Текст книги "Удивленный Христом. Мое путешествие из иудаизма в православие"

Третье мое предположение состояло в том, что в учении Христа и деяниях Его учеников была некая доля истины. То есть в Евангелии действительно рассказывалось о жизни Иисуса и апостолов, но далеко не все описанное там следовало понимать буквально и принимать близко к сердцу.

Однако проблема была в том, что все основные новозаветные постулаты были очень простыми и ясными, и из этого просто и ясно следовало, что либо ты признаешь Христа Мессией, либо нет. Либо Его учение истинно, либо ложно. Либо Христос безгрешен, либо Он грешил. Либо Он совершал великие чудеса, такие как воскрешение Лазаря, либо Он этого не делал. Либо Он молился, уже находясь на кресте: «Прости им, ибо не ведают, что творят», либо не произносил ничего подобного. Либо Он вознесся на небеса, либо нет. Все описанное – исторические факты по природе своей, а вовсе не метафоры. Здесь нет двусмысленности, половинчатости. Надо выбрать «да» или «нет», согласиться с утверждением или отвергнуть его как ложное.

То, о чем говорило Евангелие, было мне очень близко. И все же я был озадачен и не знал, как мне дальше действовать в своих поисках истины и Бога.

Поиск истины – нелегкий труд. Чем больше я боролся за то, чтобы узнать правду, тем сильнее отчаивался. Я запутался в паутине противоречащих друг другу идей и вскоре понял, что как ни старайся, а истину в последней инстанции – то есть Бога – не познаешь.

Это привело к серьезным разочарованиям и чувству пустоты, тщетности всех моих усилий. Как большинство шестнадцатилетних подростков, я был достаточно идеалистичен и не хотел сдаваться – но это было непросто. Я частенько думал с раздражением: если в жизни нет никакой цели и смысла, зачем тогда жить? Я подошел к переломному, кризисному моменту. Потребность докопаться до истины была так велика, что поглощала все мои мысли. При этом я продолжал учиться в школе и выигрывать шахматные соревнования и вообще со стороны мог показаться вполне «нормальным». Однако внутри все кипело и бурлило.

И вдруг среди этой бури забрезжил луч надежды. Сначала я понял, что мое стремление познать Бога во всей полноте (в целом похвальное) нереализуемо: тщетный труд – полагаться только на собственные силы, чтобы увидеть Его. Я был всего лишь смертным существом, неспособным вместить Предвечного и Бесконечного. Найти Его можно только в том случае, если вначале Он отыщет меня. А надежда состояла в том, что если я так страстно желаю с Ним встретиться, то, может, Он по своей любви и милосердию сам решит поговорить со мной?

И я начал молиться: «Господь, если Ты существуешь, молю, яви Себя». Евангелия и жизнь Христа произвели на меня такое впечатление, что я с искренним отчаянием взывал: «Позволь мне понять, был Христос истинным Богом или нет». Так прошло несколько дней. Я продолжал молиться – втайне от всех, много плача и умоляя Творца спасти меня.

И тут случилось неожиданное. В один из дней, находясь в своей спальне, я вдруг совершенно отчетливо почувствовал Божье присутствие. Оно явилось как бы из ниоткуда и заполнило собой все вокруг. Внутри разлилось тепло, постепенно растущее и достигающее апогея, но этим ощущения вовсе не ограничивались. Все это чем-то напоминало вспышку молнии, прорезавшую непроглядно-черную тьму ночи. Новое чувство возникло внезапно и захватило всего меня. Такой опыт передать словами очень трудно. Можно сказать, что это был свет – живительный свет присутствия Божия. Я узнал его; он был так же достоверен и реален, как моя уверенность в том, что я существую и что окружающий меня мир реален.

Бог обращался ко мне напрямую, и это общение нельзя описать человеческим языком. «Я ЕСТЬ, Я существую, Я всегда рядом, во все времена и в любом месте. Не бойся. Я люблю тебя и всегда буду любить».

Нет, я не слышал этих слов. Скорее, я их чувствовал. Кроме того, ко мне пришло внутреннее убеждение, что Христос и Евангелия истинны.

Особым подтверждением реальности встречи с Богом я считаю тот факт, что абсолютно четко помню момент, до которого, если можно так сказать, пребывал во тьме. Все мои слова, мысли, чувства, молитвы до этой точки во времени будто исходили из темноты, в которой Бог был далекой вероятностью и уж точно не присутствовал рядом. После той встречи внутри меня «включился свет» и Бог стал навеки близким. Ощущение, что Он рядом, с тех пор никогда не покидало меня и остается со мной по сей день.

Я считаю, что это и было моим обращением в христианство. При этом я понимаю, что не у всех случаются подобные встречи и не каждый должен пережить подобный опыт. Одни еще в детстве росли в христианской вере и в какой-то момент ответственно и осознанно признали ее своей. Другие пришли ко Христу из других вероисповеданий. В обоих случаях внутренняя трансформация может идти постепенно. Господь в своей мудрости решил, что лично мне Он должен открыться именно так, как я описал. И за это я Ему навсегда благодарен. Но я вовсе не ожидаю, что все, кто ищет общения с Ним, получат желаемое таким же образом, как я. Ведь для каждого Бог готовит что-то свое.

После обращения жизнь моя круто изменилась. Я почувствовал себя намного увереннее: теперь я знал, что Бог существует и что в христианстве живет истина. В душе воцарился мир. И в то же время юношеский максимализм, категоричность и неуемное рвение никуда не делись. Это не могло не влиять на мои поступки.

Вскоре после обращения я купил несколько книг о Христе и христианстве и спрятал их дома. Однажды, вернувшись из школы, я обнаружил книжную стопку в мусорном контейнере возле нашего магазина. Рядом стоял отец и разговаривал с несколькими соседями. Все они заметили обескураженное выражение на моем лице, когда я бросил взгляд на книги. Там было несколько Библий, в которые, как я раздраженно напомнил отцу, входил не только Новый Завет, но и Ветхий. Соседи-«христиане», равно как и мой собственный отец, сочли, что все это очень забавно, и от души потешались надо мной.

Меня такое отношение расстроило и разозлило: ладно бы отец – подобная реакция с его стороны неудивительна. Но почему так ведут себя неевреи, живущие поблизости и объявляющие себя последователями Христа? К счастью, конфликт вокруг книг быстро сошел на нет. Родители моего друга Тома разрешили мне хранить свою «библиотеку» у них. Они жили неподалеку, на той же улице. Мать и отец Тома очень меня поддержали, в то время как мои собственные родители (в большей степени папа, чем мама) становились все более нетерпимыми к моей новой вере.

Примерно в тот же период моя двоюродная сестра страстно влюбилась в нееврея и собралась за него замуж. Вся семья взволновалась. Дядя был вне себя и даже объявил голодовку. Он заявил, что не возьмет в рот ни крошки, пока молодой человек, потенциальный жених, не согласится принять иудаизм. Это была не шутка: голодовка длилась много дней, и родственникам пришлось поместить дядю в больницу. Скандал и переполох в семье достигли своего пика, и бедный юноша сдался – согласился принять веру евреев и действительно вскоре был обрезан. Только представьте, какой самоотверженности и мужества это потребовало от молодого человека. Любого взрослого мужчину отпугнула бы эта болезненная и неприятная процедура. Но наш «жених» оказался неробким.

Когда решение об обрезании было принято, дядя прекратил голодать, к большой радости всей родни. Радовался счастливому финалу этой истории и мой отец – они с братом были довольно близки. И тут братья обратили свои взоры на меня и начали обсуждать пути возвращения «блудного сына» в лоно иудаизма. Папа сказал, что дядя почти уговорил его действовать тем же методом – то есть шантажировать меня голодовкой. Но в конце концов отец все же отказался от этой идеи. Когда я спросил почему, он ответил: «Боюсь, мне придется умереть голодной смертью».

Папа проконсультировался с другими представителями еврейского сообщества и решил предпринять еще одну попытку вернуть меня к своим корням. Было решено, что мы вместе с ним посетим еврея-юриста с Уолл-стрит, специализировавшегося на том, чтобы возвращать заблудших собратьев «домой». И вот мы с отцом сели в поезд метро, который за сорок пять минут должен был доставить нас на Манхэттен.

Я, неутомимый юнец, с радостью предвкушал, как буду обсуждать жизнь Христа с умудренным представителем моего народа. На деле оказалось, что наша встреча больше похожа на визит к дантисту для удаления зуба. Впрочем, в разговоре было несколько забавных поворотов. Служитель Фемиды первым делом перечислил ряд очевидных противоречий между четырьмя Евангелиями. Таким образом он хотел продемонстрировать их несостоятельность. На некоторые замечания мне и правда нечего было ответить. Я почувствовал себя глупо. Стало понятно, что, если я буду обсуждать с ним Писание с точки зрения дат, точных цифр, исторических событий, я проиграю. Думаю, мне все же было полезно услышать его аргументы. Но у меня возникли и встречные вопросы.

Я попытался продемонстрировать ему сквозную тему всех священных книг и органичную преемственность между Ветхим и Новым Заветом. Мне было важно показать общую картину, в которой истина ясно вырисовывалась, а отдельные мелкие нестыковки («темные пятна» истории) были практически незаметны. Я поставил перед своим оппонентом вопрос: «Был ли во всей ветхозаветной истории мало-мальски длительный период, в который народ Израиля и Иудеи не сопротивлялся бы Божьей воле, не нарушал бы Его закон, не противодействовал поставленным Им вождям и пророкам?»

Этот вопрос мы обсуждали долго. Я старался показать, что весь Ветхий Завет посвящен преодолению маловерия, жестокосердия и «жестоковыйности» народа Божьего, не желающего ходить путями, уготованными Творцом. Если так было во все века, то почему во время прихода Мессии народ должен был вести себя как-то по-другому? Я утверждал, что через оба Завета красной нитью проходит одна тема: Бог предлагает Свою любовь и праведный суд, а Его народ противится этому и восстает против Него. Читая Ветхий Завет, легко укорениться во мнении, что и в будущем люди скорее отвергнут Мессию, чем примут Его. При этом я подчеркивал, что в данном случае евреи – то есть мой народ – проявляли себя как представители всего людского рода и не были более непокорными и ожесточившимися, чем остальное человечество.

Мне было абсолютно ясно, что мое понимание Ветхого Завета радикально отличается от понимания юриста с Уолл-стрит и моего отца. Они-то как раз считали, что еврейский народ всегда оставался верным Богу, и страшно гордились этим. Я полагал, что честное прочтение ветхозаветных книг подтвердит мою правоту. Кончилось все тем, что по дороге домой отец дал волю гневу: он бранил юриста за то, что тот не сумел переубедить подростка, а меня – за мое упрямство.

Глава 3
Дальнейшие поиски

Мой первый Новый Завет в зеленой обложке был, как я уже писал, издан свидетелями Иеговы. В то время я думал, что все Новые Заветы одинаковы, и не понимал, что у свидетелей свой, особый перевод, не признаваемый христианами. Ключевым отличием христиан от свидетелей Иеговы является отрицание последними Божественной природы Иисуса Христа. Они отказывают Христу в предвечном существовании. Мне было шестнадцать лет, христианского вероучения я толком не знал, а потому не подозревал об этих важных различиях. Читая Новый Завет, я решил поверить в Христа. Меня привлекла уникальность Его жизни и Его учения. Но кем же Он был? Я соглашался, что Он был Мессией, совершенным человеком, но не Богом. Конечно, Он не мог быть Богом! Я почему-то думал, что только католики верят в Его божественность. Когда мой близкий друг Джои Белломо (его родители были эмигрантами из Италии) сказал мне, что протестанты тоже верят, что Христос – Бог, я был потрясен. А еще он сообщил, что свидетели Иеговы считаются сектантами и еретиками.

Так я, новоявленный христианин, столкнулся с первой богословской проблемой.

Является ли Иисус Богом? Сама мысль о том, что кто-то может быть Богом и человеком одновременно, считалась у иудеев кощунственной. Разве одна и та же личность способна вместить в себя и человеческое, и Божественное? И как Бог может умереть? Я не находил ответов на эти вопросы.

С другой стороны, то, что основные христианские конфессии признавали Иисуса Богом, означало, что мне, видимо, предстоит еще во многом разобраться и о многом молиться. Я начал систематически изучать вопрос божественности Иисуса, используя и иудейскую, и христианскую литературу.

Три вещи стали для меня главными. Во-первых, ни один человек в священной истории Израиля не заявлял, что имеет власть прощать грехи, – кроме Христа. Три Евангелия рассказывают о случае, когда Иисус исцелил расслабленного и даровал прощение (Мф. 9: 2; Мк. 2: 5; Лк. 5: 20). В Евангелии от Луки есть такие слова: «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – сказал Он расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой» (Лк. 5: 21–24). Похожим образом рассказывается о том, как Иисус прощает грешницу (Лк. у: 37–49). Реакция и религиозных вождей, и простого народа показывает, что заявленная Христом власть прощать грехи понималась Израилем исключительно как прерогатива Бога.

Второй момент – Иисус принимал поклонение. С самых ранних лет меня учили Десяти заповедям. Первые две гласят: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не делай себе кумира» (Исх. 20: 3–4). Почитания и служения достоин только Бог. При этом все четыре Евангелия дают целый ряд примеров того, как Иисус принимает поклонение. Один из таких эпизодов – исцеление слепорожденного. Иисус спрашивает его: «Ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему» (Ин. 9: 35–38).

Кроме того, приводится еще как минимум три случая, когда Иисусу поклоняются, как Богу, уже после Его Воскресения – женщины, пришедшие ко гробу, чтобы помазать тело Иисуса, «ухватились за ноги Его и поклонились Ему» (Мф. 28: 9); ученики «поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью» (Лк. 24: 52); и очень впечатляющее описание явления воскресшего Иисуса неверующему Фоме. Тот говорит остальным ученикам: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20: 25). Вскоре Иисус приходит к ученикам и предлагает Фоме коснуться Его ран. Но тот лишь благоговейно восклицает: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20: 28). Христос принимает это обращение Фомы и никак не поправляет Своего ученика.

Свидетели Иеговы утверждают, что греческое проскунео (переводимое обычно как «поклонение» в традиционных, не иеговистских Библиях) означает всего лишь «почтение» или «послушание» и должно переводиться именно так. Однако это слово часто употребляется в Новом Завете в контексте, явно относящемся к Богу. Например, оно фигурирует в ответе Иисуса сатане, когда тот требует поклониться ему: «Господу Богу твоему поклоняйся» (Мф. 4: 10). Или в Откровении апостол Иоанн так описывает свои переживания после того, что явил ему ангел: «Я пал к ногам его, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего… Богу поклонись» (Откр. 19: 10).

В этих отрывках везде стоит одно и то же греческое слово, которым принято обозначать поклонение Богу. И Христос принимает поклонение, ясно доказывая, что Он стоит выше ангелов и на самом деле обладает всей полнотой Божественной природы.

Третий и главный момент – Воскресение. Согласно вероучению основных христианских конфессий, Иисус воскрес в том же теле, в котором был распят. После Воскресения Он сказал потрясенным апостолам: «„Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня“. И, сказав это, показал им руки и ноги» (Лк. 24: 39–40).

Его тело преобразилось, но следы физических страданий – раны от распятия – сохранились. Это не было другое, «духовное» тело, о котором любят говорить свидетели Иеговы. Иисус хотел, чтобы апостолы прикоснулись к нему, осязали Его, получив таким образом доказательство, что Он не дух и не призрак.

Традиционное богословие объясняет это тем, что у Христа было две природы – Божественная и человеческая. В человеческой Он соединяется с нами, а в Божественной – с Богом Отцом и Духом Святым. Сын Божий умирает во плоти, но при этом Его Божественная природа бессмертна. Она не может умереть. Поэтому Он воскресает. И еще Христос говорит потрясающие слова о том, как это возможно: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего» (Пн. 10: 17–18).

Писание убедило меня в том, что Христос воскрес.

В детстве я думал, что библейские пророки – это религиозные фанатики и странноватые чудаки. Они казались мне чем-то вроде городских сумасшедших. Такие ходят по Таймс-сквер с плакатами, на которых начертаны цитаты из Писания, и выкрикивают: «Покайтесь! Конец близок!» Я очень скептически относился к пророческим книгам, мне казалось, что они изучаются лишь для того, чтобы манипулировать людьми и вводить их в заблуждение.

В то же время я верил в Бога, в Христа, в истинность Писания и прекрасно знал, что в Библии содержится множество боговдохновенных пророчеств. Это ставило меня перед выбором. Мне хотелось доверять пророкам и рассказам о том, как сбываются их предречения, но при этом я не хотел выглядеть психом.

Я стал внимательно читать пророков и обнаружил много интересного. Например, в писаниях, посвященных колену Иудину, я обнаружил пророчество, указывающее, когда должен прийти Мессия: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель[12]12
  В английском переводе по версии King James вместо Примиритель сохранено древнееврейское Shiloh.


[Закрыть], и Ему покорность народов» (Быт. 49: 10). Иудейские и христианские комментаторы сходятся во мнении, что Шилох – одно из имен Мессии. Пророчество открывает нам, что Он придет до того, как колено Иуды исчезнет. В 70 году нашей эры римские легионы разрушили Иерусалимский храм, где хранились записи о всех коленах. Вскоре после этого древнее разделение внутри народа окончательно стерлось, немного особняком стояли лишь потомки Левия. Таким образом, предсказание говорит о том, что Мессия явится до 70 года нашей эры.

Мне, как еврею, очень хотелось узнать, что раввины думают об этом фрагменте, равно как и о многих других. Для этого я иногда посещал Нью-Йоркскую публичную библиотеку на Пятой авеню неподалеку от Таймс-сквер. В те годы там была замечательная секция иудейской литературы, где хранилось множество раввинистических текстов, переведенных на английский язык. По пути я с удовольствием гулял, глазел по сторонам, временами мог сыграть партию в шахматы в клубе Chess and Checker Club of New York на 42-й улице, нередко заходил в еврейское кафе Nathan’s Jewish Deli и покупал кошерный хот-дог и картофельные кныши[13]13
  Картофельный кныш – пирожок из тонкого слоеного теста с картофельным пюре внутри. Рецепт этого блюда привезли в Америку эмигранты из Восточной Европы.


[Закрыть]. Я всегда с радостью бывал на Манхэттене – здесь днем и ночью бурлила жизнь.

Так вот, в той библиотеке я обнаружил, что Раши, один из наиболее знаменитых еврейских учителей, ясно высказывался о том, что Шилох – это Мессия. Он говорил, что «доколе не приидет Примиритель» означает, что все народы поклонятся и принесут дары Мессии, сыну Давидову (Мидраш раба[14]14
  Мидраш раба (арам. Большой мидраш) – общее собирательное название десяти мидрашей (толкований Писания), написанных в разные периоды времени.


[Закрыть], 97).

Кроме того, Таргум Онкелоса[15]15
  Онкелос – римлянин, перешедший в иудаизм; считается автором повсеместно принятого в иудаизме перевода Торы на арамейский язык.


[Закрыть], древний арамейский перевод Торы, трактует это место так: «Не отнимется имеющий власть от Иуды, пока не придет Мессия, которому принадлежит царство, и Ему покорятся народы». Чем больше изучал я комментарии, тем больше укреплялся в мысли, что в книге Бытие содержится предсказание о явлении Мессии именно до разрушения храма в 70 году. В том же тексте, кроме прочего, есть указание на то, что «народы» (на древнееврейском – ахмим) поклонятся Спасителю. Это произвело на меня большое впечатление, ведь отрывок лишний раз подтверждал, что «все языки» примут Христа.

Я уже говорил, что часто думал об особом предназначении еврейского народа. В Ветхом Завете рассказывается о постоянной борьбе избранного народа с внешними врагами. Огромные и могущественные империи и влиятельные языческие культы пытались поглотить крошечный оазис – древний Израиль и Иудею. Но каждый раз сильные противники вынуждены были отступать. Писание говорит, что таким образом происходило «очищение» евреев, подобно тому как металл очищается во время огненной плавки. Гонения и бедствия длились долгие века. Начало им положило египетское рабство: евреям пришлось подчиняться гнету фараона. Затем последовало ассирийское иго и уничтожение десяти северных колен Израиля. Оставшиеся представители народа, который уже назывался иудейским, вынуждены были жить под властью Вавилона. Неудачную попытку уничтожить народ предприняли персы. Вслед за этим евреям пришлось сопротивляться культурной и религиозной экспансии эллинистических государств. Римская империя также пыталась навязать иудеям язычество. Апогеем этой борьбы стало полное подчинение Иудеи с помощью военной силы в 70 году и разрушение римлянами Иерусалима.

Такова краткая хроника «очищения» народа. При этом древние евреи страшно пострадали от рук правителей соседних империй. И в то же время их собственные пророки продолжали постоянно напоминать о необходимости соблюдать духовные и нравственные нормы, диктуемые Законом.

Таким образом, остались немногие, самые сильные духом. Можно сравнить это с длительным и упорным окультуриванием почвы: каменистую и твердую землю вспахивают, разрыхляют, орошают и удобряют, чтобы потом можно было посадить и вырастить Древо Жизни. А это и есть Христос. Кроме того, я понял, что вся эта установленная Божиим Промыслом духовная и нравственная система служила еще одной цели. Она существовала, чтобы народ смог узнать Мессию. В языческой культуре просто не было критериев, по которым можно было бы Его вычислить. Иисус сказал, что пришел «исполнить закон» (Мф. 5:17). Он не смог бы этого сделать, если бы Бог не открыл народу свою правду.