Текст книги "Все к лучшему"

– Все в ажуре, как я тебе и говорил. Она с удовольствием оставит меня, причем сказала, что я могу работать здесь, в офисе, сколько захочу. Ездить не придется.

– И что ты будешь делать в офисе?

– Ей нужен новый план охраны, который можно использовать в офисах Вейлкортов во всем мире. Я согласился.

– И как долго ты будешь довольствоваться этой работой, Хью? Ты ведь не привык трудиться в офисах, больше любишь в полевых условиях.

– Опыт мне пригодится, – сказал он. – Чем больше я узнаю насчет того, как управлять корпорацией, тем лучше.

– Потому что рано или поздно ты рассчитываешь вернуться на остров и заняться «Эбботт чартерз»? Признайся. Ты рассматриваешь это свое пребывание в Сиэтле как увеселительную поездку, которую ты решил вытерпеть, чтобы дать мне время прийти в себя и понять, что к чему, так?

– Забудь про «Эбботт чартерз»и забудь про остров. Не время сейчас спорить. Кто это к нам движется?

Мэтти взглянула в указанном направлении и вздохнула.

– Пришла беда – отворяй ворота.

– Ты это о чем?

– О том, что сегодня здесь полно всяких бывших моей сестрицы. Это ее первый муж. Эмери Блэкуэлл. Из ее раннего мрачного и экспериментального периодов. Они были женаты пять лет.

– Похоже, он пьян в дупель.

– Весьма вероятно. – Мэтти озабоченно прикусила губу.

Эмери достаточно хорошо держался. Ему было уже под пятьдесят, но он сохранил тот слегка рассеянный вид, присущий авторам, которые когда-то были почти легендой в высоких литературных кругах. Годы не слишком сказывались, несмотря на пристрастие к спиртному. Правда, намечался второй подбородок, с талией появились сложности, но он уделял внимание своей одежде, и она скрывала множество грехов. Его волосы, уже совершенно седые, были все еще густы, в бледно-голубых глазах светился недюжинный ум, хотя они и слегка покраснели от возлияний.

Мэтти всегда тепло относилась к Эмери, и он платил ей взаимностью.

– Он последние несколько лет переживал сильный стресс, – тихонько сообщила Мэтти Хью, глядя на приближающегося Эмери. – Его карьера давно пошла под гору, хотя его все еще приглашают читать лекции.

– Опять стресс, да? Это что, сегодня в Штатах главная причина всех неурядиц?

– Во всяком случае, большой доли. – Мэтти улыбнулась Эмери, который подошел к ним и величественно наклонил голову в приветствии.

– Мэтти, солнце мое, ты выглядишь еще лучше, чем обычно. Не хочешь ли присоединиться ко мне на Уидби на несколько дней? Мне может пригодиться муза. Привози с собой что-нибудь удобное, во что переодеться, дорогая. Мы будем пить коньяк и рассуждать о поэзии.

– Ты же знаешь, я никогда в поэзии не разбиралась, Эмери. Ты и сам сегодня выглядишь прекрасно. – Мэтти приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Впрочем, ты всегда выглядишь отлично.

– Это называется стилем, дорогая. У некоторых он есть… – Эмери замолчал, насмешливо окинув взглядом Хью с ног до головы. – А у некоторых нет. Будь любезна, познакомь меня с твоим неотесанным приятелем, Мэтти. Я полагаю, он твой друг, а не наемный вышибала.

– Хью Эбботт, – холодно представился Хью. – Я собираюсь жениться на Мэтти.

– Бог ты мой, Мэтти! – Эмери повернулся к ней с театральным изумлением на лице. – Говорил же тебе, надо было взять меня с собой, отправляясь в отпуск. Отпустили тебя в дикие места на Тихом океане, и посмотри, что случилось. Ты привезла с собой весьма прилипчивый сувенир.

– Может, я и прилипчивый, но Мэтти находит меня привлекательным, – Хью целиком запихал в рот канапе и принялся энергично жевать.

– Мэтти всегда отличалась несколько плебейскими вкусами, мягко говоря. Поэтому она и добилась такого успеха со своей галереей. И это также объясняет ее сложности в отношениях с мужским полом.

Мэтти гневно посмотрела на обоих мужчин.

– Все, с меня достаточно. Если хотите препираться, идите на улицу и деритесь.

– Слишком уж грубо, на мой вкус. Я не унижусь до таких действий, моя дорогая, – возразил Эмери.

– А я с удовольствием. – Хью засунул в рот крекер с сыром и начал его с энтузиазмом пережевывать, демонстрируя зубы. – В любое время Блэкуэлл.

– Ну надо же, Где ты его откопала, Мэтти?

– Это не я, а тетя, Шарлотта. Он у нее работает.

– Разумеется, это все объясняет. – Эмери снисходительно улыбнулся Хью. – Шарлотта Вейлкорт всегда славилась эксцентричностью.

– И платит хорошо, – добавил Хью.

Мэтти подняла глаза к небу в молчаливой мольбе; которая была мгновенно услышана, поскольку к ним подошла красивая женщина, лет сорока с довольно, жесткими глазами. Величественная дама, предпочитающая юго-западный стиль с обилием бирюзовых и серебряных украшений.

– Привет всем, – весело поздоровалась Элизабет Кеньон. – Надеюсь, вы приятно проводите время. – Ее карие глаза блестели в предвкушении успеха.

Галерея Элизабет Кеньон была самой значительной на западном побережье, все это признавали. Она обслуживала богатых коллекционеров, чьей единственной целью было считаться в авангарде современного искусства.

Сама Элизабет выделялась как в обществе, так и в мире художников. Она могла раскрутить или сломать художника и делала и то, и другое довольно часто. Она славилась умением заставить клиента купить любую вещь, которую полагала достойной коллекции, и она же морально изничтожала художников, чьи работы казались ей отсталыми.

Мэтти очень нравилась Элизабет Кеньон, и она уважала ее успех, хотя сама Мэтти предпочитала другое искусство и знала, что порой, в ущерб себе, бывает слишком мягкосердечна в делах с художниками и клиентами. Она искренне надеялась, что когда-нибудь ее галерея достигнет уровня Элизабет Кеньон.

– Добрый вечер, Элизабет, – сказал Эмери, снова грациозно наклоняя голову. – Полный успех, как обычно.

– Спасибо, Эмери. Ты же знаешь, как я рада, что ты смог прийти. Твое присутствие всегда ценно в таких делах. – Она повернулась к Мэтти. – А кто твой друг, дорогая Матильда?

– Хью Эбботт, – представила Мэтти.

– Жених Мэтти, – добавил Хью, искоса бросив недовольный взгляд на Мэтти. Раздражение в его глазах говорило, что ему уже поднадоело объяснять свой статус в отношении нее.

– Эбботт… Эбботт… Эбботт… Где же я?.. О, конечно! – Глаза Элизабет просияли. – Разве вы не тот мужчина, что из примитивистского периода нашей Эриел?

– Извини меня, – сказал Эмери Блэкуэлл, с трудом вставая и протягивая руку за еще одним стаканчиком шампанского. – С меня уже хватит. Пойду пообщаюсь. Увидимся позже, Мэтти, Элизабет. – Он проигнорировал Хью, который, в свою очередь, проигнорировал его.

– Позже, Эмери, – произнесла Мэтти, поднимая свой стакан прощальным жестом.

Элизабет, нахмурившись, смотрела в спину удаляющегося Эмери.

– Боюсь, наш милый Эмери не только исписался, но и пить разучился. Я бы предпочла, чтобы он сегодня не появлялся. По он явно не мог устоять. Несмотря на развод, он до сих пор проявляет отеческий интерес к творчеству Эриел.

– Ну, он достаточно сильно влиял на нее вначале, – заметила Мэтти, чувствуя необходимость встать на защиту Эмери. – И он представил ее всем нужным людям. Это явно не помешало.

– Чепуха. Она и так знала всех нужных людей через свою семью. – Элизабет улыбнулась Хью. – Вы надолго в Сиэтл, Хью?

Хью встретился взглядом с Мэтти.

– Сколько понадобится.

– Понятно. – Элизабет явно смутил этот уклончивый ответ. Затем она кивнула им и пошла через толпу.

– Матильда, дорогая, как поживаешь? – произнес новый голос из-за спины Мэтти. – Я только что разговаривала с твоей сестрой. Она сказала, что ваши родители не смогут сегодня сюда приехать.

– Здравствуйте, миссис Эберли. Приятно вас видеть. Эриел права. Мама и папа очень заняты. Этой весной мама преподает местным художникам в частном колледже на востоке, а папа ее сопровождает. Он хочет закончить свою книгу о связи модернизма и постмодернизма и решил, что там он будет иметь возможность это сделать. Вы знакомы с Хью Эбботтом?

Пожилая дама повернулась к Хью.

– Эбботт… Нет, не припомню. – Потом ее глаза расширились. – Разве только вы не один из бывших…

– Не произносите, – посоветовал Хью с мрачной улыбкой. – Если я еще раз услышу о примитивистском периоде Эриел, меня вырвет на весь этот поднос с канапе.

– Ну, надо признать, то был не лучший ее период, верно? – заметила миссис Эберли, покровительственно похлопывая его по руке. – Но это не значит, мой мальчик, что вы несете за это персональную ответственность. В конце концов было там и что-то хорошее.

– Именно. Она разорвала нашу помолвку, и я многие месяцы потом был ей за это благодарен.

– Я несколько другое имела в виду, – пробормотала миссис Эберли. – Да, а что это за слухи до меня дошли – будто вы с Матильдой обручены?

– Это верно, – грубо заявил Хью. – Никакие не слухи.

– От кого вы это слышали, миссис Эберли? – поинтересовалась Мэтти.

– Сплетни, дорогая. Сама знаешь, как это бывает. Я горжусь, что, когда речь идет о сплетнях, я выступаю в роли губки. Все в себя впитываю. Мне трудно представить, что ты можешь выйти замуж за кого-то, кто носит джинсы и ботинки, но, как говорится, противоположности притягиваются.

– На самом деле у нас с Мэтти много общего, – вмешался Хью.

Мэтти ослепительно улыбнулась ему.

– Например?

– Составить список? – спросил он с плохо скрытой угрозой.

– Это было бы занимательно, – Мэтти неторопливо повернулась к миссис Эберли, наблюдавшей за этой сценой с заинтересованным блеском в умных карих глазах. – Кстати, миссис Эберли, у меня в галерее есть еще одна красная картина Лингарта, если вас это волнует.

– Спасибо, Матильда. Придержи ее для меня, ладно? Мне кажется, что он переходит сейчас к желтому периоду. Так что вряд ли останется много красных для продажи. Я хочу успеть купить.

– Она – ваша, – пообещала Мэтти. – Но, если вам нравятся картины Лингарта, подождите и посмотрите, что я привезла с одного из островов.

– Ты имеешь в виду, кроме этого прекрасного мужского экспоната? – Дама с улыбкой посмотрела на Хью.

– Уверяю вас, куда более подходящее для коллекционирования, – сказала Мэтти. – Имя художника Таггерт. Силк Таггерт. Я через неделю планирую открытие выставки его картин.

– Можешь на меня рассчитывать, дорогая. Мне нравится все, что я у тебя купила. – Она окинула окружающие их картины уничтожающим взглядом. – Я понимаю, все это очень авангардистское и модное. По-своему впечатляет. Но печальная правда в том, что я не хочу таких картин в своем доме, ты ведь понимаешь, что я имею в виду? Мне не нравится на них смотреть. Если я покупаю что-то для своего дома, я хочу получать удовольствие каждый раз, когда вхожу в комнату.

– Вы в хорошей компании, миссис Эберли. Медичи и Борджиа, да и другие знаменитые коллекционеры прошлого так же смотрели на коллекционирование.

Хью нахмурился и собрался что-то сказать, но в тот момент толпа расступилась, пропуская к ним Эриел. Ее зеленые глаза укоризненно смотрели на Мэтти.

– Мэтти, поверить не могу этим слухам насчет тебя и Хью. – Эриел слегка обняла сестру в знак приветствия и, прищурившись, взглянула на Хью. – Что ты такое задумал?

– Ну, я…

– Ладно, обсудим потом, – сказала Эриел резко, делая шаг назад. – Сейчас не место и не время. К тому же, как я поняла, Мэтти, ты разговаривала с Флинном. Мне и это маленькое дельце хотелось бы с тобой обсудить. Я заеду к тебе в галерею завтра днем.

– Хорошо, – спокойно согласилась Мэтти.

Тут внимание Эриел привлекла группа явно денежных людей. Она немедленно повернулась и отошла вместе с ними к одной из картин своего экспериментального периода.

Около Мэтти снова возникла Элизабет Кеньон.

– Мэтти, душечка, не окажешь ли мне огромную услугу? – прошептала она.

– Какую именно?

– Найди Блэкуэллу такси или что там. Он ведет себя отвратительно. Не хочу, чтобы он расстраивал клиентов. Клянусь, я вечно буду у тебя в долгу, если ты уведешь его отсюда.

Мэтти застонала, бросив взгляд туда, где стоял Эмери Блэкуэлл; содержимое его стакана с шампанским вот-вот угрожало вылиться за пазуху пышной даме средних лет. – Ладно, Лиз. Но помни, ты у меня в долгу.

– Спасибо, душечка. – Элизабет улыбнулась и, повернувшись, еще раз окинула Хью своими жесткими глазами. – Ты постоянно подбираешь остатки за Эриел, так ведь, Мэтти?

Мэтти сжала зубы и направилась к Эмери. Она смутно ощущала, что Хью следует за ней. – Вот и ты, Эмери, сказала она, достигнув пункта назначения. – Я тебя искала. – Мэтти решительно отняла у него стакан. – Тут один человек жаждет с тобой познакомиться. – Она ослепительно улыбнулась пышной даме. – Извините нас. На Эмери всегда такой спрос.

– Конечно, – кивнула слегка разочарованная дама.

– Мэтти. Солнце мое, ты пришла как раз вовремя, – пробормотал Эмери, Когда она уводила его. – Мне казалось, что придется спуститься по невероятно опасному откосу без необходимых подручных средств. Не видел подобных фигур уже лет десять – пятнадцать. – Эмери бросил последний печальный взгляд на оставляемый им массивный бюст. – Таких теперь уже не делают.

– Ну, я бы не сказал, спокойно вмешался Хью. – У меня есть календари в офисе, так там как раз такие дамы.

– Ну разумеется, – согласился Эмери. Мэтти вздохнула.

– Эмери, ты пьян, а когда ты пьян, ты ведешь себя ужасно.

– Приятно, что ты обратила внимание. Куда мы идем?

– Мы идем искать такси и затем домой, – сообщила Мэтти, направляя его к двери.

– У меня есть идея получше. Почему бы нам не перекусить всем вместе?

– Выбрось эту мысль из головы, Блэкуэлл. У нас с Мэтти другие планы, – решительно заявил Хью, подходя поближе.

– Жаль, – вздохнул Эмери.

Все вместе они направились к выходу.

– Эй, Мэтти, – позвал Флинн, заметив их в дверях. – Уже уходите?

– К сожалению, – откликнулась Мэтти.

– Не могу сказать, чтобы я получил удовольствие, – проворчал Хью.

– Слушай, я привезу к тебе эти полотна как можно скорее. – Флинн вышел с ними на тротуар и подождал, пока не подъехало такси.

– Прекрасно, Флинн. Но я уже говорила, Эриел это не понравится.

– Об этом не беспокойся. – Флинн открыл дверцу машины и помог Блэкуэллу влезть в нее. Мэтти села рядом.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – возмутился Хью, увидев, что Мэтти садится в такси.

– Еду домой. С меня на сегодня шампанского и промокших канапе хватит. Не желаешь присоединиться? Нам с Эмери по пути.

Хью с негодованием посмотрел на нее, потом сел рядом на заднее сиденье.

– Вам всем всего хорошего, – попрощался Флинн, наклоняясь к окну.

– Черт, – бросил Хью.

– Полностью присоединяюсь, – заметил Эмери, когда такси

Завернуло за угол.

– Тебе не надо было сегодня приходить, Эмери, – пожурила Мэтти. – Ты мне обещал, что не вылезешь из своего дома на острове, пока не закончишь второй том своей серии про сэра Байрона Гира.

– Не ругай меня, Мэтти, солнце мое. Я заслужил разрядку. Клянусь своей честью стареющего ученого, продавшего душу дьяволу коммерческой художественной литературы, завтра же вернусь на остров. Просто не мог устоять перед сегодняшним открытием. – Он посмотрел мимо Мэтти на Хью, занимавшего большую часть сиденья. – Как насчет вас, Эбботт?

– Что насчет меня?

– Не испытываете ли вы некоторую извращенную гордость от вашего влияния на работы Эриел? Некоторые претензии на художественное бессмертие, а?

– Дерьмо.

– Коротко, но ясно. Вы немногословный человек. Что до меня, то я стараюсь по возможности ухватить осколки славы. Все это преходяще. Можешь себе представить, Мэтти, мне пришлось объяснять паре типов там, в галерее, кто я такой! Чрезвычайно унизительно.

– Не волнуйся, ты снова станешь знаменитым, как только проявишься в качестве таинственного автора бестселлеров о сэре Байроне Гире, – мягко сказала Мэтти. – Перестань жалеть себя и начни мечтать о том дне, когда будешь давать автографы покупателям твоей книги.

– Господи милостивый, – простонал Эмери. – Что за судьба. Автографы в книжном магазине. Я определенно заключил сделку с дьяволом, Мэтти Шарп. И это все твоих рук дело.

– Твоя первая книга появится на прилавках недели через две, Эмери, и ты будешь думать совсем по-другому, когда она начнет расходиться пачками. Поверь мне.

– Мое будущее в твоих руках, Мэтти, солнце мое.

Через десять минут такси подъехало к недавно отреставрированному зданию восемнадцатого века на площади Пионеров запада, где у Мэтти была большая квартира на верхнем этаже. Мэтти и Хью выбрались из машины, и после некоторого понукания Хью неохотно расплатился с шофером, добавив сколько нужно, чтобы тот доставил Эмери в его дом на Капитолийском холме.

Такси отъехало, увозя торжественно восседавшего на заднем сиденье Эмери. Мэтти поискала ключи и открыла парадную дверь.

– Ну и вечерок, – пробормотал Хью, нажимая кнопку лифта в холле.

– Не совсем похоже на бар в субботний вечер, верно? – заметила Мэтти.

– В любое время предпочту бар.

– Тебе лучше привыкнуть к подобным вечерам, Хью, – мило улыбнулась она. – Я хожу на такие сборища несколько раз в месяц, да и сама часто устраиваю подобные для своих художников. Я уверена, что ты захочешь меня сопровождать везде. Ты ведь собирался стать частью моей жизни в Сиэтле, правда?

– Столько, сколько потребуется, – мрачно подтвердил Хью.

В ту ночь Хью впервые пришло в голову, что дела идут не так легко и гладко, как он предполагал.

Он растянулся на кожаном диване Мэтти среди сбившихся простыней, положив руки за голову. Уже два часа ночи, но вид из окна огромной студии ярко освещен неоновыми вывесками. Свет ночного города всегда раздражал Хью. Он предпочитал бархатную, душистую темноту ночей на острове. Если он закрывал глаза, то мог представить себе, как лунный свет, точно сливки, растекается по поверхности океана.

Вид Мэтти в привычной ей обстановке сегодня потряс его куда больше, чем он рассчитывал. Ведь он же знал, чем она зарабатывает на жизнь, знал ее сестру и кое-что о семье. Почему же его так удивило, что Мэтти чувствует себя в своей тарелке среди этой толпы в галерее? – подумал он.

В душе Хью знал ответ. Ему просто очень не хотелось признать, что она – часть этого мира. Все эти месяцы он вспоминал ту страстную ночь и тихую мольбу Мэтти взять ее с собой на остров. Возьми меня с собой, Хью. Я тебя так люблю. Пожалуйста, возьми меня с собой. И целую неделю он общался с нею на своей территории, где сам устанавливал правила и где ощущал себя легко и свободно.

Когда он вернулся сюда, в Сиэтл, вместе с ней три дня назад и поселился в ее сверкающей квартире, то был уверен, что сможет убедить ее переехать на остров Святого Габриэля за несколько дней. Считал, что необходимо только побороть женскую обиду, вызванную его давней помолвкой с Эриел.

Теперь же ситуация выглядела значительно сложнее, чем ему казалось на острове. Он начал испытывать чувство неуверенности.

И через две ночи ему чертовски надоело спать на диване.

Хью отбросил одеяло со своей импровизированной постели и встал. По красно-серому ковру, устилающему то, что он считал гостиной, и сверкающему паркету подошел к окнам. Стоял там долго, наблюдал, как ночной паром пересекает бухту.

Все еще не находя себе места, пошел на кухню, покопался в темноте, пока не нашел пакет овсяных лепешек, купленных Мэтти на завтрак. Вытащил одну и надкусил. Он знал, что любителем овса никогда не станет, но в жизни ему приходилось есть вещи и похуже. Вяленые помидоры Поля Кормье, к примеру.

Это воспоминание заставило его припомнить и многое другое, в том числе неприятное. Но яснее всего ему виделась рваная кровавая дыра в груди Кормье.

У Хью никогда не было много друзей. Кормье являлся одним из немногих. По правде говоря, долгое время Кормье был ему больше чем другом, скорее отцом, в те далекие годы, когда Хью еще только искал способы испытать себя как мужчину. Он многому важному научился у Поля: например, гордиться собой, жить по законам чести. И выживать.

Неожиданно он почувствовал себя безмерно одиноким. Последнее время это случалось с ним все чаще и чаще. Только когда любил Мэтти, он совершенно забывал об этом.

Тихий звук сверху заставил Хью повернуться и посмотреть на открытый верхний этаж, вроде чердака нависающий над гостиной. По краю его протянулись красные металлические поручни. Кровать Мэтти была где-то там, в тени.

Мэтти может помочь ему избавиться от чувства одиночества.

Хью принял решение. Положил недоеденную лепешку и подошел к узкой винтовой лестнице. По металлическим ступенькам он молча поднялся в просторную спальню Мэтти.

Сегодня вечером, в галерее, он испытал беспокойство, наблюдая, как суетятся вокруг Мэтти Флинн Грэфтон и Эмери Блэкуэлл, как будто у них на нее первая заявка.

Так что зря он так уж уверен в Мэтти, подумал Хью. Он может ее потерять. И ему известен только один способ закрепить свои права на нее. Он хотел знать, по-прежнему ли она желает его физически, даже если и пытается утверждать, что в качестве мужа он ей не нужен.

Он должен знать, что по крайней мере на каком-то уровне она все еще принадлежит ему, что в этом смысле ничего не изменилось с той их первой совместной ночи много месяцев назад.

Мэтти еще не спала, когда почувствовала присутствие Хью около кровати. Она так и не смогла заснуть с тех пор, как забралась два часа назад в свою маленькую крепость.

В душе она знала, что это произойдет, если не сегодня, то завтра или послезавтра. Скоро. Неизбежное невозможно откладывать надолго. Очень уж глубока их тяга друг к другу. Мэтти боялась, что, возможно, это любовь, причем слишком сильная, чтобы ее игнорировать. Она медленно повернулась и увидела, что он стоит у кровати в одних трусах.

– Хью?

– Скажи, что ты хочешь меня, Мэтти. Хоть в этом признайся.

– Я хочу тебя. Ты сам знаешь. Но не в этом дело.

– Сегодня в этом. – Он наклонился, откинул одеяло и лег с ней рядом. – Если ты не хочешь, чтобы я тебя трогал, я не буду. Но я не могу больше спать там один на диване. – Он протянул руку и ласково погладил ее по плечу. – Слишком уж много ночей я провел в одиночестве, детка.

Мэтти долго всматривалась в лицо Хью, потом приподнялась на локте и поцеловала его, едва коснувшись его губ, таких чувственных, своими губами. Ее пальцы заскользили по его груди невесомо, как бабочки.

– Мэтти. – Хью издал стон облегчения. Он приподнялся и легко толкнул ее назад на подушки. И навалился на нее, как тонна кирпичей.

Мэтти лежала, придавленная его весом, губами искала его губы. Она почувствовала, что его большие ладони гладят ее тело, скользят по груди и дальше, по животу. Он просунул колено между ее ног, раздвигая их, и тут его рука коснулась ее в самом интимном месте.

Мэтти глубоко вздохнула, ощущая, как поднимается в ней желание. Хью языком касался ее зубов. Она выгнулась, прижимаясь к нему.

– Вот так, детка. Господи, как хорошо. Такая горячая, такая влажная. Такая желанная. – Он протянул руку, чтобы помочь ей обвить ногами его бедра. – Обними меня покрепче, детка. Прими меня и держи.

Мэтти почувствовала, что ее охватывает непреодолимое желание. Ей хотелось попросить его не торопиться, но слова не приходили на ум. С Хью всегда все так быстро, захватывающе резко. Любовь с ним напоминала ей нечто примитивное, вроде плавания в океане или бега через джунгли. Казалось, для него нет медленного, нежного и цивилизованного способа.

Она уже чувствовала его в себе, ощущала прикосновение его пальцев.

– Такая упругая, – хрипло произнес он. – Детка, ты чертовски хороша.

Казалось, он касается всех ее нервных окончаний одновременно. Его обладание ею было настолько полным, что у нее дух захватило.

Мэтти закрыла глаза и отбросила прочь все, что связывало ее с землей. Обняла Хью и прижалась к нему изо всех сил.

Да, это было похоже на стремительный бег сквозь джунгли с огромным волком. Она свободна и с тем, кто ей нужен. Здесь отсутствовали мягкость и нежность, но когда все закончилось серией потрясающих конвульсий, Мэтти ощутила восторг.

Она повернула голову на подушке и несколько раз глубоко вздохнула.

– Мэтти…

– Да?

– С этого дня я сплю с тобой. На это ты по крайней мере согласна?

– Да.

– Вот видишь. – Хью хмыкнул в темноте, переворачиваясь на спину. – У нас много общего.

– Секс еще не все, Хью.

– Верно, но это хорошее начало. – Голос звучал лениво и удовлетворенно. – Чертовски хорошее начало. И дело не только в сексе, – добавил он, широко зевая. – Я тебе и раньше это говорил.

– Ну и что у нас с тобой общего? – Ей помимо воли было любопытно. Мэтти оперлась на локоть и посмотрела вниз, на него. – Давай, Хью. Назови хоть одно.

Серебристо-серые глаза смотрели на нее пристально, напряженность во взгляде ощущалась даже в полумраке.

– Разве ты не понимаешь? Мы оба не от мира сего, подкидыши. Круглые винтики в квадратных отверстиях большую часть наших жизней.

Мэтти удивленно моргнула. Потом нахмурилась.

– Это не так.

– Да так. Мне казалось, ты первая это поняла. И возможно, именно поэтому умоляла меня взять тебя с собой год назад. Ты тогда это чувствовала нутром, но когда я тебя бросил, ты слишком озлилась, чтобы дать мне еще один шанс. А теперь ты выискиваешь оправдания, сама себя уговариваешь, что я хочу тебя лишь потому, что не получил Эриел. И к тому же вдолбила себе в голову, что образ жизни у нас слишком разный, чтобы мы могли быть вместе.

– наш образ жизни действительно разный. Для нас невозможны компромиссы, Хью. И ты сначала хотел Эриел. Этого ты не можешь отрицать. Ты все еще ее хотел, когда лег со мной в постель год назад.

– Нет.

– Не нет, а да, это так, черт возьми! Ты сказал, что я тебе не подхожу, вспомни. Благодарю за пересып, но я опаздываю на самолет.

– Ты просто напугана, Мэтти, – проговорил он мягко. – Постарайся признать это. Я понимаю, как тяжело тебе было высказать то свое предложение год назад, а я, как набитый дурак, не принял его. Но ведь у тебя сильный характер, детка. Я это точно уяснил, наблюдая за тобой на островах. Почему бы нам не попробовать еще раз? По-настоящему?

Она возмущенно фыркнула.

– Я больше ни с какими предложениями не выступаю, забыл? Ты уже высказался. Ты предпочел последовать за мной в Сиэтл. Теперь ты здесь, так что мне не надо туда возвращаться, правильно?

Они долгое время молчали, разглядывая друг друга в темноте. То была схватка характеров. Мэтти чувствовала, как Хью пытается сломить ее, ищет слабые места. Она замерла подобно кролику под взглядом волка.

И тут волк ухмыльнулся.

– Расслабься, детка. Все образуется. Тебе просто нужно немного времени, чтобы научиться мне доверять. Ладно, давай спать. Нам завтра обоим на работу.

– Хью, – в голосе Мэтти была искренняя тревога, – тебе нравится работать у Вейлкортов?

– Я работал в местах и похуже.

– Тебе не нравится. Ты эту работу ненавидишь, верно? Ты ведь не городской житель, Хью. Мы оба это знаем.

– Не волнуйся по этому поводу. Я уже сказал, я работал в местах и похуже.

– Но, Хью…

– Тихо, детка. Спи. – Он прижал ее к себе так, что она ощутила все его гибкое, крепкое тело, и перекинул одну мускулистую ногу через ее лодыжку.

Через несколько минут Мэтти поняла, что он спит. Но сама она еще долго не могла уснуть.

Мэтти откинулась в кресле за крошечным письменным столом в своем офисе, разглядывая сидящее напротив странное, взъерошенное существо.

Шок Вэлью Фредериксон, как она себя на данный момент называла, было лет двадцать пять. Худенькая, почти тощая, с массой зеленых волос, образующих с помощью фиксатора нимб над ее головой. На ней было понавешано десятка два бряцающих металлических браслетов; в каждом ухе по четыре кольца. В носу тоже кольцо – тоненькое, стальное. Светло-карие глаза густо обведены черным с золотом, а одежда состояла из тряпья от щедрот Армии спасения, скрепленного металлическим поясом.

– Ну и что ты думаешь, Мэтти? – Шок Вэлью показала на свое последнее металлическое творение, стоящее на полу рядом с ее стулом. – Можешь продать это для меня?

Мэтти вздохнула.

– Ты, судя по всему, все еще в своем периоде «Конец света», Шок. Интересно, но мы обе знаем, что моим клиентам не понравится. Предложи в галерею Кристины Ферпосси.

Шок Вэлью смущенно поерзала на стуле. Металл на руках и в ушах зазвенел.

– Она отказалась. Как и все остальные, куда я обращалась. Мэтти, у меня сейчас тяжелое положение, я последние бабки истратила на материал и уже много месяцев ничего не продавала.

– Я думала, ты работаешь в том ресторане, куда я тебя устроила.

– Было дело. И я очень тебе благодарна, Мэтти, за эту работу. Но меня там не поняли. – Шок Вэлью наклонилась вперед. – Ты только подумай, они меня уволили лишь за то, что я несколько раз опоздала. Ты можешь этому поверить? Я говорила, что работала всю ночь и как-то потеряла ощущение времени, но менеджер и слушать не захотел.

– Понятно.

– Мэтти, пожалуйста. Я сейчас работаю над очень сильной вещью. Мне нужно немного времени и капельку денег, чтобы прокормиться эти несколько недель, пока я ее не закончу.

– Что-нибудь вроде «Мертвой дыры»? – спросила Мэтти, кивая в сторону стоящей на полу скульптуры. Шок Вэлью энергично затрясла зеленым нимбом.

– Нет, нет, это уже все позади. С тем периодом покончено. Я что хочу сказать, он принес определенную пользу, помог мне сосредоточиться, понимаешь? А сейчас я работаю над более серьезной вещью. Но мне надо иметь возможность работать.

– Тебе следовало потратить последние десять долларов на еду, а не на материалы, Шок. Ты слишком похудела.

– Мне плевать на еду. Мне обязательно надо покупать материалы. Ты знаешь, сколько сейчас стоит металл?

– Я устраивала тебя на работу в ресторан с единственной целью, чтобы ты не голодала. Там ведь раз в день бесплатно кормят.

– Я знаю. Но я обычно пропускала обед. Мэтти снова вздохнула.

– Ты не пробовала достать талоны на еду. Обратиться в социальное обеспечение?

– Мэтти, правительство хочет, чтобы я доказала, что ищу работу. Я не могу этого сделать. Я и так уже работаю. Моя работа – мое искусство. Клянусь, снова пойду в официантки, как только закончу эту вещь. Мне надо еще несколько свободных недель. Нужны наличные. И побыстрее. Если у тебя не получится продать «Мертвую дыру», может, ты мне немного одолжишь?

Мэтти посмотрела на скульптуру, принесенную Шок. Одна из типичных ее работ – нагромождение проволоки, ржавого железа и пластмассовых стаканчиков.

Вне сомнения, работа Шок Вэлью дышала вызовом и энергией. Мэтти сразу, с самого начала, почувствовала, что у девушки есть талант. Но ее искусство еще не родилось. Мэтти понимала, что, несмотря на всю содержащуюся в ней энергию, «Мертвая дыра» никогда не сможет быть продана в ее галерее. В ней была сила, но сила, рожденная уродством.

И все же когда-нибудь Шок Вэлью Фредериксон станет знаменитой. А пока ей просто надо есть.

– Сотня тебя устроит? – наконец спросила Мэтти.

Шок быстро кивнула.

– Сколько дашь. Можешь оставить «Мертвую дыру» под залог.