Текст книги "Утеха падали"

Раздался сухой щелчок, Мария Чен еще раз отвела курок, и снова последовал звук холостого выстрела.

– Как непредусмотрительно, – заметил Барент. – Мы забыли его зарядить. Мария, помоги, пожалуйста, Тони сесть на место.

Не переставая дрожать, Хэрод сел, опустив руки на колени и свесив голову на рубашку, выпачканную блевотиной, пропитавшуюся потом.

– Дебора проводит тебя вниз и поможет тебе привести себя в порядок, Тони, – заметил Барент, – а Ричард и Гордон приберут здесь. Если потом захочешь подняться и выпить что-нибудь до того, как мы приземлимся, – добро пожаловать. Это уникальное место, Тони. Но, пожалуйста, не забудь о появляющемся у некоторых искушении... э-э... пересмотреть естественное положение вещей. В какой-то степени в этом есть и моя вина, Тони. Большинство из них уже много лет не подвергались подобной... э-э... демонстрации. Воспоминания меркнут даже в тех случаях, когда жизненные интересы человека требуют помнить о них. – Барент наклонился вперед. – Когда Джозеф Кеплер обратится к тебе с предложением, ты примешь его. Понятно, Тони?

Хэрод кивнул. Пот лил ручьем с его лица.

– Скажи «да», Тони.

– Да.

– И ты тут же свяжешься со мной.

– Да.

– Хороший мальчик, – промолвил К. Арнольд Барент и похлопал Хэрода по спине. Затем он развернулся в своем высоком кресле, так что спинка полностью скрыла его из виду, образовав на его месте черный обелиск на фоне черного неба. Когда кресло крутанулось снова, Барента в нем уже не было.

Через несколько минут в гостиную вошли служащие, чтобы вычистить и продезинфицировать ковер. Минутой позже появилась молодая женщина с фонариком. Подойдя к Хэроду, она попыталась взять его за локоть, но он отшвырнул ее руку. Повернувшись спиной к Марии Чен, он поковылял вниз по лестнице.

Через двадцать минут они совершили посадку в Лос-Анджелесе. Их встречал лимузин с шофером. Не оглядываясь на отливавший эбонитом корпус «Боинга», Тони Хэрод почти без чувств повалился на сиденье машины.

Глава 5

Тихуана. Мексика

Понедельник, 20 апреля 1981 г.

Перед самым закатом Сол и Натали выехали из Тихуаны на северо-восток во взятом напрокат «Фольксвагене». Стояла нестерпимая жара. Как только они свернули с шоссе 2, то сразу оказались в лабиринте грязных дорог, шедших мимо деревень с жалкими лачужками, разбросанными там и сям между заброшенными фабриками и маленькими ранчо. Сол сидел за рулем, Натали держала на коленях нарисованную рукой Джека Коуэна карту. Припарковав «фольксваген» у небольшой таверны, сквозь тучи пыли и кучу маленьких ребятишек они двинулись к северу. Когда начали угасать последние проблески кроваво-красного заката, склоны холма озарились огнями. Натали сверилась по карте и указала на тропу вдоль склона, усеянную мусором, где возле костров группами сидели мужчины и женщины. В полумиле к северу через долину, на фоне черного склона холма, белел высокий забор.

– Давай дождемся здесь наступления темноты. – Сол поставил на землю чемодан и тяжелый рюкзак. – Говорят, сейчас с обеих сторон границы орудуют бандиты. Глупо будет проделать такой путь и погибнуть от руки приграничного бандита.

– С радостью передохну, – сказала Натали. Они прошли меньше мили, но ее синяя хлопчатобумажная юбка уже прилипала к ногам, а кроссовки словно съежились от жары и пыли. В ушах звенел непрекращающийся писк комаров. Единственный электрический фонарь, горевший возле бара за их спинами, привлек такое количество мотыльков, что казалось, там начался настоящий снегопад.

Около получаса они сидели молча, изможденные тридцатишестичасовым перелетом сначала через океан, а потом по местной авиалинии и постоянным напряжением, – ведь у них были поддельные паспорта. Хуже всего оказалось в Хитроу – там рейс задерживался на три часа, которые они провели под неусыпным оком местных полицейских.

Несмотря на жару, на комаров и неудобное положение на корточках, Натали задремала. Чуть позже Сол, нежно прикоснувшись к плечу, разбудил ее.

– Они собираются, – прошептал он. – Пойдем. По меньшей мере сотня нелегальных беженцев мелкими группами направлялась к отдаленному забору. Еще большее количество костров озарило склон за их спинами. Вдали, на северо-западе, мелькали огни американского города. Впереди меж холмов расстилались темные каньоны. На востоке мелькнула и исчезла единственная пара фар, преодолев невидимый пограничный пост и скрывшись уже по другую сторону забора на американской территории.

– Пограничный патруль, – тихо сказал Сол и двинулся вниз по узкой тропе, а затем снова вверх, на следующий холм. Уже через несколько минут у обоих появилась одышка. Они истекали потом под рюкзаками и с трудом волочили свои большие чемоданы, набитые документами. Несмотря на то что Сол и Натали пытались держаться в стороне, им все же пришлось присоединиться к длинной веренице людей, одни из которых тихо переговаривались и ругались по-испански, другие угрюмо ползли вперед в мрачной тишине. Впереди них шел высокий худой мужчина, он нес на спине семилетнего мальчика, а рядом с ним грузная женщина волочила огромный картонный чемодан. Ярдах в двадцати от ручейка, вытекавшего из-под забора, люди остановились у пересохшего русла реки. Группами по трое и по четверо люди стали перебираться через русло и исчезать в черном отверстии водопропускной трубы, откуда вытекал ручей. Время от времени с другой стороны забора доносились крики. Откуда-то со стороны дороги Натали услышала истошный вопль. Сердце подскочило к горлу, казалось, оно вот-вот выскочит. Натали вцепилась в ручку чемодана и заставила себя успокоиться.

Когда появилась патрульная машина, вся толпа, состоявшая к тому моменту человек из шестидесяти, кинулась врассыпную за камни и в кусты. Прожектор скользнул по сухому руслу реки на расстоянии десяти футов от жалкого терновника, за которым пытались спрятаться Натали и Сол. Крики и звук выстрела, раздавшиеся с северо-востока, заставили машину двинуться дальше. Окрестности огласились командами по радиосвязи на английском языке, и беженцы снова стали скапливаться у отверстия водопропускной трубы.

Уже через несколько минут Натали ползла на четвереньках вслед за Солом, толкая перед собой тяжелый чемодан и чувствуя, что рюкзак задевает заржавленную обшивку тоннеля. Тьма стояла кромешная. Внутри пахло мочой и экскрементами, руки девушки то и дело погружались во влажную грязь, перемешанную с битым стеклом и обрезками металла. Где-то за ее спиной раздался не то женский, не то детский плач, а потом резкий мужской голос, и вновь наступила тишина. Натали казалось, что это движение в никуда, что труба становится все уже и уже, пока они не будут вдавлены в грязь и экскременты и вода не затопит их.

– Почти добрались, – прошептал Сол. – Я вижу лунный свет.

У Натали заболело в груди от безумно колотящегося сердца и попыток сдерживать дыхание. Она выдохнула в тот самый момент, когда Сол покатился вниз на каменистую отмель и протянул руку, чтобы помочь выбраться ей из зловонной трубы.

– Добро пожаловать в Америку, – прошептал Сол, когда они собрали свое имущество и приготовились спрятаться в укрытии темных берегов пересохшей реки, чтобы спастись от убийц и грабителей, которые регулярно дожидались здесь ночных перебежчиков, преисполненных радужных надежд.

– Спасибо, – так же шепотом ответила Натали. – В следующий раз, чего бы это ни стоило, я полечу прямым рейсом.

Джек Коуэн дожидался их на вершине третьего холма. Каждые две минуты он мигал фарами своего старого синего фургона, указывая путь Натали и Солу.

– Поехали, надо спешить, – заметил он, когда они наконец поднялись и обменялись рукопожатиями. – Это не лучшее место для стоянки. Я привез то, о чем вы просили в письме, и не имею ни малейшего желания объясняться по этому поводу с пограничниками или полицией Сан-Диего. Поторапливайтесь.

Задняя часть фургона была наполовину забита ящиками. Сол и Натали побросали туда и свой багаж, и Джек Коуэн сел за руль. С полмили им пришлось ехать по рытвинам и ухабам, затем они свернули на восток по гравиевой дороге и наконец отыскали асфальтовое окружное шоссе, которое вело к северу. Через десять минут они уже спускались по пандусу на скоростную автостраду, и Натали ощутила, что все здесь ей чуждо и незнакомо, будто за ее трехмесячное отсутствие облик Соединенных Штатов неузнаваемо изменился. «Нет, скорее всего, я просто никогда здесь не жила», – подумала она, глядя на пригороды и магазинчики, мелькавшие за окном машины. У нее не укладывалось в голове, что тысячи людей ехали по своим делам как ни в чем не бывало. Будто и не было никогда ползущих по зловонной трубе детей, мужчин и женщин всего в десяти милях от этих комфортабельных буржуазных домов. Будто в это самое мгновение юные израильтяне не объезжали с оружием границы своих кибуцев, а бойцы за освобождение Палестины, сами еще мальчишки, не смазывали свои «Калашниковы» в ожидании темноты. Будто не был убит Роб Джентри, убит и похоронен, и не стал столь же недосягаемым, как и ее отец, который приходил по вечерам как следует укутать ее одеялом и рассказывал ей истории о Максе, любопытной таксе, которая всегда...

– Вы достали оружие в Мехико, где я вам сказал? – осведомился Коуэн.

Натали вздрогнула и проснулась – оказывается, она спала с открытыми глазами. У нее от усталости кружилась голова. В ушах продолжал звучать приглушенный шум авиамоторов. Она сосредоточилась и начала вслушиваться в разговор своих спутников.

– Да, – говорил Сол. – Никаких проблем, хотя я очень волновался: что будет, если власти обнаружат его при мне.

Натали сфокусировала взгляд, чтобы получше рассмотреть агента Моссада. Джеку Коуэну было пятьдесят с небольшим, но выглядел он старше, даже старше Сола, особенно теперь, когда Сол сбрил бороду и отпустил длинные волосы. У Коуэна было худое лицо, изъеденное оспинами, большие глаза и, видимо, не раз переломанный нос. Тонкие седые волосы были подстрижены неаккуратно, словно он это делал сам и, не доведя дело до конца, бросал. Коуэн свободно и абсолютно грамотно говорил на английском, но речь его портил сильный акцент, источник которого Натали не могла определить. Как будто западный немец выучил английский от уэльсца, а тот, в свою очередь, почерпнул свои знания у бруклинского кабинетного ученого. Натали нравилось слушать голос Джека Коуэна, да и сам он ей понравился.

– Дайте мне посмотреть оружие, – попросил Коуэн.

Сол достал из-за ремня небольшой револьвер. Натали и не знала, что у Сола есть оружие. Выглядел он как модель дешевого образца.

Они ехали через мост по крайней левой полосе. На расстоянии уже по меньшей мере мили позади не было видно ни одной машины. Коуэн взял в руки револьвер и зашвырнул его в открытое окошко в темный овраг, видневшийся внизу.

– При первом же выстреле он бы взорвался у вас в руках, – заметил он. – Прошу прощения за дурной совет, но телеграфировать вам было слишком поздно. А насчет властей вы не ошиблись – есть документы или нет, стоило бы им найти это у вас, они бы засадили вас за решетку и через каждые два-три года удостоверялись бы, что вы исправно мучаетесь. Неприятные люди, Сол. Я подумал, что имеет смысл рисковать только из-за денег. Сколько вы привезли в конечном итоге?

– Около тридцати тысяч, – ответил Сол. – И еще шестьдесят переведены в банк в Лос-Анджелес адвокатом Давида.

– Эти деньги ваши или Давида? – спросил Коуэн.

– Мои, – кивнул Сол. – Я продал ферму в девять акров возле Натаньи, она принадлежала мне со времен войны за независимость. Я решил, что глупо будет переводить эти деньги на мой собственный нью-йоркский счет.

– Вы правильно решили, – одобрил Коуэн. Они уже въехали в город. Мелькавшие теперь мимо ртутные фонари отбрасывали пятна света на ветровое стекло, некрасивое и в то же время привлекательное лицо Коуэна от этого приняло желтоватый оттенок.

– О Господи, Сол, – вздохнул Коуэн, – если б вы знали, как трудно было достать некоторые вещи из вашего списка. Сто фунтов пластиковой взрывчатки Ф4! Пневматическая винтовка. Пули с транквилизаторами. Боже милостивый, знаете ли вы, что в Соединенных Штатах существует всего лишь шесть поставщиков пуль с транквилизаторами, и для того чтобы получить хоть самое смутное представление о том, где их разыскать, нужно быть дипломированным зоологом.

Сол улыбнулся.

– Прошу прощения, но вам грех жаловаться, Джек. Вы наш deus ex machina[1]1
  Бог из машины (лат.).


[Закрыть].

– Не знаю, как насчет богов, но сквозь мясорубку мне пришлось пройти, это точно. – Коуэн печально улыбнулся. – Мне пришлось потратить на ваши мелкие поручения все отпускное время, накопленное мною за два с половиной года работы.

– Я постараюсь когда-нибудь хоть чем-то отблагодарить вас, – пообещал Сол. – У вас продолжают оставаться проблемы с начальством?

– Нет. Звонок из офиса Давида Эшколя разрешил большую часть проблем. Хотел бы я сохранять такую же энергию, как у него через двадцать лет после его ухода на пенсию. Как он себя чувствует?

– Давид? После двух сердечных приступов не очень хорошо, но он деятелен, как всегда. Мы с Натали видели его в Иерусалиме пять дней назад. Он просил передать вам наилучшие пожелания.

– Я лишь однажды сотрудничал с ним, – признался Коуэн. – Четырнадцать лет назад. Он вернулся на работу, чтобы возглавить операцию, когда мы захватили русскую базу ракет «земля – воздух» прямо под носом у египтян. Это спасло массу жизней во время шестидневной войны. Давид Эшколь – блестящий тактик.

Теперь они ехали по Сан-Диего, и Натали со странным чувством отчужденности наблюдала за тем, как они свернули на автостраду 5 и двинулись к северу.

– Какие у вас планы на ближайшие несколько дней? – поинтересовался Сол.

– Прежде всего – устроить вас, – ответил Коуэн. – Я должен вернуться в Вашингтон не позднее среды.

– Без проблем. С вами можно будет связаться, если нам потребуется ваш совет? – поинтересовался Сол.

– В любое время. Если сначала вы ответите мне на один вопрос.

– Какой?

– Что в действительности происходит здесь, Сол? Что на самом деле связывает вашего старого нациста, группу в Вашингтоне и старуху из Чарлстона? Как я ни кручу, у меня ничего не получается. Почему правительство Соединенных Штатов покрывает эту преступную войну?

– Оно не покрывает, – вздохнул Сол. – В том-то и дело... Правительственные группы пытаются разыскать оберста ничуть не меньше, чем мы, но они преследуют свои цели. Поверьте, Джек, я мог бы рассказать вам больше, но это мало чем прояснит для вас ситуацию. Многое в этой истории находится за пределами логики.

– Замечательно! – саркастически заметил Коуэн. – Если вы мне не можете рассказать больше, я не смогу подключить агентство, какое бы уважение ни испытывали его сотрудники к Давиду Эшколю.

– Возможно, это и к лучшему, – улыбнулся Сол. – Вы видели, что стало с Ароном и вашим другом Леви Коулом, когда они ввязались в это дело? Я наконец понял, что в ближайшее время нас не ждут ни фанфары, ни головокружительный успех. Долгие десятилетия я бездеятельно ожидал появления союзников, теперь понимаю, что все здесь зависит только от меня... и Натали чувствует то же самое.

– Ерунда! – воскликнул Коуэн.

– Возможно, – согласился Сол, – но все мы в той или иной степени руководствуемся верой в ерунду. Еще век назад идея сионизма казалась полной ерундой, а сегодня наша граница – граница Израиля – единственный чисто политический рубеж, который виден с орбиты спутника: там, где кончаются деревья и начинается пустыня, заканчивается Израиль.

– Это другая тема, – равнодушным голосом произнес Коуэн. – Я делал все это, потому что любил вашего племянника и как сына любил Леви Коула. Надеюсь, что вы преследуете их убийц. Это так?

– Да.

– И та женщина, которая вернулась в Чарлстон, – она, с вашей точки зрения, тоже участвовала в этом?

– Да, участвовала, – кивнул Сол.

– А ваш полковник по-прежнему продолжает уничтожать евреев?

Сол выдержал паузу. Утверждать это он бы не стал.

– Да, он по-прежнему продолжает убивать невинных людей, – тихо сказал он.

– И этот выродок, продюсер из Голливуда, тоже имеет к этому отношение?

– Да.

– Ладно. – Коуэн тряхнул седыми волосами. – Я по-прежнему буду вам помогать, но в один прекрасный день вам придется за все отчитаться.

– Если это поможет вам, – промолвил Сол, – мы с Натали оставили запечатанное письмо у Давида Эшколя. Давид не знает всех подробностей этого кошмара. Если мы с Натали погибнем или исчезнем, Давид или его доверенные лица вскроют письмо. Там содержатся указания, чтобы они поставили вас в известность о его содержании.

– Замечательно. С нетерпением буду ждать, когда вы оба погибнете или исчезнете, – невесело усмехнулся Коуэн.

Разговор был исчерпан. В полном молчании они направлялись по скоростной дороге к Лос-Анджелесу. Натали снилось, как они с отцом и Робом гуляют по старому району Чарлстона. Был прекрасный весенний вечер. В паутине пальмовых ветвей и новых побегов горели звезды. Воздух был наполнен ароматами мимозы и гиацинтов. И вдруг из тьмы выскочила черная собака с белой головой и зарычала на них. Натали испугалась, но отец сказал ей, что собака просто хочет познакомиться. Он опустился на колени и протянул ей правую руку, чтобы та обнюхала ее, но собака зарычала и вдруг вцепилась в нее, стала рвать, отгрызать синее целые куски, и рука отца исчезла в пасти черно-белой собаки, а затем не стало и отца. Собака увеличилась в размерах, разрослась, и Натали поняла, что это просто она сама уменьшилась, стала совсем маленькой девочкой. Собака повернулась к ней, и Натали обуял такой ужас, что она была не в силах ни побежать, ни закричать. Но в тот самый момент, когда собака кинулась на нее, вперед выступил Роб и заслонил девочку своим телом. Собака кинулась ему на грудь, повалила на землю. Завязалась ожесточенная схватка, и Натали увидела, как огромная голова собаки начинает уменьшаться и исчезать. Но, оказывается, чудовищная псина вгрызлась в грудь Роба, погрузившись в глубину его грудной клетки. Слышалось отвратительное чавканье. Девочка тяжело опустилась на тротуар. На ногах у нее были роликовые коньки, а сама она была в синем платье, подаренном ей любимой тетей, когда Натали исполнилось шесть лет. Перед ней, словно огромная серая стена, высилась спина Роба. Она взглянула на кобуру на его бедре, но та была застегнута кожаным ремнем, и Натали не могла дотянуться до пряжки. Все тело шерифа содрогалось, собака вгрызалась в него все глубже.

Несколько раз Натали попыталась подняться, но ролики разъезжались, и она падала на тротуар. Натали грохнулась на колени и уже почти дотянулась до огромной серой спины Роба, когда кожа на спине вдруг треснула и оттуда высунулась окровавленная морда собаки. Поднатужившись, собака рванула вперед, глаза ее сверкали безумно, челюсти щелкали, как у акулы из знаменитого фильма Стивена Спилберга.

Натали отползла фута на два и застыла. Она не могла оторвать взгляд от собаки, которая рвалась, стремясь добраться до девочки. Шерсть топорщилась и вздымалась на передних лапах твари, пытавшейся выбраться из пещеры человеческой плоти. Это напоминало какой-то кошмарный процесс родов, когда рождение сулило гибель самому наблюдателю.

Но именно вид ее морды парализовал Натали. Он лишал ее способности двигаться и вызывал приступы тошноты, поднимавшейся к горлу. И вдруг над темной шерстью мощных напрягшихся лап, над выпачканной кровью шерстью собачьей шеи показалась бледная смертельная маска Мелани Фуллер, маска, искаженная безумной усмешкой. Выпиравшие гигантские вставные челюсти старухи защелкали всего лишь в нескольких дюймах от Натали.

Тварь издала истошный вопль, сжалась в последнем кровавом рывке и вырвалась наружу. Из прогрызенного насквозь тела Роба... Роба Джентри... Боль утраты пронзила – вновь и вновь – мозг и сердце забывшейся в кошмарном сне девушки.

Натали судорожно вздохнула и проснулась. Она протянула руку, вцепилась в приборную доску машины и выпрямилась. Ветер, влетавший в открытое окошко, приносил запахи отбросов и дизельного дыма. На автостраде мелькали фары несущихся им навстречу машин.

– Я нуждаюсь в совете, – тихим голосом произнес Сол, – в совете – как убивать людей. Коуэн искоса посмотрел на него.

– Я не убийца, Сол.

– Нет, конечно, как и я, но мы много раз видели, как убивают людей. Я видел, как хладнокровно и целенаправленно это делается в лагерях, быстро и незаметно – в лесах, с кровожадным патриотизмом – в пустыне, подло и походя на улицах. Возможно, настало время научиться делать это профессионально.

– Вы хотите, чтобы я провел с вами семинар по практической методологии убийства? – осведомился Коуэн.

– Да.

Коуэн вытащил сигарету из кармана рубашки и зажигалку, прикурил и с наслаждением затянулся.

– С помощью этих вещей вы сможете совершить убийство, – заметил он, выдыхая дым и указывая в глубь фургона. Мимо них проревел трейлер, мчавшийся на бешеной скорости.

– Я размышлял о чем-нибудь более быстром и менее опасном для тех людей, которые нечаянно могут оказаться поблизости, – промолвил Сол.

– Самый целесообразный способ убийства – это нанять профессионала-киллера. – Он бросил взгляд на Сола. – Я не шучу. Так поступают все – КГБ, ЦРУ и прочие... Американцы очень расстроились, узнав несколько лет назад, что ЦРУ нанимает киллеров из мафии, для того чтобы разделаться с Кастро. Но если вдуматься, это разумно. Неужели было бы более нравственно обучать убийству в управлении демократического правительства? А все истории про Джеймса Бонда – чистая чушь. Профессиональные убийцы – это психопаты, которых держат под жестким контролем. Они, конечно, не вызывают симпатии, так же как и маньяк Чарлз Мэнсон. Использование мафии – всего лишь гарантия, что дело будет сделано профессионально и что эти конкретные психопаты в течение нескольких недель не будут убивать обыкновенных американцев. – Коуэн помолчал, попыхивая сигаретой. – Когда дело доходит до предумышленного убийства, все мы пользуемся посредниками, – продолжал он, стряхивая пепел за окно. – Когда я работал в Израиле, в мои обязанности входило обучение юных новобранцев Организации освобождения Палестины. Они должны были расстреливать других палестинских лидеров. Думаю, что по меньшей мере одна треть междоусобных разборок среди террористов – это результат нашей деятельности. Иногда для того, чтобы ликвидировать А, мы доводили до сведения D, что В заплатил С за убийство D по приказу А, а дальше садились и ждали результатов.

– Но предположим, что нанять кого бы то ни было невозможно, – сказал Сол.

По тихим голосам мужчин Натали поняла, что они не заметили, как она проснулась. Глаза у нее непроизвольно закрывались, и сквозь опущенные ресницы просачивался лишь свет встречных фар и редких фонарей. Она вспомнила, как в детстве засыпала на заднем сиденье машины, прислушиваясь к тихой монотонной беседе родителей. Но об убийствах они никогда не говорили.

– Ладно, – согласился Коуэн, – предположим, по политическим, практическим или личным причинам вы не можете нанять никого, тогда дело усложняется.

Прежде всего надо решить, готовы ли вы заплатить своей жизнью во имя достижения цели. Если готовы, то у вас есть огромное преимущество. Тогда традиционные меры безопасности становятся несущественными. Большинство великих убийц, известных истории, были готовы отдать свою жизнь, чтобы выполнить предназначенную им миссию.

– Ну а если бы в данном случае убийца предпочел остаться в живых по завершении своего дела? – спросил Сол.

– Тогда и без того трудное дело становится еще более трудным, – ответил Коуэн. – Возможные варианты: организованная военная операция... Налеты наших Ф16 на Ливан представляли из себя не что иное, как попытки покушения на убийство, тщательно выверенное применение взрывчатки, дальнобойные винтовки, использование револьверов на близком расстоянии с заранее подготовленным путем отступления, яды, ножи, рукопашная борьба. – Коуэн выбросил в окно окурок и закурил следующую сигарету. – В наши дни в моду вошла взрывчатка, но это капризная штука, Сол.

– Почему?

– Ну, возьмем, например, С4 – сзади у вас ее запас лет на десять. Она столь же безопасна, как обычная замазка, – вы можете ее бросать, комкать, пинать, садиться на нее, и она не взорвется. Огнеопасна лишь азотная кислота, само взрывное устройство. В смертельно опасных крохотных детонаторах, в пластиковых трубках, которые тщательно упакованы в другую коробку. Вы когда-нибудь пользовались пластиковой взрывчаткой, Сол?

– Нет.

– Помоги нам Господь, – промолвил Коуэн. – Хорошо, завтра в безопасном месте мы проведем семинар по использованию пластиковой взрывчатки. Ну вот предположим: вы установили взрывчатку в нужном месте. Каким образом вы приведете ее в действие?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что возможности неограниченны – механический способ, электрический, химический, электронный, – но все они небезопасны. Большинство экспертов в этой области заканчивают свою жизнь, экспериментируя со своими бомбочками. Взрывчатка – наилучший способ борьбы с террористами. Но, предположим, вам удалось установить вашу пластиковую взрывчатку, присоединить детонатор и подключить к нему электрическую кнопку, которая приводится в действие радиосигналом передатчика, – все готово. Вы сидите в машине на безопасном расстоянии от передвижного средства вашей жертвы. Дожидаетесь, когда он выезжает за пределы города, подальше от свидетелей и невинных зевак, и тут, несмотря на то что ваш передатчик выключен, его машина взлетает на воздух, проезжая мимо школьного автобуса, полного детей-калек.

– Почему?

Натали различила усталость в голосе Сола и поняла, что он вымотан ничуть не меньше, чем она.

– Автоматические механизмы открывания гаражей, авиасвязь, детские игрушки, радиоприемники гражданского населения, – пропел Коуэн, – даже дистанционный пульт управления телевизором – все это могло включить механизм запуска реакции, поэтому на пластиковой взрывчатке приходится работать как минимум двумя включениями – ручным, чтобы привести ее в боевое положение, и электронным, чтобы запустить реакцию.. И тем не менее шансы на успех не столь велики, как хотелось бы.

– А другие способы? – спросил Сол.

– Винтовка с оптическим прицелом, – пояснил Коуэн. Вторая сигарета догорала почти у самых его губ. – Дальность расстояния обеспечивает безопасность, дает время, необходимое для отступления, предоставляет возможность избирательности и при правильном применении всегда эффективна. Именно это оружие предпочли Ли Харви Освальд, Джеймс Эрл Рей и бесчисленное множество других «профи». Хотя и с этой винтовкой бывают сложности.

– Какие?

– Прежде всего выкиньте из головы все эти телевизионные сказки о снайпере, который приносит с собой винтовку в дипломате, а потом собирает ее, пока жертва послушно стоит на месте и дожидается выстрела. Оптический прицел должен быть подогнан к винтовке с учетом расстояния, угла выстрела, скорости ветра и свойств самого оружия. Стрелок должен обладать опытом и знать соотношения расстояния и скорости ветра. Военный снайпер работает на таких расстояниях, что между выстрелом и попаданием пули в цель его жертва успевает сделать три шага. У вас есть опыт стрельбы из винтовок, Сол?

– Только во время второй мировой войны, – ответил Сол. – Да и то, я ведь ни разу не убил человека.

– Там, сзади, полно всякой всячины, добытой по вашему списку, – сказал Коуэн. – Ваши восемнадцать тысяч долларов потрачены на самое бредовое собрание вещей, которое я когда-либо покупал... но винтовки с оптическим прицелом там, увы, нет.

– А как насчет охраны? – спросил Сол.

– Вашей или их?

– Их.

– А что вас интересует?

– Как с ней управляться?

Прищурившись, Коуэн невидяще смотрел в световой коридор, образованный габаритными огнями машин.

– Если кто-то собирается вас убить, то охрана – это в лучшем случае обреченная попытка отсрочить неизбежное. Если ваша жертва ведет общественную жизнь и часто появляется на людях, то самая лучшая охрана разве что может затруднить вам путь к отступлению. Последствия можно было наблюдать месяц назад, когда необученный балбес решил, что ему хочется выстрелить в американского президента из пневматического ружья двадцать второго калибра.

– Арон говорил мне, что вы обучаете своих агентов пользоваться «береттами» двадцать второго калибра, – заметил Сол.

– В последние годы – да, – кивнул Коуэн, – но они применяют их на близких расстояниях, там, где скорее надо было бы пользоваться ножами, и в ситуациях, которые требуют тишины и быстроты действий. Когда мы посылаем отряд с целью убийства, этому предшествуют недели слежки, репетиций операции и апробирования путей отступления. Этот парень, который стрелял месяц назад в вашего президента, готовился не больше, чем вы или я, перед тем как пойти на угол купить газету.

– И что это доказывает?

– Это доказывает, что такой вещи, как охрана, не существует, когда поведение и поступки предсказуемы, – ответил Коуэн. – Хороший шеф службы безопасности запретил бы своему клиенту подчиняться расписанию, следовать распорядку дня и назначать встречи, которые могут стать достоянием публики. Более полдюжины раз именно непредсказуемость спасала жизнь Гитлеру. Именно из-за нее нам не удалось ликвидировать верхушку Организации Освобождения Палестины. Но какую охрану обсуждаем мы в этой гипотетической дискуссии?

– Гипотетической? – переспросил Сол и улыбнулся. – Ну, давайте для начала гипотетически обсудим охрану мистера К. Арнольда Барента.

Коуэн резко обернулся.

– Так вот зачем вы просили узнать сведения о летнем лагере Барента!..

– Мы же говорим гипотетически. – Сол продолжал улыбаться.

Коуэн нервным движением провел рукой по лицу.

– О Господи, вы сошли с ума!

– Вы сказали, что это безнадежная попытка отсрочить неизбежное. Разве мистер Барент является исключением?

– Послушайте, – промолвил Джек Коуэн, – когда президент Соединенных Штатов отправляется куда-нибудь... куда угодно, даже с визитом к лидерам зарубежных стран, и встречается с ними в уединенных охраняемых зонах... служба безопасности писает кипятком. Дай им волю, они бы не выпускали президента из бункера Белого дома, да и его они считают не вполне безопасным. Единственное место... единственное место, где служба безопасности вздыхает с облегчением, – это когда президент проводит время с К. Арнольдом Барентом... Этим разные президенты занимаются вот уже тридцать с лишним последних лет. В июне Фонд западного наследия Барента устраивает ежегодный летний лагерь, и сорок-пятьдесят самых влиятельных людей мира, сняв свои смокинги, отдыхают на одном из бесчисленных островов. Это что-нибудь говорит вам о службе охраны этого человека?