Текст книги "Красный корсар"

Глава XXV

Они готовятся к морскому бою.

Шекспир. Антоний и Клеопатра

Появление паруса в этом месте, так редко посещаемом кораблями, привело команду в движение. По ее расчетам, уже много недель они потеряли из-за фантастических и пустых планов своего командира. Они не способны были понять, что случайность помешала им захватить судно «Каролина». Их невежество мешало им пережить потерю этой богатой добычи, и они готовы были выместить злость на новом офицере. Теперь представлялся случай возместить потерю.

Корабль шел им навстречу, в пустынных водах, далеких от главного пути, где ни на какую помощь или защиту рассчитывать он не мог, и пиратам ничего не должно было помешать захватить его. Общее возбуждение отразилось и на лице Корсара. Он сознавал, что экипаж тяготился бездействием и что матросам нужна работа, сочетающая опасность с выгодой.

Такое предприятие давало и ему возможность проявить свое мужество, организаторские способности и знание дела, закрепить свой авторитет на долгое время.

Все пребывали в молчании, следя за приближающимся кораблем. День был ясный, дул свежий ветерок, и море почти не волновалось.

– Это корабль! – сказал Корсар, опуская свою трубу после внимательного осмотра.

– Да, это корабль! – повторил генерал, на спокойном лице которого с трудом можно было заметить скрываемое им удовольствие.

– Да, это корабль, с полным оснащением, – заметил третий, опуская трубу.

– Видно по оснастке, что этот корабль должен везти ценный груз. А ваше мнение, Уайлдер? Вы считаете, что это…

– …большое высокобортное судно, – ответил авантюрист, который, хоть и молчал, но все время внимательно вместе с остальными наблюдал за парусом. – Если моя труба меня не обманывает, то…

– Что, сэр?

– Я вижу, что он подплывает к нам с носа.

– И я вижу то же. Это большой корабль, который плывет под боковым ветром и быстро направляется сюда. Он переменил паруса минуть пять тому назад.

– Я это тоже заметил, но…

– Но что же? Нет сомнения, что он держит курс на северо-восток и, очевидно, хочет нас освободить от труда его преследовать. Что вы думаете об этом судне, генерал?

– Вид у него совсем не воинственный, но заманчивый.

– А ваше мнение, джентльмены?

– Говорят, такие суда часто ходят этим путем, не желая встречаться с нами – владельцами патента пиратов, – ответил один из офицеров.

– Это большой фрегат!

– Значит, везет крупный груз. Вы новичок, мистер Уайлдер, и еще не знаете, что величину корабля мы высоко ценим.

– Не замечаете ли вы сигналов на судне? – спросил Уайлдер с тревожным видом.

– Трудно себе представить, чтобы он нас заметил: мы идем только на нижних парусах. Если заметили, значит, у них ценный груз.

Относительно сигналов вышел спор: одни их заметили, другие не видели. Сам Корсар молчал, наблюдая за судном.

– У нас от долгого наблюдения глаза утомились, – наконец сказал он. – Надо вызвать свежего человека. Поди-ка сюда, – обратился он к матросу, работавшему на корме. – Что ты видишь, какой это парус там вдали?

Человеком, к которому обратились, оказался Сципион. Сняв из уважения к старшому свою шапку и положив ее на палубу, он взял одной рукой трубку, а другой закрыл свободный глаз. Направив трубу, он тотчас опустил ее и с изумлением взглянул на Уайлдера.

– Ты видел парус? – спросил Корсар.

– Я вижу его простым глазом.

– Но что ты увидел в подзорную трубу, корабль?

– Да, это фрегат.

– Но куда он направляется?

– В нашу сторону.

– И это верно. Он подает какие-то сигналы?

– У него три новых брамселя.

– Да, это способствует его ходу. А заметил ли ты его флаг?

– У него вовсе нет флага, сэр.

– Да, я так и думал, можешь идти. Впрочем, подожди: каких размеров этот корабль?

– Семьсот пятьдесят тонн, сэр.

– Однако ваш негр, мистер Уайлдер, обладает способностью определять размеры еле видимого корабля с точностью аптекарского веса.

– Извините, пожалуйста, ему его невежество. Люди его расы не очень умеют отвечать на вопросы.

– Невежество? – переспросил Корсар, переводя свой взгляд с одного на другого и на судно. – Нет, этот человек, по-видимому, ничуть не сомневается в точности своего наблюдения. Так ты думаешь, что это судно точно такого размера, как ты определил? Ты точно назвал тоннаж?

Сципион глядел попеременно на своего нового командира и прежнего хозяина и на некоторое время совсем утратил дар речи. Но эта растерянность длилась одно мгновение, и лицо его вдруг приняло абсолютно тупое выражение.

– Я спрашиваю, уверен ли ты, что не ошибаешься хоть на несколько тонн, определяя тоннаж корабля? – спросил Корсар, не дождавшись ответа на первый вопрос.

– Размеры его такие, какие будут угодны капитану, – ответил Сципион.

– Мне угодно, чтоб он был в тысячу тонн!

– Да, тысяча тонн, господин капитан.

– А может быть, триста тонн? И если на нем золото, то этого достаточно.

– Да, триста тонн.

– Может быть, это бриг?

– Да, бриг, сэр.

– Может, это вообще не парус? Эй, кто там? Здесь нужны мнения и других. Позовите ко мне Фида. Беседа с вашими друзьями, мистер Уайлдер, очень поучительна, они умны и преданны вам, и я стараюсь воспользоваться их мнением.

Уайлдер стиснул зубы, а на лицах остальных офицеров отразилось недоумение, но они давно привыкли к вспышкам своего командира, и Уайлдер поостерегся возражать не ко времени.

В это время показался старый матрос, и Корсар снова прервал молчание.

– Может быть, ты сомневаешься, что перед нами парус? – продолжал допрашивать Корсар.

– Да, появляется сомнение, – отвечал упрямый негр.

– Слышите, что говорит ваш приятель, господин Фид, он предполагает, что это не парус перед нами.

Фид не имел основания скрывать свое удивление и возмущенно спросил негра с презрением, чтобы поднять свой престиж среди присутствующих:

– Чем же тебе этот предмет представляется? Церковью, что ли?

– Да, я думаю, что это церковь, – послушно согласился негр.

– Черт возьми! Черномазый идиот! Хотя, ваша милость, у них Африка не изобилует церквами, но спутать мачту с колокольней для моряка… нет, Сципион, если у тебя нет самолюбия и уважения к своим друзьям, то хоть его-то милости скажи…

– Довольно! – прервал его Корсар. – Возьми подзорную трубу и скажи свое мнение об этом корабле.

Фид с почтением поклонился, положил шапку на палубу, взял трубу и долго внимательно рассматривал предмет. Затем глубоко задумался, будто собираясь с мыслями для ответа, и только табачная жвачка перекатывалась у него во рту. По-видимому, он делал большое умственное усилие, соображая что-то.

– Я ожидаю ответа, – повторил командир, считая, что уже прошло достаточно времени для того, чтобы Ричард Фид высказал свое мнение.

– Я просил бы вашу милость, если это не затруднит вас, сказать мне, какое сегодня число и какой день недели?

Он тотчас же получил ответ.

– Мы выехали при зюйд-осте, к ночи начал дуть норд-вест и дул так целую неделю, потом нас потрепал денек шторм, а вслед за этим, когда мы достигли этих вод, море все время оставалось спокойно, как пьяница перед бутылкой водки.

На этом месте матрос замолчал, продолжая пережевывать табак.

– Что же ты думаешь об этом корабле? – спросил Корсар с некоторым нетерпением.

– Что перед нами корабль, а не церковь, в этом нет сомнения, – отвечал Фид решительным тоном.

– Подает ли он сигналы?

– Может быть, он и переговаривается при помощи парусов, Фид этого не знает и видит только три брамселя и никаких сигнальных флагов.

– А вы как думаете, мистер Уайлдер? Не видно ли между парусами чего-либо более темного?

– Действительно, там видно что-то, что я принял за сигналы, но не игра ли это солнечных лучей на парусах?

– В таком случае нас, значит, еще не заметили и мы можем спокойно ожидать, наблюдая за ним и изучая его во всех подробностях, вплоть до новых парусов.

Корсар сказал это не то серьезно, не то с насмешкой, а затем, отпустив матросов, обратился к стоящим около него в почтительном молчании офицерам:

– Джентльмены, время отдыха прошло, и судьба посылает нам случай показать свою храбрость. Я не берусь точно определить, что водоизмещение этого судна составляет семьсот четырнадцать тонн, но вижу, как и всякий опытный моряк, что расположение рей с сильной парусностью и оснастка указывают, что это военное судно. Все ли со мной согласны? Ваше мнение, господин Уайлдер?

– Ничего возразить не могу и вполне согласен с вашим мнением, – ответил Уайлдер.

Лицо Корсара прояснилось.

– Так вы думаете, что это – корабль королевского флота? Мне нравится ваш прямой ответ. Теперь другой вопрос: вступать ли нам с ним в бой или нет?

Вопрос был не из легких, и офицеры молчали, переглядываясь между собой и стараясь прочитать ответ в глазах товарищей. Наконец их командир поставил вопрос другим образом, обращаясь к каждому в отдельности:

– Что же вы молчите, генерал? Вы человек опытный, и вопрос этот касается именно вас: вступать ли нам в бой или же развернуть паруса и удирать?

– Мои люди не умеют отступать, давайте им приказ – и они покажут себя.

– Но стоит ли нам рисковать без нужды?

– Это испанское судно, а испанцы часто посылают ценности на военных судах, – заметил один из офицеров, не любивший бесполезно рисковать, если это не сулило добычи. – Посмотрим, если корабль от нашего вызова откажется, значит, он боится потерять богатый груз, в противном же случае он будет храбр, как храбры бывают люди, которым нечего терять.

– Ваше мнение, Брейс, имеет основание, и мы не упустим его из виду. Теперь по местам, осмотрите ружья и пушки, но не привлекайте внимания экипажа: еще не решено, будем ли мы сражаться или нет. В случае уклонения от сражения не давайте повода думать, что мы отступаем от принятого решения.

Все разошлись по местам, хотел уйти и Уайлдер, но командир удержал его.

– Скучали мы в бездействии, мистер Уайлдер, и теперь, кажется, приближается разнообразие. Все может случиться, я успел вас узнать и уверен, что если по воле судеб со мной что-либо случится, то вы с честью замените меня.

– Постараюсь сделать все возможное, чтобы в случае такого несчастья оправдать ваше доверие.

– Я вам верю. Благородный человек должен надеяться, что его доверие не будет обмануто. Вы согласны?

– Вполне согласен!

– Однако у ваших молодцов острое зрение, они первые заметили этот корабль.

– Этому они учатся, как и все люди их звания. Более же точное определение, что это военное судно, дали вы первый.

– А семьсот пятьдесят тонн, названные с такой уверенностью негром? Определил же с какой точностью!

– Невежда всегда судит с апломбом.

– Вы правы, но взгляните на корабль, какого он держится направления?

Уайлдер некоторое время внимательно наблюдал в подзорную трубу за ходом корабля, потом взглянул на командира и, уловив недоверчивый взгляд последнего, покраснел, сжал зубы и промолчал.

– Ну что же корабль? – спросил Корсар.

– Он увеличил свою парусность, и через несколько минут мы увидим весь его корпус.

– Это быстроходное судно! Оно направляется прямо на нас.

– Не думаю, его корма отклоняется к востоку.

– Верно, ваша правда, – согласился Корсар, направив трубу на корабль. – Нас еще не заметили. Скорее убрать передний штанговый парус! Пусть они попробуют разглядеть наши голые мачты на этом расстоянии. Мы готовы и к битве, и к отступлению, – заметил Корсар, наблюдая за приготовлениями офицеров. – Признаюсь вам, Уайлдер, что мне доставит истинное удовольствие встреча с этим кораблем под британским флагом. Может быть, он окажется нам не по силам, и если нападать будет рискованно, мы уклонимся от боя, но отступать я не намерен, если силы наши будут равны. Представьте себе, с каким удовлетворением можно было бы потопить их флаг.

– Я думал, что люди нашей профессии предоставляют почести дуракам и предпочитают золото железу.

– Так вообще о нас думают, но я лично предпочитал бы нанести удар гордости короля Георга, чем воспользоваться его сокровищами. Прав ли я, генерал? – прибавил он, заметив приближение последнего. – Прав ли я в том, что и приятно, и доблестно померяться силами с кораблем его королевского величества?

– Мы деремся для славы! При первом сигнале я к вашим услугам…

– Настоящий солдат! Скажите, генерал, если бы судьба дала вам на выбор высшее счастье, – что бы вы выбрали?

– Я часто думал, – немного поразмыслив, ответил тот, – будь я земным владыкой, я бы с десятком храбрецов захватил пещеру, в которой оказался сын портного по имени Аладдин.

– Вот идеал пирата. Но это была бы бесславная победа. А честь ничто для вас?

– Ха! Полжизни воевал ради чести, а в конце жизни обнаружил, что кошелек мой пуст, как и в начале тяжкого пути! И я распрощался с честью – но только не с честью победителя! Я ненавижу поражения, но победу ради одной чести продам по дешевке!

– Ладно. Главное – верная служба, а мотивы могут быть разные. Что это значит?! Кто распустил брамсель? – лицо Корсара сделалось страшным. В его голосе слышались ярость и угроза, и внимание всех обратилось на мачту. Там на реях сидел Фид, а злополучный парус трепался по ветру. Шум, производимый парусом, вероятно, помешал ему услышать слова капитана. Лицо матроса выражало полнейшее спокойствие, из которого его вывел второй грозный оклик командира:

– По чьему приказанию ты распустил парус? – спросил Корсар.

– По требованию ветра, главного распорядителя судеб на море.

– Все наверх; сейчас же убрать парус и стащить вниз этого дурака, осмелившегося нарушить мои приказания! – кричал взбешенный капитан. – Здесь командую я, и горе тому, кто подчинится иной воле, будь это даже ураган!

Несколько матросов бросились наверх, парус убрали. Лицо Корсара было мрачно и даже ужасно. Уайлдер никогда не видел его в таком состоянии и, боясь за участь своего старого друга, приготовился прийти к нему на помощь.

– Что это значит, как ты смел распустить парус без моего приказания?

– Я поторопился и вижу, что заслуживаю наказания.

– Да, правда, и ты получишь его: отвести его в трюм и дать ему двадцать ударов!

– Ну, это не первое мое знакомство с плеткой… Сейчас и стыдиться нечего.

– Позвольте вступиться за виновного! – обратился к Корсару Уайлдер. – Он часто ошибается, но у него всегда добрые намерения, усерден чересчур.

– Не защищайте меня, мистер Гарри! – сказал Ричард с особым выражением. – Парус был распущен, отрицать этого нельзя, и спина Фида должна выдержать свое наказание.

– Я прошу вас простить его, ручаюсь, что это будет последним его проступком…

– Хорошо, забудем это дело, – сказал Корсар, с трудом подавляя свой гнев, – я не хочу в такой момент нарушать наши добрые отношения, но должен обратить ваше внимание на ту опасность, которую может нам принести подобная небрежность. Дайте мне трубу, я взгляну, ускользнула ли от внимания нашего противника эта болтавшаяся тряпка.

Ричард с торжеством взглянул на Уайлдера, но последний тотчас удалил его знаком, а сам присоединился к продолжавшему наблюдение командиру.

Глава XXVI

Клянусь честью, он выглядит бледным. Ты болен или сердит?

Шекспир. Много шума из ничего

Неизвестный фрегат все более и более приближался. Сначала он представлялся в виде чайки, порхающей над волнами, но постепенно увеличивался и теперь казался пирамидой, состоящей из парусов и снастей. Корсар передал Уайлдеру подзорную трубу, словно хотел сказать «Посмотрите, к чему привела небрежность вашего матроса».

Но взгляд командира скорее выражал сожаление, чем упрек, и когда Уайлдер хотел было произнести несколько слов в оправдание случившейся небрежности, Корсар дружески прервал его, заметив, что с этим делом уже покончено.

– Противник наш настороже, он переменил курс и идет прямо на нас. Пусть приблизится, мы увидим его вооружение и решим, какой разговор с ним вести.

– Если позволить ему приблизиться, то, может быть, нам уже трудно будет избежать встречи с ним и будет нелегко уйти от погони, если мы решим уходить.

– «Дельфин» – быстроходное судно, и найти равное ему трудно.

– Не знаю, сэр, но наш противник приближается быстро, и есть опасение, что в быстроте он не уступает «Дельфину». Мне редко приходилось видеть, чтобы судно так быстро росло при приближении.

Уайлдер говорил с таким жаром, Корсар внимательно посмотрел на него и спросил:

– Вы знаете это судно?

– Да, знаю. И если не ошибаюсь, оно не по силам «Дельфину». Я уверен, что оно не имеет на борту соблазнительного для нас груза.

– Его размеры?

– Негр уже назвал их вам.

– Ваши люди тоже его знают?

– Трудно ошибиться старому моряку в расположении парусов, между которыми он провел месяцы и даже годы.

– Давно ли вы оставили то судно?

– Перед тем, как прибыть к вам сюда.

Корсар на некоторое время задумался. Уайлдер не прерывал его, и на лице его отразилось некоторое беспокойство.

– Сколько на нем пушек? – спросил резко Корсар.

– На четыре больше, чем на «Дельфине».

– Его обшивка?

– Толще нашей, и судно больше нашего.

– Это судно принадлежит королю?

– Да, королю.

– Оно переменит своего хозяина: оно будет моим!

Уайлдер поклонился и недоверчиво улыбнулся.

– Вы сомневаетесь? – сказал Корсар. – Есть ли у нашего противника такие люди, как наши, готовые головы сложить по первому приказанию?

Команду «Дельфина» подбирал человек, хорошо знающий и людей, и характер морской службы. В нее входили самые отчаянные моряки почти всех наций, управляемые человеком, авторитету которого они подчинялись беспрекословно. Они представляли собой действительно непреодолимую силу. Даже новички слепо верили в своего командира и никогда не сомневались в успехе.

– Вы не принимаете в расчет наших людей, – сказал Корсар. – Вот датчанин, такой же крепкий и тяжелый, как пушка, около которой я его сейчас поставлю. Вы можете резать, рубить его, и он не отступит, как и его орудие. Около него стоят русский и швед, такие же, как и он, и они будут стоять друг за друга, это одно целое. А вон там – невысокий атлетического сложения моряк из одного из ганзейских городов. Ему больше нравится наша свобода, и скорее все ганзейские города погибнут, чем он оставит свой пост. Вот стоят два англичанина. Хоть я не люблю их отечества, но, признаюсь, трудно найти более надежных людей. Кормите их хорошо, бейте почаще – и вы не найдете более подходящих служак. Подальше стоит человек, скорее похожий на монаха, и действительно, раньше он занимался проповедями, но позже предпочел хорошую пищу и вино, и жажда богатств одолела его.

– А каков он в битве?

– За деньги он будет воевать, человек он смышленый. А вот тот отличается своей исполнительностью. Раз во время сильного ветра я велел ему перерубить канат. Он сделал это, но по неосторожности стоял перед канатом, и его отбросило в море. Теперь он хвастает своей осторожностью и утверждает, что больше никогда не оплошает. Я уверен, что и теперь приближающийся корабль он видит вдвое бóльшим.

– Значит, он трус и может подумать о бегстве?

– Напротив, он увидел свое спасение в победе и поскорее постарается сшибить ненавистные ему мачты. Следующий там – танцор, видите, с каким жаром он говорит и как все время ходят у него руки и ноги? Он добродушен на вид, но при случае без угрызения совести перережет вам горло. Странное соединение добродушия с жестокостью. Я его пущу на абордаж. Я уверен, там руки у него разойдутся.

– А это кто там подальше снимает с себя одежду? – спросил Уайлдер.

– Это голландец, он очень экономен: по его мнению, перед смертью не стоит надевать новую одежду. Рядом с ним гасконец готовится к битве. Это две противоположности. Если бы они сражались, то сразу легко мог бы победить француз, прежде чем голландец сообразил бы, что бой начался. Но при первой же осечке француза победа осталась бы за голландцем.

Корсар говорил, улыбаясь жестокой улыбкой, и горечь слышалась в его словах.

– А эти два коренастых матроса, которые с таким вниманием рассматривают приближающийся фрегат?

– Это люди очень непостоянного характера: они наполовину только освоились с нашим разбойничьим промыслом и в глубине души не совсем согласны с нашими действиями.

– Они так смотрят на корабль, будто считают, что позволять ему приближаться не стóит.

– Да, они народ расчетливый, и я не удивлюсь, если они уже заметили, что на корабле те самые лишние четыре пушки, о которых вы говорили. У них великолепное зрение, они также крепкие и сильные, с толковой головой на плечах и сумеют из всех своих преимуществ извлечь выгоду.

– Вы думаете, что они недостаточно храбры?

– Ну, я не посоветовал бы никому становиться у них поперек дороги. У них ум не подвижный, язык не бойкий, но того, что втемяшится в их голову, не выбьешь и колом. Если им взбредет в голову сражаться, то их пушки будут лучшими, в противном же случае придется пожалеть порох, который они потратят. Однако мы теряем на болтовню время, пора приступать к серьезной работе, мистер Уайлдер, мы покажем им наши паруса.

Лицо Корсара преобразилось, и он направился по палубе, а помощник начал отдавать соответствующие распоряжения. Найтингейл командовал своим резким голосом: «Ставить паруса!»

До этого времени матросы вели себя по-разному: одни выражали радость, ожидая богатой добычи, другие, лучше зная своего командира, еще не были уверены в решении нападать; некоторые, более осмотрительные, покачивали головами по мере приближения корабля и взвешивали опасность положения. Но опыт убедил всех, что командир их знает, что делает, и всегда будто чудом получает все сведения о неприятеле, и потому все с доверием ожидали его решения.

При первой команде лица моряков оживились, и все с радостью бросились выполнять распоряжения.

Уайлдер быстро отдавал одну команду за другой, он был правой рукой командира, и теперь ему все подчинялись.

В одно мгновение голые мачты покрылись белоснежными парусами, и корабль закачался на волнах, ожидая, когда ему укажут направление. Все было готово, и Уайлдер направился к корме, где застал Корсара, рассматривающего незнакомца. Уже показался желтоватый остов судна с его бортами, установленными пушками, свидетельствующими об огромной мощи военного корабля.

Госпожа Уиллис с Гертрудой стояли рядом с Корсаром, наблюдая за всем окружающим.

– Мы готовы, – сказал Уайлдер, – и ожидаем только указания лечь на курс.

Корсар вздрогнул, приблизился к помощнику и, устремив на него свой взгляд, спросил:

– Вполне ли вы уверены, что узнали это судно?

– Да, у меня нет никакого сомнения.

– Это корабль королевского флота! – вставила гувернантка.

– Да, я это уже знаю. Ну, Уайлдер, испытаем его ход. Уменьшите нижние паруса и разверните передние.

Молодой человек поклонился и пошел исполнять приказание. Но когда он отдавал команду, голос его несколько дрожал, чего никогда не случалось с командиром, и это не ускользнуло от внимания старых моряков, переглянувшихся при этом. Тем не менее все было немедленно выполнено. Паруса надулись, неподвижный до того времени остов пришел в движение, и скоро «Дельфин» начал рассекать волны, набирая ход. Соревнование двух судов возбуждало сильный интерес. Неизвестное судно было в полулье, с подветренной стороны. Более внимательный осмотр не оставлял ни малейшего сомнения относительно силы и вида судна. Солнце ярко освещало палубу, и тень от парусов ложилась вдали на море с противоположной стороны. При помощи подзорной трубы можно было уже заглянуть внутрь судна и следить за движением на нем: виднелось несколько рассеянных человеческих фигур в разных местах между оснасткой, но все было спокойно, всюду царили порядок и строгая дисциплина.

Как только «Дельфин» пришел в движение и вода около него запенилась, Корсар подозвал Уайлдера к себе на корму. Некоторое время взгляд его был устремлен на приближавшийся корабль, как будто в последний раз измерил его силу.

– Мистер Уайлдер, – сказал командир тоном человека, рассеявшего свои сомнения, – я не в первый раз вижу этот корабль.

– Вполне возможно: он исколесил почти все воды Атлантического океана.

– Да, не в первый раз мы с ним встречаемся. Небольшая перемена окраски не слишком изменила его вид, я узнаю его по расположению мачт.

– Да, эти мачты стоят с бóльшим наклоном назад, чем обычно.

– Это удивительно. Долго вы служили на нем?

– Несколько лет.

– И вы его оставили…

– Перед переходом к вам.

– Скажите, они обращались с вами презрительно, не попрекали вашим американским происхождением? Называли провинциалом?

– Оттого-то я его и оставил.

– Вы еще были на нем во время мартовского равноденствия?

Уайлдер утвердительно кивнул головой.

– Я так и думал. Вы сражались с иностранным судном в шторм? Ветер, волны и люди – все тогда объединилось против него.

– Да, помню. Мы вас узнали и думали, что пришел наш последний час.

– Мне нравится ваша откровенность. Мы храбро дрались, как мужчины, и это должно теперь только упрочить нашу дружбу. Я более ни о чем вас не расспрашиваю, дружба моя не покупается изменой тем, кому вы служили раньше. Вы теперь плаваете под моим флагом, и этого довольно.

– А что это за флаг? – спросил рядом нежный, но твердый голос.

Корсар быстро обернулся и встретил испытывающий взгляд старшей дамы. Различные противоречивые чувства отразились на его лице и сменились выражением изысканной вежливости, с которой он всегда обращался к своим пленницам.

– Оказывается, женщине приходится напоминать морякам об их обязанностях! Мы поступили против правил вежливости, не показав до сего времени нашего флага. Прикажите поднять его, мистер Уайлдер, чтобы мы ни в чем не отступали от морских обычаев.

– Но и фрегат не вывешивает флага.

– Все равно, покажем ему пример вежливости. Прикажите поднять флаг!

Уайлдер открыл шкаф, наполненный целой массой флагов, и остановился в нерешительности, не зная, который из них ему выбрать.

– Под каким флагом вы желаете идти?

– Берите голландский: командир такого прекрасного судна должен знать все отличия национальных цветов.

Уайлдер подозвал матроса, и тотчас же нидерландский флаг взвился над «Дельфином». Оба офицера внимательно наблюдали, как это будет принято на незнакомом корабле, но никакого ответа не последовало.

– Они, очевидно, знают, что наше судно не нидерландское по конструкции. Не узнали ли они нас? – спросил Корсар, устремляя вопросительный взгляд на Уайлдера.

– Не думаю: «Дельфин» так часто меняет окраску, что даже друзьям не так легко его узнать.

– Этот корабль желает что-либо поизящнее, – сказал с улыбкой Корсар. – Попробуем португальский флаг, не прельстят ли его бразильские бриллианты?

Первый флаг был спущен, и вместо него развернулся флаг Португалии. Но незнакомец, не обращая внимания, продолжал свой путь, захватывая все больше ветра и приближаясь к их кораблю.

– Ну, теперь белый флаг!

Уайлдер исполнил приказание, и белый флаг Франции заколебался в воздухе. В то же время на корабле неприятеля взвился огромный флаг и раздался пушечный выстрел.

– Вот дружба двух государств, – сказал с упреком Корсар. – К голландскому и португальскому цвету они отнеслись равнодушно, но при белом цвете их союзника Франции желчь у них разлилась. Пускай полюбуются немного, а потом мы покажем им и еще кое-что.

По-видимому, последний флаг, поднятый на «Дельфине», подействовал на незнакомца как красный цвет на быка на арене. На корабле распустили все, даже малые паруса и старались ускорить его ход. Оба судна шли на всех парусах, и трудно было решить, за кем преимущество. Быстроходность «Дельфина» ничего не дала: незнакомец ему не уступал. Пиратское судно неслось изо всех сил, и незнакомец несся так же стремительно, как и его соперник.

– Их корабль рассекает воду с быстротой ласточки, – заметил командир, обращаясь к помощнику, с трудом скрывавшему свое все возраставшее беспокойство.

– Я думаю, и чайка его не перегонит. Не слишком ли близко мы его к себе подпускаем – какая нам нужда меряться с ним силами?

Корсар подозрительно глянул на помощника:

– Пусть он обладает стремительностью орла, он нас не обгонит. Чего вы опасаетесь? Королевский корабль еще в миле от нас.

– Я знаю его силы, и у нас нет шансов на успех в этом неравном бою. Капитан Хайдегер, поверьте мне, мы не сможем выдержать его напора. Если мы сейчас же не воспользуемся тем, что мы его опередили, нам не удастся от него уйти, да и теперь, может быть, уже поздно.

– Вы слишком преувеличиваете. Не стоит преувеличивать силы врага и бояться его. Надо рассчитывать только на себя. Не в первый раз мне приходится видеть королевский флаг близ себя, и тем не менее, как видите, я сохранил свое судно до сих пор.

– Слышите барабанный бой? Это наводят пушки…

Корсар прислушался и услышал барабанную дробь, означающую на военных судах призыв экипажа к бою. Оглядев кругом все внимательным взглядом, Корсар спокойно сказал:

– Мы сделаем то же. Уайлдер, дайте команду!

До этого момента матросы исполняли свои обычные обязанности и с любопытством наблюдали за судном, которое на них наступало, лишь беспрерывный подавленный шепот голосов выдавал их напряжение. Но при первом же звуке барабана все быстро заняли свои места, и вслед за этим, как всегда бывает в подобных случаях, наступила мертвая тишина. Только офицеры отдавали короткие команды своим подчиненным, да военные снаряды, вынутые из магазина, указывали на приготовления к чему-то особенному.

Корсар исчез и снова появился на корме, вооруженный и одетый для битвы. Он внимательно наблюдал за противником. Все взоры обратились на него, моряки старались прочитать его мысли. Те, кто хорошо его знал, считали, что он еще не принял решения. Он снял морскую фуражку, и волосы его развевались на ветру, кожаный шлем стоял у него в ногах; надетый на голову, он служил сигналом к началу сражения.

В это время офицеры, проверив своих людей, докладывали ему о готовности к бою. Понемногу снова стало доноситься перешептывание матросов. Корсар не запрещал им перебрасываться несколькими словами перед боем, зная характер своего экипажа и отступая при этом от строгой дисциплины. Разговором они нередко поддерживали друг друга, а дух экипажа – главный залог успеха в их деле, требующем смелости.