Текст книги "Зона: перезагрузка. Операция «Альфа»"

Глава 21. Дрон и Шахматист

Черное море. К юго-востоку от Севастополя

Время для Дрона словно замерло, застыло в этом страшном мгновении. Там, внизу, под водой, его, наверное, единственный друг вызывает огонь на себя, чтобы ценой своей жизни остановить начавшийся выброс Новы. Эх, если бы можно было останавливать время по-настоящему! Дрону был жизненно необходим тайм-аут на размышление, но без пылающего вокруг корабля воздуха и ядовитого газа, который сувайвору на пару с Измененным-«химиком» надо было непрерывно превращать в безопасный. Тогда не было бы цейтнота с альтернативой: сбрасывай глубинные бомбы немедленно, или провалишь к чертям полосатым всю миссию, что аукнется страшной катастрофой. Выход есть, его не может не быть! И ведь много не надо – всего лишь несколько минут на размышление! Но их нет – ни нескольких, ни даже одной, – и решать надо немедленно. Мысли метались, словно волки между красных флажков.

«Дрон, чего ты ждешь?! – прилетел мыслеобраз от Шахматиста. – Сбрасывай эти чертовы бомбы, а то поздно будет!»

«Нет, друг, я так не могу. У нас ведь был план – открыть пространственную аномалию, помнишь?»

«Да, был. Но мы уже упустили время – если открыть аномалию из того места, где я сейчас, Нова прорвется вместе со мной. Извини, командир, но я не могу этого допустить. Делай, что должен, или я это сделаю».

Дрон похолодел.

«Сделаешь что?»

«Взорву становую бомбу, которую прихватил с собой на всякий случай. Знал, что может так случиться. Но будет лучше, если сбросишь ты – парочка глубинок будет всяко эффективнее одной моей».

У Дрона перехватило дыхание.

«Ты блефуешь!»

По каналу связи прилетел мыслеобраз невеселого смеха.

«Правда? А вспомни, как мы с тобой в покер играли и ты всегда разносил меня в пух и прах. Что ты мне всегда говорил?»

«Что в шахматы у тебя получается лучше».

«Это да, но я сейчас про другое. Не валяй дурака, командир, вспоминай!»

Зубы Дрона сжались до скрипа.

«Не умеешь блефовать – не блефуй!»

«Именно. Так вот, я последовал твоему совету. Короче, время вышло, решай. Контакт разрываю, чтобы тебе по ментальному каналу не прилетело то, что здесь произойдет. Я погибну в любом случае, но если ты провалишь дело, буду к тебе с того света являться, так и знай!»

Полуинтеграция разорвалась практически мгновенно, Дрон даже ответить ничего не успел и остался в окаменении.

* * *

Шахматист повернулся, подставившись под расстрел трех пар напряженных глаз. Помолчал секунд пять, а потом произнес единственное, что мог сказать:

– Простите, мужики…

Молчаливое принятие неизбежного прервалось хриплым голосом командира батискафа:

– Да ладно, чего уж там – вместе же решили… Только бы не очканул твой командир.

– Дрон-то? Это вряд ли.

Когда отзвучали его последние слова, тишина, нарушаемая лишь потрескиванием разъедаемого Новой корпуса батискафа, воцарилась еще на несколько секунд, в течение которых Шахматист успел подумать, не понял ли случайно Дрон, что его всегдашний партнер по покеру все же научился блефовать и никакой бомбы в батискафе нет. Но тут все содрогнулось от страшного удара, а глубоководные сумерки озарились ослепительно-ультрамариновой вспышкой станового взрыва.

– Молодец, командир! – прошептал Шахматист. – Я знал, что ты справи…

Второй, гораздо более близкий взрыв не дал ему закончить.

* * *

Когда вокруг пылает воздух, слезы на лице сохнут быстро. А когда тебе непрерывно нужно спасать кучу народу от отравления и нельзя отвлечься ни на миг, душевная боль как-то отходит на второй план. Она все равно продолжит ныть там, ожидая, когда отступит занимающая все твои мысли смертельная опасность и ты станешь абсолютно уязвим для этой отсроченной пытки. Вот тут она по-настоящему возьмет тебя за горло, не давая дышать, и будет ковырять твою душу тупым ножом.

Пока Дрону удавалось сопротивляться, потому что помимо всего прочего его сейчас вел четкий мыслеобраз, указывающий на местонахождение Сеятеля – вторую точку сброса бомб. Дело надо было закончить обязательно. Теперь и ради Шахматиста тоже, потому что за это он отдал свою жизнь. А для Дрона это дело стало уже личным, как для полицейского, преследующего убийцу своего напарника. И не имело значения, что формально Шахматиста убили бомбы, сброшенные с фрегата по приказу Дрона. Настоящие убийцы – это Сеятель и проклятая Нова, выпущенная им из земных недр, – они просто не оставили ему иного выбора, кроме как пожертвовать собой. Ну что же, а сейчас глубинные бомбы фрегата сравняют счет.

Воздух пылал, ядовитый газ клубился, а Дрон стоял на командирском мостике и корректировал курс «Адмирала Макарова». Гроза усиливалась, молнии сверкали практически непрерывно, вновь и вновь поджигая газ, извергаемый Сеятелем из морских глубин. Вдобавок разряды все чаще били в молниеотводы фрегата. От них ледяной щит фризеров не защищал, и сколь бы хорошо ни была организована грозозащита корабля, рано или поздно количество таких электрических ударов перейдет в качество, и первым делом поплохеет электронике корабля, а дальше… Впрочем, до «дальше» может и не дойти. Дрон чувствовал, что его силы, столь щедро расходуемые на очистку воздуха, постепенно подходят к концу, и достаточно было лишь мельком глянуть на «химика» и фризеров, чтобы понять: у них дела обстоят еще хуже. Теперь вопрос в общем-то стоял просто – что случится раньше: закончатся ресурсы у сувайвора и Измененных или фрегат выйдет в нужную точку и сбросит бомбы.

Вот только в голову упрямо лезла резонная мысль, что сбросить бомбы – мало. Что консервация Источника становыми взрывами не остановит горение сероводорода, никуда не денет чудовищное количество уже выброшенного в атмосферу ядовитого газа, да и гроза сама по себе не закончится. Все, что творится, будет сходить на нет постепенно и за это время успеет причинить немало бед, среди которых гибель отдельно взятого фрегата в Черном море – далеко не самая страшная… Для человечества в целом, конечно. А для него, сувайвора Дрона? Ответ на этот вопрос ударил неожиданно и мощно, словно удар в гонг. И был он: «А и черт с ним со всем!» Если честно, Дрон сомневался, что, выживи он сейчас, сможет найти мотивацию для продолжения борьбы. Теперь, когда нет рядом друга. Да, есть еще сувайворы, но они, по большому счету, для Дрона чужие. Они нормальные ребята, слов нет, с ними приятно работать… Да только они не Шахматист, не Блонди, не Волчара, не Викинг и не Галл. Из всей той суперкоманды, с которой Дрон съел не один пуд соли, в живых оставался один Шахматист… а теперь и вовсе никого. Дрон последний… Пережить их всех, ставших ему семьей за неимением жены и детей, – то еще наказание, черти полосатые! Отсюда вопрос: так ли уж страшно, если он, Дрон, встретится с ними со всеми там, за границей жизни и смерти, несколько раньше, чем планировалось? Наверное, нет.

Ресурсы заканчивались. Все и у всех. Дрон чувствовал это через полуинтеграцию с Измененными, но не знал даже, сколько еще удастся выдержать ему самому, не говоря уже о них. А и надо-то совсем немного: до цели буквально несколько сотен метров. Мыслеобраз типа «стоять насмерть!» Дрон слал непрерывно, хотя и не знал, есть ли у Измененных такое понятие и могут ли они вообще представить себе, что это такое – стоять насмерть.

Очередное попадание разряда в молниезащиту – и кое-где уже пробивает. Вон, кажется, свалились несколько моряков… Или это потому, что Дрон и «химик» уже плоховато справляются с рассеиванием сероводорода? Сувайвору захотелось надеть темные очки – от непрерывных молниевых разрядов слезились и слепли глаза. Или это не от разрядов? Впрочем, какая теперь разница? Он уже смирился с тем, что умрет. Оставалось неясным лишь одно – до того, как выполнит свою миссию, или после? Первого бы не хотелось. Очень.

Мысль о кольце энергии появилась неведомо откуда – вряд ли из собственной памяти. Может, из памяти крови Измененного, которую он вколол себе в вены? Или, скорее, от кого-то из его спутников, потому что полуинтеграция частично связывала их разумы. Наверное, отголосок этой идеи возник в голове даже не одного, а всех их сразу… видимо, потому, что они чувствовали – предел близок. Вот только кольцо, насколько понял Дрон, – это объединение энергии нескольких Измененных, а что делать, если все они на грани истощения? Разве что фокусом кольца сделать сувайвора, у которого ресурсов несколько больше…

«Объединяемся в кольцо! – транслировал Дрон мыслеобраз своей команде. – Сделайте меня фокусом! Все что угодно, но мы должны выстоять!»

Они поняли. И сделали. Дрон даже не сообразил, что именно, но интеграция углубилась, только не в ментальном, а в энергетическом плане. Из сувайвора невозможно сосать энергию – у него к этому делу иммунитет. С одной оговоркой – если только он не захочет поделиться энергией сам. А сейчас он хотел и делился. Чувствовал, что слабеет, но граница истощения слегка отодвинулась от фризеров и «химика», предоставив им шанс еще какое-то время продержаться в этом ядовито-огненном аду.

Пожалуйста, нужно устоять! Совсем немного, чуть-чуть, как в песне про последний бой, потому что уже ясно, что бой этот действительно последний. Дрон почти физически ощущал приближение к той самой точке – мыслеобраз от Шахматиста впечатался в его сознание намертво, и все существо сувайвора теперь превратилось в средство для достижения этой цели. Достичь ее и умереть… Корабль только жаль и моряков, но что поделаешь – это их долг, именно ради этого они пошли служить: защищать и, если понадобится, умереть за свою землю. Сегодня понадобится, простите, ребята…

Все, последние ресурсы кончаются, даже с кольцом энергии, но… вот и нужная точка.

– Бомбы! Сбрасывайте бомбы! – хрипло заорал Дрон.

Сквозь шум в ушах он слышал, как командир «Адмирала Макарова» продублировал его крик короткой и четкой военной командой «Огонь!», а сквозь туман в глазах видел, как моряки бросились ее выполнять… И выполнили. Три… нет, четыре глубинные бомбы ушли в темные воды Черного моря, чтобы там, в его пучине, сделать свое дело…

Держась уже на остатках жизненной силы и воли, Дрон почувствовал взрывы в глубине и последний всплеск энергии агонизирующего Источника… А потом барьер пал, и огненная волна хлынула на корабль, пожирая моряков, находившихся на палубе, двоих фризеров, элементы конструкции корабля… Резко усилились запах тухлых яиц и жар… но тут же откуда-то сзади пахнуло холодным воздухом, словно от… пространственной аномалии?! Как?! Откуда?! Да нет же, это бред гибнущего сознания, и только. Но даже если… он не может, не должен. Надо разделить участь этих несчастных…

Вот только «химик» Лир оказался другого мнения. Он бросился на Дрона, толкнул его всем своим весом и вместе с ним провалился в пространственную аномалию за считаные секунды до того, как капитанский мостик захлестнул огненный шквал. А через несколько мгновений сдетонировал боезапас, и фрегат «Адмирал Макаров» окутался дымно-пламенным облаком взрыва…

* * *

Неведомо где

Темнота, тишина, холод, неизвестность. Очнувшись, Дрон попытался пошевелиться. Получилось это с трудом, и сувайвор чуть не взвыл – так отозвалось его тело на эту попытку движения. Болело буквально все, а сил практически не было. Последнее, что он запомнил, – как возникла пространственная аномалия и Лир затолкнул его туда. Откуда взялась аномалия? Кто ее создал? Куда она привела?

Честно говоря, Дрон не испытывал от своего внезапного спасения ни малейшей радости. Он ведь уже смирился со смертью, был готов разделить участь всех, кто находился на злосчастном фрегате «Адмирал Макаров». Вот зачем и кому понадобилось его вытаскивать?!

Сидел он на чем-то твердом, кажется, на камнях. Только почему не видно-то ни фига? Сувайвор попытался подняться. Это получилось, но с диким трудом, и каждая мышца при этом сочла своим долгом болью известить его, что она есть.

– Ч-черти полосатые! – простонал Дрон.

– Командир?! – отреагировала темнота знакомым голосом… Только голос этот никак не мог звучать, ибо принадлежал покойнику.

Нет-нет-нет, этого не может быть, у него галлюцинация или бред, или он все-таки умер и это тот свет… Хотя последнее вряд ли – на том свете тело бы так не болело.

– Командир, это ты?! Ты здесь?!

– Шахматист?! Ты же мертв!

– Как выяснилось, не совсем, – проворчала темнота.

– Но как, черти полосатые?! Кто тебя вытащил?! И где мы?!

– Мы, похоже, в какой-то пещере. Думаю, вытащил меня тот же, кто и тебя. В батискафе откуда-то взялась пространственная аномалия, в которую я, к счастью, успел дернуть вместе с собой двоих из тех, кто там со мной был, до того как пришел полный трындец… А ты?

– Тоже аномалия. На командирском мостике фрегата. Корабль погиб, сгорел, спасся только я и Лир, «химик». Но бомбы на Источник мы сбросить успели… Кста-а-ати…

– Что?

– Кажется, я знаю, кто нас спас…

– Сеятель? – догадался Шахматист. – Один из тех, что, стало быть, на нашей стороне?

Дрон кивнул, но тут же, сообразив, что из-за темноты напарник не видит этого жеста, произнес:

– Больше некому. Наверное, Посвященный попросил за нами приглядеть и подстраховать, если что… Кстати, а где остальные? Те, кто спасся с нами?

– Без понятия. Не видно ж ни зги, а у меня, как назло, ни фонаря, ни зажигалки, ни даже спичек.

– Да-а-а, аналогичная фигня и со мной… – пробормотал Дрон. – А на ощупь тут передвигаться – только руки-ноги ломать.

И в тот же миг где-то в отдалении возникло слабое зеленоватое свечение, манящее и одновременно пугающее, словно призрачные огни на болоте. Дорогу это свечение, конечно, не озарило, зато тьма перестала быть непроглядной и глаза получили возможность к ней привыкнуть.

– Вот вам, стало быть, и свет… – пробормотал себе под нос Шахматист. – Как будто услышали.

– Наверняка услышали, черти полосатые! Если тут действительно Сеятель, в своей пещере он видит и слышит все. Пошли, что ли…

И двое сувайворов двинулись на огонек. Идти было трудно, особенно Дрону, которого прорыв на корабле сквозь пылающий воздух основательно истощил, да и быть фокусом для кольца энергии – тоже то еще удовольствие. Ну и темнота мешала – сперва они шагали почти на ощупь, а дальше глаза понемногу стали привыкать, и движение сделалось более уверенным. К тому же и свет постепенно становился более ярким.

Пещера, по которой они шли, была длинной и узкой, но в конце расширялась, словно река, перед плотиной разливающаяся здоровенным водохранилищем. Свет, похоже, исходил именно из грота в конце коридора. Перед входом в грот коридор делал небольшой поворот, и потому то, что находилось в широкой части пещеры, отсюда было не разглядеть. Сувайворы ненадолго замерли перед этим поворотом.

Честно говоря, Дрон не любил общаться с Сеятелями, вне зависимости от того, на чьей они стороне выступали. Враждебные Источники, как правило, хотели его убить, раз уж сувайворы не поддаются переделке личности, а «свои»… были своими лишь отчасти. От них всегда веяло явно ощутимой чужеродностью, и Дрона не оставляла мысль, что союзничают они с людьми сугубо временно и у каждого их деяния есть двойное, а то и тройное дно. Что они на самом деле себе на уме и рассчитывают использовать союз с человечеством к своей выгоде, а людей… просто терпят как неизбежное зло… В общем, каждый раз рядом с Сеятелем сувайвора пробирал озноб и хотелось либо за становую бомбу схватиться, либо сбежать куда глаза глядят. Короче, неприятные ощущения.

Вот и сейчас союзник вроде бы вытащил их с Шахматистом из такой передряги, в которой они бы наверняка сгинули, будучи предоставленными лишь самим себе, но… Вот не нравилось Дрону, что они здесь (а кстати, где это «здесь»?), в полной власти этого Источника. Вот и не хотелось ему выходить в грот, потому что там Сеятель… но придется – не торчать же веки вечные в коридоре. Пора выбираться отсюда.

Так, все, прочь, негативные мысли! От Сеятеля полностью не закроешься, особенно при общении, и только черти полосатые знают, как он отреагирует, почуяв вместо благодарности неприязнь в свой адрес.

И Дрон, собравшись с духом, шагнул за поворот. Шахматист следом. Грот был действительно огромным. Настолько, что свечения от лежащего на полу Источника не хватало, чтобы отбить у пещерного мрака его весь – дальние стены и свод терялись в темноте.

Но не от этого у сувайворов перехватило дыхание и не от самого Сеятеля – все же ему подобных им уже приходилось видеть, и неоднократно. На камнях рядом с Источником лежали без движения трое, которых сувайворы не могли не узнать – каждый своих: это были командир батискафа «Удильщик» и океанолог, а еще Измененный-«химик» Лир.

У Дрона и Шахматиста вырвались непроизвольные возгласы, и они даже сделали попытку рвануть во весь дух к лежащим, но их остановил бестелесный голос, зазвучавший прямо в голове:

«Спокойно! Не надо резких движений!»

Кто это говорит, сомневаться не приходилось. Источник. И Дрону показалось, что тот сейчас изучающе рассматривает их обоих, хоть и нет у него никаких глаз и ничего, даже приблизительно их напоминающего. Сеятель общался с ними ментально, но именно словами, а не мыслеобразами, трансформируя свои мысли в словоформы чужого для него человеческого языка. И Дрон постарался ответить так же – «громко» подумал в направлении Источника:

«Что с ними?»

«Не беспокойся – они живы. Временная летаргия для изменения и перевода на следующую ступень соответственно. Мне нужны помощники, а здесь, в горах, их не очень-то и найдешь».

«Но…»

«Никаких но – я спас их от смерти, теперь их жизни принадлежат мне. Я решаю, как ими распорядиться. У людей рядом со мной выбор все равно невелик – либо мутация, либо изменение. Ты бы предпочел увидеть их безмозглыми хищниками?»

«Нет, конечно!»

«Тогда закончим этот разговор».

Дрон сжал зубы.

«Еще один вопрос, если можно. Нас с напарником вы тоже спасли. И что теперь, выходит, наши жизни тоже принадлежат вам?»

Тут Дрону показалось, что в его сознание прилетел мыслеобраз, эквивалентный усмешке.

«Нет, – после небольшой паузы прошелестело в ответ, – вы, сувайворы, совершенно особая история. Вы – общее достояние нашей фракции. Мы пока стараемся по возможности избегать потерь среди вас. Именно поэтому эгрегор попросил меня приглядеть за вами и спасти, если гибель будет казаться неотвратимой».

О как! Общее достояние, значит… Лестно… наверное… Если только Сеятели не воспринимают сувайворов как оружие против враждебной группировки себе подобных. Если так, то потом, когда в этом оружии пропадет нужда, они могут просто от него избавиться… А ведь вполне вероятно… Но тема слишком скользкая, чтобы поднимать ее сейчас, находясь фактически во власти этого Сеятеля… Он ведь всегда сможет потом объяснить эгрегору, что вытащить сувайворов не удалось – «ну не шмогла я, не шмогла». Возможно, конечно, все эти мысли – банальная паранойя и на самом деле ничего такого Источник не замышляет… Но на всякий случай лучше сменить тему – есть и другие вопросы.

«Что же вы других-то не вытащили? С корабля, например».

«Ты слишком высокого мнения о моих возможностях. Я в горах на Кавказе, а вы были посреди Черного моря: это довольно далеко – раз. Там была сфера контроля враждебного Источника, который тут же пресек бы серьезное вмешательство, – два. Ваши становые боеприпасы также сокращали мои возможности – три. Скажи спасибо, что удалось выдернуть хотя бы вас».

«Спасибо… А что там, на берегах моря, после нашего исчезновения происходит? Там же ядовитый газ, огонь… Нам удалось остановить катастрофу?»

«Могу показать. Подойдите и прикоснитесь ко мне… если не боитесь».

Дрон и Шахматист переглянулись, а потом решительно шагнули вперед. Поверхность Сеятеля была холодной и шершавой. Но уже через мгновение сувайворы перестали ощущать ее, а реальность пещеры для них исчезла. Сознание заполнил поток образов.

* * *

Крым… Колонны автомобилей, спешащих уехать от берега как можно дальше… Кое-где лежат тела отравленных ядовитым газом, кое-что горит. Над морем в Севастопольской бухте в небо и вовсе шарашит пламенем небольшой вулкан. На двух кораблях экипажи борются с пожаром, еще один, догорая, идет ко дну. Пожаров не так много, как могло бы быть, – горная цепь остановила ядовитый газ, да и ветер дует с северо-востока…

Кавказ… Как хорошо, что уже не курортный сезон – людей на побережье в разы меньше, чем летом. Горят несколько мелких катеров и два корабля в Новороссийске, примерно столько же в грузинских портах…

Румынии и Болгарии везет меньше – там горят прибрежные районы Констанцы, Варны, Бургаса, на выезде из этих городов – дикие пробки. Но хуже всего в Турции: в Синопе, Самсуне и Трабзоне – обширные пожары, в Стамбуле – тоже. Там к тому же бушует гроза. Естественная, природная, но от этого не легче. Северо-восточный ветер нагнал на здоровенный мегаполис огромное количество сероводорода, который сейчас и поджигают грозовые разряды. В проливе Босфор сидит на мели и пылает здоровенный нефтяной танкер. Над морем, вдали от берегов, нет-нет, да образуются газовые факелы, но там они, скорее всего, никому не причинят вреда…

Да, выглядит это все жутковато, но у Дрона и Шахматиста вырываются вздохи облегчения: могло быть гораздо, гораздо хуже, если бы они не блокировали станом источник Новы и не накрыли Черноморского Сеятеля. Остаточные проявления стихии хаотичны, они не подпитываются извне и вот-вот иссякнут, в то время как Сеятель целенаправленно гнал бы газ на берега и способствовал бы возникновению гроз по всему побережью. Жертв было бы в десятки, сотни раз больше. Да, Черное море стало мертвым – в нем из-за сероводорода, поднявшегося к поверхности, погибло все живое, но с этой проблемой нужно будет разбираться потом, когда (и если) человечество переживет эту войну. А им остается радоваться, что все не зря – они предотвратили на Черном море катастрофу куда худшую, чем сейчас, не дали нанести страшный удар по Уралу, по крайней мере сделали для этого все, погасив черноморский узел треугольника Новы… Но война еще только начинается.

«Все, хватит!» – громко думает Дрон, картины Сеятеля тут же гаснут, и возвращается реальность пещеры.

* * *

«Насмотрелись? – прошелестел в голове Дрона ментальный голос Сеятеля. – И как вам?»

«Нам пора к своим, в Белоярскую Зону».

«Уверены?»

«Более чем. Идет война, а Черное море – лишь маленький участок фронта. Есть куча других, на которых может понадобиться наша помощь. Отсиживаться в спокойном месте в такое время – не вариант».

«Про спокойное речи нет. Но, возможно, я найду применение вашим уникальным талантам…»

С Сеятелем разговаривал только Дрон, но полуинтеграция с Шахматистом позволила тому все слышать и участвовать в принятии решения наравне с напарником. И в данном случае оба не колебались:

«Нисколько не сомневаемся, что найдете. Но нам есть к кому возвращаться и под чьим началом воевать. Простите, но коней на переправе не меняют. У нас был приказ выполнить задание и сразу назад, в штаб. Первый пункт выполнен, остается второй».

На несколько томительно долгих секунд воцарилась ментальная тишина. Похоже, могучий мозг Сеятеля принимал решение. А Дрон с Шахматистом с натянутыми как гитарные струны нервами лихорадочно думали, что они смогут сделать, если Сеятель их не отпустит. Однако ответ лежал на поверхности: одно большое «ничего». Оба понятия не имели, что Источник имел в виду под словами «найду применение вашим уникальным талантам», но это им заранее не нравилось.

«Как знаете, – наконец прозвучал ответ. – Ваше место там, где вы будете полезнее всего для нашей фракции… Ступайте».

С плеч Дрона словно гора свалилаась, а секундой позже в спину сувайворам пахнуло сквозняком и резким химическим запахом пространственной аномалии. Впрочем, после недавней вони сероводорода, да учитывая, что собой олицетворяет этот запах, язык не поворачивался назвать его резким. Если не розы, то что-то очень близкое.

Все еще боясь верить тому, что их отпускают, сувайворы шагнули в пространственную аномалию и провалились в холод и мрак перемещения.