Текст книги "Проклятие египетской жрицы"

– Хусивлук?! – переспросил я. – Так вот о ком писал профессор Светлов! – вырвалось у меня.

– Да, жаль профессора! – не удивился моему восклицанию дед. – А ведь я его предупреждал!

– О чем?

– Как о чем?! О египетской жрице, конечно же! – опять хихикнул дед, но в этот раз не закашлялся. – Ему, профессору этому, Михаил и рассказал про Хусивлук и сюда привез, чтобы ее навестить. Но сам к отшельнице не повел. Профессора Булбичок водила, ее шаман отрядил отшельнице помогать. А мужикам ходить к ней строго-настрого запретил, да разве городские что понимают, хоть и профессора! Застукала жрица у Хусивлук профессора и прибрала к себе! – дед глянул на меня и посуровел. – Что глаза загорелись? Уж не думаешь ли и ты отшельницу навестить?! Так мы тебя с Булбичок сводить не будем, уже ученые! А ты, красавица, держи его крепче, ежели дорог он тебе!

Мишель была послушной девочкой и вцепилась в меня покрепче.

– А профессор тот потом чудить начал, – закряхтел дед, поднимаясь, – дал Булбичок какую-то записочку к аптекарю. Сказал, что Хусивлук надо лекарство принимать, а то как стареть начнет, руки на себя наложит. Будто порошки могут спасти от египетской жрицы?!

– А как называлось лекарство?! – вскочил я, потянув за собой Мишель.

– А бес его знает! Шаман велел записку сжечь, и правильно сделал! – дед поклонился. – Ну, бывайте, ночевайте! Спасибочко за праздник да угощение, пора нам и честь знать!

Селяне поднялись вслед за ним и тоже стали прощаться. Мы стояли возле костра и махали им вслед, заодно отмахиваясь от комаров.

Мишель заглянула мне в лицо, прижавшись горячим от костра телом.

– У тебя писяк, что ли, вскочил? – она посмотрела на укушенное комаром веко.

– Где?! – я положил ладонь на ее жаркий живот, слегка отстранился и глянул вниз.

– О чем ты только думаешь?! – в ее голосе появились озорные нотки, каких я раньше не слышал.

Я поднял на нее глаза. Мишель тут же отвернулась к речке, в которой отражался потухающий костер. Дым стелился в сторону реки и потерявшие страх комары начали немилосердно кусаться. Сначала мы не обращали на них внимания, но в конце концов они вынудили нас отступить в дом.

В этот момент я бы не позавидовал комариным самцам. Они, наверняка, безмятежно отдыхали после трудового дня, не подозревая, что насосавшиеся нашей разгоряченной крови самки устроят им сегодня ночь ненасытной любви!

В доме было жарко и пахло печкой. Свечки под образами уже догорели, и мы закрыли комнату Михаила и Клавдии.

Простыни на Зинкиной кровати уже не пахли сыростью. От них исходил легкий аромат дымка. Подсохнув, они чуть-чуть поскрипывали.

«Видно, Клавдия крахмалила постельное белье! – тут же вспомнилась старая шутка о том, что от крахмала стоят только воротнички. – Надеюсь, ко мне это не относится! Я сегодня ел не картошку, а шашлык из оленины!»

Да и олень мой уже напрягся, вытянул шею и внимательно прислушивался к происходящему вокруг!

Вот рука хозяина опустилась на пол к валявшимся ватным штанам, зашуршала в кармане и что-то блеснуло в темноте.

– Ты помнишь, что с запахом латекса у меня плохие ассоциации?! – раздалось из глубины кровати.

– А здесь латексом и не пахнет! – ответил хозяин. – Кто-нибудь возражает против запаха апельсина?

Это были последние слова, которые олень разобрал, так как тут же оказался в герметической упаковке, вкусно пахнущей цитрусовыми.

– Все-то ты помнишь, все-то предусмотрел! – Мишель улыбнулась в темноте и протянула ко мне руки. Я нежно обнял ее и погладил напряженную спину.

– Я не могу расслабиться! – жарко прошептала она.

– Тогда попробуем это, – я откинулся на край кровати и снова залез в штаны.

– Думаешь, другой вкус поможет?

– Непременно! – в руках сверкнула серебряная обертка жевательной резинки. – Мята творит чудеса!

Мишель приоткрыла свои коралловые губки и приняла ломкую холодящую пластинку. Она приоткрыла ротик еще несколько раз, пока твердая пластинка не разломалась на мелкие кусочки, и маленькие желвачки на ее тонком лице быстро задвигались.

«Я так понимаю, стадия поцелуев закончилась, не начинаясь!» – с облегчением подумал я, памятуя Танюшкино убеждение в том, что глубокие поцелуи намного интимнее физической близости.

– Не прекращай жевать! – прошептал я ей в самое ухо, плавно перекатывая ее на другой бок.

На полпути она уперлась в стену. Обняв сзади за талию, я подтянул ее к себе и вжался в ее разгоряченное тело.

Я долго ласкал ее, едва касаясь кончиками пальцев. С каждым новым движением я чувствовал, как спадает напряжение ее бедер и низа живота. Своим телом я ощутил, как расслабились ее ягодицы и уже не каменели в ответ на откровенные ласки.

Мои пальцы поднялись к ее шее и медленно перешли на щеку. Желваки продолжали играть.

– Ты все правильно делаешь! – ободрил я ее. – Доверься мне, и все у тебя получится!

Я страстно прижался к ней щекой с подросшей за день щетинкой, и волна дрожи пробежала по ее телу, унося прочь все плохое.

Эта Янова ночь стала ее возрождением и моим падением.

Глава 14
Свадебный генерал

Мы вернулись на базу на моторке Михаила. Мотор был старым и шумным, поэтому говорить было невозможно, да слов и не было. Всю дорогу Мишель смотрела на бегущую воду и загадочно улыбалась. Иногда она едва заметно качала головой, как будто не веря чему-то.

Дно лодки было уставлено закрутками из подпола Клавдии, а под носовой лавкой спрятаны бутылки с «мутным», завернутые в мешковину. Самогонщица Марфа наварилась на нас конкретно, но мы были не в обиде. Как ни крути, пиво все ушло, а дома ждал Сеня с шашлыками!

На мостках у бани нас встречал комендант с автоматчиком.

– Быстродвижущаяся надводная цель опознана! – сказал Сан Саныч в портативную рацию.

Сержант закинул «калаш» на плечо и отбыл в расположение части.

– Как видите, наш локатор не обманка для врагов из НАТО! – припомнил он нашу стычку на стрельбище и показал на антенну. – Мы вас за тридцать километров засекли!

Я стал молча выставлять банки на мостки.

– Сейчас Сеню с вещмешком пришлю! – комендант осмотрел нагруженную моторку. – Михину лодку сами взяли или дал кто?

– Клавдия разрешила! – Мишель выбралась на мостки и стала отодвигать банки от края.

– Ее уже выписали? – удивился он.

– Нет, я в больнице у нее была, вы должны помнить, я у вас адрес спрашивала.

Сан Саныч кивнул и пошел вверх по тропинке.

Скоро прибежал Сеня. Бросил на мостки два пустых вещмешка и придирчиво осмотрел привезенный провиант.

– А повкусней чего-нибудь добыли? – заговорщицки спросил он.

Мишель показала на нос лодки. Сеня нагнулся, увидел под сиденьем аккуратную пирамиду из цилиндров в мешковине и присвистнул. Он воровато оглянулся, встал на колени, вытащил и развернул самую верхнюю бутылку.

– Только не говорите, что от Марфы!

– А она что, суррогат продает?! – забеспокоилась Мишель.

– Да ты что! Она анисовую делает! Не разнюхали что ли?! – он поднес горлышко к носу и шумно вдохнул. – Лепота!

Он поддел ногой один вещмешок и подкинул мне. Я показал ему на корму, где лежал рюкзак с резиновой лодкой.

– Оставь здесь! Я вторую ходку сделаю. А ты, сердце родное, – он обратился к Мишель, – сварила бы супчику из оленины, а то как выходные, так сухомятка!

Я дал ей ключи от своей комнаты:

– Иди пока отдохни, а я потом в общую лабораторию сбегаю, оленину из холодильника принесу.

Пока мы с Сеней расставляли на кухне банки и пока оттаивало мясо, Мишель дремала на моей кровати. Я даже успел начистить картошки до ее появления.

Сеня ушел сушить лодку и стругать осиновые поленья для мангала.

– Хорошо поспала? – тихо спросил я заспанную повариху.

– Замечательно! – потянулась Мишель и прижалась ко мне. – Потому что подушка тобой пахнет!

Сеня как будто услышал, что она встала! В коридоре затопали его сапоги.

– Не помешал? – он глянул на нас и остановился. – Погодите-ка! Что произошло?! А куда девалась истинная арийка, характер нордический, беспощадная к врагам рейха?!

Я внимательнее посмотрел на Мишель. Ее глаза лучились счастьем. Острые, от постоянно поджатых губ, скулы округлились. Сами губы расслабились и оказались не такими тонкими. Вечно сдвинутые брови разгладились. Независимо задранный подбородок чуть опустился и больше не пугал своей решимостью.

«Все-таки Сене не откажешь в наблюдательности!» – загляделся я на партнершу.

Перед нами действительно стояла не фройляйн из команды СС «Мертвая голова», а умопомрачительная девушка с обложки глянцевого журнала!

– Опять будем голодать! – вздохнул Сеня.

Мы вопросительно посмотрели на него.

– Такой красоте на кухне делать нечего! – захохотал он.

– Хватит! – Мишель хлопнула его ладонью по груди. – Засмущали бедную девушку!

Похоже, она не рассчитала силу, и сухонький Сеня с размаху плюхнулся на кровать.

– Беру свои слова обратно! – потер он грудину. – С такими клешнями тебе самое место за плитой!

Обед получился поздним, но никто из обитателей станции не возмущался. Суп удался на славу!

Ужин тоже не подвел!

Сначала Сеня хотел просто разнести шашлыки по комнатам, но как только потянуло запахом копченого мяса, народ сам собрался за нашим бараком.

– Осиновые плашки творят чудеса! – кивнул Сеня на рассевшийся за дощатыми столами персонал.

Здесь были все, кроме Мезина и Стива. Даже сержант Радулов пришел с огромным подносом, и терпеливо ждал, пока главный по шашлыкам выделит ему порцию на весь взвод.

«Дать бы ему только палочку от шашлыка!» – беззлобно вспомнил я, как они с комендантом подсунули мне карабин с холостыми патронами.

– Не мешало бы коньячка! – крикнул Сеня, когда от вертолетчиков вернулся Сан Саныч.

– А что за праздник?

– У Мишель спроси!

– Янов день только что прошел. Все балтийские страны празднуют! – мило улыбнулась она.

Комендант задержал на ней взгляд. Не иначе, тоже заметил в ней перемену, но ничего не сказал.

– Верно! – поддержал Нильс. – В Дании тоже празднуют!

Коньячок под шашлычок как нельзя вовремя сблизил интернациональную группу, потому что на следующий день всем пришлось потесниться.

Я еще видел десятый сон, когда в дверь забарабанил Сеня.

– Давай, Микола, шевели батонами, мы к бельгийцу в барак переезжаем!

Я с удивлением посмотрел на него и потянулся за разговорником.

– Потом по книжке твоей болтать будем! – он залез под кровать и бесцеремонно вытащил мой чемодан.

Проверяя, не осталось ли чего под кроватью, он запустил туда руку.

– Твое, что ли? – Сеня вытащил целый ворох исписанных бумаг.

Я попытался вспомнить, были ли у меня в чемодане какие-нибудь бумаги.

– Чего глазами хлопаешь? – он засунул их в чемодан и принялся за содержимое тумбочки. – Давай, давай, завтра Селезень прилетает, а сейчас его шестерки нагрянут!

«Криминальный авторитет, что ли?» – не мог я сообразить спросонья.

В самый разгар сборов пришла Мишель готовить завтрак.

– Что случилось? – спросила она, увидев меня в коридоре со скатанной постелью в руках.

– На днюху Тунгусыча лампасы прилетают! – выглянул Сеня.

– Переведи! – не поняла моя переводчица.

– На празднование столетия Тунгусского метеорита приезжает генерал Селезнев из Иркутска, – по слогам, как первокласснице, стал объяснять Сеня. – Поселится здесь со своей командой. Сейчас солдаты с вертолетной площадки здесь будут марафет наводить, и адъютант генерала с командой должен заявиться с минуты на минуту!

В одну из комнат, что когда-то готовили для нас с Мишель, перебирался Сан Саныч, в другой стали устраиваться мы с Сеней.

Когда мой новый сосед по комнате побежал за своими шмотками, зашла Мишель.

– Что, кухня тоже переезжает? – спросил я, раскатывая постель.

Она мялась в дверях, не решаясь начать:

– Я хотела еще вчера, но не было походящего момента. А сегодня, – она помолчала, собираясь с духом. – В общем, если все так складывается и ты все равно переезжаешь, может, переедешь ко мне?

То, чего я боялся последние два дня, случилось. Я готовился к этому разговору, но все равно оказался неготов.

– Мишель, – начал я, усердно разглаживая простыню, на которой и так уже не было ни одной морщинки. – Нет, не так! Мишулька? Мишелька? Как тебя мама в детстве звала?

– Микки.

– Микки, Рикки! Это не ты мне псевдоним придумала? – я улыбнулся и подошел к ней.

– Нет, тебе придумали от твоего «Рик».

– Микки, я очень польщен твоим предложением, правда! Если бы это случилось месяц назад, я бы не раздумывал ни секунды! Но сейчас… – я не мог подобрать слов. – В общем, давай повременим?

Ее лицо тут же изменилось. Вернулась прежняя жесткость.

– Я не говорю «нет»! – быстро добавил я, – Мне нужно время, чтобы разобраться в себе!

Я взял ее ожесточенное личико в ладони. Мои большие пальцы нежно разглаживали ее сведенные брови. Она посмотрела мне в глаза и прошептала:

– Я буду ждать, сколько скажешь!

– Поберегись! – Сеня затолкал нас своим скатанным матрацем в комнату. – Какую Микола кровать занимает? – спросил он Мишель.

Она не ответила.

– Тогда я беру эту! Я привык, что стенка слева! – он бесцеремонно плюхнулся на кровать, где я только что разглаживал простыню. – Эй, кухарка, куда будем кухню перевозить? К тебе?

– Можно ко мне, – согласилась Мишель, – раз место все равно остается незанятым! – она грустно улыбнулась и посмотрела на меня.

Я протянул к ней руки и сказал по-фински:

– Ты лучшая!

Она нырнула в мои объятия:

– Только думай не очень долго!

– Какая такая питька? – возмутился Сеня. – Вы бы хоть подождали, пока я выйду! – и, как всегда, расхохотался.

– «Питка» – это «долго» по-фински! – рассмеялась вместе с ним Мишель.

– Ладно, пошли кухню перевозить, – Сеня вышел и беззлобно проворчал: – Только вчера все банки под кроватями рассортировал!

В нашем бывшем бараке уже вовсю кипела работа. Прилетевшая из Иркутска команда генерала готовилась к встрече хозяина. Сеня с широко открытыми глазами смотрел, как солдатики носили в наше бывшее жилище ящики с коньяком и водкой. Я показал ему большой палец.

– Правильно, Микола! Мы тоже угостимся. Нет такого человека, который бы не налил Сене! А уж тем более Селезень! Не тушуйся! – он возбужденно толкнул меня в бок. – На твою долю тоже хватит! Я скажу ему, как ты стреляешь, так, может, он тебя тоже в команду возьмет!

– В какую команду? – запереживала стоявшая сзади Мишель.

Сеня был так возбужден, что, похоже, не контролировал поток своих слов.

– Вот тебе раз! – Сеня от возмущения потерял дар речи, но, как вы понимаете, ненадолго. – Ты что, не знаешь, что Селезень среди шишек самых знатный охотник в округе?! Ну, ты, мать, даешь! А угадай, кого он к себе проводником возьмет?

– Эвенка местного? – предположила Мишель.

– Куда там, эвенка! – расхохотался он. – Да эвенки Южное болото за сто верст обходят! Будь он маршал, да хоть сам генералиссимус, они с ним не пойдут!

– А на кого на болоте охотиться-то? – моя партнерша была озадачена. – На ящера что ли? – с испугом спросила она.

– На него самого! – ничуть не смутился Сеня. – В том году мы с Селезнем его почти поймали. К самой горе Фаррингтон загнали. Куда он тогда исчез, ума не приложу. Главное, здоровый такой был, что твой олень, которого Микола давеча уложил. Вроде и деться ему некуда было, а все равно, словно сквозь землю провалился! – взволнованный рассказчик перевел дух. – Да только в этот раз ему от нас не уйти, я один секрет знаю! – Сеня поднял вверх указательный палец. – Селезень дураком будет, если меня опять проводником не возьмет!

Мишель положила мне сзади руки на пояс и приблизилась так, что щекотнула мне ухо своими огромными ресницами.

– Надеюсь, ты не пойдешь? – шепнула она. – Ты обещал! Помнишь?

Я помотал головой. Она не отпрянула, и ее губы несколько раз коснулись моей щеки.

– Еще немного, и я соглашусь переехать к тебе! – обернулся я.

– Так мне дверь на ночь не закрывать?

Тут солдаты, что носили спиртное, стали выставлять на крыльцо содержимое комнаты Клавдии.

– Кухарка, иди, место готовь! – крикнул Сеня и побежал командовать дармовой рабочей силой.

Беготня закончилась только к обеду. Пока Мишель на скорую руку готовила лапшу с тушенкой, мы с Сеней расставляли у нее под кроватью привезенный из Ванавары провиант. Оказавшись у знакомого плинтуса, я явственно услышал голос Марго.

– А в команде генерала все такие боевые? – спрашивала она с придыханием.

– Зачем тебе все?! – пыхтел незнакомый голос. – Ты скоро от одного меня взвоешь!

– Неужели моя мечта сбудется и кто-то наконец сможет меня насытить! – она начала постанывать и почти выкрикнула. – Как жаль, что у нас не служат прапорщики!

«Теперь понятно, почему новые солдаты так легко подчинились Сене! Их старшине было не до них. Он был занят проверкой материальной части у соседки Мишель!»

После обеда Сеня утянул меня на благоустройство нашей комнаты. Я закончил стелить кровать, выложил на тумбочку ворох бумаг, которым Сеня впопыхах нафаршировал мой чемодан, а сам чемодан загнал под кровать. Решив, что с благоустройством покончено, я с размаху бухнулся на кровать. Ком бумаг на тумбочке шевельнулся от потревоженного воздуха, и на меня упало несколько мятых листков.

«Тоже дело! Отправляйтесь-ка, откуда пришли!» – взяв один листок, я скомкал остальные и закинул под кровать.

Оставленный листок разгладил на колене чистой стороной вверх: нужно было наглядно систематизировать накопленные знания. Я начал чертить диаграмму.

«Значит, так. У нас четыре трупа. Все классифицируются как самоубийства. Что их объединяет? Трое из них были любовниками Марго. Про профессора таких сведений нет, хотя кто знает? Седина в бороду, бес в ребро! Надо будет уточнить у Сени. Что нам все это дает? Мотив для Мезина. Глубоко засевшая и хорошо скрываемая ревность к трем погибшим. Дальше. Украденное открытие у Светлова, опять мотив у Мезина. Как ни крути, а все сходится на нем.

Теперь, что их разнит? Место! Профессора нашли на болоте после прогулки с Мезиным. Прямая связь. Жирный плюс! Дальше. Иманда нашли в лаборатории. Мезин мог быть там! Еще один плюс. Теперь Михаил. Здесь загвоздка. Мезина бы в деревне заметили: чужак. Знак вопроса. То же самое с Герхардом. Мезин оставался на базе. Журналист Сережа? Кишка тонка. Марго? Могла. Маленький плюсик.

Теперь сами самоубийства. Могут они быть связаны с болотом? Могут. Уже на протяжении целого века болото истребляет особей мужеского пола, заставляя их сводить счеты с жизнью. Действует не сразу. Если вспомнить пометки профессора на полях, от трех дней и дольше. То есть место самоубийства значения не имеет!»

Я перечеркнул на диаграмме места смерти.

«Кто подходит под болотную версию? Михаил и профессор. Они оба были на болоте. Ставим плюс. Иманд был химиком и мог контактировать с болотными пробами. Кто знает, может, в тех пробах, что не забрал Светлов, тоже есть какая-то дрянь? Ставим плюсик. Наконец, Герхард. Был ли он на болоте, не знаем. Проникал ли в лабораторию, тоже не знаем. Один большой вопрос. Хотя его можно привязать к болоту через Мезина. Мезин имел доступ к донным пробам и имел доступ в комнату к Герхарду, где говорил с журналистом. Он мог запросто подкинуть дряни из болотной пробы в личные вещи детектива!

Я вел соединяющую линию от Герхарда, через Серегу, к Мезину. Рука с карандашом спустилась с колена и вдруг замерла. На фоне белого лампаса моих спортивных штанов виднелись знакомые инициалы на латинице!

«Умереть не встать!» – я резко перевернул листок бумаги обратной стороной.

На меня смотрели черновые наброски схемы клонирования гибридомы. Кто-то пытался получить антитела против вируса «vМZN».

«Вне всякого сомнения, я уже где-то видел эту маркировку вируса! Откуда, интересно, взялась эта схема?! Давай успокоимся и пойдем логическим путем! Давай! – ответил я сам себе. – Я это мог написать? Нет! Сеня? Тем более! Бумаги валялись где? Под кроватью. До меня на кровати спал кто? Правильно, Мезин!»

Я новыми глазами посмотрел на название вируса.

«Это же аббревиатура его фамилии! И видел я ее…»

Я подпрыгнул в кровати, да так сильно, что чуть не стукнулся головой о потолок.

«Точно! В секретном закутке у Белки! Такая же маркировка была на клетках со странными мышами. Я вспомнил, как один самец, словно бешеный, атаковал мой палец, другие болтались, как повешенные, просунув голову сквозь верхнюю решетку. Повешенные! Самцы!»

Меня, как будто молния прошила с головы до пят! Вот оно! Я выбежал из барака и понесся к американскому модулю.

– Мне нужно срочно позвонить в Питер! – поднял я Мишель, которая уютно устроилась с ноутбуком на кровати.

– Зачем?!

– Я напал на след, и мне нужны подтверждения!

– Какой след?!

– Мы можем честно отработать наши деньги! Если только моя гипотеза подтвердится.

Она быстро достала косметичку.

– Не здесь! – я показал глазами на комнату Мезиных.

Мы вышли и направились к калитке.

– Не спеши! – одернула меня партнерша и взяла под руку. – Не привлекай внимания.

Мы прогулочным шагом прошли мимо вышки.

– Зачем этому генералу Тунгусский метеорит? – начал я светскую беседу, глянув наверх. – Или Селезень под это дело решил охоту за ящером устроить?

– Для пиара, конечно же! – убежденно заявила Мишель. – Ты пока на след нападал, я в Интернете сообщения о визите генерала просматривала.

– Какой пиар?! Тут народу будет кот наплакал! Одни туристы!

– Не скажи! – Мишель глянула туда, где мы совсем недавно участвовали в вечере студенческой песни. – Здесь будет телевидение, и, может быть, даже центральное! Не исключено, что и зарубежные каналы тоже! А сам генерал будет центральной фигурой. Он будет толкать речь о роли космических войск и о том, что случись такое сегодня, метеорит был бы расстрелян еще на подлете к Земле и все его осколки сгорели бы в верхних слоях атмосферы!

– Звучит как реклама для финансирования космических войск! – согласился я.

Мы остановились на мостках за баней, и Мишель дала мне трубку.

В Питере был уже вечер.

– Кто это? – услышал я удивленный голос Маришки. – Шурик, опять ты?! А почему номер еще чуднее, чем в прошлый раз?

– Маришка, слушай внимательно, дело государственной важности!

– Я так люблю ролевые игры! – голос Маришки стал томным. – Приезжай скорее, государственный шалунишка!

– Я серьезно! – оборвал я ее. – Вспомни, был ли у Белки пару лет назад совместный проект с неким Мезиным?

– Почему с неким? Мезин ее бывший муж. Но он наукой как таковой никогда не занимался. Он был номенклатурщиком от науки.

– Как муж? Она что, девичью фамилию после развода взяла?

– Она ее никогда и не меняла! У ученых дам это не принято, чтобы не путаться с фамилиями в научных публикациях.

– Век живи, век учись! – хлопнул я себя по лбу.

– Дураком помрешь! – хихикнула Маришка.

– Мы отвлеклись! Пойми, таких совпадений не бывает! Белка должна была сотрудничать с Мезиным!

– Успокойся! Если должна была, значит, сотрудничала. Может, с сыном. Кстати как раз пару лет назад ей было письмо от Мезина-младшего. Я еще тогда удивилась. Только-только приезжал на похороны своего учителя, неделю с матерью провел, и вдруг письмо!

– А откуда письмо, не помнишь?

– Из Сибири, откуда еще-то! Он же там где-то на оборонку работает.

– А о чем оно было?! – загорелся я.

– Фи, я девушка честная!

– Я знаю, сладенькая моя, но все же?

Стоявшая рядом Мишель криво усмехнулась.

– За сладенькую, так и быть, скажу!

Я затаил дыхание.

– Ничего там не было, промокашка какая-то с кружком посередине.

– Ненаглядная моя! – чмокнул я ее в трубку. – Как приеду, всю тебя расцелую!

– А как же Татьяна из Кронштадта?

Ответить я не успел. Трубку отобрали.

– Все сходится! – я обнял Мишель и крепко поцеловал.

– Ты же невесту свою, Маришку, обещал расцеловать, а не меня! – отклонилась она.

– Кто невеста? Маришка?! Да она секретарша Белки, моей бывшей шефини, а Мезин, оказывается, ее сын! Представляешь?!

– Маришкин?

– Да нет же! Шефини! И они, похоже, вместе эту лабуду с бешеными мышами замутили! Он ей прислал ДНК по почте!

– Как это по почте?

– ДНК можно растворить в воде и капнуть на фильтровальную бумагу, ну, или промокашку. Капля высохнет, ДНК останется. Нужно только пометить место, куда капнули. А потом помеченное место вырезаешь и опускаешь в воду. Все! ДНК растворяется в воде и готова для экспериментов. Мезин ей послал инопланетную ДНК для испытания на мышах! И мыши, как и живность на болоте, стали себя убивать. Причем только самцы! – У меня шла кругом голова.

– А что, здесь мышей нет? Зачем такие сложности? – охладила мой пыл Мишель.

– Хороший вопрос. Может, хотел независимого подтверждения своих результатов? Но как бы там ни было, пришло время заглянуть в святая святых Мезина!

– У тебя же нет допуска в биоблок?

– Зато у меня есть доступ к его внутренней стенке!

– Ты что, будешь дырку сверлить? – оживилась Мишель.

– И не одну!

– Я думаю, хватит и одной! У меня есть волоконно-оптический зонд со встроенным микрофоном! Операцию спланируем так. Ты делаешь дырку, я подглядываю!

– Пойдем к тебе, обсудим!

У Мишель пришлось греметь банками, чтобы добраться до своего чемодана. Оттуда она достала пакет с гигиеническими прокладками. Сняв верхний слой разрекламированного продукта с крылышками, она извлекла тонкую черную трубку, свернутую змеей.

– Научи меня пользоваться, – попросил я.

– Зачем? Я все сама сделаю!

– Извини, Микки, но я тебя с собой не возьму.

Какой-то момент она была в замешательстве. Ее губы опять не знали, что делать: улыбнуться на ласковое «Микки» или твердо сжаться и настаивать на своем.

– Я не могу рисковать тобой! – облегчил я ей задачу. – Не забудь, что проникать придется в лабораторию четвертого уровня защиты, где без скафандров работать нельзя! А ну как в дырку полезут споры сибирской язвы?!

– Тогда и ты не пойдешь! – она стала прятать зонд обратно. – Я от переживаний с ума сойду!

– Я знаю меры предосторожности, которым за пять минут не научишь!

Я, конечно, не стал ей говорить, что из всех мер предосторожности в моем распоряжении будет только противогаз и костюм химзащиты.

Операцию решили проводить завтра и подгадать ее под момент прилета генерала.

С утра я обследовал свободную от тумбочек часть перегородки. Она оказалась сделанной из целикового щита толстого пластика, прибитого к вертикально стоявшим балкам. Щели по периметру щита были залиты тем же герметиком, что и двери при консервации химического отсека. Я сходил к Мишель и разжился феном.

Как только за стеной послышался шум вертолета, операция началась. Для прикрытия я включил центрифугу, надеясь, что ее рев перекроет шум прохождения перегородки между отсеками. Я втиснулся между крайней тумбочкой хранилища и бревенчатой стеной.

Переняв Сенин опыт, я нагрел феном герметик в нижнем углу. Здесь бревно закруглялось и оставляло небольшое пространство между перегородкой и стеной. Герметик размяк, и я легко удалил его. Получилась треугольная брешь. Со стороны биомодуля оказался такой же щит. Я приставил к дырке носик фена. Герметик со стороны биомодуля размякал дольше. Но в конце концов и он поддался. Я надел наушники и просунул в образовавшийся канал волоконно-оптическое чудо шпионской техники. Носик зонда сразу же уперся в какой-то брусок, который закрывал обзор, зато слышимость была отменная. Пока я работал носиком зонда, пытаясь обойти ножку стола, а именно ею оказался неизвестный брусок, я вдруг услышал шум шагов, а вслед за ними и приглушенные голоса Мезина и Стива. Я прекратил манипуляции с зондом.

«Принесло их на мою голову! Почему бы им, как всем, не встречать генерала!»

Прерывать операцию не хотелось, и я начал потихонечку пропихивать зонд дальше. Встроенный микрофон терся о ножку стола и посылал такое громкое шуршание в наушники, что я неосознанно боялся быть услышанным. Но разговор между биологами тек ровно, не меняя интонаций.

Понимал я их без труда. Аспирантского минимума по английскому вполне хватало. А еще и Мезин строил фразы чисто по-русски. Наш педагог в университете такое построение предложений называла «рашин-деревяшин».

Пока они обсуждали агрессивное поведение мышей, я наконец сумел обойти проклятую ножку и тут же уперся в стеклянную преграду. Я поднял носик зонда. Высота стекла была примерно полметра.

«Черт! – выругался я себе под нос. – Надо было все-таки рискнуть и проникать с точки повыше!»

В стекле, как в зеркале, я увидел, как шевелится зонд. Оптический эффект увеличивал его толщину раза в три. Пока я решал, как быть, зонд продолжал шевелиться. Я убрал палец с контрольного рычажка. Зонд полез вверх!

«Матерь божья!» Это был не зонд! Прямо по стеклу ползла змея!

«Чудны дела твои, Господи! Змея-то им зачем?» – отдышавшись, я взялся за фен, и замер: разговор за стенкой принимал неожиданный поворот.

– Пожалуйста, заберите меня отсюда пораньше! Мне страшно! – Голос Мезина действительно дрожал.

Он еще что-то протараторил, но так быстро, что я ничего не понял.

– Попридержи лошадей! Какие проблемы теперь? – Стив говорил жестко. – Вы же уверили нас, что тех денег, что я вам передал, хватит, чтобы держать проблему под контролем до зимы. Вам нужно еще?!

– Нет, это новая проблема! Я не решался вам сразу сказать, но терпеть больше нет сил. Особенно теперь, когда переводчица финна подозревает меня!

– При чем здесь Мишель?!

– Она нашла бумаги, уличающие меня в гибели профессора Светлова!

– Где?!

– В бумагах, что Нильс дал финну!

– Этого не может быть! Нильс уверял меня, что те бумаги коммунистических времен!

– Не знаю! Но там есть показания туристов, которые видели меня в тот вечер.

– Но ведь дело уже закрыто, не так ли? – в голосе Стива появилось волнение.

– Если появятся новые улики, то дело снова откроют!

– Откуда появятся?!

– Мне кажется, их мог собрать эстонский следователь, который почти два месяца тут все разнюхивал!

– Но как они попали в переводы Нильса?!

– Не знаю, – произнес Мезин чуть слышно.

– Прекратите паниковать! Бумаги были в сейфе – это раз! Эстонца бы никто не пустил в лабораторию одного – это два!

– Но, тем не менее, она знает правду! Заберите нас отсюда! Если меня не заберете вы, меня заберет милиция. А без меня вы не сможете разработать этот препарат!

– Вы понимаете, что я такие вопросы не решаю? В следующую субботу я встречусь с заинтересованной стороной и изложу нашу ситуацию. А пока работайте и ни о чем не беспокойтесь. С Мишель я поговорю, и, поверьте, она будет молчать, в противном случае НАТО немедленно отзовет ее обратно.

«Надо сейчас же предупредить Мишель!» – Я стал выбираться из угла и уперся в чьи-то ноги.

Надо мной возвышался комендант. Он улыбнулся и приложил палец к губам. Зря беспокоился. Если бы и хотел, я не мог бы вымолвить и слова. Язык прилип к нёбу, сердце бешено колотилось.

Комендант снял с меня наушники и приложил к уху.

– О чем это они, лейтенант?

Мысли яростно бились в голове: «Какой лейтенант?! Как он вошел?! Что с нами будет?! Я завалил операцию!»