Текст книги "Проклятие египетской жрицы"

Самец упал. Стая оленей, ломая кусты, кинулась прочь. Сенино ружье молчало.

Я посмотрел на него и кивнул на ружье.

– У меня там крупнокалиберная картечь, – ответил напарник, – если бы ты не попал, я бы тебе показал класс в стрельбе по мишени «бегущий олень»! Бил бы влет с обоих стволов! Не боись, не ушел бы!

Я прикидывался идиотом.

– Потом по твоей книжице объясню! – он показал на мой карман с разговорником.

Когда мы подплыли забирать добычу, Сеня покачал головой.

– Мне начальник говорил, но я не верил! Гляди-ка, прямо в глаз! Ну, ты, Микола, молоток! – он хлопнул меня по плечу. – И крови совсем нет, лодку мыть не надо будет!

«Какой “молоток”? – думал я, помогая грузить тушу. – Тут всего-то тридцать метров!»

На обратном пути сделали несколько привалов. Олень был тяжелый. На каждой остановке Сеня прикладывался к своей гнутой фляге, которую я наполнил для него накануне.

– Будешь? – предложил он мне. – Путь короче покажется!

Я для приличия хлебнул и достал разговорник. С грехом пополам я объяснил, что мне будет нужна лодка на воскресенье. Сеня не понимал, тыкая в слово «воскресенье» и на оленя:

– Мишель обещала фуршет в воскресенье, забыл?

Я помотал головой и показал на понедельник. Сеня продолжал пожимать плечами. Только после недвусмысленного жеста, описывающего меня и Мишель, Сеня наконец прозрел.

– Значит, в воскресенье Сеню побоку, а сам в тайгу шашлык и переводчицу жарить! – рассмеялся он. – Не тушуйся! Все путем! – хлопнул он меня по плечу. – Будет тебе и лодка, и оленина, и переводчица!

На базу мы вернулись как охотники с картинок. На наших плечах лежал толстый сук, на котором висела добыча, привязанная за копыта. Впервые за три недели часовой на вышке помахал нам рукой. Видно, тушенка ему порядком поднадоела и предвкушение настоящего мяса на обед заставило его нарушить устав.

Сениной поддержкой своего плана я заручился, теперь можно было послушать план Мишель по поездке в Усть-Илимск.

Совещание началось с подарков.

– Держи! – партнерша протянула мне мои телефон и паспорт. – И еще это! – Мишель раскрыла ладонь.

Там лежала сим-карта.

– Ух ты! Надо будет денег доложить, а то тут, наверное, роуминг бешеный!

– Деньги там уже лежат.

– Откуда ты знаешь мой номер? У меня же симка с паролем!

– Это не твоя симка. Местная. Я уже вбила в нее свой номер.

Остаток вечера я возвращал к жизни свой разрядившийся телефон и по десятому разу выслушивал инструктаж, что в каком случае делать. По мне, так весь инструктаж можно было уложить в три слова: «Если что, звони!»

И я, как всегда, накаркал. Весь наш стройный план закончился именно этим!

Поначалу ничто не предвещало неожиданностей. Наш объект начал свой привычный маршрут. За первые четыре магазина Мишель была спокойна, и, как только Марго скрылась в первом, мы нырнули в подъезд дома напротив. Мишель быстро скрутила волосы в жгут, заколола их и надела неприметный парик. Потом вывернула наизнанку свою ветровку, и та превратилась из бирюзовой в темно-коричневую. На последнее она оставила самое сладкое.

– Отвернись! – скомандовала она.

Я послушался. Но она так была занята переодеванием, что не заметила, как я подглядываю. Ну, или сделала вид, что не заметила!

Мишель стянула джинсы и раскатала ситцевую юбку, которая была собрана кверху. Расстегнула низ кофты и обмоталась джинсами. На исчезнувшую талию натянула юбку, и маскарад был завершен.

– Девушка, давайте познакомимся? – я изобразил благоговейное смущение.

– Давайте! Бар «Татьяна» знаете? Жду вас вечером! – кокетливо ответила она и выскользнула из подъезда.

Неприметной серой мышкой она устроилась неподалеку от дверей магазина.

Теперь настала моя очередь менять облик.

Я вытащил из-под рубашки блондинистый парик и водрузил на нос очки в изящной черной оправе. Стекла с металлонапылением придавали глазам голубой отлив, приближая меня к чистому арийцу. Играя на контрасте, я знал, что именно черные очки на блондине заострят на себе внимание свидетелей.

– Провожала на разбой бабушка пирата! – улыбнулся я в зеркальце и закрыл один глаз.

В нарушение плана я купил фруктов и поехал в больницу.

В палате, как и рассказывала Мишель, сидела Зина.

– Как вы себя чувствуете, Клавдия Петровна? – обратился я к женщине, сидевшей на кровати, и поставил пакет с гостинцами на тумбочку. А вы, как я понимаю, Зинаида? – повернулся я к девушке.

– А вы кто? – хором спросили они.

– Я жених Мишель, она к вам на прошлой неделе приходила.

– Помню. Хорошая девушка. Целый день у нас просидела! Она мне про своего героя сыщика рассказывала, а я ей про Мишутку своего. Сердобольная она у тебя, долго мои причитания слушала да все жалела меня. – Клава взяла краешек полотенца на спинке кровати и вытерла слезы. – А тебя, сынок, я нигде не могла видеть? – спросила Клава.

– Наверное, Мишель вам фотокарточку показывала! – почти испугался я.

– Не помню, – женщина покачала головой. – А ты, Зин?

Зина тоже покачала головой. Я смотрел на них и думал: «Как они обе изменились за три недели».

Зина и так была худая, а теперь на ней остались только кожа да кости! Ее мать тоже спала с лица, а над верхней губой появился темный пушок, как у южных женщин».

– Когда же ты успел в женихи записаться? Она же только сюда приехала.

– А я как муж-декабрист! – улыбнулся я. – Невеста в ссылку, и я за ней. Ее из своего острога сегодня не отпустили, так она меня попросила гостинец передать.

– Славная у тебя невеста, славная! И имя у нее почти как Мишутки моего.

– Вы мне, пока я здесь, совет не дадите? Я хотел бы сделать Мишель сюрприз, забрать ее с научной станции на празднование Янова дня. Это ее самый любимый праздник! Я слышал, вы из Ванавары, а я сегодня туда лечу. Вы не подскажете, у кого там можно остановиться и лодку напрокат взять?

– Так у нас и останавливайся! Зинка сейчас в городе живет, а я домой еще нескоро попаду! Лодка у нас тоже есть, с мотором. Правда, работает ли мотор, не знаю, в сарае посмотришь. Ключи у меня вот, – Клава слазила в тумбочку и вынула косметичку, – один от дома, другой от сарая.

Она протянула их мне, и я полез за пухлым кошельком. К разговору с журналистом меня Мишель профинансировала основательно!

– Не надо! – остановила меня Клавдия. – Ты, милок, лучше вот что. Хоть сейчас и жарко, а дом протопите, заскучал он, поди, по дровяному теплу-то! И еще, сходи в храм всех Святых, возьми святой воды и купи свечек. Дом окропите и к иконкам свечки поставьте. За меня да за Мишутку! – на ее глазах навернулись слезы.

– Мама, прекрати! – вмешалась Зина.

– Дай вам Бог счастья! – услышал я, подходя к двери, и обернулся.

Клавдия меня крестила.

– Не свидимся уже, – донесся до меня ее шепот.

– Мама!

Как дочь ее отчитывала, я уже не слышал. Задача усложнялась не запланированным визитом в церковь. Я слетел с лестницы, на ходу снимая парик и очки. У входа стояла больничная газель.

– Командир, до храма всех Святых далеко? – спросил я у водителя.

– Залезай! – он отложил газету.

– Мне еще в редакцию «Усть-Илимской правды»!

– Договоримся!

– А ты не на работе?

– От работы кони дохнут! У меня обед!

Хорошо, что в издательстве газеты кони еще дохли, и редакция не успела приступить к приему пищи!

«Отведу журналюгу в хороший ресторан, если тут такой имеется, и поболтаем по душам!» – глотал я слюнки, открывая двери.

– Вы к кому? – встретил суровый вахтер.

– К редактору!

– Пропуск!

– Какой пропуск? Я только что из Питера!

– Из Питера? – протянул дедок. – Документ покажь!

– Я показал ему паспорт.

– Ишь ты! Долго добирался?

– Полгода на велосипеде! Принес статью о велопробеге!

– То-то, я смотрю, тебя на больничной машине привезли, небось, все чресла стер! – расхохотался дед. – Второй этаж направо!

В кабинете редактора сидел непоседливый мужичок. Ему либо не терпелось убежать на обед, либо местные комары искусали всю задницу.

– Что вам? – нервно спросил он, успев поменять позу три раза.

– Я из Питера, – начал я, – ищу Сергея, репортера, который…

Редактор не дал мне договорить.

– Нет его! Уже месяц как гуляет за свой счет! Мамин-Сибиряк недоделанный! За книгу он, видите ли, засел, о женщине-вашу-мать-вамп, а кто мне будет очерки писать о женщине-вашу-мать-доярке! – от недовольства он заерзал еще сильнее. При чем здесь Мамин-Сибиряк и женщина-вамп, я не понял и озадаченно спросил:

– А где он живет, не подскажете? – рука машинально потянулась назад, и я с трудом удержался, чтобы не почесать задницу.

Он меня будто не слышал:

– Как этот треклятый пакет из Питера пришел, так я, дурак, его Сереге на разработку дал. Знал бы, чем все закончится, в мусорное ведро бы выбросил! – и тут же добавил: – В кадрах адрес спросите!

Через полчаса, с адресом в руках, я уже бродил по новостройкам. Путаясь в корпусах и меся грязь, я искал угловой дом. По объяснениям сердобольной старушки, рядом с ним планировали открыть цветочный магазин и должен был висеть соответствующий плакат. Но вместо цветастого баннера мои глаза наткнулись на ярко-красное пятно стройной женщины. От избытка цветовой гаммы я не сразу разглядел лицо.

– Черт! – я метнулся к ближайшей парадной, взлетел на второй этаж и осторожно выглянул в окно: «Точно! Еще в вертолете я подумал, что она собралась на коммунистический субботник!»

По единственной асфальтированной дороге в округе вышагивала Марго в красном брючном костюме.

В случайности я не верил и, отпустив ее на порядочное расстояние, последовал за ней. Горящие на солнце лакированные туфли привели к пылающему красками плакату с надписью «Орхидея».

«Тут и спрятаться-то негде! – Я на ходу обвел взглядом пустырь со строительным мусором. – Разве что за плакат – так ноги будут торчать!»

Не замедляя шага, я направился к подъезду, где только что скрылась Марго. Задержавшись у двери, я сделал вид, что очищаю от пыли ботинки и огляделся: «Где же моя партнерша? Неужели Марго от нее опять оторвалась?!»

В глубине подъезда послышался шум закрывающегося лифта, я медленно приоткрыл дверь. Лифт поднимался. Шум разъезжающихся створок на верхнем этаже я уже слушал, приложив ухо к щели створок этажа первого.

Я слышал, как тихо открылась и еще тише закрылась дверь квартиры.

– Глухонемые! Мать вашу! – отреагировал я на безмолвную встречу в верхах. – Ни те здрасте, ни те до свидания, конспираторы хреновы!

Теперь оставалось терпеливо ждать, когда свидание объекта номер один и объекта номер два закончится. Я посмотрел на обрывок бланка редакции с адресом журналиста и на номера квартир на первом этаже. Получался пятый этаж.

– А моя любовь живет на трахапятом этаже-е-е! – я одним прыжком перелетел через несколько ступенек, отделявших первый этаж от двери подъезда.

«Уж не Марго ли вдохновила нашего Сережу на роман о женщине-вамп. Надеюсь, она быстро усладит его вдохновение и ждать придется недолго!» – Я набрал номер Мишель.

– Але, – услышал я расстроенный голос партнерши.

– Не переживай, я их обоих нашел!

– Кого?!

– Версию о неизвестном свидетеле придется похоронить. Марго шла к Сереже.

– Какому Сереже?

– Журналисту. Она сейчас у него. Запоминай адрес!

Я огляделся. Откуда-то тянуло сквозняком. Пахло свежими бетонными блоками. Я решил спуститься в подвал и уперся в решетку с огромным амбарным замком. В лицо пахнуло порочной юностью. Внизу живота приятно потеплело и разлилось забытой невесомостью.

«О чем ты думаешь? – я отмахнулся от набежавших воспоминаний. – Тебе прятаться надо!»

А сделать это было негде или почти негде.

«И все-таки придется вспомнить детство! – я подошел к входной двери и выглянул на улицу. Никого не было. Встав на колени, я взялся двумя руками за чугунную решетку, вделанную в пол при входе в подъезд. Со второй попытки решетка поддалась. Я юркнул в проем, как в люк танка, и сдвинул решетку обратно в пазы.

«Спасибо товарищам архитекторам за наше счастливое детство! Глупые, знали бы вы, как используется ваше новаторское решение! Конечно, в подъездах стало чище – грязь и слякоть с обуви сыплется в подвал, а не разносится по дому, но знаете ли вы, какой подарок получили подростки!»

Улыбаясь своим воспоминаниям, я достал носовой платок и, как мог, расчистил лежбище.

«Финской ветровкой придется пожертвовать! – я поудобнее устроился на спине и сдвинул на лицо бейсболку. – Как давно это было!..

…Мы с моим новым соседом по парте Игорюхой с волнением ждали начала «эротического реалити-шоу». Это было мое первое посвящение в Игорюхин мир.

– Чего такой хмурый? Переживаешь, что сбежали с последнего урока? – толкнул он меня в бок. – Я тебе говорю, не пожалеешь! На́перво всегда везет!

Вот открылись двери, и первый персонаж появился над головами затаивших дыхание зрителей. Проплывающие в вышине брюки вызвали лишь короткий вздох разочарования.

– А ты говоришь, везет! – прошептал я. – Куда я влезу – там всегда одни неприятности!

– Не дрейфь! Еще не вечер!

В этот момент над нами захлопала крыльями развевающаяся на сквозняке юбка. Она была встречена немым, но от этого не менее восторженным улюлюканьем. В течение получаса нам удалось выяснить, у каких из живущих в подъезде старшеклассниц какого цвета трусики. Однако поток школьниц скоро закончился, да и холод подвала давал себя знать.

– Сейчас гуся погоняем – погреемся! – поежился Игорюха.

Мы только стали выползать из своего убежища, как в подъезд, хихикая и целуясь, вошла сладкая парочка. Прыщавый пэтэушник закрыл дверь и тут же начал приставать к своей спутнице.

– Не надо! Увидят! – нервно прошептала она.

– Да не увидят. Рабочий день еще не закончился!

Он взялся одной рукой за дверную ручку, другой прижал к себе девушку.

– Смотри, я держу дверь. Если что, так мы сделаем вид, что выходим.

Позабыв о холоде подвала, зрители остались на второй акт. Наши привыкшие к темноте глаза жадно всматривались в происходящее наверху. В полумраке подъезда раздавались звуки поцелуев и шорох нейлоновой куртки парня. Снизу были плохо видны руки влюбленных, и лишь по протестующим девичьим возгласам можно было догадаться о происходящем. Мы не могли видеть, как свободная рука кавалера отправилась в одиночное плавание по вздымающимся волнам груди девушки. Зато зрители видели, как она нервно перебирает ногами, то и дело проваливаясь тонкими каблучками в щели решетки. Ее стройные ноги простирались далеко вверх и терялись где-то в темных контурах облегающих трусиков. Поцелуи становились все громче, а шепот все жарче. Наплававшаяся на поверхности рука парня погрузилась в глубину и отчетливо предстала пред наши очи. Коснувшись бедра девушки, рука начала медленно всплывать, поднимая вслед за собой волнистый край юбки. Вот она достигла задних округлостей и плавно заскользила по ним. Протесты обладательницы аппетитных «подводных» холмов усилились, но были тут же потушены глубоким поцелуем. Тем временем рука перебралась вперед и темная полоска материи между бедер девушки исчезла из виду. На ее месте появились жадные пальцы пэтэушника.

Задохнувшиеся от возбуждения зрители не могли поверить, что им так повезло! Мы почти одновременно полезли поправлять своих дружков, которым стало тесно в школьных брюках. Сверху донесся томный приглушенный стон.

– Не надо! Не здесь! – прорвался сквозь поцелуй прерывистый шепот.

Но слова так и остались словами. Замершие в ожидании зрители не увидели ни малейшей попытки прекратить нежелательное вторжение. Скорее наоборот. Девичьи ноги медленно согнулись и чуть раздвинулись. Пальцы парня напряглись, стараясь удержать насевший на них вес. Где-то на верхнем этаже хлопнула дверь. Заурчал мотор лифта и провозгласил о завершении горячего выступления молодого дуэта. Зрители с неохотой покидали належанные места и, позабыв отряхнуть друг другу спины, скрылись в подвальном сумраке…

Шум лифта нарастал. Я напрягся и стянул с лица бейсболку. Створки раскрылись, и послышался стук мяча. На улицу вышел подросток.

«Где он там собрался играть?» – я опять надвинул бейсболку, можно было возвращаться обратно в грешное отрочество.

О своих взрослых мечтаниях о подруге пэтэушника умолчу, в них не было ничего примечательного, а вот об Игорюхиных стоит рассказать особо. За достоверность не ручаюсь, но по его словам все было именно так.

Игорюха любил комфорт и облюбовал себе закуток, заваленный тюками с теплоизоляцией, за что и поплатился. Он с разбегу плюхнулся в самый центр кучи, закрыл глаза и с наслаждением ощутил, как медленно погружается в мягкую массу и жаркие мечты. Перед ним стояла длинноногая красавица на высоких каблуках, и уже не пэтэушник, а он сам ласкал ее манящие формы. Переполнявшее его сладострастие рвалось наружу! С каждой минутой желание усиливалось и распирало его, как паровой котел. Выпускающий пар клапан напрягся и манил к себе. Он не смог устоять, и волна наслаждения накрыла его. Еще мгновенье, и пар с шипением будет выпущен.

И он на самом деле услышал шипение! Резкая боль ошпарила руку, и по подвалу разнеслись дикие вопли!

Я прибежал и ничего не мог понять. Игорюха неуклюже гонялся за жирным котом дворничихи, позабыв о своем торчащем клапане и невыпущенном паре.

Я смотрел, как кот с трудом протискивается в подвальное окошко, и думал: «Как инстинкт охотника смог заставить этого толстопузого ленивца напасть на что-то, мелькающее в тюках?..»

Хлопнула дверь. Кто-то прошаркал к лифу. Я достал телефон. С момента моего звонка прошло полчаса: «Где Мишель? Здесь за полчаса весь город можно оббежать!»

Будто услышав меня, дверь распахнулась, и я увидел знакомую ситцевую юбку. Тут же вспомнился торшер на одной из витрин Невского проспекта, с ножкой в виде обнаженной женской натуры. Надо мной просторным абажуром проплыла юбка Мишель. По законам корпоративной этики я должен был бы закрыть глаза. Признаюсь, я поступил неэтично, но если бы товарищеский суд видел то, на чем держался абажур «торшера», он бы оправдал меня не задумываясь!

Перед глазами еще стоял образ содержимого абажура, когда в руках зазвонил телефон.

– Ты где?

– А ты не слышишь?

Абажур снова появился в поле моего зрения. Мишель нагнулась, и наши глаза встретились.

– Как ты туда попал? – спросила она, еще не сообразив, что я вижу чуть больше, чем положено партнеру по расследованию убийства.

– Сойди с решетки, узнаешь!

Мишель исчезла. Я приподнял решетку и сдвинул в сторону:

– Залезай!

Наверху произошла заминка. Я с нетерпением ждал появления обнаженных ног, а наверху продолжался непонятный шорох одежды. Когда я уже собирался выяснить, в чем дело, в проеме, наконец, появились ноги Мишель. О, боги Олимпа! Она была в джинсах!

Закрыв решетку, я перекатился ближе к стене, оставив партнерше нагретое место.

– Где ты ее потеряла на этот раз? – беззаботно поинтересовался я.

– Ты не поверишь! Эта коза спустилась к Ангаре. Там ее ждал катер! Как в шпионских фильмах, ей-богу! Пока я добежала до моста, пока поймала тачку, она уже была на том берегу!

– Одно из двух. Или она заметила слежку в прошлый раз и решила подстраховаться, или это ее обычный маршрут! Ты же не знаешь, как она на прошлой неделе сюда добиралась.

– Прохладно тут, – вместо ответа поежилась Мишель.

– Иди, погрею, – я расстегнул ветровку.

– Сниму совместное жилье, интим не предлагать! – улыбнулась она и чуть придвинулась.

Подвальный холод был ощутимым, и вскоре она уже прижималась ко мне по-настоящему. В какой-то момент ее частое прерывистое дыхание успокоилось, и я понял, что она уснула.

«Напереживалась, бедненькая! Свалилось на нее все до кучи, а тут еще новую жизнь надо начинать!»

Когда где-то наверху хлопнула дверь и зашумел лифт, я напрягся. Мишель почувствовала это и проснулась.

– Ш-ш-ш! – я приложил палец к ее губам.

Двери лифта раскрылись, и над нами проплыло красное пятно. Открылась дверь, и брючный костюм заполыхал в дневном свете.

– Что будем делать? – спросил я. – Пойдешь за ней или вместе к журналисту?

Мишель посмотрела на часы:

– До вертолета три часа. Она, наверняка, проведет их в баре.

– Тогда вперед! На пятый этаж!

Мы поднялись бегом, убив сразу двух зайцев. Бросая взгляды в окна лестничных пролетов, убедились, что Марго идет в сторону от дома, и заодно согрелись.

На звонок дверь сразу открыли.

– Что-то забыла? – на пороге стоял удивленный парень.

– Интерпол! – Мишель сунула ему под нос свое удостоверение.

– Сергей Валентинович Сухой? – я затолкал его в квартиру и закрыл дверь.

– Да, а в чем дело?

– Женщина в красном не от вас вышла?

– Н-нет, – заикаясь, ответил он.

– Госпожа инспектор, пойду, пробью по базе! – обратился я к Мишель. – По-моему, я ее видел в ориентировке!

– Мы расследуем цепь смертей на международной научной станции! – пригвоздила она Сережу железным тоном. – К нам поступила информация, что вы утаиваете от интернациональной следственной группы важные сведения!

– Я не утаиваю, я эстонскому товарищу, то есть господину, то есть коллеге вашему, все рассказал!

– А потом убили!

Сережа плюхнулся на стул и заморгал, как будто собирался расплакаться.

– Как убил?! – промямлил он. – Когда мы расстались, он был живой!

– Маргарита Мезина, кличка Марго! – вошел я, держа перед собой телефон. – Это она заказала вам убить инспектора Интерпола, вашего соседа по комнате?

– Не знаю я никакой Маргариты Мезиной!

– Неделю жили за стенкой и не знаете?! Собирайтесь! – Выражение лица Мишель напугало даже меня.

– Ну, вы же понимаете, – сдался Сережа, – она замужняя женщина, я должен, в конце концов, защищать ее честь!

– Это за защиту ее чести вы с нее деньги берете?!

– Какие деньги?

– Зеленые такие, с портретами американских президентов!

– Вы и это знаете?

– Или все выкладывай, или едем с нами.

Он полез в секретер и достал доллары.

– Да не деньги выкладывай! Выкладывай, зачем на станцию ездил и о чем с инспектором говорил!

– С инспектором говорил о том же, о чем с вами, что приехал к Мезину, просить помочь разобраться в бумагах его учителя.

– Помог? – вступил я в научную часть разговора.

– Наоборот! Сказал, что посмотрит, а сам не вернул! Я его припугнул, что у меня копии есть, тогда он десять тысяч обещал за молчание. Но все сразу не дал, вот, передает по частям. Боится, что я и деньги возьму, и статью напечатаю.

– А есть о чем печатать?

– Я бы сенсацию местного разлива состряпал! Загадочная смерть питерского профессора, таинственные бумаги, завещанные племяннику. Древний ящер в тайге. Развернуться есть где!

– Копии! – я протянул руку.

– А что я в редакции скажу? Мне в Иркутск отчет писать.

– Какой Иркутск?

– Да пакет этот с бумагами год в иркутской «Комсомолке» провалялся! Они читателю, ну, племяннику, значит, ответили, что меры приняты и материалы переданы для дальнейшего рассмотрения в местные органы печати! То есть они белые и пушистые, а нам записки сумасшедшего профессора разбирать?!

– Ну, ты-то в накладе не остался! Напишешь в Иркутск, что все материалы передал в компетентные органы!

Сережа вздохнул и полез в секретер.

– Здесь все? – спросил я строго.

Тот понуро стал перебирать листки и вдруг замер.

– Криптограммы не хватает! – он полез обратно в секретер и начал там отчаянно рыться. – Нету!

– Что за криптограмма?

– Да целая страница мешанины из заглавных букв была!

– А какие буквы помнишь?!

– Да монотонные какие-то, как в букваре. Типа «ТАТА», «АССА». Да, еще латинская была примешана «G». Я еще смеялся: «Во, какую сагу профессор написал», там первая строчка на «САGА» начиналась!

– Мезина знала, где у тебя бумаги хранились?

– Знала, мы их вместе в постели читали. Она жаловалась, что муж от нее бумаги спрятал, а ей любопытно!

«Значит, структуру молекулы ДНК Мезина выкрала! Неужели метеорит принес кусок какой-то наследственной информации из космоса?!»