Текст книги "Удивленный Христом. Мое путешествие из иудаизма в православие"

Соприкоснувшись с православием, я смог по-новому открыть для себя Святые Тайны во всей полноте их смысла. Мне нравится мистицизм, вероятно, оттого, что, по моему мнению, Бог являет себя миру не только величественным, но и загадочным образом. Евреев всегда считали загадочным народом. Отчасти это происходило потому, что он продолжал существовать вопреки всем выпавшим на его долю тяготам и испытаниям. Кроме того, роль еврейской мистики была очень велика в формировании иудаизма и христианства.

В современном мире мистицизм в целом не в чести, но я обнаружил, что православным он по-прежнему свойственен. Надо сказать, что апостол Павел называет вообще всю нашу жизнь во Христе великой тайной.

Термин «мистицизм» появился от греческого мистерион, означающего «то, что скрыто». Однако библейское использование этого греческого слова указывает вовсе не на покрытую мраком загадку, ответа на которую никто не знает. Скорее речь идет о «секрете», который Бог со временем раскрывает человеку через Святого Духа. Понятие «мистерия» близко по смыслу греческому термину «апокалипсис», что в переводе означает «откровение».

Мне, еврею, хотелось участвовать в богослужении, близком к мистерии, восходящем к древнему иудейскому обряду, в центре которого был Бог и наша совместная с Ним евхаристическая трапеза. Однако действо, с которым я сталкивался у протестантов, было совсем не таким. Евангельские христиане с подозрением относились ко всему «мистическому», потому что оно противоречило «разуму», выходило за его пределы. В первую очередь это, конечно, касалось Причастия.

Когда я только обратился в христианство, меня учили, что хлеб и вино во время службы – не более чем символы. А те, кто думает иначе, склонны к «магизму» и рискуют подать все действо как некое колдовство. Естественно, я читал в Евангелии, как наш Господь Иисус сказал, указывая на евхаристический хлеб, «Сие есть Тело Мое» и на чашу с вином – «Сие есть Кровь Моя». Но мне объясняли, что это лишь замещающие «образы», «условные обозначения» тела и крови.

Подобная рационалистическая интерпретация удовлетворяла мой разум, но не сердце. Древние христиане именовали Евхаристию «Великой Тайной». Убрав мистическую составляющую из этого священнодействия, протестанты очень обеднили свое богослужение. Оно стало голым и сухим. В нем ощущается пустота не потому, что там нет Бога и веры – многие протестанты сохраняют живую и горячую веру. А потому, что рациональный подход к духовной истине не дает возможности прикоснуться к сокровенному, к Божественной тайне.

Большинство первых протестантских реформаторов боролись не с мистицизмом как таковым. Они выступали против распространенного в средневековом католицизме понимания Евхаристии как магического ритуала. Кроме того – и здесь большинство православных будут согласны – деятелей Реформации возмущало схоластическое учение Рима о Причащении Святых Таин, в котором мистическую составляющую пытались свести к ряду формул.

Православие открыло мне, что такое священный трепет перед Богом и его даром – жизнью, оно позволило мне прикоснуться к чуду. Я вспомнил великие деяния, совершенные Господом в истории: Он сотворил вселенную, Он покарал грешников потопом, Он вывел евреев из египетского плена, Он послал в мир Христа – нашего воскресшего Господа, Он водил своим Духом апостолов, исцеляющих людские души. Я, еврей, очень хотел увидеть в Боге великую, сверхъестественную тайну. Я помнил, какие чудеса Он совершал, и потому мне было несложно поверить: в Его присутствии хлеб и вино вполне могут загадочным образом пресуществиться в Тело и Кровь Христа.

Евреи любят праздники! Вероятно, это происходит оттого, что им пришлось много пострадать. Используется любая возможность, чтобы возблагодарить Бога, даже если повод кажется небольшим.

Когда я делал первые шаги в христианстве, то почувствовал, что мне недостает крайнего еврейского аскетизма (в молитве и посте), а также удивительного еврейского умения радоваться. Мне не хватало веселой музыки, традиционных танцев, причудливого сочетания любви к широким застольям и повседневной скромности – уникальной еврейской черты. Парадоксально, но факт: для того чтобы уметь по-настоящему праздновать, надо знать, что такое жертва, покаяние, пост. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что ортодоксальные иудеи умеют как печалиться, так и радоваться. Два духовных потока – аскетика (внутреннее очищение, опустошение) и веселье, ликование (наполнение) – неразрывно связаны и взаимно обогащают друг друга.

Без ярких праздников я чувствовал себя так, будто тону в море тьмы. Но у протестантов не было принято танцевать в знаменательные дни. Во многих общинах запрещалось пить вино и не поощрялось чрезмерное веселье верующих. Считалось, что любые празднества – слишком «мирские» действа. К празднику как мистерии протестанты тоже относились холодно. Оказалось, что никто из них толком не понимает, как должны правильно радоваться христиане. Поэтому «на всякий случай» никто вообще не устраивал праздников.

А Православная Церковь с большим вниманием относилась к радости, как к одной из центральных потребностей человеческого сердца. Православные знают, что и когда надо праздновать. Традиция отмечания важных для христианина событий сформировалась давно и имеет библейские основания. К примеру, главный православный праздник – Пасха – длится не один день, а сорок! И в Рождество тоже не ограничиваются одним днем, а отмечают почти две недели. Но веселью предшествует серьезная подготовка – напряженная молитва и пост. Чем строже ограничивает себя верующий, тем большая праздничная радость ждет его впереди.

Правильно войти в каждый из духовных потоков (аскетический и праздничный) – непростая задача, неосуществимая без прямого Божественного руководства. Я пришел к выводу, что православные знают, как радоваться, потому что Церковь уже два тысячелетия водима Святым Духом. До знакомства с православием я без конца сомневался и боролся с собой, пытаясь хоть как-то систематизировать свою духовную жизнь, и поэтому очень обрадовался, когда понял, что моим мучениям придет конец: моя жизнь будет четко организована, я буду знать, когда плакать, а когда смеяться, причем поводов для веселья будет много.

Так Церковь обращает к человеку свое земное лицо, понимая его потребности и отвечая на них. Но и небесная ее сущность тоже не остается забытой. Православие ставит перед нами самую высокую цель из всех возможных, указывает на идеал совершенства – мы можем приобщиться к Божественной природе, то есть по благодати стать тем, кем Бог является по природе Своей.

С другой стороны, Православная Церковь, конечно, отдает себе отчет, что верующие еще очень далеки от идеала, и потому Церковь старается не «перегружать» нас, а подходить к каждому с состраданием, постепенно, шаг за шагом вести вперед, приближая к Богу. Подобная терпимость и человечность православия показалась мне очень «еврейской» чертой.

В феврале 1978 года мы продали наш дом в Беркли и переехали в другой калифорнийский городок – Сан-Рамон. Там под эгидой одного из руководителей апостольского движения Боба Гийо образовалась небольшая приходская церковь. В начале 1978 года представители NCAO впервые участвовали в православном богослужении в городе Тарзана (Калифорния). А в конце того же года общину в Голете впервые посетил ректор Свято-Владимирской духовной семинарии отец Александр Шмеман.

В феврале 1979-го все входившие в NCAO общины поменяли название и стали именоваться Евангельскими Православными Церквями (ЕОС). Одновременно основатели апостольского ордена рукоположили друг друга в епископы новой церкви.

К тому времени, как «Апостольские общины Нового Завета» превратились в Евангельскую Православную Церковь, мы с Бонни уже были уверены, что православие – подлинная и настоящая, наша вера. Я, как горячий защитник иудеохристианских ценностей, точно знал, что в Православной Церкви буду себя чувствовать как дома. Нельзя не признать, что «Евангельское православие» нас разочаровало. С одной стороны, руководители ЕОС были всерьез настроены следовать православному пути. С другой, им казалось, что они уже и так православные. И в этой своей самоуверенности, как нам представлялось, они проявляли высокомерие и авторитарность. К тому же в ЕОС был целый ряд руководителей второго эшелона, которые относились к православию совсем не так тепло, как отцы-основатели этого протестантского движения.

Отчасти из-за того, что мы с женой не были уверены в том, как дальше будет развиваться ЕОС, отчасти из-за не удовлетворявшей нас церковной жизни в Сан-Рамоне, в 1980 году мы начали искать для себя приход, принадлежащий к Православной Церкви в Америке. В тот момент ЕОС вела активный диалог с ней, собираясь, как говорили «евангельские православные», «заключить союз». Наш переход затруднялся из-за неопределенности межконфессиональных отношений. То, что я хотел стать рядовым членом Православной Церкви, а вовсе не священником, не упрощало дело.

В апреле 1981 года мы с Бонни и детьми впервые присутствовали на православной пасхальной службе. Ничего более величественного мы в своей жизни не переживали. В августе 1981-го я официально подал просьбу о том, чтобы Православная Церковь приняла меня и мою семью в число своих членов. 8 ноября 1981 года моя жена с тремя детьми присоединились к приходу церкви святого архангела Михаила в Дэнвилле (Калифорния), настоятелем которой был отец Михаил Прокурат. Церковная политика не позволяла мне, бывшему пастору, сразу перейти из одной конфессии в другую. Требовалось некоторое время подождать. Сложилась забавная и странная ситуация: все в моей семье уже православные, а я еще нет.

Мне предстояло войти в православие через месяц. Это происходило в два этапа. Сначала, в субботу 12 декабря 1981 года, после вечерней службы была проведена первая часть обряда по присоединению инославных к православию. В него входили молитвы запрещения злых духов, отречение от сатаны (причем мне пришлось в буквальном смысле плюнуть на него, повернувшись на запад), исповедание веры, включающее Символ веры. При этом присутствовали отец Базиль Родос и отец Джонатан Майо, а также мои близкие.

В церкви было темно, воздух был густым от каждения. После я записал в дневнике, что атмосфера была мрачной и даже жутковатой. Все происходило как во сне, некоторые молитвы я слышал будто сквозь дрему, и мне чудилось, что читают по покойнику. Когда ритуал уже подходил к концу, наш маленький сын разразился громким плачем. Питер будто бы тайным образом уловил общее настроение и выразил всю боль моего раскаяния в прежних заблуждениях и пронзительную искренность обращения к истинной вере.

Вторую часть обряда, позволяющего мне войти в Церковь, провели накануне Рождества. Я прошел Миропомазание. Все было красиво и торжественно, в отличие от мрачноватых ритуалов двухнедельной давности. И вот после стольких лет поисков я принял православие.

Я почувствовал огромное облегчение оттого, что нашел наконец свой подлинный дом. В Православной Церкви было все то, чего я так хотел. Все богослужение посвящается единому Богу Отцу и Господу нашему Иисусу Христу; в нем отражается постоянно длящееся на небесах жертвоприношение. Церковь сохраняет древний и неискаженный, строго основанный на Писании Никео-Цареградский Символ веры. При этом божественность Сына и Духа Святого нисколько не умаляется. Благодаря преемственности учение православия напрямую восходит к земным годам жизни Христа и к апостольским временам. Оно мистично по природе своей и не старается искусственно внести ясность во все вопросы веры. В Православной Церкви высоко ценится как смирение и пост, так и умение радоваться. При этом православные понимают, что человек слаб, и принимают его таким, какой он есть. И что самое главное для меня, православие духовно близко мировоззрению первых христиан, живших на Святой Земле после Воскресения Христа. Оно развивает древние традиции иудаизма и напрямую связано с ранней иудеохристианской общиной.

Глава 12
Куда исчезла иудеохристианская Церковь?

Вскоре я открыл для себя еще один факт, который укрепил мою уверенность в том, что православное христианство продолжает и восполняет ортодоксальный иудаизм. Меня как иудея, обратившегося ко Христу, всегда угнетало то, что у всех наций и этнических групп, кроме евреев, была в христианстве своя «ниша». Существовали, например, греческая, русская, африканская, арабская, индийская церкви. У итальянцев, ирландцев, испанцев, немцев, шведов, филиппинцев, эфиопов, египтян, корейцев, персов – у всех этих народов были свои общины со своей давней «родословной» и сложившимися обычаями. Но ничего подобного у потомков избранного народа, как мне казалось, не было. На раннем этапе своего знакомства с христианством я соприкоснулся с необычным движением мессианских евреев (они называли себя евреями-христианами, но большинство из них этнически евреями не были, а скорее играли в еврейство). Кроме этого, я имел дело с «Евреями за Иисуса», но это была внецерковная организация. И за всеми этими объединениями не стояло ни истории, ни культурной традиции. Иногда они сплачивались вокруг одной харизматичной личности и существовали ровно столько, насколько хватало ресурсов их лидера. Получалось странно до смешного: именно через евреев Господь утвердил на земле христианскую веру, но своей Церкви у евреев нет. Правда, в самом начале нашей эры существовала мощная иудеохристианская община. Что же случилось с ней потом? Куда она делась? Есть ли у нее преемники сегодня?

Я углубился в чтение документов о жизни ранней Церкви и обнаружил, что большинство исследователей считают: члены иудеохристианской общины в постапостольские времена отклонились от основного пути, которым шла Церковь, активно пополнявшая свои ряды за счет обращения язычников. Иными словами, по мнению ученых, иудеохристиане в основном становились членами различных еретических сект, в том числе отрицавших божественность Христа. Такое общее мнение могло сформироваться из-за того, что внутри Церкви вскоре после ухода из жизни первых апостолов расцвели антиеврейские настроения.

Иудеи, составлявшие, как предполагается, примерно 1/10 – 1/7 всего населения Римской империи, как минимум три раза поднимали серьезные вооруженные восстания против власти Рима. Во время этих столкновений погибали как языческие оккупанты, так и сотни тысяч евреев – мятежников и мирных жителей. Неудивительно, что многие отцы Церкви, смотревшие на это противостояние со стороны, приходили к выводу, что Бог проклял всех евреев за то, что они отвергли Христа.

Однако, на мой взгляд, ранние источники ясно показывали, что христиане из иудеев в постапостольские времена оставались гораздо более приверженными учению Иисуса, чем мы привыкли думать.

Греческое слово «христианин» начали использовать в Антиохии, бывшей важным эллинистическим центром в Сирии (см. Деян. 11: 26). Есть все основания считать, что христианами поначалу именовали новообращенных язычников, в то время как евреев, поверивших в Христа, называли назореями[50]50
  От названия города Назарет, где жил Иисус Христос: «да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется» (Мф. 2: 23). Древнееврейское понятие «назореи» было, вероятно, самым первым обозначением последователей Христа. Например, апостола Павла обвиняли в том, что он «представитель назорейской ереси» (Деян. 24: 5).


[Закрыть].

Иустин Мученик, один из отцов Церкви II века, в своих сочинениях говорит о двух типах христиан из иудеев. Первые старались соблюдать все требования закона Моисея и отрицали божественность

Христа, поэтому Иустин объявляет их еретиками. Вторые также чтили закон, но, в отличие от первых, признавали Божественную природу Христа и в целом принимали вероучение, разделяемое Церковью. Вот их в ранние постапостольские времена чаще всего и называли назореями.

Назореи понимали, что спасение приходит от веры во Христа, а не от закона Моисея, и все же большинство из них продолжало соблюдать закон. Вероятно, в их сознании он подменял действие благодати: они полагали, что жесткая дисциплина может стать основой святости. Апостольский совет в Иерусалиме, описанный в 15-й главе Деяний и в Послании к Галатам, собрался, чтобы решить, какие именно положения закона стоит выполнять язычникам, обратившимся в христианство.

Постановление совета гласило: «…Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете. Будьте здравы» (Деян. 15: 28–29).

Современные христиане зачастую забывают, что это письмо было адресовано не всем, а лишь верующим, обращенным из язычников. Предполагалось, что иудеи могут продолжать чтить предписания Моисея. Из новозаветных свидетельств и святоотеческой литературы можно сделать вывод, что многие христиане из евреев так и делали.

С другой стороны, иудеохристиане, которые должны были свидетельствовать язычникам (например, апостол Павел), явно не соблюдали большей части требований закона.

Осознавая, насколько далеки друг от друга были иудейская религиозная культура и язычество, совет в Иерусалиме предпринял поистине героическое усилие, чтобы навести мосты между двумя этими берегами. Объединить две группы христиан можно было, ослабив требования к новообращенным неевреям. Дарованная им свобода еще больше поражает, если принять во внимание, насколько строго хранили иудейскую традицию глава иудейской общины апостол Иаков и его сторонники (см. Гал. 2: 12). Но при этом они не считали необходимым, чтобы христиане из язычников выполняли закон Моисея, учили древнееврейский и арамейский языки, перенимали еврейский уклад жизни. И вообще от них не требовалось становиться иудеями. Получается, что иудеохристиане были не просто открыты навстречу братьям из другой культуры, но и всячески поощряли распространение среди них веры в Христа.

Первые два века христианской эры были трагичными для иудеев – и тех, которые следовали за Христом, и тех, которые Его отвергли. Как уже говорилось ранее, в этот период произошло три крупных восстания против владычества Рима. Сначала разразилась Иудейская война (66–73 годы), потом войны Траяна (115–117 годы) и, наконец, в правление Адриана произошел мятеж, вдохновленный Бар-Кохбой (132–135 годы). Во время этих вооруженных столкновений с оккупационной армией погибло множество иудеев. Большинство евреев-христиан бежало из Иудеи еще до первой войны, однако при этом они оказались между двух огней. Христиане из языческой среды презирали всех евреев, вне зависимости от сути их веры, просто за то, что они евреи. А ортодоксальные иудеи презирали своих собратьев-иудеохристиан за то, что те поверили Христу. Пропасть между иудеохристианами и христианами из язычников углублялась все более, потому что вторые считали первых еретиками за соблюдение закона. Меня это потрясло. Как же так: сохранение уважения к Моисею считалось ересью! Ведь это уважение к традиции было у апостольской общины в Иерусалиме – той самой общины, которая принесла язычникам свет Евангелия! Апостолы, особенно проповедовавшие евреям, без сомнения, не имели намерения принизить значимость Моисеевых заповедей. Совет сознательно уменьшил их значимость для язычников, чтобы тем было легче войти в единую Церковь. Но разве могли ученики Христа представить, что этот шаг впоследствии обернется против потомков иудеохристиан и послужит поводом для их исключения из Церкви? Еще Иустин Мученик считал верующих во Христа евреев своими братьями, но церковные авторитеты после него отвергли их.

Например, святитель Епифаний Кипрский[51]51
  Большую часть жизни святитель Епифаний провел в борьбе с еретическими вероучениями и написал фундаментальный труд «Опровержение всех ересей», также именуемый «Панарион» (от греч. панарий – ящик с лекарствами, аптечка), в котором он разбирает восемьдесят ложных учений.


[Закрыть](IV век) писал об иудеохристианах, называя их назореями: «иудеи по происхождению, привязанные к Закону и получившие обрезание <…> не сходствуя с христианами в том, что связаны еще Законом в соблюдении обрезания, субботы и прочего <…> [и хотя] проповедуют об Иисусе <…> [однако] по всему же они иудеи, и не что иное». Но тут же автор добавляет: «Но они великие враги иудеев <…> которые, вставая утром, и среди дня, и повечеру, трижды в день, когда совершают молитвы в своих синагогах, в негодовании на них, предают их анафеме, говоря: „да проклянет Бог назореев“, ибо проповедуют об Иисусе, что Он Христос»[52]52
  Цит. по: Епифаний Кипрский. Панарион. Отрывки. Глава XXIX. Разделы 5–9 (см., например: http://xpectoc.com).


[Закрыть].

Как мы уже говорили, внутри назорейской среды с самого начала существовало разделение мнений по поводу Божественной природы Христа. Те, кто придерживался общепринятой христологии, остались назореями, а отрицавшие божественность Сына стали именоваться эвионитами[53]53
  Это название, скорее всего, происходит от еврейского эвьонйм – бедняки, нищие.


[Закрыть].

Представители обоих течений селились недалеко друг от друга. И те и другие выполняли предписания закона и следовали традиции, поэтому и к тем и к другим язычники относились с подозрением и часто путали их, называя обе общины эвионитами. При этом святой Филастрий[54]54
  Святой Филастрий (Филастер), епископ Брешии, написал трактат из 156 глав, призванный опровергнуть 28 иудейских и 128 христианских ересей.


[Закрыть], современник святого Епифания Кипрского, не упоминает назореев в своей книге, обличающей 156 различных ересей. Таким образом, вероятно, можно заключить, что он считал их вполне правоверными христианами.

Если же вернуться к святителю Епифанию, то он, например, говорит о том, что назореи читают и Ветхий, и Новый Завет. Это также свидетельствует об их приверженности основному учению Церкви, так как ереси, особенно иудеохристианские, обычно отвергают одну из основных частей Писания. На мой взгляд, святитель Епифаний, клеймивший назореев как не следующих общепринятым положениям веры, судил их, исходя из двойных стандартов. С таких же позиций позже выступали многие отцы Церкви. Они объявляли назореев еретиками за их приверженность закону, но в то же время признавали авторитет основателей иудеохристианской общины в Иерусалиме и считали их полноценными христианами.

Писание приводит слова первого иерусалимского епископа, апостола Иакова, равно как и других старейшин, обращенные к апостолу Павлу: «Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона» (Деян. 21: 20). Такое утверждение показывает, что, по мнению апостола Иакова, быть «ревнителем закона» – вполне положительное и даже очень достойное свойство верующего христианина.

По сведениям многих источников, после разрушения Иерусалима в ходе Иудейской войны иудеохристиане ушли жить в Пеллу, находившуюся восточнее Иерусалима, а затем, после длительной миграции, назорейская община обосновалась в Берии (Брие) в Килисирии. Сейчас это район города Алеппо на северо-западе современной Сирии. Берия упоминается как последнее пристанище назореев. Здесь в самом начале V века с назореями пересекался святой Иероним.

Святой Иероним (331–419 годы), наиболее известный тем, что перевел Библию на латынь, родился в Италии, а во взрослом возрасте отправился в Антиохию. Во время этого путешествия он провел некоторое время в пустыне неподалеку от Берии, где выучил древнееврейский язык. Святой Иероним, в отличие от многих других отцов Церкви, в течение некоторого времени лично общался с назореями. Около 404 года он писал Блаженному Августину, что назореи «веруют во Христа Сына Божия, рожденного от Девы Марии»[55]55
  Цит. по: Блаженный Иероним Стридонский. Письма. 90. Письмо к Августину (см., например: https://azbyka.ru/ otechnik/Ieronim Stridonskij).


[Закрыть]. Согласно его пониманию, они принимали Божественную природу Христа. Также Иероним утверждает, что у них было Евангелие, написанное на древнееврейском. Все это он сообщает об иудеохристианах в Берии и «во всех синагогах Востока». В другом месте Иероним свидетельствует, что «Назореи исповедуют Христа, но при этом не перестают соблюдать древний Закон»[56]56
  Цит. по: Блаженный Иероним Стридонский. Толкование на пророка Исаию. Книга 8. Глава 14 (см., например: https://azbyka.ru/otechnik/Ieronim Stridonskij).


[Закрыть]. В целом создается впечатление, что Иероним говорит о назореях вполне уважительно.

Блаженного Августина Гиппонского (354^-430 годы) часто называют отцом западного богословия. И хотя Августин не бывал нигде, кроме Италии и Северной Африки, и не сталкивался с общиной назореев напрямую, он принял сторону святителя Епифания, считавшего назореев еретиками из-за того, что они продолжали придерживаться закона Моисея. После Иеронима ни один из церковных писателей не имел личного опыта общения с назореями.

Если верить Иерониму, община назореев просуществовала до начала V века. Многие ранние отцы Церкви не вспоминают о них, но не потому, что их не существовало, а вероятно, из-за того, что их уже вовсе не считали христианами. Заблуждение, по-видимому, начало распространяться именно со святителя Епифания: он, по ошибке смешав назореев и эвионитов, создал ложное представление об этом течении, и это представление бытует и по сей день.