Текст книги "Скрытые таланты"

Очисти голову от мыслей и сосредоточься. Сделай глубокий вдох и выдохни наполовину. Спускай курок. Может случиться так, что, если тебе придется делать это по-настоящему, твой противник будет стремиться убить тебя, так что старайся попасть с первого раза.

Во всяком случае, это будет самооборона, подумал Калеб, когда в пещере прозвучал очередной выстрел. Кинкейд лез из кожи вон, чтобы убить и его, и Блейда. А если подонок ускользнет, то обязательно начнет охоту на Сиренити и Зоун. Его надо остановить.

– Если он положил фонарик, то запаникует, когда погаснет свет, – сказал Калеб. – Он ни зги не увидит.

– Хорошая мысль. Выключайте.

Калеб снова щелкнул выключателем, и лампочки в пещере погасли. И сразу раздался яростный вопль Кинкейда, внезапно оказавшегося в темноте.

– Я слышу, как он пытается найти фонарик, – тихо сказал Блейд. – Надо достать его, пока он до него не дотянулся.

Рука Калеба уже лежала на выключателе, и он им щелкнул. Тусклые лампочки снова осветили пещеру, а Калеб уже рванулся ко входу. Он видел темную фигуру Блейда, стремительно бегущего на соединение с ним.

Пронзительный, полный неистовой ярости вопль Кинкейда разорвал темноту как раз в тот момент, когда Калеб достиг устья пещеры. Внутри, при бледном свете лампочек, Кинкейд был хорошо виден. Он стоял, шатаясь, на гладком, мокром краю самого большого озерца из тех, что образовались от горячих источников. Он отчаянно махал руками, пытаясь сохранить равновесие на скользкой поверхности. Прямо на глазах у Калеба он, еще раз крикнув, сорвался и полетел в воду вниз головой. Пистолет ударился о камень. Как и голова Кинкейда, когда он падал.

Внезапно в пещере наступила гробовая тишина.

Блейд опустил свой пистолет и посмотрел на Калеба.

– Что-то он не торопится всплывать, а?

– Нет. – Калеб тоже медленно опустил оружие и стал пробираться к озерцу. – Не торопится.

Он подошел к воде и заставил себя заглянуть в озерцо. Кинкейд смотрел на него со дна широко открытыми, невидящими глазами, разинув рот в беззвучном крике. Темная ленточка крови струилась из головы мертвеца, смешиваясь с кристально чистой водой источника. Рядом с телом Кинкейда лежал фонарик.

– Наверно, запаниковал и попытался схватить его, когда мы выключили свет, – проговорил Блейд. – Как вы и говорили.

– Думаю, пора звонить шерифу.

– У меня идея получше, – сказал Блейд. – Просто выкопать яму, свалить его туда и зарыть. Я знаю хорошее местечко, где его ни в жизнь не найдут.

– Нам ни к чему обычай хоронить трупы в окрестностях Уиттс-Энда, – возразил Калеб. – Это плохо скажется на бизнесе. Кроме того, это не так просто. Вопросов не избежать. Лучше утрясти все сейчас.

Блейд смотрел на него с сомнением.

– Ну, не знаю. Не люблю обращаться к властям.

– Я возьму это на себя, – устало произнес Калеб. – У меня такие вещи хорошо получаются.

Негромкий звук, раздавшийся у входа в пещеру, заставил его взглянуть в том направлении. Там стояла Сиренити, ее полные тревоги глаза казались огромными. Калеб решил, что перспектива ответить официальным властям на несколько вопросов – совсем небольшая плата за удовольствие знать, что Кинкейд больше никогда не будет угрожать ее жизни.

– Вы оба в порядке? – спросила Сиренити.

– Ситуация под контролем, – доложил Блейд.

Второй раз за эту ночь Сиренити бросилась в объятия Калеба. Это именно то место, где ей и надлежит быть, подумал он.

– Две случайные смерти за последнюю неделю в таком маленьком поселке, как Уиттс-Энд, – это как-то вроде не совсем обычно, – заметил шериф Бэннер два часа спустя.

– Чертовски неприятное совпадение, – признал Калеб. Он наблюдал, как тело Кинкейда грузят в санитарную машину.

– Оказывается, около года назад Кинкейду был предписан режим ограничения свободы передвижения. – Бэннер был крупный мужчина, явно питавший страсть к жевательной резинке. Его челюсти не переставали ритмично двигаться, пока он смотрел, как медики закрывают дверцы санитарной машины. – Похоже, он пытался его нарушить.

– Действительно пытался. И в процессе чуть не убил Сиренити Мейкпис.

– Приятная леди. Я всегда останавливаюсь у ее магазина, когда мне случается проезжать через Уиттс-Энд. – Бэннер продолжал методически жевать. – У нее лучшая гранола, какую мне доводилось пробовать. Вы ее знакомый?

– Да.

– Вы немного не такой, как большинство здешних жителей, верно?

– Я – деловой консультант. Работаю на Сиренити.

– Ага. – Некоторое время Бэннер жевал молча. – Немного непонятно, почему Кинкейд оказался в этой пещере.

– Сиренити убедила его, что именно там прячется Мэрион. Парень был чокнутый. Поверил ей.

– А вы и Блейд захлопнули мышеловку?

– Правильно. Как я вам говорил, мы собирались посторожить его там, пока кто-нибудь не вызовет вас, но прежде чем мы успели послать за подмогой, Кинкейд поскользнулся и свалился в источник.

– Да, у меня это все записано. – Бэннер выплюнул жвачку и похлопал по блокноту. – Похоже, все ясно.

Калеб встретился глазами с Бэннером в ярком свете фар санитарной машины.

– Я ответил на все ваши вопросы?

– Угу. Кинкейд нарушал режим ограничения свободы передвижения, пытаясь найти свою бывшую невесту. Он был вооружен и опасен и уже совершил нападение на мисс Мейкпис. Направился в пещеры на поиски женщины, которую он называл Мэрион. Место ему было незнакомо, он поскользнулся и упал. Ударился головой о камень в одном из водоемов, образованных горячими источниками. Конец.

– Да, пожалуй, это все. Если я могу оказаться вам еще чем-нибудь полезен, звоните без стеснения.

– Обязательно. – Бэннер снял обертку с новой пластинки жвачки. – Но думаю, что этого будет достаточно. Знаете, мне и раньше приходилось иметь дело с такими типами, как Кинкейд.

– Не сомневаюсь. При вашей работе это естественно.

– Это действительно неприятные типы.

– Согласен с вами, – сказал Калеб.

– У нас нет отработанной методики, как с ними поступать, – Бэннер нахмурился, закладывая в рот жвачку. – Всем понятно, что они самые настоящие чокнутые, но запереть их вы не имеете права, пока они в конце концов кого-нибудь не убьют.

– Это, должно быть, сильно действует на нервы сотрудникам правоохранительных органов.

– Еще как действует. – Бэннер положил руку на рукоятку своего револьвера и возобновил жевание. – Но в случае с Кинкейдом такой ситуации, похоже, не возникнет. Проблема решена, не так ли?

– Наверно, так, – согласился Калеб.

– Тем лучше. – Бэннер кивнул со спокойным удовлетворением. – Проблем у меня и так хватает с избытком. Приятно избавиться хотя бы от одной. – Он отошел, чтобы отдать последние распоряжения медикам.

Сиренити отделилась от небольшой толпы жителей Уиттс-Энда, собравшейся на улице. Она подошла и остановилась рядом с Калебом, когда санитарная машина готовилась последовать за машиной шерифа вниз по горной дороге, ведущей в Буллингтон.

– Все в порядке? – спросила она. Калеб обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Ситуация под контролем, мэм. Но я хотел бы, пользуясь случаем, проинформировать вас, что в моем обычном контракте консультативная работа такого рода не предусматривается. Поэтому я просил бы вас избегать в будущем подобных ситуаций.

– Непременно, если вы будете поступать так же. – Сиренити уткнулась лицом ему в куртку и крепко к нему прижалась.

– О Боже мой, Калеб, я так испугалась, когда услышала эти выстрелы в пещере.

– Но не так сильно, как я, когда узнал, что Кинкейд чуть не задушил тебя. Этот шарф будет мне сниться в кошмарах бог знает сколько еще лет.

– И мне тоже. – Сиренити разжала кулак и взглянула на грифона, лежащего у нее на ладони. – У тебя когда-нибудь бывает такое ощущение, что в теориях Куинтона о пересекающихся плоскостях что-то есть?

Калеб посмотрел на противоположную сторону улицы, где Зоун стояла совсем рядом с Блейдом, прижавшись лицом к его плечу. Света от фонаря, горевшего над магазином Сиренити, было достаточно, чтобы увидеть, как она положила руку на широкий лоб одного из ротвейлеров.

– Не бывало – до нынешней ночи.

Несколько часов спустя Сиренити зашевелилась в глубинах своей постели, окруженной занавесом из бусинок Крошечные кусочки стекла вздрогнули и тихонько зазвенели в темноте. Калеб нежно погладил своей ногой ее ногу.

– Не спится? – спросил он.

– Я проснулась несколько минут назад, – призналась она. – Стала думать об одной вещи, которую сказал Кинкейд, когда затягивал шарф у меня на шее.

Калеб крепче прижал ее к себе.

– Не думай об этом.

Сиренити виновато улыбнулась.

– Не могу не думать об этом.

– Он мертв, Сиренити. Он больше не может ничего тебе сделать.

– Я знаю. Это благодаря тебе и Блейду. – Она теснее прижалась к его покрытому гладкими мускулами телу, инстинктивно стремясь под защиту его мужского тепла. Поцеловала его в плечо. – Но эти слова не идут у меня из головы.

– Что же он сказал?

– Он сказал, что в прошлую ночь специально показался Зоун. Хотел запугать ее, перед тем как убил бы этой ночью.

– Ну и ублюдок, сукин сын.

– Это уж точно. Но сейчас мне не дает покоя другoe. Зоун сказала мне, что ей показалось, будто она мельком видела его в тумане и раньше, в ночь смерти Эмброуза.

– Может, он проводил кампанию террора, – предположил Калеб. – Ведь этот парень был чокнутый, Сиренити.

– Я знаю, но в его действиях была своя внутренняя логика. Он знал, кто такая Зоун, где живет, что он собирался с ней сделать. Ему доставляло удовольствие рассказывать мне об этом. Но он говорил, что только один раз показался ей в окне.

– Возможно, ему не пришло в голову, что она уже видела его до этого, – заметил Калеб. – Он мог шататься вокруг для рекогносцировки, как сказал бы Блейд, перед тем как нанести решающий удар.

– Может, и так.

– Похоже, я тебя не убедил.

– Вот послушай: из окна передней комнаты Зоун за деревьями немного видно заднее крыльцо Эмброуза. Зоун сказала мне, что сидела у этого окна, погруженная в медитацию, в ночь, когда Эмброуз упал с лестницы. Ей показалось, что она кого-то видела в тумане.

– Судя по всему, в ту ночь был довольно густой туман. Она могла видеть оленя или Блейда, делавшего свой обычный обход.

– У нее было всего несколько мгновений, пока этот человек не выключил фонарик и не исчез и тумане. Она не могла рассмотреть его как следует, но ей показалось, что это был Кинкейд.

– Точно мы этого уже не узнаем, – сказал Калеб.

Сиренити попыталась заглянуть ему в лицо.

– А что, если это был не Кинкейд, не олень и не Блейд? Что, если это был кто-то совсем другой и шел он – или она – специально к Эмброузу?

Калеб застонал и притянул ее к себе.

– Так вот в чем дело. Твое воображение сорвалось с тормозов. Ты имела несчастье столкнуться с одним убийцей, и теперь они начинают мерещиться тебе повсюду.

– Я серьезно, Калеб.

– Я тоже.

Он перекатил ее на спину и сдвинул кверху подол ее ночной рубашки.

– Калеб?

– Посмотрим, не удастся ли мне заставить тебя думать о чем-нибудь другом. – Одна его рука сжала ей бедро, когда он накрыл ее рот своим.

Сиренити обняла его за шею. Он прав, подумала она. Ей и правда необходимо сейчас подумать о чем-нибудь другом. Как всегда, у Калеба были ответы на все вопросы.

Глава 14

Сильный запах брожения стоял в небольшом помещении пивоварни позади книжного магазина. Калеб с интересом наблюдал, как Куинтон проверяет свои чаны. Новая партия «Старого свиного пойла» готовилась к розливу.

– Пиво особой зимней варки, – пояснил Куинтон, глядя на шкалу какого-то прибора. – Я варю его только один раз в год, в честь наступления зимнего солнцестояния.

– Понятно, – сказал Калеб.

– На этой стадии приходится тщательно наблюдать за всем. – Куинтон что-то подкрутил на одном из приборов. – В пивоварении выбор времени и точность – это все, совсем как в математической вселенной. В этом процессе видится отражение взаимодействия различных космических векторов. В пиве силы разрушения, изменения и созидания отражаются на символической шкале, которая доступна для оценки и понимания человеческим разумом.

– Охотно выпью за это. – Одной рукой Калеб оперся о стену, подцепил на согнутый крючком палец другой свою куртку, перекинул ее через плечо и бросил взгляд на часы. – Коль скоро речь зашла о времени, не скажете ли, зачем вы просили меня прийти сюда, Пристли? Полагаю, вы хотели поговорить не только о космических силах и пивоварении.

– Вы торопитесь? Собираетесь куда-нибудь?

– Собственно говоря, да.

Куинтон нахмурился.

– Уезжаете из города?

– На некоторое время.

– Сиренити едет с вами?

– Нет, не едет.

– Вернетесь обратно скоро?

– Рассчитываю вернуться к вечеру. Почему вы спросили?

– Просто поинтересовался. – Куинтон расслабился и опять стал возиться с пивоваренным оборудованием. – Ну, тогда все в порядке.

– Рад вашему одобрению. Так что же вы хотели?

– Две вещи. – Куинтон подкрутил какой-то клапан – Во-первых, хотел поблагодарить вас за то, что вы сделали прошлой ночью.

– Вы хотите сказать, за то, что сделали мы с Блейдом? А мы ничего и не сделали, просто нам повезло, когда Кинкейд поскользнулся и упал в одну из этих ям с водой и видениями.

Куинтон тихонько засмеялся.

– Правильно. Он упал в озерцо.

– Это правда.

– Ясно, ясно. – Куинтон выставил вперед ладонь. – Разумеется, в той пещере все было так, как говорите вы с Блейдом. Не собираюсь с вами спорить, и никто в этом городе не станет этого делать.

– Рад это слышать, потому что то, что мы с Блейдом рассказали, и есть правда. Кинкейд хотел подобрать фонарик, поскользнулся и упал. Чистая случайность. Нам повезло, а ему нет.

– Что касается этого, то кто знает, судьба это или что другое. Возможно, он стал жертвой пересекающихся геометрических плоскостей.

– Вот вам одно логическое объяснение, – сказал Калеб.

– Но я вообще-то не имел в виду смерть Кинкейда, хотя это конкретное событие стало решающим для всех нас. Я имел в виду то, что было потом.

Калеб удивленно поднял брови.

– А что было потом?

– То, что вам пришлось разбираться с шерифом Бэннером, и все остальное.

– Я просто ответил на несколько вопросов.

– Нет, вы сделали гораздо больше. – Куинтон положил одну руку на крышку одного из небольших цилиндров из нержавеющей стали, а другой погладил бороду. – Могла возникнуть заварушка, учитывая причастность Блейда. Общение с официальными представителями властей дается ему с трудом.

– У меня почему-то тоже создалось такое впечатление.

– Когда представляешь себе Блейда, пытающегося объяснить события прошлой ночи шерифу Бэннеру, то просто дурно становится.

Подумав о том, как Бэннер мог бы отреагировать на детально разработанные теории Блейда о заговорах и террористах, Калеб не мог удержаться от усмешки.

– Что верно, то верно. Разговор мог получиться весьма любопытный.

– Разговор мог обернуться совершеннейшим бедствием для всех, кого это касалось, – проворчал Куинтон. – В самом лучшем случае было бы неизмеримо больше всякой писанины. Я не исключаю и того, что кто-то попытался бы взять Блейда под стражу для допроса или засунуть его в какое-нибудь психучреждение под наблюдение врачей. Он бы этого не выдержал.

– Да, – согласился Калеб. – В любой из этих ситуаций ему пришлось бы несладко.

– Вот я и хочу сказать: спасибо за то, что вы спасли Сиренити и Зоун, и спасибо за то, что не дали Блейду попасть в беду. – В бороде Куинтона сверкнули зубы. – Не так уж плохо для делового консультанта.

– Это входит в стоимость услуг.

– Пункт номер два на моей сегодняшней повестке дня, – продолжал Куинтон, – касается политики.

– Лично я к ней даже не притрагиваюсь.

– Я тоже. Однако политика является непреложным фактом жизни.

– Мне никогда не приходило в голову, что политика имеет какое-то отношение к космосу, – заметил Калеб.

– Имеет. Как все силы, вызывающие изменения. А у нас в Уиттс-Энде наступает время перемен. Город – это как звезда. Если она не может гореть при определенной температуре, то умирает. Наш городок умирал – не торопясь, надо признаться, но определенно умирал, – пока три года назад Сиренити не открыла здесь бакалейный магазин.

– И это положило начало процессу перемен?

– Это положило конец процессу разложения, – сказал Куинтон. – Теперь снова начинается движение вперед. Эта задумка Сиренити относительно почтовых заказов может действительно дать нам что-то похожее на настоящую экономику.

– Сияющая звезда Уиттс-Энда снова ярко горит.

– И поэтому меняется, – продолжал Куинтон. – Изменений не остановишь. Лучшее, что можно придумать, – это управлять ими так, чтобы они тебя не раздавили.

– А какое отношение к этому имеет политика? – спросил Калеб.

– Политика – это то, как Вселенная управляет изменениями. Нашему городу нужен кто-то, кто способен делать то, что вы сделали прошлой ночью.

– Иметь дело с властями?

– Для начала. Я думаю, что такого рода работы будет становиться все больше и больше по мере того, как Уиттс-Энду придется шире общаться с внешним миром. Во-первых, наверняка будет больше туристов, особенно летом. Затем появятся люди из департамента здравоохранения, желающие заглянуть в наши кухни, потому что мы продаем по каталогу продукты питания. Вероятно, у нас будут проблемы с уличным движением, с канализацией, с охраной порядка. Да мало ли что еще.

– Куинтон, я действительно спешу. Вы не могли бы перейти к сути дела?

Куинтон посмотрел на него.

– Суть дела состоит в том, что Блейд здесь не единственный, кому с трудом дается общение с внешними властями. У большинства из нас, живущих в Уиттс-Энде, та же проблема. Ведь это было одной из причин, почему мы остались здесь жить. Поэтому мы сегодня утром провели голосование.

Калеб удивленно воззрился на него.

– Голосование?

– Мы все с утра пораньше собрались в кафе у Ариадны и обговорили это дело. Мы избрали вас первым мэром Уиттс-Энда.

Сиренити устроилась на своем обычном месте у окна в кафе «Подсолнух» и стала разливать чай, который только что заварила Ариадна. Зоун села напротив. С этого места они обе могли приглядывать за входной дверью магазина. Было только десять часов, и в магазине покупателей еще не было. Сиренити решила, что для нее и Зоун это хорошая возможность поговорить.

– За благополучный конец нашего приключения. – Сиренити подняла свою кружку с чаем. – Лично я больше никогда в жизни не надену шарф, это уж точно.

– Я так паршиво себя чувствую из-за того, что случилось, – сказала Зоун, должно быть, в сотый раз. – Я приехала сюда, чтобы спрятаться. У меня и в мыслях не было, что мои личные проблемы могут превратиться в угрозу для кого-то другого. Мне так неприятно, просто ужас.

– Перестань себя казнить. Ты не виновата. Во всяком случае, все кончилось для нас благополучно.

– Благодаря Блейду и Калебу. – Зоун вздрогнула. – И мне даже подумать страшно, что могло бы случиться, если бы ты не знала этих приемов самообороны.

– Хватит тебе мучиться из-за всяких если бы да кабы. – строго произнесла Сиренити. – У меня к себе важный вопрос.

– Какой?

– Теперь, когда Кинкейд навсегда исчез из твоей жизни, что ты собираешься делать?

– Делать?

– Вернешься в Калифорнию?

Зоун явно растерялась.

– Зачем мне туда возвращаться?

– Ты сказала, что приехала в Уиттс-Энд, чтобы спрятаться от Кинкейда. Теперь, когда тебе больше не надо прятаться, я просто хотела спросить, собираешься ли ты остаться?

– У меня не было мысли уехать отсюда, – нерешительно сказала Зоун. – Почему-то я чувствую, что Уиттс-Энд – это как раз то место где мне хочется жить. – Она встретилась глазами с Сиренити. – Может, ты хочешь сказать, что я не буду нужна тебе в магазине? Я знаю, ты дала мне эту работу только из жалости. Если дело в том, что ты не можешь дальше платить мне столько, сколько сейчас, то я могу работать и за меньшую плату.

– Постой, постой.

– В Уиттс-Энде жизнь не такая уж дорогая. Я уверена, что проживу и на меньшую зарплату.

– Перестань болтать чепуху. У меня и в мыслях нет избавляться от тебя. Кто еще в Уиттс-Энде способен каждый день вовремя открывать магазин? – Сиренити засмеялась. – Напротив, я запаниковала при мысли, что ты можешь уехать и мне придется искать новую помощницу.

Зоун робко улыбнулась.

– Я не собираюсь никуда уезжать.

– Уф, ты меня успокоила. К твоему сведению, я не планирую урезать тебе зарплату. Если этот мой заумный, дорогостоящий деловой консультант хотя бы на одну десятую так хорош, как говорит, то я скоро смогу платить тебе больше.

– Твой заумный, дорогостоящий консультант и партнер, – сухо заметил Калеб, – даже лучше, чем говорит.

– И к тому же так потрясающе скромен. – Сиренити повернулась на стуле и увидела, что Калеб стоит у нее за спиной. Почему-то вид его начищенных туфель вызвал у нее смутное беспокойство. – Уезжаешь куда-нибудь?

– Да.

Глубокое чувство тревоги шевельнулось у Сиренити под ложечкой.

– Куда?

– Я как раз и пришел, чтобы тебе об этом сказать.

Она во все глаза смотрела на него.

– А когда вернешься?

– К вечеру.

Она перевела дыхание и одарила его, как ей показалось, веселой и легкой улыбкой.

– Был момент, когда я подумала, что ты, возможно, счел Уиттс-Энд слишком суровым местом для первоклассных деловых консультантов.

– Не вижу здесь ничего такого, с чем не мог бы справиться хороший консультант. – Калеб бросил взгляд в сторону стойки. – Я все объясню через минуту. Вот только выпью чашку кофе.

– Ладно, – согласилась Сиренити.

– Разговор конфиденциальный? – спросила Зоун.

Калеб усмехнулся уголком рта.

– Если не возражаете.

– Нет, конечно, нет. – Зоун поднялась из-за стола. – Дам вам поговорить наедине. Мне пора вернуться в магазин.

– Спасибо, – сказал Калеб. – Я недолго.

Зоун остановилась и посмотрела на него пристальным взглядом.

– Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы сделали прошлой ночью.

– Забудьте об этом.

– Я не могу. Да и не хочу. Я спросила Блейда, что произошло в той пещере. Он говорит, что Ройс поскользнулся и упал.

– Именно так все и было.

– Я понимаю, что вы не хотите обременять меня знанием того, что из-за меня вам с Блейдом пришлось убить человека. Вы очень добры, что пытаетесь меня оградить. Но, как я сказала Блейду, в этом нет необходимости.

– Зоун, если у вас плохо со слухом, читайте по губам: Кинкейд поскользнулся и упал.

– Пусть будет так, как вы хотите. – Зоун улыбнулась своей немного печальной улыбкой. – Мне ясно, что вы и Блейд желаете, чтобы все осталось так, как есть. Я больше никогда не заговорю об этом.

– Приятно это знать.

– Теперь я вижу, что неверно истолковала флюиды, доходившие до меня от источников видений. Bы не были причиной ощущаемого мной смятения и опасности. Вы были противодействующей силой.

– А, – с глубокомысленным видом произнес Калеб. – Это все объясняет.

– Вот именно, – серьезно сказала Зоун. – Эманации, которые я ощущала вокруг вас, были без сомнения, настроены на ту же длину волны, что и улавливаемые мной флюиды смятения и опасности. Естественно поэтому, что ваши эманации резонировали на той же частоте, что и эманации источника.

– Естественно.

– Так и получилось, что я ошибочно приняла их за отрицательную, а не положительную энергию, – заключила Зоун.

– Мне вполне понятно, как могла произойти такая простая ошибка, – сказал Калеб.

– Благодарю вас за ваше доброе отношение. Я буду хранить его как бесценный дар. Я ваша вечная должница. – Она склонила свою аккуратно выбритую голову в грациозном поклоне, повернулась и, словно по воздуху, поплыла к выходу из кафе. Калеб долго смотрел ей вслед. Потом перевел взгляд на Сиренити.

– Она действительно верит во весь этот вздор о флюидах и противодействующих силах или просто дурачит меня?

– Не знаю, – честно призналась Сиренити. – Я же говорила тебе, что в некоторых отношениях она похожа на Блейда. Они оба живут одновременно в двух плоскостях мироздания; одна из них – это то, что все мы называем действительностью, а другая – это то, что существует, вероятно, лишь у них в голове.

– Другими словами, они оба странные. Джесси была права. Возможно, они и впрямь созданы друг для друга. Подожди, я только схожу за кофе.

– Уже несу. – Ариадна спешила к ним из-за стойки. В одной руке она держала кружку с кофе, а в другой – домашнее миндальное печенье. – Вот, угощайтесь.

– Спасибо. – Калеб повесил куртку на спинку стула, на котором только что сидела Зоун. Потом сел, пододвинул к себе кружку и обмакнул печенье в кофе.

– На здоровье. – Ариадна улыбнулась. – И спасибо за то, что вы сделали прошлой ночью.

– Да ничего я не сделал. Просто болтался в компании с Блейдом и видел, как одержимый жаждой убийства маньяк свалился в один из источников в пещере, где бывают видения.

– Что касается меня, то мне подойдет абсолютно все, что бы вы ни сказали.

Калеб вонзил зубы в печенье и пробурчал что-то неразборчивое.

– Но я говорила не только об этом, – тихо пpoмолвила Ариадна. – Я хотела вас поблагодарить за то, что вы потом все хлопоты взяли на себя. Для нас могли возникнуть сложности.

– Открою вам маленький секрет, Ариадна. Шериф Бэннер сам не хотел ничего осложнять. Он запросил данные на Кинкейда и узнал, что этот парень – ходячая бомба замедленного действия. У меня сложилось впечатление, что шериф почувствовал не меньшее облегчение, чем все остальные, когда узнал, что этот сукин сын бултыхнулся в одну из ям с водой.

– Бэннер хороший человек, – сказала Ариадна. – Но мне почему-то кажется, что они с Блейдом никогда бы не поняли друг друга. Так что спасибо за то, что вы все уладили.

– Мне тогда все равно было нечего делать. – Калеб остановился и стал задумчиво рассматривать наполовину съеденное печенье. – Сколько это может храниться?

– Бискотти – так называется это печенье – можно хранить и месяц, и больше, – объяснила Ариадна. – Оно печется дважды на протяжении нескольких часов, так что оно очень сухое, похоже на крекер. Мне приходилось есть бискотти шестимесячной давности. Его нельзя было отличить от свежевыпеченного.

– Думаю, бискотти можно включить в каталог вместе с джемом и кулинарной книгой, – заметил Калеб.

Ариадна расцвела.

– Я могу делать бискотти с разным вкусом.

– Прекрасно. Над упаковкой поработаем позже. Обсудите с Зоун графику.

– Хорошо. Надо будет взглянуть на некоторые рецепты бискотги. Вероятно, придется нанимать кого-то помогать мне при выпечке.

– Так рождается экономика, – пробормотал Калеб.

– Что?

– Ничего. Просто замечание на тему об основной природе определенных космических сил.

– А-а. – Ариадна вернулась за стойку и стала рыться в стопке поваренных книг.

Сиренити смотрела, как Калеб макает в кофе остаток своего бискотти. Она наклонилась над столом и прошептала:

– Видишь, никого не беспокоит, что произошло в той пещере. Люди просто благодарны тебе за то, что ты позаботился обо всем, включая Блейда. Теперь все тебе доверяют. Ты стал одним из нас.

– Кем-то вроде почетного гражданина Уиттс-Энда, а?

– Можно и так сказать.

Калеб усмехнулся уголком рта.

– Приятно сознавать, что и мне есть где-то место.

– Так зачем же ты уезжаешь отсюда сегодня? Собираешься заглянуть в свой офис в Сиэтле?

– Нет, я звонил утром миссис Хоттен. Там все нормально.

– Куда же ты едешь?

– В Вентресс-Вэлли. Я тут поразмышлял кое о чем.

– О чем именно?

– Об этой расписке в получении денег за твои фотографии, которую мы нашли в архиве Эстерли.

Сиренити испустила стон.

– Из-за всех треволнений я совершенно о ней забыла.

– Зато я не забыл.

– Вижу. – Сиренити напряженно смотрела на него. – Ладно, рассказывай, что ты там надумал.

Калеб обхватил кружку обеими руками и задумчиво посмотрел на кофе.

– Я думаю, что, может быть, мое первое заключение было ошибочным, может быть, не было никаких двух шантажистов. Я думаю, что с самого начала за всем этим стоял Франклин. А Эстерли ему чуточку помог.

– Франклин? – Сиренити ошеломленно посмотрелa на него. – Что ты хочешь сказать? Зачем ему делать такое? В этом нет никакого смысла.

– Все сходится, Сиренити. Допустим, что расписка, которую мы нашли, говорит нам правду. Франклин купил у Эстерли эти фотографии двадцатого числа. Через пару дней он анонимно послал их тебе, чтобы попытаться заставить тебя отказаться от сделки со мной.

– А какое ему может быть дело до одного из проектов, которые ты берешься консультировать?

– Ему было бы совершенно наплевать, если бы это был просто еще один проект. Но если у него возникло подозрение, что у меня с тобой что-то есть, и если он знал об этих снимках, то забеспокоился бы. – Калеб скривил губы. – И Франклин, и Филлис разделяют опасение деда, что моя дурная кровь скажется рано или поздно.

– Другими словами, они все опасаются, что тебя соблазнит какая-нибудь женщина с темным прошлым, – заключила Сиренити.

– Что-то в этом роде.

– Но откуда Франклин мог узнать обо мне?

– Хороший вопрос.

– Ну, некоторым образом тебя, наверно, как раз и постигла та участь, которой они больше всего боялись, не так ли? – Сиренити виновато усмехнулась. – Мое прошлое настолько туманно, что я даже не знаю, как выглядели мои родители. У тебя хотя бы есть фотографии твоих матери и отца. У меня и того нет.

– Должно быть, это странное ощущение, когда не знаешь, как выглядели твои родители.

– Да, странное, – прошептала Сиренити. – Но иногда я чувствую какую-то связь с ними. Прошлой ночью вот это спасло мне жизнь. – Она инстинктивно дотронулась до фигурки грифона, которая снова вернулась на свое место у нее на шее. Единственное, что досталось мне от них в наследство. И те приемы самообороны, которым обучил меня Блейд. Если бы не все это вместе взятое, я бы погибла.

– Не напоминай мне, – помрачнел Калеб. Сиренити опустила руку.

– Странно, правда?

– Что странно?

– То, как мы все связаны друг с другом, даже когда думаем, что мы одни на всем белом свете, даже если не очень-то и хотим быть связанными. Как будто к нам пристали кусочки других людей, нравится нам это или нет. Взять, например, тебя и Блейда.

Калеб скорчил гримасу.

– Что там такое со мной и Блейдом?

– Вы вместе пережили в пещере приключение, которое наверняка оставило свой отпечаток на каждом из вас. Никто, кроме вас с Блейдом, так никогда и не узнает, что там произошло. Теперь до конца своей жизни всякий раз, когда будете думать об этом, каждый из вас вспомнит другого, потому что вы это пережили вместе.

– Навеки быть психически прикованным к Блейду. От этой мысли мороз по коже. – Калеб со стуком поставил свою кружку на стол. – Кажется, мы уже отклоняемся в область метафизики. А это несколько за пределами моего поля деятельности. Я – консультант по вопросам бизнеса, ты не забыла?

– Один из самых лучших на всем северо-западе тихоокеанского побережья. По крайней мере ты сам все время так мне говоришь.

– Правильно, черт возьми. И предпочитаю функционировать каждый раз в одной математической плоскости, а не в нескольких сразу, если ты не против. Вернемся к дяде Франклину.