Текст книги "Почти невеста"

– Возможно, это так, дорогая, но твоя мать хотела бы, чтобы я взяла это на себя.

Арабелла отчаянно надеялась, что леди Баррет не станет вдаваться в тонкости механики брачного ложа. Она уже сейчас с трудом удерживала приступ истерического смеха и сказала только:

– Благодарю вас, мадам. Вы очень добры.

И посмотрела на Джека, сидевшего рядом с ней. Он делал вид, что не слышал этого шепота, и выглядел весьма убедительно. Но он отлично знал, что происходит. Под столом он положил руку ей на колено. Она чуть не подскочила на месте от этого неожиданного прикосновения. Она чувствовала жар его руки сквозь тонкий муслин платья. Во все время торжества он не сказал и не сделал ничего такого, что свидетельствовало бы хоть о какой-нибудь интимности между ними, и она была благодарна ему за его такт. Гостей было слишком мало, чтобы любое проявление чувств прошло незамеченным, как бы непринужденно и буднично они ни держались, и то, что не смутило бы ее в присутствии чужих людей, было невыносимо среди близких друзей.

На один только миг давление на ее колено усилилось, потом он наклонился к ней и поцеловал в ухо. Мурашки мгновенно пробежали по ее спине.

– Я намекну джентльменам, чтобы они убрались пораньше. А уж они заберут с собой своих спутниц.

– Они настроены на то, чтобы выпить портвейна, – пробормотала Арабелла, и в голосе ее прозвучало сомнение.

Он покачал головой, сдержанно улыбнувшись:

– Не бойтесь, моя дорогая. Жених в брачную ночь не потерпит, чтобы его задерживали.

Арабелла почувствовала, как сердце ее вновь оборвалось, а кожу на голове начало покалывать сильнее. Его слова в такой же мере можно было принять за обещание, как и за угрозу.

– Джентльмены, прошу вас извинить нас, – обратилась леди Баррет к присутствующим.

– Разумеется, мадам. – Сэр Марк встал. – Арабелла, дорогая, я всегда считал тебя дочерью и знаю, что говорю от имени всех нас, желая тебе удачи и счастья.

Он поднял свой бокал, и они вместе с Дэвидом и Питером Бэйли стоя выпили за здоровье новобрачной. Джек тоже поднял бокал и тихо сказал:

– Я беру на себя ответственность за ее счастье, джентльмены.

Он почувствовал пристальный взгляд Дэвида Кайла, как если бы тот заглядывал ему прямо в душу, которая представлялась викарию черной как смола. На этот счет у Джека не было иллюзий. Он выдерживал его взгляд, пока тот не опустил глаз, потом опорожнил свой бокал. И тотчас же заметил, что через стол на него смотрит Мэг Баррет. В ее ярко-зеленых глазах он прочел предупреждение и вызов.

Очевидно, она готова сразиться с ним, если он принесет горе ее подруге. Он выдержал и ее взгляд, но в отличие от викария она не прослезилась, и в конце концов ему самому пришлось отвернуться и сесть на место.

Арабелла обменялась поцелуями с гостями и позволила леди Баррет сопровождать ее из столовой. Только когда ее милость машинально направилась в восточное крыло, она сообразила, что не давала никаких указаний приготовить общие комнаты для нее и Джека. У ее матери была спальня, соседствовавшая со спальней мужа. Сейчас герцог занимал покои графа, но соседняя с ними комната была закрыта после смерти ее матери. В ней все так и оставалось, как прежде. И леди Баррет, чье знакомство с расположением комнат в Лэйси-Корт восходило к тем дням, когда она и мать Арабеллы были близкими подругами, двинулась не в том направлении.

– Леди Баррет… мэм… Сегодня я буду ночевать в своей спальне, – сказала она.

Леди Баррет обернулась, и Арабелла увидела ее изумленные глаза.

– Моя дорогая, не глупите!

– У меня не было времени сделать необходимые приготовления, – выпалила Арабелла. – Но герцог поймет. Он знает, что я буду спать в своей комнате.

Она вовсе не была уверена в том, что он об этом знает. Они это не обсуждали, но он вправе считать, что она проинструктировала слуг на этот счет.

– Ваш муж не рассчитывает, что ему придется слоняться по коридорам в поисках жены, – заявила леди Баррет. – Спальня жены должна быть легкодоступна для мужа в любое время.

Арабелла попыталась умиротворить ее:

– Завтра я распоряжусь обо всем, мэм. Право же, пока на это не хватило времени.

Она повернула в сторону западного крыла.

Арабелла вошла в свою спальню и замерла на пороге, в изумлении оглядываясь вокруг.

– Что случилось? Где все?

Платяной шкаф стоял раскрытым настежь и был пуст. Бельевой был в таком же состоянии. Ее щетки для волос и гребни исчезли с туалетного столика, и Бекки деловито хлопотала возле постели, снимая с нее простыни и убирая полог и занавески.

Бекки вздрогнула и виновато посмотрела на нее.

– Его светлость… сказал, что мы должны перенести все в спальню рядом с его комнатой, – выпалила она. – Он сказал нам это нынче утром, до того как вы отправились в церковь, миледи… ваша светлость. Его светлость велел сделать это мистеру Франклину, когда тот сообщил, что вы не давали ему никаких указаний.

Арабелла решила, что этот титул слишком для нее обременителен. Она хмуро оглядывала опустевшую комнату. Когда речь заходила об односторонних распоряжениях, оказывалось, что герцог очень серьезно относится к своему положению хозяина дома. Она была бы признательна, если бы кто-нибудь просветил ее на этот счет, до тех пор пока все ее имущество не будет перемещено. Почему Франклин ничего ей не сказал?

– Похоже, ваш муж обо всем подумал, дорогая, – сказала леди Баррет с одобрением. – Весьма необычно для мужчины вникать в такие мелочи ведения хозяйства.

– Герцог вникает во все, – сказала Арабелла с досадой.

– Думаю, ваша светлость, новая комната вам понравится, – произнесла Бекки робко. – Мы сменили все занавески, работали с Беном целый день, чтобы все устроить наилучшим образом. Все ваши вещи там. И непочатые, новые свечи, и огонь в камине, чтобы было уютно в такой злополучный день. И всего несколько минут назад я отнесла наверх горячую воду.

– Спасибо, Бекки, – поблагодарила ее Арабелла, стараясь скрыть от девушки свои истинные чувства. – Я уверена, что вы сумели сотворить чудо.

Она повернулась на каблуках. Ее спутницы следовали за ней по пятам.

Разумеется, ее новая спальня была уютной и теплой. Арабелла никак не могла понять, где до сих пор держали новые портьеры. Никогда прежде она их не видела. Кровать закрывал полог из плотной штофной ткани кремового цвета с вышивкой. На высоких окнах были такие же драпри. Они выглядели намного роскошнее, чем простые занавески из тафты в ее прежней комнате. В сиянии свеч великолепный ковер играл яркими красками. Эта комната гораздо больше соответствовала положению зрелой замужней женщины, чем прежняя. В ней не осталось ничего от детских безделушек, украшавших спальню, принадлежавшую ей с младенчества. И внезапно она почувствовала себя обездоленной.

– А теперь позволь мне подготовить тебя, – сказала леди Баррет. – Герцог скоро придет сюда, и он должен найти тебя вполне готовой.

«Агнец, обреченный на заклание», – подумала Арабелла, но тотчас же налепила на лицо фальшивую улыбку.

Леди Баррет взяла шелковый пеньюар цвета слоновой кости, оставленный Бекки на кровати.

– Да, он вполне годится, – сказала она. – Очень красив. А теперь, я думаю, надо опрыскать подушку розовой водой…

Арабелла позволила раздеть себя и облачить в пеньюар. К счастью, старшая из дам не требовала от нее реакции на свои словоизвержения.

– Теперь, моя дорогая, ты должна ждать своего супруга в постели, – заключила леди Баррет, как только Арабелла оказалась достойно одетой.

Арабелла собиралась сказать, что хочет посидеть у камина, когда послышался скромный и почтительный стук в дверь и торжественный голос Франклина:

– Леди Баррет, ваш супруг ждет вас внизу.

Конечно, Джек постарался ускорить события, подумала Арабелла. Они были наверху не более получаса. Но теперь наступило время, когда их брак переходил в иную фазу, лишавшую ее права на отказ.

– Я вам благодарна за вашу доброту, леди Баррет, – сказала Арабелла, с нежной улыбкой целуя ее.

Леди Баррет ответила ей поцелуем и отвернула покрывало на кровати.

– Готово, дорогая.

Она разгладила складки на подушке. Покорность была наилучшим способом выдворить ее из комнаты, и Арабелла взобралась на незнакомую кровать.

Леди Баррет подоткнула одеяло и снова поцеловала Арабеллу.

– Ты живое воплощение своей матери, – сказала она, и глаза ее затуманились. – О Господи! Я так ясно помню свою брачную ночь. – Она поспешила к выходу. – Будь счастлива, дорогая!

Как только дверь за ней закрылась, Арабелла спрыгнула с кровати. У нее не было ни малейшего намерения лежать как козел отпущения в ожидании своей судьбы. Она оправила постель и села за туалетный столик. По обе стороны зеркала стояли две высокие свечи в серебряных подсвечниках. Их золотистое пламя отражалось в отполированном стекле. Мягкое освещение льстило ее внешности, хорошо причесанные волосы ниспадали густой блестящей массой на спину. Глаза казались больше, чем обычно, и в их глубине сверкали золотистые искры… Возможно, это было вызвано предвкушением. Или страхом? Господи! Она сама не знала, что чувствует.

Арабелла услышала шаги в соседней комнате, негромкое бормотание. Должно быть, это были Джек и его откровенно высокомерный лакей Луи. Конечно, он не останется в соседней комнате во все время этого ритуала? У нее возникла неуместная потребность захихикать при мысли о том, что ее ожидает. По-видимому, это реакция нестабильной психики, подумала она безразлично. А возможно, она выпила слишком много.

Арабелла услышала, как открылась дверь в коридор из спальни Джека и звук шагов замер где-то далеко. Служба Луи на сегодня окончилась. Арабелла продолжала сидеть перед зеркалом, глядя на отражавшуюся в нем дверь, соединявшую ее спальню с комнатой Джека. Она увидела, как поворачивается ручка, и сердце ее подскочило и отчаянно заколотилось.

Вошел Джек. На нем был халат из богато вышитого шелка цвета полуночного темно-синего неба. В одной руке он держал графин, в другой – два бокала.

Он поставил все это на низкий столик возле камина и подошел к ней. Теперь он стоял за спиной Арабеллы, положив руки ей на плечи, и их глаза встретились в зеркале.

– Боитесь? – спросил он.

– Не знаю, – ответила она откровенно. – Но возможно… чуточку любопытствую.

На его губах появилась неспешная улыбка, рука его проникла под каскад ниспадающих волос и дотронулась до ее шеи.

– Думаю, я в состоянии удовлетворить вашу пытливость, мадам.

– Не сомневаюсь, – сказала она и отметила, что голос ее прозвучал хрипло, в то время как его пальцы продолжали изучать и ласкать ее шею.

Странное напряжение внизу живота становилось все сильнее. Джек приподнял всю массу ее волос и поцеловал ее в шею. По ее телу пробежала дрожь, и она испустила легкий вздох удовольствия. Он выпрямился, и его медлительная улыбка теперь затронула и глаза.

– Ах, вам это нравится, – сказал он. – Многообещающее начало. Есть нечто удивительное и волнующее в затылке женщины.

Он позволил ее волосам упасть на плечи и провел ладонями по ее рукам от плеч вниз. Она же продолжала сидеть перед туалетным столиком, держа руки на коленях и не сводя глаз с его лица в зеркале.

– Думаю, мы не станем спешить, – пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в ухо. – Требуется время, чтобы изучить кого-то нового. Я хочу, чтобы вы пообещали мне сказать, если вам не понравится что-нибудь из того, что я делаю, а также что вам приятно.

– Я ведь тоже должна изучить вас, – ответила она.

– Это придет само собой, – пообещал он. – Но нынешний вечер для вас.

Его руки на ее плечах побудили ее встать, и она повернулась в его объятиях, когда он легким движением заставил ее это сделать. Он прижал ее к себе, провел руками по ее спине, ощутил тепло ее кожи, потрогал острые лопатки, провел пальцами по позвоночнику, проступавшему сквозь тонкий шелк пеньюара. Потом его руки спустились к широким бедрам и на некоторое время замерли на ее ягодицах.

Арабелла стояла очень тихо, стараясь сосредоточиться только на ощущениях, которые приносила эта интимная ласка. Его кожа пахла лавандой, и ее собственная ожила под его руками, и, когда его губы прижались к ее губам, а руки на ее ягодицах прижали ее вплотную к себе, она с готовностью ответила на поцелуй, узнавая его губы. На этот раз ей незачем было сдерживать порыв желания, вызванный этим поцелуем. Она обвила руками его шею, и этот поцелуй все длился и наполнялся страстью. Теперь уже язык Арабеллы исследовал его рот. Он прижал ее к себе крепче. Дыхание его участилось. Она с силой прильнула к нему, ощутив его орган, все сильнее твердевший от ее поцелуев.

Он позволил своим рукам отпустить ее и поднял голову, прервав их поцелуй. Он смотрел ей прямо в глаза. Эти глаза похожи на озера из расплавленного золота, подумал он, проводя большим пальцем по ее губам.

– Может быть, нам не стоит слишком мешкать, – сказал он с легкой улыбкой.

В ответ Арабелла отступила и расстегнула пояс пеньюара. Он распахнулся, открыв его взгляду ее обнаженное тело. Она положила руку на его живот, не отпуская его взгляд и видя, как в его серых глазах вспыхнуло пламя. Она увлажнила губы языком, а потом провела рукой по его телу, охватила теплыми пальцами его орган и сжала его.

Он не отрывал взгляда от ее лица, даже когда его тело откликнулось на ее прикосновение. Между ее бровями образовалась тонкая морщинками он счёл это волнующим и очаровательным. Она изучала новую территорию, и все ее внимание было отдано этому занятию.

– Если я не заблуждаюсь, мы доставим друг другу наслаждение, вы и я, – сказал он задумчиво.

Он задвигался слишком стремительно – она за ним не поспевала. Джек схватил и бросил ее плашмя на кровать. Он стоял над ней, держа руки на бедрах. Халат его был распахнут. Его глаза блуждали по ее телу. Арабелла не двигалась – она тихо лежала под его жарким взглядом. Сердце ее трепетало, кожа горела, в животе возникло мучительное ощущение ожидания, а между бедер выступила влага.

Он лег на кровать рядом с ней и разгладил шелк пеньюара у нее на груди так, что под тканью обрисовались ее груди. Ее соски выступили особенно отчетливо, и под тонким шелком стали видны темные ареолы. Он не спеша провел пальцем по ним, продолжая изучать ее лицо.

– Скажите мне, – обратился он к ней тихо. – Неужели это ваш первый опыт?

– Да.

– Я уже было подумал… – сказал он, расстегивая крошечные перламутровые пуговки на ее пеньюаре, – что вы все-таки не новичок.

Ее возможный ответ был уже не важен, потому что она почувствовала дуновение воздуха на своей обнаженной коже, когда он раздвинул полы ее пеньюара, обнажив тело. Он наклонился и поцеловал ее груди. Его язык защекотал ее соски, и она зашевелилась на кровати, издав нечленораздельное бормотание.

– Ваши груди еще восхитительнее, чем я предполагал, – сказал Джек, проводя языком по глубокой ложбинке между ними, а потом по ямке на шее, где бешено билась жилка.

Потом Джек принялся гладить все ее тело, на мгновение задержав руку на животе. Арабелла замерла. Ее бедра раздвинулись сами собой, будто приглашая его, и его рука скользнула между ними. Его пальцы проникли сквозь спутанные влажные темные завитки внизу ее живота и отыскали крошечный, но чувствительный островок плоти, теперь отвердевший и приподнявшийся.

Арабелла прикусила губу в пароксизме острого наслаждения, и бедра ее раздвинулись еще шире. Его пальцы, нежные и уверенные, скользнули внутрь ее тела, раскрывая его, и, когда он решил, что она готова, он задвигался над ней и его ладони оказались под ее спиной и ягодицами, и он приподнял ее, чтобы облегчить проникновение. На мгновение ей показалось, что ее разрывают на части, но когда он задвигался внутри ее, не сводя глаз с ее лица, наслаждение пересилило все остальное.

Было что-то на периферии ее сознания, чего, как Арабелла чувствовала, она желала, к чему подсознательно стремилась, но тут внезапно тело Джека словно свело судорогой. Он откинул назад голову с громким криком и достиг вершины наслаждения и излил свое семя в ее тело. Она сжала его ягодицы, и пальцы ее зарылись в твердую мускулистую плоть, и бедра ее поднялись. Его взгляд снова сосредоточился на ее лице, и он продолжал двигаться внутри ее с такой скоростью, какую ему диктовали ее движения, и это что-то обрушилось на Арабеллу со всей неожиданной щедростью метеоритного дождя.

Она упала на постель и лежала в полном забытьи под ним, непристойно раскинув ноги, в то время как его голова покоилась на ее груди и он пытался отдышаться. Наконец он отстранился от нее и вытянулся рядом с ней. Его влажная рука оставалась на ее животе, а голова все еще лежала у нее на груди. Почему-то Джек не рассчитывал испытать чувство полного удовлетворения. И тем не менее это произошло. И что это могло значить для его брака по расчету и мести?

Арабелла подняла глаза на полог над своей головой. Дыхание ее постепенно замедлялось и выравнивалось. Она ощутила тяжесть головы Джека на своей груди, и ее ослабевшая рука погладила его щеку. Это оказалось открытием, и она ощутила прилив ликования плоти. Нет, невозможно прожить всю жизнь целомудренной старой девой. Разумеется, корни этого брака были мрачными и темными, но плоды его оказались на удивление сладостными.

ГЛАВА 10

Герцог Сент-Джулз вошел в полдень в главный зал игорного дома клуба «Брукс». Было прохладное октябрьское утро. С минуту он постоял в двери незамеченным, втянул в нос понюшку табаку и оглядел помещение, в котором игроков было немного. Для серьезной игры было слишком рано.

– Джек! Боже милостивый! Где ты был все эти недели, малый? – окликнул его Джордж Кавена и бросил карты на стол. – Ну и манера у тебя обращаться с друзьями! – проворчал он, резво поднимаясь на ноги. – Исчез, не сказав ни слова.

– Я польщен, что ты скучал без меня, дорогой, – сказал Джек со своей ленивой улыбкой, пряча табакерку в карман и протягивая руку. – Не стоит из-за меня прерывать игру.

– О, это не имеет значения. Я все равно проигрываю.

Джордж с чувством пожал ему руку, потом обнял его за плечи и повлек к низкому буфету, на котором возвышались графины с напитками.

– Где же ты был? В городе о тебе ходят нескончаемые слухи. Я даже слышал, что ты обзавелся женой. Что это за чепуха такая?

Он наполнил два бокала шерри и один вручил герцогу.

– Вовсе не чепуха, – сказал Джек, поднимая бокал и собираясь произнести тост. – В этих слухах нет ничего, кроме правды.

– Ты, конечно, шутишь!

Джордж уставился на друга, поднеся бокал к губам, но так и не отпив из него.

– Вовсе нет, – спокойно отозвался Джек. – Выпей, Джордж. Меня ведь, как водится, следует поздравить.

Джордж бездумно подчинился и выпил, но его изумленный взгляд все еще был прикован к лицу герцога.

– И на ком же ты женился? – спросил он наконец. – И главное – зачем?

Джек поставил свой бокал и снова вынул табакерку. Он щелкнул крышкой, открывая ее, и предложил угоститься Джорджу, прежде чем взять следующую понюшку.

– Я могу ответить на вопрос, на ком я женился, – сказал он. – Что же касается того, зачем я это сделал, – он пожал плечами, – брак нужен мужчине, когда он достигает определенного возраста. Ты не согласен?

– Да, но не тебе, – упрямо возразил Джордж. – А как же Лили?

– У Лили, мой друг, если ты помнишь, уже есть муж, – мягко напомнил ему Джек.

– Прекрати эти игры, Джек. Кто она?

– Сестра Данстона, – Джек снова взял бокал, – Арабелла Лэйси, а теперь моя герцогиня Арабелла Фортескью.

Джордж смотрел ему прямо в лицо в мрачном молчании.

– Не понимаю, – изрек он наконец. Джек рассмеялся:

– Да что тут понимать? Это достаточно просто. Мне была нужна жена, и я нашел ее. Леди Арабелла мне вполне подходит.

– Но ведь ты терпеть не мог Данстона.

– Но ведь я и не женился на Данстоне, Джордж.

Джордж снова молча воззрился на него. В глазах Джека он увидел предостережение и намек на угрозу. Это выражение знали даже ближайшие друзья Джека и остерегались его в такие моменты. И все же он не мог остановиться.

– Сестра Данстона… не может быть для тебя подходящей партией, Джек. Последние пять лет или больше она спокойно пролежала на полке. Она не выезжала из деревни. Зачем тебе такая жена?

– Неужто это тебя касается, друг мой? – спросил Джек тихо, снова поворачиваясь к буфету с графинами, чтобы наполнить свой бокал.

– Черт тебя возьми, Джек, ты не можешь обрывать меня так же, как других! – воскликнул уязвленный Джордж. – Ты забываешь, что я знаю тебя с тех самых пор, когда мы оба были сопливыми мальчишками-школьниками.

Наступило напряженное молчание. Потом Джек рассмеялся:

– Я этого не забыл, Джордж.

Он наполнил стакан друга. Теперь в его глазах появились смешинки. Он снова стал доброжелательным и забавлялся ситуацией. Потом сказал своим обычным непринужденным тоном:

– Через несколько дней, когда ты познакомишься с моей женой, сможешь судить сам.

– Прошу меня простить, я вовсе не собирался возводить на леди напраслину, – сказал Джордж. – Это было крайне невежливо.

Джек чуть наклонил голову, соглашаясь принять извинение, потом спросил:

– Что тут случилось за время моего отсутствия?

Джордж был рад перемене темы.

– Очень немногое. Ты же знаешь, каким бывает город в летнее время. Сейчас люди только начинают возвращаться в Лондон. И с каждым потоком эмигрантов вести из Франции все хуже и хуже.

Он заметил, как помрачнело лицо Джека, и понял причину. Всем было известно, что сестра Джека вышла замуж за французского аристократа. И он неуверенно и робко спросил:

– Есть новости о Шарлотте?

Джек никому не рассказывал о заключении в тюрьму Ла Форс и казни сестры. Навязчивое сострадание могло помешать задуманной им мести человеку, по вине которого она попала туда. Теперь его месть свершилась, и результат ее был более чем удовлетворительным. Теперь он стал носителем титула Лэйси и единственным владельцем его состояния, а в довершение всего, и это было увенчанием всех его усилий, теперь он наслаждался обществом сестры Данстона, и на законном основании. Он не представлял, чем это может обернуться в конце концов, но пока что был вполне доволен и готов ждать результата. Однако вопрос Джорджа снова вызвал горечь, которая, как ему казалось, прошла, после того как свершилась его вендетта.

– Похоже, что она затерялась, – сказал он неопределенно, давая понять, что на этом следует покончить с расспросами. – А вот и Фокс. Прошу прощения, Джордж.

Он поклонился другу, показывая, что прощается с ним, и направился через комнату поздороваться с Чарлзом Джеймсом Фоксом, который как раз входил в зал боковой комнаты.

Джордж не сделал попытки последовать за ним. Его друг явно избегал разговоров о сестре. Но если Шарлотта действительно затерялась в этой кровавой мясорубке, то никаких объяснений Джорджу не требовалось. Он знал, как близок был Джек с сестрой. К тому же его друг не любил излияний.

Фокс, выглядевший изможденным, проведя шестнадцать часов за игорным столом, неуверенно оглядывал комнату, расплывавшуюся перед его воспаленными глазами. Ярко-пурпурный парик не льстил его внешности. Его взгляд остановился на приближавшемся к нему человеке.

– Джек, дорогой! – Он приветственно помахал рукой. – Ты вернулся?

– Как видишь. – Джек преувеличенно радостно закивал. – А у тебя вид просто больной, Чарлз. Сколько ты проиграл прошлой ночью?

– Больше десяти тысяч, – ответил тот, моргая воспаленными глазами. – Черт возьми! Уже день наступил.

Он поманил лакея и взял с подноса стакан вина.

– Да уж за полдень, – заметил Джек. – Где нынче принц? Меня не было так долго, что я потерял связь со всеми.

– Отправился в Брунсвик знакомиться с принцессой, – ответил Фокс, опорожняя бокал. – Похоже, грядет свадьба.

Внезапно его налитые кровью глаза приобрели необычайную остроту.

– А как насчет твоей свадьбы? Недавно слышал, как о ней болтали. Конечно, это чушь?

Джек выглядел уязвленным.

– Почему это все считают разговоры о моей свадьбе чушью? Неужели у меня репутация убежденного холостяка?

Фокс растерянно смотрел на него:

– Но ведь это неправда, Джек. Скажи, что это сплетни!

Джек слегка склонил голову.

– Это правда. Знаешь ли, однажды мужчина может пожелать оседлой жизни.

– Ты… оседлой жизни? – фыркнул Фокс. – Кто она? – Глаза Фокса недоверчиво прищурились. – Неужели сестра Данстона? Ну, желаю тебе счастья. Надо нанести визит ее светлости.

– Через недельку-другую, – ответил Джек. – Я хочу представить мою жену своим друзьям в удобное для меня время.

Он снова слегка поклонился и зашагал прочь. Джек обходил зал, здороваясь со знакомыми, в то время как слухи о его браке распространялись по всему клубу, и он этому не препятствовал. К вечеру весь Лондон узнает о его женитьбе, и эта новость станет предметом сплетен за всеми обеденными столами на несколько следующих дней. И это будет продолжаться до тех пор, пока герцогиня Сент-Джулз не появится на сцене лично.

Через некоторое время, не всерьез поиграв в кости, Джек удалился из клуба и пошел по Пиккадилли, останавливаясь по пути то здесь, то там и направляясь к дому Фортескью на Кэвендиш-сквер. Он и Арабелла прибыли в Лондон накануне, но, поскольку Джек держал полный штат прислуги и требовал, чтобы в доме все было на мази независимо от его присутствия, внезапное прибытие герцога и герцогини не вызвало переполоха среди челяди.

– Ваша светлость…

Его дворецкий отдал поклон и принял от хозяина шляпу с высокой тульей и трость с серебряным набалдашником.

– Где герцогиня, Тидмаус?

– Ее светлость наблюдает за разгрузкой цветов, – сообщил ему дворецкий деревянным тоном, которым он все-таки сумел передать, насколько неподходящей для герцогини он считает такого рода занятие.

Что могло сойти в деревне, ни в коей мере не было уместно в городе.

– Она в новой оранжерее. Похоже, ее светлость находит, что она непригодна для ее цветов. Поэтому послали за Маршем.

– А, понимаю.

Джек стянул лайковые перчатки.

– Надеюсь, Марш смог успокоить герцогиню?

Тидмаус снова отвесил поклон, принимая перчатки герцога.

– Не знаю, ваша светлость. Пока еще ни ее светлость, ни Марш не выходили из оранжереи.

Джек кивнул и слегка сжал губы. Марш был архитектором и строительным подрядчиком, и ему было отдано распоряжение построить оранжерею с тыльной стороны дома для орхидей Арабеллы. Образцы цветов последовали за ними в Лондон, упакованные со всей тщательностью, с какой женщина могла бы заботиться о своих детях. Похоже, что проект не встретил одобрения Арабеллы.

Он зашагал к оранжерее и был встречен с восторгом Борисом и Оскаром, не терявшими времени даром и уже почувствовавшими себя здесь как дома. Они пританцовывали вокруг него, издавая восторженный лай. Он с отсутствующим видом потрепал их за уши, и от этой ласки они завиляли хвостами, поднялись на задние лапы и принялись теребить его изысканный серый сюртук.

– Место! – приказал он им повелительно. – К сожалению, вы самая невоспитанная парочка в доме. Арабелла, я хотел бы, чтобы ты научила этих собак хорошим манерам.

Арабелла, с расстроенным видом склонившаяся над ящиком с рассадой, выпрямилась и ответила:

– Они просто возбуждены, потому что оказались в новом месте. Дома они ведут себя прекрасно.

– Ты забыла, что я их там видел, – кисло заметил он. – Как я понимаю, у тебя затруднения.

– Да, это все очень досадно, – сказала она, отряхивая пыль с юбок руками, испачканными землей. – Трельяжи, спроектированные Маршем, не будут освещаться ранним утренним солнцем. Орхидеи окажутся полностью на свету и не выживут. Им нужна тень. Я уверена, что объяснила это, когда ты посылал инструкции Маршу.

– Прошу прощения, ваша светлость, – ответил обеспокоенный архитектор.

На нем были негнущийся черный сюртук и бриджи – костюм, обычный для делового человека. Он теребил и мял свою треугольную шляпу.

– Я не вполне ясно понял, что делать.

– Меа culpa[7]7
  Моя вина (лат.).


[Закрыть], Марш, – сказал Джек с непринужденной улыбкой. – Уверен, что положение можно поправить.

– О да, ваша светлость. И очень легко. Но ее светлость желает высадить свои цветы немедленно, а чтобы передвинуть трельяжи, потребуется несколько часов.

– В таком случае они подождут несколько часов, – заявил Джек.

– Но, Джек… – вступила в разговор Арабелла.

Джек перебил ее. Когда дело касалось ее страсти к орхидеям, урезонить Арабеллу было невозможно.

– Моя дорогая мадам, мы не в силах творить невозможное. Если орхидеи должны оставаться чуть дольше упакованными, то так тому и быть. Я предлагаю оставить Марша и его людей заниматься их работой и не мешать им.

Арабелла нахмурилась. Она уже приняла решение пересадить самые драгоценные образцы на их постоянное место еще до ночи, и отсрочка не входила в ее планы. Она никак не могла с ней примириться.

– Если нет другого выхода, пусть будет так, – сказала она недовольно. – Но боюсь, что некоторые из них погибнут.

– Мы будем работать быстро, ваша светлость, – сказал Марш примиряющим тоном. – Мне помогают шесть человек, и, думаю, мы управимся к концу дня. И устроим ваши цветы наилучшим образом.

– Ну уж нет! – возмутилась Арабелла. – Вы этого не сделаете. И это не цветы. Это орхидеи.

– Не цветы? – удивленно пробормотал Марш, оглядывая экзотические соцветия, окружавшие его со всех сторон.

– Ну, пожалуй, все-таки цветы, – смилостивилась она. – Но они очень ценные, совершенно особенные, Марш, и требуют очень бережного обращения. Вы должны позаботиться о том, чтобы никто до них не дотрагивался. Если вам понадобится передвинуть ящик, будьте любезны, обращайтесь с ним, как с драгоценной фарфоровой вазой. Любое сотрясение может их погубить.

– Да, мадам. – Марш смущенно и робко разглядывал цветы.

Он видел, что они отличаются от обычных хризантем или желтых нарциссов, но все же это были всего лишь цветы. А цветы никогда не погибали от сотрясения.

– Пойдем, Арабелла, у нас еще полно дел, – сказал Джек, уверенно и твердо беря ее за руку и увлекая за собой.

– Мне надо присматривать за работой здесь, – запротестовала она.

– Нет, не надо, – заявил он. – Ты будешь только мешать. Марш теперь понимает, что надо делать. Поэтому предоставим ему самому справляться со всем.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что у нас полно дел? – спросила Арабелла, позволяя увлечь себя вслед за собаками, опередившими их. – Что это за дела?

– Увидишь, – ответил Джек очень уж серьезно.

Арабелла тотчас же поняла, что внутренне он потешается.

– Я уже познакомилась со всеми слугами, – сказала она в раздумье. – Мы обсудили меню с Альфонсом и обязанности прислуги с Тидмаусом. Бекки и Луи умудрились поделить обязанности по распаковке вещей. При этом Бекки не понадобилось колотить его по голове совком для угля, правда, должна добавить, благодаря моему вмешательству. Так что еще надо сделать?

– Ты, – сказал Джек, увлекая ее к широкой и пологой лестнице, – ты, моя дорогая жена, должна выполнять массу обязанностей… о! и позволь мне тебе напомнить, что в них не входит вмешательство в распри между слугами, как и обсуждение меню или управление делами в доме. Именно для этого я держу французского повара и образцового управляющего. Ты убедишься, что Тидмаус способен справиться со всем этим.