Текст книги "Опережая бурю"

На земле догорал человек по прозвищу Мясо. Лаяли собаки. Из окон выглядывали любопытствующие.

Старх поспешил убраться подальше отсюда.

На следующее утро он столкнулся с купцом Андреем Кожухом.

– Дождался-таки, молодец. Ты не представляешь, как я рад, – заголосил с порога дородный купец. – Собирайся давай. Нас только и ждут. Едем. Новая Александрия, ты не представляешь, брат, какой это чудесный город. Тебе понравится.

Старх молча кивнул.

Все эти два дня он так боялся, что Андрей Кожух не сдержит слово и не приедет за ним. Теперь от сердца отлегло и стало легко и покойно.

Старх закинул на плечи давно собранную котомку и вышел из комнаты.

Глава 2. Погоня

Каждому возрасту снятся свои кошмары.

Дети, не познавшие школьную скамью и муки ученичества, видят страшных жуков и тараканов, от которых просыпаются в крике. Иногда им является воспитательница, отчитывающая их за не съеденную и засохшую в тарелке кашу, невыученные буквы, да и просто отчитывающая, потому что у нее болит голова и она рассталась со своим мужчиной, который приносил ей иногда по вечерам букет подвявших цветов и запах застоявшегося алкоголя.

Школяры по ночам, даже на каникулах, грезят невыученными уроками и ругающимися тихо по ночам родителями. Они спорят, обзываются, а иногда даже дерутся бесшумно, так чтобы дети за стенкой не проснулись. Кошмарят дохлой кошкой, которую они видели по дороге в школу, а Петька из параллельного класса даже ковырял ее палочкой, так что поднялась туча мух, видно, живших у нее в животе.

Подросток грезит по ночам любовными кошмарами, ему снятся развратные и похотливые самки, согласные на все. Девочкам – обаятельные, но не менее похотливые самцы со свитыми в жгуты мускулами и животом, разбитым на квадратики. Иногда сквозь пелену желаний пробиваются пацаны (девчонки) с соседней улицы, обещавшие отмутузить его (ее) за то, что он слишком большой умник(-ца) и задается (по-настоящему им просто нечего делать, и они ищут острых развлечений).

Юношам и девушкам практически не снятся ночные кошмары, им просто не хватает времени на сон. Экзамены, сессии, семинары, лекции, немного личной жизни, вечеринка у Толстых, много вина и легких связей, где уж тут времени на сон. А если сон и удается, то короткий провал в небытие и возвращение к жизненной круговерти.

Вступивших во взрослую жизнь поджидают новые кошмары.

Мужчина, поступивший на службу, часто видит по ночам отчитывающего его начальника. Начальник ругает его за неисполнение должностных обязанностей, за не предоставленные во время отчеты по проделанной работе и просто ругающего, потому что у начальника болит с утра голова от похмелья, да и с женой дома последнее время не ладится, а любовница требует от него все больше и больше, грозит, что позвонит жене и расскажет обо всем.

Но!!! Главный кошмар служилого человека – это потеря места. Сколько раз он снится после тяжелого рабочего дня и неприятностей на работе. Он является вновь и вновь, преследует снова и снова, и чем старше ты становишься, тем тревожнее и мрачнее выглядят эти сны. Человеку же при своем деле (лавке торговой, типографии, заводе, букмекерской конторе и прочем, прочем, прочем) снится вариант этого кошмара – разорение и потеря нажитого.

Мамочке, сидящей с детьми, пока муж находится на работе или служит семейному бизнесу, снятся кошмары иного рода. Тут и украденные на рынке, детской площадке, в вагоне общественного транспорта дети, заболевшие страшными и обязательно неизлечимыми заболеваниями, и снова дети, и снова дети, и муж. В кошмарах он ей изменяет со всеми знакомыми и незнакомыми женщинами, погибает всеми мыслимыми и немыслимыми способами и теряет место, снова и снова теряет место работы.

Старики часто не могут уснуть, мучаются от бессонницы и на выдуманные кошмары им просто не хватает времени – во снах они видят свое прошлое, возвращаются к детству, юношеству, отрочеству и зрелости и переживают события своей жизни вновь и вновь. Им снятся кошмары, которые происходили с ними наяву. Они боятся своего прошлого.

Кошмары у каждого возраста разные, но всех их роднит одно происхождение. Они проистекают из неуверенности и наслоившихся друг на друга приобретенных в течение жизни фобий.

Карлу снились свои особые кошмары, иногда сбывающиеся наяву. Эти кошмары были присущи людям его профессии, магам. Не получившееся простое заклинание на глазах у школяров, которые эти заклинания щелкают как орешки. Проигрыш в магическом поединке, закончившийся не смертью проигравшего (так меньше позора прольется на мундир), а проигрыш с поражением в чине и правах. То, что, как говорится, доктор прописал.

Карлу часто снилось, как во время поимки особо опасного государственного преступника, проходящего аккурат по их ведомству, в решительный момент атакующее заклинание срабатывает совсем не так, как должно было. Слабо проявленный неинициированный самоучка, обозленный на весь мир и от этого убивающий магов низших ступеней, получает заклинание неподвижности и вместо того чтобы застыть как Колосс Родосский, начинает скакать, точно каучуковый мячик, фонтанируя в разные стороны неоформленной магической энергией. Или взбунтовавшийся магистр, собравший вокруг себя соратников и поставивший себе целью свержение императорской семьи (руководства ложи Белого Единорога, верховных иерархов Руссийской православной церкви и т. д.) пропускает в себя сложное заклинание рабского повиновения, но вместо того чтобы заглядывать в рот барона в поисках очередного приказа, получает над Карлом полную власть господина над рабом.

Но самый страшный кошмар для Карла Мюнха – это вовсе не потеря всех магических сил, а самое сложное, выпивающее из него энергию литрами заклинание поиска и следа. Это заклинание он ненавидел с ученической скамьи, хотя старый барон заставлял его учить и повторять снова и снова. Оно плохо получалось у Карла, было непослушным и неповоротливым в его руках, но больше всего его злило то раздвоение личности, в которое он впадал, когда сотворял заклинание. Магический поводок привязывал его, заставляя жить двумя жизнями, пока след не приводил к объекту поиска. Поэтому Карл старался не пользоваться этим заклинанием, и уж если прибегал к нему, то только будучи уверенным, что его цель находится недалеко. В то время как тот же князь Драгомысл был способен накинуть поводок поиска на цель, находящуюся на другом континенте, и для него не составляло труда отравиться в путь за добычей, не обращая внимание на вынужденное раздвоенное состояние. С поводком поиска он мог пропутешествовать и не один месяц, как в случае с делом о Цветочном убийце.

Карл долгое время не хотел применять это заклятье. Думал, что сумеет справиться и без него, но когда на пятки наступают конкуренты, да и мимикрейторы отрядили за своей драгоценностью лучших ищеек, тут уж не до сантиментов. Приходится действовать любыми способами. На войне, как говорится, все средства хороши. Или как любил говорить его святейшество кардинал Ришелье, цель оправдывает средства.

* * *

Найти экипаж в столь поздний час оказалось делом чертовски трудным. С наступлением темноты извозчики не показывались на окраине города. Береженого, Бог бережет. А извозчики люди крайне суеверные. Только возле отеля стояло несколько экипажей, но они дожидались господ, позаботившихся о транспорте заранее.

Миконя и тут не сплоховал, с заданием справился играючи. Где он нашел извозчика, большого пахучего перегаром и потом мужчину с заросшим, точно у шмеля лицом, Карл не знал. Ему было все равно. Его чувства точно натянутые скрипичные струны, по которым пиликал смычком скрипач-неумеха, были полностью поглощены Джеком Мортоном. Так что ему было не до проблем с экипажем. Если бы потребовалось, к цели побежал бы бегом через весь город, точно голодный волк, почуявший запах крови.

В коляске нещадно трясло. Каждая колдобина и рытвина отзывалась сначала на заднице, а потом йокалась в желудке. Но Карл ничего этого не замечал, как и того, что всю дорогу Лора держала его за руку. Он видел только цель и то, что с ней происходило. Изредка его сознание воссоединялось с телом, трясущимся в коляске, и тогда он слышал неторопливый разговор между Миконей и извозчиком: о погоде (в этом году мир, кажется, с ума сошел, то снег, то дождь, и это в летнюю-то пахоту, когда такое видано было, вот раньше…), о женщинах (вот встретишь, красавица красавицей, добрая-добрая, ласка, а не женщина, а женишься, в дом приведешь, и куда все девалось, не женщина, а мегера), о последних попойках (а мы недавно с мужиками набрались до чертиков…). Потом он вновь проваливался в туман забытья, забывал о себе и становился незримой тенью за спиной Джека Мортона. А с тем происходило нечто интересное.

Долгое время Джек Мортон не мог уснуть. Четверть часа провалялся в кровати с закрытыми глазами, пытался считать овец, но почему-то упорно через забор вместо овец прыгала Дженни МакИган. Девушка из скользящих, одна из чемпионок по аэроскидингу, задурившая голову Джеку еще два года назад. Лишь слегка прикрытая овечьей шкурой, она перепрыгивала через забор. В момент прыжка овечья шкура взмывала вверх, и становились видны все ее прелести. Какой уж тут сон может быть.

Джек поднялся, побродил по комнате, на глаза попалась книга Кинтайр Фергюс «Идиоты». Открыл, пролистал несколько страниц, осилил пару абзацев и отложил в сторону, читать не хотелось. Решил осмотреть амуницию, которую любезно предоставил ему Гарри Птаха. Он выдал ему все, без чего нельзя было подняться в воздух и совершить скольжение. А главное, хорошо сбалансированную дорогую доску. С таким снаряжением можно было претендовать на победу на соревнованиях.

Сознание соединилось с телом. Коляску трясло и подбрасывало. Карл считал, что ухабистые дороги – привилегия Руссийской империи, но туманный Альбион не далеко ушел от своего евроазиатского собрата. Лора прикорнула у него на плече и задремала. Как она могла спать в такой тряске? Миконя и извозчик неспешно беседовали по-фогштильски.

– Боязно ездить по ночам-то, – жаловался извозчик.

– А чего боязно-то? – спрашивал Миконя.

– Ну, то и боязно, что боязно. Ни одна лошадь конюшню, как стемнеет, не покинет, если только не закажут специально. Вот тогда другое дело. Опять же, и деньги выше в два раза, чем днем.

– Чего так сурово-то?

– Так боязно. Вот по-затом году Джона Счастливчика с ножом в спине нашли. Деньгов решил подзаработать побольше, вот и подзаработал. Люд-то местный все больше по домам сидит в такую темень, а по улицам всякий разный сброд шатается.

– Это ты кого сбродом называешь? – обиделся Миконя.

– Ну, уж всяко не вас. Вашего барина сразу можно распознать, барин богатый, знатный. Только поднабрался видно на радостях. Не мудрено с такой-то миссис.

– Чего ты тогда на улицу сегодня подался?

– Так заказали экипаж, а брать не стали. Зря только проездил, а тут вы…

Реальность растворилась, и Карл вновь провалился к своему визави.

Джек Мортон лежал на кровати, уставившись неподвижным взглядом в потолок. Рубашка расстегнута, руки сложены на животе крестом. Внутри живота пульсирует чужеродная жизнь. Джек Мортон вроде бы и жив, а вроде бы и нет. Взгляд пустой, бессмысленный. На кровати лежит лишь оболочка Джека Мортона. Сам Джек Мортон слился сознанием с чем-то большим и инородным, существующим за пределами человеческого понимания.

Внезапно Джек Мортон поднялся с кровати, заозирался по сторонам и уставился прямо на незримого наблюдателя. Он почувствовал его, увидел накинутый поводок и без труда оборвал его.

Карл очнулся, вырванный из видения так резко, что он не успел ничего предпринять, чтобы задержаться в нем. Его колдовство разорвали точно папиросную бумагу. Хотя сила заклятья поиска и следа зависит от силы его хозяина. Если у Джека Мортона получилось разорвать колдовство, значит, либо его недооценили и он маг очень высокого уровня, либо он вступил в контакт с артефактом и получил от него силу. В любом случае следует поторопиться, пока цель не утекла из-под носа.

– Гони, человек, гони!!! – резко приказал Карл.

Испугал Миконю, который общался с извозчиком о местных упырях.

Разбудил Лору, стряхнув ее с плеча, и хлопнул в сердцах по плечу ямщика, так что тот чуть с козла не повалил.

– Гони!!!

Карл боялся опоздать. Его присутствие спугнуло грабителя. Но как он мог почувствовать его? Вот в чем вопрос. В любом случае стоило поторопиться, если он не хотел гоняться за неуловимым Джеком Мортоном по всей Европе.

За бортами экипажа проносились газовые фонари, освещающие пустые улицы. Чернело небо, проткнутое тысячами белых пятен звезд. Мокрый холодный воздух наполнял легкие эйфорией погони и пьянил без вина.

Двухэтажные домики с аккуратными садиками, похожие друг на друга, пролетали и исчезали за спиной в темноте. Появилось кладбище с массивным крестом, на котором в муках застыла деревянная фигура Иисуса, и ровные ряды надмогильных холмиков с одинаковыми памятниками.

Разные люди жили в этом городе, но все они жили в одинаковых домах похожей жизнью и заканчивали свой путь на одном кладбище, ничем не выделяясь из ровного ряда серых надгробий.

Экипаж опасно кренило на каждом повороте. Улицы сменяли друг друга. Они пролетели мимо спящей церкви, выглядевшей грозно и неприветливо в ночном сумраке, вылетели на центральную площадь города. В центре площади возвышался памятник – средневековый рыцарь в доспехах без шлема на массивном коне, покрытом пластинчатыми доспехами, воздел руку с мечом вверх.

Экипаж, не снижая скорости, обогнул памятник, пролетел мимо городской ратуши и вылетел на маленькую торговую улочку. Здесь еле-еле проходила одна коляска. Улочка была настолько узкой, что несколько пустых лотков они снесли по пути. Улица явно была предназначена только для пешеходов.

В магазинчиках зажигался свет, любопытные купцы выглядывали наружу, разбуженные шумом. Хозяева разрушенных лотков даже выскочили в одних ночных рубашках на улицу, потрясая кулаками и сотрясая воздух крепкими ругательствами.

Надо торопиться. Карл несколько раз пытался нащупать Джека Мортона, используя старый оставшийся от его поводка в ментополе след. Но каждый раз от его внимания отмахивались, точно от назойливой мухи. Барону это не нравилось, но утешало одно. Джек пока не покинул дом друга, и оставался шанс успеть.

С торговой улочки экипаж вылетел на большую площадь с неработающим фонтаном, обогнул его и влетел на широкую жилую улицу с высокими четырехэтажными кирпичными домами с крылечками и чугунными перилами.

Извозчик весело нахлестывал лошадей и матерился от души. Его веселила эта погоня. Скучные переезды от вокзала к отелю и обратно, одинокие маршруты в поисках случайных попутчиков, а тут лихая погоня, которая, может, и выдастся ему раз в жизни.

– А ну давай залетная!!! Не подведи.

– Поторопись, человек, отблагодарю, – пообещал Карл. – Щедро отблагодарю. Только поторопись.

До дома Гарри Птахи (барон откуда-то знал его имя) оставалось всего ничего. Какие-то четверть часа, и они на месте. Самое время провести ревизию способностей. Карл погрузился в созерцание своих сил. Заклинание поводка и следа изрядно ослабило его, но не выпило до конца. Кое-что все еще оставалось, и это кое-что надо использовать по полной.

Пользуясь свободным временем, Карл готовил боевые заклинания и в последний момент заметил, как на очередном повороте Лора не удержалась в коляске и чуть не выпала наружу. Он поймал ее за руку и втянул назад.

– Эть ты, полегче там! – зарычал Миконя и хлопнул извозчика по плечу.

– А я что, я ничего. Я же, как лучше.

Улица осталась позади, а впереди показался дом на отшибе с горящими окнами. В этом доме находился Джек Мортон. Точно здесь, Карл чувствовал его.

Не дожидаясь, пока экипаж окончательно остановится, Карл выскочил наружу, упал на дорогу и, перекатившись, вскочил на ноги. Тут же он выплеснул на дом заклятье пеленания. Заклятье действовало на все живые существа, лишая их возможности двигаться и думать. И бросился к дому. Позади из остановившегося экипажа выбрался Миконя, волоча за собой кейс барона с инструментарием, и Лора с револьверами в руках. Они прикрывали тылы. Почувствовав, что скоро здесь запахнет жареным, извозчик хлестнул лошадей поводьями, решив убраться отсюда подобру-поздорову. Но вскоре жадность победила осторожность. Отъехав до соседнего дома, извозчик остановил экипаж и обернулся. Вдруг удастся подзаработать на обратном пути. Звонкие монеты, отсчитанные щедро рукой Микони, звенели в кармане пальто.

Карл взбежал по парадному крыльцу. Дверь оказалась закрытой. Что еще можно было ожидать? Он попытался выбить плечом дверь, но безуспешно. Расходовать колдовскую силу на дверь совсем не хотелось. Хоть заклинание и простенькое, но силу лучше приберечь для схватки с Мортоном. Карл был уверен, что заклинание пеленания, если даже и подействовало на похитителя артефакта, то вряд ли обезвредило его полностью. Все-таки с поводком он справился, не задумываясь.

Спрыгнув с крыльца, Карл подбежал к первому же окну. Через него можно было заглянуть в пустую неосвещенную гостиную с обязательным камином и ковром на полу. Не задумываясь, он выбил локтем стекло. Обстучав осколки, Карл запрыгнул на подоконник и перемахнул внутрь.

Про ковер на полу он оказался прав, как, впрочем, и про камин. В камине плясал огонь. На диване возле него неподвижно сидел мужчина с остановившемся взглядом и кочергой в руке. Одетый в дорогой халат и в тапочки на босу ногу, мужчина отдыхал перед камином с книгой и рюмкой бренди. Початая бутылка и наполненная рюмка стояли рядом на столике. Там же лежала раскрытая книга.

Похоже, это хозяин дома. Простой человек. На него заклинание пеленания подействовало как нельзя лучше. Он даже не видел и не слышал свалившихся на его голову нежданных посетителей.

В гостиную через окно забрался Миконя. За ним в комнату впорхнула Лора и тут же нацелила револьверы на сидевшего перед камином мужчину. Он, как и следовало ожидать, на нее не отреагировал.

– Спит что ли? – удивилась Лора.

– Да то барин колдонул, – пояснил Миконя.

Здесь ребята сами разберутся. Цель барона находилась этажом выше. Ступенька за ступенькой он осторожно поднимался наверх, стараясь не скрипеть. Первый виток лестницы миновал, свернул на второй виток и увидел на последней ступеньке неподвижно стоящего Джека Мортона, закрывающего лицо руками.

Неужели заклинание удалось, и похитителя удалось спеленать? Карл и не надеялся на такое чудо, а тут вот оно. Джек отнял руки от лица, обнажая горящие красным огнем глаза. Не глаза, а два окошка в пекло.

Карл, не раздумывая, напал первым. Последняя ступенька проросла деревянными шипами, которые проткнули ступни Джека Мортона, но он и взглядом не повел. Взмахнул рукой, и барон увидел, как на него несется огромный с оскаленной пастью белый тигр. Запахло гнилым мясом. Карл дунул, и морок развеялся. Не давая опомниться Джеку, барон наслал на него снежную слепоту. Заклинание, лишающее зрение. Неприятное волшебство. Перед тем как человек ослепнет, он чувствует, как арктический мороз колет кожу, лишая ее чувствительности, выстужает глаза, превращая их в ледяные стекляшки. Но Джек Мортон не заметил усилий Карла. Стены вокруг барона раздвинулись, и он обнаружил, что стоит на краю гигантской пропасти. Вокруг бушевал сильный ветер, норовя его сбросить вниз, но Карл не сдавался, стоял каменным истуканом. Возле него справа появился ухмыляющийся Джек Мортон. Вырос, будто из-под земли, раскрыл рот, и, что было сил, дунул. Ураганный ветер стряхнул барона в пропасть. Карл с устрашающей скоростью падал вниз. Понимая, что он вновь оказался во власти морока, но на этот раз более сложного, Карл попытался избавиться от него. Схватил себя за волосы и что было сил дернул себя вверх. Боже, как больно. Боль напитала чары истинного зрения и стряхнула морок. Он вновь стоял на лестнице, только вот Джека Мортона не было видно.

Карл бросился за ним.

На втором этаже тоже никого не было. Барон заглянул в каждую комнату, но все были пустыми. В одной он обнаружил замершую в ванной комнате голую женщину с тяжелыми намыленными грудями. Видно, жена хозяина дома решила совершить вечернее омовение, когда ее накрыло заклинанием пеленания. В другой комнате он увидел снаряжение для скольжения и доску. Заглянул в последнюю по коридору дверь, когда на первом этаже прозвучали револьверные выстрелы.

Бросив все, он ринулся вниз.

Лора Ом стояла в коридоре с вскинутыми револьверами. От дул шел легкий дымок. Миконя кряхтя и поминая всех нечистых духов и их прихвостней недобрым словом, выкарабкивался из открытой гардеробной. Засыпанный шапками и шубами, он напоминал кабботанского гризли. Входная дверь распахнута.

– Где он?

– На улице, – ткнула Лора револьвером в распахнутую дверь.

– Как подкрался, пес. Я его даже не видел. Толкнул меня и дверь захлопнул, – пожаловался Миконя. – Уйдет же, Карл Иеронимыч. Ей, богу, уйдет.

– Не уйдет!

Карл выскочил на улицу. Никого нет. Только извозчик дремлет на каблуке у соседнего дома. Если на улице никого, значит, Мортон пытается уйти дворами. Карл вернулся в дом, пролетел мимо выбравшегося из гардеробной Микони, перезаряжающей револьверы Лоры и попал в кухню. Из кухни должен быть выход на задний двор. Карл нашел его, вышиб дверь огненным шаром. Тут уж не до экономии сил. И оказался на заднем дворе.

На заднем дворе «скромного домика» Гарри Птахи стояли два воздухолета. Стандартные птички для недалеких загородных путешествий. Один для хозяина дома – стальной. Другой, видно, для хозяйки – розовый. Дорогая игрушка по меркам руссийцев. Не многие себе могли такое позволить. Но вот для альбионцев вполне доступное развлечение. Тем более для тех, кто настолько влюблен в небо, что добровольно готов сброситься вниз на одной воздушной доске.

В стальном воздухолете сидел Джек Мортон. Он поднимал машину в воздух. Не долго думая, Карл вскрыл розовый воздухолет и забрался в кабину. В ней помимо кресла пилота и штурвала оказался полный набор амуниции для аэроскидинга, включая доску. Похоже, супруга Птахи разделяла его увлечение. Оживить машину не составило труда.

Воздухолет Мортона оторвался от лужайки и взмыл в ночное небо. Карл отправил свой следом.

Он не мог упустить артефакт. И готов был на все, лишь бы завладеть им.

Но каков Джек Мортон. Откуда в простом полицейском такая сила? Барон считал себя сильным магом, но победить Мортона в дуэли не смог. Понадеялся, что противник слаб, и поплатился. Должен был допустить, что грабитель каким-то образом черпает силы из артефакта. Или артефакт завладел им и теперь управляет Джеком Мортоном.