Текст книги "Вишневый самурай"

ГЛАВА 37

Извинившись перед Дубай, отправился традиционным путем. Взглянул в глазок, наученный горьким опытом, и увидел на крыльце цветущую Софию Ом, вернувшуюся от родственников домой. Я подчеркиваю – именно ДОМОЙ.

Открыл дверь, млея от удовольствия. Химера, повиснув у меня на плече, прижалась губами к моей щеке. Тут я вспомнил, что несколько небрит, и смутился.

– Пойдем, – предложил я, запирая дверь.

Мы прошли в гостевой кабинет. При нашем появлении Скала и Эскимос напряглись, узнав Химеру, которая при их вторжении в наш дом с ними отнюдь не церемонилась.

– Бань, спасибо за информацию. Я знаю, как этим воспользоваться, – поблагодарил я Дубай, намекая, что визит окончен и пора прощаться.

– Ремонтники будут у тебя завтра в десять утра. Они заберут «Икар», – пообещал Ваня. – Я уже созвонился.

Он поднялся из кресла и направился на выход, увлекая за собой свою пеструю компанию.

Спровадить Лесника оказалось куда сложнее. Я спустился в Хмельной, подарил инспектору от щедрот барских пятилитровый бочонок пшеничного пива и клятвенно пообещал, что обязательно навещу его после общения с Соломахом‑младшим. Сие Лесника удовлетворило, и он, пребывая в прекрасном расположении духа, удалился.

Я вернулся в гостевой кабинет, где Гонза Кубинец выплясывал перед Софией Ом. Он так хотел ей понравиться, что аж из штанов выпрыгивал в надежде угодить! Принес ей горячего чаю, настрогал бутербродов, приготовил омлет! И все это – за то время, пока я беседовал с Лесником!

Остаток дня мы провели втроем. Отправились на такси в ресторан, где вкусно поужинали. Ресторан мне не был знаком. Никогда там не бывал. Нас притащил туда Гонза Кубинец… Перед сном посидели в гостиной второго этажа у камина и разбрелись по комнатам, изрядно захмелевшие после нескольких бокалов пива…

Утром я спустился на кухню раньше всех, облачившись в строгий костюм и надев свою любимую шляпу. Ян Табачник вовсю кашеварил около плиты. Он выставил передо мной кружку молока и ломтики отлично прожаренной ветчины в каком‑то соусе. Позавтракав, я попросил Табачника передать Кубинцу и Химере, что буду во второй половине дня, вызвал такси и вышел на набережную прогуляться в ожидании машины.

Утро выдалось чудесное! Легкое, прохладное, напоенное свежестью… Не было и намека на жару, которая навалится на город спустя несколько часов.

Я любовался отражениями домов в толще воды, солнечными бликами, проносившимися по стенам, мостам и крышам, соскальзывавшими к каналу и веселившимися в речной пене. Настроение было пречудесное – впору взять копье и гнать на край света, совершая подвиги во имя любимой женщины!

Катер подошел через двенадцать минут. Я засек время, помня о том, что, если от момента звонка до прибытия машины пройдет более четверти часа, клиенту полагается десятипроцентная скидка на все услуги. Со скидкой не повезло, и шофер оказался молчаливым, точно пень. Даже не обернулся в мою сторону! Молча выслушал заказ и взял курс на центральный офис криминальной полиции Центрального района.

Инспектор Кариевский принял меня благосклонно, выслушал, положил передо мной чистый белый лист и заставил все рассказанное написать. Потом вручил извещение об ограничении моих передвижений, завизированное прокурором района, и отпустил, сердечно распрощавшись. Ограничение было наложено с тем, чтобы я не исчез во время следствия. А то вынырну где‑нибудь на Карибских островах в объятиях двух блондинок с большими грудями, в то время как мое присутствие срочно потребуется в Санкт‑Петрополисе.

В центральном офисе криминальной полиции я проторчал два с половиной часа. До встречи с Соло‑махом‑младшим еще оставалось время. Решил ждать в «Эсхил – ХР», и через пятнадцать минут такси доставило меня к набережной ресторана. Расплатившись, покинул борт и направился к парадному входу.

Меня встретил незнакомый официант, облаченный в греческую тунику, исполненную в стиле хай‑тек. Он поклонился, распахнул блокнот и рявкнул так, что уши заложило:

– Чего изволите?!

Поморщившись, я похлопал его по плечу и добродушно попросил:

– Столик мне… Уютненький… На двоих, и чтобы никого вокруг. Я тут с человеком встретиться должен… Ты расслабься. Чего такой напряженный? Первый день на работе?

Официант натянуто улыбнулся, кивнул и предложил следовать за ним.

Мы прошли через первый зал ресторана, поднялись на второй этаж, где находились отдельные кабинеты. Официант распахнул передо мной дверь и пропустил вперед.

– Чего изволите еще?

– Пока бокал темного «Туровского». А когда человек придет, мы сделаем заказ, – распорядился я, падая на диван. – Кстати, проводите его сюда.

– А как узнать, что он ищет именно вас? – спросил официант.

– Он спросит Дага Туровского.

Официант удалился. Я расслабился, закрыл глаза и открыл их тогда, когда дверь кабинета распахнулась. Вместо официанта я увидел Илью Жукова‑Козлова. Управляющий рестораном поставил передо мной пиво и присел напротив.

– Честно говоря, думал, что Жак перепутал. Вот и решил сам заглянуть… Какими судьбами в нашу обитель?

– Расширяю вашу клиентскую базу! – доложил я, отпивая глоток. – Встречаюсь тут с одним человеком.

– Это связано с твоим новым расследованием? – уточнил Жуков‑Козлов.

– Именно так.

Минут пятнадцать мы разговаривали о ресторанном бизнесе, который ныне лихорадило. По городу открылась сеть ресторанов быстрого питания под общим логотипом «Кухмистерская», и самые слабые игроки ресторанного поля постепенно сходили с дистанции.

– Если так дело пойдет, то неприятностей не миновать и серьезным заведениям, тяжеловесам… И ведь ничего не попишешь и управу не найдешь, поскольку учредители сети – не местные! – посетовал Жуков‑Козлов.

Его излияния прервало появление Соломаха‑младшего, которого в кабинет ввел давешний официант. Жуков‑Козлов поднялся с дивана, уступая место.

– Можете ничего не заказывать. Почетным гостям – эксклюзивное блюдо от ресторана! – заявил он и ушел, сопровождаемый официантом.

– Зачем звал, Туровский? – перешел в лобовую атаку Соломах.

Выглядел он несколько помятым – по сравнению с нашей последней встречей. Глаза потухли, щетина отливала в синеву… Да, без поддержки амбалов и нескольких ампуло‑пистолетов как‑то резко он скис.

– Думаю, теперь ты можешь раскрыть некоторые подробности отношений твоего отца и Иоланды Городишек, – отхлебнув пива, сказал я.

– Что там раскрывать? Сука она. И стерва! – тускло отозвался Соломах.

– Поподробнее… – уцепился я.

– А чего подробнее‑то? – воспрял Соломах, но затем обмяк и продолжил: – Мой отец был изрядным ловеласом. За бабами гонялся, словно малолетка. Просто ужас! Мать, конечно, была в курсе ряда его похождений, и ее они раздражали… К слову сказать, все, чем обладал мой отец, было получено только благодаря матери…

Соломах умолк, что‑то обдумывая.

– Мать крепилась долго. Не хотела меня оставлять без отца. Но когда я вырос, набрал силу и более не нуждался в родительской опеке, после очередного отцовского лямура она заявила, что не собирается и дальше терпеть его выходки. Если узнает хотя бы еще об одном таком случае, то немедленно порвет с ним. Для отца это означало стать нищим. В прямом смысле слова. Мать при помощи деда отобрала бы у него все. Никто из партнеров отца без поддержки матери дел с ним не имел бы. Папа это прекрасно понимал. Он на время утихомирился. Но естество берет свое! Однажды он встретил Иоланду Городишек…

– Мне нужны подробности их знакомства! – потребовал я.

Дверь распахнулась. В кабинет вплыли два официанта с подносами. На одном лежал молочный поросенок, запеченный в яблоках, на другом красовались кастрюлька с гарниром и тарелки, которые тут же переместились на стол.

– Я смотрю, тебя любят в этом заведении! – оценил Соломах.

– Что есть, то есть, – согласился я. Когда официанты, сервировав стол, удалились, мы продолжили беседу.

– Насколько я знаю, отца с Городишек познакомил кто‑то из своих… Кажется, Кудеяр Грязнухин, но не могу в этом ручаться.

Грязнухин числился в списке близкого окружения Иоланды Городишек.

– И ваш отец клюнул на нее, как щука на блесну?

– Не то слово. Он очумел! Носился с Городишек, точно с брильянтовым ожерельем! Сопровождал на все презентации и светские рауты. Везде был с ней!

– И как на это реагировала ваша мать? – спросил я, отрезая кусок мяса и отправляя его в рот.

– Маме отец наплел, что Городишек нужна ему для сопровождения. Может, она что и подозревала, но виду не показывала. Явных поводов отец не давал. Он встречался с Городишек только при большом стечении народа. О тайных свиданиях никто ничего не знал.

Тайные свидания!.. Неужели я наконец нашел скрытного любовника Городишек?.. Впрочем, от этой мысли пришлось отказаться сразу: внешность человека, с которым я столкнулся в казино, когда вызволял Химеру, совсем не соответствовала описанию таинственного ухажера Городишек.

– И ваша мать все узнала? – спросил я.

– Нет. Она до последнего дня ни о чем не подозревала. Но проблема как раз из‑за этого и возникла. Городишек позвонила мне и сообщила об их отношениях с отцом. Почему не сказала напрямую все отцу, я не знаю. Версия номер один: отец много рассказывал ей обо мне, она рассчитывала, что я не стану ничего передавать матери, не поговорив с ним. Таким образом, она совершила предварительный выстрел, показав серьезность своих намерений.

– Какой выстрел? – не понял я.

– Городишек потребовала с отца деньги. Много денег… За молчание.

– Она шантажировала вашего отца?

– Именно так все и было. Отец выплатил указанную сумму, порвал с ней, но вскоре ему по почте пришли фотографии. Весьма откровенные… Затем появилась кассета с порносъемкой… Отец думал, что откупился, но, как оказал ось, зря надеялся. Городишек потребовала ежемесячных выплат.

– Если не секрет, какова была сумма?

– Пять тысяч. Каждый месяц.

Я достал записную книжку, нашел страницу, на которую переписал строчки из записки, найденной у Иннокентия Волокитова, и обнаружил, что такая цифра имелась. Она стояла против слова «Россомаха»… «Соломах» и «Россомаха» – есть вполне определенное созвучие! Если моя догадка верна, то и в остальных кличках зашифрованы любовники Городишек, которых также доили… Но почему список хранился у Волокитова?

– Ваш отец случайно не увлекался яхтингом?

– Да, конечно. Он был заядлым яхтсменом. Нам принадлежала красавица под именем «Паллада»! – подтвердил Соломах.

– Вы состояли в каком‑нибудь клубе?

– Яхт‑клуб «Флибустьер».

Попадание в десятку! Осталось вычислить оставшихся семь дойных коров Городишек, и если они все состояли в клубе «Флибустьер», то тогда связь предельно ясна. И вина Иннокентия Волокитова доказана!

Встречу можно было считать продуктивной! Все, что хотел, я услышал. Однако Соломах внезапно сам проявил инициативу:

– В тот день, когда убили отца, меня дома не было. Мать отправилась в Анталию. Прислуга взяла выходной. Безлюдностью убийца и воспользовался. Да, еще он перерыл все комнаты. Полный обыск!

Полезная пища для размышлений… Кивнув, дал понять Соломаху, что принял факты к сведению, и вернулся к своему куску мяса.

ГЛАВА 38

Утро вторника началось с визита. Не успел я открыть глаза и выбраться из‑под одеяла, как дверной звонок истошно завопил, призывая привратника. В роли последнего опять выступал я: Кубинец продолжал дуться за испорченный катер, он был пока не в курсе замечательного предложения Вани Дубай. Честно говоря, я и сам засомневался в том, что Дубай вспомнил об обещанных ремонтниках, поскольку в назначенное время они не появились…

Наспех одевшись, сбежал на первый этаж. Взглянуть в глазок как‑то позабыл и открыл дверь сразу.

На крыльце стоял знакомый старикан фермер, поставлявший мне различные травки, корешки, а изредка и зерно, которое я тоже использовал в пивной рецептуре.

– Я обещал вам… – виновато забубнил старикан.

– Починились? – усмехнулся я.

– Слава Господу, починился. Да новая беда подстерегла… – вздохнул старик.

– Давайте тогда занесем все, что вы привезли, а потом поговорим за кружечкой пива, – предложил я, намекая на то, что обсуждать серьезные темы несолидно как‑то.

Старик притаранил три мешка вереска и два мешка болотного мха – для ирландского красного. (Несколько недель назад я произвел гениальное открытие, сообразив, что ирландский мох, традиционно использующийся для варки ирландского красного, мало чем отличается от родного ингерманландского.)

Вдвоем мы перенесли мешки в Хмельной, установили их в самом сухом углу, который я часто использую в качестве хранилища для впитывающих влагу ингредиентов, и уселись в дегустационном кабинете подвала. Тут содержались все мои материалы и каталоги по пивоварению, здесь я создавал новые рецепты и тестировал старые…

Я нацедил из бочки два бокала пива. Один предложил старику, осторожно примостившемуся на потертом диване, в старом офисе служившем для посетителей.

– Ну‑с, и что у нас случилось? – ласково поинтересовался я.

– Да и говорить не о чем! – обреченно махнул рукой старик.

Но изнутри его явно что‑то глодало.

– Рассказывайте, – настоял я. – Может, смогу чем помочь.

– Я фермерским делом давно занимаюсь… Есть у меня сосед, с которым долгое время мы были в отличных отношениях. В гости друг к другу ходили, водочку часто хлестали, да и пивком, что ты дарил, угощались, – начал старик. – Когда‑то сосед этот попал в тяжелое положение. Он медленно, но верно разорялся. Чтобы спасти бизнес, продал мне часть своего хозяйства. В частности, конюшню с лошадьми. Там имелись уникальные животные! И очень дорогие. А он отдал все за бесценок. Впрочем, тех денег ему хватило, чтобы выйти из кризиса… Ну вот, видно, с тех пор сосед камешек за пазухой‑то и затаил! Так часто бывает: тот, кто помог тебе в тяжелом положении, потом становится противен, поскольку одним своим видом напоминает о жизненной неудаче. Мы, правда, продолжали общаться, и несколько лет он ничем не выдавал своих истинных чувств…

Старик замолчал, припал к бокалу, наслаждаясь горечью напитка.

– Как я понимаю, сосед отомстил вам?

– Да. Несколько недель назад он возвратился домой на катере, а когда сходил на причал, оступился, провалился между мостков и сломал ногу. Я вызвал ему «скорую помощь». Его отвезли в больницу и закатали ногу в гипс. А позавчера мне пришла повестка, из которой следовало, что против меня возбудили уголовное дело. Я в полном недоумении пришел в назначенное время в полицию, где выяснилось, что соседушка подал на меня в суд. В избиении обвинил! Дескать, я напал на него, когда он спускался по трапу на причал, и сломал ему ногу. Еще и свидетелей нашел, медицинские справки представил! Я просто ошарашен… Не ожидал от соседа такого… Ведь друзьями были… Попытался с ним поговорить, но он меня сторонится… Так что извините заранее, если следующую поставку задержу.

– А что написано в медицинских документах, которые он передал в суд? – спросил я.

– Что перелом наступил в результате побоев, – мрачно ответил старик.

– Но вы его не били? – еще раз уточнил я.

– Нет, – уныло вздохнул старик.

– Значит, документы подделаны. Кем они подписаны?

– А тут все очень странно. Я вызывал «скорую помощь». Рядом с нами есть травмопункт, недалеко от нас – больница святого Пантелеймона, где отличная травматология. Но соседа, как он утверждает, отвезли в Петрополис – в больницу святого Луки. Это километров сто с гаком! Честно говоря, не очень понимаю, какой резон «скорой» вести его в город, если поблизости имеется все необходимое.

– Объяснение может быть только одно: справки фальшивые! – резюмировал я.

– А что мне это даст? – Старик совсем упал духом. – Я несколько не в себе… Никак не могу понять, как же так получается: человек лжет, и это ясно любому, кто хоть чуть‑чуть вникнет в суть дела, а меня все равно привлекают к суду! Я окажусь на скамье подсудимых, за решеткой, а человек, который меня оболгал, будет наслаждаться жизнью… Где, спрашивается, справедливость?

Старик допил пиво и поднялся:

– Ладно, поеду. Дел еще море. Хоть ничего и не хочется теперь.

– Я помогу вам. Узнаю, откуда получены справки и как. А также выясню, почему вашего соседа отвезли в город. Думаю, что его доставили в травмопункт, а потом через свои каналы он заполучил фальшивки. Он просчитался. В архиве травмопункта информация об обращениях граждан хранится достаточно долго. На всякий случай могу порекомендовать вам также отличного адвоката. Он ведет все мои дела. Его зовут Евгений Постегашто. Сегодня же ему позвоню.

– Большое вам спасибо, господин Туровский! – воскликнул обрадованный старик. – Я заплачу! Немного денег у меня есть, и я обязательно заплачу все, что вы скажете!

– Мои услуги вам обойдутся бесплатно, – сообщил я. – Остается только адвокат. Я попрошу его взять деньги после того, как вы выиграете дело. Тогда вашего адвоката обязана будет оплатить проигравшая сторона.

Старик ушел счастливым. В его сердце ожила надежда. Он поверил в то, что справедливость все‑таки есть на белом свете!

А на моем пороге появилась толпа людей в спецкостюмах. Они представились ремонтниками и заявили, что их направил ко мне Ваня Дубай. Я показал им «Икар», вручил торжественно ключи, подписал все нужные документы, и плавучее пепелище покинуло наш причал.

– Кто это был? – встретил меня вопросом на пороге Гонза Кубинец.

– «Икар» увезли на реставрацию, – доложил я, направляясь на кухню. – Заметь, она обойдется нам совершенно бесплатно.

Я рассказал Кубинцу о предложении Дубай. Гонзе оно понравилось. Мы уселись за стол в полной готовности приступить к поглощению завтрака. Табачник подсуетился и выставил перед нами блюда. Я и не заметил, что ем. Мои мысли были заняты выяснением глубины человеческой подлости. Ведь вот какой парадокс: чем подлее и ниже человек в моральных устоях, тем лучше он живет! Конечно, если брать во внимание точку зрения церковников, то жизнь сама по себе ничего не значит, куда важнее, чем ты станешь после смерти… Такое положение меня лично не устраивало, а раз так, то следовало его изменить!

Я и в частные сыщики‑то пошел только потому, что хотел справедливости, которой не добиться на службе у федералов или в полиции. Государственные структуры связаны рамками циркуляров, предписаний, инструкций и методик, которые давно устарели, превратились в бумажный хлам. К тому же госструктуры подвержены эпидемиям коррупции, которые, подобно раковым опухолям, разъедают их изнутри. Я же, во‑первых, брался за дело, только когда был уверен, что оно ни в чем не противоречит моим принципам. У каждого в душе свои собственные весы добра и зла, смещенные в ту или иную сторону. Я убежден в том, что мои весы всегда колеблются около равновесной точки. Во‑вторых, никакие нормы и методики мне не указ! У меня своя метода, которая приводит к цели наикратчайшим путем.

Покончив с завтраком, я направился в гостевой кабинет. Кубинец не отставал. Я уселся в свое кресло, разложил перед собой ежедневник, вытащил список постоянных клиентов Иоланды Городишек, а также записку бывшего менеджера яхт‑клуба, пару минут размышлял над ними, пытаясь составить план действий на ближайшие дни.

– Есть мысль… – Я поднял глаза на Кубинца, который смотрел на меня, точно на пророка.

– Давай, Туровский.

– Во время разговора с Соломахом появилась версия, которая довольно убедительно объясняет интерес Городишек к этим мужчинам.

– То есть почему она встречалась только с женатыми мужчинами? – уточнил Кубинец.

– Именно. Предполагаю, что существовала преступная группа, куда входили Иоланда Городишек, Стае Прощелыгин, Иннокентий Волокитов…

– Кто такой? – перебил Гонза.

– Менеджер яхт‑клуба «Флибустьер», – пояснил я.

– И он в расклад вписался? – удивился Кубинец.

– Соломах‑старший был членом клуба «Флибустьер». Подозреваю, что все остальные – тоже.

– Теперь понял.

– Существует еще кто‑то четвертый, который мне неизвестен… Волокитов служил наводчиком. Сообщал фамилии предполагаемых клиентов, график, любимые маршруты. Дальше в дело вступала Иоланда: знакомилась с человеком, заводила интимные отношения. А через некоторое время ему приходили фотографии, где он с Городишек вытворяет непотребное, а также номер банковского счета, куда предлагалось отправить энную сумму денег, дабы жена не увидела эти «шедевры».

– Банальный шантаж? – хмыкнул Кубинец.

– Банальный до безумия, – согласился я. – Список, составленный тобой, практически совпадает с запиской, что я нашел в яхт‑клубе. Когда мы расшифруем клички, то, вероятно, выйдем на четвертого участника преступной группы.

– Дубай знает о хобби своей протеже?

– Я ему еще не сообщал.

– Не думаю, что это известие его обрадует! – Кубинец округлил глаза, показывая, насколько зол будет Дубай. – Ты считаешь, что Городишек убил кто‑то из списка?

– Не исключаю.

– А зачем убрали Троя Епифанова? – усомнился Кубинец.

– Да, этот факт пока не вяжется в общую картину!

– А вдруг Троя убил Самсон? – подкинул идею Гонза.

– Зачем? – не понял я.

– Ты приехал с Троем. Самсон испугался, что отец решил его сдать, треснул тебя, потом отца, после чего сбежал.

– И с места убийства помчался в полицию? усомнился я.

– Допустим, убоялся, что кровь родную погубил.

– Кто? Самсон? – насмешливо хмыкнул я.

– Да, – подтвердил Кубинец. – И еще не забудь: в полиции он утверждал, что его кто‑то преследует.

– Не факт, что так оно и было, – возразил я. – Найдем остальных членов списка и поговорим с ними… Все же я просто уверен, что Городишек убил кто‑то другой. Не из клиентов.

– Кто?

– Будем выяснять.