Текст книги "Зона: перезагрузка. Операция «Альфа»"

Глава 31. Операция «Альфа»

Остров Херд

Весь отряд, за исключением перерожденного в аномалию Вадима Пахомова, осуществлял межреальностный переход в режиме полуинтеграции. Времени потренировать его, равно как и все остальные действия команды Посвященного согласно плану операции «Альфа», было всего ничего. Отработать до автоматизма, конечно же, в таком цейтноте ничего нельзя, но все, что смогли за несколько тренировок, сделали, получив в итоге более-менее приемлемый уровень взаимодействия. И вот, когда настал момент применить освоенное на практике, сразу шарахнул форс-мажор: едва Сеятель начал осторожно открывать проход из сумеречного мира в физическую реальность, Посвященный получил «громкий» ментальный сигнал тревоги от Эдуарда Прохоренкова. Не знай Посвященный, что этот сувайвор перед прошлой миссией вколол себе кровь Измененного-пророка, он бы, наверное, не столь живо отреагировал. К тому же его и самого беспокоило, что пока все идет слишком гладко, хотя Альфа – очень сильный противник с могучим интеллектом, вполне способный просчитать возможность подхода к его убежищу через сумеречный мир. А раз он до сих пор не попытался им воспрепятствовать, то не исключено, что на выходе отряд ждет ловушка. Это опасение и подтвердил Эдуард.

И все же Посвященный успел в последний момент передать нужные команды – на активацию режима энергетического кольца всему отряду и на силовой щит Сеятелю… К счастью, тот признал главенство Посвященного в миссии, поскольку ему принадлежал весь план, и согласился выполнять приказы. Выполнил и сейчас. Вдвоем с Посвященным они выставили над прорывающимся в физическую реальность отрядом защитный купол. Если бы не это, ловушка, в которую они шагнули, убила бы почти всех – с неба на точку прорыва хлынул фиолетовый ливень, настолько сильный, что плоть в считаные секунды слезла бы со всех, у кого имелись физические тела.

Тут же на отряд обрушился бешеный ментальный и энергетический натиск, похоже, как со стороны самого Альфы, так и аномалий, которые он подогнал к точке прорыва. А еще из-за окрестных скал со всех сторон возникли десятки, если не сотни уродливых фигур, казалось, состоявших из каменных глыб.

– Вашу налево – камнеморфы! – процедила Алина. – Вот ведь зараза – давно не виделись!

Посвященному захотелось выругаться: какими же они оказались наивными, что понадеялись на момент внезапности! Ну ладно люди-сувайворы – род человеческий славится тем, что порой испытывает оптимизм вопреки всему, но он-то, он! Мог бы и догадаться: все-таки не с рядовым Сеятелем схлестнулись.

И пусть ловушка в полной мере не удалась и они живы, но зато оказались в очень невыгодном положении – прижаты к точке выхода, вынуждены держать силовой щит против ядовитого дождя, энергетический и ментальный против Альфы и его дочерних аномалий да еще как-то отбиваться от камнеморфов, будь они неладны. Битву на истощение им у Альфы не выиграть. Посвященный с досадой понял, что свой главный козырь ему придется выкладывать прямо сейчас, в самом начале, и дал сигнал аномалии Пахомова выдвигаться вперед.

Энергетической «черной дыре», в которую превратился бывший министр обороны, не требовалось повторять дважды: аномалия нуждалась в пище, и до сих пор только человеческое сознание сувайвора удерживало ее от того, чтобы вампирить со всего и всех. Теперь же Пахомов спустил ее с поводка, благо пищи вокруг собралось немало. Посвященный, конечно, примерно представлял, что может увидеть, но действительность превзошла его самые смелые ожидания. Аномалии Альфы оказались энергетически скованы. Более того – они лишились всякой возможности атаковать, ибо их энергия потекла в «черную дыру» с бешеной скоростью. Это касалось и тех аномалий, что поливали отряд сверху смертоносным ливнем. Таким образом, «черная дыра» взяла на себя почти все напасти разом и позволила Сеятелю с Посвященным переключиться на камнеморфов. Силовая волна, совместно запущенная ими, была бы, наверное, отражена Альфой, если б он срочно не свернул энергетическую поддержку своих порождений, опасаясь, очевидно, стать донором для разрастающейся «черной дыры». Поэтому камнеморфам досталось по полной, их разнесли всех сразу и буквально в пыль.

Ситуация переменилась столь неожиданно и стремительно, что Посвященный и сам невольно оказался в некоторой растерянности. Это что же, победа? Вот так просто? Впрочем, ему тут же пришлось убедиться, что все только начиналось. Склон горы раскололся, словно невидимый великан ударил по нему гигантской киркой, а из образовавшейся длинной и извилистой трещины полезла зеленая жижа Новы… в огромном количестве. Посвященный понял: враг подобрал противоядие «черной дыре». Такого энергетического мегавампира можно победить только одним способом – перенасыщением. А есть ли для этого лучший кандидат, чем Нова, которая помимо всего прочего является мощнейшим источником энергии?

Так, всем, кроме аномалии Пахомова, пора отсюда уходить – нет никакого резона дожидаться исхода этой битвы титанов, которая к тому же почти наверняка закончится в пользу Новы. Теперь отряд могла спасти только быстрота.

«Все вверх по склону! – скомандовал отряду Посвященный. – Прорываемся к Альфе!»

Отряд последовал за ним, но в этот момент обнаружилась еще одна проблема, совершенно неожиданная: к главному Сеятелю не было пути. Совсем! Он находился не на горе, а в горе! Конечно, для этого Альфе пришлось изрядно потрудиться над реальностью: сначала создать пещеру, которой не было, потом оживить камнеморфов, которые его туда и отнесли, после чего замуровать себя внутри, опять-таки изменив реальность так, чтобы проход в горе исчез. Для Альфы это был идеальный расклад – не являясь биологическим существом, он не нуждался в пище, воздухе, еде, воде и свете. А узнавать, что происходит в мире, воздействовать на окружающую реальность и отдавать приказы своей бесчисленной армии он мог, даже будучи полностью отрезанным от мира физически. То есть он почти всесилен, может достать кого угодно, а вот до него никто не доберется.

Посвященный оказался на грани того, чтобы впасть в отчаяние: он не видел способа добраться до Альфы – еще один прорыв через сумеречный мир им тут вряд ли позволят совершить. Скорее всего, свое убежище в горе Альфа защитил и от такого проникновения. Между тем Посвященный чувствовал, как вновь усиливается энергетический и ментальный натиск врага: главный Сеятель больше не боялся «черной дыры» – аномалия Пахомова была скована сражением с Новой. Причем, кажется, перенасыщение близко и вот-вот наступит коллапс. А еще мрачнело небо – вновь собирались фиолетовые тучи, полные гибельного дождя. Выход же по-прежнему не просматривался. Вернее, вход.

Идея возникла, когда с неба стали падать первые ядовитые капли и Посвященному с Сеятелем вновь пришлось поставить силовой щит. То, что создано изменением реальности, другим изменением может быть отменено. А в его отряде полным-полно специалистов как раз по этому профилю: шесть боевых сувайворов, Сеятель плюс мальчик-индиго, тоже кое-что умеющий, да и он сам, Посвященный, способности по коррекции реальности сохранил. И вся эта силища – против одного-единственного Альфы! Да, пусть он крут, пусть он на своей территории, но такое численное преимущество должно сработать.

«Все меняем реальность!» – дал Посвященный ментальную команду и тут же наглядным мыслеобразом визуализировал, как именно. Это они, конечно, не тренировали, поскольку просто не могли ожидать подобного, но сувайворы взялись за дело рьяно. Посвященный чувствовал, как Альфа отчаянно сопротивляется изменению реальности, но все же проигрывает. Ну, еще бы – их все же девять против одного, пусть даже двое вынуждены отвлекаться на поддержание силового щита от все усиливающегося ядовитого ливня. Напряжение росло, цейтнот давил на сознание: аномалия Пахомова вот-вот должна была проиграть Нове, а кроме того, Альфа вполне мог и другую подмогу вызвать. Но реальность подавалась: Посвященный идеально координировал и фокусировал корректирующие усилия своей команды. Пожелай они пробить в горе проход к убежищу врага через изначально существовавшую толщу камня, это было бы в разы труднее, но однажды пробитое, измененное и вновь замурованное уже в то время, когда реальность здесь утратила стабильность, – дело совсем другое. Поговорка «где тонко, там и рвется» для данного случая подходила идеально. Менялась, ломалась как раз недавно измененная часть горы, и, к счастью для отряда, эта новообразованная пещера стала раскрываться не так уж далеко от них – выше и левее по склону. И вся команда, не прекращая воздействие на реальность, принялась резво подниматься туда, преследуемая фиолетовым дождем. Оставалось только радоваться, что среди них не было ни одного обычного человека, иначе постепенно заполнявшие воздух ядовитые испарения довольно быстро свалили бы их с ног. Но все равно слишком затягивать пребывание под этим ливнем, даже под защитой силового экрана, не следовало.

До входа они добрались в тот момент, когда сам пещерный коридор к Альфе был уже практически пробит, однако Посвященный чувствовал, что энергетика над островом Херд напоминает предгрозовую. Там, где «черная дыра» сражалась с Новой, вот-вот должен был произойти какой-то катаклизм. От него отделяла лишь натянутая до предела тонкая энергетическая мембрана, готовая в любой момент лопнуть, и находиться в этот момент на открытом всем ветрам склоне горы очень не хотелось.

«Все внутрь!» – скомандовал Посвященный, и отряд с видимым облегчением нырнул в пещеру, скрываясь заодно и от ядовитого дождя. Остановившись недалеко от входа, они на ментальном уровне продолжали доламывать последние остатки преграды, отделяющей их от пещеры Альфы, находящейся (все это ощущали) в паре сотен метров впереди. Посвященный вместе с Сеятелем все еще держали над отрядом силовой экран, чувствуя, что вот-вот произойдет то, ожиданием чего был буквально пропитан воздух, и тогда проход в горе может обрушиться им на головы. Чисто физически, безо всяких игр с реальностью.

Когда преграда пала и Посвященный почувствовал, что в конце прохода открылась приличных размеров пустота – та самая пещера Альфы, он крикнул: «Бегом!», и они рванули вперед. Бежали как могли быстро, светя себе под ноги мощными фонарями, чтобы, не дай бог, ничего себе не сломать, и понимая, что фактически это гонка со смертью. Когда до грота оставалось буквально пара десятков метров, Посвященный понял, что время вышло. Там, снаружи, что-то ударило – гулко и страшно. «Черная дыра» аномалии Пахомова все же коллапсировала, не выдержав огромного количества поглощенной энергии. Вся гора, от подножия до вершины, содрогнулась, словно от неизбывного ужаса. Обычно подобные катаклизмы происходят при взрывах мощных вулканов. Бывало, что рушились и сами горы. Но Посвященный не сомневался, что эта гора и эта пещера катаклизм переживут – Альфа не даст себя погрести под тоннами каменных обломков. Но вот только что пробитый проход…

«Вперед!!!» Но все и так бежали из последних сил, когда проход тяжко ухнул и после скрутившей скальные породы внезапной судороги стал схлопываться и оседать. Только силовые экраны Сеятеля и Посвященного не позволили охваченной припадком горе размолоть отряд в кровавую кашу. Они вывалились в главный грот, и почти сразу после того, как бежавший последним Посвященный покинул проход, он обрушился окончательно и перестал существовать.

Теперь отряд оказался замурован в горе наедине со своим смертельным врагом.

* * *

Ох, ежики! Мы успели буквально в последний момент. Путь назад был отрезан. Ну что, Художник, приехали? Может, оно и к лучшему, что я не узнал будущее, которое увидел пророк Эдуард. Возможно, мы все умрем в этом каменном склепе, но я этого не знаю и могу надеяться. И буду, черт возьми, надеяться и бороться до конца! Ну да, нас отрезало от внешнего мира, но в этом был и свой плюс – Нова осталась снаружи. По крайней мере, она не помешает нам разбираться с Альфой… А насчет как выбраться можно будет подумать потом, когда мы решим основную задачу.

Своего самого главного врага мы пока не видели, но чувствовали пульсации его энергии совсем рядом и где-то впереди. На нас вновь обрушилось ментальное и энергетическое давление, но мы уже восстановили режим кольца, и наш объединенный щит Альфе было не пробить. Возможно, мне это лишь казалось, но, отражая псионические атаки, я почуял его растерянность и страх. Ну как же – самый могущественный из Сеятелей, командующий огромными силами по всему миру и почти уже выигравший войну за него, вдруг обнаруживает врагов прямо у себя под носом и чувствует себя уязвимым. Эх, если бы можно было решить проблему, просто уничтожив его парочкой становых бомб! Но, увы, нам нужно иное.

«Сковываем его, как тренировали! – вновь скомандовал Посвященный, а затем, уже персонально мне, добавил: – Держись рядом!»

Держусь, держусь… Интересно, какую роль ты мне уготовил, мой безликий босс? Уж не жертвы ли на алтаре общей победы? Может, именно про это решение говорил мне в сумеречном мире Эдуард? Выбор между своей жизнью и спасением мира? Эта мысль, придя мне в голову, сразу же утвердилась в ней как единственно верная и возможная. А сразу следом за ней пришел и вопрос: «А что ты выберешь, Художник?» Ответ на него был бы очевидным, спроси меня Посвященный заранее. Просто честно скажи: так, мол, и так, сталкер-сувайвор Художник, Родина и все прогрессивное человечество тебя просит. Есть такое слово «надо». Ну или что-нибудь еще из этой же оперы. Что бы я смог сказать в ответ? Ну несопоставимые же величины – моя жизнь и весь мир. Но он не спросил. Даже не намекнул. Просто «держись поближе ко мне». Эх, опять он в своем репертуаре! Так дела не делаются, господин Посвященный! Некрасиво!

Мысли эти, впрочем, не мешали мне делать свое дело – быть частью кольца, блокировать энергетическое и ментальное давление Альфы и помогать Игорю, Глебу и Сеятелю, которые сковывали энергию врага, чтобы к нему можно было подобраться и выполнить то главное, для чего отрядили нас с Посвященным. Момент истины неумолимо приближался.

Но я ошибся: решать вопрос с Альфой «вот прямо сейчас» нам не пришлось. Наш враг выложил еще не все свои козыри, и теперь пришла очередь следующего. Надеюсь, последнего. Они стали возникать со всех сторон главного грота – призрачные человеческие фигуры. Вернее, похожие на человеческие. С черными глазами.

«Фантомы-охотники!» – пронеслась мысль по интеграции.

«Нет, – тут же возразил Посвященный, – это полупроекции Источников, сторонников Альфы. Он вызвал их на помощь. Держитесь!»

И это было очень вовремя сказано. Мы едва успели усилить энергетическое кольцо, как на нас обрушился бешеный натиск. Вот вам и победа, вот вам и страх главного врага… Будь здесь вместо полупроекций сами Сеятели, от нас бы меньше чем за минуту даже мокрого места не осталось. Но и сейчас шансов на победу у нас нет – только продержаться немного дольше. Достаточно, чтобы… Что я там говорил – моя жизнь или победа? Да какие вообще могут быть вопросы?! Ну и пусть Посвященный – сукин сын, но это наш сукин сын!

«Прорываемся скорее! – бросил я мыслеобраз-призыв нашему безликому боссу. – Времени почти нет!»

«Знаю!» – донеслось в ответ, и мы с ним бросились к дальней стене главного грота, в направлении, откуда ощущались энергетические пульсации Альфы.

То ли натиск врага был слишком силен и наше зрение помутилось, то ли мы слишком спешили и были невнимательны, но провал попался нам под ноги совершенно неожиданно. Мы с Посвященным оступились и покатились вниз, в темноту, под крутой уклон.

* * *

Когда Эдуард Прохоренков только колол себе кровь пророка, он думал, что все будет иначе. Что знать будущее – это хорошо и полезно. Ну, вот теперь он знает. И что, от этого легче? Да нет ничего хуже, чем все знать и ничего не мочь сделать, ничего изменить… То есть, если сложить лапки и сдаться, хуже сделать можно, а вот лучше…

Ну а чего они хотели, в самом деле? Последний бой – он трудный самый. Они встали в круг, заключив в его центр Риту с Глебом, а также Игоря. Двое последних работали по уязвимым точкам Альфы, сковывая его энергию и мешая в полную силу обрушиться на Посвященного и Художника. Хоть бы у них все получилось! Только для этого остальным нужно продержаться хоть какое-то время… Рита пыталась поддерживать отряд жизненной силой из своего неприкосновенного запаса, который она наполнила перед самым походом. Но запас этот далеко не бездонный, а здесь, на холодном необитаемом острове среди мертвых камней, пьющей жизнь неоткуда восполнять ресурсы, так что надолго ее не хватит… А остальных? Их было пятеро – четыре сувайвора и Сеятель против дюжины… нет, уже почти двух десятков полупроекций вражеских Источников. И враги будут только прибывать.

Боль, дикая, наваливающаяся медведем усталость, тошнота, темнота и муть в глазах, а также невероятное, запредельное напряжение – вот что составляло сейчас всю реальность Эдуарда, да и всех остальных, видимо, тоже. И еще полупрозрачные черноглазые твари, ставшие сейчас воплощением всего самого ненавистного в жизни. Он сжимал руку жены, черпая из любви силу не меньше, а может, и больше, чем из ненависти. Они с Алиной еще не говорили о детях, как-то по умолчанию отодвигая этот разговор на потом, «когда все более-менее успокоится». Сейчас в это верилось слабо, особенно учитывая, что видел Эдуард в своем пророческом трансе, но бился он и за этот, пусть маловероятный вариант возможного будущего, хоть и считал, что из него в любом случае вряд ли выйдет хороший отец. Бился за шанс привести еще одного человека в мир, где людей не будут называть отжившими, где можно будет строить планы больше чем на несколько часов вперед, не ходить постоянно настороже, будучи готовым в любой момент отразить нападение, и вообще – жить, а не выживать. За хороший мир. Он знал и чувствовал, что все, кто сейчас вместе с ним в кольце (ну, кроме, быть может, Сеятеля), тоже сражаются за такой мир. Если не для себя, то хотя бы для тех людей, кто еще уцелел, и, возможно, для будущих поколений.

За что бился Сеятель? Большой вопрос. За что может сражаться машина? За залитую в нее правильную программу? За собственное выживание? Для холодного разума, пришедшего из космоса, все это вряд ли достаточная мотивация, чтобы стоять насмерть в бою с превосходящими силами врага. Быть может, этот американский сувайвор, в чьем теле находится Сеятель, все еще частично жив и это его личность толкает Источник на подвиги? Других объяснений отваге и самоотверженности нового союзника Эдуард не находил. Но если б не Сеятель, их бы наверняка уже смяли…

Впрочем, и так скоро сомнут. Они не могли контратаковать, не имели ни малейшей возможности. И не только из-за постоянного натиска врага. Эти фантомы были неуязвимы в отличие от привычных уже охотников, которых могли материализовать и убить сувайворы. Тут выручили бы только становые боеприпасы в большом количестве, а их не было (несколько дротиков в разгрузке Алины не в счет). Отряд сидел в глухой защите, истощая свои ресурсы.

Это был самый странный бой в жизни Эдуарда. Никто не двигался, не стрелял, не размахивал оружием и не плевался ядом. Просто в воздухе висела незримая концентрированная смерть, которая постепенно приближалась к отряду, и был лишь вопрос времени, когда она кого-нибудь коснется. Очень небольшого времени. Черноглазые призраки убивали их, не делая ни одного шага и даже не шевелясь. Как же трудно было держаться из последних сил, зная, что… Нет-нет, нельзя думать об этом, ибо такие мысли отнимут последние силы, последнюю волю к сопротивлению. И никому сказать об этом тоже нельзя, это будет жестоко – отнять у них надежду. Пока что они бились, еще веря в возможность победного финала. Нельзя лишать их этого. Дар пророка в данном случае обернулся проклятием, но пусть это проклятие падет лишь на него, Эдуарда.

Он вдруг вспомнил разговор с Посвященным, когда тот сказал, что пророческое видение – не приговор. Что шанс изменить увиденное будущее мал, но не равен нулю. Поэтому бороться, бороться из последних сил, даже если кажется, что этих сил уже нет. Вот как борется этот мальчишка, сын Художника и Риты. С самим Альфой ведь борется! И противостоит ему на равных. А раз так, остальным стыдно сдаваться.

Эдуард смотрел в черные глаза смерти и уже почти чувствовал на себе ее хватку. А еще он чувствовал, что приближается момент, когда она заберет первую жертву. И ощутит это весь отряд – благодаря интеграции… Так, вот оно! Первый… Боль… удушье… ужас и отчаяние. Шахматист… Его белое лицо и подломившиеся колени. Натиск усилился, а в отряде на одного бойца меньше. Значит, и за следующей жертвой дело не станет – Эдуард знал, кто это будет. Знал и заранее испытывал горе, но ничего не мог сделать, кроме как продолжать держать общий энергетический и ментальный щит… Опять боль… Сильная… И полное истощение – не осталось никаких жизненных ресурсов. Эдуард ощущал ее как свою, хотя и понимал, что в данный момент умирает не он.

– Черти полосатые! – прозвучал в тишине предсмертный шепот, и мертвое тело Дрона упало ничком.

Сделалось еще тяжелее. У Эдуарда в глазах стоял туман, в горле пересохло, голова разламывалась от дикой боли. Поэтому он не сразу отличил чужую боль от своей. Предсмертную боль… Так, это странно. Следующим должен был умереть мальчик… Но кто-то вмешался. Кто-то взял на себя энергетический удар, предназначавшийся Глебу… И в тот же миг Эдуард понял, кто это, поскольку в их групповой интеграции образовалась кровоточащая пустота… на месте Игоря Бахтина. Их осталось пятеро в кольце, и еще двое ушли к Альфе. Посвященного и Художника Эдуард почти не чувствовал, хотя был уверен, что они еще живы. Их смерть он бы обязательно… Ох, какая боль! Кажется, у него носом пошла кровь. И еще все мышцы будто разом скрутила судорога. Стоять больше не было сил, и он рухнул на колени. А ведь сейчас его, Эдуарда Прохоренкова, очередь умирать…

– Holy shit! – этот возглас на английском прозвучал вслух и совершенно неожиданно… потому что из уст Сеятеля.

Эдуард вдруг почувствовал, что ему стало легче, словно тот каким-то образом принял на себя львиную долю бешеного натиска врага. От Сеятеля в общее ментальное поле интеграции долетел мыслеобраз «Держитесь!». Ну, без него бы они, конечно, не догадались… Стоп, от Сеятеля? Или все же от сувайвора? И откуда, черт возьми, он взял силы, чтобы всех прикрыть? Но практически тут же на отряд обрушилась новая волна давления врага, и Эдуарду стало резко не до того, чтобы задаваться посторонними вопросами.

* * *

Майкл Дикон и сам не понял, как получилось, что его личность не распалась, не исчезла и не растворилась в могучей сущности занявшего его тело Сеятеля. Возможно, ему слишком сильно хотелось жить… и увидеть, чем все это кончится. Не то чтобы он совсем не доверял Сеятелю из Северной Дакоты, но для собственного спокойствия Дикону необходимо было убедиться, что тот все сделает как надо. Чтобы потом и помереть спокойно, с чувством выполненного долга. Возможно, это желание его как-то мобилизовало, и он инстинктивно нашел способ сохранить себя как личность, устранившись от контроля над телом, но сохранив восприятие того, что происходит снаружи. Сеятель не обратил на это внимания: скорее всего, ему просто было все равно – он получил что хотел и забыл про сувайвора.

Наблюдая из глубины за тем, что происходит, Майкл заодно копался в «памяти крови» – не найдется ли там информации, как в случае чего вернуть управление своим телом. И ведь нашел! Не однозначный рецепт, а скорее намеки на то, каким образом можно попытаться это сделать. Впрочем, поначалу не было признаков того, что подобная необходимость может возникнуть. Сеятель вел честную игру – заключил союз с российской командой сувайворов и их лидером – Посвященным. Потом согласился отвести их пространственным туннелем к Альфе, то есть, в общем, все по плану. Ровно до того момента, когда отряд Посвященного оказался замурован внутри горы и появились призрачные проекции вражеских Сеятелей. Майкл, будучи подключенным к восприятию своего тела, чувствовал также мысли и настрой того, кто этим телом управлял, и сразу ощутил, когда настрой изменился. Не то чтобы Источник из Северной Дакоты решил всех предать, просто у него, образно говоря, опустились руки. Холодная математическая логика пришельца из космоса, посчитав соотношение сил и сделав очевидный вывод о подавляющем преимуществе врага, заключила, что сопротивляться нет смысла. И вот с этим-то личность Майкла Дикона согласиться никак не могла.

Тут он и «взбунтовался». Сувайвор догадывался, что советов и возражений от бесправного бывшего владельца тела Сеятель даже слушать не станет. Его требовалось заставить. Если бы новый хозяин тела не забыл напрочь о существовании Дикона и не был слишком поглощен переживаемым в настоящий момент чувством обреченности, возможно, этот мятеж был бы подавлен без каких-либо шансов на успех. Но тут все факторы сложились как надо, а дополнительным козырем стала сверхмотивация Дикона. Когда ошеломленный Сеятель пришел в себя, половина функций управления телом оказалась уже в руках его прежнего хозяина. Вести схватку за тело в условиях мощного внешнего натиска было практически нереально, и пришлось вести переговоры.

«Чего ты хочешь?» – спросил Сеятель.

«Сражайся, черт тебя задери! Нельзя же сдаваться сейчас!»

«У нас нет шансов».

«Станешь думать о поражении – оно и придет!»

«Ты не понимаешь – это не какие-то там фантомы, это полупроекции Сеятелей!»

«Holy shit, так позови своих! Пусть их меньше, но они же есть! Продержаться-то надо совсем немного, пока эти двое, Посвященный и… тот сувайвор, сделают главное дело!»

«Нашим сторонникам не прорваться через барьер…»

«Тогда создай канал, черт возьми! Пусть они поделятся с тобой энергией – это не так хорошо, как их проекции, но тоже поможет. Дьявол, почему я тебя учу тому, что ты должен знать лучше меня?!»

Сеятель замер. Конечно же, он все это прекрасно знал – да откуда бы самому Дикону почерпнуть всю эту информацию, как не из его сознания, пока они находились в одном теле. Просто Источник сдался, математически определив неизбежность поражения. А мысль, что проиграть, но позже, учитывая, чем сейчас занимались Посвященный с его помощником, может означать победу, просто не пришла ему в голову. Да и не могла прийти – уж слишком она человеческая, эта мысль. «Погибаю, но не сдаюсь» – такой постановки вопроса аналитически безупречный разум космического гостя понять не мог. Раньше не мог, а вот сейчас, в этом странном симбиозе с человеком, сувайвором, до него стало доходить…

«Попробуй, а? Ну что мы теряем? Умереть всегда успеем! – чувствуя колебания Сеятеля, Дикон усилил натиск. – А пока ты канал делаешь, я энергетическое кольцо поддержу. Ты своим, главное, объясни, что шанс на победу есть, только быстро действовать надо».

И убедил ведь! Будь Сеятель человеком, он бы, наверное, решительно тряхнул головой, будь он русским, сказал бы что-нибудь вроде «Эх, была не была!», но такой, какой есть, он просто направил мыслеобраз: «Ладно, действуем!»

* * *

– Ох, ежики!

Это я еще мягко высказался, учитывая степень нервного напряжения и то, что посадка наша получилась отнюдь не мягкой. Еще и фонарь разбился. К счастью, обошлось без переломов. Но поднимался на ноги я уже с трудом. Болело буквально все. Огляделся. Полного мрака не было – его разбавлял зеленовато-призрачный свет впереди. Я знал, что это Альфа, чувствовал его пульсирующую энергию. Признаться, думал, что буду сильнее его ненавидеть. Тварь, которая почти разрушила всю нашу планету, почти уничтожила нас, из-за которой погибло столько народу… И все же главный Сеятель был слишком чужероден, чтобы вызывать такие сильные чувства. Он, по сути, машина, чья программа не оставляет другого выбора, кроме как истреблять людей. А машину ненавидеть трудно. Пожалуй, я сильнее ненавидел мародера во Владимирской Зоне, который пристрелил моего напарника Сохатого. Потому что тот биологически принадлежал к роду человеческому и у него был выбор. Но выбрал он стать нелюдем, и когда я его догнал… Нет, не буду сейчас распалять себя теми воспоминаниями. Сейчас ярость мне только помешает, потому что я не убивать иду. Другая у меня задача. Совсем другая. И пусть передо мной страшный враг, я не превращусь в зверя, в сгусток ненависти, а просто сделаю то, что должен. Даже если за это придется отдать жизнь. А ведь придется, правда, Посвященный?

Нет, в интеграции на ментальном уровне я ему этого вопроса не задал. Просто подумал про себя и не «громко». Он не услышал… скорее всего. Потому как фиг его знает, этого Посвященного, что он на самом деле слышит. С того момента, когда он влез непрошеным в двойную сувайворскую интеграцию, я уже ничего не могу сказать наверняка.

Между тем давление на нас продолжалось – и ментальное, и энергетическое. Но мы пока справлялись, потому что Альфу отвлекали, сковывали. В том числе и мой гениальный сынишка, Глеб. Я внезапно испытал волну невероятной гордости за сына. Какого все-таки замечательного человечка мы с Ритой привели в этот мир! Я много всего сделал в своей жизни, но Глеб… это настоящее чудо. И если я сейчас погибну, но спасу своего сына и мир, в котором он будет жить… оно того стоит, однозначно. И нечего тут даже раздумывать.

Мы с Посвященным двинулись вперед, на становящееся все более ярким свечение. И сопротивление Альфы делалось тоже все сильнее. Отсюда я слабо чувствовал своих товарищей по отряду, но, похоже, им там приходится туго и скоро станет не до того, чтобы сковывать Альфу, а тогда он нас тут размажет тонким слоем по стенам пещеры.

«Нам бы надо поторопиться».

«Я знаю, – Посвященный пошатнулся и едва не упал. – Сейчас я…»

«Ох, ежики, да что с тобой?! Ты ранен, что ли?!»

«Не совсем».

«В смысле?!»

«Я, скорее, болен. Это реакция отторжения. В моем организме слишком много чужой крови».

Ох, ежики, вот это новости! Я, конечно, знал, что Посвященный – тот еще тип и способен на всякое, но он постоянно находит способы ошеломлять меня, даже особо не стараясь.

«Но во имя всего святого, зачем?! – изумился я. – И чьей крови?!»

«Вашей. Всех членов отряда, включая Сеятеля. Вернее, одержимого Сеятелем сувайвора. Я брал у вас всех порции крови перед отбытием на предыдущую миссию, помнишь? Сейчас пришло время – я ввел их себе перед самым нашим походом. Это было нужно для процедуры перепрограммирования».