Текст книги "Дело человека [Дело для настоящих мужчин]"

Я хотел безопасности. Я хотел чувствовать, что кто-то, где-то – где-нибудь – знал, что он делает. Но сейчас я не думал, что во всем мире хоть один знал, что он делает, даже я.

Они все слепы, злы – или глупы?

Почему они не видят правду, стоящую перед ними?

Спат-фат.

Почему они не видят?

Шоу Лоу, Аризона – это не розыгрыш!

19

Тед ввалился в шесть утра, хлопая дверьми, зажигая свет, с шумом и грохотом прокладывая путь от стены до стены в ванную комнату. – Эгей!, – зашумел он, – неделю буду слабым и радоваться – две! – Остальное потерялось в шуме льющейся воды.

Топором будет много пачкотни, решил я. Надо заиметь револьвер.

– Эй, Джим! Ты проснулся?

– Теперь да, – огрызнулся я. – Нет, револьвер – слишком быстро. Я хочу, чтобы было больно. Я сделаю это голыми руками.

Он нетвердо вошел в комнату, улыбаясь: – Эй, ты встаешь? – Все лицо было в чем-то.

– Да. Надо кое-что сделать.

– Ну, это подождет. Есть более важное. Тебе повезло, что я зашел сменить одежду. Можешь вернуться со мной, но поторопись!

Я сел на краешек постели: – Вернуться куда?

– Назад в отель. Первая сессия не начнется до десяти, но у меня встреча за завтраком…

– За завтраком?

– Ага. У тебя есть вытрезвин?

– Нету. Надо посмотреть…

– Оставь, найду в отеле. Вставай, одевайся…

– Подожди минуту… – Я сидел, протирая глаза. Голова болела. Я пожаловал ему временную приостановку казни, пока не выслушаю свидетельские показания: – О чем ты все? Где ты был всю ночь?

– Раскрашивал город голубым и зеленым. Пошли…. – он потащил меня за ногу, – … в душ со мной. У меня была вечеринка на ходу.

– Вечеринка на ходу?

– У нас что здесь, эхо? Ага, вечеринка на ходу: – Он стучал чем-то в душе. Вставай, снимай это – иначе ты попадешь под душ в белье.

– Подожди минуту!… – Я начал присаживаться на скамеечку.

– У нас нет ни минуты! – Он внезапно поднял меня в воздух, шагнул под душ и держал под бегущей водой. – Черт побери! – Теперь даже телефонный звонок от губернатора не мог спасти его. Все, в чем я нуждался, был горшок меду, муравейник и четыре колышка.

Мое бумажное белье размокло и свалилось. Он дал мне мыло, потом разодрал свою влажную майку. Он сбросил килт – настоящий – м выпихнул его ногой из душа на пол ванной.

– Я спросил: – Ты забыл его где-то?

– Забыл что?

– Свое белье?

– Никогда не ношу. Это традиция. Ничего под килтом. – Он глуповато улыбнулся. – Ну, он немного изношен этим утром, но дай мне пару дней – и все будет олл райт.

Я отвернулся, сунул голову под душ и просто стоял. О-о-о!

– Во всяком случае, – продолжал он, – пошел я на вечеринку. – Может, если я налью воду в уши, я перестану его слышать? – Только на этот раз у меня была цель. Я начал на первом этаже вестибюля с полковником Баствортом, помнишь его?

Того, с девушкой? С ним важно познакомиться – он ответственный за реквизиции, материальное обеспечение и транспорт для всего района Денвера. Он прекрасный бюрократ, у него бумаги идут быстро. Тем не менее – Джим, стань ближе к мылу! Мы торопимся! Тем не менее я оставался с ним достаточно долго, чтобы попасть на частную вечеринку в пентхаусе. Комитет конференции. Сидел в уголке с тремя председателями и слушал сплетни. Через пятнадцать минут я знал, кто в этой комнате важен, а кто нет. Еще пятнадцать минут, и они узнали, кто я – племянник сенатора Джексона из Мормонского университета!

– Что?…

– Заткнись и трись мочалкой – я еще не кончил.

– Тед, нельзя же так лгать…

– А как надо было говорить?

– Ты знаешь, о чем я. Ни конгрессменов, ни генералов, ни бог знает кто еще!

– Джим, это неважно. Никто их них не уделял никакого внимания ничему, кроме того, что выходило с их собственных ртов – или входило. И когда они собрались отплыть на другую вечеринку, я дрейфовал с ними. И попал еще в одну комнату полную народа и еще раз проделал то же самое. Слушал сплетни, отмечал самых важных – это нелегко, сплетни обычно грязные – и держался к ним близко, насколько мог. Так я прошел через семь вечеринок, одна лучше другой. Был прием в Объединенных Нациях только для дипкорпуса, ты знаешь, что здесь полмира? Дядя Сэм снял большой зал – я видел сенатора, спящего в салате – коммунистам расточали наибольшую заботу: им дали президентский номер. Я даже попал в Общество за Оптовую Агрессию – странная компания. Но полезная. Знаешь, как важны наемники для поддержания баланса мировых сил?

– Нет и не хочу знать. – Немного подумав: – Они устраивают убийства? И

много берут?

– Только репутацию – если ты задаешь подобные вопросы, значит не можешь себе это позволить.

Я начал выбираться из душа, но Тед схватил меня: – Подожди, ты не дослушал самое лучшее.

– Дослушал!

Нежным толчком он впихнул меня назад. – Ты красив, когда злишься…

– Отстань, Тед!

– … и я люблю, когда ты играешь твердо. – Но он меня выпустил. Я выскочил, кипя. Единственное, оставившее теперь Теодора Эндрю Натэниела Джексона в живых, была невозможность придумать подходящий способ разделаться с телом.

Я снова встал под душ – он размазал мыло по всей спине. Струи были между умеренно теплыми и горячими. – Хочется отрубить тебе это, Тед.

– Можешь не беспокоиться – все знают, что между нами все кончено. Я встретил прошлой ночью девушку и позволил ей «излечить» себя. О, я не хотел этого, Джим. Я пытался остаться верным – сказал ей, что дал торжественную клятву – но она убедила меня попробовать еще раз другим способом – и оказалась права. Именно в этом я и нуждался.

– Ужасно. Я очень счастлив за тебя. Ты не только убедил всех, что я педик – теперь я уже брошенный педик. А я даже не знаю, как все началось. – Я повернулся под душем, подняв руки, чтобы прополоскаться. Точно в этот момент струи стали ледяными – внезапный тугой удар чертовски холодной воды, целый поток из местного ледника. – А-а-а!, – сказал Тед. – Чувствуешь величие? Это разбудило тебя?

Я не ответил. Был слишком занят ругательствами – выскочил из душа и трясся в полотенце, пока от стен не исчезло эхо. Теперь я совершенно пробудился и меня совсем не заботило, есть ли у меня способ разделаться с телом, или нет.

– Открой дверь, Джим!

– Что?

– Дверь – слышишь, стучат?

Я недовольно вышел из ванной и накапал до двери. – Да?…. – рявкнул я.

Это была костлявая девица с глазами спаниеля. Почему она так напоминает кого-то? О, да, одна из тех, кто подливал Форману в стакан. Она ухаживала за ним весь вечер, теперь я вспомнил. – Хай, Джим!, – сказала она, – Нас не представили друг другу формально… – Она схватила моя руку и сильно сжала ее. – … меня зовут Динни. Парни, вы еще не готовы? – У нее были плохие зубы.

– Э-э, нет.

– Окей, я подожду. – Она пронеслась мимо меня и расположилась в единственном кресле.

– Э-э, хорошо. Подождите. – Я схватил немного одежды и отступил в ванную.

– Боже, – сказал Тед, выходя из-под душа. – Разве утро не чудесно? – И ткнул меня в ребра, проходя.

– Ага. Наверное, ни один судья страны не осудит меня. Я быстро напялил одежду.

Когда я вышел из ванной, Динни как раз вручала Теду ярко-коричневую майку с надписью: «Не просто еще одна любовная интрижка…» – Вот, – говорила она, от этого женщины обезумеют. Она подчеркивает твои мускулы.

– Особенно тот, что между ушей, – пробормотал я. Они меня игнорировали.

Тед улыбнулся, натянул майку и темно-красную ветровку. Он подхватил свою сумку и начал двигаться к двери. – Все готовы? Пошли.

Я схватил пиджак и двинулся следом. Когда мы вышли на утреннее солнце, я смахнул с глаз внезапные слезы. Не думал, что так ярко может быть в Колорадо днем. Тед уже свалился в водительское сидение длинного серебряного…

– Тед! Где ты взял это?

– Я говорил тебе. Полковник Бастворт – важный человек. Нравится?

– Тебе не кажется, что это немного… э-э, экстравагантно?

– Нет такого понятия, как небольшая экстравагантность, – ответил Тед. – Ты садишься? – Он повернул ключ и двигатель проснулся с гортанным ревом, от которого задрожали стекла на километр вокруг.

Я забрался на заднее сидение. Тед даже не подождал, пока я закрою дверь, просто врубил акселератор и ввинтился в воздух под углом, достаточным, чтобы выкатились монеты из кармана моих джинсов.

– Ввви-и-у!, – взвизгнула Динни с тщательно подготовленным энтузиазмом. Она аплодировала взлету и склонилась со своего кресла к пилоту. Может быть, это будет двойным убийством.

Тед перешел к менее крутому подъему. Динни повернулась ко мне: – Дядя Дэниел не был ужасен, Джим?

– Кто?

– Доктор Форман?

– Он ваш дядя?

– Ну, не как родственник. – Она показала носом вверх. – Он мой духовный дядя. Знаете, идеационисты все – одна большая семья.

– О-о, – сказал я.

– Ты встречался с Форманым?, – спросил Тед. – Те не рассказывал.

– А ты не спрашивал. Он, э-э, интересен. – Я спросил Динни: – Вы работаете на него?

– О, нет, но мы очень хорошие друзья. Я, наверное, знаю его лучше других. Этот человек – гений.

– Наверное. – Я бы не сказал. Для меня он выглядел просто, как еще один напыщенный осел.

Она сказала: – Парни от сохи не должны тянуть на пушку номер один. Вам повезло, что у него было хорошее настроение. Она объяснила Теду: – Джим, поспорил с ним.

– Джим? – Тед демонстрировал полное недоверие. – Наш Джимми?

– Я просто спросил его о… ну, неважно. – Мое лицо горело.

Динни повернулась ко мне: – Как вам Джиллианна?

– Что?, – сказал Тед. – Какая Джиллианна?

– Джим ушел с ней вчера ночью. Все обратили внимание.

– Я и не знал, что так… популярен, – пробормотал я.

– О, это не вы. Это Джиллианна. У нее та еще репутация. Был полковник ВВС, который умер в седле – «обширный коронарный инфаркт» – но это не остановило Джиллианну, по крайней мере пока она не закончила собственную скачку. На вас обратила внимание женщина с таким самообладанием. И взгляните фактам в лицо: с кем еще можно дотрахаться до того, что кровь потечет из ушей? – Динни глядела на меня искренними широко раскрытыми глазами. – Так, пупсик? Она была достаточно хороша, чтобы ваше сердце остановилось?

– Хм, – хмыкнул я. – Я ничем с ней не занимался. – Может мне следовало просто выброситься из машины?

– Таков наш Джимми, – сказал Тед. Я мог видеть улыбку даже на его затылке.

– Какое расточительство, – сказала Динни, снова поворачиваясь вперед. – Джиллианна так красива. Однажды она положила глаз даже на меня, но я ее завернула. Теперь бы нет, но тогда я дала клятву безбрачия на год. Просто доказать, что смогу. Было так много людей, пытающихся залезть в мои трусики. Матерь Божья! Свои я надеваю сама.

Что-то у меня в затылке сделало «цванг»! Прошлой ночью Тед занялся социальным восхождением – намеренно – и достиг вот этого!

Она чистосердечно продолжала: – Однако, хорошо, что я так сделала. Позволяет мне больше ценить эти вещи. Я имею в виду, что прошлой ночью я кончила по крайней мере одиннадцать раз. Я знаю, что ты кончил, – сказала она Теду. – Потом я потеряла счет.

Великий Боже! Я скрестил руки на груди и повернулся к окну. Мне действительно надо все это слушать? Внизу я видел обширные выжженные зоны – полосы почерневшего щебня, покрывавшие ровные марши улиц до самого горизонта.

Все было неподвижно. Ни машин, ни автобусов, ни пешеходов, ни велосипедистов – ничего. Я увидел трех собак, бежавших по середине улицы, и это было все. Безмолвие этого тихого ландшафта выводило из себя.

Кто-то вывел гигантское граффити на стене длиной в квартал. Буквы, должно быть, были метра три высотой, их можно было прочесть даже с воздуха: КУДА УШЛИ ВСЕ ЛЮДИ?

Пыль мелась поземкой в порывах желтого ветра, собираясь в кучи возле заборов, обочин и домов. Теперь здесь была пустыня – или что? Может быть, прерии потребуют обратно землю, почти в совершенстве сохранив записи последних дней нашей цивилизации для археологов далекого неведомого времени?

Что они получат от нас, эти любопытные глаза будущего? Я понял, что возмущаюсь ими. Как они осмелились раскапывать нашу трагедию?!

Динни сломала это настроение.

Одной рукой она откинула волосы на сторону, они были странного оранжевого цвета. – Так много людей просто не понимают, как он чувствителен; я-то понимаю. Этот человек слишком талантлив. Если б он не научился управлять своими чувствами, то был бы опасен.

Я поглядел на Теда – о чем он думает? – но он сейчас сидел без выражения. Временами он кивал или хрюкал, но его реакции были лишь уклончивыми подтверждениями. Динни, похоже, не замечала этого, а если замечала, то не обращала внимания. Великий Боже! Когда-нибудь ее язык загорит на солнце?

– Что у вас за встреча?, – спросил я Теда.

Он открыл рот ответить, но Динни сказала: – Всемирная ассоциация свободных спиралистов.

– Спирализм? Вы теперь перешли в спирализм? Я…. – я поперхнулся. – Впрочем, все равно, – я поднял руки, – это не мой бизнес. Каждый может катиться со своей сумкой.

– Там только завтрак, Джим…. – начал говорить он.

Динни пропахала прямо по нему: – Они действительно милые люди. И это у Рагамуффина, в одном из немногих мест, где знают, как приготовить приличный континентальный завтрак, хотя я не думаю, что их список вин очень хорош и поэтому не рекомендую его для чего-нибудь после позднего завтрака. Рассказать вам, как я однажды отправили назад соммелье?

Внезапно я больше не злился на Теда. Он обрел гораздо более подходящую судьбу, чем я мог ему запланировать. – Ну, это конечно звучит… э-э, интересно. И – не будут ли они этим утром пить кровь каких-нибудь благородных детей?

Я увидел, как Тед быстро глянул в зеркало заднего вида, увидел выражение моего лица и показал, какой длинный язык у меня за зубами. По крайней мере это были мои собственные зубы.

– Послушай, Джим, – сказал он серьезно. – Я оставлю тебя перед отелем. Но на самом деле это больше не отель. Дядя Сэм забрал его и использует как центр для конференций. На время. Что делает это постоянным. Во всяком случае я достал для нас обоих допуск по форме С – не задавай вопросов – так, что у тебя будет доступ на почти все пленарные сессии и большинство неформальных встреч. Я не знаю, включаются ли сюда секретные. Ты должен разнюхать это сам – но будь осторожен. Слушай, тебе нельзя допускать, чтобы твои верительные грамоты проверялись слишком дотошно, ты годишься, но только чуть, так что постарайся не вызывать подозрений, окей?

– Конечно, мне это нравится. Но как тебе удалось?

– Я веду свой род от длинной цепи разбойников. Теперь слушай – ты должен прежде всего зарегистрироваться. Набери CORDCOM REG – любой из терминалов может перезаписать твою карточку. О, кстати, твой допуск позволяет пользоваться транспортным пулом. Неограниченный доступ. Очень удобно. Не надо беспокоиться о бумагах. Можно почти все, кроме президентского лимузина и танка Паттон.

– А зачем бы мне лазерный танк?

Тед пожал плечами: – Покататься. – Приземлившись на дорогу, машина подпрыгнула и тяжело покатилась. Тед слегка тронул тормоза, чтобы сбросить скорость.

– Знаешь, ты мог бы получить его, если он действительно нужен. Потому что ты, э-э… военный. Спецвойска, помнишь? Вот откуда наши допуска. Все, что требуется – это пара часов тренировок. И подтверждение, что он в самом деле нужен.

– Спасибо, я пас.

– Ну, держи это в памяти. Можешь представить выражение лица у Дюка, или Оби, если бы ты прикатил на таком?

Я обдумал. Нет, не могу представить.

Тед развернулся у рампы и остановился у нужного входа: – Увидимся позже, окей?

– Конечно. Э-э, приятно было встретиться, Динни. – Я пошел, а они покатили. Спирализм?

Я сунул руки в карманы пиджака и направился в отель – эй? А это что? О, это коробочка доктора Обама. Я почти забыл, что ношу ее.

Я увидел ряд терминалов и нырнул в будочку. Набрать CORDCOM REG заняло секунду. Моя карточка исчезла в щели и вылезла назад с желтой полосой надпечатки. В правом верхнем углу была напечатана громадная буква С в красном квадрате. Вот оно?

Я сбросил экран и набрал DIR – подполковник Айра Валлачстейн.

На экране замигало: SORRY, NOT FOUND. (Извините, не найден.) Что?

Может, я ошибся клавишей? Я набрал снова.

SORRY, NOT FOUND.

Что ж, это было… несколько странно. Я вызвал PROJECT JEFFERSON, пытаясь найти список их персонала.

SORRY, NOT AVAILABLE. (Извините, не доступно.) Попытал счастья с каталогом военной зоны Денвера. Такого вообще не было в списке.

Секунду я сидел озадаченный, думая, что делать дальше. Поскреб голову. Почему доктор Обама дала мне посылку человеку, которого здесь нет? Или, может быть, этот полковник Валлачстейн уехал и не дал знать доктору Обама? Может, мне надо позвонить доктору Обама и спросить? Нет, что-то подсказывало мне, что так делать не надо.

Я вытащил коробку из кармана и разглядел. В ней не было ничего экстраординарного, просто нечто легкое. Закругленные углы. Никакой маркировки, только несколько кнопок и замок. Вообще не о чем говорить. Я подумаю над этим. Не хочу ее уничтожать. Пока. Это может оказаться ошибкой.

Я снова сунул ее в карман. Может, завтра, за бараками. Может, я пропустил что-то очевидное.

Я сбросил экран и вызвал расписание текущего дня конференции. Общая сессия о биологии и поведении хторров начинается в десять. По-видимому, это была недельная сессия. Я просмотрел остаток расписания, снял твердую копию, завершил сеанс и направился на поиски завтрака.

Я взял оладьи и клубнику с кремом. Я ел в одиночестве, но все же в лучшей компании, чем Тед.

20

Человек на подиуме смотрел печально.

Cлишком много пустых мест. Аудитория было заполнена лишь на треть.

Я поколебался в задних рядах. Присутствующие уже начали разбиваться на группки.

Военные сидели кучно, все по одну сторону. Я не знал, можно ли сесть рядом. В первых пяти рядах находились странные личности. Серьезные типы скучились в центре. Тюрбаны и бурнусы – их было здесь ужасно много – раздробились по бокам, болтая друг с другом быстро, как они могут, игнорируя хмурящегося человека на кафедре.

Зал гудел от шума тысяч отдельных разговоров – журчащий поток слов. Они не понимали, как громко говорят все вместе? Каждый кричал, чтобы быть услышанным, каждый повышал голос и остальные, соответственно, говорили еще громче. Не трудно догадаться, почему человек на подиуме столь несчастен.

Я нашел пустой ряд на полпути и занял место ближе к центру. Вставил свежую кассету в рекордер и положил его в карман.

Печальный человек подошел к краю возвышения и зашептал что-то помощнику, тот пожал плечами, человек стал еще несчастнее. Он проверил свои часы, я – свои: сессия опаздывала уже на пятнадцать минут. Он снова вернулся на подиум и пощелкал микрофон. – Джентльмены? Леди? – Он порчистил горло. – Будьте добры занять места, мы начинаем…

Не сработало. Шум разговоров только увеличился, когда каждый говорящий добавил голоса, чтобы быть услышанным на фоне системы трансляции. Я видел, что это займет определенное время.

– Делегаты? Будьте добры!… – Он попытался снова. – Я призываю сессию к порядку.

Никто не обратил внимания. У всех и каждого было такое важное для высказывания, что заменяло любое другое событие в аудитории.

Несчастный человек сделал еще попытку, потом достал крошечный деревянный молоточек и начал стучать по старинному корабельному колоколу, торчащему на верху подиума. Он быстро ударил в него четыре раза, потом еще четыре, потом снова и снова. Он продолжал и продолжал звонить в него, опять и опять, ровным ритмичным звоном, который нельзя было игнорировать. Я увидел, как он смотрит на часы. По-видимому, такое с ним уже бывало.

Группы начали таять. Разнообразные разговоры раскалывались и прекращались – не могли больше состязаться с колоколом – и участники двинулись по местам. Единственный разговор, продолжавшийся в полном объеме, шел между тремя глухими женщинами – может, это были переводчицы – на американском языке жестов.

– Благодарю вас!, – сказал наконец несчастный человек. Он нажал несколько кнопок на подиуме и экран позади него засветился официальными объявлениями. Они повторялись каждые пятнадцать секунд, каждый раз на другом языке: французский, русский, итальянский, китайский, японский, суахили, арабский – остальные я не смог распознать. Английская версия гласила: «Английские синхронные переводы идут по пятнадцатому каналу. Благодарю вас.» Он подождал, пока делегаты приладили наушники. Они зашелестели меж собой, заглатывая фразы, каждый – невыносимо долго.

Некто справа бросился мне в глаза: Лизард! Майор Тирелли! Она было под руку с высоким смуглым полковником, они смеялись и болтали меж собой, пока не уселись на три ряда впереди. Я подумал, не поздороваться ли, потом решил, что не надо. Это, наверное, только досадит ей и, кроме того, аудитория теперь была заполнена, это было бы заметно и, наверное, затруднительно. Я подумал, не занять ли пару мест для Теда и Динни – если не считать, что мне этого не хотелось – пока, наконец, вопрос не решился сам собой, когда темноволосая красивая женщина села справа от меня, а пара лейтенантов заняла два из трех кресел слева. Красавица была в лабораторном халате и несла клипборд. Открыла его и, не теряя времени, начала читать какие-то заметки.

Я вытащил свой рекордер из кармана, чтобы включить, и она тронула мою руку. – Не очень хорошая идея, – сказала она, – кое-что может быть секретным.

– О, – сказал я. – Благодарю. – И сунул его снова в карман, включив по пути. Не думаю, что она заметила.

Несчастный человек снова начал звонить в свой колокол. – Я думаю, теперь мы можем начать. Для тех из вас, кто не знает – я доктор Ольмстед, доктор Эдвард К. Ольмстед, – временно исполняющий обязанности директора группы внеземных исследований Национального Научного Центра здесь, в Денвере. Я рад представившейся возможности приветствовать всех вас на этой специальной сессии непрерывной международной конференции по внеземным проблемам.

Правила этой конференции требуют напомнить вам, что большинство из материалов, представленных здесь, обычно идет под грифом «для служебного пользования». Так как это относится ко всем зарегистрированным участникам и к соответствующему персоналу, мы хотим подчеркнуть, что весь материал предназначен только для вашего использования и должен рассматриваться как конфиденциальный. Мы еще не готовы распространить некоторые из этих данных для общего сведения. Причины этого будут обсуждены на завтрашней сессии о культурном шоке. Ваше участие весьма желательно. Благодарю вас.

Эта специальная субботняя сессия собрана для удобства тех делегатов, которые не были здесь при подготовке полного расписания конференции. Как всегда, эта сессия эта сессия идет в прямом эфире по каналу два. Если вам нужно больше информации по любому специфическому вопросу, то доступ, конечно, возможен по компьютерной сети проекта. Пожалуйста, входите в нее свободно. Если у вас еще нет номера допуска, справьтесь у столиков.

Как вы можете видеть в расписании, мы пытаемся представить весь научный материал в первые два с половиной часа и перенести более важные вопросы контакта и сдерживания на послеобеденное время – после соответствующего перерыва. Я уверен, что большинство из вас уже знает, что в здешнем отеле превосходнейший буфет. Завтра мы посвятим утреннюю сессию культурным и психологическим вопросам, а послеобеденная встреча будет рассматривать экономическую сферу. Мы приносим извинения за злоупотребление вашим временем и заранее благодарим вас за содействие. Так как, конечно, это рабочий уикэнд, поэтому я рад передать микрофон председателю нашей конференции доктору Мойре Цимпф.

Послышались хлопки вежливых аплодисментов, когда доктор Цимпф поднялась на возвышение. Это было полная женщина, слегка растрепанная, которая передвигалась тяжело, как водитель грузовика. Она заговорила четким, весьма деловым голосом: – Хорошо, приступим. – Положила свой клипборд на кафедру. – Я знаю, что большинство из вас больше интересуются поиском ответов, чем выслушиванием вопросов. К несчастью, все, что у нас есть сегодня – это только вопросы. У нас множество вопросов, – она выдержала эффектную паузу: – и немного осмысленных ответов, которые я разделю с вами.

Я хочу, чтобы вы представили себе рассыпанную головоломку – большая часть кусочков потеряно и нет картинки на коробке, чтобы помочь нам. Теперь представьте магазин, забитый похожими неполными головоломками. Перемешайте их все. Теперь найдем кого-нибудь, кто никогда в жизни не видел таких головоломок, посадим его в центре кучи перемешанных кусочков и попросим выяснить, что это такое. Когда он поймет, что это головоломка, он выиграет игру. Он решит труднейшую часть проблемы.

Я хочу, чтобы вы держали эту аналогию в памяти, потому что это все, что мы имеем на сегодня. Мы получили магазин, полный кусочков. Мы знаем, на что похожи отдельные части, но не знаем, на что похожи картинки – мы лишь знаем с уверенностью, что это магазин, полный неполных головоломок. Мы решили труднейшую часть. И мы расскажем вам об этом.

Далее, некоторым из вас не понравится, что вы услышите. Вам особенно не понравится подразумеваемое. Некоторые могут быть так расстроены представленным материалом, что могут оспаривать его правильность. Вы захотите отвергнуть наши заключения, потому что не сможете принять факты. Пожалуйста, не делайте такую ошибку.

Я хочу, чтобы вы знали, что с неприятным материалом все в порядке. Мы уверены в нем и с этим всем нам придется жить некоторое время. Просто не используйте дискомфорт как повод, чтобы спрятаться от крайней напряженности ситуации. – Она выдержала паузу, достаточно долгую, чтобы это запало, и осмотрела аудиторию, словно в поисках несогласных.

Никто не спорил. Пока нет. Доктор Цимпф кивнула и продолжила: – Хорошо. Поэтому мы собрались здесь сегодня показать вам некоторые из кусочков картинки, в которых мы уверены, чтобы потом пойти от них к большой картинке. Я не стану показывать вам все наши кусочки головоломки – у нас мало времени – но я покажу вам те, о большинстве которых знать надо.

Она открыла клипборд и начала с ним сверяться: – Прежде всего мы должны рассказать вам следующее. Земля, планета, на которой мы живем, испытывает экологическую инфекцию. Источник этой инфекции предполагается внеземным. – Она тронула скрытую панель управления на подиуме и экран позади нее пробудился к жизни, показывая два полушария Земли. Красные точки запятнали обширные районы. Было похоже на случай кори. Она продолжала: – Инфекция проявилась на всех пяти больших континентах: Азии, Африке, обоих Америках, и, в меньшей степени, хотя мы еще не знаем почему, в Европе. Мы еще не имеем никаких следов инфекции в Австралии или Антарктике. Пока свидетельства заставляют предположить, что она вообще ограничена некоторыми температурными зонами планеты, однако, теми самыми областями, в которых размещена основная часть человеческой популяции. Точнее, оставшейся человеческой популяции. – Она остановилась и оглядела зал. – Этот, э – э, кризис популяции будет обсуждаться на завтрашней сессии. Я настаиваю, чтобы вы присутствовали там. Мы дадим некоторые специфические рекомендации, но их надо выполнять немедленно. И я хочу привлечь ваше внимание к тому, что наша главная забота – не просто сохранить человеческие ресурсы, но привлечь их к работе таким образом, который принесет наибольший эффект. – Они искоса посмотрела в зал. И снова склонилась над клипбордом.

– Инфекция проявилась в нескольких различных формах, о которых мы знаем, и, вероятно, в нескольких других, которых мы еще не обнаружили. – Она остановилась, тронула панель управления и оглянулась убедиться, что экран показывает нужный слайд – некую разновидность красной слякоти, плавающей по озеру, – и продолжила: – Хотя большая часть внимания сфокусировалась на более, э-э, драматических аспектах этого вторжения, я хочу, чтобы вы осознали, что существуют значительное экологическое влияние также и в других областях. Например, мы исследовали события в микробиологических и ботанических сферах, которые весьма серьезны, хотя, возможно, не так заметны.

Я приведу вам только несколько примеров, чтобы продемонстрировать широту проблемы. Будьте уверены, что действительность гораздо хуже, чем заставляют предположить эти примеры. Первый их них – это разновидность водоросли. Она быстро разрастается, плавает на поверхности океана и умеренно токсична. Она склонна проявляться главным образом в открытом море, но была найдена также в тихих озерах и прибрежных водах. Как только она обоснуется, то имеет тенденцию удушать большую часть другой растительной жизни. Она не использует хлорофилл для фотосинтеза, что объясняет ее красно-пурпурный цвет. – Позади нее экран показывал грязно-малиновые волноломы, далеко выдающиеся в воду. Розовый песок был покрыт полосами слизи, напоминавшими свернувшуюся кровь.

– Как я сказала, она умеренно токсична, и я хочу уделить минуту объяснению. Эта тина, в частности, выделяет гадкий набор побочных продуктов, включающий некоторые интересные длинные цепи молекул, которые, похоже, предназначены для использования следующими организмами в ряду их экологии, но какие бы ни были эти организмы, они еще не объявили о себе. И я не знаю, благодарить за это или нет.

Пораженная тиной вода обычно масляниста – и от масла особенно трудно очиститься. Но если вы все же счищаете с себя масло, важно сделать это как можно быстрее, потому что оно весьма эффективно закупоривает человеческие поры и сокращает способность кожи к дыханию. И, кстати, масло также плохо пахнет – по крайней мере по этому признаку его можно обнаружить.

Если же вы, к несчастью, проглотили пораженную тиной воду, вы определенно раскаятесь в этом. Вы пострадаете от тошноты, диарреи и лихорадки. Если вы крепки, то выживете. Если нет, то нет.

Теперь я хочу, чтобы вы задумались о рыбе и растениях в той воде – в отличие от вас они не могут пойти полежать немного. Продолжительная экспозиция в тине для них всегда фатальна. Чем меньше организм, тем быстрее он погибает.

Где бы ни появилась красная тина, вначале исчезает планктон – потом рыба, которая питается планктоном, и хищники, которые питаются рыбой, и так далее, по всей пищевой цепи. Красная тина превращает океан в пустыню. Это приведет к гибели глобальной пищевой цепи, если не будет взято под контроль. Если умрут моря, умрем мы. Красная тина уже поразила три десятых процента мировых промысловых вод и эта цифра растет угрожающим темпом. Я знаю, сегодня три десятых процента не звучит как слишком большая величина, но если вы примете во внимание, что две трети Земли покрыто водой, тогда вы должны понять, что мы говорим уже о нескольких сотнях тысяч квадратных миль, а может быть, надо уже считать миллионами – мы не знаем наверняка. Но вы можете экстраполировать, исходя из этого. – Экран опять показывал карту мира. Красные полосы покрывали побережье Китая, Калифорнии, Бразилии и часть Африки. – Это зоны главного поражения, – сказала она. – С теперешней скоростью распространения в течении двух-пяти лет большинство богатейших продуктовых зон мирового океана будет потеряно.