Текст книги "Зона: перезагрузка. Операция «Альфа»"

Пахомов уже выполнил свою работу по активации директивы одиннадцать и пусковых кодов и сейчас безумно завидовал этим ребятам, которые в данный момент колдовали над пультом, готовясь к запуску, потому что у них не было ни страха, ни сомнений: они получили приказ, в правильности и непогрешимости которого абсолютно не сомневались. А вот про себя министр обороны этого сказать не мог. Ну ладно – одна ракета со становой начинкой по Рыбинскому Сеятелю, тут возражений нет, а вот все остальное… Это ведь как в Краснотайгинске, с первой Зоной, когда о стане еще знать не знали и с внезапно появившимся опасным врагом разобрались самым мощным оружием из того, что было… Разобрались же. Значит, действует, значит, можно и так с ними воевать… Только такая война напоминает самоуничтожение. Остановить Сеятелей, превратив в радиоактивную пустыню три четверти населенного мира? Очень спорно. Вот сейчас эти парни закончат подготовку, и Пахомову придется позвонить по спецсвязи Посвященному, чтобы непосредственно от него получить указания, куда бить. Потом назвать бойцам объекты, они преобразуют названия в координаты и осуществят запуск, нимало не сомневаясь, что поступают абсолютно правильно. Все сомнения достанутся Пахомову. Теперь все это тяжким бременем лежит на его плечах. Президент, что называется, отстрелялся, отдав приказ, коды и алгоритм активации директивы одиннадцать министру обороны. И нельзя вроде винить первое лицо государства – ему это решение тоже наверняка далось очень нелегко, но он король, сказавший: «обезглавить», а роль палача досталась Пахомову. Сколько народу погибнет в процессе? Неизвестно.

К Пахомову приблизился подполковник Каменистый, который командовал гарнизоном объекта:

– Товарищ министр обороны, все готово.

Вот так, Пахомов. Твое время вышло, а ты так ничего и не придумал. Может, тогда отключить думалку, прикинуться служакой, который «просто исполняет приказ», и в режиме робота начать командовать рассылкой смерти? Эх, если бы это было так просто! Но еще есть небольшая оттяжка времени. Отдать очевидный и необходимый приказ, а пока он выполняется…

– Подготовить к залпу ракету типа «С». Цель – центральная часть Рыбинского водохранилища.

– Есть!

А вот с остальным…

– Вадим Юрьевич… – к Пахомову неслышно приблизился Ладыгин, который до сих пор вместе со своими «лояльными» безмолвно сидел в углу пультовой, изображая мебель. – Аномалия приближается. Она всего в двух километрах.

– Какая аномалия?

– Та самая. Огромная. Странница. Вот-вот начнется.

Во рту Пахомова стало совсем сухо.

– Сколько у нас времени?

– Думаю, не больше нескольких минут.

Вадим Юрьевич сжал зубы. Все, выбора нет, загнали в угол. Либо враг, либо… Когда он глянул на Ладыгина, во взгляде министра обороны тот прочел отчаянную решимость.

– Уходите, Дмитрий Владимирович. Забирайте всех, кого можно. Оставьте тех, кто на пульте, и охрану периметра. Остальных…

– Нет.

– Что?!

– Нет, – повторил директор АПБР. – Я уж как-нибудь с вами до конца. Да и остальным уже не уйти. Поздно.

Пахомов мог бы возразить, повысить голос, но понял: бесполезно. И времени уже нет. Поэтому он вздохнул и пожал плечами:

– Как хотите.

Затем достал устройство спецсвязи, набрал код канала Посвященного и произнес:

– Я готов. Говорите.

* * *

Майор Алексей Гришковский по странному совпадению в тот вечер, когда полк получил приказ выдвигаться на Москву, смотрел фильм про панфиловцев. Вернее, в очередной раз пересматривал, ибо очень его любил и знал чуть ли не наизусть. И вот ведь как в воду глядел: придется ему встать со своими ребятами против превосходящих сил врага и держать его, держать, покуда сил хватит. Министр обороны долгих речей не говорил из-за дефицита времени, но и того, что он сказал, Алексею хватило, чтобы понять: не было и не будет для него задачи важнее, чем не пустить врага на этот табловский объект. Майор даже сам не понимал, откуда в нем взялся этот отчаянный максимализм – умереть, но не пустить. И сейчас он представлял себя ни много ни мало политруком Клочковым, а бойцов своих – теми самыми героями, которых почти век уже вся страна помнит. Их, правда, было больше, чем легендарных панфиловцев, ну да ничего – новая история создаст новых героев. Гришковский понятия не имел, против кого или чего ему предстоит сражаться, но для него это не имело значения. Он готов был к подвигу, самопожертвованию, ко всему, что попросит Родина… в лице министра обороны.

А за исключением вот этой неведомо откуда взявшейся фанатичной преданности все остальные качества майора Гришковского оставались в наличии и работали как часы. Заместителем командира батальона кого попало не назначают. Майор был грамотным офицером и что-что, а качественно организовать оборону периметра объекта умел. Наиболее вероятными направлениями атаки противника были северное, восточное и северо-восточное. Именно там майор разместил все три бэтээра и бо́льшую часть бойцов, а на остальных – только по нескольку солдат с рациями для оперативной связи.

Говорят, ожидание смерти хуже самой смерти. Для боя и ожидания боя это тоже справедливо. Мысленно Алексей Гришковский торопил врага: «Ну же, какого черта ты медлишь?! Иди сюда, тебе подготовлен теплый прием!» И это не было ни бравадой, ни внутренним лицедейством. Страх отсутствовал от слова «совсем». Желание сражаться и умереть за правое дело, внушенное майору голосом сирены, словно отключило в его мозгу всякую способность бояться. Но в какой-то момент это предвкушение и ожидание боя вдруг сменились совсем другой эмоцией – немедленным желанием убивать. Причем совершенно неважно кого – лишь бы отнимать жизнь. Да и какая разница, если кругом одни враги и верить нельзя никому, и тут лишь один способ выжить – стрелять первым. Он аккуратно придвинул к себе автомат и постарался скрытно прихватить его поудобнее, чтобы быстро вскинуть и дать очередь… Но мгновением позже словно порыв ветра вымел эти странные, невесть откуда взявшиеся желания из его головы, и вот он уже с недоумением смотрит на свои руки, сжимающие автомат, и удивляется, что это на него нашло. Пока Алексей пытался осмыслить произошедшее (точнее, чуть не произошедшее), заработало устройство связи бэтээра, и напряженный голос наблюдателя сообщил:

– Враги! Огромная толпа, много тысяч, приближаются с северо-востока. Выглядят странно… Очень похоже, что мутанты.

Гришковский перекрестился, пробормотал себе под нос: «Ну, понеслась душа в рай!», потом выдохнул и скомандовал:

– К бою!

Глава 27. Майкл Дикон

США. Побережье водохранилища Сакакавиа, штат Северная Дакота

Я иду по каменистой равнине под пронизывающим ветром в сопровождении четверых Измененных, из которых одна «моя» (Кара), а остальные – «спасатели» от Дакотского Сеятеля. Впрочем, Кара – тоже из них, и об этом забывать не следует. Ну а сейчас у меня странное ощущение, словно к этому моменту я готовился и шел всю предыдущую жизнь. И это не пафос, не красивые слова – просто вот так на самом деле, без дураков, я себя чувствую. И главное, не знаю почему. Мелькает мысль, что, быть может, я прибыл сюда, чтобы сыграть финальный аккорд своей жизненной песни. Мелькает и тут же изгоняется прочь, потому что какого черта, в самом деле?! Рано мне пока умирать – я считаю, что могу еще принести немало пользы в этой борьбе за выживание человечества. Возможно, я слишком мало еще знаю – ну так вот же он, мой шанс восполнить этот пробел. И да, я вполне отдаю себе отчет, что Сеятель, конечно, союзник, но у него вполне могут быть свои планы и резоны, в чем-то совпадающие с интересами людей, а в чем-то и нет, а потому то, что он будет говорить, надо воспринимать критически, с сомнением, чтобы не оказаться в роли марионетки внеземного разума. Просто сейчас я в растерянности, у меня жуткий дефицит информации и нет никакого плана. Да и откуда ему взяться – от сырости, что ли? Нет, встреча с Сеятелем жизненно необходима, а вот что дальше – решим по ее итогам.

Канонада, кстати, слышна довольно хорошо, от чего становится здорово не по себе. Я, конечно, понимаю, что тут прерии и по безлесным равнинам звуки разносятся далеко, но все равно ощущение, что фронт приближается.

– Как военная обстановка? – спрашиваю пироманта. – Погано, да?

Он отвечает мне косым взглядом, но молчит. Я уже даже начинаю опасаться, что получу ответ в стиле «не твое собачье дело» или не получу его вовсе, когда Измененный неохотно начинает говорить:

– Мы пытались сомкнуть территории, подконтрольные Источникам нашей фракции: Виннипег, Британская Колумбия и наш… Не получилось. Соотношение сил четыре против двенадцати, но четвертый союзник далеко – в Мексиканском заливе. Нас разделили и давят поодиночке. От людей помощи мало – сторонники Альфы повсеместно применяют психотропные аномалии, и люди сходят с ума…

– Альфы? – ловлю я ключевое слово в его речи.

– Он главный у врага, – сухо отвечает пиромант, и мне становится ясно, что дальнейших пояснений на эту тему я не получу.

Но во мне уже пробуждается интерес. Одно дело, когда ты сражаешься со стоголовой гидрой и руки опускаются от понимания, сколько тебе еще придется рубиться. И совсем другое, когда ты узнаешь, что одна из голов руководит всеми остальными. В этом случае уже появляется шанс. Мне почему-то вспоминается «Властелин колец». Ведь там уничтожили Черного Властелина – и бесчисленные орки разбежались кто куда. Нет, понятно, что аналогия примитивная, да еще и со сказкой, но все же, все же… Где только взять то Кольцо Всевластья, которое нужно бросить в жерло Роковой горы, чтобы покончить с главным врагом? Понятно, что с Измененными эту тему обсуждать бесполезно – не их уровень. А вот Источник…

Ладно, пока что этот предмет можно отложить и поговорить о другом:

– Я так понимаю, людей враги уничтожают всякими аномалиями, ядовитыми дождями, биоморфами, мутантами и тому подобной дрянью, но Источники-Сеятели – это же совсем другое. Как сторонники Альфы могут уничтожить Источник? Не становой же бомбой.

По глазам пироманта я вижу: он уже очень жалеет, что ввязался в разговор со мной, но, похоже, послать меня ко всем чертям мешает какой-то приказ Сеятеля. Иначе послал бы, однозначно.

– Во-первых, уничтожать не обязательно, – начинает он. – Можно перепрограммировать. Как вы это говорите, «обратить в свою веру».

– А если не получится?

– Тогда Новой.

Вот это меня уже поражает всерьез:

– Что? Этой зеленой гадостью, которая поднимается из-под земли и создает гигантских слизней?

– Ихоры, которых вы назвали слизнями, – лишь малая часть возможностей Новы, – уже цедит сквозь зубы пиромант.

– И что, она способна справиться с Сеятелем?!

– Если она поднимется на поверхность земли в достаточно большом количестве – да…

Он осекается и только что рот себе не затыкает, показывая тем самым, что сболтнул лишнего.

– И как скоро это произойдет?

Но пиромант упрямо сжимает зубы, и я понимаю, что больше не смогу из него выудить ничего. Впрочем, у меня уже и так более чем достаточно информации к размышлению… Занятно, я за полтора дня узнал больше о Сеятелях и обо всем, что с ними связано, чем за всю свою карьеру в ДАД.

* * *

Сеятель… Впервые вижу его так близко. Не сказать чтоб он прямо очень впечатлял внешне. Каменная глыба примерно три фута в поперечнике, испускающая пульсирующее зеленое сияние. Но это лишь визуальное впечатление, а вот особое восприятие, которое теперь уже доступно и мне, показывает совсем иную картину. Вернее, вызывает ощущения, потому что главное глазами не увидеть – это все на ментальном и энергетическом уровнях. Я чувствую исходящую от него огромную мощь и психосилу. И все это на фоне могучего и холодного чуждого человечеству интеллекта. Такое создание может стать лишь временным союзником, но не другом. Впрочем, мирное сосуществование с ним и ему подобными всяко лучше войны – вот теперь наконец до меня доходит, насколько страшным противником являются Сеятели.

Меня оставляют с Источником наедине – похоже, то, что мы с ним будем обсуждать, не предназначено для ушей даже самых верных его слуг. Я заинтригован, и даже очень. Но к моему любопытству начинает понемногу примешиваться страх. И я…

«Сувайвор, – звучит в моей голове ментальный голос Сеятеля. – Ты чуть не опоздал».

Вряд ли космический визитер говорит по-английски – скорее, мой мозг интерпретирует мыслеобразы в слова, потому что иначе общение было бы невозможным. Ответ формулирую мысленно в словесной форме, так как создавать мыслеобразы пока не умею. По крайней мере осознанно. Но подозреваю, что, когда я думаю словами, мозг работает в обратном направлении – сам трансформирует их в нужные образы. Поэтому я просто мысленно произношу фразу:

«В каком смысле опоздал? Вы позвали меня для какой-то миссии и слишком поздно может быть для нее?»

«В какой-то степени так. Но главное: поздно может быть для меня».

«Вы про ту орду, которая штурмует позиции человеческой армии к югу отсюда?.. Или про Нову?»

«О, я вижу, кое-что ты уже знаешь. Тем лучше – мне меньше придется объяснять. Разумеется, речь о Нове. Положи на меня руки – так мне проще будет передавать информацию… Да придержи свою подозрительность, сувайвор! Ты мне нужен в качестве добровольного помощника. Я не буду пытаться тебя подчинить, тем более что это довольно трудно – ты же помимо всего прочего еще и под усилителем способностей».

Колеблюсь я недолго: во мне нарастает ощущение цейтнота, ну а кроме того – стоило ли лететь через полстраны, чтобы сейчас, включив паранойю и протянув драгоценное время, сделать все пережитое и преодоленное бесполезным?

Я подхожу к Сеятелю и кладу на него ладони. Ощущаю холод и покалывание, словно от слабых электрических зарядов, а несколькими мгновениями позже физическая реальность гаснет и сменяется теми картинами, которые Источник транслирует мне прямиком в мозг.

Я осознаю себя на большой высоте над землей. Это не высота птичьего полета и даже не высота полета авиалайнеров. Выше, заметно выше, где-то на полпути между поверхностью Земли и орбитой искусственных спутников. Никаких физических ощущений я не испытываю, а значит, здесь лишь мое сознание, а тело осталось на Земле. Облачный покров не закрывает поверхность планеты, которая выглядит гигантским глобусом. Я недоумеваю: что можно увидеть с этакой высоты? Впрочем, практически сразу я получаю ответ на свой вопрос: загорается красный огонек примерно в том районе, где мы находимся, – в штате Северная Дакота. Потом начинает светиться еще один – к юго-западу отсюда и довольно далеко, примерно в Вайоминге, только уже зеленый. Йеллоустоун? Да, похоже… Так, следующий – тоже зеленый, но он ближе к Восточному побережью. Район Великих озер. А потом появляется третий – Канада, Гудзонов залив. Это что, враждебные Сеятели, сторонники таинственного Альфы?

«Нет, это места скорых прорывов Новы, – отвечает мне «голос» Дакотского Источника. – Но враждебные Сеятели тоже там, поблизости. Ты дальше смотри».

Дальнейшее напоминает компьютерную презентацию: три зеленых огонька соединяются друг с другом зелеными же лучами, образуя гигантский треугольник с углами у Гудзонова залива, озера Мичиган и в Йеллоустоуне. А затем из трех вершин этого треугольника лучи устремляются уже к красному огоньку в его середине, и, когда они там сходятся, происходит что-то вроде взрыва, и на месте красного возникает еще один зеленый огонек.

Вот так… Ничего себе схема! Мне становится страшно.

«Так они и будут работать, – снова звучит в голове ментальный голос Сеятеля. – По мне и по другим. Пользуясь своим численным преимуществом. И нашей фракции нечего противопоставить этой тактике».

«А если добраться до Альфы?»

«Ты не первый, кто предлагает такое. Первый находится в России. Это Посвященный одного из Источников нашей фракции. Ему удалось создать вокруг себя команду сувайворов и сплотить Сеятелей. Для того, кто раньше был отжившим, это феноменальное достижение. Сейчас центр сопротивления там. С его Источником пытались покончить по такой же треугольной схеме, однако им удалось отбиться… Но у нас так не получится – слишком неравны силы, да и сувайворов на этом континенте пока мало. Мы не успеем».

«Тогда зачем вы меня позвали? Чем я, один, смогу вам помочь?»

«Сможешь. Меня нужно вывести из-под удара и доставить в Россию, к Посвященному. В центр сопротивления».

«Но ваши Измененные… разве они этого не могут? В Бисмарке есть аэропорт, самолеты. Погрузить вас в один из них, и…»

«Ты не понимаешь – нам не дадут улететь. Есть много способов – аномалии хаотической гравитации, крылатые биоморфы, люди с порабощенным разумом, которые могут по приказу враждебных Сеятелей использовать боевые самолеты».

«Ну а я-то что, по-вашему, волшебник? Думаете, я возьму и перекину вас на другой конец мира?»

«Есть способ. Можно открыть путь через эгрегор Сеятелей. Причем куда угодно. Можно в Россию, а можно, если понадобится, до Альфы…»

«Чувствую, за этими вашими словами кроется большое и поганое но, я прав?»

«Прав. Этот путь доступен только для биологических объектов. Сеятелю в исходной форме через него не пройти».

«И что вы предлагаете?»

Тревога поднимается мутной волной, грозящей превратиться в цунами. Я одновременно хочу и смертельно боюсь услышать ответ на свой вопрос, потому что не сомневаюсь: он мне очень не понравится.

«Восемь лет назад в России произошел уникальный случай. Сеятелю из маленького городка под названием Лесногорск грозила гибель. Полная и окончательная. Он находился в замкнутой пространственной аномалии, которая должна была коллапсировать вместе со всем, что внутри. Но в этой же аномалии находился и один сувайвор. Не будь положение столь отчаянным, тот Сеятель ни за что не решился бы на подобную авантюру. Ему удалось переселить свою сущность в тело сувайвора и вместе с ним выскользнуть из пространственной аномалии. Тело сувайвора – единственное на этой планете, которое способно выдержать сущность Сеятеля».

На несколько секунд вселенная словно замирает, остановив даже атомарное движение, и в течение этого промежутка времени до моего потрясенного сознания доходит смысл услышанного. А потом я разражаюсь гомерическим смехом. Не ментальным, разумеется, а самым что ни на есть реальным. Я не могу поверить собственному сознанию. Предложение Сеятеля кажется немыслимым, невозможным… и в то же время безжалостно логичным. Вот теперь все становится на свои места. Вся эта многотрудная и долгоиграющая комбинация с Карой, которая отправилась через полстраны в поисках сувайвора, который «вроде как должен появиться», потом сопровождение и помощь ему (то есть мне) безо всяких внятных причин. И вот сейчас эти самые причины становятся мне наконец понятны. То, что в России не один, а несколько сувайворов, можно объяснить, скорее всего, тем, что там с пробудившимися Сеятелями велись самые настоящие войны, а именно в них, похоже, сувайворы и появляются. У нас же здесь до последнего времени было тихо и спокойно, и за это мы расплачиваемся дефицитом этих особенных людей. Может, конечно, появились где-то еще такие, как я, но мне об этом неизвестно. И, видимо, Сеятелю тоже. И он, находясь под прямой и явной угрозой собственному существованию, цепляется за единственный доступный шанс, за единственного сувайвора… Да уж, с моим везением хоть в Лас-Вегас… И можно даже не спрашивать, что будет потом. Потому что для меня не будет никакого «потом». Я уверен, что по ту сторону перехода, в России, не лежат в криокапсулах тела сувайворов для вселения Сеятелей, а значит, моему временному партнеру деваться из моего тела будет некуда. И снова камнем он тоже не станет. То есть, получается, мы будем приговорены навечно к этому сосуществованию… Впрочем, какое там сосуществование – моя личность исчезнет, поглощенная и растворенная Сеятелем… Holy shit! Не зря, получается, терзали меня дурные предчувствия, и вот, оказывается, по какому поводу. То есть все-таки смерть…

С трудом концентрируюсь на том, чтобы вновь начать направленную передачу мыслей:

«Понимаю, зачем это вам, но назовите хотя бы одну причину, по которой я должен согласиться на ваше предложение».

Сеятель отвечает быстро – он-то к этому разговору готовился загодя, а значит, и аргументы подобрал:

«Во мне есть то, что даст Посвященному шанс одолеть Альфу в этой битве. Вернее, в нас – в том сочетании, которое мы будем собой представлять, объединившись. У меня есть нужные знания и навыки, а в тебе – уникальная биологическая составляющая. Если ты откажешься, мы погибнем поодиночке, а вместе и в союзе с Посвященным сможем попытаться спасти человечество… Как тебе такая причина?»

Вот, значит, как… На столе козырный туз, не побьешь. Это если, конечно, Сеятель не врет, но его ведь никак не проверишь. Меня загнали в угол. Вернее, я сам себя в него загнал. Ведь это я сюда прилетел, по собственной инициативе, хоть и по приглашению Сеятеля. А самолет мой, поврежденный и без топлива, лежит по ту сторону линии фронта, и сейчас уже мне через нее не перебраться. Здоровенный, на несколько сотен квадратных миль капкан – вот где я нахожусь. Кольцо вокруг Сеятеля все сжимается, и ни люди, ни Измененные не смогут долго сдерживать натиск этой орды. Отказав Сеятелю и оставшись здесь, я неминуемо погибну, а согласившись, погибну тоже, вернее, перестану существовать как личность, только с шансом принести пользу. Выходит, в первом варианте моя смерть будет абсолютно бессмысленной. Но ведь я, Майкл Дикон, поступая на работу в АНБ, присягал на верность своей стране. И пусть от нее, страны, уже мало что осталось, но люди… люди-то еще есть. Их наверняка выжило много в разных местах – куда-то еще не добрались аномалии и мутанты, где-то людям удалось сбежать или спрятаться… Вот ради них и стоит бороться. Может, для кого-то присяга и пустой звук – простая формальность, позволяющая получать от государства зарплату и соцпакет, но не для меня. Никто и никогда не сможет сказать, что Майклу Дикону незнакомо чувство долга… Итак, что я, в сущности, теряю? Варианта выжить у меня нет, так какого черта я думаю и выбираю? Неужели для меня имеют значение те несколько лишних часов жизни, которые я проведу в этом мешке либо сражаясь с ордой мутантов, либо забившись в какую-нибудь щель в тщетной надежде избежать смерти?

«А как насчет ваших Измененных и тех людей, которые укрылись здесь, под вашим ментальным куполом?» – я задаю последний вопрос, уже догадываясь, что услышу в ответ, но тем самым подсознательно оттягивая неизбежный момент принятия решения.

«Они все равно обречены: когда ударит Нова, я не смогу их защитить. А тот путь, которым можем пройти мы, для большинства из них закрыт. Что касается остальных – они просто не успеют».

У камня нет глаз, но я буквально чувствую, как он сверлит меня взглядом в ожидании ответа. А еще все мое существо воспринимает растущее энергетическое напряжение, и мне кажется, что время наше на исходе. Я смотрю на Сеятеля и вслух немеющими губами произношу приговор самому себе:

– Я согласен, но с одним условием: мы забираем с собой Кару.

* * *

Кара нервничала. С одной стороны, она ведь выполнила приказ Источника, причем выполнила наилучшим образом, не дав ему оснований для недовольства. Казалось бы, можно расслабиться, насколько это, конечно, реально в окружении превосходящих сил врага и в условиях практически непрерывных сражений на всех фронтах. А вот не получалось расслабиться: ей все казалось, что вот-вот произойдет что-то страшное. И с чего бы вроде? Да, линия фронта постепенно приближается к водохранилищу Сакакавиа, но пока что оборона держится, не рассыпается. По оценкам Кары, она может продержаться еще от суток до трех, а за это время Источник что-нибудь придумает. Не зря же он просил доставить сюда сувайвора – наверняка у него был план. Кара, конечно, не знала какой, но с Источником это обычное дело – он не доверяет своим подчиненным лишней информации. Да Каре это и не требовалось – она абсолютно не сомневалась в Источнике. План есть – и этого достаточно. Теперь же сувайвор здесь, так что самое время этот план воплощать, каким бы он ни был. Кару даже не смутило, что Сеятель приказал всем Измененным удалиться – мало ли какие дела ему нужно обсудить с сувайвором… Тогда почему так тревожно? С ее-то урезанным эмоциональным спектром нервничать по пустякам…

«Иди сюда!»

Зов Сеятеля застал Кару врасплох, и она даже вздрогнула. В ней костром полыхнули одновременно радость и страх. Радость – что закончилось наконец томительное ожидание и сейчас она что-то узнает о том, что с ними со всеми будет дальше, а страх… Сеятель зовет ее, ее одну. Почему? Что случилось? Однако заставлять ждать Источник – себе дороже, так что Кара побежала к пустому стоящему на отшибе дому, в котором он находился. Вбежала и замерла…

Что-то было не так. Очень сильно не так, и Кара даже не сразу поняла что. А потом ее проморозило всю, с головы до ног: Сеятель больше не светился. Совсем. Это был просто мертвый большой камень. Зато Дикон… он стал другим. От него исходили пульсации невероятной мощи, как энергетической, так и ментальной, а глаза… словно превратились в два маленьких озера, вместо воды заполненные изумрудным сиянием. На Кару это произвело впечатление разорвавшейся бомбы… Нет, она знала, что такое в принципе возможно, но не предполагала, что… Ох, Дикон, Дикон… Почему же… Измененная с удивлением ощутила боль, но не физическую, а на эмоциональном уровне. Это было очень странно, так как подобные эмоции остались для нее далеко в прошлом…

И тут она почувствовала холод, слишком сильный для помещения. И еще резкий запах. И пульсации открывающейся пространственной аномалии. Очень необычной аномалии, с такими Каре еще сталкиваться не приходилось. Измененная стояла в полной неподвижности, не способная произнести ни слова, будто у нее язык парализовало.

– Иди сюда, – чужим голосом произнес «Дикон» и протянул ей руку.

– Вы… вы уходите? – с трудом выдавила Кара. – Бросаете нас?.. Почему?

– У меня нет выбора. И времени тоже. Но он просил за тебя.

– Он? Майкл?! – Кара чувствовала, что каждое новое слово, будто сделанное из толченого стекла, ранит ей горло. Плотина против эмоций, воздвигнутая изменением, внезапно рухнула, и Кара оказалась к этому совершенно не готова. Ее захлестывали горе и отчаяние. Она чувствовала себя преданной и брошенной. На этих эмоциях у нее и вырвалось глупое: – Что с ним?

– Это неважно. Иди же сюда, у нас мало времени.

То, что ранило Кару изнутри, вдруг рухнуло, словно с большой высоты, и разбилось вдребезги. Измененной казалось, что внутри она вся кровоточит. Человек, который приобрел в ее жизни неожиданно большое значение, перестал быть, исчез, а его место занял Сеятель, предавший и бросивший всех, кто его защищал, на растерзание вражеской орде. Да, если в этот момент что-то и разбилось, то, скорее всего, это ее жизнь.

– Нет, – глухо проговорила она.

– Что? – удивленно переспросил Сеятель.

– Уходите один. Я… я просто не смогу.

– Как знаешь. – «Дикон» пожал плечами таким удивительно знакомым жестом. – Я попытался. Прощай.

Он шагнул в холод и пропал, словно его мгновенно стерли с картины реальности. А секундой позже холод и запах исчезли, как и энергетические пульсации. Кара осталась одна.

Постояв немного словно оглушенная, она вышла из дома и молча побрела прочь, не очень даже разбирая, куда движется. Энергетические пульсации возобновились неожиданно. И были они настолько сильными, что Кара остановилась и обернулась. Но нет, это был не Сеятель. Измененная ощущала пульсации иного рода, но тоже знакомые. Подобные она чувствовала на востоке, возле аэродрома Уоллопс, в том месте, откуда появились ихоры. Это была Нова. Кажется, сейчас начнется прорыв.

Наверное, Каре следовало бы испугаться, обратиться в бегство, попытаться спасти свою жизнь, но ни на что подобное она уже не была способна, будто недавний эмоциональный взрыв выпил ее досуха как энергетически, так и ментально. Осталась лишь полная апатия.

Поэтому, когда дом вдруг взорвался изнутри и оттуда, словно лава из жерла вулкана, во все стороны стала извергаться Нова, Кара даже не вздрогнула и не двинулась с места. Казалось, она уже была мертва и только по странному недоразумению сохранила способность двигаться, дышать, говорить. Только способность, потому что двигаться и говорить она не испытывала ни малейшего желания. Измененная просто смотрела на приближающуюся Нову безучастным и безжизненным взглядом. Так и продолжала смотреть, пока зеленый, напоминающий болотную жижу поток не захлестнул ее.