Текст книги "Рубиновый рыцарь"

8

Древнее поле битвы у озера Рандера на севере срединного Лэморканда оказалось еще более пустынным и заброшенным, чем можно было бы предположить. Это был огромный пустырь с промокшей и перевороченной землей, превратившейся в грязь. Поле пересекали огромные ямы и траншеи, наполненные грязной водой. Поле больше походило на необъятной величины болото.

Келтэн со спины своей лошади безнадежно смотрел на огромную равнину, раскинувшуюся до самого горизонта.

– И откуда мы начнем? – спросил он обескураженно.

Спархок, казалось, что-то вспомнил.

– Бевьер! – позвал он.

Арсианец подъехал поближе.

– Да, Спархок.

– Ты говорил, что изучал военную историю.

– Да.

– Поскольку это была величайшая битва в истории Эозии, ты, возможно, уделил ей внимание?

– Конечно.

– Как ты думаешь, где могли сражаться талесианцы?

– Дайте мне немного подумать, – Бевьер выехал немного вперед, оглядываясь вокруг и пытаясь обнаружить какие-нибудь ориентиры. – Там, – сказал он наконец, указывая на далекий холм, наполовину скрытый туманной моросью.

– Там воины короля Арсиума стояли против орд Отта и союзной им нечисти. Они были тяжело теснимы, но продержались до прихода Рыцарей Храма, – он задумчиво смотрел в туманную даль. Если мне не изменяет память, армии короля Талесии Сарека прошли вокруг восточного берега озера и нанесли врагу удар с фланга. Они сражались много дальше к востоку.

– Ну, это хоть как-то сужает круг наших поисков, – сказал Келтэн. – А Генидианские Рыцари сражались вместе с армией Сарека?

Бевьер покачал головой.

– Все Рыцари Храма были тогда в Рендоре, подавляя эшандистский мятеж. Когда до них дошло известие о нападении Отта, они переплыли Внутреннее море в Каммории и прибыли на поле битвы с юга.

– Спархок, – тихо позвал Телэн. – Там какие-то люди прячутся позади той огромной кучи земли рядом с пнем.

Спархок, не оборачиваясь, тихо спросил:

– Ты хорошо их видишь?

– Да, но я не могу разобрать, кто они такие, – ответил мальчик. – Они все покрыты грязью.

– У них есть какое-нибудь оружие?

– Разве только лопаты. Нет, постой, у двоих, кажется, арбалеты.

– Значит лэморкандцы, – сказал Келтэн. – Никто больше не использует это оружие.

– Кьюрик, – сказал Спархок, – насколько летит стрела из арбалета?

– Шагов на двести прицельно, а больше – как повезет.

Спархок как бы случайно огляделся вокруг. До кучи грязи было шагов меньше сотни.

– Ну тогда мы отправляемся вот туда, – сказал он голосом достаточно громким, чтобы быть услышанным спрятавшимися кладоискателями и указал рукой на восток. – Сколько их Телэн? – тихо спросил он.

– Я видел человек восемь или десять, но может их там и больше.

– Наблюдай за ними, но осторожно, чтобы это не было слишком заметно. Если кто-то из них попробует поднять арбалет, предупреди нас.

Спархок повел свой отряд умеренной рысью. Шипастые подковы Фарэна разбрызгивали по сторонам жидкую грязь.

– Не оборачивайтесь назад, – предупредил он остальных.

– Может быть для таких обстоятельств галоп был бы более подходящим? – напряженно спросил Келтэн.

– Не стоит давать им знать, что мы их увидели.

– Но это очень действует мне на нервы, Спархок, – проворчал Келтэн, поднимая щит. – У меня какое-то неприятное ощущение промеж лопаток.

– У меня тоже, – согласился Спархок. – Телэн, что они там делают?

– Просто смотрят за нами.

Они продолжали ехать рысью, взрывая мокрую почву.

– Дождь над холмом усилился, так что они уже вряд ли видят нас, – сказал Телэн.

– Хорошо, – перевел дух Спархок. – Поедем помедленнее. Ясно, что мы здесь не одни, так что не хотелось бы ни об кого спотыкаться.

– Неспокойно здесь, – прокомментировал Улэф.

– Да уж, – согласился Тиниэн.

– Да тебе-то что беспокоиться, сказал Улэф, поглядывая на массивные дейранские доспехи Альсионца, – принимая во внимание всю эту сталь, которой ты обложен со всех сторон.

– Стрела из арбалета на небольшом расстоянии может пробить даже это, – Тиниэн стукнул кулаком по грудной пластине своих лат. Раздался звенящий колокольный стук. – Спархок, когда ты в следующий раз будешь разговаривать с Курией, почему бы тебе не предложить, чтобы они объявили вне закона арбалеты? Я чувствую себя совершенно обнадеженным перед ними.

– И как ты таскаешь на себе такую тяжесть? – спросил его Келтэн.

– С трудом и страданиями, мой друг. Когда их надели на меня впервые, я просто упал с ног и мне потребовался целый час, чтобы подняться.

– Будьте настороже, – предупредил Спархок. – Несколько лэморкандцев, копающихся здесь в грязи – это одно дело, но люди, которых ведет Ищейка – совсем другое. Если там, у леса нашлись такие люди, то могут найтись и здесь.

Они продолжали ехать по грязи, которая когда-то была полем, на восток, настороженно поглядывая по сторонам. Спархок снова сверился с картой плащом прикрывая ее от дождя.

– Город Рандера стоит на восточном берегу озера, – сказал он. – Бевьер, ты не помнишь, талесианцы заняли его?

– Эта часть битвы как-то туманно описана в хрониках, которые я читал. Единственное, что говорится определенно, так это то, что земохи быстро заняли Рандеру. А что предпринимали там талесианцы, я просто не знаю.

– Вряд ли они что-либо делали, – объявил Улэф. – Талесианцы никогда не любили осаждать города – у нас не хватает на это терпения. Может армия Сарека просто обошла его вокруг?

– Все оказывается легче, чем я думал, – проговорил Келтэн. – Круг наших поисков суживается – теперь нам надо искать между Рандерой и южным окончанием озера.

– Не заходи в своих надеждах слишком далеко, Келтэн, – посоветовал Спархок. – И там предостаточно земли, точнее – грязи, – он сквозь туман посмотрел на озеро. – Берега озера, по моему песчаные, а по сырому песку ехать лучше, чем по грязи, – сказал он и повернул Фарэна к берегу.

Полоса песка шла по всему южному побережью и его видимо не перекапывали, как поле. Келтэн огляделся вокруг.

– Интересно, почему они не копают здесь? – сказал он.

– Разлив. Вода поднимается и намывает песок в ямы, которые они накопали.

– А, понятно.

Они с оглядкой ехали вдоль кромки воды еще с полчаса.

– Долго нам еще ехать? – спросил Спархока Келтэн. – Ты единственный, у кого есть карта.

– Еще лиг десять. Этот берег, кажется, довольно ровен, чтобы прибавить ходу, – Спархок поднял Фарэна в галоп, увлекая за собой остальных. Проехав еще миль десять, они опять увидели кучку людей, копающихся на мокром поле.

– Пелозианцы, – определил Улэф.

– Как ты узнал? – спросил Келтэн.

– Посмотри на их остроконечные шляпы.

– А-аа.

– Как раз подходит к форме их голов. Наверно они услышали о сокровищах и пришли сюда с севера. Спархок, ты не хочешь, чтобы мы подъехали к ним?

– Да пусть себе копают. Они нас не беспокоят, по крайней мере пока остаются там, где находятся. Люди Ищейки не интересовались бы сокровищами.

До наступления вечера они продолжали ехать по берегу озера.

– Что ты скажешь насчет того, чтобы разбить вон там лагерь? – спросил у Спархока Кьюрик, указывая на большую кучу прибитого к берегу плавника впереди. – У меня есть небольшой запасец сухих дров и наверно можно раскопать еще в той куче.

Спархок взглянул на плачущее небо.

– Да, пожалуй пора остановиться, – согласился он.

Они остановились рядом с кучей плавника. Кьюрик сразу же занялся костром. Берит и Телэн выбирали из кучи более-менее сухие дрова. Спустя некоторое время Берит подошел к лошади, чтобы взять боевой топор.

– Что ты собираешься делать? – спросил его Улэф.

– Хочу разрубить несколько больших бревен, сэр Улэф.

– Не делай этого.

Берит удивленно воззрился на талесианца.

– Боевой топор не предназначен для таких дел. Лезвие может затупиться, а он еще пригодится тебе острым.

– Есть обычный топор вон в том тюке, Берит, – сказал Кьюрик покрасневшему послушнику. – Воспользуйся им, я не собираюсь им никого убивать.

– Кьюрик! – позвала Сефрения из палатки, которую для нее и Флют только что поставили Спархок и Келтэн. – Натяните какую-нибудь ткань на столбиках рядом с огнем, а под ней веревки, – она появилась из палатки, неся в одной руке свои промокшие стирикские одежды и платье Флют в другой. – Пора немного нас подсушить.

После захода солнца с озера потянул ночной бриз, заставляя хлопать полотнища палатки и срывая с огня огненные языки. Поужинав все улеглись спать.

Примерно около полуночи вернулся с дозора Келтэн и разбудил Спархока.

– Твоя очередь, – Келтэн проговорил тихо, чтобы не разбудить остальных.

– Хорошо, – Спархок сел, зевая и прикрывая рот рукой. – Ты нашел какое-нибудь место для наблюдения?

– Там есть холм, где кончается песок. Только смотри себе под ноги, там кругом ямы.

Спархок начал облачаться в доспехи.

– Мы здесь не одни, Спархок, – сообщил Келтэн, снимая шлем. – Я видел в поле с полдюжины костров.

– Может быть это пелозианцы или лэморкандцы?

– Не знаю, на кострах не написано.

– Не говори Телэну и Бериту, а то они опять отправятся на вылазку. И ложись поскорее спать – завтра будет трудный день.

Спархок осторожно взобрался на холм и устроился на вершине. Он сразу же увидел костры, о которых говорил Келтэн, но они были далеко и вряд ли разжегшие их люди представляли опасность.

Они уже долго были в пути и гнетущее чувство все росло в груди Спархока, лишая покоя и стесняя дыхание. Элана сидела одна в холодном тронном зале, далеко отсюда, в Симмуре. Еще несколько месяцев, и гулкие удары сердца станут реже, а потом совсем затихнут. Спархок пытался отогнать от себя эти мысли. Как всегда, когда мрачные раздумья лезли к нему в голову, он постарался отвлечься какими-нибудь другими мыслями и воспоминаниями.

Было холодно, капля дождя заползала за шиворот и Спархок стал вспоминать жаркую, прокаленную солнцем Рандеру. Перед ним встала столько раз виденная картина – стройные грациозные женщины под темными покрывалами идут к колодцу перед восходом солнца. Он вспомнил Лильяс и подумал, принесла ли ей та мелодраматическая сцена на улице в Джирохе уважение соседей, которого она так жаждала? Потом ему вспомнился Мартэл. Приятно было вспомнить ночь в палатке Эрашама в Дабоуре. Сокрушить все планы заклятого врага и видеть его кипящим от бессильной злобы почти так же сладостно, как лишить его жизни.

– Придет день, Мартэл, и ты отплатишь за все, – прошептал он. – И, я думаю, мне пора начать обдумывать перечисление преступлений в твоем смертном приговоре, – эта мысль заняла Спархока до тех пор, пока не пришло время идти будить Улэфа.

На утро они быстро свернули лагерь, и двинулись в путь по мокрому от дождя песку прибрежной полосы. Через некоторое время Сефрения остановила лошадь и предупреждающе цыкнула.

– Земохи! – сказала она.

– Где? – спросил Спархок.

– Не скажу точно, но где-то близко, и намерения у них не дружественные.

– Сколько их?

– Трудно сказать, Спархок. Может быть дюжина, по крайней мере никак не больше двух десятков.

– Бери детей и поезжай к самому краю воды, – он посмотрел на своих компаньонов. – Посмотрим, сможем ли мы их отбросить. Не хотелось бы, чтобы они болтались у нас за спиной.

Рыцари пустили коней по полю шагом, взяв копья наперевес. Берит и Кьюрик ехали по краям.

Земохи прятались в узкой рытвине шагах в ста от берега. Увидев семерых вооруженных эленийцев, они поднялись с мечами в руках им навстречу. Их было человек пятнадцать, пеших, и это лишало их многих преимуществ в бою. Они не издавали никаких звуков и глаза их были пусты.

– Это люди ищейки! – закричал Спархок. – Будьте осторожны!

Рыцари приближались к ним и земохи двинулись им навстречу, слепо надвигаясь прямо на острия копий. Когда первые были сражены, остальные продолжали молча наступать, не обращая на трупы внимания. Все это напоминало не бой, а просто убийство, и участь земохов была решена, когда Кьюрик и Берит зашли с тыла, все заняло не больше пятнадцати минут.

– Никто не ранен? – спросил Спархок, быстро оглядываясь.

– Почему же? Кое-кто, – сказал Келтэн, поглядывая на раскиданные кругом трупы. – Как-то все слишком просто. Такое впечатление, что они просто хотели быть побыстрее убитыми.

– Всегда рад угодить, – проворчал Тиниэн, вытирая меч о куртку одного их земохов.

– Давайте закопаем их в той яме, где они прятались, – сказал Спархок. – Кьюрик, съезди за лопатой.

– Будем прятать улики? – весело спросил Келтэн.

– Поблизости могут бродить и другие, – сказал Спархок. – Не будем же мы оставлять им сообщение, мы здесь, мол, были.

– Хорошо, но я должен быть уверен, что никто из них не пробудится, когда я буду держать его за лодыжки.

Келтэн спешился и принялся «придавать себе уверенности.» Потом они принялись за работу. Перетащить тела по скользкой грязи было не так сложно. Келтэн стоял на краю траншеи, забрасывая трупы землей.

– Бевьер, – спросил Тиниэн, – ты и правда так любишь свой Локабер?

– Я выбрал его, – ответил Бевьер. – А почему ты спрашиваешь?

– Когда ты срубаешь им головы, нам приходится два раза возиться с трупом одного человека, – сказал Тиниэн и в доказательство представил две отрубленных головы, которые он держал за волосы.

– Как смешно, – сухо сказал Бевьер.

Покончив со всеми, они вернулись на берег, где Сефрения сидела на лошади, прикрывая ладонью глаза Флют и стараясь сама не смотреть на поле.

– Вы закончили? – спросила она.

– Да, – ответил Спархок. – Ты можешь смотреть, – он нахмурился. – Келтэн высказал интересную мысль, он сказал, что эти люди как-будто сами хотели, чтобы их убили.

– Не совсем так, Спархок, – сказала Сефрения. – У Ищейки много людей под рукой. Он может наслать их сотни, чтобы расправиться с нами и потом еще сотни.

– Это удручает. Но если он может наслать так много, почему же он посылает их маленькими отрядами?

– Это что-то вроде разведчиков. Муравьи и пчелы делают также. Ищейка все же сродни насекомому, и он поступает, как насекомое, хотя и послан Азешем.

– Но по крайней мере мы не оставляем им возможности доложить о результатах разведки, – сказал Келтэн.

– Я не думаю, – не согласилась Сефрения. – Ищейка знает, где и когда поредели его войска. Он может не знать точно, где мы, но определенно знает, где мы убили его солдата. Лучше нам побыстрее уезжать отсюда, потому как где был один отряд, там может оказаться и другой.

Они отправились. Улэф завел серьезный разговор с Беритом.

– Следи за собой, когда дерешься топором, – говорил он. – Не делай таких широких размахов, иначе топор будет вести твою руку, а не она его.

– Да, сэр, я понимаю, – столь же серьезно ответил Берит.

– Топор такое же тонкое орудие, как и меч, если знать, как с ним обращаться. Обрати внимание на мои слова, мальчик, твоя жизнь может зависеть от этого.

– Я думал, что главное – это сила удара.

– Совсем не так важно бить изо всей силы, если ты следишь за тем, чтобы лезвие твоего топора было всегда отточено. Это примерно то же самое, что колоть орехи, ты же бьешь так, чтобы разбить скорлупу, а не расплющить орех в крошку. То же и с топором. Если ты ударишь кого слишком сильно, то лезвие может заклинить в латах, или оно может просто крепко засесть в теле того человека, и это не придаст тебе никаких преимуществ, если в это время на тебя уже будет наседать другой.

– Не думал, что топор такое сложное оружие, – тихо сказал Келтэн Спархоку.

– Это талесианская традиция – владение боевым топором, – он посмотрел на увлеченно слушающего Берита.

– Наверно, но еще более ясно, что мы теряем рыцаря, который мог бы хорошо обращаться с мечом. Бериту нравится топор, а Улэф поощряет его в этом.

К вечеру берег начал загибаться к северо-востоку. Бевьер огляделся вокруг.

– Я думаю, нам лучше остановиться здесь, Спархок, – сказал он. – Мне кажется где-то здесь талесианцы вышли против земохов.

– Хорошо, – согласился Спархок. – Остальное теперь за тобой, Тиниэн.

– Первое, что мы сделаем завтра утром, – ответил Альсионец.

– А почему не теперь? – спросил Келтэн.

– Скоро совсем стемнеет, – мрачно ответил Тиниэн, – а я не тревожу умерших по ночам.

– Почему?

– Потому, что я знаю, как это делать, но вовсе не люблю это занятие. Я хочу, чтобы вокруг было светло, когда они начнут появляться. Эти люди пали на поле битвы, и вряд ли они появятся в слишком приятном виде. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь из них начал подходить ко мне в темноте.

Рыцари отправились осмотреть округу, а Кьюрик, Берит и Телэн занялись разбивкой лагеря. Когда рыцари вернулись, дождь заметно ослаб.

– Ну что? – спросил Кьюрик, выглядывая из только что сооруженного подобия палатки.

– В нескольких милях на юг виден какой-то дым, – ответил Келтэн, спрыгивая с лошади. – Хотя мы так никого и не увидели.

– Нам все же придется выставить часового, – сказал Спархок. – Если Бевьер знает, что здесь сражались талесианцы, то может знать и Ищейка, и тогда у него могут оказаться здесь люди.

В этот вечер все были какими-то необычно притихшими, ведь к этому месту они стремились все последние недели, и скоро должны были узнать, увенчались ли чем-нибудь их надежды. В душе Спархока пульсировало нетерпение, но он уважал чувства Тиниэна.

– А это дело очень сложное? – спросил он широкоплечего дейранца. – Я имею в виду некромантию.

– Это не из обычных заклинаний, если ты об этом, – ответил тот. – Заклинание длинное, и надо рисовать на земле пантакль, чтобы защитить себя. Иногда мертвые не хотят, чтобы их тревожили, и если они теряют душевное равновесие, то могут причинить много неприятностей.

– И сколько ты собираешься поднимать зараз? – спросил Келтэн.

– Одного, – твердо ответил Тиниэн. – Я не хочу, чтобы целая куча их шла на меня. Времени потребуется больше, зато и опасности меньше.

– Тебе виднее, ты в этом разбираешься.

Утро выдалось особенно мрачное и дождливое. Тучи набрали сил и снова полило, как из ведра. Земля уже не могла впитывать в себя влагу и всюду стояли глубокие лужи.

– Прекрасный день для некромантии, – мрачно прокомментировал Келтэн. – Но наверно, было бы неправильно, если бы мы делали это под лучами яркого солнца.

– Ну ладно, – сказал Тиниэн, – пора за дело.

– Может мы сначала позавтракаем? – предложил Келтэн.

– Не стоит перед этим набивать живот, Келтэн, – ответил дейранец, – поверь мне.

Они вышли в поле.

– Кажется здесь не особо перекопано, – заметил Берит. – Может земохи не знают, что талесианцы похоронены в этой части поля?

– Будем надеяться, – сказал Тиниэн. – Ну вот, тут можно начать, – он поднял с земли палку и приготовился рисовать пантакль.

– Возьми лучше это, – сказала Сефрения, протягивая ему веревку. – Рисовать на сухой земле – это одно, а среди всех этих луж тень может не заметить всего целиком.

– Да, стоит подстраховаться, – согласился Тиниэн, и принялся раскладывать веревку на земле. Рисунок состоял из кругов, странных кривых и многоконечных звезд.

– Все верно? – спросил он Сефрению.

– Вот здесь сдвинь немного левее, – указала она. – Теперь лучше. Я поправлю тебя, если что-то будет неправильно.

– Из чистого любопытства, – сказал Келтэн, – Сефрения, а почему бы тебе не сделать это самой? Ты ведь знаешь об этом гораздо больше, чем любой из нас.

– Я слишком слаба для этого ритуала. В нем человек борется с мертвым, пытаясь поднять его, здесь нужна сила.

Тиниэн заговорил по стирикски, придавая своему голосу всю возможную звучность. В словах был какой-то особенный ритм, подчеркиваемый медленными повелительными жестами. Голос его становился все громче, в нем послышались нотки приказа. Наконец он поднял обе руки вверх и резко сомкнул их.

Сперва как будто ничего не произошло, но немного спустя земля внутри круга покрылась рябью и содрогнулась. Томительно медленно что-то поднялось оттуда.

– Боже! – в ужасе воскликнул Келтэн, уставившись на призрак страшно изуродованного человека.

– Говори же, Улэф, – сквозь стиснутые зубы проговорил Тиниэн. – Я не смогу продержать его долго.

Улэф вышел вперед и заговорил на резком гортанном языке.

– Древний талесианский, – шепнула Сефрения. – Простые солдаты времен Сарека говорили на нем.

Призрак ответил. Голос звучал глухо, один звук его мог испугать. Потом резко указал куда-то костлявой рукой.

– Отпусти его, Тиниэн, – сказал Улэф. – Я узнал, что нам нужно.

Лицо Тиниэна к этому времени посерело от напряжения и он уже не мог справиться с дрожью в руках. Он проговорил два слова по стирикски и призрак исчез.

– Этот не знает ничего, – сказал Улэф, – но он указал место, где похоронен граф. Он был из свиты короля Сарека, и если кто-нибудь и знает, где тот похоронен, так это он. Это примерно вон там.

– Но сначала дайте мне отдышаться, – произнес Тиниэн.

– Это и правда так тяжело?

– Ты себе и представить не можешь, друг мой.

Тиниэн немного пришел в себя, собрал веревку и выпрямился.

– Ладно. Пойдем будить графа.

Улэф повел их к небольшому холмику неподалеку.

– Курган, – сказал он. Их всегда возводили над могилами знатных людей.

Тиниэн разложил на вершине холмика пантакль, вышел из круга и начал заклинание снова. Договорив его, он, как и в прошлый раз, стиснув руки над головой.

Призрак, явившийся на этот раз, не был так страшно изувечен. На нем была длинная талесианская кольчуга, а на голове – шлем с витыми рогами.

– Кто ты, дерзко нарушивший мой покой? – вопросил он Тиниэна.

– Он потревожил тебя по моей просьбе, мой Лорд, – ответил Улэф. – Я твой соотечественник и я хочу говорить с тобой.

– Тогда говори быстро.

– Мы ищем место, где упокоен Его Величество король Сарек. Не знаешь ли ты, мой Лорд, где это место?

– Король не покоится на этом поле, – ответил призрак.

Сердце Спархока упало.

– А знаешь ли ты, что произошло с ним? – настаивал Улэф.

– Его величество выехал из своей столицы Эмсата, когда до него дошли вести о вторжении Отта. С ним было лишь несколько человек из его свиты. Остальные остались в распоряжении командующего главными силами. Мы должны были последовать за Его Величеством, когда соберется вся армия. Когда мы прибыли сюда, то не смогли нигде найти короля. Никто здесь не знает, что произошло с ним, поэтому ищите еще где-нибудь.

– Последний вопрос, мой Лорд. Не знаешь ли ты, каким путем собирался король добираться до этого поля?

– Он поплыл к северному побережью, Рыцарь. Ни один человек, живой или мертвый, не знает, где он сошел на берег. Поэтому ищите в Пелозии, или в Дэйре, и верните меня туда, откуда заставили подняться.

– Благодарим тебя, мой Лорд, – поклонился Улэф.

– Ваша благодарность ничего не значит для меня, – безразлично ответствовал призрак.

– Отпусти его, Тиниэн, – печально проговорил Улэф.

И снова Альсионец произнес два стирикских слова и призрак исчез. А Спархок и все остальные с отчаянием смотрели друг на друга.