Текст книги "Послание"

Эпилог

– …Последнее, что я услышал, были вопли Карсона о плавучести тела. Поэтому я сделал глубокий вдох и расслабился. Вы когда-нибудь пробовали расслабиться в момент, когда думаете, что идете ко дну?

– Я бы просто умерла, – сказала Эйва.

Над головой закричала чайка, и она проследила за ней взглядом. Гарри взял еще один орешек. Он ел арахис в присущем только ему стиле: откусывал кончик скорлупы, капал в образовавшееся отверстие немного горячего соуса, после чего вываливал содержимое в рот.

– Но потом я обнаружил, что могу как бы подскакивать. Я ушел под воду, взмахнул руками, как крыльями, всплыл, глотнул воздуха, и вода снова накрыла меня с головой.

Для большей убедительности Гарри замахал руками. На мгновение я снова услышал шум дождя и увидел, как он уносится вниз по коричневой реке. Усилием воли я оборвал экскурс в прошлое и вернулся в настоящее. Чтобы обдумать все происшедшее, понадобится время, решил я. Но это не сегодня. Сегодняшний день должен быть посвящен только данному моменту, не обремененному цепями, призраками или ниточками, уходящими в грязную тьму.

– Как далеко тебя унесло? – спросила Эйва.

Прикидывая, Гарри прищурился.

– Думаю, где-то с четверть мили. Затем я почувствовал под собой дно и, черт возьми, в конце концов выполз на песчаную отмель на том берегу.

Мы сидели на моей веранде. Это была первая возможность поговорить обо всем в деталях, без посторонних. Весь следующий после происшедшего день мы провели в больнице. В окружении врачей и чрезмерно любопытных копов. Вчера копов было еще больше, к тому же подключилась пресса. Мы отвечали на вопросы репортеров расплывчато, преуменьшая собственную роль.

Эйва склонилась к Гарри.

– Ты думал, что Карсон… – Она запнулась. Ей было трудно произнести это слово, как и мне нелегко было его слышать. – …Погиб?

Гарри посмотрел на меня и подмигнул.

– Этот мальчик не может делать толком чертову уйму вещей, но плавать он умеет. Я знал, что если кому и суждено вынырнуть на том берегу реки, то только Карсону. И просто продолжал идти вверх по течению, зная, что он будет действовать точно так же. Потом я услыхал грохот где-то вверху и впереди.

– Это я вломился через гнилую дверь, – сказал я.

Какую-то долю секунды я снова кубарем летел по шхуне, скользя в грязи и крови, а остановившись, увидел перед глазами стволы двенадцатого калибра… Я затряс головой, прогоняя видение.

– Я подумал, – сказал Гарри, – что нужно взглянуть, кто это нарушает мою небольшую славную прогулку по природе. Потом я увидел в воздухе эту чертову посудину…

Прошло всего два полных дня, а контуры происшествия уже начали расплываться. С моими руками все было не так плохо – точнее, должно было стать, когда отрастут ногти. Порез от ножа в бедре ощущался так, словно кто-то вшил туда пчел. В больнице мне выдали палочку, но я оставил ее в машине: от нее больше мороки, чем пользы. Я поднялся, опираясь о стол.

Рука Эйвы протянулась к моей.

– Ты в порядке?

– Хочу прислониться к перилам. Задница совсем онемела.

Она сжала мою руку, и я заглянул ей в глаза. Они выглядели здорово: чистые, светлые и зеленые, как море в солнечную погоду. Она подмигнула, и сердце у меня екнуло. Я похлопал ее по руке и захромал к поручням веранды. На столе защебетал мой идиотский сотовый. Не стоило тогда вытаскивать его из сумки со льдом.

– Послушаешь, Гарри?

– Наверное, еще один проклятый репортер, – ответил тот. – Или Скуилл хочет снова стать хорошим.

Хоть я и не использовал записанную кассету, Скуилл заметно поблек. Его отстранили от ведения всех расследований и присвоили звание «связующее звено с прессой» – пресса эта, видимо, была его достойна. Сейчас он по-новому переделывал историю и уже звонил раньше. Признаваясь, что Барлью его одурачил, – такая вот незадача! Звучало это патетически, но таков уж Скуилл.

– Дом Райдера, – сказал Гарри в трубку. – Алло? – Он посмотрел на телефон, потом на меня и пожал плечами. – Никого. Наверное, неправильно набрали номер.

Он швырнул телефон на стол и заковылял в кухню, чтобы насыпать в тарелку еще орехов. Я прислонился спиной к перилам. Эйва стояла рядом, облокотившись на деревянные поручни и молча глядя на залив. Небо было безоблачным и синим. Низко над волнами летела плотная вереница пеликанов.

– Когда ты стояла здесь в первый раз, – сказал я, – ветер очень плотно прижимал твою одежду к телу. И в голове моей витали сладострастные мысли.

Она убрала с глаз прядь волос.

– Кажется, что это было так давно.

– Это ты о моих сладострастных мыслях? Странно, мне казалось, что я мог бы припомнить парочку прямо из сегодняшнего утра.

– Я твердо намерена вести трезвый образ жизни. Но лучшую часть меня гложет страх. Боязнь себя самой.

– В тебе было полно призраков. Некоторых ты выдумала, но большинство были реальными.

Она кивнула, отхлебнув имбирного ситро.

– Я говорила с доктором Пелтье. Теперь все будет по-другому. Совсем по-другому.

Клэр занималась примирением с собственными демонами, не желая больше никому их демонстрировать. Я разговаривал с ней вчера вечером и знал, что сегодня она собиралась встречаться с адвокатом, специализирующимся на бракоразводных процессах. Мне очень хотелось посмотреть, как она будет выглядеть, когда освободится от Зейна. Возможно, ее глаза станут еще более синими?

– Ты идешь сегодня вечером на собрание? – спросил я.

– И сегодня, и завтра, и послезавтра. Я делаю все, что говорит Медведь. Мне нравится там. Когда я выхожу оттуда, то чувствую себя легче, словно летаю. – Она поставила стакан и встала на цыпочки, чтобы слегка прижаться своими губами к моим. Я услышал шум раздвижной двери: на веранду вернулся Гарри.

– И что я вижу? – сказал он.

Я запнулся, прогоняя в голове несколько комбинаций слов.

– Целуются и милуются? – попробовал я наудачу.

– Черт! – сказал он, выкатывая глаза в притворном шоке. – Мальчик наконец-то хоть раз попал.

Я сразу же хотел огорчить его следующим высказыванием, но снова зазвонил телефон. Гарри поставил тарелку с арахисом на стол и поднял трубку.

– Дом Райдера. Уф-фу. Да, он здесь рядом. Да, мэм, подождите секундочку. – Гарри посмотрел на меня. – Это доктор Праузе, Эванжелин Праузе.

Я кивнул. Гарри принес мне телефон. Я повернулся лицом к морю и поднес трубку к уху.

– Карсон? Это Эванжелина Праузе. – Ее голос стал тихим. – Мне очень жаль, Карсон. Боюсь, что у меня для вас плохие новости. Ужасные новости.

– Господи, что случилось?

Ее голос дрожал.

– Я о Джереми, Карсон. Он умер… покончил с собой. Он повесился.

Я слышал слова, но не мог вникнуть в их смысл.

– Джереми? Нет, этого не может быть…

– Прошлой ночью. Или сегодня рано утром. Он оставил записку. Она адресована вам.

– Я не могу в это поверить, это какая-то ошибка. Мой брат никогда бы…

– Хотите, я прочту вам эту записку, Карсон? Хотя не должна этого делать, она очень личная. Я могу прислать ее по почте.

Я набрал побольше воздуха и дал ему выйти из груди.

– Да, давайте. Пожалуйста, прочтите ее.

Звук разворачивающейся бумаги. И приглушенный голос Эванжелины:

– «Дорогой Карсон, прости меня. Я не знал, что он пришел за твоей женщиной. В этой части моя интерпретация материалов была ошибочной. Я был уверен, что он хочет другую, следующую по очереди, Пелтье. Не знаю, будет ли для тебя иметь значение мое покаяние, но думаю, что будет. Я надеюсь на это. Люблю тебя сейчас и всегда, Джереми». Вот и весь текст, – тихо сказала она. – Мне очень жаль.

Я стоял в своем доме, висевшем в воздухе над островом, смотрел на полосу прилива и осмысливал звонок Эванжелины. Внезапно пришло откровение, и солнце, казалось, осветило мир сразу со всех сторон. Одновременно исчезли тени. Вода накатывала, как громадный зеленый ковер, ослепительно белел песок. Я посмотрел на Эйву и Гарри и, увидев в их глазах тревогу, показал поднятый большой палец: все нормально, все в полном порядке. Чем больше я пытался сдержать улыбку, тем шире она расплывалась на моем лице. Я снова поднес трубку к уху.

– Ты сделал все почти идеально, Джереми: и интонации, и ритм… Но доктор Праузе никогда не выступала под именем Эванжелины.

В трубке повисла тишина.

– Она называет себя Вэнжи, – сказал я. – Всегда просто Вэнжи.

Я пытался услышать какое-то подтверждение присутствия брата на другом конце провода. Вдалеке шумели волны, в лицо дул бриз. Я ладонью прикрыл одно ухо, ко второму прижал трубку и напряженно вслушивался в тишину. На какую-то долю мгновения ветер затих, волны бесшумно замерли на бегу. Я закрыл глаза и смог распознать малейший намек на дыхание, близкое, как кровь в моих венах, и далекое, как сожженные годы: я услышал быстрое дыхание испуганного ребенка, одного в полной темноте. Мой голос произнес:

– Я люблю тебя, брат.

И я повесил трубку, оборвав связь с прошлым. По крайней мере, до завтра.

Благодарности

«Почему бы тебе не оторваться от составления рекламных текстов и не написать роман?»

Фраза, брошенная мне женой Элейн после очередной недели моего каторжного труда в качестве копирайтера, и привела, собственно говоря, к появлению этой книги. Свою благосклонную поддержку мне оказывали и дети, Аманда и Джон, которые мирились с разбросанными по дому страницами рукописи, моими причитаниями по поводу куда-то запропастившихся ручек и авторитарным захватом компьютера, когда мне в голову приходила стоящая мысль.

Группа критики художественной литературы Объединения писателей Цинциннати помогла мне понять, что работает, а что нет, и как из второго сделать первое. Моя специальная благодарность Кати Бришто, которая откладывала свою работу, чтобы прочесть и поправить мою.

Моя группа поддержки в издательстве «Даттон» состояла из редактора Брайана Тарта, чьи замечания всегда были очень точными, и неизменно внимательной Анны Каулес.

Сотрудники литературного агентства Аарона М. Прайеста всегда были – и остаются! – просто потрясающими: покойный Джой Ритчи, который запустил мою рукопись в путешествие, жизнерадостная и неутомимая Люси Чайлдс, волшебница зарубежного права Лиза Эрбах Ване и сам импресарио, Аарон Прайест. У писателя-новичка никогда не было более надежной команды консультантов.