Текст книги "Падение Левиафана"
Автор книги: Джеймс Кори
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Только остановившись в рубке, она сообразила, что не была здесь с начала события. На всех постах полдюжины человек в отглаженной лаконской форме неестественно сосредоточенно смотрели на экраны перед собой. Ее накрыло ужасное воспоминание: нижний университет и внезапная тишина, наступавшая, когда она входила в группу. Она не знала, смешно это или страшно. Зачесался шрам на щеке, и она потешила свою гордость, не коснувшись его, пока зуд не перерос в боль.
Она окинула рубку взглядом – как через прицел посмотрела. Выхватила все недочеты: зарождающиеся потертости амортизаторов, места, где заплаты были подобраны не точно в тон. Почему-то отклонения от идеала ее успокаивали.
Боттон сидел на капитанском посту, пристегнувшись, хотя тягу включать не собирались. Заметив ее, он отстегнул крепления и, приклеившись магнитными подошвами, вытянулся по стойке смирно. Когда она кивнула ему, капитан расслабился.
– Мне пришла весточка от адмирала Трехо, – заговорила Танака.
Боттон кивнул. Не прячет ли он улыбку? Против воли всплыло воспоминание: вкус виски на языке, богаче, чем когда она пила сама, с отчетливым торфянистым оттенком. У нее даже стало тепло в горле. Среди какофонии разных сознаний она опознала одно, вот это. Побывала в Боттоне, и это было интимнее самого натурального секса. А он что-то подобное с ней испытал? Что, если он сейчас вспоминает ее тягу к неподходящим мужчинам? Она вдруг почувствовала себя изнасилованной, голой, однако он не сказал ни слова.
Она была не прочь заглянуть в настоящее, подлинное сознание Боттона. Но что, если он или кто-то еще получил доступ к ее личным воспоминаниям, узнал ее – хоть на мгновение – такой, какой она себя знает? Все равно что очнуться в разгар секса с незнакомцем.
Она всегда отделяла внутреннюю жизнь от наружной прочной мембраной. И от мысли, что эта пленка порвется, ее накрыла почти животная паника.
Она поняла, что слишком долго молчит.
– Научный директорат высылает исследовательские корабли для изучения события и сопровождавших его галлюцинаций.
Она чуть сильнее необходимого выделила слово «галлюцинации». Подразумевая: «Вы что-то чувствовали, что-то запомнили, что-то испытали. Не принимайте это за действительность».
– Ясно, полковник, – откликнулся Боттон. – Немедленно отзову своих людей с других кораблей.
Она бросила взгляд на его рабочий экран. На нем был открыт скан пространства колец в момент, когда случилось то, что случилось. Танака подбородком указала на него и бровью выразила вопрос.
Боттон покраснел. Неожиданно.
– Я… пересматривал событие, – объяснил он. – Уникальный момент.
– У вас сложилось определенное мнение? Вы чувствовали что-то, чем следовало бы поделиться с командованием? – холодно осведомилась она.
Он мог не услышать угрозы в ее вопросе. А мог услышать.
Боттон предостережения не распознал. Встал вольно, взглядом обратился внутрь себя. Танака задумалась: повторись сейчас событие, что бы она обнаружила у него в голове?
– Эти… галлюцинации. Я нахожу их весьма неприятными.
– И я тоже, – сказала Танака.
– Да, полковник. Мне кажется, поняв происшедшее, мне было бы легче оставить его за спиной. А мне бы очень хотелось оставить его за спиной.
Танака склонила голову набок. В его голосе ей почудилось эхо собственных страхов. И только теперь ей пришло в голову, что не она одна ощущает в случившемся насилие над собой. Откуда ей знать, может, Боттон тоже питает и таит свои секреты. И Боттон стал ей несколько симпатичнее.
– Уверена, что научный директорат разберется в этом лучше нашего, – сказала она. – Как скоро мы можем стартовать?
– На возвращение команды потребуется несколько часов, – виновато ответил он.
И эта виноватость ей тоже понравилась.
– Как только соберутся, известите все корабли, что они обязаны оставаться на месте до прибытия научной группы, которая снимет опрос.
– Им это не понравится. Уже не один капитан выражал настойчивое желание как можно скорее покинуть пространство колец.
– Всякий корабль, покинувший его без разрешения, будет признан пиратским и при первой возможности уничтожен силами Лаконии, – отрезала Танака.
– Я постараюсь им это внушить.
Она глубоко вздохнула. Остальные, каждый на своем посту, находились будто в другом измерении – ни малейшей реакции на разговор. На экране у Боттона полыхнуло белым кольцо. И такой же вспышкой отозвалась станция чужаков. Датчики «Дерехо», чтобы не выгореть, сбросили показания. Секунду спустя, когда изображение вернулось на место, по всей поверхности Медленной зоны светились точки колец.
«Что-то я упустила». Ей словно шепнули на ухо эти слова. Что-то в рассказе капитана «Прайсса». Или относительно этих разгоревшихся врат. Или Боттон обронил невзначай фразу, в которой крылась разгадка тайны, а то и возможность взять ее в свои руки.
– По нашим сведениям, приблизительно в обозначенный период кто-то вошел в систему Бара Гаон, – напомнил Боттон. – Мы направляемся туда?
– Да, – сказала Танака. – Сообщите мне, когда команда будет в сборе.
Она отщелкнула магнитные подошвы, усилием щиколоток развернула тело и толкнулась к лифту. За спиной кто-то протяжно, прерывисто выдохнул – будто все это время не смел дышать.
Система Бара Гаон была оживленной. Если «Росинант» ушел туда, значит, рассчитывал для прикрытия воспользоваться связями с подпольем. Все сведения из официальных источников будут нуждаться в двойной перепроверке. Мысленно Танака уже продолжала погоню, и на душе стало легче.
Надо было бы пойти в тренажерку, побить боксерскую грушу. «В юности я была боксером». Эта мысль впорхнула в сознание, словно кто-то произнес ее вслух. Не ее голосом. Она пропустила сказанное мимо ушей. Надо было поесть. Надо было ответить Трехо. Надо было выслеживать «Росинант». Надо было найти Уинстона Дуарте или то, чем он стал. Обязанности загораживали поле зрения, словно шоры, не давали отвлекаться.
У нее задание. Десятки дел. Она машинально почесала шрам на щеке.
Что-то она упустила.
Глава 26. Джим
Джим не мог уснуть. Лежал в амортизаторе, прижатый к гелевому матрасу ласковой третью g, и усилием воли призывал мир и покой, а они все не приходили. Наоми свернулась рядом, спиной к нему. В прежние времена они спали в полной темноте, но то до Лаконии. Теперь он приглушал свет – оставлял меньше одной свечи. И этого хватало, чтобы, проснувшись от кошмара, уцепиться за знакомую обстановку каюты. Сейчас дурные сны его не мучили. Он просто не спал.
Наоми забормотала во сне, шевельнулась и затихла. За много лет он выучил: значит, уходит в глубину сна. Еще через несколько минут она дернется, словно подхватываясь в падении, а потом захрапит.
Об этой жизни он мечтал в заключении. Думал, что никогда уже не будет мучиться легкой бессонницей, пока рядом храпит любимая. Мироздание, возвратив ему то, на что он перестал надеяться, внушало Джиму глубокую благодарность – когда не пугало до смерти. Все это такое маленькое, такое драгоценное, такое хрупкое.
Они оба смертны. Одно он знал наверняка – это не навсегда. Настанет день, когда они с Наоми последний раз пообедают вместе. Одна из бессонных ночей будет для него последней. Он в последний раз услышит гудение «Роси». Может, он будет понимать, что это в последний раз, а может, это станет ясно только задним числом, или все кончится так быстро, что он даже не успеет заметить красоты уходящих от него мгновений.
Наоми вздрогнула, затихла и начала тихонько похрапывать. Джим улыбнулся сквозь усталость и стал считать ее вздохи; выждал до двухсот, давая ей время покрепче уснуть, а потом подтянулся из койки и в полутьме оделся. Он открывал дверь в коридор, когда Наоми перевернулась и взглянула на него. Глаза открыла, но не проснулась.
– Все хорошо, – сказал он, – спи дальше.
Она улыбнулась. Красивая она, когда улыбается. Она всегда красивая. Джим закрыл дверь.
Они прошли три четверти расстояния до «Сокола» и приступили к торможению. Элви прислала сообщение: разрешала пристыковаться, обещала проследить, чтобы не было проблем с охраной, поздравляла с прибытием… Сообщение выглядело слишком нормальным для нынешней ситуации. Наоми в ответ передала их полетный план и теперь ожидала координат точки рандеву. Джим изумлялся нелепости этого радиообмена: ведут себя, будто кто-то собрался к кому-то заскочить пообедать, а на самом-то деле их заговор граничит с государственной изменой. Впрочем, «Дерехо» не последовал за ними через врата, а спрятать корабль здесь было буквально негде. Когда-то в системе Адро могла существовать жизнь. Теперь здесь остались звезда, зеленый алмаз размером с газовый гигант, «Сокол» и «Росинант».
Добравшись до лифта, Джим медленно проехался через затихший корабль к рубке. Алекс стоял у амортизатора с грушей в руке, а на экране перед ним сияли врата. Они уже остались далеко позади; выйдя из корабля, Джим не сумел бы отличить их от миллиардов звезд.
Но телескопы видели излучаемые ими вихри энергии. – Привет, – сказал он.
Алекс покосился через плечо:
– Ты что поднялся?
– Не спится. Подумал, не сменить ли тебя на вахте.
– Да я ничего, – отказался Алекс. – Приспособился.
Сейчас для меня немного за полдень. Пива хочешь?
– Пиво в полдень?
– Ну, не утро же, – оправдался Алекс и вытащил из амортизатора еще одну грушу.
Джим взял ее, вскрыл и сделал большой глоток.
– Никогда не понимал людей, которым нравится пиво в невесомости, – заметил Алекс. – Это же не выпивка, а пена с легким привкусом спиртного.
– Не спорю. – Джим кивнул на экран. – Что там?
– Ничего нового, только… – Алекс указал на светящееся кольцо. – Не знаю. Все засматриваюсь на него и гадаю, что за чертовщина.
– Ну, нас она не прикончила. Уже неплохо.
– Определенно, могло быть хуже. А все-таки… Думаешь, будто что-то знаешь, да? А потом оказывается, что ты к этому просто привык. Это что-то срабатывает определенным образом раз, другой – и ты уже поверил, что оно для того и существует. А потом оказывается, что совсем не для того.
– Используем микроволновку как лампу, потому что в ней есть подсветка, – согласился Джим. Он уже забыл, где подслушал это сравнение.
– Ага, именно, – сказал Алекс. – Ты думал, что знаешь эту штуку, а на самом деле просто с ней обвыкся.
Джим сделал еще глоток. Пиво попахивало грибами, и не без причины.
– Я надеюсь, Элви что-нибудь сообразит. В смысле, скорее она, чем мы.
– Надеяться можно, – согласился Алекс и, выжав остатки пива, забросил грушу в утилизатор. И довольно рыгнул.
– Сколько ты выпил? – спросил Джим.
– Немножко.
– Ты пьян?
Алекс обдумал вопрос.
– Пожалуй, есть такое дело. – Он опустился в кресло. – Ко мне, маленькому, приглашали няньку-дуру. Мне было лет девять, а ей шестнадцать. Так мы с ней смотрели фильм про чудовище. Огромный чудовищный кот жил под землей, а сейсморазведка его растревожила. Вышел на поверхность и давай сносить города и рушить тоннели. Я до смерти перетрусил.
– Детишки чего только не пугаются, – заметил Джим.
– Я понимал, что это не по-настоящему. Был маленький, но не глупый. И все равно боялся. А знаешь, чем папа меня успокоил? Он мне показал ошибку в масштабе.
– В масштабе?
– Объем возрастает как куб от поверхности. У кота, крушащего города, не хватило бы сил удержаться на ногах, даже при марсианской гравитации. У него бы кости треснули под собственным весом. И помогло. Я увидел, что так не может быть, и перестал бояться.
Тут как с тем котом – не складывается масштаб.
Джим секунду поразмыслил.
– То ли ты слишком пьян, то ли я слишком трезв. Не доходит.
– Врата. Системы. Они для нас велики. Нам до них никогда не дорасти. В смысле, ты хоть задумывался, каково видеть разом все существующие системы? Хотя бы те, где мы есть? Тысяча триста семьдесят три кольца… – Семьдесят одно. Танъявур и Текома пропали.
– Тысяча триста семьдесят одно, – уступил Алекс. – Теперь предположим, что в пространстве колец не приходится тормозить. До самых врат ускоряешься, а тормозишься до зоны жизни в системе, куда входишь. Тратишь около месяца.
– Реактивной массы не хватит.
Алекс отмахнулся.
– Скажем, ее можно набирать в полете. Реактивную массу, топливо, продовольствие и все прочее. И жидкий гелий, чтобы испарять излишки тепла.
– То есть отбросим все, что мешает так делать.
– Угу. Пять миллиардов кэмэ в месяц, месяц за месяцем. Вообще без свободного полета. На планетах не задерживаемся. Вот так… – Он ткнул рукой вперед, изображая скорость.
– Ну-у…
– Сто пятнадцать лет. Отправляешься новорожденным, долетишь стариком, и это если ничего не видеть, кроме своего корабля. Задержимся на посмотреть каждую планету? Не город, не станцию, только планету, на недельную экскурсию? Добавляй еще двадцать восемь лет. Сто сорок с чем-то лет. Целая жизнь уйдет, чтоб хоть глазком взглянуть. Сделать заявку на новые земли.
И больше туда не возвращаться.
Джим задумался. Он, работая на Союз перевозчиков, а потом на подполье, повидал столько систем, сколько мало кто видел, и все-таки вряд ли больше трех дюжин. Он знал, сколько еще осталось, сколько он не видел и никогда не увидит, сколько систем пыталась скоординировать Наоми. Алекс был прав. Страшно подумать. Или не просто страшно.
– И это еще не худшее, – продолжал Алекс. – За время твоего полета место, откуда ты отправился в путь, изменится на целый век. Оно уже будет не то. Все места, где ты побывал, начинают меняться, едва ты улетишь.
На экране колебались и бормотали светящиеся врата. Схема обозначала условными цветами хлещущее из них радио– и рентгеновское излучение. Джиму невольно представился глядящий на них гигантский глаз.
– Людям такое не по мерке, – сказал Алекс. – Тем, кто все это строил? Они, наверное, могли с этим совладать, а нам не по масштабу. Мы пытались вырасти так, чтобы справиться, но едва попробовали встать – ноги у нас переломились.
– Хм, – протянул Джим. И спросил: – У тебя пиво еще есть?
– Не-а.
– А хочешь? – Угу.
* * *
«Сокол» с отключенным двигателем поначалу казался маленьким астероидом необычной формы. Он вращался по орбите в неполных трехстах тысячах километров от алмаза Адро как крошечный искусственный спутник. Сам артефакт производил жутковатое впечатление: огромный зеленый шар, озаряемый там и здесь вспышками внутренней энергии, будто в глубине его бушевали грозы. Планета… Библиотека… Джим достаточно ознакомился с предварительными выводами Элви, чтобы оценить сверхъестественные свойства этой штуковины: она не коллапсировала под собственной массой, ее связность создавалась теми же презирающими пространство принципами, на которых действовали врата, она содержала в себе больше информации, чем за тысячелетия прогресса накопило человечество. «Сокол» – такое же, как все лаконские корабли, светлокожее полуорганическое чудище – в другом контексте мог бы нервировать. А здесь Джим ощущал с ним странное родство. Пусть технологии и чужие, но язык дизайна был человеческим.
Алекс вывел их на согласованную орбиту и мягко приблизил «Роси» так, что два корабля казались уже связанными. Их связала общая скорость и тяготение. Экипаж «Росинанта» собрался в командном шлюзе, Амос готовил стыковочный переходник.
– Забавно, знаете ли, – заговорил Джим. – Мне все кажется, что откроется сейчас дверь, а за ней Танака с бандой десантников в силовой броне, и как кинутся на нас…
Тереза закатила глаза, а Наоми рассмеялась.
– Ничего подобного не будет.
– Нет, конечно. Но я уверен, что будет. Удивительно, а?
Она взяла его за руку, пожала и, заглянув в глаза, проговорила:
– Все хорошо. Элви за нас, а на этом корабле она командует.
– К тому же, – добавил Алекс, – будь это не так, у них хватило бы времени вызвать поддержку. А здесь никого, кроме них и нас.
Джим покивал. Он сознавал беспричинность своих страхов. Страхи от этого не унимались, но переносить их становилось чуточку легче. Алекс прав. Они самим входом в эту систему сообщили команде Элви о ее соучастии, однако тревоги, насколько им было известно, никто не поднял. После этого стыковка кораблей и их переход с «Росинанта» на «Сокол» могли считаться почти символическим жестом.
Амос защелкнул последние крепления и запустил протокол синхронизации. С тихим вибрирующим шипением выдвинулся стыковочный тоннель – коридор от корабля к кораблю.
– А все же, пожалуй, не стоит нам всем идти, – заметила Наоми. – Во всяком случае, одновременно.
– Пока не разберемся в положении дел, не стоит, – согласился Алекс.
– Вообще не стоит, – сказала Наоми. – Пусть кто-то один все время остается на «Роси». Возьмем за правило. Я доверяю Элви и верю, что она знает своих людей. Но нам я верю больше.
Алекс, как школьник в классе, поднял руку:
– Охотно пригляжу за хозяйством, пока вы будете гулять.
– Думаю, надо бы и Амосу остаться, – сказала Наоми.
– Я лучше с вами, – возразил Амос. – Здесь за всем сумеет присмотреть Кроха.
Наоми замялась, и Джим задался вопросом, что будет, если она прикажет Амосу остаться. Может быть, Наоми тоже об этом подумала.
– Хорошо, – согласилась она. – Алекс с Терезой дежурят на корабле. Остальные идут знакомиться.
Она поймала взгляд Джима и вздернула бровь. Хотела сказать, что ему идти не обязательно. Он пожал плечами. В смысле, надо.
– Вроде все готово, – заговорил Амос, втягиваясь в шлюз. – Герметичность и давление есть, приглашение имеется.
Джим вслед за Наоми вошел в шлюз и костями ощутил закрывшийся за ними люк. Опять зашевелился страх перед Танакой. Теперь ему примерещилось, что наружный люк откроется в пустоту и воздух хлынет наружу, освободив место смерти. Но вот, тихонько звякнув, открылся переходник, и газ зашипел тихо, будто кто-то вздохнул. Наружный люк «Сокола» открыли. В него проплыли они трое. Воздух здесь пах иначе.
Светло и остро.
«Сокол», закрыв наружный люк, открыл внутренний и ожидавшую за ним Элви Окойе. Рядом висели Фаиз и черноглазая девочка. Элви улыбалась, но выглядела ужасно. Пепельно-бледная, руки и ноги заметно истончились.
– Наоми, Джим, – заговорила она, подлетая к ним как непристойная пародия на ангела, – рада вас видеть. И Амос. – Она остановилась, поймав скобу, перевела взгляд на Амоса, и в ее глазах на миг мелькнуло что-то похожее на голод. Жадность таксономиста при виде нового редкого образца. – Я слышала, вы изменились, как Кара и Ксан. Хорошо бы, пока вы здесь, провести небольшое медицинское обследование. Если вы не против.
– Если надо, док, – кивнул Амос и повернулся к девочке. Чертами лица они были совсем не похожи, но одинаковая чернота глаз и сероватый оттенок кожи заставили Джима невольно искать фамильного сходства. – Привет, Искряшка.
Девочка насупилась, хотела что-то сказать, но прикусила язык.
– Ну, – подал голос Фаиз, – чертовски неловко себя чувствуешь, а?
Элви встряхнулась и жестом пригласила их проходить.
– Прошу. Я приготовила маленький праздник в честь встречи. И нам о многом надо поговорить.
Глава 27. Элви
В систему Адро вошел «Росинант», врата полыхнули рентгеновским и электромагнитным костром, и Элви поняла, что правила игры меняются. Ни новых правил, ни последствий перемены она не знала, но не сомневалась, что ее прежний образ действий отныне устарел.
На «Соколе» еле-еле удалось сдержать панику. В системе вражеский корабль! «Сокол» совсем не был беззащитным, но где здесь воевать? Вдруг подпольщики решили уронить на БИЧ ядерный заряд, как раньше на строительные платформы? И что они сделали с вратами? Поначалу Элви подавала пример. Она сама не паниковала и другим не позволяла. Потом они приняли луч с «Росинанта». Наоми ее поторопила, так что Элви пришлось решать.
Первым делом, во многом определившим дальнейшее, стал разговор с Харшааном Ли.
Он плавал в ее кабинете, скрестив ноги в лодыжках и заложив руки за спину, словно подставляя грудь под удар. И с сосредоточенностью ученого, получившего новый пакет данных, слушал ее рассказ. Хотя эти новые данные меняли всю его жизнь и перспективы на выживание.
– Извиняться не стану, – говорила Элви. – Адмиралу Трехо известно мое отношение к политическим и военным дрязгам перед лицом нечеловеческой угрозы самому нашему существованию. Если он об этом узнает… когда узнает… он не удивится. Хотя и не обрадуется.
Доктор Ли медленно, протяжно выдохнул сквозь зубы, как будто сдулся.
– Да, едва ли обрадуется.
– Хотите, я посажу вас под арест? – предложила Элви. – Когда все выйдет наружу, сможете честно утверждать, что были бессильны.
Ли помолчал, задумчиво поводя глазами. Элви восхищалась умом и профессионализмом этого молодого ученого. Она не могла предвидеть, что он скажет и как поступит, но, если придется одного за другим перебирать подчиненных, пока не найдется готовый поддержать ее линию, ей предстоял долгий и трудный день.
В голосе Ли, когда тот заговорил, смешались обида и усмешка.
– Я – лаконский офицер и патриот. Вы мой командир и глава директората, где я служу. Вы нестандартно подбираете сотрудников. После Сан-Эстебана представляется возможным, что без нестандартного подхода не обойтись. Я понимаю ход вашей мысли. Можете на меня положиться.
– Спасибо, – сказала Элви. – И, Харшаан, у меня есть доступ к связи. А мне нужно за ними наблюдать втайне даже от связистов. Вы уж меня не подведите.
Я должна победить.
– Очень вас понимаю, – сказал он.
При его поддержке и остальные перешли от страха к недоумению. Элви никогда бы не подумала, что у системы, где почти фанатично блюдется субординация, есть свои плюсы. Во всяком случае, пока она сама на вершине пирамиды.
Связь сквозь врата всегда была рваной. В системе Сол, в Лаконии – а теперь и в самых развитых колониях вроде Оберона и Бара Гаона – хватало трансляторов для надежной передачи. Отказ одного передатчика замечали другие и перенаправляли сигнал по иному маршруту. В Адро имелась единственная цепочка трансляторов, выброшенных «Соколом» на пути в систему, а тот, что стоял у самых врат, временами уничтожали подпольщики, пираты или вандалы. Поток радиосигналов, хлынувший теперь из кольца, играл роль глушилки, тоже подрывая надежность связи. Но мало-помалу, в периоды спада активности, на частотах, как будто не затронутых выбросом из врат, ей открывалась новая картина. К подходу «Росинанта» Элви, насколько то было возможно, представляла себе новый статус-кво. Больше нее могли знать разве что Очида и Трехо. А у нее к тому же был план. И, вводя в игру доктора Ли, она начинала атаку – рискованную, но тут она рассчитывала на плечо «Росинанта».
Она встречала их у люка вместе с Фаизом и Карой. Позвала бы и Ли с Ксаном, но тех все равно не получилось бы пригласить на совещание. Всех разом не вместила бы лаборатория. Засевшее в груди беспокойство ощущалось как перетянутая пружина. Кара, плавая возле нее, дергалась, сжимала и разжимала кулаки. Заламывала руки. Элви раньше считала это выражение просто фигурой речи.
– Еще есть время передумать, – сказал Фаиз.
– Нет, поздно, – ответила Элви.
– Да, ты права.
Закрылся наружный люк. С мягким щелчком открылся запор внутреннего. Дверь отъехала в сторону, и вот они здесь. Наоми очень переменилась с прошлого раза, как Элви видела ее в лицо. Обе они тогда были моложе, и Наоми запомнилась ей мягкой, почти застенчивой – что еще подчеркивала ее привычка прятаться за волной своих темных курчавых волос. Лицо показавшейся в люке женщины было жестче, волосы белы как снег, застенчивости нет и в помине. Объектив камеры не передавал твердости, с которой Наоми теперь держалась. За прошедшие десятилетия Наоми Нагата стала человеком, которого Элви легко представляла за одним столом с Антоном Трехо. Она задумалась, знает ли об этом Трехо.
Зато Джеймс Холден выглядел в точности самим собой, только старше. Конечно, она не так давно с ним виделась – на Лаконии. Успела привыкнуть к следу лет на его лице и неопределенной усмешке в глазах.
– Наоми, Джим, рада вас видеть, – сказала она. Мужчина рядом с ними дружески улыбнулся ей. Кара почти беззвучно ахнула – если ей не почудилось. – И Амос. Я слышала, вы изменились, как Кара и Ксан. Хорошо бы, пока вы здесь, провести небольшое медицинское обследование. Если вы не против.
– Если надо, док. Привет, Искряшка.
На минуту все замолчали. Преступники и заговорщики, умышляющие спасти человечество от самого себя и смертельного врага.
– Ну, – прервал паузу Фаиз, – чертовски неловко себя чувствуешь, а?
– Прошу. Я приготовила маленький праздник в честь встречи. И нам о многом надо поговорить.
Члены экипажа старательно не замечали гостей. Элви попробовала представить, каково было бы ей на их месте. В их дом пригласили врага. Она гадала, кому еще известно о присутствии на соседнем корабле Терезы Дуарте. Пожалуй, затей она острый эксперимент: многие ли готовы сдать ее Трехо, – лучше этой ситуации бы не выдумала. Оставалось только надеяться, что ни у кого здесь нет запасного, неизвестного ей канала связи. А если есть… Да, интересный вопрос.
Она впустила их в лабораторию, как в студенческие времена впускала компанию в комнату общежития. Вошла последней и закрыла за собой дверь.
– Добро пожаловать в мой маленький дом.
Она обвела рукой помещение.
Наоми поймала скобу, остановилась и одобрительно оглядывалась. Элви так привыкла к полудюжине многозадачных систем, к мощному воздухоочистителю для отфильтровки опасных веществ, что только взгляд гостьи напомнил ей об их существовании. Здесь все было привычным как собственное тело и таким же само собой разумеющимся. «Сокол» в Адро занимался в первую очередь медицинским наблюдением за Карой и геологическим прощупыванием алмаза, но готов был к самым разнообразным задачам, от электронной микроскопии до вивисекции.
– Здесь чудесно, – заметил Джим. Вроде бы искренне, но не совсем.
– Тюрьма тюрьмой, – вздохнула Элви, – зато моя собственная.
Она поморщилась, спохватившись, что напомнила о тюрьме человеку, который несколько лет отмучился в настоящей, однако лицо Джима не дрогнуло. Если и заметил ее оплошность, то великодушно предпочел не услышать.
– Простите, что поставила вас в затруднительное положение, – заговорила Наоми. – Я понимаю, как вы рискуете, принимая нас.
Элви отмахнулась левой рукой, потому что правой переключала дисплей на стенной экран.
– Все правильно. Вселенная в огне, а вы делаете то, что должны.
– Так ли? – усомнилась Наоми.
– Вы про огонь? – поняла Элви. – Вот это действительно интересный вопрос. О новом событии вы уже знаете?
– Мы шли без связи, – покачала головой Наоми. – Знаем только то, что слышали от вас.
– Ну, без вас там не обошлось. – Она вывела на стену новую, сверкающую картину колец. Рядом загорелись колонки аналитики. – Не знаю, что это, но вы послужили детонатором. Большую часть данных я получила от полковника Танаки.
– Которая упорно пытается нас прикончить?
– Она самая, – кивнула Элви. – Пока вы были в пути, она присылала отчеты с мест и необработанные данные. У нее в Медленной зоне были сканеры для поиска следов вашего двигателя. Так что, когда в вентилятор попало дерьмо, она хорошо рассмотрела брызги.
Повинуясь движению Элви, экран переключился на знакомую картину: пузырь пространства колец с сотнями равномерно расположенных по его поверхности врат. Элви приблизила одни, видимые телескопом под углом, так что перспектива превращала круг в овал. В центре кольца светлячком загорелся огонек. Дюзовый выброс тормозящего для прохождения корабля.
– Врата Сол, – пояснила Элви. – Половина входящего-исходящего трафика до сих пор идет через них.
– Но и другого трафика хватало, – мрачно вставила Наоми. – Мы в том числе.
Элви шевельнула рукой, и мерцание врат замедлилось. Подпись сообщила, что передача замедлена в несколько тысяч раз от реального времени, но движение осталось плавным. Джим, хмурясь, сложил руки на груди. Амос с Карой одинаково замерли и смотрели с одинаковым интересом. Мерцание нарастало, пока не залило белым весь экран.
– Колонистский корабль, – тревожной отрывистой скороговоркой объясняла Элви. – Планировал прохождение через несколько секунд после входа в зону корабля Танаки. Нам неизвестно, сколько прохождений было перед тем, но это и не важно. Порог безопасности оказался превышен.
Сияние стало ярче… и потухло. Элви чуть не вздрогнула от восторга, но это потому, что уже знала: люди, чью гибель она наблюдала, не погибли. Их что-то спасло. Двигатель снова горел угольком посреди кольца, корабль завершил прохождение – хотя за мгновенье до того, несомненно, исчезал.
– Что за чертовщина? – пробормотала Наоми.
– Корабль ушел к голландцам… и вернулся. Но теперь это можно считать только прелюдией, – добавила Элви. – Вот, посмотрите, как это понравилось тем, в кольцах.
Поверхность Медленной зоны пузырилась, разгоралась, бурлила. Элви такое уже видела. Когда это случилось в прошлый раз, из всех кораблей выжил один «Сокол».
Заговорив, она услышала, как звенит от волнения ее голос:
– Такое наблюдалось, когда мы потеряли станцию «Медина». Прямое вторжение в границы пространства колец. Это убило «Медину». И «Тайфун».
– Но, к сожалению, не убило Танаку, – заключил Амос.
Поверхность пузыря играла переливами зловещего полярного сияния. В свет проникала тьма. Элви заметила, что скрючилась, будто закрылась от удара в живот. И заставила себя распрямить спину.
– А потом… вот, – сказала она.
Кольца врат все разом полыхнули белым, на три страшные долгие секунды перегрузив датчики телескопов. Когда свет начал меркнуть – словно кто-то медленно протяжно выдыхал, – пространство колец стало прежним: все дюзовые конусы, все транспондеры, все корабли были на месте. В том числе колонистский корабль, пропадавший у них на глазах.
– Загорелись не только врата Адро, – заметила Наоми.
– Да, все. И то, что случилось, повлияло на сознание. Большая часть присланных полковником Танакой данных относится к этому эффекту.
– Эффект выпадения памяти? – спросила Наоми.
– Нет, – отозвался Фаиз, – совсем, совсем другое.
– Создается впечатление, что сознания всех, находившихся в пространстве колец, объединились в сеть, – сказала Элви. – Все команды, все корабли. Естественно, все ошеломлены. Но есть свидетельства, что каждый стал участником чужих воспоминаний и переживаний.
Амос почесал подбородок.
– Похоже на то, как выходит у нас с Искряшкой.
– Действительно, очень похоже на то, что ты, Кара, описывала при погружениях в БИЧ.
– Бич? – переспросил Амос.
– Алмаз. Библиотека.
– А почему «бич»? – удивился Джим.
Элви хмуро отмахнулась.
– Суть в том, что, наблюдая за вами, – она кивком объединила Амоса с Карой, – мы объясняли происходящее вашей модификацией ремонтными дронами. Но случившееся в пространстве колец коснулось не модифицированных людей. Эффект длился недолго. Собственно, почти мгновенно прекратился. Любопытно и излучение колец. Посмотрите.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.