Текст книги "Послание"

Глава 23

Двухэтажный дом из обивочных досок располагался в глубине участка: заросли сорной травы, электрические столбы, деревья с широкими листьями, скрывающие большую часть заднего и бокового двора. Мы остановились на улице с покрытием из шуршащего гравия и прошли мимо двух замасленных велосипедов, к одному из которых сзади тряпками была привязана тележка. На гравии подъездной аллеи стоял старый седан «чекер»; краска на нем настолько выгорела, что, казалось, просто испарилась. Знаток автомобилей как-то рассказывал мне, что как только пробег этих желтых такси достигал пятисот тысяч миль, их продавали Мексиканской армии, где на них ставили артиллерийское вооружение и использовали в качестве танков. Я так до сих пор и не знаю, шутил он или говорил серьезно.

С находившегося поблизости склада металлолома доносились звуки работающих кранов, которые грузили металл в товарные вагоны. В воздухе пахло ржавчиной и соленой водой. После того как Гарри постучал, засовы отодвигались целую минуту. За дверью стоял высохший лысый негр в выцветшем синем комбинезоне поверх поношенной белой рубашки и черном галстуке-бабочке. Ему могло быть лет шестьдесят, а могло и все триста. Поклонившись, он сказал:

– Наутилус всплыл на поверхность.

Он повторил это трижды, как заклинание.

Мы вошли в большое фойе с облупившейся краской на стенах. В комнате справа был письменный стол и гладильная доска, на которой лежали несколько газет и стоял парующий старинный утюг. Я заглянул в три соседние комнаты. Стопки газет под потолок. Старик смотрел на меня с опаской, как будто ожидал, что я могу укусить.

– У вас какая-то неясность? – тихо спросил он. – Обвинение со стороны государства?

Я порылся в памяти в поисках цитаты из далекого курса политологии и ответил:

– «Если бы стоял выбор между правительством без газет и газетами без правительства, я бы без колебаний поддержал второе».

Старик внимательно изучал мое лицо, словно стараясь его запомнить. Он протянул руки, обхватил мои пальцы ладонями, потом поклонился и коснулся лбом моей руки.

– Я знаю те же песни, что и Томас Джефферсон, – прошептал он.

Я мог только кивнуть. Конечно.

Гарри объяснил ему, что мы ищем. Старик повел нас через лабиринт комнат, зачастую пробираясь боком через особенно узкие проходы и упираясь носом в пожелтевшие газеты. У него была странная манера передвигаться: он то скользил, как на коньках, то скакал, будто с камня на камень через ручей. Мы быстро шагали следом, чтобы не потерять его из виду. Пачки, мимо которых мы проходили, были уложены идеально ровно: подшивки газет лежали толстой частью попеременно то в одну, то в другую сторону. Допускаю, что если бы у меня был с собой уровень, то на верхней газете любой из стопок его пузырек стоял бы строго посередине.

На пачках я видел названия газет Алабамы, из больших и маленьких городов: «Мобил Реджистер», «Дотан Бьюгл», «Джексон Дейли Брюс», «Хантсвил таймс», «Кулман таймс».

– А «Нью-Йорк таймс»? – спросил я. – «Вашингтон Пост»?

Он покачал головой.

– За это я не отвечаю.

Мы боком пробрались по скрипучим ступенькам, на которых стояли уложенные уступом пачки «Монтгомери Адвертайзер» за прошлые годы. С первой страницы хитро смотрел ломкий и пожелтевший Ричард Никсон. В темной комнате щелкнул выключатель, зажегся свет, и старик подвел нас к пачке газет высотой сантиметров в тридцать, стоявшей в углу.

– «Мобил НьюсБит», – сказал он, словно читая карточку из имеющейся в его голове идеальной картотеки. – Выходила еженедельно по четвергам. Дата первой публикации – одиннадцатое мая тысяча девятьсот девяносто шестого года. Публикации прерваны семнадцатого августа две тысячи второго года в связи с финансовыми трудностями. Куплена новым хозяином в октябре прошлого года и возобновила публикации.

Гарри кивнул.

– Мы бы хотели одолжить последние номера, если это возможно.

Старик снова поклонился.

– Для вас, Гарри Наутилус, все, что угодно.

Гарри нагнулся за газетами, а старик прошептал мне:

– Пять лет назад я держал свою работу в Мобиле. Городские власти назвали это общественным беспорядком и пожароопасным объектом и намеревались выбросить все на свалку. Гарри Наутилус нашел это место и помог нам переехать… – Он бросил на Гарри изучающий взгляд и снова зашептал: – Он может быть хуже дьявола, но порой у него вырастают крылья, у этого Гарри Наутилуса.

Мы повторили наш извилистый путь в обратном направлении. Гарри нес тонкую стопку «НьюсБит» перед собой, словно корону на бархатной подушечке. Старик, одобрительно кивая, шел за нами. Мы проходили мимо невысокой стопки, которая бросилась мне в глаза, и я поднял верхнюю газету. Обернувшись к негру, я показал ему свежий выпуск «Ле Монд» и удивленно поднял брови.

А это что?

– Есть такая слабость, – сказал он, улыбаясь, как Мона Лиза.

Мы вернулись в участок и выгнали из маленькой комнаты для совещаний двух уборщиков, игравших там в карты. Я позвонил Кристел Оливет-Толивер по поводу кодов личных объявлений. Она была в восторге, когда я рассказал, что мы можем одолжить ей выпуски «Мобил НьюсБит», датированные еще прошлым ноябрем, и когда я попросил ее за это только отутюжить газеты перед их возвращением, она охотно согласилась. Я объяснил Гарри принцип буквенно-цифрового кодирования, который использовала Кристел, и мы начали просматривать объявления, начиная с последних ответов Фариера.

Чтобы сфокусироваться на мелком шрифте, Гарри пришлось вытянуть руку вперед.

– Еще чуть-чуть, и нужны будут очки, – сказал он и прочел объявление: – «Ищу друга. ОБЖ,[26]26
  Одинокая белая женщина.


[Закрыть] двадцать четыре, ищет сначала дружбу, затем возможны ДСО с привлекательным, веселым, порядочным мужчиной от двадцати двух до двадцати восьми. Любит гулять в парке, танцевать, зажиматься, а еще я люблю пляж». Что такое ДСО?

– Долгосрочные отношения.

Гарри хмыкнул.

– М-да. Вот так одинокие люди говорят, что хотят жениться, обустроиться и нарожать деток.

– Фариер был пляжным человеком. Возможно, он отвечал на упоминание о пляже в объявлениях.

Гарри просмотрел другую газету и прочел:

– «Ищу родственную душу. Активная, общительная ОБЖ двадцати семи, блондинка с карими глазами ищет милого человека, родственную душу для ужинов, кино, прогулок под луной по пляжу. Должен быть в форме и любить качаться. Сначала дружба, потом?…»

– Опять пляж. Аспект фитнеса. Ничего примечательного.

Мы быстро пробежали следующие четыре объявления. Они были полными клонами первых двух как по тону, так и по интересам, и я снова начал чувствовать тяжелый стук в голове. Гарри взял последнюю «НьюсБит». Он раскрыл газету и пробежался пальцем вниз по странице, читая про себя. Затем палец остановился и пошел по второму кругу.

– Бли-и-ин… – прошептал он и, развернув газету ко мне, ткнул пальцем в одно из объявлений. Я прочел его и понял, что на ночные кошмары, как и на молитвы, может быть получен ответ.

Недавно в городе и ищу кого-то особенного. ОБЖ ищет ОБМ. У меня абсолютно сумасшедшая тяга к мужчине 183–188 см, 80–85 кг, 20–30 лет. Я люблю гладкую, чистую грудь, практически без волос, внушительные бицепсы и крепкие плечи. Никаких аппендицитов или других шрамов. Мне нравится плоский брюшной пресс. Я ОБЖ, деятельная, 170 см, 54 кг, блондинка, длинные ноги и большая грудь, масса тайных и особых желаний. Если у вас уже есть отношения, я могу быть очень осмотрительной. Если приведенное описание к вам действительно подходит, пришлите письмо и фото (в обнаженном виде или в плавках, пожалуйста, – если стесняетесь, лица на снимке может не быть) и позвоните, пожалуйста. Отвечу на все отклики, пришедшие в течение недели.

– Лица на снимке может не быть, – сказал Гарри, – потому что носить тебе его после этого недолго.

– Как ты думаешь, сколько он получил откликов? – спросил я, пораженный таким наглым рекрутированием.

– Единственный параметр, по которому прохожу я, это рост, – ответил Гарри, – но лично я писал бы ответы на такое днями напролет.

– Терри нам соврала, выходит, – сказал я. – Она познакомилась с Нельсоном через объявления. И Каттер тоже.

– Есть только две причины приврать, приятель, – сказал Гарри. – Чтобы что-то потерять, если ты этого не сделаешь, или что-то приобрести, если сделаешь.

На этот раз Терри была более осмотрительна: прошло несколько секунд, прежде чем она перестала рассматривать нас в глазок, зазвенела цепочкой и отодвинула засов.

– Ну что, ДКЗК? – прошептал Гарри, имея в виду схему «добрый коп – злой коп».

– Всегда приятно обратиться к классике. Я буду ЗК.

– Да? – обеспокоенно сказала Терри через полуприкрытую дверь.

– У нас появились вопросы, – сказал я. – Открывайте.

– Это займет каких-нибудь пару минут, мисс Лосидор, – сказал Гарри. – После этого мы уйдем.

Она провела нас в кухню. После работы она, видимо, заезжала в супермаркет и сейчас распаковывала покупки.

– В тот раз я рассказала все, – сказала она, засовывая упаковку из двенадцати бутылок диетической содовой под стойку.

Я стоял возле мойки, а Гарри вынимал продукты из стоящих на столе фирменных пакетов магазина и передавал их Терри.

– Мы показывали фотографии Джерролда в клубе, где, по вашим словам, вы и познакомились, но никто не смог его припомнить. Не могли бы вы описать, как выглядел официант или официантка, которые вас обслуживали? У нас есть к ним вопросы.

Терри поднялась на носочки, чтобы поставить банку с ореховым маслом на верхнюю полку.

– Ну, я не очень хорошо это помню, но…

– Мисс Лосидор, – прервал ее я, – почему вы не рассказали нам, что познакомились с Джерролдом через отдел личных объявлений в «Мобил НьюсБит»?

Она вздрогнула, и банка с маслом оказалась на полу.

– Обожаю пластиковую упаковку, – одобрительно заметил Гарри.

Терри повернулась к нам.

– Я познакомилась с ним в клубе. Я уже говорила вам…

– Вы познакомились с ним по объявлению. Я знаю это, детектив Наутилус знает это, и сейчас мы просто ждем кого-то, кто расскажет об этом вам.

Терри на мгновение задумалась, потом потерла виски. Движение выглядело театральным и позаимствованным из школьного спектакля.

– Вы правы! – сказала она, поднимая голову и делая грустные глаза. – Мне очень жаль.

– Вам очень жаль, что мы правы?

– Мне жаль, что я ввела вас в заблуждение, просто…

– Просто вы хотите попасть в тюрьму за воспрепятствование отправлению правосудия.

Она смотрела на свои руки.

– Мама всегда говорила, что личные объявления существуют для людей… ну, в общем, для людей, больше заинтересованных… в сексе, чем в налаживании отношений. Мне было неловко.

– Вы писали это сами или у вас в труппе есть специальные комедианты? – Я закатил глаза и мерзко хихикнул. Возможно, это тоже было из школьного спектакля.

– Веди себя культурно, Карсон, – сказал Гарри. – Ведь все уже выяснилось.

– Я устал слушать, как она вешает нам дерьмо на уши.

– Эй, подбирайте-ка выражения! – раздраженно бросила Терри. – Вы, блин, все-таки в моем доме.

– Ну да, – сказал я. – В доме, где живете вы и мистер Пуфф. Помните последний раз, когда мы были у вас? Тогда мистер Пуфф еще что-то опрокинул в спальне?

Взгляд ее стал встревоженным.

– Он сбросил книжку с полки. Ну и что?

– Это тот самый мистер Пуфф… такой весь белый и пушистый, с красивым розовым ошейником?

– Я не понимаю, какое это имеет отношение…

– Тот самый мистер Пуфф, которого мы увидели под дверью, как только вышли отсюда?

Рот Терри Лосидор, не произнося ни звука, принимал самые разные формы. На синхронизацию ушло несколько секунд.

– Вы суете нос в мою личную жизнь! Вам пора уходить.

– Вы порвали с Джерролдом после того случая с деньгами? – спросил я. – Или продолжали с ним трах… встречаться?

Он указала нам на дверь.

– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли.

– Мы будем здесь, пока я не услышу правду! – рявкнул я и направился в сторону жилых комнат мисс Лосидор. Решительно выдвинутая челюсть Терри говорила, что она хочет остаться, но ноги начали пятиться сами.

Гарри хлопнул меня по плечу:

– Остынь, Карсон, и дай нам с мисс Лосидор поговорить.

Я прислонился к стене и обиженно надул губы. Гарри повернулся к мисс Лосидор:

– Мы просто пытаемся установить факты, мэм.

Мисс Лосидор повторила все свои заявления – механически, слово в слово. Чем больше времени я проводил с Терри, тем больше убеждался, что снаружи она мягкая и безобидная, а внутри – жесткая и неподатливая. Я хотел добраться до сердцевины, посмотреть, что скрывается там. Но рычагов воздействия на нее у нас не было: все, чем мы располагали, – это пара камешков при полном отсутствии идеи, куда их кинуть. Я оттолкнулся от стены и наудачу бросил самый большой из имевшихся.

– Держу пари, она знает, что Малыш Джерри делал в Билокси. И с кем он это делал.

Камешек произвел больший эффект, чем ожидалось: в глазах Терри вспыхнул страх. Она постаралась замаскировать его, перейдя на крик.

– Какого черта? О чем вы говорите?

– Леди, у меня есть три трупа и убийца, действующий через личные объявления в «НьюсБит». Почему вы не рассказали нам, где нашли этого улыбающегося Джерри, просто машину любви?

Она ткнула пальцем в мою сторону и выпалила:

– Вы… все… мерзкие извращенцы!

Гарри встал между мной и Терри.

– Карсон, это ни к чему хорошему не приведет. Пойди куда-нибудь и успокойся.

Терри заскулила, Гарри принялся ее утешать, а я прислонился к стойке. На ней стояла пепельница – пустая, за исключением двух окурков в губной помаде и чего-то серого, напоминающего куколку насекомого. Я видел подобные штуки в пепельницах у нас в участке. Терри смотрела на Гарри, и я незаметно тронул этот странный предмет пальцем.

Удивительно.

На ощупь все было правильно. Неужели это возможно? Я принялся доставать эту штуку, но тут Терри повернулась в мою сторону, все еще придерживаясь своей версии с клубом.

Я рванулся через кухню и отодвинул Гарри плечом.

– Ну, вы меня окончательно достали, леди! Если вы не прекратите врать, то проснетесь в камере, ГДЕ ЛЕСБИЯНОК БУДЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ В ЭТИХ ХРЕНОВЫХ НИДЕРЛАНДАХ!

Она взвизгнула и побежала в ванную. Я вернулся к стойке, положил предмет в карман и кивнул Гарри, замершему с широко раскрытыми глазами. Сваливаем. Лосидор стояла в дверном проеме, трясла кулаком и грозила адвокатами, если мы немедленно не уберемся из ее дома. Гарри успокаивающе поднял ладони, пятясь к выходу и делая вид, что вытаскивает меня.

– Мы уже уходим, мисс Лосидор. Извините за беспокойство. Просто у моего напарника плохой день: сегодня утром умер его любимый хорек. Спасибо, что уделили нам время. Всего хорошего.

Мы забрались в машину.

– Не знаю, чего ты пытался добиться, – сказал Гарри, – но качество представления тянет на «Оскара». Мисс Терри водит нас за нос. Я это чую.

– А что ты, интересно, чуешь здесь? – спросил я, вытаскивая странный предмет из своего кармана.

Гарри уставился на него.

– Грязная жвачка?

– Жеваная газета, Гарри, – сказал я, подбрасывая высохший комочек на ладони. – Знаешь кого-нибудь с такой странной привычкой?

– Вы скоро уже начнете получать почту на этот адрес, – проворчал Бриско Шелтон. Дверь была на цепочке, и он выглядывал через образовавшуюся щель. На нем была та же футболка и те же малярские брюки, что и в предыдущие два наших визита. Судя по раздававшимся из-за его спины звукам, он смотрел по видео тот – Вы говорили, что видели с Нельсоном какого-то парня… человека, который отирался здесь время от времени.

Изнутри послышался мужской стон: «Крошка, ты вынуждаешь меня…» Шелтон опустил глаза, и шея его покраснела: он, оказывается, способен смутиться. Удивительно. Я снял копию фотографии Барлью из его дела и ткнул ее прямо под нос Шелтона.

– Этот парень?

Женщина на пленке стала издавать странные звуки, как будто пела йодлем. Шелтон скорчил гримасу и заговорил громче:

– Уф-фу. Голова слишком толстая. Как можно что-то видеть через такие узкие, маленькие глазки?

Я просунул фото внутрь.

– Посмотрите внимательно. Нужно, чтобы вы были уверены.

– Это не он. – Шелтон протянул мне снимок. – Мерзкий ублюдок, правда?

– Большой и мерзкий. Но в большей степени мерзкий, чем большой. Хоть он таки чертовски большой.

Я сунул фото в карман. Актеры на ленте в данный момент находились в контрапунктической гармонии: мужчина мычал, а женщина издавала односложные проклятия.

Шелтон поднял бровь.

– Большой, как настоящий игрок в американский футбол? Такой?

– Где-то метр девяносто и, наверное, килограммов сто двадцать пять.

– Я подрезал кустарник возле здания Б – здания Нельсона – и видел там парня, который садился в машину. Где-то неделю назад. Так там точно нужно было два раза подумать, чтобы понять» человек перед тобой или горилла. Лица его я не видел, он все время был ко мне спиной или отворачивался.

– А эту женщину вы видели?

Я протянул ему рекламную фотографию Клэр. Шелтон долго ее рассматривал.

– Уф-фу, нет. Уж ее-то я бы запомнил хорошо.

Женщина на видео озвучивала штормовой силы оргазм, мужчина вторил ей трубным голосом. Должно быть, я посмотрел на Шелтона с жалостью – он перехватил мой взгляд, и в глазах его сверкнула злость. Я поблагодарил его, и он захлопнул дверь у меня под носом. Когда я практически вышел, дверь его опять распахнулась.

– Мне в высшей степени плевать, что за грязные вещи вы обо мне думаете, мистер великий детектив! – завопил он срывающимся голосом. – Моя жена сейчас в больнице, лежит под одной из этих установок, и я не изменю ей, пока она жива.

До своей машины я шел долго.

Я проехал через автостоянку перед моргом. Не увидев сияющий золотистый «лексус» Клэр на месте, я припарковался и вошел. Я выяснил, что ее вызвали на место происшествия в Маунт-Вернон, но она не планировала отсутствовать долго. Я увидел Уилла Линди в кабинете и, просунув голову в дверь, поздоровался. У Линди был большой кабинет, где стояли стойки для картотек, большие застекленные стеллажи, длинный и низкий офисный шкаф, телевизионный монитор и даже его собственная секция для хранения записей, размером с кладовку. Линди укладывал видеозаписи на большую полку. Он оглянулся.

– Вы здесь, чтобы сказать мне, что эта чертова штука все-таки нашлась?

– Что именно нашлось?

– Ну, стол. – Его глаза просканировали мое лицо. – Так вы ничего не знаете? Прошлой ночью у нас побывали воры.

– Здесь?

– Снаружи. – Линди удивленно и непонимающе покачал головой. – Кто-то спер с погрузочной платформы стол для вскрытий.

– Кому, черт возьми, мог понадобиться стол для вскрытий?

Он пожал плечами.

– Это был ящик без опознавательных знаков размером с холодильник. Возможно, воры думали, что крадут именно его. Хотелось бы видеть их физиономии, когда они открыли этот ящик… если, разумеется, они вообще смогли понять, что это такое.

Я представил себе компанию наркоманов, которая ест за блестящим столом и удивляется, зачем на нем сточные желобки.

– С каких это пор, парни, вы проводите аутопсию на погрузочной платформе?

Он хихикнул.

– Нам некогда было монтировать стол до освящения морга. Необходимо время, чтобы собрать его и подсоединить к водопроводу. Все должно было случиться на этой неделе. Так или иначе, это уже моя проблема. Чем я могу быть вам полезен, детектив?

– Я бы хотел посмотреть расписание дежурств за май.

Он кивнул.

– Кто был на месте или кто уезжал на вызовы?

– И тех, и других.

– Это один из немногих файлов, которых у меня нет. Они представляют собой то, что мы называем отчетами о деятельности прозектора, и находятся у доктора Пелтье.

Он взял из письменного стола ключ, и мы неторопливо пошли по коридору. Я выглянул в окно и снова не увидел машины Клэр на стоянке.

– Эти отчеты нужны для вашего дела? – спросил Линди.

Я вздохнул: не хотелось нагружать сотрудников подробностями своего поиска.

– Пытаюсь восстановить время в цепочке событий. Ничего особенного.

– Хорошо. Потому что они не лежат без движения. Дополнительное средство убедиться, что все охвачено. Доктор Пелтье ревностно следит за тем, чтобы мы были полностью укомплектованы, чтобы, рабочие дни не накладывались на выходные… всякие такие вещи. Она много времени проводит вне офиса и хочет, чтобы все докладывали ей и отчитывались.

На письменном столе Клэр стояла большая ваза свежесрезанных цветов, наполнявших кабинет тонким ароматом. Линди достал из закрытого шкафа нужную папку, и мы перешли на другую сторону холла, в комнату с копировальной техникой. Над машиной нависал Уолтер Хаддлстон, копировавший бланки. Я кивнул, и он, прежде чем уйти, попытался испепелить меня своими красными глазами.

Линди сделал мне копию, положил папку на место и вернулся к своим кассетам. Я повернул за угол и увидел входящую Клэр. Позади меня находилась дамская комната, и я бросился туда. Через пять секунд дверь открылась. Я заскочил в кабинку и влез на унитаз, раздумывая над тем, что скажу, если Клэр откроет и эту дверь.

Если удастся войти в воду без брызг, я рассчитываю на оценку не ниже девять-и-восемь…

Она выбрала первую кабинку и провела минуту в ней очень рационально, одновременно отдавая дань природному желанию и беседуя по телефону со своим садовником. Я выскользнул из туалета, испытывая меньше стыда, чем должен был бы.

Я залез в свою машину, положил расписание на колени и пробежался пальцем по датам.