. Едва не пропустил. И пришлось подождать еще немного, прежде чем в конвое плотно идущих летучих келий образовался подходящий разрыв. Зайдя снизу, развернулся носом прочь от Столпа, нацелившись в пустоту. И нажал красную скобу. Нос моего креста взорвался! Во все стороны полетели ошметки мусора и промерзшие останки несчастных людей. Вспыхнул пожар, пожирающий оставшийся мусор. Да уж! Так явно о себе не заявлял еще ни один беглец в мире! Разжег на носу креста яркий огонь… Еще раз! Не знаю, что там освободилось от мусора, но на этот раз вдаль умчалась знакомая шаровая молния. Близнец тех, какими мы обстреливали Столп. Моя догадка получила подтверждение. А сейчас…

– Без обид, Арни, – пробормотал я, тщательно нацеливаясь. – Без обид…

Нажатие…

Крест Красного Арни получил заряд точно в задницу. Полетели кирпичи. Поврежденную келью накренило, но она выпрямилась и продолжила полет. А я с нетерпением уставился в черную дыру на корме. Если это не привлекло его внимания, то даже не знаю, что еще можно сделать.

Голова…

В дыре показалась голова, трепетали на ветру волосы. Арни придерживал очки, ошеломленно оглядывался. Увидев приставший сзади крест с горбом, увидев стекла, вздрогнул, замахал руками.

– Давай же, – процедил я. – Давай!

Подскажу ему… Дернув штурвалом, подвел махину ближе, поднырнув под крест Красного Арни. Сравнял скорости. Замер в ожидании.

Минута… другая… третья… четвертая…

Да что же это…

Пятая…

Арни!

На палубу упала сумка. Следом сразу три поменьше. Так. Сейчас веревка… на мой крест рухнула размахивающая руками фигурка человека. Прыгнул! Упал, покатился, раскрыл в крике боли рот, схватившись за правое колено. Да чтоб тебя! Я не смогу подойти…

– Шериф! – крикнул в рацию. – Арни прибыл! Кажется, сломал ногу. Или еще что. Его нужно затащить внутрь!

– Слышу тебя! Отлично! Сейчас поднимусь… Ах ты черт! Гости! У нас гости! Трое!

В рации зазвучали выстрелы. Бах! Бах! Бах!

– С-сука! – с чувством выдохнул я и замахал рукой приподнявшемуся Арни. – Сюда давай! Сюда!

Покалечивший ногу сиделец с трудом встал и… схватился за сумки. Ну да. Как же без них. Годами собираемые ценности… а то, что нога может сломана – плевать, да? Бегом! Бегом!

Арни доковылял быстро. Адреналин опять сыграл свою роль. Открыв люк, втащил его внутрь. Метнувшись в кресло, чуть подправил курс. Вернувшись к новому гостю, усадил его за штурвал, втиснул рукоять ему в руку.

– Держи вот так, Арни. Просто держи. Я вниз – там Шериф отстреливается.

– Ну вы даете, – застонав, выдавил Красный Арни. – Я покурю, ничего?

– Кури.

Сцапав отвертку и молоток, бросился к люку. Пролезть. Спрыгнуть. Дверь открыта.

Бах! Бах!

– Мрази! Всех положу! – это голос Шерифа. И голос полон боли.

Я голос подавать не стал. Не стану портить эффект неожиданности. Прижался к краю двери. Давай же, Шериф. Подскажи мне! Говори!

– С головы зашел? А я успел спрятаться! И дружков твоих положил, гнида! И тебя грохну! Понял?

Вот только выстрелов больше нет. И невидимый мне противник Шерифа это понял. В дверной проем упала тень. Вышагнув, я воткнул отвертку под шлем сзади. И ударил молотком прямо по ней, вбивая поглубже. А удар молотком у меня теперь поставлен хорошо. Тюремщик в скафандре упал молча. Сунулся головой вперед, со звоном врезался шлемом и затих. Оглядев коридор, побежал к Шерифу. Тот сидел у стола, держась за левое плечо. Револьвер валялся у ноги. В задней части креста теперь лежало четыре покойника. Пятого только что приголубил я.

– Как ты?

– Зацепили, с-суки. Что за оружие у них? – простонал старик. – Глянь.

В кирпичном столе торчало несколько длинных железных шипов.

– И стреляют беззвучно.

– Ты справился, – осторожно сжал я руку Шерифа. – Справился! Завалил их! Теперь держись, ладно?

– Арни?

– Уже здесь. Рулит. Я его сменю и пришлю сюда. Перевяжет тебя. А я беру курс вниз.

– Торопись. Эти гниды скоро прибудут с подкреплением. Обязательно явятся. Притащи-ка мне ту хреновину, из которой мне дырку в плече и ноге сделали.

Оглядев его ноги, увидел пару шипов торчащих в голени левой ноги. Что ж сегодня все хромые становятся? Сбегав, забрал странное оружие, похожее на винтовку. Отнес Шерифу.

– Разберешься?

– Справлюсь, – отмахнулся старик. – Давай в рубку, парень! И тащи нас вниз экспрессом!

– Сделаю!

Через пару минут я уже сменил Красного Арни. Тот, порывшись в одной из своих сумок, бросил мне жестяную банку. Глянув, я поразился – кока-кола.

– Сахар взбодрит, – коротко пояснил тот. – Я к Шерифу.

– Давай.

– И… спасибо тебе! Спасибо! Не бросили. Черт… что тут вообще случилось? Почему так внезапно? Что за бой?

– Шериф расскажет. Перевяжи его получше. Спуститься сам сможешь?

– Смогу.

– И держитесь там покрепче! – крикнул я вслед со стонами спускающему в люк Арни. – Держитесь крепче! Мы идем на посадку!

– Удачи!

– Всем нам! Всем нам, – крикнул я и отжал штурвал.

Крест вздрогнул и пошел вниз, отклоняясь прочь от Столпа. Стремительно плыли навстречу облака. Мы вырывались из роя, уходя в сторону и вниз. Уверен – сейчас нас провожает множество взглядов оставшихся в неволе узников. Многие видели спрыгивающих сидельцев и поняли – это побег. И пусть не все из них сейчас радуются за нас.

Но главное – теперь узники знают, что побег отсюда возможен! Возможен!

Многие видели дыры в кормах крестов. И уже поняли, что там есть уязвимость.

Невольно мы подарили множеству узников надежду на побег.

Надежду на досрочное освобождение.

Надежду на свободу…

И вскоре эта весть разлетится по всей чертовой летучей тюрьме!

Вырвавшись из роя, я отжал штурвал сильнее. Мятежный крест рвался к земле, неся нас к свободе.

Откупорив банку, я сделал большущий глоток кока-колы и улыбнулся.

Улыбнулся так широко и счастливо, как не улыбался уже долгие-долгие годы.

Свобода… вот ее вкус – шипучий, сладкий и бодрящий.

Конец первой книги

2019, Узбекистан, Зарафшан.