Текст книги "Утеха падали"

Глава 35

Мелани

В этот безумный вечер мы с Вилли предались воспоминаниям о нашей любви. После стольких лет. Конечно, сделали мы это с помощью наших пешек, до того как прибыть в особняк. Предложи он подобное или даже намекни, я дала бы ему пощечину, но его суррогат в образе негра-великана решил обойтись без предварительных вступлений. Дженсен Лугар схватил мисс Сьюэлл за плечи, швырнул ее на мягкую траву под дубы и по-зверски сделал свое дело. С нами. Со мной.

Тяжелое тело негра еще лежало на мисс Сьюэлл, а я непроизвольно вспоминала наши перешептывания с Ниной, когда мы забирались с ней в одну постель и умудренная Нина, затаив дыхание, рассказывала мне, вероятно, подслушанные истории об огромных анатомических размерах и невероятной потенции цветных. Соблазненная Вилли и все еще прижатая к холодной земле тяжелым телом Дженсена Лугара, я решила переключить внимание с мисс Сьюэлл на Джастина и тут вспомнила, пока я пребывала в легком тумане:

Минина цветная заявила, что она вовсе не от Нины. Но я-то понимала, что она врет сейчас. Мне очень хотелось сообщить Нине, как она оказалась права.

Для меня это было отнюдь не обыденностью. Если не считать моего неожиданного и довольно призрачного знакомства с физической стороной любви в филадельфийском госпитале с помощью мисс Сьюэлл, я об этом не знала ровным счетом ничего. Хотя буйное проявление страсти пешки Вилли с трудом можно было назвать любовью. Скорее, это напоминало лихорадочные судороги сиамца моей тети, когда он вцеплялся в несчастную кошку, страдавшую течкой вовсе не по своей вине. А у мисс Сьюэлл, похоже, была постоянная течка, ибо она отвечала на грубые мимолетные приставания негра с такой похотливостью, какую ни одна юная особа в мое время не могла бы себе позволить.

Но, как бы там ни было, дальнейшее переживание этого опыта было грубо прервано негром, который вдруг выпрямился и уставился в темноту, раздувая ноздри.

– Приближается моя пешка, – произнес он по-немецки и вжал мое лицо в землю. – Не двигайся. – С этими словами он вскарабкался на нижние сучья дуба, как какая-то огромная черная обезьяна.

Последовавшая глупая потасовка, абсолютно бессмысленная, на мой взгляд, закончилась тем, что Дженсен Лугар поднял предполагаемого суррогата Нины по имени Сол и потащил его в особняк. После того как Нинин бедняга был сломлен, но нас еще не окружили охранники, наступило несколько чарующих мгновений, когда все фонари, прожектора и подсветки в деревьях вдруг вспыхнули, словно мы вошли в сказочное царство или приближались к Диснейленду по какому-то тайному заколдованному тоннелю. уход Нининой негритянки из моего дома в Чарлстоне и последовавшие за этим глупости отвлекли меня ненадолго, но к тому времени, когда Калли внес в дом бесчувственное тело Говарда и труп цветного самозванца, я уже была готова целиком отдаться своей встрече с К. Арнольдом Барентом.

Мистер Барент до кончиков ногтей был настоящим джентльменом и приветствовал мисс Сьюэлл со всем уважением, которого она заслуживала как моя представительница. Я сразу поняла, что за жалкой внешностью моей пешки он видит облик моей зрелой красоты. Лежа в своей постели в Чарлстоне в зеленом свечении аппаратуры доктора Хартмана, я знала, что обаяние моей женственности в точности передается через грубый облик мисс Сьюэлл и достигает утонченных чувств К. Арнольда Барента.

Он пригласил меня играть ,в шахматы, и я приняла это приглашение. Признаюсь, что до сего момента я никогда не испытывала к шахматам ни малейшего интереса. Мне всегда было скучно наблюдать за этой игрой, хотя мой Чарлз и Роджер Харрисон играли в нее постоянно. Но я так и не удосужилась выучить названия фигур или запомнить, как они ходят. Гораздо больше мне нравились оживленные игры в шашки, когда мы с мамашей Бут проводили за ними дождливые дни моего детства.

Между началом этой глупой игры и последовавшим затем разочарованием в мистере Баренте прошло некоторое время. Мне поневоле приходилось отвлекаться, чтобы послать Калли и остальных наверх и заставить их заняться приготовлениями к возможному возвращению Нининой негритянки. Несмотря на препятствия, я решила, что настало время осуществить свой план, который я составила несколькими неделями ранее. Я все же продолжала поддерживать контакт с человеком, за которым наблюдала много недель во время прогулок Джастина и Нининой девицы по побережью.

К этому моменту я уже решила не использовать его так, как было задумано, но поддержание с ним связи стало для меня своего рода вызовом, ведь он занимал важную позицию и пользовался сложной технической лексикой.

Позже я была более чем довольна тем, что потрудилась поддерживать эту связь. Правда, сейчас это казалось мне лишь ненужной помехой.

Тем временем глупая шахматная партия между Вилли и хозяином особняка продолжалась, представляя собой какую-то сюрреалистическую картину, изъятую из оригинала «Алисы в Стране чудес». Вилли метался взад и вперед, как Сумасшедший Шляпник. Я позволила передвигать мисс Сьюэлл, полагаясь на обещание мистера Барента, что он не поставит ее в положение, когда ей будет угрожать что-либо. Остальные жалкие пешки и фигуры ходили туда и сюда, съедали друг друга, погибали своими смертями и убирались с доски.

Пока мистер Барент не разочаровал меня, я обращала мало внимания на их мальчишеские игры. Мне нужно было завершить свое состязание с Ниной. Я знала, что ее негритянка вернется до наступления рассвета, и, несмотря на усталость, спешила все подготовить к ее возвращению.

Глава 36

Остров Долменн

Вторник, 16 июня 1981 г.

Хэрод отчаянно пытался что-нибудь придумать. Неприятные ситуации сами по себе были довольно отвратительны; они ставили его в глупое положение, раз он не мог найти какого-нибудь выхода. Но пока Хэроду это не удавалось.

В данный момент, насколько он это понимал, Вилли и Барент вполне серьезно разыгрывали шахматную партию, ставки на выигрыш в которой были очень велики. В случае победы Вилли – а Хэрод никогда не видел, чтобы старый негодяй проигрывал, – они с Барентом продолжат свое состязание на более высоком уровне, когда ставкой будет уничтожение городов и ядерные пожарища в целых странах. Победа Барента предполагала сохранение статус-кво, но Хэрод не слишком надеялся на это, ведь он только что видел, как Барент пренебрег правилами Клуба Островитян лишь для того, чтобы разыграть эту чертову партию. Хэрод стоял на своей черной клетке, на расстоянии двух клеток от края доски и трех – от безумной шлюхи Сьюэлл и пытался изобрести хоть что-нибудь. Он готов был стоять здесь до тех пор, пока не найдет выхода из этой дурацкой ситуации, но Вилли сделал первый ход и сказал:

– Пешка – на R4, прошу.

Хэрод начал озираться. Остальные смотрели на него во все глаза. Двадцать или тридцать охранников, стоявших в тени, производили жуткое впечатление, никто из них не издавал ни звука.

– Это относится к тебе, Тони, – мягко проронил Барент. Миллионер в своем черном костюме стоял от него в десяти футах по диагонали.

Сердце у Хэрода бешено заколотилось. Он испугался, что Вилли или Барент снова попытаются использовать его.

– Эй! – крикнул он. – Я в этом ни черта не понимаю! Объясните мне, куда идти, Христа ради. Вилли скрестил руки на груди.

– Я уже объяснил, – проворчал он. – Ты стоишь на клетке R3, Тони. Перейди на одну вперед.

Хэрод поспешно шагнул на белую плитку перед собой. Теперь его отделяла одна клетка по диагонали от белокурого зомби Тома Рэйнольдса и всего две пустые – от Сьюэлл. Мария Чен безмолвно стояла на белом квадрате рядом с суррогаткой Мелани Фуллер.

– Послушай, у тебя три пешки! – крикнул Хэрод. – Откуда мне знать, что ты имеешь в виду меня?

Для того чтобы увидеть Вилли, Хэроду пришлось изогнуться и заглянуть за черную тушу Дженсена Лугара.

– Сколько у меня ладейных пешек, Тони? – задал риторический вопрос Вилли. – А теперь заткнись, пока я не пошел тобой.

Хэрод отвернулся и плюнул в тень, пытаясь остановить внезапную дрожь в правой ноге.

Барент ответил тут же, полностью изменив представления Хэрода о долгих минутах или даже часах размышлений игроков над очередным ходом.

– Король на ферзь-4, – промолвил он с иронической улыбкой и сделал шаг вперед.

Этот ход показался Хэроду глупым. Теперь миллионер стоял впереди всех своих фигур и лишь через клетку по диагонали от Дженсена Лугара. Хэрод с трудом сдержал истерическое хихиканье, когда вспомнил, что черный великан олицетворял собой белую пешку. Он закусил губу и с тоской подумал, что больше всего ему хочется быть сейчас дома, в своей джакузи.

Вилли кивнул, словно ожидал этого хода – Хэрод вспомнил, что ранее он уже говорил что-то о выдвижении Барентом короля в центр, – и сделал нетерпеливый жест рукой в сторону истекавшего кровью еврея.

– Слон – ладья-3.

Бывший суррогат по имени Сол прохромал три клетки по диагонали и остановился на том месте, где только что стоял Хэрод. Вблизи он выглядел еще страшнее. Мешковатый комбинезон был пропитан кровью и потом. Близоруко прищурившись, еврей кинул на Хэрода измученный настороженный взгляд. Хэрод не сомневался, что именно он накачал его наркотиками и допрашивал в Калифорнии. Ему было глубоко наплевать, что с ним будет дальше, он надеялся лишь на то, что еврей уничтожит нескольких черных фигур, перед тем как его принесут в жертву. «Боже милосердный, – думал Хэрод, – ну и дела».

Барент положил руки в карманы, сделал шаг вправо по диагонали и остановился в белом квадрате прямо перед Лутаром.

– Король на К5, – прокомментировал он. Хэрод ничего не понимал в этой идиотской игре. В детстве он несколько раз играл в шахматы, – ровно столько, чтобы знать названия фигур и понимать, что игра ему не нравится. Прежде всего он избавлялся от всех пешек, а затем приступал к размену более крупных фигур. Его горячие противники никогда не ходили своими королями, кроме разве что случаев рокировки – Хэрод уже не помнил, что это за штука, – или когда их начинали преследовать. И вот два гроссмейстера мирового уровня остаются почти ни с чем, кроме пешек, и болтают своих королей взад-вперед, как свои члены какие-нибудь извращенцы. «А пошли они...» – подумал Хэрод и прекратил пытаться что-либо понять.

Вилли и Барента разделяло всего шесть футов. Старик нахмурился, постучал пальцем по нижней губе и произнес:

– Bauer... endschuldigen... Bischric zum Bischof Funf. – Потом он посмотрел на Джимми Уэйна Саттера, стоявшего от него в десяти футах по диагонали, и перевел:

– Слон на слон-5.

Тощий еврей отер лицо и похромал по черным клеткам к Рэйнольдсу. Хэрод сосчитал клетки от края доски и удостоверился, что это действительно пятая по полю слона, или ряду слона, или как они там это называли. Хэроду потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что еврей теперь защищал позицию пешки Лугара, а по черной диагонали угрожал Сьюэлл. Но похоже, женщина не осознавала, что ей грозит опасность. Хэроду доводилось видеть и более наполненные жизнью трупы. Он снова посмотрел на нее, пытаясь разглядеть ее гениталии в разрывах рубашки. Теперь, когда он восстановил в памяти основные шахматные правила, Хэрод ощущал меньшее напряжение. Пока он оставался на этом месте, ему ничего не грозило. При прямом столкновении пешки не могли есть пешек. Справа от него, на клетку впереди, напротив Марии Чен стоял Рэйнольдс, защищая, так сказать, фланг Хэрода. Он снова посмотрел на Сьюэлл и решил, что если ее как следует вымыть, она будет не так уж и дурна.

– Пешка – ладья-3, – промолвил Барент и сделал учтивый жест рукой.

На какое-то мгновение Хэрод с ужасом подумал, что ему опять надо передвигаться, но потом вспомнил, что Барент был черным королем. Мисс Сьюэлл среагировала на жест миллионера и изящно переступила на белую клетку.

– Благодарю вас, дорогая, – сказал Барент. Хэрод почувствовал, как у него снова начинает колотиться сердце. Еврей слон больше не угрожал пешке Сьюэлл, но она находилась в одном диагональном шаге от Тома Рэйнольдса. Если Вилли не съест ее Рэйнольдсом, она уничтожит его следующим же ходом. И тогда она окажется по диагонали от Хэрода. «Черт», – подумал Тони.

– Пешка на конь-6, – без промедления среагировал Вилли. Хэрод повернул голову, пытаясь сообразить, как он может попасть туда со своего места, но Рэйнольдс пришел в движение. Белокурая пешка шагнула в черную клетку рядом с мисс Сьюэлл, оказавшись лицом к лицу с Марией Чен.

Хэрод облизнул внезапно пересохшие губы. Марии Чен пока ничего не грозило, Рэйнольдс не мог ее съесть. «О Господи, – подумал он, – а что же станет с нами, пешками, когда нас будут съедать?»

– Пешка на слон-4, – бесстрастно ответил Барент. Свенсон вежливо подтолкнул Кеплера, член Клуба Островитян заморгал и сделал шаг вперед. Барент перестал выглядеть на доске таким одиноким.

– Кажется, это сороковой ход? – заметил Вилли и сделал шаг по диагонали на черную клетку. – Король на ладья-4.

– Пешка – слон-5. – Барент передвинул Кеплера еще на одну клетку.

Кеплер в своем перепачканном костюме двигался осторожно, словно в квадрате, расположенном рядом с Барентом, могла находиться западня. Заняв новую позицию, он остался стоять у самого края клетки, не сводя глаз с обнаженного негра, расположившегося в шести футах от него, на соседней черной диагонали. Лугар смотрел на Барента.

– Пешка бьет пешку, – пробормотал Вилли. Лугар сделал шаг вперед и направо. Джозеф Кеплер закричал и повернулся, чтобы бежать.

– Нет-нет-нет, – нахмурился Барент, Кеплер замер в полупрыжке, мышцы его напряглись, ноги выпрямились. Не шевелясь, он смотрел на приближающегося негра. Лугар остановился рядом с ним на черной клетке. В глазах Кеплера застыл уж;";.

– Спасибо, Джозеф, – сказал Барент. – Ты дослужил хорошую службу, – и он кивнул Вилли.

Дженсен Лугар обеими ладонями взял угловатое лицо Кеплера, стиснул его и резким движением вывернул голову. Хруст сломанной шеи эхом отдался под сводами зала. Кеплер один раз дернулся и скончался, снова обмочившись при падении. По жесту Барента вперед выскочили охранники и, схватив обмякшее тело, поволокли его прочь.

Лугар остался в черной клетке один – теперь глаза его были устремлены в пустоту. Барент внимательно посмотрел на него.

Хэрод не мог поверить в то, что Вилли отдаст Баренту Лугара. Уже четыре года негр был любимчиком старого продюсера и по меньшей мере дважды в неделю делил с ним постель. Вероятно, Барент тоже сомневался в этом – он поднял палец, и из темноты выступило с полдюжины охранников, нацелив свои «узи» на Вилли и его пешку.

– Герр Борден? – спросил Барент, поднимая бровь. – Мы можем сойтись на ничьей и вернуться к установленным состязаниям. На следующий год... кто знает?

Лицо Вилли превратилось в бесстрастную маску.

– Меня зовут герр генерал Вильгельм фон Борхерт, – ровным голосом произнес он. – Ходите.

Барент помедлил, затем кивнул своим охранникам. Хэрод ожидал шквала огня, но они лишь удостоверились, что траектории выстрелов свободны, и замерли в готовности.

– Что ж, пусть будет так. – Барент положил на плечо Лугара свою бледную руку.

Уже позже Хэрод думал, что смог бы воспроизвести на экране то, что последовало дальше, при неограниченном бюджете, дюжине техников по гидравлике и работе с кровяными резервуарами, но ему никогда бы не удалось добиться такого звука и такого выражения на лицах окружающих. Через мгновение тело Лугара начало корчиться и искривляться – органы грудной клетки выперли наружу, грозя сломать ребра, бугры мускулов на его плоском животе надулись, как крыша тента от порыва ветра, голова начала подниматься, как на невидимом стальном перископе, натягивая и напрягая жилы, пока они с отчетливым треском не полопались. Затем все тело негра содрогнулось, будто охваченное каким-то жутким спазмом, и у Хэрода мелькнул образ сжимаемой и расплющиваемой глины в руках выведенного из себя скульптора. Но страшнее всего были глаза: они закатились в глазницы, так что остались видны лишь белки, которые увеличивались и увеличивались – сначала до размеров шариков для гольфа, потом – бейсбольного мяча, потом – надувных шаров, которые вот-вот грозили лопнуть. Лугар открыл рот, но вместо ожидаемого крика оттуда хлынула кровь.

Хэрод слышал звуки, доносившиеся из утробы Лугара, – мышцы внутри рвались с таким же надрывным дребезжанием, как лопаются струны рояля, слишком туго натянутые на колки.

Барент отступил на шаг назад, чтобы не запачкать свой парадный костюм, белую рубашку и лакированные ботинки.

– Король берет пешку, – промолвил он, поправив свой шелковый галстук.

Вышедшие на поле охранники вынесли тело Лугара. Теперь Барента и Вилли разделяла лишь одна белая клетка. Шахматные правила запрещали кому-либо из них вставать на нее. Короли не могли вступать в противостояние.

– По-моему, мой ход, – промолвил Вилли.

– Да, герр Бор... герр генерал фон Борхерт, – ответил Барент.

Вилли кивнул, щелкнул каблуками и объявил следующий ход.

* * *

– Разве мы не должны уже прилететь? – спросила Натали Престон и, наклонившись вперед, посмотрела в залитое дождем ветровое стекло.

Дерил Микс жевал незажженную сигару, перегоняя ее из одного угла рта в другой.

– Встречный ветер сильнее, чем я думал, – ответил он. – успокойся. Уже скоро. Высматривай огни с правой стороны.

Натали откинулась назад и с трудом справилась с желанием в тридцатый раз заглянуть в сумочку и проверить «кольт».

С заднего сиденья к ней склонился Джексон.

– Я до сих пор не могу понять, что здесь делает такая малышка, как ты.

Он хотел пошутить, но Натали резко обернулась и выпалила:

– Послушай, я знаю, что я здесь делаю. А вот что ты делаешь здесь?

Словно уловив ее напряженное состояние, Джексон ухмыльнулся и невозмутимо ответил:

– Братство Кирпичного завода не смиряется с тем, когда являются такие люди и начинают расправляться с братишками и сестренками на нашей собственной территории. Когда-то ведь надо же рассчитаться.

Натали сжала кулак.

– Дело не только в этом, – промолвила она. – Это подлые, страшные люди?

Джексон обхватил ее кулак своей ладонью и тихонько сжал его.

– Послушай, малышка, на этой земле есть всего три сорта людей: подлые ублюдки, подлые черные ублюдки и подлые белые ублюдки. Подлые белые ублюдки хуже всего, потому что они дольше всех занимаются этим делом, – он бросил взгляд на пилота, – старик, я не хотел тебя обидеть.

– А я и не обиделся, – сказал Микс, перекинул сигару в другой угол рта и ткнул пальцем в ветровое стекло. – Вон там, на горизонте, возможно, уже наш огонь. – Он сверился с указателем скорости и добавил:

– Через двадцать минут... Может, через двадцать пять.

Натали высвободила руку и нащупала в сумочке «кольт» 32-го калибра. Всякий раз, как она прикасалась к нему, оружие казалось ей все меньше и незначительней.

Микс дернул дроссель, и «Сессна» понемногу начала терять высоту.

* * *

Сквозь пелену боли и усталости Сол заставлял себя следить за игрой. Больше всего он боялся потерять сознание или по собственной невнимательности вынудить Вилли преждевременно применить свои силы. И то и другое запустило бы механизм фазы сна, а фаза быстрого сна повлекла бы за собой многое другое.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас лечь и уснуть долгим сном без всяких сновидений. Уже полгода он видел во сне одни и те же запрограммированные видения, и теперь ему казалось, что если смерть – единственный вид глубокого сна, лишенный сновидений, то он готов приветствовать ее, как друга.

Но не сейчас.

После смерти Лугара и потери единственной дружелюбной фигуры оберет – Сол отказывался производить его в генералы – воспользовался своим сорок вторым ходом и перешел на следующую клетку, передвинув белого короля на ладью-5. Похоже, его не волновало, что он стал единственной белой фигурой на правой половине доски: две клетки отделяли его от Свенсона, три – от Саттера и две – от самого Барента.

Только слон мог прийти сейчас на помощь старому немцу, и Сол заставил себя сосредоточиться. Если следующий ход Барента будет направлен на слона, он не выдержит и тут же бросится на нациста. До оберста было почти двадцать футов. Сол уповал лишь на то, что присутствие Барента помешает охранникам сразу открыть огонь. К тому же оставался еще Том Рэйнольдс, белая пешка, стоявшая на черной клетке в трех футах от Сола. Даже если никто из охранников Барента не среагирует, оберет непременно использует Рэйнольдса, чтобы схватить его.

Сорок вторым ходом Барент перевел своего короля в квадрат королевского слона-4 и встал рядом с Саттером – теперь от оберста его отделяла всего одна пустая клетка.

– Слон на король-3, – объявил Вилли, и Сол, встряхнувшись, поспешно двинулся вперед, пока его не подогнали.

Но даже с новой позиции ему было трудно представить это скопление уставших тел со стратегической точки зрения. Он закрыл глаза и как бы воочию увидел шахматную доску, пока Барент делал ход король-5 и перемещался на соседнюю с ним клетку. Сол понимал, что если оберет сейчас не передвинет его, то следующим ходом Барент его съест. Сол заставил себя стоять на месте, вспоминая ту ночь в бараках Челмно, когда он решил, что лучше бороться и умереть, чем позволить увести себя в темноту.

– Слон на слон-2, – скомандовал старик. Сол шагнул назад и вправо и оказался на расстоянии хода коня от Барента. Миллионер задумался над следующим ходом, потом кинул взгляд на старика и улыбнулся.

– Это правда, герр генерал, что вы присутствовали при кончине Гитлера? – спросил он.

Сол широко раскрыл глаза. Это было невероятным нарушением шахматного этикета – обращаться к сопернику в ходе игры.

Но, похоже, Вилли не возражал.

– Да, я был в бункере фюрера в его последние часы, герр Барент. И что из этого?

– Ничего, – задумчиво протянул Барент. – Просто я подумал, не оттуда ли идет ваше пристрастие к «Сумеркам богов»?

Вилли захихикал.

– Фюрер был дешевым позером. 22 апреля... помню, это было через два дня после дня его рождения... он решил отправиться на юг и возглавить военные группировки Шернера и Кессельринга, прежде чем падет Берлин. Я убедил его остаться. На следующее утро я вылетел из города на частном самолетике, вместо взлетной полосы используя аллею разрушенного зоопарка. Ваш ход, герр Барент.

Миллионер выждал еще секунд сорок пять и отступил назад по диагонали на клетку слон-4. И вновь оказался рядом с Саттером.

– Слон на ладья-4, – прорычал Вилли. Сол миновал по диагонали две черные клетки и встал позади оберста. Пока он хромал, рана на левой ноге открылась, и теперь он стоял, зажимая ее тканью комбинезона. Он находился так близко от немца, что даже ощущал его запах – такой же острый и приторно-сладкий, каким он представлял себе запах газа «Циклон-Б».

– Джеймс? – окликнул Барент Джимми Уэйна Саттера, и тот, выйдя из своего транса, сделал шаг вперед и остановился рядом с хозяином на четвертой клетке королевской линии.

Вилли бросил взгляд на Сола и резким движением указал ему на пустой квадрат между Барентом и собой. Сол повиновался.

– Слон на конь-5, – в гробовой тишине объявил Вилли Сол стоял лицом вперед и глядел на бесстрастного агента по имени Свенсон, находившегося в двух клетках от него, ощущая присутствие Барента в двух футах слева от себя и оберста на таком же расстоянии справа. Он подумал, что, наверное, то же самое чувство испытывает человек, очутившийся между двумя огромными кобрами.

Близость оберста подталкивала Сола к тому, чтобы действовать прямо сейчас. Ему надо было всего лишь повернуться и...

Нет. Время еще не подошло.

Сол украдкой посмотрел налево. Барент едва ли не с апатичным видом взирал на группу из четырех забытых пешек в дальней левой части доски. Затем он похлопал Саттера по широкой спине и пробормотал:

– Пешка на король-5.

И телепроповедник перешел на белую клетку.

Сол мгновенно понял, какую угрозу несет Саттер оберсту. Проходная пешка, достигшая последнего ряда, могла быть превращена в любую фигуру. Но пока Саттер стоял всего лишь в пятом ряду. В качестве слона Сол контролировал диагональ, на которой находилась шестая клетка. Однако теперь появилась вероятность, что Солу придется «съесть» Саттера. Какое бы презрение ни испытывал Сол к отвратительному лицемеру, в это мгновение он твердо решил, что никогда не позволит оберсту использовать себя таким образом. Если последует распоряжение убить Саттера – значит, Сол должен будет наброситься на оберста, наплевать, что при этом шансы на успех могут равняться нулю.

Сол закрыл глаза и чуть было не провалился в сон. Сжав левой рукой раненую ногу, он заставил, чтобы немыслимая боль вернула его в бодрствующее состояние. Теперь у него болела правая рука, пальцы едва-едва реагировали, когда он пытался пошевелить ими.

Сол подумал о том, где сейчас Натали. Почему она не может заставить старуху действовать? Мисс Сьюэлл стояла далеко в третьем ряду на линии ферзевой ладьи, как брошенная статуэтка, устремив взгляд в тенистые своды зала.

– Слон на король-3, – скомандовал оберет. Тяжело вздохнув, Сол вернулся на свою прежнюю позицию, заблокировав продвижение Саттера. Он не мог причинить тому никакого вреда, пока черная пешка оставалась на белой клетке. И Саттер не мог сделать Солу ничего плохого, пока они находились лицом друг к другу.

– Король на слон-3, – произнес Барент и отступил назад на одну клетку. Теперь Свенсон оказался слева от него.

– Белый король на конь-4, – протянул Вилли и передвинулся на шаг ближе к Саттеру и Солу.

– И черный король не отстает, – чуть ли не игриво откликнулся Барент. – Король на К4. – Он сделал шаг вперед по диагонали и остановился за Саттером. Фигуры сходились к бою.

С расстояния двух футов Сол смотрел в зеленые глаза преподобного Джимми Уэйна Саттера. В них не было страха, лишь недоумение, всепоглощающее желание понять, что происходит.

Сол понял, что игра вступает в заключительную фазу.

– Король на конь-5, – объявил Вилли, перемещаясь на черную клетку в ряду Барента.

Миллионер выдержал паузу, огляделся и отошел на клетку вправо, в сторону от оберста.

– Герр генерал, не хотите ли прерваться и освежиться? Сейчас почти три ночи. Мы могли бы перекусить и возобновить игру через полчаса.

– Нет! – упрямо сказал Вилли. – Кажется, пятидесятый ход? – Он сделал шаг по направлению к Баренту и перешел на белую клетку по диагонали от Саттера. Священник не пошевелился. – Король на слон-5, – громко сказал оберет.

Барент отвел глаза в сторону.

– Пешка – ладья-4, пожалуйста, – откликнулся он. – Мисс Фуллер, вы не возражаете?

Дрожь пробежала по телу женщины, стоявшей на отдаленной линии ладьи, ее голова повернулась, как заржавевший флюгер.

– Да?

– Передвиньтесь, пожалуйста, вперед на одну клетку, – пояснил Барент. В его голосе прозвучала легкая нотка беспокойства.

– Конечно, сэр. – Мисс Сьюэлл уже собралась сделать шаг, вдруг остановилась и спросила голосом Мелани Фуллер:

– Мистер Барент, а это не ставит под угрозу мою юную даму?

– Конечно же, нет, мэм, – улыбнулся Барент. Мисс Сьюэлл прошлепала своими босыми ногами и остановилась прямо перед Тони Хэродом.

– Благодарю вас, мисс Фуллер, – поклонился Барент.

Вилли ухмыльнулся.

– Слон на слон-2.

Сол перешел по диагонали вправо на клетку назад. Этого хода он не понял.

– Пешка на конь-4, – тут же среагировал Барент. Свенсон бодро сделал два шага вперед – это был его первый ход – единственный раз, когда пешка может ходить через две клетки сразу. Теперь он оказался на одной линии с оберстом.

Вилли тяжело вздохнул и осклабился.

– Вы начинаете нервничать, герр Барент, – промолвил он и посмотрел на Свенсона. Агент не двигался и не предпринимал попыток ни бежать, ни защищаться. Чье-то психологическое давление – оберста или Барента – не оставляло ему ни малейшей возможности действовать по собственной воле. Убийство, совершенное немцем, выглядело не столь патетичным, – Свенсон мгновенно повалился замертво на линию, разделявшую черные и белые клетки.

– Король берет пешку, – прокомментировал Вилли равнодушно.

Барент сделал шаг по направлению к Хэроду.

– Черный король на слон-5, – пояснил он.

– О'кей. – Вилли перешел на черную клетку, прилегавшую к квадрату Джимми Уэйна Саттера. – Белый король на слон-6. – Сол понял, что пока Барент пытался решить судьбу Хэрода, оберет почему-то угрожал Саттеру.

– Король на конь-5, – произнес Барент и переместился в квадрат рядом с Хэродом.

Сол видел: до Тони Хэрода дошло, что следующей жертвой Барента будет он. Лицо продюсера побледнело, он облизнул пересохшие губы и оглянулся, словно намереваясь бежать. Охранники Барента придвинулись ближе.

Сол снова повернулся к Джимми Уэйну Саттеру Евангелисту оставалось жить несколько секунд – совершенно очевидно, что следующим ходом Вилли захватит беспомощную пешку.

– Король бьет пешку, – подтвердил фон Борхерт, переходя в белый квадрат Саттера.

– Секундочку! – вскричал Саттер. – Одну секундочку. Мне надо кое-что сказать еврею!

Вилли брезгливо тряхнул головой, но Барент вмешался:

– Предоставьте ему секунду, герр генерал!

– Ладно, побыстрее, – бросил тот, ему явно не терпелось завершить партию.

Саттер полез в карман за носовым платком, не нашел его и вытер пот с верхней губы тыльной стороной руки. Он уставился прямо в глаза Солу и тихим и твердым голосом, совсем не похожим на хорошо модулированный баритон, которым он читал свои телевизионные проповеди, произнес:

– Из Книги Премудрости царя Соломона. Глава третья «А души праведников в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас – уничтожением, но они пребывают в мире. Ибо, хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия. И немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашел их достойными Его. Он испытал их как золото в горниле и принял их как жертву всесовершенную. Во время воздания им они воссияют как искры, бегущие по стеблю... Надеющиеся на Него познают истину, и верные в любви пребудут у Него; ибо благодать и милость со святыми Его и промышление об избранных Его...»

– Это все, брат Джеймс? – веселым голосом поинтересовался Вилли.

– Да, – ответил Саттер.

– Король бьет пешку, – повторил оберет. – Герр Барент, я устал. Пусть ваши люди позаботятся об этом.

По кивку Барента из тени вышел охранник – он приставил «узи» к черепу Саттера и выстрелил.

– Ваш ход, – напомнил Вилли Баренту, пока выносили труп преподобного.

Сол и оберет остались в одиночестве в правой части доски. Барент медлил, глядя на Тони Хэрода, затем повернулся к Вилли и спросил:

– Вы согласитесь на ничью, обычную ничью? Я вступлю с вами в переговоры о возможности расширить состязания позднее.