Электронная библиотека » Джеймс Кори » » онлайн чтение - страница 22

Текст книги "Падение Левиафана"


  • Текст добавлен: 25 июля 2023, 16:00


Автор книги: Джеймс Кори


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Ну, – сказала Элви, – теперь, по-моему, кто-то рулит.

Ли показал им большой палец. Тереза забегала взглядом от него к Джиму и Элви.

– Что сказать?

– Скажи ему, что мы здесь, – попросила Элви.

Тереза кивнула и взяла себя в руки.

– Папа, это я. Тереза. Я здесь, у станции. Мы хотели бы войти и поговорить. – Подождав немного, она продолжила с такой тоской, что у Джима дрогнуло сердце: – Я хочу тебя видеть. Впусти, пожалуйста.

Они ждали. Джим медленно поворачивался по кругу, высматривая на поверхности станции хоть что-нибудь: рябь, отверстие, появление чего-то нового. И ничего не увидел.

– Попробуй еще, – сказал он.

– Отец? Если ты там, это Тереза. Я снаружи станции. Я хочу войти.

Тянулись секунды, и надежда на лице девочки умирала. Ли жестом подозвал ее к себе и отцепил провод.

– Есть и другие способы, – сказал он. – У нас несколько километров контактных датчиков. Мы пользовались ими у алмаза Адро, но они и здесь могут что-то дать.

– Я помогу разматывать, – вызвался Джим.

– Если заметишь что-то изменившееся с прошлого раза… – начала Элви.

«Кроме меня?» – подумал, но не сказал он.

Они несколько часов опутывали станцию датчиками – Джиму под конец живо вспомнилось сматывание пряжи в клубки, когда на папу Дмитрия находил вязальный стих. Элви через час оставила их работать и вернулась на «Сокол».

Ли объяснил, что она будет заниматься поступающими данными, но Джим сильно подозревал, что ей просто нужен отдых.

Работа сперва показалась утомительной, но через некоторое время Джим поймал ритм. Размотать провод, придержать, пока кто-то проверяет контакт между датчиками и с поверхностью станции. Тереза тоже помогала: многомесячное ученичество на «Роси» сказалось в том, как она просила пояснений и докладывала команде, что собирается сделать. К тому времени, когда баллоны опустели и Джим развернулся к дому, девочка, кажется, сбросила с себя первую горечь разочарования.

Люк за ними закрылся, Джим снял, обработал и убрал скафандр и сам ушел в каюту. Он провонял потом и неопреном, но неудобства и даже сознание, что молодым он бы дольше продержался, не отнимали удовольствия от работы. К тому времени, как отмылся и оделся в чистый комбинезон, он был доволен собой, как давно не бывал.

На летной палубе он застал одного Амоса, пристегнувшегося к амортизатору, хотя тяги не было и не предвиделось. Джим придержался за захват и заглянул в кабину.

– Есть там кто?

– Алекс спит. Кроха занимается собакой и собирает кое-какие вещички. Наоми на «Соколе» обсуждает показания датчиков.

– Данные уже пошли? В смысле, я думал, в первые несколько часов говорить еще не о чем.

– Люди, когда ничего не известно, любят об этом потолковать, – изрек Амос.

– Пожалуй, ты прав.

Амос потянулся и лениво почесал грудь – там, где тусклым неровным кружком еще чернела пулевая пробоина.

– Похоже, на станции много чего происходит. Что-то делается, хоть они и не понимают что. И горячей стало. Температура и сейчас растет.

– Удивительно видеть, как оно там движется. Тем более если раньше не знал, что оно там вообще есть.

– Вы его нашли?

– Не нашли.

– Но он там?

Джим потянулся, хрустнув позвонками.

– Да, там. Но, похоже, поговорить не рвется.

Ответ Амоса затерялся в предупреждающем гудке станции связи. Джим, подтянувшись к панели, открыл сообщение. Система зарегистрировала корабль, числившийся у «Роси» в списке угроз. «Дерехо» – тот, что убил «Предштормовой» и выгнал их из Фригольда, совершил переход через врата Бара Гаона. Джим только успел отключить тревогу, как в списке сообщений появилось новое – от полковника Алианы Танаки.

Глава 37. Танака

Случись им встретиться на Лаконии, встреча проходила бы в здании Государственного совета. Они расселись бы вокруг изготовленного с большим вкусом стола, а вся обстановка излучала бы силу, спокойствие и серьезность. А вышло, что они собрались на камбузе подогнанного под научные цели корабля, где пахло выбивающейся из силы вентиляцией и промышленными чистящими средствами. Какой-то смысл в этом был. Портреты великих военачальников и картины важнейших сражений – лестные, продуманные, уравновешенные – всегда попахивают пропагандой. Танака достаточно времени провела в коридорах власти. Навидалась великих людей в мундирах, устремляющих орлиные взоры в славное будущее. И почти не видела картин, где солдаты коротают холодные ночи в рваных палатках или у тлеющего костерка, ожидая утром штыкового удара в грудь от совершенно незнакомого им человека.

Боттона она оставила на «Дерехо» и явилась на «Сокол» одна. В парадной форме и при личном оружии. Ее немного подташнивало от лекарств, а головная боль, не прекращавшаяся с перехода от Бара Гаона, могла быть вызвана чем-то лишним в крови, а могла – просто неотступным ощущением, что в стенки ее мозга бьются чужие умы. В дополнение к прочему ее преследовала галлюцинация, что левый глаз слезится, холодные слезы сбегали по щеке даже в невесомости, где им стекать не полагалось бы.

– Вы уверены, что этот… эффект распространяется? – спросила доктор Окойе.

С их последней встречи она обзавелась хмурыми морщинками на лбу и в углах рта. И еще исхудала, ослабла от долгой невесомости. Атрофия мышц, стресс и недоедание превратили ее в подобие догорающей свечки.

– Уверена, – сказала Танака. – Больше всего досталось тем, кто там присутствовал. Но захватывает и других – не знаю, сколько именно. И если вы не хотите, чтобы оно добралось до вас, сразу начинайте их принимать.

Вместе с изменницей, возглавлявшей научный директорат, в камбузе присутствовали ее изменник-муж, глава подполья и человек, стрелявший ей в зубы. Когда они задумывались, вокруг головы у каждого мельтешили те мелкие мушки – не мушки. Те, что висели над Холденом, чем-то отличались, но она не могла уразуметь чем. Танака тешила себя, прикидывая, в каком порядке их расстреляет. Она бы предпочла начать с Холдена. Силы у нее были не те, что прежде, и она сомневалась, что управится со всеми, а не хотелось бы покидать вселенную, в которой остался Джеймс Холден.

«Как это мило!» – сказал голос в голове. Мужчина, старше нее. Она его не знала, но осуждение показалось обидным. Не желая слышать новых незваных советчиков, она бросила воображать смерть Холдена.

Элви Окойе листала список предложенных Танакой медикаментов, а муж заглядывал ей через плечо. Хрупкая женщина все сильней хмурилась, но заговорила не она, а Холден:

– Так плохо?

– Неприятно, – прикрываясь недооценкой, проговорила Танака. – Лекарства помогают, но не до конца.

– Надо искать вход в станцию колец, – сказала Нагата.

– Нет там входа, – возразил Фаиз Саркис. – Датчики улавливают значительную активность. Постоянную перестройку. Возникают и гаснут мощные электрические и магнитные разряды. И все такое. Но дверей нет.

– Сомневаюсь, что ее можно вскрыть силой, – сказал Холден, – и все же…

– Она отразила всю орудийную мощь класса «Магнетар» и потом без последствий приняла на себя выброс коллапсирующей нейтронной звезды, – напомнила Танака. – Но вы, конечно, берите зубило и ножовку, попытайте счастья.

– И все же, – не дослушав ее, заговорила Нагата, – она открывается. Открывалась. Вход есть.

Из них из всех Нагата удивила больше всего. Она была почти ровесницей Танаки, и, хотя детство при малом тяготении наделило ее долговязой голенастой фигурой астерки, они с Танакой могли сойти за близких родственниц. Скажем, за троюродных сестер. Танака узнавала себя и в ее усталости, и в том, как она держала свое при себе.

– Мы же вроде договорились, что силой ее не вскроешь, – сказала Элви.

– Поэтому силой и не надо, – ответила Нагата. – В прошлый раз ее открыл образец протомолекулы с «Росинанта». На «Соколе» тоже есть образец. Используем его.

– Опять погружение, – заметил Фаиз. – Только теперь не в библиотеку, а в станцию.

Замешательство Элви Танака заметила по ее мошкаре раньше, чем услышала слова.

– Это… возможно, окажется не так просто. Алмаз Адро создавался для выдачи информации. Мы его включили, и он занялся тем, для чего был создан. Станция открылась перед Холденом по команде протомолекулы. Она использовала Джима для проникновения внутрь, действуя в рамках того, для чего была создана. Но для чего предназначена станция, мы не понимаем.

– Для подключения врат и стерилизации целых солнечных систем по мере необходимости, если меня не подводит память, – сказал Холден. Рой мошкары вокруг его головы взвихрился и дернулся.

– Если Дуарте, припарковав кораблик к станции, не отправился гулять по космосу, он внутри, – сказал Фаиз.

– Более обнадеживающие предложения есть? – спросила Танака.

Молчание Элви было достаточно красноречиво.

Танака сдержалась и не закатила глаза.

– Есть вероятный способ вскрыть станцию. Давайте его испытаем. У нас есть дочь верховного консула – единственное лицо, к которому он настолько эмоционально привязан, что может выйти из беспамятства.

Откройте вход, а я проведу ее внутрь.

– Ни в коем случае, – отрезала Нагата.

– Ни в коем случае?

Ответил Холден:

– Мы не отдали ее вам в Новом Египте и во Фригольде. И теперь не собираемся.

Танака протянула перед собой открытые ладони. Сейчас, зависнув в воздухе со скрещенными в лодыжках ногами, она чувствовала себя картиной возносящейся на небеса святой. Святой, покровительствующей связавшимся с идиотами, если такая есть.

– Адмирал Трехо ясно дал понять, что мы теперь на одной стороне, – заговорила она. – Он предоставил мне высшую степень полномочий для выполнения единственного задания. Это задание – найти верховного консула. И в Новом Египте я действовала с той же целью. Вы все – мятежники, на момент его исчезновения еще воевавшие с ним. Я готова выслушать ваши возражения, но уверена, что лучше, чем любой из вас, подхожу на роль переговорщика.

– Сейчас к нам направляются сотни кораблей, – сказала Элви. – Научный директорат высылает все, чем может располагать. И подполье тоже… – Она бросила взгляд на Нагату, и та кивнула.

– Нам не нужны новые корабли, – заявила Танака. – Давайте, по крайней мере, доверим решать девочке. Если она не захочет иметь дело со мной, найдем другого. Хотя лучше меня не найти.

– Она права, – с горечью заметил Холден. – Послушаем, что скажет Тереза, но любой из нас окажется отвлекающим фактором. Нас могут счесть за угрозу.

Второй в очереди была бы Элви, но она…

– Двойной агент, – подсказал Фаиз. – Государственная изменница.

– Будет вести процесс погружения, – договорил Холден и переключился на Танаку: – А когда вы до него доберетесь, что будет?

– Выведу его наружу, – сказала Танака. – Если не сумею вывести, установлю более надежную связь. Мы выясним, что ему известно, и найдем способ защитить империю. Обстоятельства, может быть, и переменились, но мое задание осталось прежним.

«И, если бы вы не путались под ногами, а позволили мне им заниматься, многие остались бы в живых». Этого Танака не сказала, а Холден не присутствовал в ее сознании, но она была вполне уверена, что он и так понял намек.

– Защищать нужно не империю, – вступила Нагата, – а человечество.

Танака пожала плечами.

– С моей точки зрения, различие несущественно.

– Вы правы, – кивнул Холден. – Давайте для начала устраним угрозу. А потом можно будет снова убивать друг друга в более приличной манере.

Он уставился на нее, и мошкара у него над головой замерла, словно тоже засмотрелась. «Думает, как будет меня убивать, когда все это кончится», – догадалась Танака.

– Конечно, – с улыбкой согласилась она. – Первым делом главное.

– Я поговорю с Терезой, – вызвалась Нагата.

– Прекрасно, – ответила Танака. – Сколько это займет?

* * *

Через тридцать шесть часов Танаку известили, что все готово к эксперименту. К тому времени в пространство колец вошли еще семь кораблей. На следующий день ожидалось тридцать. Вскоре здесь соберется целый флот – зависнут, от нечего делать ковыряя пальцем жопу. Все это ничего не значило, лишь бы ей сделать свое дело. Исполнить задание, каким бы оно ни стало.

Танака чувствовала себя как на приеме с коктейлями в окружении множества незнакомцев, но личность больше не теряла: голоса притихли, заглохли, их можно было не замечать. Она и не замечала. Проводила время в тренажерной, мучила себя, пока боль в мышцах не заслоняла весь мир. Она принимала высокоскоростной паровой душ – зависала между соплами и вакуумным стоком под обжигающе горячей водой. Боль, как и утомление, помогала ей сосредоточиться на теле. Проясняла мысли.

Отчасти с той же целью ей хотелось найти любовника: потереться несколько часов о кого-нибудь из команды. Тоже способ свести все внимание к своему телу, к его ощущениям. Останавливала ее не опасность попасться, а неуютная уверенность, что любое ее занятие теперь разделяют, переживают, испытывают другие. Личных секретов больше не существовало. Чужие умы, постоянно касавшиеся ее, норовя затянуть в свои чувства и воспоминания, словно разъедали Танаку.

Она все проверяла, нет ли сообщений от Трехо, но тот молчал. Зато понемногу нарастал ручеек информации по опрошенным ею до ухода с Бара Гаона людям. Капитан «Прайсса» впал в кататонию. Старый медтехник с «Конхина», прибегнув ко всей мощи психотехник, сохранял трезвое сознание, но остальные на его корабле начали угасать. Он передавал записи: члены экипажа делались необыкновенно молчаливыми, а в совместной работе проявляли невероятную согласованность, как множество щупалец одного существа. «Илрис Ивс», выйдя из пространства колец в систему Паркер, перестал отвечать на запросы и отклонился от полетного плана, свернув вместо главного города второй планеты к далекой экзопланете на неэллиптической орбите, помеченной исследователями как возможный артефакт.

Она во всем видела признаки слияния сознаний. И каждая минута такой жизни делалась невыразимо мучительной. Впрочем, выражать эту боль не было нуж ды. Команда «Дерехо» знала и так. Все они оказались в одной лодке.

Боттон стоял в своем кабинете, приклеившись магнитными подошвами к полу, с грушей в руке, и смотрел рассеянно. Не сразу нашел Танаку глазами, отдал честь.

Лицо его с ухода от базы Гевиттер осунулось сильнее прежнего, щеки и шея заросли щетиной.

– Капитан, – приветствовала она.

– Чем могу служить? – Голос у него расплывался по краям.

– Что это вы пьете?

Он задумался, взглянул на грушу, словно вспоминая, что в ней.

– Воду. Это вода.

– Лекарства?

Он кивнул и, щелкая магнитными подошвами, подошел к столу. Достал из ящика персиковые таблетки, знакомые ей как воздух. Положил их в рот и запил.

– Я установлю автоматическую напоминалку.

– «Сокол» готов.

Боттон протрезвел.

– Доброй охоты.

– Я не затем здесь.

Ее сильно утешил его удивленный взгляд. Утешало малейшее доказательство, что ее разум открыт не каждому. Или нет, не так. Это помогало притворяться, что она еще в состоянии ставить рамки, управлять тем, чем на самом деле не управляла. Она цеплялась за утешительную ложь.

– Я, – сказала она, – не знаю, чего добьюсь, разыскав верховного консула. Это перемирие с подпольем? Его заключил Трехо. Верховный консул может его одобрить, а может и нет.

Боттон заморгал.

– Я… кажется, понял.

– Меня на этом корабле не будет. Если вы получите от меня приказ?

– Я служу Лаконской империи.

Танака улыбнулась. Щека от улыбки почти не болела. Просто зажило, а как удивительно.

– До времени ни с кем не разговаривайте. Нашим сознаниям доверять нельзя. И принимайте таблетки по расписанию.

– Понял.

– И еще, Боттон. Если… если у меня не выйдет. Если мы не сумеем остановить то, что происходит… – Она указала на свою голову. – Хочу попросить вас об одолжении.

Он ласково улыбнулся.

– Я запасу две пули, полковник. По одной на каждого.

В эту минуту она его почти любила.

Скафандр ждал ее в оружейной: начищенный, заряженный, в полной готовности. Тот же, в котором она убивала станцию Драпер. Она попробовала увидеть в нем талисман удачи. «Я ношу на шнурке медный пенни. Ношу с того вечера, как Эмили Нэм меня поцеловала. Пятнадцатый год пошел». Танаке представилась позеленевшая медная монетка и капроновый шнурок. Вспомнилась Эмили, ее мягкие губы, нежно перебирающие бороду пальцы. Его звали Алан, он вырос на Титане. Танака дала ему уплыть, стараясь, пока он в голове, не вспоминать ничего из собственной жизни.

Зажигательные патроны. Гранаты. В прошлый раз, когда кто-то пальнул по станции чужаков гранатой, погибли тысячи людей. Ну и хрен с ними. Они, когда подписывались на эту работу, знали, что она опасна. Танака закрепила шлем, проверила баллоны, проверила герметичность. Убедилась, что запаса лекарств в аптечке хватит еще на несколько часов остаться собой. Последний шанс.

Она одна вышла из люка и запустила себя к голубой металлической сфере. Кругом мерцали врата. За ней следили тринадцать сотен «глаз». Сама она еще не видела девчонку, но скафандр ее нашел – крошечную черную точку в сиянии. Рядом виднелась еще одна фигура – Нагата. Танака, дав один короткий импульс ускорения и несколько коротких и более мощных тормозных, упала на наследницу империи и ее мятежную защитницу. Скафандр у Нагаты был старинной марсианской конструкции, как из музея.

Жестом Танака обозначила канал связи, и Нагата подключилась к нему.

– Я думала, мы договорились, – сказала Танака.

– Я не буду входить, – ответила Нагата. – Не хотела отпускать Терезу одну. Я подожду здесь.

На девочке был такой же, как у Нагаты, скафандр, но если Нагата в своем смотрелась выходцем из иных времен, то Тереза Дуарте – ребенком на маскараде. Она глянула из-за щитка с вызовом, чуть вздернув подбородок. Танаке не надо было перетекать в ее сознание, чтобы понять, что видит. Страх. Пробирающий до глубины души. Танака пожалела бы ее, не ощущай сама такого же страха, а так прониклась отвращением.

– Не знаю, будет ли лучше, если верховный консул на выходе столкнется с врагом. С тем же успехом могли бы войти, – сказала она.

Нагата изобразила старинный астерский жест согласия.

– Если я не нужна Терезе, меня здесь не будет.

– Я ей говорила, что все нормально, – сказала Тереза. Сказала голосом отца.

Танака не могла понять, что это такое. Тихая горячность старой женщины и властное спокойствие девочки, убежденных, что защищают друг друга, как вставшие щит к щиту древнегреческие воины. Идиотская самоуверенность или честно заслуженное доверие?

Сразу их трудно различить, а потом будет поздно.

– Тебе решать, – сказала Танака. – Теперь идем.

Нагата обхватила шлем девочки и прижала к своему.

Разговор наедине в ее присутствии выглядел невежливо, но Танака не стала мешать. Она немало поубивала друзей Нагаты и ее приверженцев. Любовник Нагаты стрелял ей в лицо. Небольшое отступление от правил хорошего тона сейчас было мелочью, а все долги, полагала Танака, скоро будут так или иначе оплачены.

Коротким всплеском маневровой тяги она уронила себя к безупречной поверхности станции и яйцевидному кораблю на ней. Странное было зрелище. Она четко вспомнила родичей этого «яйца» в лаконском гроте. Ей представилось, что после многонедельной охоты она наткнулась наконец на ясный след. Охватившая ее радость была неожиданной и к тому же, несомненно, принадлежала лично ей. Трехо нужна была охотница. Она охотница и есть.

Танака переключилась на канал «Сокола»:

– Говорит полковник Танака. Мы с девочкой на позиции.

Голос Окойе перебивали помехи. Шумновато стало в пространстве колец, когда боги хаоса принялись колотить по стенам.

– Поняла. Начинаем погружение. Приготовьтесь.

Рация замолчала. Танака перепроверила вооружение, подачу воздуха, свое состояние. Девочку потихоньку сносило от нее вправо – чуть-чуть не подогнала скорости.

– Вы хорошо его знаете? – спросила девочка.

– Верховного консула? Встречались несколько раз.

Я из первой волны. С Марса на Лаконию.

– Вы из основателей.

– Да, – согласилась Танака. – Вот это все… я помогала создавать. Он руководил, а работу делали мы. Первую галактическую империю человечества.

– Как вы думаете… – начала девочка и оставила вопрос висеть в воздухе. «Как вы думаете, с ним все хорошо?» «Как вы думаете, у нас получится?» «Как вы думаете, это все не зря?» О чем угодно могла спросить.

Под ними сияла станция. Танака понимала, что это чудится, но сфера словно гудела, передавая к ней звук через вакуум. Может, ее скафандр улавливал какой-то магнитный резонанс и звенел в ответ. А может, мерещилось.

Она проверила показания системы. «Сокол» отслеживал активность станции: энергию, магнитные поля, сейсмическую активность. Данные били как из брандспойта. Разобраться в них Танака не умела. Она окинула взглядом ровную голубую поверхность в поисках хоть чего-нибудь. Вспомнилась картина по мотивам «Старого морехода» Колдриджа. Корабль попал в штиль вблизи земного экватора. Кораблик на картине был маленьким, море – огромным и пустым. Чья это работа? Тернера? Дроу? Драммонд? Она не запомнила. Не нашла тогда в картине ничего особенного. Теперь она лучше понимала художника.

Девочка скорректировала курс и поплыла к ней. Танаку такой образ действий рассердил. Хороший солдат должен был с самого начала держать курс.

– А сколько времени это займет, известно? – спросила девочка.

– Сколько надо, столько и займет.

Обе замолчали. Танака считала вдохи, складывая их в минуты. От бескрайней голубизны уставали глаза, поверхность начала дрожать, покачиваться. Девочка щелкнула, открывая канал связи, отключилась и снова подключилась. А когда наконец набралась храбрости заговорить, словно высказала вслух мысль Танаки:

– Что-то не так.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации