Текст книги "Скрытые таланты"

– Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?

– Я не твой кузен Гордон, которого ты ненавидел всю жизнь, но я его сын. Это достаточно близко к цели, не правда ли? Ты перенес свою ненависть на меня. И когда тебе позвонили и сказали, что есть фотографии, где в обнаженном виде снята женщина, с которой у меня роман, ты сразу ухватился за эту возможность отомстить мне.

– Нет, все было совсем не так.

– А я думаю, что все было именно так, – устало сказал Калеб. – Ты хотел, чтобы я не нашел в жизни того, что на короткое время нашел мой отец и чего ты сам вообще так и не нашел.

– И что же это такое, черт возьми?

– Счастье.

Глава 19

Вечером следующего дня Сиренити хлопотала на кухне, готовя обед.

– Знаешь, что я думаю? Тот человек, которого вроде бы видела Зоун в ночь смерти Эмброуза, должно быть, был Файрбрейс. Мы предположили, что это Ройс Кинкейд пришел, чтобы напугать ее. Но сам он говорил, что только один раз показался ей в окне.

– Ты права. – Калеб был занят делом, поглощавшим все его внимание: он откупоривал бутылку вина. – Наверно, это был Файрбрейс. Судя по тому, что он сказал полицейским, время совпадает. И автомобиль, шум которого Блейд слышал на дороге вскоре после полуночи, должно быть, тоже был его.

– Джесси говорила нам, что ушла около одиннадцати. – Выдвинув ящик кухонного стола, Сиренити выбрала нож и занялась горой овощей, нужных для приготовления задуманного овощного карри. Она решалась на возню с этим сложным блюдом, для которого требовалось множество всяких экзотических специй и приправ, только по особым случаям, когда ждала гостей.

В пароварке уже томился рис, а на кухонной стойке в готовности стояли в ряд специальные мисочки с нарубленным арахисом, чатни1010
  Индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа к мясу.


[Закрыть], мелко нарезанным луком, засахаренным имбирем и мякотью кокосового ореха. Этим утром перед обратной дорогой в Уиттс-Энд она велела Калебу остановиться у винного магазина и выбрать пару бутылок дорогого шардонне. Ночевать им пришлось в Сиэтле, потому что дела в полиции заняли почти всю вторую половину дня.

В пятый раз за последние двадцать минут Сиренити украдкой взглянула на часы. Обед будет готов через полчаса, а Роланд Вентресс все не появлялся. Она пыталась сохранить внешнее спокойствие, но внутри у нее начали скручиваться тугие узлы. Она была уверена, что он приедет.

Калеб был в своем самом стоическом настроении и вел себя так, словно ничего необычного не происходило. Он был спокоен, хладнокровен и, как всегда, полностью владел собой. Сиренити не видела, чтобы он исподтишка поглядывал на часы. Он ни разу не упомянул о возможном приезде деда. Казалось, он даже не помнит, что было такое приглашение.

Но ведь у Калеба с самого начала было гораздо меньше надежды на это, чем у нее, напомнила себе Сиренити. Она у него была скорее всего почти на нуле. Он просто не верил, что дед приедет.

Однако сама она убедила себя, что Роланд воспользуется предлогом, который она ему подкинула, и попытается спасти свои отношения с внуком. Она рассчитывала на то, что Роланд слишком умен, чтобы повторять прошлые ошибки.

Стол еще не был накрыт. Сиренити боялась приступать к этому действию, потому что тогда ей придется решать вопрос о количестве приборов. Она никак не могла заставить себя накрыть сегодня стол только на двоих. В то же время она понимала, что будет гораздо хуже, если она накроет стол на три персоны и один прибор так и останется неиспользованным. Получится так, будто они обедают в компании с призраком.

– Ты собираешься рассказать деду о том, что на самом деле произошло с твоими родителями? – спросила Сиренити, разрезая картофелину.

– Да, собираюсь рассказать ему почти все. Он заслуживает того, чтобы знать правду.

Сиренити подняла глаза на Калеба, когда он налил вина в два бокала. Его лицо было похоже на вырезанное из камня, и по глазам нельзя было ничего прочитать. Она вдруг поняла, что он тоже ждет – прислушивается, не раздастся ли шум автомобиля на дорожке, гадает, не послышится ли стук в дверь.

Ждет, но ничего не ожидает. У него это хорошо получается, подумала она. Правда, ему довелось немало в этом практиковаться.

– И о том, какую роль сыграл тогда во всей этой истории Франклин? – негромко спросила Сиренити. – Об этом ты тоже расскажешь Роланду?

Калеб ответил не сразу.

– Наверно, нет. Какой в этом смысл? У Франклина жена и сын. Внуки. Им всем будет плохо, если сейчас швырнуть им это прошлое в лицо. И им ни к чему знать, как он все еще верен своей романтизированной версии этой истории с Патрицией.

– Интересно, почему твой отец так и не открыл Роланду имени мужчины, с которым у Патриции был роман.

Несколько секунд Калеб молчал.

– Вероятно, считал, что и так уже причинил достаточно вреда семье. Ни к чему было все усугублять, заявив, что любовником Патриции был Франклин. Тем более, что от этого ничего бы не изменилось.

– И будучи Вентрессом, он был, видимо, слишком горд, чтобы пытаться оправдать свою связь с Кристал.

– Наверно.

– Поэтому он не выдал Франклина, и это, несомненно, заставило Франклина возненавидеть его еще больше, – заметила Сиренити.

– Почему?

– Потому что от этого Франклин должен был почувствовать себя слабым. Ну и каша заварилась. Он всегда питал к Гордону недобрые чувства, но когда Патриция из-за скандала покинула Вентресс-Вэлли и Франклин увидел, что его счастье навеки разбито – по крайней мере он так думал, – он озлобился еще больше.

– В том, что она уехала, он винил моего отца.

– А в итоге получается, – сказала Сиренити, – что она, вероятно, и не любила его вовсе. Она была несчастлива с твоим отцом, чувствовала себя запертой в западне в трех тысячах километров от той жизни, которую знала, – вот и обратилась к Франклину за утешением. Но по-настоящему она его не любила.

– Наверно, нет.

– И в глубине души Франклин, должно быть, это знал.

– Еще одна причина, почему он так и не простил моего отца.

– И тебя, – добавила Сиренити.

– И меня, – согласился Калеб. – Но это не в счет. Потому что в семье меня и без него все равно никто не простил.

Не поворачивая головы, Сиренити быстро взглянула на него. Его лицо оставалось бесстрастным.

– Наверно, Франклин так остро реагировал на известие о моих фотографиях потому, что ему отчаянно хотелось верить, будто ты – точная копия Гордона. Ему хотелось думать, что ты повторяешь поступок своего отца, связавшись с женщиной, которая опозорит твою семью. Это оправдывало его озлобленность. Подтверждало его убеждение в том, что вы оба – Гордон и ты – недостойны быть наследниками Вентрессов.

– Да, наверно.

Сиренити попыталась сменить тему разговора.

– Нам повезло, что ты в свое время играл за сборную школы по бейсболу и был классным игроком. – Она вспомнила призы и награды, наполнявшие застекленную витрину в доме его деда. – Твой точный бросок спас нам жизнь. Должно быть, у тебя был потрясающий тренер.

– Моим первым тренером был дед, – сказал Калеб лишенным выражения голосом.

Сиренити перестала резать овощи.

– Правда? Это Роланд научил тебя бросать мяч?

Калеб взял свой бокал с вином и посмотрел на нее.

– Вот ты все время повторяешь, что на всех нас налипли кусочки других людей, верно?

Сиренити потрогала грифона, висящего на цепочке у нее на шее.

– Ну и что?

– Похоже, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду.

– Калеб…

– Он не приедет сегодня, Сиренити. Я же говорил тебе, что его здесь не будет. Жаль, что ты так поддалась надежде.

– Ну, если он не сможет сегодня, значит, приедет в субботу или воскресенье. Я знаю, что приедет.

Калеб коротко качнул головой с выражением серьезной уверенности.

– Нет.

– Не могу себе представить, что он окажется таким жестким, негибким и глупо упрямым.

– Он Вентресс, и этим все сказано, – бросил Калеб.

– Ладно, я могу признать, что такого рода таланты – наследственная черта у тебя в семье. И все же считаю, что у него должно хватить здравого смысла хотя бы попытаться изменить прошлое.

– Кое-кто не хочет, чтобы прошлое менялось. Взять, например, Франклина.

Звук автомобильного мотора со стороны подъездной дорожки мгновенно заставил Сиренити замолчать. Они с Калебом встретились взглядами.

– Это кто-то другой, – мягко сказал Калеб. – Монтроуз или Ариадна.

– Нет, это он. – Сиренити отбросила полотенце и кинулась к двери.

Порыв холодного ветра ударил ее, словно тугая волна, как только она выскочила на крыльцо. Яркий свет фар ослепил ее. Она прикрыла глаза рукой, чтобы рассмотреть, кто высаживается из машины.

Из дома вышел Калеб, встал рядом и небрежно опустил руку ей на плечо.

Хлопнула дверца с пассажирской стороны, и в этом звуке послышалась какая-то бесповоротная решимость. Высокая, широкоплечая фигура шагнула вперед и остановилась, вырисовываясь темным силуэтом в свете фар. Свет бил в глаза, и лица не было видно, но Сиренити ничуть не сомневалась, кто ее гость.

– Я так рада, что вы смогли приехать, мистер Вентресс, – заговорила она, спускаясь по ступеням крыльца. – И точно к обеду.

Автомобиль дал задний ход и стал выезжать с дорожки. Роланд круто обернулся.

– Ты куда это, Гарри, черт побери?

– Вернусь чуть позже, босс, – весело откликнулся Гарри, давая газ.

– Как можно позже, – пробормотала Сиренити. – Входите, прошу вас, мистер Вентресс. Нам надо о многом поговорить.

Но большого разговора как-то не получилось. К концу обеда Сиренити начала поддаваться отчаянию. Ее надежды, воспарившие было до заоблачных высот, сейчас едва держались в воздухе. Роланд и его внук действительно обедали за одним столом, но, похоже, им нечего было сказать друг другу.

– Еще овощей, мистер Вентресс? – спросила она.

Роланд посмотрел на нее.

– Нет, благодарю вас. Я уже сыт.

Сиренити бросила на Калеба умоляющий взгляд.

– А тебе, Калеб?

– Нет, спасибо.

– Ну ладно, пойду тогда за десертом. – Она вскочила с места и стала убирать со стола. – Надеюсь, лимонный пирог любят все.

– Отлично, – сказал Роланд.

– Чай кто-нибудь будет пить? – спросила Сиренити.

– Я нет, благодарю, – сказал Роланд.

– Нет, спасибо, – пробормотал Калеб.

– Может, кофе? – предложила Сиренити.

– Нет, благодарю.

– Нет, спасибо.

Сиренити почувствовала приближение паники. Она уже исчерпала все обычные темы застольного разговора. Погода, в том числе и возможность снегопада, пока что была темой, вызвавшей наиболее оживленное обсуждение. Ее хватило почти на целых пять минут. Роланда ненадолго заинтересовали ингредиенты главного блюда, но и этот предмет был очень быстро исчерпан, а вслед за ним иссяк и коротенький разговор о состоянии горных дорог.

Она – женщина отчаянная, подумала Сиренити, разрезая на куски лимонный пирог. Для спасения этого вечера требовались экстренные меры. Что-то надо было делать, чтобы сломать лед. Неся тарелки с кусками пирога к столу, она бросила взгляд за окно. Там из теней проступали темные очертания застекленной кабины хот-таба.

Возможно, лед легче будет растопить, чем сломать.

– У меня потрясающая идея, – объявила Сиренити, ставя тарелки с пирогом перед Калебом и его дедом. – Почему бы вам не посидеть вдвоем в хот-табе после обеда?

Калеб едва не подавился куском пирога.

– В хот-табе?

Роланда это предложение явно заинтересовало.

– А знаете, мне еще не приходилось сидеть в хот-табе.

– Я уверена, что вам понравится. Очень хорошо расслабляет, – с живостью сказала Сиренити. Она сделала вид, будто не замечает странного выражения на лице Калеба. – Только вам придется сидеть там одним, без меня.

– Это уж точно, черт возьми, – с готовностью подтвердил Калеб. – Я тебя и на пушечный выстрел туда не подпущу, разве что ты добудешь себе купальник.

– Купальник у меня где-то тут валяется, – пробормотала Сиренити. – Но искать его я не собираюсь. Думаю какое-то время повоздерживаться от приема горячих ванн.

Калеб нахмурился.

– Это еще почему?

– По той же причине, по которой я не буду пить никаких алкогольных напитков в ближайшие несколько месяцев, – невозмутимым тоном сказала Сиренити. – Я начинаю тренировку.

Роланд шевельнул густыми седыми бровями.

– Какую тренировку?

– Чтобы родить малыша.

Стул Калеба с грохотом опрокинулся, когда он вскочил на ноги.

– Чтобы что?

– Я начинаю тренировку, чтобы родить малыша, – терпеливо повторила Сиренити. – Время пришло.

– Значит, ты собираешься на ней жениться? – Роланд смотрел на Калеба, сидя напротив него в бурлящей воде хот-таба. Свет внутри комнатки со стеклянными стенами не горел, но из окон домика падало достаточно света, чтобы можно было видеть недовольное выражение его лица.

– Да, и как можно скорее. – Калеб вытянул руки, положил их на край хот-таба и расслабленно откинулся назад. На мгновение у него в памяти вспыхнула картинка его первого посещения этой комнаты. Он вспомнил, как впервые прикоснулся к чудным грудям Сиренити, и как у нее перехватило дыхание, и как упоительно она приникла к нему, сотрясаемая нежными судорогами ее первого оргазма. Он улыбнулся про себя.

– Может, это и к лучшему, – ворчливо сказал Роланд. – Особенно если она не шутит в отношении ребенка.

– Я понимаю так, что идея моей женитьбы на Сиренити предпочтительнее перспективы того, что Вентрессы опять окажутся в неловком положении, заимев на своем счету еще одного незаконнорожденного ребенка?

– Я никогда не считал тебя незаконнорожденным, – проворчал Роланд.

– Нет? – Калеб смотрел на него с холодным недоверием. – А кем ты меня считал?

– Своим внуком, – спокойно ответил Роланд. – Причем единственным. Ты – это все, что осталось мне от Гордона.

Калеб медленно выдохнул.

– Кусочки других людей.

– Что?

– Ничего. Это не важно. Просто слова, которые любит повторять Сиренити.

– Она необычная молодая женщина.

Калеб наблюдал за тем, как бурлит горячая вода.

– Да, необычная.

– Ты знал, что она звонила Долорес вчера утром?

– Нет, не знал.

– Просила передать, что Филлис и Франклин предлагали ей деньги. За то, чтобы она исчезла.

Калеб нахмурился.

– Я этого не знал.

– Она сказала Долорес, что с ними дела иметь не будет. Сказала, что если уж речь идет об откупных, то разговаривать с ней должен я сам. Причем для этого мне придется приехать сюда.

Калеб почувствовал прилив раздражения.

– Я первый раз обо всем этом слышу.

– Полагаю, ей было совсем ни к чему, чтобы ты об этом услышал. – Роланд задумчиво помолчал. – Конечно, я сразу догадался, куда она метит. Хотела заставить меня сделать первый шаг.

– Поэтому ты и приехал сюда сегодня? – спросил Калеб. Ему следовало бы знать. Следовало бы догадаться, что Роланд приехал именно за этим – подумал, что ему, возможно, удастся откупиться от Сиренити.

– Нет, – покачал головой Роланд. – На свете не найдется столько денег, чтобы купить такую женщину, как она. Я это понимал с самого начала.

Тепло горячей воды снова стало медленно просачиваться к Калебу внутрь, изгоняя холод.

– Но ты все равно приехал.

– Я подумал, что ничего не теряю, приняв приглашение на обед, – ответил Роланд. – Черт побери, может, она как раз то, чего всем нам недоставало. Может, как раз и нужно время от времени вливать свежую кровь в семью – так, как это принято в коневодстве.

– Может быть. – Калеб сказал это нейтральным тоном, хотя в душе был ошеломлен той огромной оливковой ветвью, которую только что протянул ему Роланд. – Я кое-что должен тебе рассказать.

– О чем?

– О прошлом. Это длинная история.

– Знаешь, мне кажется, что не надо больше ворошить прошлое, – сказал Роланд. – Оставим-ка его в покое.

– До сих пор у нас не очень-то хорошо получалось оставлять его в покое, не так ли?

– Согласен с тобой, не очень.

– Возможно, нам это лучше удастся после того, как я расскажу тебе, что произошло вчера в Сиэтле. – Калеб помолчал, не зная, с чего начать. Потом он вспомнил семейный портрет, где он сфотографирован с родителями. – Во-первых, есть одна фотография, которую ты, по-моему, должен увидеть.

– Что за фотография?

– На ней я снят вместе с родителями.

Роланд, казалось, глубже погрузился в пенящуюся воду.

– Я не знал, что существуют такие снимки.

– Это всего один снимок. Он был спрятан в шкатулке моей матери. Он-то и привел меня к некоторым ответам на многие вопросы, которые следовало бы задать много лет назад.

– Ладно, – сказал Роланд. Это прозвучало так, будто он готовился к сражению. – Рассказывай, что ты узнал.

В этот момент что-то заставило Калеба бросить взгляд в темноту ночи за стеклянными стенками кабины. В этой темноте двигались тени. Вот за стеклом появилась пара массивных собачьих голов. Вслед за ними показалась крупная, знакомая фигура, увешанная большим количеством вооружения смертоносного вида.

– Черт побери, – проворчал Калеб. – Нашел время.

Кулаком в перчатке Блейд тихо постучал по стеклу. «Надо поговорить» – прочитал Калеб у него по губам.

Роланд резко выпрямился и уставился на фигуру за стеклом.

– Кто это, черт возьми?

– Его зовут Блейд. – Калеб выбрался из воды и потянулся за полотенцем. – Не волнуйся. Это друг.

– Он похож на персонаж из какого-то военного фильма.

– Точно. – Калеб открыл дверь. Холодный воздух, собаки и Блейд проникли во влажное тепло кабины.

– У вас гости, – произнес Блейд и уставился на Роланда.

– Да, как видишь, – сказал Калеб. – Это мой дед. Так что если дело не особенно срочное, Блейд, то я бы предложил обсудить его в другое время.

– Дело срочное, и даже очень. – Блейд снова повернулся лицом к нему. – Вторжение началось.

– Опять? – спросил Калеб.

– Какое вторжение? – С этими словами Роланд встал и схватился за полотенце.

– Не спрашивай. – Калеб жестом велел деду молчать. – Ладно, Блейд, давай с самого начала. Почему ты решил, что началось вторжение?

– Кто-то шляется вокруг хижины Эстерли.

– Вот как? Ты уверен?

– Видимо, это головной дозорный. Остальная часть группы вторжения наверняка находится в укрытии у подножия горы и ждет, когда этот парень захватит огневую позицию. Если остановим его, то получим шанс подавить вторжение в зародыше. – Блейд показал на одежду, оставленную Калебом на крючке. – Одевайтесь. У нас мало времени.

В полумраке раздался сердитый голос Роланда:

– Кто-нибудь объяснит мне наконец, что, черт побери, здесь происходит?

– Точно не знаю. – Калеб начал одеваться. – Но похоже, нам лучше пойти и посмотреть. Когда Блейд в последний раз обнаружил головного дозорного группы вторжения, дело оказалось очень серьезным. – Он помолчал. – Хочешь пойти с нами?

– А почему бы и нет, черт возьми? Похоже, эта ночь дана мне, чтобы натворить массу сумасшедших глупостей.

– Я не сумасшедший, сэр, – натянуто произнес Блейд. – Люди называют меня параноиком, но я знаю, что не сумасшедший.

Роланд натягивал рубашку.

– Я не тебя имел в виду, солдат. – Он окинул взглядом снаряжение Блейда. – У тебя найдется что-нибудь огнестрельное и для меня на время задания? А то я явился неподготовленным.

Блейд внимательно посмотрел на него.

– Вы имеете какой-нибудь опыт в таких делах, сэр?

– Я всю жизнь провел на ранчо. Несколько лет служил в морской пехоте.

Блейд просиял от удовольствия.

– Значит, это вы научили Калеба, как надо обращаться с оружием?

Роланд коротко глянул на Калеба из-под полуопущенных век.

– Значит, я.

– Вот, держите, сэр. – Блейд вынул из-за пояса пистолет и вручил его Роланду.

Тому хватило нескольких секунд, чтобы осмотреть оружие.

– Прекрасно.

– Я держу все свое снаряжение в хорошем состоянии, – заявил Блейд. – Человек стоит ровно столько, сколько стоит его снаряжение.

– Что верно, то верно, – согласился Роланд. Калеб тихонько выругался и поднял руку, чтобы привлечь внимание остальных.

– Погодите-ка минутку. Никто не начинает стрелять с бухты-барахты. Идем к хижине Эстерли в полном боевом порядке и уточняем, что там происходит. Но никто, повторяю, никто не открывает огонь ни по чему и ни по кому без моей команды. Понятно?

Блейд вытянулся по стойке смирно.

– Ясно. Вы здесь главный, мистер мэр.

Брови Роланда удивленно поднялись.

– Мистер мэр?

– Напомни, чтобы я рассказал тебе о своей многообещающей карьере в местной политике, – сказал Калеб.

– А, политика.

В этот момент задняя дверь дома открылась и вышла Сиренити. Она нерешительно чуть задержалась на пороге, пытаясь увидеть, что происходит за стеклянными стенками кабины. Потом торопливо пересекла крыльцо и открыла раздвижную стеклянную дверь.

– Что здесь происходит? – Блейд. Она сердито смотрела на него в полумраке. – Что, интересно, ты тут делаешь?

– Неприятности, Сиренити, – ответил Блейд. – Началось вторжение. Надо успеть нейтрализовать головного дозорного, пока он не просигналил остальным, что путь открыт.

– Но почему именно сегодня? – жалобно спросила Сиренити. – Разве ты не можешь остановить вторжение в какой-то другой день? Сегодня у нас в доме гость.

– Извини, – сказал Блейд. – Время выбрали они, а не мы.

Сиренити повернулась к Калебу.

– Неужели ты ничего не можешь сделать?

– Не волнуйся. – Калеб поставил одну ногу на скамью и наклонился, чтобы завязать шнурки. – Я хорошо справляюсь с делами такого рода.

Калеб почему-то по-настоящему удивился, увидев, как изнутри по кухонным окнам дома Эстерли прошелся луч ручного фонарика.

– Будь я проклят. Там действительно кто-то есть.

– Я же вам говорил, – буркнул Блейд хриплым шепотом. Его голос донесся из-под огромной ели. Харон и Стикс в нетерпеливом ожидании стояли рядом с ним, полускрытые ночными тенями.

Роланд остановился рядом с Калебом и стал внимательно смотреть на темную хижину.

– Да, внутри кто-то есть.

– Вижу. – Калеб поежился от резкого холода и попытался быстро обдумать ситуацию. Вот и рассуждай после этого о фантазиях Блейда, порождаемых его хронической паранойей. В хижину Эстерли определенно кто-то залез. Интересно, кому понадобилось шарить там в такое время.

Потом он вспомнил о ящиках архива в подвале. Там хранились фотографии, отснятые почти за сорок лет. Джесси еще не успела все вывезти. Нельзя было знать заранее, что мог наснимать Эстерли за эти годы. Оказался же в его досье материал для шантажа, который спланировал и осуществил Файрбрейс. С таким же успехом там могут оказаться и другие фотографии, которые кто-то сочтет компрометирующими для себя. Может быть, кто-то еще, услышав о смерти Эстерли, решил порыться в его архиве в поисках опасных для себя фотографий.

– Головной дозорный, точно, – сказал Блейд. – Никаких сомнений насчет этого.

– Похоже, у тебя тут взломщик, мистер мэр, – тихо бросил Роланд. В его голосе слышались нотки сдерживаемого возбуждения.

– Или просто какой-то проезжий, решивший остановиться на ночь в пустой хижине, – возразил Калеб, стараясь сохранить свою роль здравомыслящего в группе.

– Вряд ли здесь, в Уиттс-Энде, бывает много проезжих, – заметил Роланд. – Особенно в это время года. В такой собачий холод.

– У нас тут бывают всякие типы. – Калеб прислушался к этой фразе, которая эхом отдалась у него в мозгу. У нас тут бывают всякие типы.

У нас.

Он впервые осознал, что начал мысленно воспринимать это странное сообщество как дом. Дом – это место, где человек оседает. Женится. Заводит собственную семью.

Я начинаю тренировку, чтобы родить малыша. Время пришло.

– Ну, сынок? Что ты думаешь? – спросил Роланд.

– Думаю, пора, – тихо ответил Калеб. Блейд шевельнулся среди еловых лап.

– Может, я пошлю вперед собак?

– Нет, – сказал Калеб. – Сначала узнаем, что здесь такое. Не хватало еще, чтобы на нас подали жалобу за травлю злыми собаками.

– Не будет никакой жалобы, если мы избавимся от тела, – услужливо высказался Блейд.

– Правильно. – Калеб старался не потерять терпения. – Но дело будет намного чище, если мы станем действовать официально, как в прошлый раз.

Роланд резко повернул к нему голову.

– Что за прошлый раз? – спросил он.

– Это долгая история, – ответил Калеб. – Как-нибудь потом расскажу. Сейчас перед нами другая задача. Следуйте за мной, джентльмены.

– Дверь ломать будем? – осведомился Блейд.

– Не сразу. – Калеб повел свой маленький отряд между деревьями в обход хижины. – Сначала посмотрим, стоит или нет на подъездной дорожке машина.

– Хорошая мысль. – Роланд, держа пистолет дулом к земле, догнал Калеба и пошел рядом.

– На дорожке стоит машина, – раздался голос Блейда. – Я ее уже видел. Парень побывал здесь тайно.

Калеб узнал очертания спортивной машины, как только вышел из-за угла хижины. В темноте было не разобрать, какого она цвета, но он был почти уверен, что красного.

– Вот вам и вторжение. – Калеб остановился. – Это машина Рэдберна.

– Профессора? – Блейд был явно разочарован. – Того, который пристает к Сиренити?

– Боюсь, что так. Я не удивлюсь, если окажется, что агент Джесси по сделкам с недвижимостью сдал хижину Рэдберну. Тот, похоже, решил проводить свое исследование во что бы то ни стало.

– Значит ли это, что ночным приключениям конец? – спросил Роланд, почти не скрывая своего разочарования.

Калеб усмехнулся в темноте.

– Не обязательно. Блейд, сходи-ка с собаками, постучи в дверь.

Блейд сверкнул зубами.

– Понял. Вы назначаете нас комиссией по встрече, верно?

– Что-то в этом роде, – согласился Калеб. – Не забудь предупредить его, что он проживает в зоне высокого риска. Вторжения можно ожидать со дня на день.

– Обязательно все ему скажу. – Блейд сделал знак Стиксу и Харону, которые радостно побежали за ним по пятам.

Роланд смотрел, как Блейд в сопровождении псов направляется к двери хижины.

– Это, надо полагать, будет интересно.

– Обычно так и бывает, – подтвердил Калеб.

Спустя полчаса, входя с холода в уютное тепло дома, Калеб все еще смеялся. За ним, тоже посмеиваясь, шел Роланд. Закрывая за ними дверь, Сиренити с некоторой тревогой смотрела на обоих мужчин.

– Что здесь происходит? – требовательно спросила она. – Где Блейд? Что случилось?

– Не волнуйся, – сказал Калеб. Он снял куртку и повесил ее на медный крюк. – Ситуация под контролем. Вторжение переносится на неопределенный срок.

Снимая свою куртку, Роланд усмехнулся.

– Ваш друг Блейд вернулся к своей регулярной дозорной службе.

– Но что ты там делал? – Сиренити поспешила за Калебом и Роландом, которые сразу направились к дровяной печке, чтобы согреться.

– Выполнял свои обязанности в качестве мэра. Я и мои сопровождающие были заняты тем, что приветствовали нового гражданина Уиттс-Энда. – Калеб протянул руки к теплу печки. Встретившись со смеющимися глазами деда, он подмигнул.

– Какого еще нового гражданина? – спросила Сиренити.

– Ллойда Рэдберна, известного профессора социологии. – Калеб усмехнулся. – Агент Джесси по недвижимости сдал ему внаем хижину Эстерли.

– Господи, только не это. – Сиренити не могла скрыть своей досады. – Я так надеялась, что он откажется от этого дурацкого исследования.

– Вероятно, он именно это и обдумывает сейчас, – подозрительно мягким тоном произнес Роланд.

Сиренити нахмурилась.

– Минуточку. Что вы там вдвоем натворили? Надеюсь, ничего такого, что навлечет на нас неприятности.

– Да ничего мы ему не сделали, просто поприветствовали как вновь прибывшего в город, – успокоил ее Калеб.

Сиренити уперла руки в бока и прищурившись посмотрела на обоих мужчин.

– И в чем же состояло это приветствие, если не секрет?

– Мы послали Блейда, чтобы тот предупредил его о возможности вторжения, – объяснил Роланд. – Калеб сказал, что было бы нечестно не подсказать человеку, какие опасности его здесь подстерегают.

– Вы послали к нему Блейда? – Сиренити явно встревожилась. – Но Ллойд раньше не встречался с ним. Он не поймет. Вы ведь знаете, как можно испугаться Блейда, когда видишь его впервые. Надеюсь, вы тоже подошли к двери и как-то все объяснили Ллойду.

Калеб с улыбкой посмотрел через печку на Роланда.

– Черт, об этом мы как-то не подумали, а?

– Действительно, не подумали. Да и не совсем ясно, как можно было бы кому-то объяснить про вашего друга Блейда, вот в чем дело. Он, похоже, единственный в своем роде.

– Объяснить Блейда нельзя, его нужно испытать на себе. – Калеб отправился на кухню. – За то, что вторжения этой ночью не будет, можно бы и пивка выпить. Ты как, дед?

– Не откажусь. Отпраздновать несостоявшееся вторжение – такое бывает не каждый день.

Смеющийся взгляд Сиренити встретился с глазами Калеба, когда тот открывал холодильник.

– Вы двое можете сидеть здесь хоть всю ночь, пить ваше «Старое свиное пойло» и рассказывать друг другу, как вам удалось предотвратить нападение на Уиттс-Энд. А я пошла спать. Сон мне необходим.

– Да, я знаю. – Калеб вынул две бутылки пива и захлопнул дверцу холодильника. – Ты ведь тренируешься.

– Все верно. Спокойной ночи, джентльмены. – Сиренити безмятежно улыбнулась обоим мужчинам и удалилась в спальню.

Волна пьянящего чувства нахлынула на Калеба, когда он смотрел ей вслед. Он повернул голову и увидел, что Роланд наблюдает за ним с каким-то необычным выражением.

– Из нее получится интересная внучатая невестка, уж это точно, – сказал Роланд, когда Калеб протянул ему одну из бутылок «Старого свиного пойла». – Но обещай мне одну вещь.

– Какую?

– Постарайся, чтобы ее фотографии, сделанные Эстерли, не попали в «Вентресс-Вэлли ньюс», ладно? Я не уверен, что публика в твоем родном городе способна оценить этот вид изящного искусства.

Калеб вспомнил о негативах, которые нашел у Файрбрейса в ящике письменного стола буквально за две минуты до того, как полиция Сиэтла прибыла но вызову 911.

– Не беспокойся. Кажется, я могу тебе обещать, что эти фотографии останутся только в моей частной коллекции. Есть лишь один человек, у которого еще могут быть копии, но думаю, что их нетрудно будет получить.

– Кто этот человек?

– Франклин.

– Я заберу их у Франклина, – сурово проговорил Роланд.

Калеб сделал глоток пива и подумал, как лучше будет сказать то, что должно быть сказано.

– Мне надо кое-что поведать тебе о прошлом, чтобы ты был в курсе.

Роланд вздохнул и опустился в мягкое кресло.

– Я тебя слушаю.

Полтора часа спустя Сиренити разбудило тихое позвякивание бусинок. Она зашевелилась под одеялом, когда Калеб раздвинул занавес и забрался в постель. Он протянул руки и обнял ее.

Она нежно коснулась его лица.

– Ну, как все прошло?

Калеб запустил пальцы в ее волосы и уткнулся носом ей в ухо.

– Что все?

– Твой разговор с Роландом.

– Нормально. Я постелил ему на диване. – Калеб поцеловал ее в шею.

Сиренити сделала попытку уклониться от его губ.

– Ты все ему рассказал? О том, как погибли твои родители? И о Файрбрейсе?

– Угу. – Колено Калеба постепенно пробиралось все выше, раздвигая ей бедра.

– А о связи Франклина с Патрицией тоже рассказал?

– Нет. Я ведь уже говорил тебе, что не вижу в этом большого смысла.

– Ну и как?

– Что как?

– Ну, как он это все принял? – спросила Сиренити с досадой.

– Обыкновенно принял, – ответил Калеб. – Как он сам мне напомнил, ему восемьдесят два года. У него большой опыт по принятию всего, что преподносит ему жизнь.