Текст книги "Проклятие египетской жрицы"

– Здравия желаю, товарищ капитан-лейтенант! Прибыл на побывку с «Зеленого моря» тайги! Разрешите обратиться к Татьяне Николаевне!

Его брови полезли вверх.

– Турист, ты что ли?

Следующие его действия мне совсем не понравились. Он вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь.

– Забудь про Татьяну Николаевну! Напобывался уже, клоун! После тебя Татьяна две недели в себя прийти не могла! Чуть всю жизнь девчонке не поломал! – он критически меня оглядел. – В каком балагане форму одолжил?

Дверь снова приоткрылась.

– Танюшка! – крикнул я, приподнявшись на цыпочках.

– Не мешайся, мать! – Николай Иванович обернулся и прикрыл дверь.

Похоже, что только пес был рад мне в этом доме. Он напрыгивал на меня, звал играть.

– Тоби! – прикрикнул на него хозяин. – Ну-ка, фу! Испачкаешь артисту реквизит!

– Я сутки летел! – начал я взывать к его совести. – Дайте нам хоть парой слов перекинуться!

– Тоби, домой! – грозно скомандовал хозяин и закончил аудиенцию громким хлопком двери.

Я постоял немного и подошел к Танюшкиному окну.

«Вдруг опять через окно пустит!» – сердце приятно заныло от нахлынувших воспоминаний.

Я тихо постучался. Раз. Другой.

Окно распахнулось! В темном проеме опять появился капитан.

– Я сейчас патруль вызову! Посидишь на губе за незаконное ношение военной формы!

– Никак нет, товарищ капитан-лейтенант! – отсалютовал я. – Форма самая что ни на есть законная!

– Уймись, артист!

«Это еще как посмотреть, кто тут из нас артист! – со злостью подумал я. – Фигаро здесь, Фигаро там, твою мать!»

Видно, по моему лицу он понял, что шутки кончились.

– Не живет она здесь больше!

– А куда переехала? – под ложечкой неприятно засосало.

– К мужу она переехала!

– Адрес не дадите? – уже больше по инерции попросил я.

– Ну, ты, парень, полный идиот! – Створки окна просвистели перед самым моим носом, обдав вкусным запахом готовящегося ужина.

И такая тут тоска на меня навалилась! Я еще долго стоял перед закрытым окном, а в ушах дребезжали его стекла, как будто открывшее мне когда-то дорогу к счастью окно жаловалось на грубое с ним обращение.

На обыске у Белки я сидел как в воду опущенный.

– Что-то не срослось? – посочувствовал каперанг. – Так сейчас я тебя в два счета вылечу!

– В два счета – это как? Двойной счет за лечение выставишь?

– Почти! – расхохотался он. – За работу со смертельно опасным вирусом тебе год службы за два пойдет! Так что быть тебе скоро капитан-лейтенантом.

При упоминании этого звания меня опять заколбасило. Я, наверняка, свалился бы в депресняк, если бы наш хакер, матрос Виноградов, не сообщил радостную весть.

– Мы в рабочем компьютере Белкиной почему ничего не нашли, – взахлеб докладывал он. – Потому что старые архивы за ней айтишники подчищали! Зато в домашнем есть где разгуляться! Особенно в архиве электронной почты! Он сохранен чуть ли не со дня покупки компьютера!

Мы изъяли жесткий диск и с чувством выполненного долга доложили командованию о завершении следственно-разыскных мероприятий по фигуранту «Белка».

Когда Сысоев закончил доклад и отключился, вид его навороченного спутникового телефона заставил мой мозг снова функционировать.

«С моими-то теперешними связями я на раз узнаю обо всех Татьянах Николаевнах, вышедших замуж! – думал я, глядя, как каперанг вешает на пояс трубку. – Эх, еще бы для верности фамилию ее раздобыть!» – Я со стыдом понял, что не знаю ни ее фамилии, ни адреса в Тимяшкино.

И тут пошел цвет!

– Мы тебя на допрос Белки не возьмем, ты для нее лишний раздражитель, – отвел меня в сторонку Сысоев. – Забирай Коляна, он тебя домой отвезет. Мать, небось, заждалась! А протокол допроса утром почитаешь.

– Давай, Колян, опять через Тимяшкино проскочим, номер дома и машины срисуем? – попросил я.

Матрос посмотрел на меня с удивлением.

– Здесь же недалеко, – начал я оправдываться.

– Вы, товарищ старший лейтенант, не после института будете?

– После, а как ты узнал?

– Мы же во флоте! Что значит: «Давай, Колян»? – он улыбнулся и отчеканил: – Матрос Молчанов, пункт назначения поселок Тимяшкино! Выполнять! – он посмотрел на меня. – Понятно, как надо?!

К утру мне пробили и Танюшкин адрес, и номер машины ее отца. Фамилия у нее оказалась Курочкина. Вспомнив нелюбовь Танюшки к своему имени, я понял, почему она не упомянула и о фамилии. С машиной же получился конфуз. Владельцем оказался какой-то Валерий Богачев, а капитан-лейтенант, получалось, водил ее по доверенности.

«Уж не тот ли это Валерка, которого поминал Танюшкин отец, когда курил той ночью у своего окна? Так это что ж получается? Он дочь из-за старой семерки под венец повел?! Тогда сам бог велел девчонку от мужа увести!»

Но уводить и не потребовалось! Во всяком случае, от мужа. По полученной информации, за последний месяц Курочкины Татьяны Николаевны ни с кем не регистрировались! Наврал, выходит, папаша! Зато отыскалась некая Татьяна Николаевна Курочкина, которая устроилась воспитателем в летний городской лагерь города Ломоносова!

Моего шикарного настроения не испортили даже новости, услышанные на утренней летучке у Спиридона. Показания Белкина давать отказалась и потребовала адвоката. Задержать ее пока удалось только потому, что в ее почтовом ящике оказалась куча сообщений, инкриминирующих ее в работе с ДНК, полученной от сына. Но опытный адвокат согласится с обвинением, что таки да, Мезин сообщает матери, что работает под строгим контролем и не имеет возможности незаметно протестировать «левую» ДНК, но где, извините, сказано, что это ДНК секретного вируса?! Может, у мальчика хобби и это ДНК бабочки!

Остальная переписка вообще не имела никакой доказательной базы и представляла собой бесконечные отчеты о течении экспериментов с мышами. Даже сообщение о том, что ее, Белкину, до крови укусила одна из мышей, говорило в их пользу, поскольку Мезин отписал матери, что «ничего страшного, мыши незаразные».

– Пусть скажут об этом двум ректорам университета и Юрику с Игнатиком?! – не выдержал я и встрял в доклад.

Сысоев посмотрел на меня и невесело ответил:

– На то, что она является носителем смертоносного вируса, она мне просто рассмеялась в лицо! И нагло так: докажите, мол!

От его вчерашнего добродушия не осталось и следа.

– В общем, Мезин использовал мать вслепую! – закончил доклад мой непосредственный начальник. – Без генетического кода вируса или хотя бы праймеров, которые могут определить вирус в зараженной крови, нам ее придется отпускать.

– Идеи, предложения? – спросил Спиридон.

– Надо взять этого Мезина за хибот да потрясти хорошенько. Будет молчать, сыворотку правды на нем опробовать! – рубанул Сысоев.

Спиридон покачал головой.

– Мезина трогать не разрешают. – Он показал большим пальцем на потолок. – Информация засекречена, но, по непроверенным данным, через него хотят выйти на иностранную разведывательную сеть.

– Тогда остается качать из Белкиной кровь и проверять всю ДНК, какая там только есть. Это при условии, что нам разрешат закрыть ее на карантин. Даже в этом случае на поиски вирусной ДНК уйдут месяцы!

– Лев Вадимович, – поднялся я. – У нас есть филиал в Мурманске?

Мой голос прозвучал необычно бодро в повисшей тишине безнадеги.

– В Мурманске? Филиала нет, но я часто пересекаюсь с вирусологом Северного флота, а что?

– Дело в том, что Мезин туда ездил прошлой осенью. Надо выяснить, к кому и зачем, и начать, я думаю, надо с морского биологического института.

– Ну-ка, ну-ка! Выкладывай, кладезь идей ты наш!

Я улыбнулся и продолжил:

– Примерно в то же время там на берег выбросился гигантский дельфин. Я предполагаю, Мезин хотел проверить, не заражен ли дельфин похожим вирусом и нельзя ли из его селезенки получить готовые антитела! Я думаю, он по-любому привез с собой праймеры для анализа крови! Чем черт не шутит! Может, оставил там какие-нибудь записи, а то и пробирку с праймерами позабыл.

– Погоди, а какая связь между Тунгусским вирусом и мурманским дельфином?

– У меня две гипотезы. Первая, что когда-то наш вирус через Подкаменную Тунгуску попал в Енисей, а оттуда в Карское море. Осел на дно и поджидает своих жертв. Но эта гипотеза, если честно, притянута за уши. А вот вторая! Вторая основана на теории Вернадского.

Спиридон оживился:

– Я вижу, крестничек, моя наука пошла тебе впрок!

– Не вопрос! – улыбнулся я, вспомнив наши посиделки под звездным небом. – Мезин, хоть и подонок, но с головой дружит. Последний год он очень интересовался феноменом массового самоубийства китов. Наблюдается этот феномен в разных местах планеты. Отсюда гипотеза. Космос накидал на землю много метеоритов, подобных Тунгусскому, но большинство из них попадало на дно океана. А поскольку только такие мощные животные, как киты, могут доныривать до дна, то и заражаются в основном они. Ну а остальное по программе вируса. Самцы на берег выбрасываются сразу после контакта с вирусом, а самки после родов, когда гормональный фон меняется и выпускает вирус из-под контроля.

Уровень тишины в кабинете перешел в другой регистр, и она стала зловещей. Разорвал ее Спиридон:

– О глобальных проблемах переживать будем после! Отрабатываем Мурманск!

Пока все отрабатывали Мурманск, я отпросился отрабатывать Ломоносов.

Летний лагерь я нашел без труда.

– У нас тихий час! – преградила мне дорогу нянечка.

– А мне как раз по-тихому и на часик! Можно, я у вас Татьяну Николаевну украду?

– А ты кто ей будешь-то? – улыбнулась она.

– Друг невесты ее жениха!

– А что, у Валерки еще невеста есть?! Вот паразит!

– Это у Богачева-то?

– У него, у папенькина сынка! Ладно, жди здесь, – она отставила швабру.

«Значит, папенькин сынок!» – ликовал я, недооценивая соперника.

В дальнем дверном проеме появилась стройная девичья фигурка. Танюшка шла следом за нянечкой, с интересом выглядывая через ее плечо. Она, похоже, меня не узнавала. Я снял фуражку и разлохматил волосы. Танюшка притормозила и схватилась за детский шкафчик.

– А я говорила: мокро здесь, иди аккуратней! – обернулась нянечка.

Я недолго думая подскочил к Танюшке и схватил за талию.

– Куда в уличной обуви, паразит!

– Бабуля, не видишь, человеку плохо, надо искусственное дыхание делать! – я попытался поцеловать Танюшку.

– Ты что?! – отпрянула она и стукнулась затылком о дверцу шкафчика.

– Видишь, тебя Бог наказал за холодную встречу! – я запустил пятерню ей в волосы и нежно помассировал ушибленное место.

– Вот я не по́няла?! – нянечка по-украински сделала ударение на первом слоге. – Ты которой невесте-то друг?

– Так Валеркиной же!

– Так она же, это, Валеркина и есть, – смутилась бабуля.

– Баб Шур, что ты такое болтаешь?! – Танюшка пришла в себя и повела меня за руку внутрь.

– Вот ведь паразиты! Глумятся над старухой! – сзади грохнулась швабра, и возмущение нянечки дробным эхом раскатилось по раздевалке.

– Что за маскарад? – спросила Танюшка на ходу.

– Это у вас что, семейное?

– Что семейное?

– Отец твой то же самое сказал!

– Ты уже и у него побывал?

Мне это переставало нравиться. Не такой я представлял нашу встречу!

– Настоящего офицера и без формы видно, – тоном училки начала она. – А на штатского хоть генеральский мундир надень – из него во все щели штатским будет переть!

– У меня из щели пока еще нечем переть! – я наигранно прикрыл себе зад. – Я как раз пришел тебя на обед пригласить!

Она расхохоталась.

– Я совсем забыла, какой ты! – Танюшка наконец остановилась и повернулась ко мне. – Лучше я тебя приглашу! Будешь детское есть?

Мы уединились на кухне, и я все не мог налюбоваться ее глазами. Я даже представить не мог, как я по ним соскучился!

Она их то и дело прятала за кружку, отхлебывая кисель. Передо мной тоже стоял кисель и еще суп с перловкой и гречневая каша с мясом. Натюрморт этот аппетита не вызывал. Души в нем, что ли, не было? У Мишель даже более скудный обед сам просился в рот.

– Что за Валера? – я отправил в рот первую ложку супа.

– Да женихается тут один.

– Завидный жених?

Она промолчала.

– Когда родителям на службу?

– Не знаю, я сейчас здесь живу. Лагерь круглосуточный.

– Комната отдельная? – с далеко идущими планами поинтересовался я.

– Я с толстой Люськой живу, она сюда тоже на лето подработать приехала.

– Живу в смысле живу, или просто комнату с ней делишь? – недвусмысленно улыбнулся я.

– Что у тебя только в голове! Какой из тебя к черту офицер?! Колись, где форму взял?

– Выдали, призвали из запаса.

– Ты же старшим матросом был?!

– Старшиной медсанчасти.

– Все равно не офицер!

– Я после службы университет закончил.

– Наш?!

– Ваш! Откуда, ты думаешь, меня тут все знают? Шесть лет учебы, три года аспирантуры.

– Аспирантуры?!

Я чувствовал, что мои акции стремительно растут и Валере здесь уже ловить нечего!

– Прикинь, я твой дом из окон своей лаборатории каждый день видел и не знал, что там моя невеста живет!

Танюха наконец поставила кружку с киселем. Ее губы окрасились сочным малиновым цветом. Я перегнулся через стол и слизал остатки киселя с ее губ. Она кинула взгляд на дверь кухни, но не отстранилась.

– Давай вечером убежим к тебе! – зашептал я. – Если твои дома, пустишь меня через окно, как в былые времена!

– Я не могу, я на работе!

– Отпросишься у девчонок! Что они тебя на одну ночь не отпустят? Дети все равно спят!

– Погоди! – она встала и закрыла дверь.

Я нагнал ее. Она не успела развернуться, и я обхватил ее сзади. Жадно целуя шею, я нетерпеливо ласкал такое желанное тело! Она не сопротивлялась, лишь прижимала руками дверь, чтобы моя страсть не делала много шума.

Мои руки соскользнули вниз, и она позволила им все! Я неистово наслаждался ее горячим телом и манящими изгибами! Она часто дышала и быстро наливалась соком под моими руками. И вот когда момента растворения друг в друге уже, казалось, не избежать, она вдруг открыла дверь.

– Тихий час заканчивается! – произнесла она сквозь прерывистое дыхание и выскользнула в коридор.

Я потянулся за ней, но она легонько втолкнула меня обратно в кухню:

– Жди здесь, я скоро!

Это «скоро» растянулось на полчаса. Я болтался по кухне, не зная, как поступить. Внизу живота начало тянуть. В том месте, которое обычно мешает плохому танцору, появились болезненные ощущения. Я сделал несколько приседаний и глубоко подышал. Потом допил кисель и начал давиться гречневой кашей, запивая ее супом. Сразу же вспомнилась учебка, где на еду времени давали в обрез и, с непривычки, за отведенное на прием пищи время, я успевал заглотить только суп с куском хлеба.

Голод не тетка, и скоро я стал следовать примеру других. Вываливал второе в суп, благо супом был разведенный водой комбижир, и ел полноценный кулеш, ну или щи, в зависимости от того, что было на второе. Не знаю, добавляли ли нам в еду бром, но думать о девчонках тогда не было ни сил, ни желания. Не в пример моей нынешней ситуации!

Не знаю, что бы я сделал с первой вошедшей на кухню, если бы это не была вездесущая баба Шура!

– Ты чего здесь потерял?! – оперлась она на неизменную швабру.

– Подальше от начальства, поближе к кухне! – отрапортовал я известной армейской истиной.

– Иди-ка, пустозвон, отсюда! Скоро полдник. Сейчас повариха придет!

Я обошел ее, с опаской поглядывая на швабру.

– Молодой человек, вы не курите? – Весь коридор занимала крупногабаритная девица.

– Иногда балуюсь, – пожал я плечами.

– Пойдем, покурим! – она игриво толкнула меня в бок. – Тебя Танька зовет! – Мы пошли вниз по лестнице. – Это ты, что ли, друг Валерки? А зачем он тебя прислал? А свидетелем ты будешь? А насколько ты его старше? По погонам на целое звание, а по жизни?

Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответов. Мы уже дошли до подвала, а я так и не успел вставить словечка.

Несколько девиц сидело на старых партах и дымило. Танюшка, как ни в чем не бывало, показала мне на место рядом с собой.

– Это курящий педагогический состав нашего лагеря, – представила всех Люська и взгромоздилась на жалобно скрипнувшую парту.

– А Валерка знает, что ты куришь? – спросил я Танюшку.

– Я не курю, а покуриваю! – улыбнулась она. – Флотский закон: кто курит, тому перекур, остальные продолжают работать!

«Домашняя казарменная наука даром не прошла!» – подумал я.

– Скоро приходящих детей начнут забирать, – шепнула Танюшка, когда перекур закончился, – ты часик здесь посиди, чтобы не светиться, а я к тебе попозже прибегу.

Что такое часик в ожидании целой ночи страсти?! Только жарче будет долгожданная встреча!

Времени я не замечал, зато Танюшка, когда вернулась, то и дело посматривала на часы.

– Какие планы? – притянул я ее к себе.

– У нас есть двадцать минут! – она без предупреждения крепко меня поцеловала.

Под ногами все поплыло, мир перевернулся кверху дном. На этот раз моя атакующая мощь должна была ее дожать. В бой были брошены все резервы. В помощь рукам я отрядил губы. Вместе они пошли на штурм упругого тела и развернули активные боевые действия под прикрытием подола ее платья. Успех развития наземной операции подтверждался нарастающими звуковыми сигналами в воздухе. Тихие постанывания вот-вот должны были превратиться в вой сирены воздушной тревоги. Когда я уже был готов праздновать победу, случилось невозможное. Вместо того, чтобы сдаться на милость победителя, неприятель бежал!

Я стоял на коленях и стук моего скачущего сердца перемежался со стуком скачущих по лестнице босоножек. Я попытался кинуться следом, но произошла заминка. В глазах еще было темно: не то от низкого уровня кислорода на недавнем поле боя, не то от непомерного горя! Да еще и увеличенный тормоз застрял в штанине и не давал сделать полноценного шага. Когда я добрался до первого этажа, весь персонал лагеря вместе с детьми прильнул к окнам. Я выбрал окно, возле которого были одни дети и взрослые не загораживали обзор. Около калитки горел пунцовыми боками форд-мустанг и фыркал своими немереными лошадиными силами. По направлению к нему, срезая путь через детскую площадку, бежала Танюшка.

«Потом в скверу, где детские грибочки, я понял все – дошли до точки!..» – высмеял я себя переделанной под ситуацию песней Высоцкого.

– Смотрите-ка, папаша Валерке опять новую машину купил! – галдели воспиталки у соседнего окна. – Гляньте, как сияет, он ее, наверное, каждый день драит!

– Что?! Прямо в машине?! – недослышала баба Шура.

Девчонки засмеялись:

– Зачем в машине? У него своя квартира трехкомнатная!

Красный монстр проглотил Танюшку. После небольшой паузы зверюга резво засвистела колесами, развернулась через двойную сплошную и понеслась в сторону Кронштадта.

– В кино передумали идти! – решили меж собой воспиталки.

– Видать, молодому не терпится! – добавила нянечка и покосилась в мою сторону.

Дети разошлись. Я оперся о подоконник и прислонил лоб к прохладному стеклу.

– Чего загрустил, морячок? – подошла толстая Люська. – У меня в комнате кровать пустует! Танька там только числится. Оставайся, не пожалеешь! – и выдала плечами цыганочку.

Она чем-то напомнила мне Маришку, но, в отличие от Маришки, у Люськи декольте не заходило волнами, а запрыгало из стороны в сторону двумя упругими мячами, причем баскетбольными!

«А может, в самом деле, взять и отомстить! – мелькнула злорадная мысль. – Да так, чтобы Люська ей потом все уши прожужжала о незабываемой ночи!»

От этих мыслей я снова стал распаляться, но тут мой пыл остудил зуммер в кармане кителя. Звонил спутниковый телефон, выданный мне как командиру секции вирусологов.

– Надевай штаны и слушай приказ! – прозвучал веселый голос Сысоева. – В девятнадцать пятьдесят у тебя самолет в Мурманск! Явка в Пулково не позднее девятнадцати тридцати. Тебя проведут прямо на борт! Работникам лаборатории, куда наведывался объект, приказано оставаться на местах и ждать инспекции!

– Что за лаборатория?! – я глянул на девчонок.

С ними что-то происходило.

– Как ты и думал, в морском биологическом институте! – донеслось из трубки.

Воспиталки стояли раскрыв рты и пялились на мою навороченную трубку.

– Как я и предполагал, товарищ адмирал! – решил я их добить.

– Резвишься? – рассмеялся Сысоев.

– Так точно, товарищ адмирал! Прошу без меня не начинать!

Я не торопясь спрятал телефон.

– А ты кто?! – первой пришла в себя Люська. – К нам с таким телефоном только губернатор приезжал!

– Знаю, я его двоюродный племянник! Просто никому не говорю, хочу, чтобы меня любили такого, какой я есть, а не из-за дяди!

– Я тебя полюблю как простого парня! – Толстушка прижала меня грудью так, что мне пришлось сесть на подоконник.

– В следующий раз, Люси! Труба зовет! – я хлопнул себя по карману с телефоном. – Я бы с удовольствием остался, но ты же понимаешь! Кому-то на спортивной тачке рассекать, – я печально посмотрел в конец улицы, где совсем недавно растаял «мустанг», – а кому-то гостям адмирала порнушку переводить!

– Возьми меня с собой! – жарко задышала Люська. – Я им без перевода порнушку покажу!

– Я бы с радостью, да люди слишком известные! Боятся огласки!

Уже у дверей я услышал приговор бабы Шуры:

– И чем это Танька сынков наших шишек берет?! Паразитка!