Текст книги "Проклятие египетской жрицы"

Мужик переменился в лице и закрыл руками свои причиндалы.

– Ты кто? – пролепетал он.

– Я Гоблин Руд, я помогаю бедным, голодным женщинам. Дай мне руку, я отведу тебя в женскую колонию, пусть бедняжки насытятся!

Тут мужик струхнул не на шутку. Мало того, что на него смотрело дуло карабина, так плюс ко всему этот карабин был в руках у сумасшедшего!

– Вставай, иди к своим! – сказал я заплаканной девушке. – Если будет нужна помощь, идите на военную базу, – я показал карабином на юг, – спросишь старшего сержанта Мельникова, это я.

Девушка кивнула и поднялась.

– Извините! – она развернулась и неуклюже засеменила в сторону палаток, натягивая на ходу трусики.

Мужик попытался встать и последовать за девушкой.

– Стоять! – прикрикнул я на него. – Тебя никто не отпускал.

Проводник замер на одном колене.

– Ты что, предложение мне собрался делать?

– Какое предложение? – не понял он.

– Руки и сердца! Какое?! Такое, от которого я не смог бы отказаться!

Что-то с этим мужиком было не так. Не вписывался он в окружающий пейзаж. Мне нужно было время, чтобы понять что, вот я его и озадачил.

– Денег хочешь? – заискивающе начал он. – Я могу!

– Думай! – приказал я ему, а заодно и себе.

Мужик наморщил лоб и начал двумя руками тереть виски.

«Вот оно! – наконец понял я. – Не идет ему слово “мужик”! Стащи с него ватные штаны и засаленную телогрейку, получится типичный офисный работник. Лицо холеное, руки ухоженные. Грамоте, опять же, обучен. Вон как он девчонке про “расслабься и получай удовольствие” загрузил! Хотя корнями отсюда, раз проводником подряжается».

– Что же ты свой кабинет на тайгу променял? – попробовал я.

– Так это, отпуск же, – не удивился он.

– И ты сюда типа подзаработать приехал, а на самом деле за бесплатной клубничкой? А дома небось жена с детьми?

Любитель клубнички как стоял на одном колене, так и осел.

– У тебя в родне нет бывших комсомольцев из поселка Ванавара? – попытал я свою удачу.

– Отец, – проводник еще не успел опомниться, – парторгом был.

– Тогда понятно, откуда такая тяга к студенткам, комсомолкам, красавицам! – проговорил я с южным акцентом.

Он попытался слабо улыбнуться.

– Отвечай быстро, не думая! – я стал наседать и приготовился засыпать его вопросами. – О проводнике Гавриле слышал?

– Слышал.

– О комсомольцах аквалангистах знаешь?

– Которые утопились? Знаю.

Его ответ сбил меня с панталыку и следующий вопрос вышел мягким:

– Почему утопились?!

– Так написано было.

– Где написано? – я опять поймал темп, как при игре в быстрые шахматы.

– В тетрадке.

– Какой тетрадке!

– Которую Гаврила нашел. «Журнал погружений» называлась.

Тут он замолчал и вдруг выдал:

– Я придумал!

– Что придумал? Про тетрадку выдумал что ли?

– Предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

– О чем это ты?

– Ну, ты только что сказал: «Думай!». Вот я и придумал! Я вижу, тебя та история интересует. Так вот, я тебе все, что знаю, а ты меня отпускаешь! Лады?!

Я сделал вид, что задумался. Хорошо, что на мне был противогаз, и эвенк не мог прочитать выражения моего лица.

– Годится! – выдавил я. – Валяй!

– Случилось это, когда я еще не родился, так что за детали не ручаюсь, – радостно заторопился он, – все, что помню, отец рассказывал. Ему тогда за это здорово попало, чуть из комсомола не вышибли! В общем, сперли тогда городские у Гаврилы лодку и поплыли на болота ящера ловить.

– Какого ящера?

– Да завелся там большой углозуб, размером со здоровую собаку. Здешние эвенки и сейчас думают, что это метеорит древние икринки растопил и предок углозуба народился. Мой отец по-другому думал, но чтобы народ не пугать, молчал. И оказалось, правильно делал.

– А что он думал?

– Отец здесь самым образованным был. Единственный, кто после университета в Ванавару вернулся. Так он считал, что метеорит космическую радиацию принес и маленькие углозубы просто мутировали. Но потом к нам как-то солдаты из химических войск на учения приезжали и никакой радиации не нашли. Так что поди знай, откуда эти ящеры взялись.

– Так что с аквалангистами?

– Так пропали они. Когда Гаврила понял, что студенты его надули, он по своим заветным тропам хотел их опередить и у болота встретить, но тут как назло дожди пошли. А эвенки народ суеверный, если «слезы египетской жрицы» закапали, их под дулом пистолета на болота не загонишь!

– Какие «слезы египетской жрицы»? – сыграл я удивление.

– Я же говорю, суеверие! – отмахнулся он и продолжил: – Только через две недели Гаврила смог на болота попасть и нашел там палатку. А в палатке вещи да тетрадку эту. О месте, где была та стоянка, никому не сказал, чтобы не искали утопших и сами не сгинули. Потом лодку свою на реке нашел да все барахло аквалангистов в нее и сбросил, даже воду, что дождь налил, вычерпывать не стал. Тетрадку забрал да в поселок вернулся. Лишь перед самой смертью он за отцом послал да все ему и выложил, грех с души снял. Я тогда уже пацаненком был, мне было интересно, как человек помирает, вот я под окно к Гавриле и прокрался и весь их разговор слышал.

– А где тетрадка-то? – загорелся я.

– Гаврила сжег.

– Как сжег?!

– Узнал, что в ней было, да и сжег. Он так отцу и сказал.

– А что в тетрадке той было, Гаврила отцу рассказывал?

– Нет.

– Ну, раз нет, пошли на базу! – я поднял карабин. – Вставай! Через студентов пойдем, потерпевшую с собой возьмем!

– Вспомнил, вспомнил! Да на кой это тебе? Ящера хочешь ловить? Вон, я смотрю, у тебя и одежка водонепроницаемая! – кивнул он на мой костюм химзащиты.

– Пока я только насильников ловлю! – посуровел я. – Или рассказывай, или пошли!

– Да чего рассказывать, ничего там интересного не было, кроме чешуи.

– Какой чешуи?

– Ну, ныряли эти ихтиологи пару дней подряд и никакого ящера не нашли. Там в тетрадке этой все было прописано. Какое число, кто нырял, сколько нырял, скукотень одна! Только на третий день была запись, что они решили искать ящера под илом, взяли алюминиевую стойку от палатки и начали дно ворошить. И тоже безрезультатно, пока в одном месте, под придонной тиной, не показалась чешуя. Они уже обрадовались, что нашли ящера и стрельнули в него гарпуном. Гарпун вошел в дно и лишь поднял облако чешуек. Студенты собрали их и подняли наверх. Чешуйки оказались очень колкие. Студенты все пальцы себе искололи и решили, что это защитное свойство чешуи ящера. Все!

– Погоди! Ты же обмолвился, что они утопились?

– Ну да! Сначала ныряльщики, а потом и учетчик их.

– Какой учетчик?

– Да тот, что тетрадку писал! Гаврила говорил, что он совсем хилый был, соплей перешибешь! Так он и написал, что под утро он проснулся от шума. Двое его дружков мутузили третьего. Тот вырвался – и к болоту. Те за ним, кричат, к воде его не пускают. Он тогда побежал вдоль берега. В общем, все трое скрылись в утреннем тумане. Минут через десять один вернулся, крикнул, что друган их спятил и утопился, а где, найти не могут! Схватил два акваланга и был таков!

– Ну и что? Нашли?

– Не знаю. Последняя запись была о том, что никто не вернулся и дохлец пошел их искать. Наверняка, стал за дружками нырять и по слабости здоровья тоже утоп!

Я посмотрел в сторону воды: «Тварь какая-то ненасытная, а не болото! Что же ты в себе скрываешь?»

– Ну, так я пойду! – прервал мои размышления эвенк.

– Иди, но помни: второго раза не будет! Отстрелю прибор к чертовой матери! Давай, вставай! Веди студентов куда обещал, и бойся: я здесь патрулирую каждый день!

Как только он скрылся, я с облегчением стянул противогаз и отдышался. Весь остальной путь я шел гордый собой, даже голод прошел! Знал бы я наперед, что в этот день я поставил всю нашу операцию на грань срыва.

«Хорошо бы тоже черпануть осадочных пород со дна болота! – во мне проснулся охотничий азарт. – Вдруг повезет, и я добуду чешуйки неуловимого ящера!»

Но мой черпак был не длиннее поварешки, а в болото я лезть не собирался ни за какие коврижки.

На станцию я вернулся еще засветло и сразу заметил, что из трубы баньки идет дым. Он стелился по воде и разносил по округе запах русской деревни.

– Давай лупанем по вчерашнему шашлычку и в баню! – встретил меня Сеня.

На плитке в комнате Клавы уже скворчали и аппетитно пахли кусочки мяса. Я показал на сковородку, потом на себя.

– Тебе, тебе! – засмеялся Сеня. – Виталик давно дал знать, что ты шкандыбаешь! – он показал на часового на вышке.

Я поторопился скинуть костюм химзащиты. Одежду на мне можно было выжимать, тело под резиной совсем не дышало.

– Поешь и в баню! – Сеня показал, как будто хлещет себя веничком. – Твоя, – он показал руками округлые женские формы, – уже там! Никого с собой не позвала, хотя Нильс весь слюной изошел! – гоготнул Сеня и хлопнул меня по плечу.

Часом позже, сытый и распаренный, я заснул как убитый.

Утром мы с Мишель ждали коменданта у входа в химблок.

– Будешь проводить анализ вчерашних проб или пойдешь за новыми? – спросил появившийся Сан Саныч.

– За новыми! – быстро ответил я и толкнул Мишель.

Она перевела.

– Правильно! – одобрил комендант. – Лучше собрать все пробы сейчас, пока туристов не навалило, а проверить их можно потом, всем скопом.

Я облегченно вздохнул, потому что не имел ни малейшего представления, как исследуют пробы грунта. Сан Саныч глянул на меня, и мне показалось, что в его глазах мелькнула ехидная усмешка. Мы зашли в модуль. Комендант включил свет и подошел к карте, висевшей на стене.

– Смотри, по замерам наших эхолотов на месте падения метеорита глубина болота достигает восьми метров. Но пусть тебя это не пугает, тут кругом полно отмелей, по которым можно проложить маршрут в любую точку болота. – Он открыл шкаф с контейнерами для заборки проб и пошарил по верхней полке. – Вот! Дубликат эхолотной карты. Если не сможешь проложить маршрут сам, дождись очередной группы туристов, они сейчас каждый день ходят. И иди втихаря за ними. У них-то маршрут обкатан!

И тут я решил обиняком проверить, будет ли комендант опять отмалчиваться о «слезах жрицы»:

– А турагентство не боится водить клиентов чрез болото во время дождей? Вдруг туристы болотным бешенством заболеют?!

Мишель перевела мой вопрос и уставилась на меня: мол о чем это ты?

– Вижу, ты уже начитался подрывной литературы! – вздохнул Сан Саныч. – Вот Нильс, засранец, влез со своими переводами! Выбрось из головы, туфта это все!

– Как выбрось?! Мне туда ходить, и я взбеситься не хочу!

– Да не взбесишься ты! Чтобы свихнуться, надо с головой в тину зарыться, да еще в самом глубоком месте!

– Это кто сказал?

– Геофизики сказали! Думаешь, наши ученые не задавались вопросом, что здесь происходит? Задавались и предположили, что метеорит насыпал здесь металлической космической пыли, которая вызывает какие-то особые электромагнитные колебания и у восприимчивых индивидуумов от них замыкает в голове! Когда земля сыреет от дождей, ее электропроводимость повышается и эффект магнитных полей усиливается, вот и вся арифметика! Но поскольку за сто лет вся пыль давно осела и покрылась торфом, до поверхности уже никакие электромагнитные волны не доходят. Так что ни туристам, ни тебе ничегошеньки не угрожает!

– А как же Клавдия?

– Клава несчастная баба, сначала мужа похоронила, потом у нее рак груди нашли. От такого у любого крыша съедет!

Только теперь я вспомнил фотокарточку Клавы с видным мужчиной, висевшую над плиткой в ее комнате. И что самое главное, я отчетливо вспомнил вышку с часовым на заднем плане снимка.

– Так у нее что, муж тоже здесь умер?! – сделал я ударение на слове «здесь».

Теперь слово «мор», оброненное комендантом в вертолете, начинало обретать смысл. Я перестал складывать контейнеры для грунта в свой рюкзак и пристально посмотрел на Сан Саныча. Тот сделал вид, что не слышал, как Мишель перевела мой вопрос, и поменял тему.

– Это все мартышкин труд! – кивнул он на мой рюкзак. – Мы не нашли никаких токсичных веществ ни в пробах грунта, ни в донных отложениях. Зато нашли аномальные магнитные поля на дне болота и химический проект благополучно закрыли. Станция уже лет пять как перепрофилирована под сибирскую язву. Однако в ваших Европах не поверили! Прислали сюда своих химиков. Те в бумажках порылись, попереводили и поняли, что ловить здесь нечего. Даже пробы грунта перепроверять не стали. А теперь из тебя клоуна делают! – не то посочувствовал, не то пожалел меня Сан Саныч.

Когда мы с Мишель вышли из модуля и удалились на безопасное расстояние, она взорвалась:

– Ты почему мне ничего не рассказываешь! Я стою как дура и не понимаю, о чем речь! Какое болотное бешенство?!

– Зачем это тебе? К твоему расследованию это не имеет никакого отношения!

– Позволь мне решать, что имеет отношение, а что нет!

– Хорошо, давай договоримся! С сегодняшнего дня мы каждый вечер будем делиться добытой информацией.

Она хотела возразить, но передумала.

– Хорошо, будем прогуливаться под ручку у дальнего забора, – предложила она, – а то Нильс мне проходу не дает. Пусть думает, что у нас с тобой отношения.

– Тогда давай съедемся в твою или в мою комнату!

Она посмотрела на меня так, как будто я уже зарывался с головой в придонный ил болота!

– Шучу, шучу! У меня невеста есть! Ладно, пойду переодеваться.

После откровений Сан Саныча необходимость преть в костюме химзащиты отпала. Теперь достаточно было ватных штанов с телогрейкой и болотных сапог. Среди вороха верхней одежды в коридоре я нашел широкополый накомарник и показал его сидевшему на крыльце Сене.

– Да бери, Микола, не вопрос! – махнул он рукой. – Не забудь медку с пасеки принести! – расхохотался он, когда я нахлобучил накомарник.

У выхода с базы меня ждала Мишель.

– Вечером у забора! – напомнила она и, чтобы заинтересовать, добавила, – если ты прав насчет мужа Клавдии, то это будет уже четвертая смерть на станции, и это только те смерти, о которых мы знаем!

– Четвертая?! – остановился я. – А чья третья?

– Вечером! – улыбнулась она.

– Так точно, вечером! – козырнул я и покинул территорию базы.

У водопада я пересек знакомую уже тропинку и продолжил свой путь вдоль ручья. Ландшафт постепенно выравнивался, и поверхность воды в ручье становилась гладкой как зеркало, и в этом зеркале я вдруг увидел фигуру проводника. Я потянулся за карабином. Отражение тоже!

«Надеюсь, это не эффект аномальных магнитных волн!» – пронеслась беспокойная мысль.

Только тут я сообразил, что одет, как вчерашний любитель попользоваться насчет клубнички, как говаривал гоголевский Ноздрев. Вздохнув с облегчением, я зашагал веселее.

Когда русло ручья стало сужаться, а ноги начали вязнуть в топком береге, я понял, что выхожу к болоту. Скоро пришлось раскатать свои болотники, топь поднялась до колен. Перелесок кончился, и я оказался на южном берегу Южного же болота. Чуть левее виднелись многочисленные вешки. К ним-то я и направился. Под ногами стало твердеть, а впереди появились сухие проплешины. Выбравшись на ближайшую из них, я скинул рюкзак и полез за контейнером и черпаком.

Не успел я достать свои орудия труда, как позади раздалось хлюпанье.

– Ой, а что это вы тут делаете?! – спросил знакомый девичий голос.

Я выпрямился и оглянулся: «Где я слышал этот голос?»

– Ребята, подтягиваемся! – обернулась она.

«И та же самая интонация!»

Тут я наконец обратил внимание на ее стройотрядовскую куртку: «Ну, конечно! Вчерашняя повариха вкусно пахнущей тушенки и ее стройотряд! Хотя строительный ли?»

На спине у поварихи было написано «Студенческое Общество Уфологов». Я нагнулся, опустил на лицо сетку накомарника и наполнил черпак влажной землей.

– Так что вы тут делаете?

– Червей копаю!

– В заповеднике рыбу ловить нельзя!

– А я не для рыбалки, тут и рыбы-то нет, одни лягушки! – ответил я, не поднимая головы.

– Тогда зачем?

– Понимаете, девушка, – я вывалил липкую землю и начал разгребать ее черпаком, – все считают, что инопланетяне обязательно должны быть гуманоидами и походить на людей. Это большое заблуждение! Я думаю, что с Тунгусским метеоритом к нам могли прилететь кто угодно, даже черви!

Мои смеющиеся глаза скрывал накомарник, а голос у меня был как никогда серьезен.

– Вы так думаете?! Тогда пойдемте с нами! Вы будете приятно удивлены!

– Куда? – я распрямился.

Съехавший с плеча карабин упал и повис на согнутом локте.

– Вы на горе Фаррингтон бывали? Кстати, зачем вам ружье? – ответила она сразу двумя вопросами.

– На горе не бывал, карабин от ящера! – закинул я удочку.

– Нет здесь никакого ящера! Все о нем только говорят, а никто не видел!

– А вы не задумывались над тем, что у того, кто его видел, просто не было потом возможности об этом рассказать?

Девушка наморщила лоб.

«Значит, все про ящера знают! – думал я. – Почему же не охотятся?»

Повариха, похоже, пришла к какому-то заключению.

– Скорее всего, власти запрещают рассказывать, чтобы в заповедник не повалили охотники со всего света!

«В логике ей не откажешь!» – подумал я и похвалил:

– Почти угадала! Небольшая неточность. Это не правительство, а сам ящер не хочет, чтобы о нем рассказывали, поэтому все свидетели лежат на дне этого болота! Лично я на дно не хочу, поэтому и с карабином!

Сначала студенты слушали разинув рты, потом начали беспокойно озираться.

– Так вы идете с нами? – с надеждой в голосе спросила повариха.

– Ну не оставлять же вас на съедение ящеру!

Она оказалась хорошо знакома с болотом, и мы довольно быстро очутились на северном берегу. Пока переходили болото, студенты держались кучкой, последние же пять километров шли как попало. У подножия горы все снова собрались. Повариха, как в детском саду, пересчитала студентов и повела их на южный склон к небольшому отверстию в скале.

– Раньше здесь был большой вход, но во время взрыва Тунгусского метеорита подножие горы треснуло и вход засыпало булыжниками. Перед тем как мы попадем в пещеру, я расскажу, почему мы пришли именно сюда. Как вы все хорошо знаете, существует гипотеза, что Тунгусский метеорит сбили инопланетяне, чтобы спасти землян от мучительной и неминуемой смерти. Если бы метеорит не взорвался в воздухе, а столкнулся с Землей, то от силы удара сместилась бы земная кора. Баланс земного шара был бы нарушен, и планета затряслась бы, как неправильно загруженная стиральная машинка. Этого было бы достаточно, чтобы вызвать извержение всех действующих и спящих вулканов. Одномоментный выброс огромного количества пепла закрыл бы от нас Солнце на долгие годы и наступил бы еще один ледниковый период.

Она замолчала, давая слушателям прочувствовать размеры катастрофы.

– Но мы не одиноки во вселенной! Кто-то пожертвовал своими жизнями, чтобы спасти человечество. Но перед тем, как атаковать метеорит, экипаж инопланетного корабля решил спасти хоть кого-то и отправил на землю капсулу с одним взрослым и ребенком. Но судьба была жестока! Корабль погиб, но спасенные гуманоиды не надолго пережили своих собратьев. Они спрятались в этой пещере, но по злой воле рока оказались похоронены заживо обвалом от взрывной волны! И вот совсем недавно эта вековая тайна открылась! И помог ее открыть сам космос, который шесть лет назад прислал в соседний район Витимский болид. Болид так сотряс почву, что завал осыпался и открыл миру тайну, хранившуюся девяносто четыре года! Два скелета были найдены в этой пещере. Вот их фотографии.

Она раздала карточки зачарованным слушателям. Досталась одна и мне.

– Вы, наверное, не знаете, – продолжала повариха, – но скелет взрослого человека состоит из двухсот шести костей. А теперь посмотрите внимательно на найденный скелет взрослого. У него костей двести семь! Видите, в середине таза кость размером двадцать-двадцать пять сантиметров? У землян такой кости нет, что указывает на внеземное происхождение скелета.

– А почему у маленького скелета такой кости нет? – спросил самый глазастый студент.

– Наверное, еще не выросла! – ничуть не смутился наш гид. – Теперь давайте осмотрим пещеру!

Все достали фонарики и друг за другом полезли внутрь. Я залез самый последний. Студенты уже стояли полукругом около рассказчицы.

– А теперь взгляните сюда! – она посветила на стену. – Видите картинку животного, нарисованную углем? На кого похоже?

– На носорога? – ответил недружный хор.

– Ну и откуда, скажите, такие животные могли взяться в Сибири? Это, наверняка, ребенок-гуманоид нарисовал зверя своей планеты!

Я не стал встревать в разговор и разочаровывать уфологов тем, что это, наверняка, были останки египетской жрицы и сестры бедного эвенкского мальчика. Меня больше интересовала узкая трещина в полу, которая шла через всю пещеру и расширялась у дальней стены. Надев на голову светодиодный фонарь, выданный Сан Санычем, я отделился от группы и углубился в пещеру. Чем дальше я шел, тем чаще что-то хрустело под ногами. Я посветил вниз.

«Горе-туристы! – я откинул носком сапога яичную скорлупу. – Тут, понимаешь, люди инопланетян смотрят, а они яйца жрут!»

Я заглянул в расщелину. Дна не было видно. Я подобрал небольшой камень и бросил вниз. Камень загрохотал о стенки расщелины и упал на что-то мягкое. Мне показалось, что из глубины донесся не то свист, не то шипение. Волосы на затылке зашевелились. Я скинул карабин и, не спуская глаз с трещины, стал отступать к выходу.

«Неудивительно, что никто не видит ящеров, если они живут в горе! – думал я по дороге на базу. – Не зря же в народных сказках их называют “Горынычами”!»