Текст книги "Повелитель Островов"

12

Теноктрис жадно пила из кувшина, по-видимому, не обращая внимания на солоноватый вкус эрдинской воды. На правом виске у нее красовалась ссадина, которая к завтрашнему дню, наверное, будет выглядеть ужасно.

– Ох! – с наслаждением сказала она, наконец-то отодвигая кувшин и переводя дыхание. Они сидели перед гробницей. Гаррик перенес сюда старую колдунью, перед тем как отправиться за водой.

В ночном воздухе звенели комары, но сейчас юноша не обращал на них внимания. Так, время от времени прихлопнет пару на лбу или обнаженной руке.

Теноктрис посмотрела на Гаррика. В смутном лунном освещении на ее лице вроде бы мелькнула улыбка.

– Бенлоу вернулся за своей дочерью, – сообщила она. – Он был в другом теле, но я не могла спутать его ауру.

Улыбка стала и вовсе горькой.

– Я уж думала, что и тебя потеряла, Гаррик.

– Я и потерялся, – вздохнул юноша, – но не по твоей вине. Спасибо, Кашел вернул меня обратно.

Теноктрис кивнула, будто получила подтверждение тому, что знала раньше.

– Кашел замечательный юноша, – сказала она. – Его чутье с лихвой искупает недостаток…

Она покривилась, недовольная тем словом, что вертелось у нее на языке:

– …недостаток образования. Для любого другого волшебника такой силы подобный изъян оказался бы губительным. Врожденные способности у твоего друга просто изумительные.

– Кашел волшебник? – переспросил Гаррик. – Кашел?

– Да, – с этими словами Теноктрис подняла кувшин и сделала еще несколько маленьких глотков. Поставив его на место, продолжала: – На самом деле, он – волшебник. Хотя, думаю, и сам не подозревает об этом.

Покачав головой, старая колдунья задумчиво произнесла:

– Не то странно, что люди чего-то не видят… Удивительно, что часто они видят, должны видеть, но не осознают этого факта. А где ты взял воду?

Гаррик не сразу откликнулся. Его ум слишком был занят фантастическим образом: Кашел над узором из магических символов распевает гимны на древнем языке. Вопрос Теноктрис спустил его снова на землю.

– О! – наконец сориентировался он. – Я просто пошел на кухню к нынешним хозяевам и попытался купить у них воду. Они дали мне кувшин и немного хлеба вдобавок. А деньги брать не захотели. Боюсь, я выглядел, как…

Он рассмеялся, представив себе, как реагировала бы его мать, если б у ее дверей появился вооруженный молодой человек со спутанными волосами и диким взглядом.

– …слегка расстроенный человек.

Кстати сказать, ведь кошелек Лианы исчез вместе с нею… Ну ничего, у Гаррика еще остался один серебряный из платы Бенлоу, а это немало – больше, чем ему доводилось видеть за раз в родной Барке. На ближайшее будущее им должно хватить.

– Ну, и как мы вернем Лиану? – напрямик спросил юноша.

Колдунья кивнула.

– Прежде всего нам надо ее обнаружить, – сказала она. – У нас нет полной уверенности, что она все еще в нашем мире. Хотя, думаю, это вполне вероятно.

Задумчиво посмотрев на Гаррика, она добавила:

– Вместе с дочерью Бенлоу забрал мумию жены. И этот факт… тревожит меня в связи с Лианой. Дело в том, что со своей смертью Бенлоу перестал быть ее отцом. Душа, которая осталась, конечно, очень мощная субстанция, но все же это не человек в полном смысле.

Поднявшись на ноги, Гаррик провел осмотр своего тела: размял затекшие мышцы, исследовал ссадины и ушибы, полученные на обратном пути из… где он там был? Юноша потуже затянул пояс: при этом вес меча лучше распределялся.

– Начнем прямо сейчас? – обратился он к колдунье. – Мне кажется, чем дольше мы ждем, тем более вероятно…

На самом деле он ни в чем не был уверен. Он слабо понимал природу опасений Теноктрис по поводу девушки, да и вряд ли хотел понимать.

– Да, лучше не откладывать, – согласилась старуха, опираясь на ограду и поднимаясь с помощью Гаррика. – Место действия, здесь, в гробнице, почти готово.

Она вошла в склеп, там было темно – свеча давно погасла, оставив только запах копоти. Этот запах в сочетании со смрадом разложения создавал смесь, от которой у Гаррика внутри все переворачивалось.

Теноктрис ощупью разыскала мешок с запасными свечами. Юноша достал кремень и железный ударник. Если использовать труху от перегнившего гроба, может получиться приличный трут.

– Брось это, – сказала колдунья. Она что-то пошептала себе под нос, и в ее сложенных чашечкой руках вспыхнула голубая искра, от которой она зажгла фитиль свечи.

Теноктрис поместила ее на полку, где раньше стоял гроб Маццоны, и усмехнулась.

– Этот склеп кого угодно сделает волшебником, Гаррик, – сказала она. – Запасов накопленной здесь энергии хватило бы, чтоб потопить Йоль. По счастью, она находится в равновесии.

Поглядывая на уже нарисованный прежде круг, колдунья принялась переносить его символы на свободный участок пола.

– Гаррик, – обратилась она к юноше, не отрываясь от своего занятия, – пожалуйста, достань тело Бенлоу из урны и размести его на полке. К сожалению, это необходимо.

– Да, хорошо, – кивнул тот. При помощи ножа юноша принялся выковыривать смолу, которой рабочие в Каркозе запаяли урну. Он старался не думать о том, что делает, точно так же, как запрещал себе обращать внимание на пауков в сумеречном мире. Гаррик не привык отлынивать от работы, пусть даже очень неприятной.

– Теноктрис? – подал он голос через какое-то время. – А это опасно – то, что мы собираемся делать? Я не о себе беспокоюсь…

Колдунья тихонько засмеялась. Она продолжала рисовать символы, используя воск несгоревшей свечи в качестве мелка. Однако скоро ее так разобрал смех, что Теноктрис вынуждена была прервать работу.

– Дружок, – подняла она глаза на Гаррика. – Мой дорогой юный друг! Тебе приходилось когда-нибудь бежать с горы? Знаешь, начинаешь, а потом так разгоняешься, что уже не остановиться… Приходится бежать все быстрее и быстрее, чтоб не упасть.

Гаррик молча кивнул.

– Это именно то, чем мы занимались с самого начала, – завершила свою мысль Теноктрис. Затем, помолчав, добавила: – Но ты не беспокойся. Особого риска на следующем этапе не предвидится.

Гаррик тоже позволил себе рассмеяться. Все-таки здорово! Он так долго чувствовал себя напряженным, одиноким, потерянным…

– Похоже, я сморозил глупость, – сказал он. Быть рядом с другом – все равно что вернуться домой. Они разыщут Лиану. Или погибнут, пытаясь это сделать…

Неподатливыми ладонями он разложил тело Бенлоу на каменной поставке. Быть фермером означает время от времени оказываться по колено в какой-нибудь мерзости. Можно привыкнуть. До того Гаррику не приходилось иметь дело с полуразложившимся трупом, но случались вещи и похуже.

Теноктрис тем временем закончила рисовать свои символы и распрямилась со вздохом облегчения. Надпись практически не была видна – смутное изображение на каменном полу. Но юноша пришел к мнению, что главное: написать символы, а уж видны они человеческим глазом или нет – дело десятое.

– Обычно это заклинание требует много времени, – рассуждала, как бы про себя, колдунья. – Однако с теми силами что мы накопили сегодня ночью, не удивлюсь, если можно будет обойтись одним прочтением. Я почти уверена в этом.

Подняла глаза на Гаррика.

– То, что мы собираемся делать, называется некромантией, – пояснила она, испытующе глядя на своего помощника. – Я на время верну труп к жизни, чтоб он мог ответить на мои вопросы.

Юноша кивнул в знак согласия. Потревожить покой мертвеца – это не такая уж большая плата за то, чтоб вернуть девушку. Хотя…

– Но если Бенлоу сейчас пребывает в другом теле, то как же ты… – и он плавно повел ладонями, чтоб выразить свою мысль.

– Я вызову дух человека, чье тело сейчас занимает Бенлоу, – пояснила Теноктрис. – Он все еще связан со своей бывшей плотью и, надеюсь, поможет нам.

Покачала головой, как бы не веря сама себе.

– Вот уж никогда не думала, что буду заниматься подобными вещами. Чтоб я, да управляла такой мощью!

И с улыбкой уточнила:

– Запомни, мой друг, главное понятие – «управление», а не «мощь».

Затем она посерьезнела.

– Я сделаю тебе знак, если надо будет читать заклинание вместо меня. Но это только в случае, если мое бедное горло откажется мне повиноваться. Впрочем, удивлюсь, если подобное произойдет.

Гаррик кивнул.

– В последнее время мне слишком часто приходилось удивляться, – заметил он. – Но ты не беспокойся, я постараюсь.

Хотя юноша не видел написанных воском слов, он не очень волновался, надеясь на свою память. Если уж очередь дойдет до него, то Теноктрис, должно быть, не раз повторит заклинание.

Колдунья махнула дважды веточкой плюща и начала:

– Катама зауатхей серфо…

Гаррик коснулся эфеса меча и почувствовал, как постепенно проявляется в нем король Карус – так человек просыпается, потягиваясь и приноравливаясь к действительности. Меч, при всей своей тяжести и непривычной длине, лежал на бедре правильно – так, как надо…

– Лалада кале чези…

Юноша ощутил, как волосы на теле у него поднимаются, словно наэлектризованные невидимой молнией. Обернувшись, он посмотрел на труп. Легкое голубое сияние окутывало его, скрывая черты лица, уже тронутые тленом.

– Датта марадта ачилотети чу-у-у! – завершила заклинание Теноктрис.

Труп медленно, со сложенными на груди руками, сел. Его белая погребальная туника местами была испачкана выделениями из страшной раны на груди и животе.

– Властью Фабоэя, требую: назови свое имя! – стальным голосом приказала колдунья.

– Я Арам бор-Рузаман, – произнес труп Бенлоу сухим шепотом. Больше всего это было похоже на трущиеся друг о друга сухие доски. – И я мертв.

– Арам, ты сохраняешь связь с собственным телом? – спросила Теноктрис. Гаррик почувствовал, что судорожно сжимает рукоятку меча, и заставил себя отпустить оружие.

– Да, – ответил труп. Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, опадая и снова наполняясь воздухом, но это не имело ничего общего с человеческим дыханием. – Я вижу свое тело. Оно не движется.

– Арам, почему твое тело не движется?

– Оно ждет полнолуния. – Губы трупа двигались с отвратительной неторопливостью змеи, заглатывающей яйцо. – Это будет завтра ночью…

Гаррик замер в ожидании вопроса: а что его тело – Бенлоу – будет делать завтра? Но колдунья вместо этого попросила:

– Арам, опиши, что твое тело видит.

– Мое тело видит дверь, – ответил труп. Кусок кожи отвалился над левым виском, обнажив кости черепа. Вынужденные движения трупа ускоряли естественное разложение. – Железная дверь… холодное железо…

Его грудная клетка теперь вздымалась и опадала быстрее, чем раньше. Но воздух утекал через отверстие в груди, и звук стал совсем тихим. Из раны вылезали швы, которые наложили бальзамировщики в Каркозе.

– На двери герб, – продолжал труп, воздух со свистом вырывался из него, казалось, он сейчас упадет, как марафонский бегун. – Гроздь винограда над черепом… над черепом…

Шепот прервался слабым кудахтаньем: у живого человека это был бы смех. В мертвом же теле это превратилось в механическое тарахтение. Нижняя челюсть начала отъединяться от черепа какое-то время она еще двигалась, затем сухожилия не выдержали, и челюсть отвалилась.

Труп осел, как песчаный замок под набегающей волной. Плоть начала неумолимо облезать, запах разложения стал невыносимым.

– Бенлоу в особняке, – проговорил Гаррик, пытаясь удержать в желудке кусок хлеба, который он недавно сжевал. – У него там потайная комната, о которой нынешние владельцы не догадываются.

– Теперь можно уходить, – решила Теноктрис. Тяжело дыша, она поднялась на ноги. – Бедняга Арам больше нам ничего не скажет. Думаю, для меня этого достаточно…

Они с облегчением вышли на свежий воздух.

– Хватай их! – раздались голоса в темноте. Из кустов неожиданно ударил свет фонаря и осветил их длинные изломанные тени на стене гробницы.

13

«Золотой Дракон» стоял вплотную к канату, оделявшему его корпус от каменной погрузочной платформы. По улице, отходившей от порта, в обоих направлениях с лязгом двигались повозки, груженные ящиками, баулами и бочками. Эрдин являлся крупным деловым портом, товары сюда поступали со всех сторон, и Кашел только диву давался, глядя на необычную форму их упаковки.

– Они говорят о тебе, – сообщила Мелли, по своему обыкновению дергая юношу за ухо и указывая на Фразу и незнакомого серианца – именно он встречал корабль в порту. – Кажется, хотят попросить тебя о каком-то одолжении.

Кашел стоял в конце очереди, выстроившейся на погрузочной платформе. Это Джен расплачивался с серианскими матросами по окончании плавания. Горцы столпились на носу «Золотого Дракона» вокруг таможенного инспектора, очевидно, привлеченные его роскошным форменным одеянием. Туника с роскошным фиолетово-золотым бордюром могла поразить воображение и менее искушенных зрителей. Кашел был уверен: эти низкорослые убийцы не замышляли ничего дурного против инспектора. Но блистательный чиновник, судя по виду, чувствовал себя в центре змеиного гнезда.

Что ж, в некоторых отношениях ядовитые гады были куда опаснее горцев (особенно если эти «дети природы» оказывались чем-то расстроены).

– Думаю, это мастер Латиас, посредник, – заметил Кашел. Внешне серианец сильно походил на братьев Джена и Фразу. И хотя его темно-синее одеяние отличалось от их коричневого, но пошито было все из той же блестящей материи.

– Точно, – подтвердила Мелли. – И что же ты собираешься им ответить?

А Кашел размышлял о том, чем сейчас занимается Илна. Ей бы понравился серианский шелк… В трюме его были целые горы, смотри – не хочу. Правда, Кашелу и смотреть особенно незачем. Все равно он не разбирался в этом так, как его сестра.

Юноша принюхался.

– Здесь невозможно пасти овец, – сказал он, оставив без внимания вопрос феи. – У них бы все ноги сгнили.

Мелли усмехнулась и прижалась к шее своего друга.

Матрос, стоявший перед Кашелом, получил свои деньги и отошел поболтать к группе людей, стоявших на берегу. Она состояла частично из моряков-серианцев, частично – из слуг и охраны Латиаса. Те, не являясь серианцами, понимали язык достаточно, чтоб пообщаться с матросами, жаждавшими потратить свои денежки.

Фраза и Латиас направились к Джену с Кашелом.

– Я же тебе говорила, – рассмеялась фея под ухом у юноши. Пока братья о чем-то шептались, посредник поприветствовал Кашела вежливым поклоном. Тот улыбнулся и неловко кивнул в ответ.

Латиасу еще не было тридцати, хотя сдержанная манера поведения, свойственная всем серианцам, делала его старше на вид. Вот и сейчас он стоял, сцепив руки, и терпеливо ждал, пока братья окончат беседу.

Фраза обернулся к Кашелу со словами:

– Сначала – ваши деньги, мастер Кашел.

Он стал отсчитывать серебряные монеты в раскрытую ладонь юноши. Это были хафтские анкоры, а не медяки и эрдинские сребреники, которыми расплачивались с командой. Без своих счетных палочек Кашел сбился со счета после первого десятка монет.

– Они дают тебе премию, – пояснила Мелли. – Серианцы славные, насколько это возможно для людей.

Затем с улыбкой в голосе добавила:

– Но они по-прежнему хотят, чтоб ты выполнил для них одно очень трудное задание.

– Это слишком много, – сказал Кашел, поскольку Фраза все продолжал отсчитывать монеты.

Джен и Латиас переглянулись. Посредник выглядел удивленным (насколько серианцы, вообще, могут проявлять эмоции), а на губах Джена мелькнула самодовольная улыбка.

– Латиас предложил нам очень выгодный обратный груз, – пояснил он. – Так как вы участвовали в первоначальных переговорах с ним, мы решили прибавить к вашей сумме еще комиссионные.

– Кашел, – вступил в разговор Джен, – я рассказал Латиасу о ваших незаурядных способностях, которые сослужили нам такую службу. Мне кажется, вы смогли бы помочь ему разрешить проблему, которая на данный момент выглядит безнадежной.

Посредник низко поклонился парню.

– Мастер Кашел, – произнес он, – если вы согласитесь пройти со мной в контору и выслушать мое предложение, то я удвою сумму, которую вы только что получили. Если же вы примете это предложение, то получите много, очень много денег.

– Если, конечно, выживешь, – добавила Мелли тем особым тоном, который приберегала для серьезных, с ее точки зрения, случаев. – Не знаю, что они хотят от тебя, но это, наверняка, окажется очень, очень трудным делом. Посмотри, это ведь написано на его лице.

Юноша посмотрел на деньги, которые держал в руках. Такого количества монет – серебряных монет! – он не видел в своей жизни.

– Ну, думаю… – сказал он, – большого вреда не будет, если я послушаю вас.

В сопровождении трех серианцев Кашел пошел по одной из улочек, отходивших от главной портовой дороги. Часть охраны посредника осталась на борту «Золотого Дракона», чтоб охранять оставшийся товар до полной разгрузки. Заодно они освободили перепуганного таможенного чиновника от его галдящих поклонников. Остальные слуги обеспечивали безопасность маленькой процессии и расчищали им дорогу.

Юноша шел, помахивая своим полированным посохом, и старался не замечать толпы людей вокруг. Хорошо бы, если б они были овцами…

Они прошли двухэтажное здание со сводчатой галереей внизу.

– Здание Товарищества, – пояснил Латиас, заметив интерес Кашела. – Многие иностранные компании, судоходные и торговые, имеют здесь представительства. Внутренний двор арендуют матросы. Мое семейство тоже ведет дела отсюда, да и живет неподалеку. У нас своя отдельная фактория.

Он шевельнул бровями, указывая на глухую кирпичную стену, тянувшуюся на противоположной стороне улицы. Внутрь вел арочный проход. Слуги-серианцы отворили двери, чьи панели имели тот же синий цвет, что и одеяние Латиаса. Даже на туниках слуг были синие полоски.

Войдя внутрь, Кашел заметил три здания, а за ними – крышу четвертого. Все они соединялись непонятного назначения галереями с колоннами. Судя по всему, защиты от дождя они не представляли.

Неподалеку от серианских привратников околачивались двое здоровенных молодчиков, из местных. В руках у них были шишковатые дубины. На Кашела они посмотрели с профессиональной подозрительностью. Юноша про себя отметил, что он со своим посохом, пожалуй, сумел бы урезонить обоих. Похоже, парни пришли к аналогичному выводу, чем и было вызвано их недружелюбие. Ясно одно: в Эрдине серианцам не приходилось сталкиваться с проявлениями враждебности, которые Кашел наблюдал в Каркозе.

Слуги провели гостей в здание с черепичной крышей. Кашела поразили его окна: они были составлены из цветных стеклышек такого размера, который используется только в мозаике. Соединение отдельных кусочков требовало большого искусства – раньше, даже в Каркозе, Кашелу не доводилось видеть ничего подобного.

Внутри здания обнаружилась одна большая комната с раздвижными стенами, заменявшими двери. Бесшумно вошли слуги с подносами, на которых стояли разноцветные соки и нарезанные кусочками фрукты.

Посреди комнаты помещался низкий стол с четырьмя креслами: одно отдельно и три напротив него. У стен стояли металлические и окованные деревянные сундуки; на некоторые из них были изображены какие-то фантастические существа – литые и нарисованные.

Латиас жестом пригласил гостей садиться в кресла, сам уселся напротив. Кашел осторожно прислонил свой посох к стене и уселся с правого края.

– О-о… – услышал он голосок Мелли. Она указывала на особо яркий сундук у задней стены. Со всех его металлических стенок смотрел демон с собачьей головой, изображенный в красной эмали. – Ты только посмотри, Кашел! Они хотят, чтоб ты открыл его. Да уж, это будет нелегко!

Служанки – женщины с продолговатыми овальными лицами, опустившись на колени, предложили прохладительные напитки. Кашел взял стакан бледно-зеленого сока, он имел незнакомый терпкий вкус.

– Наверное, вы уже догадываетесь, о чем я хотел попросить вас, мастер Кашел? – вкрадчиво спросил Латиас.

Это была проверка. Юноша почувствовал, как напрягся рядом Фраза, – он не одобрял подобной игры. Проверка, которую затеял посредник, бросала тень не только на него самого, но и на братьев.

Такое оскорбление людей, которые на протяжении всего времени знакомства вели себя вполне достойно и честно расплатились с ним, разозлило Кашела. Он поставил стакан с соком на пол и резко встал.

– Если вы хотели, чтоб я открыл для вас ящик, – процедил он, кивнув на сундук, – то надо было по-человечески сказать это! Думаю, мне лучше уйти.

Латиас так и застыл с разинутым ртом – будто получил неожиданный удар в солнечное сплетение. Он распростерся на низком столике, обхватив шею руками, – жест, призванный демонстрировать его позор и унижение.

Джен и Фраза тоже поднялись.

– Мастер Кашел, – сказал Фраза, – поведение моего молодого соотечественника не имеет прощения. Но судьба целого рода зависит от выполнения задачи, стоящей перед ним.

– Умоляю вас, – добавил Джен, – примите мои с братом извинения за недостойный поступок Латиаса. Мы просим вас выслушать его.

Мелли закатилась хохотом и захлопала в ладоши.

– Будет знать впредь, как шутки шутить с моим Кашелом! сказала она. – Вот то-то!

– Господин, – проговорил Латиас, не отрывая лица от стола, – я готов на все, чтоб загладить свою вину. Я так долго жил среди бесчестных людей, что потерял собственное представление о чести!

– Да ладно вам… – залился краской Кашел. – Послушайте, вы лучше просто объясните мне, что вам надо, ладно? Сам не знаю, чего я так взбеленился…

Хотя, пожалуй, знал… Народ в его родной Барке не был каким-то особенным. Там так же хвастались и врали, как и везде. Но никому – слышите, никому! – из тех, кто знал Кашела, не пришло бы в голову сомневаться в словах Кашела. Или Илны…

Конечно, сейчас он не дома. И, скорее всего, никогда больше не вернется в Барку. Ему следовало бы привыкнуть к тому, что люди могут подозревать в нем лжеца. Просто смириться, как в свое время он смирился с тем фактом, что не умеет быстро соображать.

Латиас поднялся с коленей, но не поднимал глаз от пола.

– Мастер Кашел, – произнес он, – мой отец являлся главой нашего семейства на Сересе. Во время своих путешествий – например, сюда, на Сандраккан с целью проверки, как я управляю нашими владениями, – отец возил с собой изображения семейных святых. В данном случае это было просто необходимо, так как предстоял праздник, посвященный нашим предкам, ведущим происхождение непосредственно от богов. Мы должны принести им надлежащие жертвы на празднестве, которое состоится завтра…

Фраза и Джен сохраняли серьезный вид. Кашел просто кивнул: ему все еще не объяснили, что он должен сделать. Пока же юноше оставалось только помалкивать. Это напомнило ему те случаи, когда Гаррик, бывало, зачитывал ему взволновавшие его до слез отрывки, в то время как Кашел слышал просто слова…

– Мне никогда не доводилось видеть божество, – пожаловалась Мелли, сидя со скрещенными ногами у него на плече и расчесывая свои роскошные волосы. Она усмехнулась посетившей ее мысли: – А может, вы, люди, заблуждаетесь? И видите богов там, где мелькают всего-навсего мои братья и сестры, а Кашел?

– Так уж случилось, что мой отец неожиданно умер в море, – сказал Латиас. – Он…

– Ох!

Кашел совсем смешался при мысли, что так обрушился на несчастного парня. Его собственный отец умер слишком давно. Кашел его не помнил, но неоднократно видел, каким ударом это является для любящих сыновей и дочерей.

– Простите мое поведение, – сказал он. – Я не знал о постигшем вас несчастье.

Все трое серианцев пребывали в легком недоумении. Похоже, каким-то образом он опять попал впросак.

– Погребальный обряд был совершен надлежащим образом, когда мы причалили на прошлой неделе, – сообщил Латиас. – С этим проблем не возникло.

– А, – вот и все, что мог сказать Кашел. Опять он пропустил нечто, для других самоочевидное. Такое случалось уже не раз, и покатывающаяся от смеха Мелли отнюдь не улучшала самочувствие юноши.

– Мой старший брат сопровождал отца в плавании, – продолжал посредник, – и после его смерти встал во главе рода. Три дня спустя брат попытался открыть сундук, чтоб подготовить святыни к предстоящему жертвоприношению. Демон, которого отец поставил охранять святых, разорвал на кусочки моего брата и снова захлопнул сундук.

Мелли скатилась с плеча Кашела и затрусила по плетеным коврам. Кашел забеспокоился. Хотя ему не доводилось видеть в серианских домах кошек – ни здесь, ни в Каркозе, он все же не любил, когда фея разгуливала вот так, самостоятельно.

– Демон убил вашего брата? – не веря своим ушам, переспросил он. Ему хотелось бы, чтоб они по-прежнему сидели, и лучше – на корточках. Порой Кашелу казалось, что чем ближе его голова к земле, тем лучше о соображает.

– Да, но мы сумели похоронить и его, – Латиас, по-видимому, был удовлетворен. – Имелись некоторые сложности с нахождением всех фрагментов тела для погребального костра, но, по счастью, все случилось в закрытом помещении… Таким образом, теперь главой рода являюсь я. И не имею возможности достать святыни из сундука…

Он жалко улыбнулся:

– …а, соответственно, и принести жертвы на завтрашнем празднестве.

– Не понимаю… – пробормотал Кашел. – Ваши отец и брат убиты. И все, что вас беспокоит, так это жертвоприношение на празднике?

Попутно он подумал, не в этой ли комнате произошло несчастье? Откуда вон те пятна на потолке… Может, не удалось до конца оттереть?

Мелли вернулась из своей экспедиции к сундуку. По привычна взлетела на стол в обратном сальто, но видно было, что акробатика сейчас волнует ее меньше всего.

– Имя демона – Дерг, – хладнокровно сообщила она. – Кашел, он очень силен.

– Моим отцу и брату, так же как и всем нашим предкам, обеспечено счастливое загробное существование до тех пор, пока выполняются ежегодные поминальные ритуалы – строго в назначенное время, – объяснил Латиас с видом человека, который отвечает наугад, не вполне разобрав вопрос. – Теперь вы сами видите размеры постигшей нас катастрофы: времени на то, чтоб изготовить и освятить новые образы, у нас не остается.

– А разве ваш брат не знал, что демон поставлен охранять сундук? – поинтересовался Джен.

– Нет, – покачал головой посредник. – И, честно говоря, я не удивлен. Наш отец был очень скрытным человеком. И, вынужден признать, очень подозрительным человеком. Это можно понять: всю жизнь он вел дела с чужеземными торговцами… До тех пор, как пять лет назад не занял пост главы рода.

Он вышел из-за стола, чтобы в знак почтения преклонить колени перед Кашелом. Затем поднялся и добавил:

– Очевидно, я унаследовал некоторые качества своего отца, мастер Кашел. Иначе бы не стал подвергать сомнению способности, которыми, по свидетельству Джена и Фразы, вы обладаете.

– Послушайте, – обратился к нему Кашел, машинально взяв в руки посох, – мне известно, что вы, серианцы, отвергаете убийства и тому подобные вещи. Но разве нельзя нанять кого-нибудь из местных, чтоб они подстраховали вас на момент открытия сундука?

– Конечно же, я пытался, – ответил Латиас. – Но дело в том, что стальное, каменное и бронзовое оружие не способно повредить демону. Деревянные дубинки разлетаются в щепки, шелковые удавки это создание рвет. Ну и вдобавок оно убивает нанятых людей.

– Он, не оно, – поправила Мелли. Она снова была на плече Кашела, выглядела задумчивой. – Дерг – существо мужского пола.

– А им вы справили соответствующие «погребальные обряды»? – спросил юноша, старательно выговаривая слова и гадая, что в данном случае они означают. Еще он прикидывал, придется ли воспользоваться его незаменимым посохом. Серианцы переглянулись.

– Но у этих охранников не было семей… – сказал Фраза.

– Серианских семей, – поспешно вставил его брат.

– Серианских семей, – кивнул Фраза. – Но я уверен, их иждивенцы получили компенсацию.

– А? – растерялся посредник. – Ну да, я… э-э, постарался компенсировать им утрату кормильца. Но факт остается фактом: демон остается на страже сундука.

– И что же необходимо сделать с этим Дергом? – вернулся к своему вопросу Кашел. – Я не совсем понимаю.

– Мы даже не знали его имени, – пожаловался Латиас. – Как вы сейчас назвали его?

– Его зовут Дерг, – повторил Кашел, немало смущенный благоговейным страхом, который он читал во взглядах серианцев. – И он мужчина.

Судорожно сглотнул и поправился:

– Я так думаю.

– Ну, да, да, он мужчина, Кашел, – холодно подтвердила фея. – Как и ты сам.

– Наш отец умер слишком внезапно и не успел передать брату власть над демоном, – произнес посредник. – А теперь все это стало моей проблемой.

Он испустил глубокий вздох. На лице молодого серианца было написано глубокое страдание – ничего подобного Кашелу не доводилось наблюдать у его соотечественников, даже когда им грозила непосредственная опасность.

– Господин, – обратился он к юноше, – я верю: могущественный волшебник способен справиться с демоном. Либо нам придется обращаться к ближайшему священнику, какой бы веры он ни был, для проведения обряда изгнания демона. Возвращаться для этого на Серее нам некогда.

Латиас опустился на колени.

– Господин, – взмолился он, – если вы сможете освободить наших святых из-под охраны демона, я буду счастлив переписать на вас половину своего состояния. Покой моих предков зависит от вас.

Кашел по-прежнему пребывал в нерешительности.

– Но я не понимаю, чем я могу помочь вам, – признался он. – Я знал одну волшебницу, но, надо думать, она сейчас на Хафте. К тому же сама она считала себя не слишком могущественной.

– Кашел, ты не волшебник – в том смысле, как они думают, – заявила Мелли. Она сидела, скрестив руки на коленях и изучая яркий сундук в углу. – И не в твоем понимании… Но ты можешь сразиться с Дергом, если захочешь.

Юноша повернул голову, чтоб заглянуть фее в глаза.

– Мелли? – позвал он, не обращая внимания на серианцев; пусть дивятся, с кем это он беседует. – Считаешь, я должен сделать это? Я могу?

Посредник начал было что-то говорить, но Джен поднял руку в предостерегающем жесте. Оба брата напряженно следили за Кашелом.

– Не знаю, что тебе делать, Кашел, – ответила фея. – Лично я считаю тебя сильным… очень сильным. Но и Дерг тоже сильный.

Нет, он этого не понимал. Допустим, кто-то поручил отару овец его заботам, но, чтобы пасти овец, ему следовало бы оставаться в родной деревне. Он захотел чего-то иного, и вот он это иное получил.

Кашел подавил смех. Ну и пусть, даже если он чего-то не понимает…

– Господин, – произнес тем временем Латиас. Он встал, и юноша ощутил облегчение – он же не Пастырь, чтоб перед ним преклоняли колени, – хочу сказать: помимо материальной награды, которую я предлагаю, есть и еще один момент. Человек, победивший демона, может потребовать от него исполнения желания.

– Нет, нет, не совсем так, – вмешалась Мелли. – Дерг даст тебе то, что ты пожелаешь при условии…

Балансируя на носочке, она подняла другую ногу почти под прямым углом. Кашел ни у кого не видел такой гибкости.