Текст книги "Красный корсар"

Глава XXVII

…Меня бесил Его блестящий вид и запах сладкий, И то, что он, как фрейлина, болтал.

Шекспир. Король Генрих IV

Возбуждение все возрастало. Офицеры в последний раз осмотрели, все ли в порядке, с тем вниманием, которое вызывается ответственностью перед решительным моментом. Наконец распоряжения замолкли: снасти, канаты и цепи были в порядке, пушки готовы к бою, снаряды под рукой и в достаточном количестве. Разговоры смолкли, все было поглощено торжественностью минуты. Корсар быстро окинул всех проницательным взглядом и убедился, что экипаж не обнаруживает признаков робости или волнения. Настроение всех было торжественно, без признаков беспокойства. На лицах написана скорее несокрушимая решительность, которая в минуты опасности делает чудеса. Только три человека, на его взгляд, составляли исключение, это его помощник и два его моряка, таким странным образом попавшие в эту среду.

Мы уже видели, что Уайлдер вел себя не совсем так, как можно было ожидать в такой момент от офицера его ранга. Корсар наблюдал за ним все время и не мог понять причину такого поведения. Вид помощника был уверенный, походка тверда, распоряжения отчетливы, но его блуждающий взгляд внушал сомнение. Невдалеке находились Фид и негр, первый был бомбардиром. Он твердо держался около орудия и смотрел на него даже с некоторой любовью. При этом на его лице отражалось удивление, взгляд переходил с Уайлдера на неприятельский корабль, он недоумевал, каким образом тот корабль мог оказаться врагом. Однако он не протестовал, не высказывал своего неудовольствия в связи с этими, по его мнению, странными обстоятельствами. Напротив, очевидно, он полностью подчинялся суровой морской дисциплине. Негр держался спокойно, но глаза его также перебегали все время с Уайлдера на корабль, и удивление росло все больше и больше с каждым взглядом. Воспользовавшись тем, что матросы были рядом, Корсар обратился к Фиду:

– Надеюсь, что ваша пушка постоит за себя.

– На всем корабле, ваша милость, нет большего и лучшего жерла, – ответил матрос, ласково поглаживая свое орудие, – требуется только чистая тряпка и надежный пыж! Гвинея, пометь крестом с полдюжины ядер. По окончании дела те, кто останутся в живых, убедятся на неприятельском корабле, как Ричард Фид посеял свои зерна.

– Это вам не в первый раз, мистер Фид?

– Боже мой! Ваша милость, мой нос привык к пороховому дыму, как к табаку, хотя собственно говоря…

– Что такое? Продолжай.

– То, что я не всегда понимаю, что происходит, как в этом деле, – глядя на французский флаг и переводя взгляд на английский, добавил Фид. – Господину Гарри, очевидно, все это совершенно ясно, но я скажу только одно, что если сражаться, то лучше с посторонним, чем со своим. Гвинея, пометь еще два-три ядра – надо, чтобы «огнедышащий Билли» показал себя в деле.

Корсар задумался и отошел от перил. Увидев Уайлдера, он подозвал его к себе.

– Слушайте, – сочувственно обратился он к нему, – я вас понимаю. Не все, находящиеся на этом корабле, вам ненавистны, и вы предпочли бы вашу ненависть обратить на другой корабль под этим флагом, да и добычи здесь никакой. Ради вас я уклонюсь от встречи.

– Уже поздно, – грустно ответил Уайлдер.

– Вы ошибаетесь и скоро это увидите. Моя попытка может стоить нам одного залпа, но он не может не удаться. Спуститесь на минуту к дамам, а когда вернетесь, все изменится.

Уайлдер быстро спустился в каюту, куда удалились миссис Уиллис с Гертрудой, и, сообщив о намерении капитана уклониться от сражения, перевел их в более безопасное место. После этого он снова поднялся на палубу. Несмотря на короткое отсутствие, Уайлдер увидел совершенно другую сцену. Вместо французского на мачте развевался английский флаг. Оба судна оживленно обменивались сигналами. Из всех парусов были натянуты только марсели, остальные же болтались около рей. Сам же корабль шел прямо навстречу незнакомцу, который тоже опустил паруса, но вид имел грустный и разочарованный.

– Чудаки, они удивляются, что те, кого они приняли за врагов, оказались вдруг друзьями, – пояснил Корсар помощнику, указывая на ту легкость, с которой дал обмануть себя английский капитан одной переменой флагов. – Искушение велико, случай очень хорош, но ради вас я на этот раз воздержусь.

Уайлдер не верил своим ушам, но для разговоров не было времени. «Дельфин» быстро продолжал свой путь. Туман над незнакомым кораблем рассеивался, и все яснее и яснее вырисовывалось все, что на нем находилось и было скрыто в тумане. Пушки, снасти, люди, даже выражения лиц людей уже легко различались. Корабль, убрав свои паруса, лег в дрейф. Матросы «Дельфина» тоже убирали паруса, полностью доверяя опытности своего замечательного капитана, и спокойно приближались к своему противнику. В нескольких стах футов от него они остановились.

Уайлдер с удивлением наблюдал за всеми движениями «Дельфина», и от его внимания не ускользнуло, что нос судна был обращен в противоположную сторону по сравнению с другим кораблем, что позволяло ему в случае необходимости маневрировать вблизи неприятеля.

Судно еще продолжало слабо двигаться по инерции, как с другого корабля раздался резкий голос, но из-за расстояния еле слышный: это был обычный в этих случаях опрос о названии судна, о его грузе.

Корсар, многозначительно взглянув на помощника, поднес рупор к губам и назвал одно из королевских судов, соответствующее по мощности и размерам «Дельфину».

– Хорошо! – ответил голос той стороны. – Я так и понял ваши сигналы.

С «Дельфина» тоже спросили название и услышали, что это королевский крейсер. Затем последовало приглашение английского капитана посетить его судно.

Пока ничего необычного не произошло, все шло согласно принятым морским порядкам, но приглашение делало дальнейшую мистификацию почти невозможной. Однако Уайлдер не мог уловить ни в лице, ни в поведении Корсара ни малейшего признака замешательства.

Со стороны крейсера раздался барабанный бой, отзывающий команду с боевых постов.

Корсар отдал то же распоряжение, и через пять минут между судами, которые должны были бы драться на смерть, если бы одно из них было узнано, царили теперь мир и покой. Корсар подозвал Уайлдера.

– Вы слышали, что меня приглашают на корабль его величества, не желаете ли мне сопутствовать?

Уайлдер вздрогнул от этого неожиданного вопроса.

– Ведь это просто безумие подвергаться такому риску!

– Если вы боитесь, я отправлюсь один!

– Боюсь?! – воскликнул Уайлдер. – Не страх, а благоразумие заставляет меня скрываться: вы забываете, что все от мала до велика на крейсере знают меня, и мое появление раскроет нашу тайну.

– Я совсем упустил это из виду, оставайтесь, а я пойду позабавлюсь доверчивостью капитана его величества.

С этими словами Корсар позвал помощника в свою каюту и там с привычной быстротой занялся переменой своего костюма и вида. Волосы он зачесал так, что лицо его значительно помолодело, свой обычный костюм он заменил офицерским мундиром и сделался совершенно неузнаваемым.

– И более зоркие глаза, чем у капитана Бигнала, поддавались обману, – сказал Корсар, отвернувшись от зеркала и глядя на Уайлдера.

– Так вы его знаете?

– В моем положении много нужно знать того, чего не требуется от другого. В этом визите никаких затруднений я не нахожу; я уверен, что никто из офицеров и матросов «Стрелы» не видел в глаза то судно, имя которого я назвал: оно совсем недавно покинуло доки, и трудно представить, чтобы я встретил знакомых своего двойника, так как эти англичане давно уже не видели берегов Европы. Вот и мои бумаги – из них вы узнаете, что я аристократ, сын лорда и произведен в капитаны после того времени, когда «Стрела» в последний раз отплыла из своего отечества.

– Все это, безусловно, благоприятствует вам, я бы сам подобного не предусмотрел, но зачем вообще рисковать?

– Зачем? Быть может, я хочу проверить силы этого судна и определить, богатую ли оно сулит нам добычу, а, может быть, это прихоть игрока объявлять большие ставки.

– Но от этого опасность не уменьшается.

– Я не боюсь крупной игры, когда она меня забавляет, – доверительно ответил Корсар. – Теперь в ваших руках моя жизнь и честь, так как они связаны с участью экипажа.

– Ваше доверие не будет обмануто, – ответил авантюрист едва слышным голосом.

Корсар пристально взглянул на него и, оставшись, по-видимому, доволен осмотром, сделал прощальный знак и направился к выходу. Но в дверях он неожиданно столкнулся с кем-то, стоявшим неподвижно. Дотронувшись до плеча мальчика, он спросил:

– Это что за смешной наряд, Родерик?

– Я желаю следовать за своим господином.

– Дитя мое, твои услуги сейчас не нужны.

– Да, теперь вы редко ими пользуетесь.

– Зачем без нужды рисковать еще одной жизнью?

– Рискуя собой, вы рискуете всем, что у меня осталось в моей жизни, – ответил Родерик.

Корсар остановился. Рука его еще оставалась на плече мальчика.

– Родерик, – оказал он, – пусть моя судьба будет твоей судьбою: идем вместе!

Корсар вышел на палубу и спокойно направился к шлюпке, внимательно наблюдая по дороге за работой экипажа. У трапа он на минуту остановился, и легкая тень сомнения промелькнула по его лицу. Затем он поменял ненадежных, на его взгляд, гребцов в шлюпке и обратился к своему помощнику с прощальными словами:

– Уайлдер, я оставляю вас на время капитаном судна. Участь моя и экипажа будет зависеть от вас: надеюсь, лучшего выбора я не могу сделать.

Не ожидая ответа, он спустился в шлюпку.

Во время короткого переезда все с волнением следили за шлюпкой. Спокойнее всего держал себя тот, кто более других подвергался риску, – сам Корсар. Он вошел на палубу королевского судна и был принят с тем почетом, какой соответствовал его положению: капитан английского крейсера, старый, заслуженный моряк, плохо оцененный своими соотечественниками, после обычных приветствий пригласил Корсара в свою каюту.

– Пожалуйста, капитан Хауард, располагайтесь, где вам удобнее, – пригласил старый моряк, усаживаясь поудобнее сам, – вы так молоды и занимаете такой ответственный пост, вот что значит счастливая судьба.

– Молод? Напротив, уверяю вас, мне все кажется, что я уже совсем старик. Подумайте, мне исполняется завтра целых двадцать три года.

– Мне вы показались на несколько лет старше, но Лондон не менее, чем море и экватор, старит человека.

– Вот именно, капитан Бигнал, служба изнуряет человека, и я часто думаю, что мой корабль будет моей могилой…

– Видно, ваша болезнь имеет внутреннюю причину, так как вы получили прекрасное судно.

– Да, ничего себе, но уж очень оно мало. Я говорил отцу, что если Адмиралтейство не обратит в скором времени внимания на удобства своих офицеров и не преобразует суда, то порядочные люди будут избегать морской службы. Но находите ли вы, что плавание на судах с одной палубой очень неудобно?

– Человек, который провел, как я, сорок лет на море, остается ко всему этому довольно равнодушным.

– Не в моем вкусе это так называемое философское долготерпение. Я постараюсь получить судно береговой охраны на Темзе. Вы ведь знаете, что все у нас делается по протекции.

Старый честный моряк с трудом сдерживал себя и переменил тему разговора:

– Надеюсь, что новая мода не коснулась нашего флага; вы сегодня так долго держались белого цвета Франции, что пушки уже хотели начать разговор.

– Да, это была прекрасная военная хитрость, и я не премину по этому поводу послать подробный отчет в Адмиралтейство.

– Пишите, пишите! Вы можете получить орден.

– Орден? Вот ужас! Что было бы с моей благородной матушкой? В былое время он имел еще значение, но теперь, заверяю вас словом, никто из нашей семьи…

– Хорошо, хорошо, капитан Хауард. К счастью для нас обоих, вы вовремя прекратили вашу страшную забаву: еще мгновение – и я бы дал по вам залп!

– Да, к счастью, вы правы, но как вы не умираете от скуки в этих отдаленных водах? – спросил, позевывая, Корсар.

– Забота о корабле и преследования врагов его величества занимают все мое время, а короткие досуги я провожу в обществе своих офицеров, так что и речи не может быть о скуке.

– Да, у вас есть общество офицеров, но, пожалуй, между вашими годами большая разница. Позвольте мне взглянуть на их список.

Капитан «Стрелы» с презрительным молчанием подал список.

– Довольно странные имена: Ярмут, Плимут, Портсмут. А кто это Гарри Арк, значащийся здесь вашим первым помощником?

– Очень талантливый молодой человек, который при малой части ваших связей стал бы когда-нибудь во главе всего флота его величества.

– Я попросил бы вас познакомить меня с этим достойным человеком. Я и сам у себя уделяю ежедневно полчаса времени своему помощнику, положим, он человек хорошего происхождения.

– К сожалению, бедный малый вызвался на опасное предприятие, и я сам не знаю, где он сейчас и что с ним случилось. Мои советы и просьбы не имели успеха. Адмиралу нужен был надежный человек, а дело шло о благе отечества. Впрочем, люди без связей не могут пробиться обычными путями, он же спасен был ребенком после крушения судна, и происхождение его неизвестно.

– Но он все еще считается вашим первым помощником?

– Да, и я надеюсь, что он будет у меня, пока не получит корабль, на что имеет полное право, он его заслужил. Но что с вами, вам нездоровится? Эй, дайте грогу! – распорядился капитан.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Корсар со спокойной улыбкой, отказываясь от грога. – Это лишь недомогание, унаследованное мной от матери.

– Я рад, что приступ прошел.

– Так, значит, капитан Бигнал, этот Арк – не слишком важная личность?

– Не знаю, что вы называете «личностью», но если мужество в сочетании со знанием дела и преданность королю имеют значение, то Гарри Арк вскоре должен получить фрегат.

– Да, я вас понимаю и думаю, что ему не повредило бы маленькое письменное ходатайство, но, к сожалению, для этого необходимо иметь какие-нибудь данные.

– Если бы я мог их вам дать! Но вы можете быть уверены, что он взялся за предприятие честное и в высшей степени опасное, для пользы своего отечества. Не более часа тому назад я думал, что оно ему удалось. Скажите, вы часто поднимаете верхние паруса, оставляя нижние спущенными? Судно в таком положении производит на меня впечатление человека в верхнем платье, но без брюк.

– Вы намекаете на случай со мной, когда у нас брамсель развернулся не в тот момент, когда вы нас заметили?

– Именно! Мы в подзорные трубы увидели ваши реи, но потом совершенно потеряли вас из виду, и вдруг ваш болтающийся парус вас выдал.

– О, я люблю порой оригинальничать, это, как вы знаете, признак таланта! Да, я тоже здесь не случайно: я послан в эти воды с особым поручением.

– Какое же это поручение? – прямо спросил старый моряк, но в лице его выражалось волнение, которое он не мог утаить.

– Захватить одно судно, что в случае удачи очень возвысило бы меня. Представьте, я было вас принял за цель моего поручения, и если бы в ваших сигналах можно было бы усмотреть что-либо подозрительное, то поверьте, мы бы могли не на шутку схватиться в бою.

– Позвольте, да за кого же вы меня приняли?

– Ни более ни менее как за этого разбойника – Красного Корсара.

– Черт возьми! Неужели вы могли предположить, что пират может обладать таким судном и с такой оснасткой?! Из уважения к вашему экипажу я должен выразить надежду, что только вы один подумали так.

– Как вам сказать! Когда мы начали различать ваши сигналы, то половина моей команды, люди более опытные, были настроены против вас. Вы так долго находитесь в открытом море, что ваша «Стрела» стала похожа на пиратское судно. Может быть, вы сами этого не замечаете, но по праву дружбы я считаю своим долгом сказать вам это.

– Так, может быть, и теперь вы все еще принимаете меня чуть ли не за самого дьявола?..

В этом месте разговор был прерван третьим лицом. При его появлении Корсар в первый момент потерял самообладание, однако довольно быстро овладел собой и спокойно посмотрел на немолодого человека.

– Это ваш священник, судя по костюму? – спросил он, здороваясь с вновь пришедшим.

– Да! И я с гордостью называю его своим первым другом. Тридцать лет мы с ним не виделись, и теперь, в эту поездку, адмирал отпустил его со мной, несмотря на то что мое судно не самое большое. Позвольте вам представить капитана Хауарда, командира судна его величества «Антилопа». Надеюсь, что высокий пост, занимаемый в столь юные годы, достаточно говорит о его достоинствах.

На лице священника, в свою очередь, отразилось недоумение при взгляде на этого потомка знатного рода, но это продолжалось только один момент. Он быстро овладел собой – долгая привычка взяла свое – и с почтением поклонился этому представителю дворянского сословия. Между тем Корсар спокойно продолжал свой разговор:

– Капитан Бигнал, теперь я возвращусь на свой корабль. Я вижу, что задача у нас одна, и надеюсь, что мы выработаем общую систему действий и под вашим опытным руководством достигнем нашей общей цели.

Польщенный признанием его опытности и звания, капитан Бигнал очень вежливо раскланялся с гостем, пригласив его на обед. Последний принял приглашение и тем более заторопился домой, чтобы выбрать и предупредить наиболее достойных офицеров об участии в банкете. Старый моряк, несмотря на свою внешнюю грубость, имел доброе сердце, отлично знал морское дело, был непрактичен в жизни, а потому плохо продвигался по службе. Теперь встреча с этим мнимым отпрыском аристократической и влиятельной семьи невольно зародила в нем некоторые надежды, и он провожал Корсара с несколько заискивающей вежливостью.

Выйдя на палубу, Корсар окинул всех быстрым испытывающим взглядом, и сейчас же лицо его приняло прежнее гордое выражение. Перед спуском в шлюпку он дружески пожал руку капитану и небрежным кивком отдал честь остальным офицерам. В этот момент священник шепнул что-то капитану, и тот попросил Корсара на пару слов. Они отошли в сторону.

– Капитан Хауард, у вас есть священники на корабле?

– Даже двое, сэр.

– Странно, на военном судне редко больше одного священника, но, впрочем, при ваших связях вы могли бы иметь и епископа, – заметил он саркастически сквозь зубы. – Так видите ли, я желал бы доставить удовольствие своему духовнику и просил бы вас пригласить с собой ваших духовных лиц.

– С удовольствием, я захвачу с собой все свое духовенство.

– Надеюсь, что вы не забудете и вашего первого помощника.

– Даю вам слово, что, живой или мертвый, он явится к вам, – сказал Корсар голосом, заставившим вздрогнуть его собеседников. – А теперь до свидания, мне пора.

Поклонившись еще раз, он спокойно начал спускаться в шлюпку, внимательно изучая оснастку «Стрелы».

В это время капитан Бигнал дружески махал ему рукой, не подозревая, что выпускает из своих рук человека, за поимку которого он наверняка получил бы так давно ожидаемое и все еще недостижимое повышение по службе.

Глава XXVIII

Пусть любую ложь Они возводят на меня, отвечу Я им по чести.

Шекспир. Кориолан

– Да, – прошептал Корсар, – я и мои офицеры примем участие в вашем банкете, но только то угощение, пожалуй, придется вам не по вкусу, королевские наемники! Гребите, друзья, гребите! Через час вам достанется этот корабль со всем его имуществом.

Жадные пираты налегли на весла и с трудом удерживались от выражения своих восторгов. Скоро шлюпка была уже в безопасности.

По одному виду Корсара матросы заметили, что предстоит что-то особенное. Оглядев бегло палубу, он отправился в свою каюту, будто забыв, что уступил ее дамам. Последние, пользуясь мирными отношениями между двумя судами, решились выйти на палубу, как вдруг раздался сильный удар гонга, отражавший нетерпение и гнев капитана.

– Я ожидаю к себе сейчас же первого помощника, – распорядился Корсар. Некоторое время на лице его отражалась борьба, он старался скрыть свои чувства, и когда открылась дверь, впуская Уайлдера, лицо командира было совершенно спокойно и глаза обратились к дамам, которые тоже вошли в каюту.

– Извините, что беспокою вас ради дружеского разговора со своим офицером.

– Пожалуйста, оставьте ваши извинения и распоряжайтесь здесь как хозяин.

Корсар попросил всех присесть и сказал:

– Скверный корабль эта «Стрела!» Не за что похвалить Адмиралтейство его величества: хоть бы капитана-то выбрали потолковее!

– Капитан Бигнал – храбрый и честный моряк.

– Готов признать за ним эти два качества, так как, кроме них, у него ничего не остается. Он мне намекнул, что послан в эти воды на розыски корабля, о котором ходят разноречивые слухи, – я говорю о Красном Корсаре.

Старшая из дам вздрогнула, младшая схватилась за ее руку, но Корсар сделал вид, что ничего не заметил, и лицо его выражало полное спокойствие. Так же спокойно, не обнаруживая никакого волнения, держался и Уайлдер, который непринужденно ответил:

– Его предприятие рискованное, чтобы не сказать безуспешное.

– Может быть, и то, и другое вместе, но он надеется на удачу.

– Вероятно, он допускает обычную в этих случаях ошибку относительно характера того, кого ищет.

– Предполагает встретить обыкновенного пирата – грубого, кровожадного, неотесанного, как другие…

– Какие другие?

– Я вообще говорю о людях подобной профессии. Но тот, о котором мы говорим, намного превосходит всех подобных.

– Не будем избегать слов, господин Уайлдер, и назовем его пиратом. Но не странно ли, что капитан Бигнал, такой опытный моряк, ищет Корсара в этих пустынных водах, тогда как последнему, исходя из его целей, следовало бы плавать в более оживленных местах, посещаемых кораблями?

– Может быть, они заметили судно где-нибудь в узких проливах и направились по следу?

– Очень возможно, – ответил, задумавшись, Корсар. – Ваши моряки рассчитывают ветер и быстроту течения. Им следовало бы еще запастись подробным описанием преследуемого судна.

– Весьма вероятно, что они имеют это описание. – При этом Уайлдер не мог скрыть своего волнения и выдержать проницательного взгляда собеседника.

– Да, должно быть: он мне дал понять, что один агент состоит в тайных сношениях с неприятелем; он пошел даже дальше в своей откровенности и признался, что его успех зависит от ловкости этого человека и от тех сведений, которые он от него получает: должно быть, этот человек имеет какие-то особые средства для передачи сообщений!

– Он назвал его имя?

– Да.

– И кто же это?

– Гарри Арк – другими словами, Уайлдер.

– Бесполезно далее скрываться, – сказал наш авантюрист, поднимаясь с гордым видом, под которым он старался скрыть неловкость своего положения, – я вижу, что вы узнали, кто я.

– Предатель!

– Вы позволяете себе это оскорбление, пользуясь своим положением.

Корсар сделал над собой страшное усилие, но сдержался и продолжал с презрением и иронией.

– Можете передать обо всем вашему начальству, можете им сказать, что морское чудовище, грабящее беззащитных рыбаков и жителей прибрежных селений, боящееся королевского флага, как черт ладана, может во главе ста пятидесяти флибустьеров у себя творить суд и расправу и давать кров и защиту слабым женщинам.

Между тем Уайлдер вполне овладел собой, и любые оскорбления, как и сарказм, уже не производили на него никакого действия. Скрестив на груди руки, он ответил просто:

– Я знал, на что шел: я хотел освободить суда от этого бича морей, который до настоящего времени безнаказанно производил свои опустошения. Теперь моя участь меня не страшит.

– Очень хорошо, – ответил Корсар и ударил в гонг. – Заковать негра и его дружка и наблюдать, чтобы они не могли подать знаков другому кораблю, – приказал он матросу, явившемуся по сигналу.

После ухода матроса он продолжал.

– Мистер Уайлдер, общество, которое вы предали, имеет свои законы, по которым вы и ваши низкие сообщники заслуживают немедленного повешения на реях. Мне остается только открыть эту дверь, объявить о вашем предательстве и отдать вас на волю моего экипажа.

– Нет, вы этого не сделаете! Нет! Вы не можете этого сделать! – раздался голос, который заставил вздрогнуть Корсара и потряс его до глубины души. – Хотя вы порвали все свои связи с людьми, но чувство жестокости не овладело вашим сердцем. Вспомните ваше детство, ту любовь, которой вы были окружены, вспомните Того, Кто велел прощать, Кто все знает, даже наши самые глубокие душевные тайны. Он не потерпит осуждения невинного. Подумайте раньше, чем взять на свою совесть эту тяжелую ответственность. Нет, вы не будете так жестоки, вы не захотите этого сделать.

– А какую участь он готовил мне и моим товарищам в случае удачи своего гнусного намерения? – спросил Корсар резким голосом.

– И Божеские, и человеческие законы за него, – ответила старшая дама, выдерживая взгляд Корсара. – Намерения и цели оправдывают его поведение, в защиту же вашего решения нет ни одного, ни Божеского, ни человеческого закона. Я вижу, что в вашем сердце гнев борется с чувством милосердия.

– Смелое обращение к кровожадному Корсару, не знающему угрызений совести.

– Это голос истины, и ваши уши не могут быть к ней глухи…

– Довольно! – прервал Корсар со спокойным благородством. – Мое решение уже давно принято, и ни просьбы, ни угрозы не могут изменить его. Господин Уайлдер, вы свободны. Если вы и не отличились вашей верной службой мне, то вы дали мне урок вашей выдержкой при исполнении взятой на себя роли, и урок этот сослужит мне пользу в будущем.

Уайлдер был поражен. Чувство унижения и стыда боролись на его лице с чувством глубокой грусти, которую он не старался скрывать.

– Может быть, вы не полностью знаете о моей задаче: я обрекал вас на смерть, а ваш экипаж – на истребление или рассеяние.

– Да, вы действовали как люди, облеченные властью для подавления других. Отправляйтесь и ищите себе любой корабль, повторяю вам, вы свободны.

– Нет, я должен прежде объяснить вам свое поведение.

– Объяснение с пиратом, с человеком, стоящим вне закона?! Какое значение может иметь его мнение для такого преданного правительству моряка?

– Употребляйте какие хотите выражения, – возразил залившийся краской Уайлдер, – но я не могу покинуть вас, не оправдавшись, хоть в малой степени не рассеяв того презрения, которого, по вашему мнению, я заслуживаю.

– Говорите смело, теперь вы мой гость.

Это обращение еще больше укололо Уайлдера, но он скрыл свое волнение и продолжал:

– Вероятно, я вас не удивлю, сказав, что слухи, распространившиеся о вас в обществе, не могут внушить к вам большого уважения людей!

– Вы можете чернить меня как хотите, – сказал Корсар дрогнувшим голосом, показывавшим, что он далеко не так равнодушен к мнению общества, как казалось.

– Я должен высказаться, капитан Хайдегер, и буду говорить только правду. Странно! Сначала я взялся за это поручение с жаром, я рисковал своей жизнью, был двуличным, чтобы достигнуть того, что казалось мне благородным, за что я получил бы не только вознаграждение, но и общее уважение. Так я думал, когда принимался за исполнение своего поручения. Но беру Небо в свидетели, что ваше доверие, ваше открытое поведение обезоружили меня в тот момент, когда я вступил на борт вашего корабля.

– И все-таки вы не отказались от вашего плана.

– У меня было на то много важных причин, – Уайлдер невольно взглянул на двух дам. – Я сдержал свое слово, данное вам в Ньюпорте; если бы два моих спутника не были удержаны на вашем корабле, то нога моя не ступила бы на него.

– Верю вам, молодой человек, и думаю, что узнаю ваши причины. В рискованную игру вы играли, и я уверен, что придет время, когда вы будете благословлять ваш проигрыш. Отправляйтесь, шлюпка отвезет вас на «Стрелу».

– Не обманывайте себя, капитан Хайдегер, не думайте, что ваше великодушие заставит меня забыть мой долг. Как только я вступлю на борт того корабля, я сообщу капитану, с кем он имеет дело.

– Я к этому готов.

– Вы поймите также, что я не останусь праздным в той битве, которая за этим последует. Здесь я могу быть жертвой своей ошибки, но там я буду вашим врагом.

– Уайлдер! – воскликнул Корсар, схватив молодого человека за руку. – Как жаль, что мы не знали друг друга раньше! Но сожаления теперь напрасны. Отправляйтесь: если мои люди узнают правду, то ко всем моим убеждениям они останутся так же глухи, как к шепоту в урагане.

– Но я явился на борт «Дельфина» не один.

– Вам недостаточно, – холодно спросил Корсар, – что я оставляю вам жизнь и свободу?

– Для чего вам оставлять у себя двух слабых женщин, какую пользу они могут принести на корабле, который, как ваш, ищет приключений?

– Оставьте их мне, пусть я хоть в чем-нибудь буду отличаться от того зверского образа, который мне приписывают.

– Вспомните, капитан Хайдегер, о вашем обещании.

– Я знаю, о чем вы говорите, и не забыл своего обещания, но куда вы их повезете? Разве их жизнь здесь не более безопасна, чем где-нибудь в другом месте? Ужели я не могу испытывать чувство дружбы? Отправляйтесь скорее, иначе я не ручаюсь за то, что мое доброе желание в силах будет оградить вас от опасности.

– Я не оставлю тех, кто мне доверился.

– Мистер Уайлдер, или, вернее, лейтенант Арк, вы можете пренебрегать моими добрыми намерениями, но смотрите, не опоздайте, позже уже и я окажусь не в состоянии помочь вам.

– Делайте со мной что хотите, но я или умру здесь, или отправлюсь с теми, кто мне доверился.

– Но позвольте, ваше знакомство с ними такое же короткое, как и мое. Почему вы думаете, что они предпочтут ваше покровительство? Скажите сами, милостивые сударыни, кому вы больше доверяете?

– Отпустите меня! – воскликнула Гертруда в ужасе. – Если в вашем сердце осталась хоть капля милосердия, позвольте нам оставить ваш корабль!

Несмотря на все самообладание, на лице Корсара отразилось глубокое страдание, которое сменилось холодной улыбкой, и, обращаясь к госпоже Уиллис, он произнес, тщетно стараясь смягчить тон:

– Я заслужил ненависть себе подобных и за это дорого расплачиваюсь. Вы и ваша милая воспитательница вполне свободны: если вы пожелаете остаться здесь, то судно и эта каюта к вашим услугам, если же нет, ищите себе убежища у других.

– Наш слабый пол может жить только под защитой закона, – сказала миссис Уиллис, – жаль…

– Довольно! – прервал Корсар. – Сопровождайте вашего друга. С вашим отъездом и судно, и я остаемся одинокими.

– Вы звали меня? – спросил вслед за этим кто-то вновь вошедший.

– А, это ты, Родерик! Иди на палубу, займись там делом и дай нам возможность поговорить.

Корсар торопился покончить со всем этим. Снова раздался звук гонга и распоряжение спустить шлюпку и поместить туда Фида и негра и дать небольшой багор. Когда все было окончено, он подал руку старшей даме и провел всех до трапа, ожидая, пока они усядутся в шлюпку. Фид и негр взялись за весла, и шлюпка начала удаляться, когда до Уайлдера донеслись протесты экипажа и громкий, покрывающий все голос Корсара. Из рупора на другой корабль прозвучало следующее: