Текст книги "Грехи юности"

Глава десятая

ДЖЕСС

Утром перед Днем благодарения Джесс сидела в своей комнате, глядя на календарь. До 14 декабря оставалось семнадцать дней – семнадцать дней до рождения ребенка. Она принялась листать календарные страницы назад. Каждый день был зачеркнут крест-накрест черным фломастером. Вот они – дни, недели, месяцы, когда она считала, что этот ребенок принадлежит им с Ричардом. И снова почувствовала боль, еще более острую от сознания того, что отец оказался прав: Ричард встречался с ней только из-за денег.

Захлопнув календарь, Джесс сунула его в стол. Через несколько недель все будет кончено. Рождество она будет отмечать дома – первое Рождество без мамы… Потом скорее всего вернется в Лондон или в другой какой-нибудь пансионат, который выберет для нее отец, возможно, еще дальше от дома. В животе шевельнулся ребенок.

– Когда-нибудь я найду тебя, – прошептала Джесс. – Обещаю.

Завтрак прошел в напряженной атмосфере, ставшей обычной после того, как Сьюзен узнала о без вести пропавшем Дэвиде, а у Пи Джей умер отец. В батареях шумела вода – время шло к зиме, и отопление уже включили.

Только этот приглушенный звук нарушал царившую в столовой гнетущую тишину да время от времени стук вилок о тарелки. Джесс оглядела сидящих за столом девушек и подумала о том, что не так-то много завтраков осталось провести им вместе.

– У меня есть идея, – сказала она, и слова ее прозвучали особенно громко в тишине.

Все молча посмотрели на нее.

– Завтра День благодарения, – продолжала Джесс. – И скоро все мы уедем отсюда.

– Ну и что? – пробурчала Джинни.

– Миссис Хайнс собирается приготовить индейку. – Она пожала плечами. – Вот я и подумала, а что, если нам украсить дом?

– Украсить? – удивилась Джинни.

– Ну да, ведь скоро Рождество. Мы могли бы пойти в лес, наломать сосновых веток и…

– У меня, между прочим, большой опыт в этом деле, – перебила ее Сьюзен. – Я обеими руками за.

Джесс по привычке покрутила кольцо. Оно поддалось с трудом – пальцы сильно распухли. Лучше всего было бы его снять, но после истории с пропажей не было никакого желания это делать.

– У меня в этом году далеко не праздничное настроение, – заметила Пи Джей.

– Пи Джей, я понимаю, как тебе тяжело без отца, но и я впервые буду праздновать Рождество без мамы. Может быть, вместе нам с тобой будет легче?

– А ведь ты, Джесс, права, черт подери! – подала голос Джинни. – Отличный способ хоть как-то убить время.

После завтрака все надели теплые куртки, мисс Тейлор снабдила каждую хозяйственной сумкой, и девочки направились к лесу, подгоняемые прохладным ветерком.

– Когда вернетесь, попрошу миссис Хайнс приготовить вам по чашке горячего шоколада! – крикнула она, стоя в дверях черного хода.

Девушки с трудом брели по лесу: под ногами шуршала листва да скрипели сухие сосновые иголки.

– Я знаю отличное местечко, – проговорила Джинни.

– Там что, есть пышные сосновые ветки? – спросила Джесс.

– Ага, я его обнаружила, когда только приехала сюда.

Кажется, сто лет прошло с тех пор.

К обеду руки у всех были липкими от смолы, спины разламывались от постоянных наклонов, да и животы, надо признаться, изрядно мешали, но щеки полыхали румянцем и настроение было отличным.

– Ну хватит! – весело крикнула Пи Джей. – И так восемь сумок набрали. Весь город можно украсить, а не только Ларчвуд-Холл!

Когда они вернулись домой, миссис Хайнс напоила их горячим шоколадом. Джесс даже показалось, что она заметила на ее обычно суровом лице тень улыбки. Мисс Тейлор принесла проволоку и большие красные бархатные банты.

– Пока вы бродили по лесу, мы с Попом тоже времени даром не теряли – сходили за покупками.

И скоро Ларчвуд стал неузнаваемым. В гостиной, в музыкальной комнате и в столовой – повсюду были подвешены на проволоке сосновые ветки и банты. Мисс Тейлор откопала где-то старенький сборник рождественских гимнов, однако девочкам было не до песен, да их никто и не услышал бы из-за царившей вокруг суматохи. Отовсюду только и слышалось:

– Нет, нет! Туда не вешай! Лучше над дверью…

– Подержи конец, я привяжу…

– Сюда нужен еще один бант…

– Сьюзен, повесь это над дверью, а то я не достаю…

Джесс весело улыбалась от царящей вокруг радостной суеты. Наверное, так готовятся в семье к празднованию Рождества. У них же дома они с мамой только елку наряжали, всем остальным занимались слуги.

Когда все было почти сделано, с черного хода раздался голос Попа:

– Эй, а мне кто-нибудь поможет?

Девочки ринулись на кухню. Поп затаскивал в дом огромную голубую ель.

– Ой, Поп! – воскликнула Пи Джей. – Ты принес нам елочку! Вот здорово!

Джесс не могла и слова сказать – слезы застилали глаза. Она знала: когда настанет Рождество, она будет дома, в Манхэттене, в окружении разряженных гостей, за праздничным столом, среди множества подарков, купленных Маргарет по поручению отца, и никогда больше не испытает атмосферу теплоты и дружеского участия ее подруг из Ларчвуд-Холла…

Когда с украшением жилища было покончено, появилась миссис Хайнс с большой коробкой, которую достала откуда-то из безграничных недр стенного шкафа.

Джесс заглянула в нее – на дне лежала гирлянда лампочек да кучка елочных игрушек, а под ними аккуратно сложенный кусок красного фетра. Девочки дружно принялись украшать елку. Джесс пришла в голову отличная, на ее взгляд, мысль. Она попросила миссис Хайнс дать ей ножницы и спросила разрешения взять красный фетр.

Если каждая из девочек получит к Рождеству по маленькому красному чулочку, подвешенному к камину, то-то будет радости!

Когда елку нарядили, Джесс, прихватив с собой ножницы и материю, отправилась в свою комнату. Вытянув из-под кровати чемодан, она вытащила из него белый кашемировый свитер, расшитый блестками и жемчугами – для украшения чулочков в самый раз. И тут она заметила в углу чемодана какой-то предмет – шарик, завернутый в папиросную бумагу. Развернула его. Внутри оказалась красная головка Санта-Клауса с пышной белой бородой, которую она купила на ярмарке для первого Рождества своего малыша. Несколько секунд подержав ее в руке, Джесс спустилась вниз, осторожно ступая по темной лестнице, и повесила игрушку на елку.

– Это тебе, мой маленький, – прошептала она. – Счастливого Рождества. , И, сдерживая уже готовые брызнуть слезы, Джесс вернулась в комнату и принялась за работу. Она собиралась утром пораньше – миссис Хайнс наверняка будет еще возиться с индейкой – спуститься вниз и, пока девочки не проснулись, повесить чулочки над камином. Это будет ее рождественский подарок верным подругам, ее единственной семье.

ДЖИННИ

Джинни лежала на кровати в своей комнате, не зажигая света, задумчиво глядя в потолок. Ну и денек сегодня выдался! Странный какой-то… А в общем-то, что врать себе, здорово было! И по лесу вдоволь погуляли, и комнаты украсили, и елку нарядили – все успели. У них с мамой тоже была елка. Правда, всего один раз. Они тогда жили в квартирке размером с чулан. Общипанное такое деревце, но ей тогда казалось, что лучшей рождественской елки на свете не бывает. Они украсили ее поп-корном и клюквой, да еще вырезками из журналов. Никаких гирлянд, естественно, не было – они с мамой, как всегда, сидели на мели, – но мама помогла ей вырезать из алюминиевой фольги звезду, и когда вечером они задернули штору, свет от неоновой вывески из бара напротив упал на звезду, и она засияла…

Джинни повернулась на бок и закрыла глаза. Она и теперь сидела на мели. Кольцо и сто долларов вернула Джесс.

Сорок долларов, которые она украла у миссис Хайнс, давно ушли на сигареты и еще на что-то. Теперь ей не увезти маму от отчима, не добраться до Лос-Анджелеса. Можно, конечно, попробовать доехать автостопом, но это значит оставить мать в Бостоне, с этим…

Если, конечно, она не примет предложение Джесс…

Джинни незаметно задремала.

Проснулась она оттого, что почувствовала на своих губах чью-то руку. Еще не открыв глаза, поняла – это ей не снится. Сна как не бывало. Она открыла глаза – в темноте» мелькнула чья-то тень.

– Только пикни, и тебе крышка! – послышался мужской голос.

О Господи! Это он! Джинни забилась изо всех сил. Раздался тихий треск – от рулона оторвали кусок клейкой ленты. Руку убрали со рта и тут же залепили его скотчем. О Боже! Боже милостивый!

– Ах ты, сучка! – Он хрипло расхохотался. – Сбежать от меня хотела?

Она со всего размаху ударила его по лицу.

Схватив ее за запястья, он рванул ее за руки и прижал к кровати.

– Знаю, как ты любишь, мерзавка, – грубо, и чем грубее, тем лучше.

Отмотав свободной рукой еще один кусок скотча, он зубами перекусил его и быстро замотал им запястья крепко-накрепко. Пальцы тут же онемели. Джинни заметалась по кровати, но он с силой швырнул ее на подушку.

– Скажи-ка, это мой ребенок?

Расхохотавшись, он подтянулся на руках, приблизив нижнюю часть тела к ее лицу, предварительно расстегнув ширинку.

– Помнишь его? Ты ведь скучала по нему, признавайся!

И он ткнул напряженный пенис ей в лицо. Даже сквозь клейкую ленту Джинни ощутила запах – мерзкий, тошнотворный. В голове билась одна-единственная мысль:

«Если меня сейчас вырвет, я задохнусь!» Она попыталась не думать об этом, переключившись на что-нибудь другое, чтобы справиться с охватившим ее отчаянием.

«Он не такой уж плохой», – вспомнила она слова матери. Эх, мама, мама…

А он все не отходил от нее. Внезапно он снова хрипло захохотал и, ухватившись за подол ее ночной рубашки, задрал ее. Джинни поняла: он смотрит на ее живот. Тело ее покрылось липким потом от ужаса.

– Это ведь мой ребенок, верно? – прорычал он. – Ну, тогда тебе это совсем не помешает!

Он наклонился так низко, что она почувствовала неприятный запах у него изо рта. «Убирайся к чертовой матери!» – хотелось закричать ей, но она не могла этого сделать – рот был залеплен.

Не обращая внимания на отчаяние Джинни, он грубо вошел в нее. Джинни почувствовала острую боль, такую же, как в детстве, когда много лет назад на нее набросился незнакомый мужчина, мамин дружок. Такую же, какую ощущала всякий раз, когда к ней в постель забирался отчим. Она закрыла глаза, решив подчиниться неизбежному.

Но внезапно она вспомнила о ребенке. Нет, она не позволит причинить ему боль! Перед глазами почему-то возник образ котенка – беленького, окровавленного, мертвого…

Плевать ей на то, что это нежеланный ребенок! Обидеть его она никому не позволит!

С силой, которую она от себя не ожидала, Джинни согнула ноги в коленях и пнула своего мучителя в пах. Тот завопил во весь голос и рухнул с кровати на пол, потянула ее за собой. Она продолжала наносить ему удары куда придется. Внезапно дверь распахнулась. На пороге возникла фигура в ночной рубашке, заслонив льющийся из холла свет. Джинни еще раз саданула отчима в пах, тот опять завопил как резаный.

Не дав ему опомниться, она резко развела руки в разные стороны, пытаясь избавиться от проклятой клейкой ленты. Ей это удалось.

В этот момент фигура шагнула к кровати, вскинув над головой руки, в которых был какой-то большой предмет. И не успела Джинни опомниться, как руки опустились отчиму на спину. Света из холла оказалось достаточно, чтобы увидеть его глаза. Они вылезли из орбит. Джинни, отбросив клейкую ленту, плюнула насильнику в лицо.

Внезапно в комнате вспыхнул свет. Джинни выбралась из-под распростертого на ней тела и увидела Джесс. Она стояла, держась за выключатель и не сводя с отчима полных ужаса глаз. Джинни проследила за ее взглядом. Из спины его торчали портновские ножницы миссис Хайнс и фонтаном била кровь.

Она бессильно прислонилась к кровати, ее что-то беспокоило… Ах да, эта тень в дверном проеме… Неужели это была Джесс? И вдруг Джинни вспомнила! В ту страшную ночь, когда она была совсем маленькой, а этот подонок, мамин дружок, пытался ее изнасиловать, Джинни вдруг увидела у него за спиной чью-то тень. Это была мама. Она держала какой-то предмет. Вскинув руки над головой, она изо всех сил ударила этим предметом ему в спину. И у него точно так же вылезли из орбит глаза. Значит, мама убила его, не допустив, чтобы он надругался над дочерью. Джинни, закрыв лицо руками, впервые за весь этот жуткий вечер разрыдалась.

– По-моему, я убила его, – безразличным, едва слышным голосом произнесла Джесс.

– Да, ты убила эту скотину, и теперь он уже больше никогда не будет меня доставать.

Джинни взглянула на дрожащую фигурку Джесс – ночная рубашка забрызгана кровью, на лице какое-то недоуменное выражение.

– Убила моего треклятого отчима, от которого у меня ребенок, – закончила она.

– Джесс издала леденящий душу крик и, упав на колени, закрыла лицо руками.

– И если ты кому-нибудь хоть словом обмолвишься о том, что я тебе сказала, клянусь, я тебе шею сверну!

В это время в комнату вошли сразу все – мисс Тейлор, Сьюзен и Пи Джей.

– Что, черт побери… – начала было мисс Тейлор, но, увидев распростертое тело, тут же замолчала.

Пи Джей пронзительно вскрикнула.

– Боже правый! – воскликнула Сьюзен. – Нужно вызвать полицию!

– Нет! – остановила ее мисс Тейлор, вцепившись в ворот рубашки. – Врача! Быстрее!

– Он же мертвый! – возразила Сьюзен. – Врач тут ничем не поможет.

Мисс Тейлор, наклонившись над Джесс, обняла ее.

– Врач нужен Джесс и Джинни, а полицию я вызову сама.

– Похоже, в этом нет необходимости, – заметила Джинни.

Все обернулись. В комнату вошел Бад Уилсон. Волосы всклокочены, футболка висит поверх мятых брюк – похоже, одевался он наспех.

– Франсис, – обратился он к хозяйке пансионата. – Что здесь, черт подери, происходит?

Джинни глазам своим не поверила. Так вот почему эта старая перечница не спала в ту ночь, когда она удрала из Ларчвуда и отправилась в город! У них, оказывается, любовь с этим треклятым шерифом! «Господи Боже мой! – подумала Джинни. – Что делается на белом свете!»

– Джинни, что здесь произошло? – спросила мисс Тейлор, покачивая Джесс.

– Будет лучше, если вопросы буду задавать я, Франсис! – рявкнул шериф и, погрозив пальцем, обратился к девочкам:

– Ничего не трогать и всем оставаться на своих местах. Вы… – он ткнул пальцем в Пи Джей, – позвоните в морг, пусть пришлют машину. И чтобы ни одна из вас не выходила из дома!

Пи Джей, которая стояла ближе всех к дверям, кивнула и исчезла. Сьюзен одарила бесчувственного шерифа яростным взглядом. Джесс смотрела пустыми глазами в никуда.

Джинни готова была вцепиться этому идиоту в глотку. «Вот сволочь!» – хотелось крикнуть ей, но она сдержалась.

– Этот сукин сын хотел меня убить, – бросила она, и мисс Тейлор болезненно поморщилась. – Джесс спасла мне жизнь. Если бы не она, этот треклятый отчим уж точно порешил бы меня!

– О Господи! – ахнула мисс Тейлор, побледнев, и обернулась к шерифу. – Что ты собираешься делать? Теперь наш Ларчвуд-Холл будут склонять на каждом углу!

Шериф почесал живот.

– Значит, так. Сейчас мы все вместе выйдем из этой комнаты.

Мисс Тейлор бросила на него яростный взгляд.

– Прошу тебя, спустись вниз, чтобы девочки смогли набросить на себя халаты!

Проворчав что-то себе под нос, он вышел. Мисс Тейлор помогла Джесс встать и вывела ее из комнаты. Джинни и Сьюзен остались вдвоем.

– Если бы кто-то привел в порядок его штаны, он бы выглядел намного привлекательнее, – бросила Джинни, глядя на Сьюзен.

Та удивленно посмотрела на нее.

– Нечего на меня пялиться! – бросила Джинни. – Я до него и пальцем не дотронусь!

– О Господи, Джинни, неужели он и вправду собирался тебя изнасиловать?

– Не-а, – пожала плечами Джинни. – Ему захотелось пописать, а он решил, что здесь туалет.

Сьюзен, пристально взглянув на нее, сказала:

– Так и быть! Я сделаю это только ради нашего пансионата, чтобы репутация его не пострадала.

– Вот не знала, что это тебя волнует.

Сьюзен повернула тело на бок, протянула было руку к ширинке, но тут же отдернула ее. Они с Джинни молча переглянулись. Набрав побольше воздуха и прикрыв глаза, Сьюзен застегнула молнию. Уцепившись за ремень, она перекатила мертвое тело обратно на живот и хотела подняться, но не успела – ее вырвало прямо на ноги трупа.

Несколько минут спустя девочки уже сидели в столовой и пили слабый чай, избегая смотреть друг другу в глаза.

У Джесс на лице было все то же отсутствующее выражение. Сьюзен уже взяла себя в руки, однако лицо ее было еще зеленоватым, а Ни Джей и не старалась скрыть испуг.

Мисс Тейлор нервно теребила ворот халата. Во главе стола восседал шериф, успевший облачиться в форму. В одной руке он держал маленький блокнотик, в другой – шариковую ручку. «Ну прямо комедия какая-то! Смех да и только!» – подумала Джинни.

– Буду разговаривать с каждой в отдельности, – объявил Бад У ил сон.

– Это еще зачем? – бросила Джинни. – Я ведь уже рассказала, что случилось. Меня хотел убить отчим.

– С чего вы взяли?

– Он узнал о том, что я беременна, и чуть не лопнул от ярости. А потом обнаружил, что я стащила у него деньги, чтобы приехать в этот пансионат.

Вскинув брови, шериф чиркнул что-то в своем блокнотике и взглянул на Джесс:

– А потом что случилось?

Джесс откашлялась.

– Я услышала какой-то шум, – прошептала она. – Будто кто-то боролся.

– Он пытался задушить меня, – поспешно проговорила Джинни, чувствуя на себе недоуменный взгляд Сьюзен.

«Пусть эта сука только попробует рот раскрыть!» – угрожающе подумала она и затараторила:

– Он залепил мне рот скотчем. – Она провела рукой по саднившим губам. – А я наподдала ему, он и свалился на пол. Должно быть, Джесс и услышала этот шум.

Шериф вопросительно взглянул на Джесс.

– Значит, вы взяли ножницы и пошли в ее комнату?

Только потому, что вам почудилось, будто что-то упало на пол?

– Не только… Мне показалось, что в комнате Джинни происходит что-то странное.

– И вы по счастливой случайности как раз не спали.

– Я шила… Хотела сделать для всех рождественские подарки… Чулки… – По щекам ее потекли слезы.

Мисс Тейлор ласково обняла Джесс.

– Ну хватит, Бад! – бросила она.

Джинни взглянула на Джесс – какой же маленькой она кажется в этом своем халате! Никто никогда не догадался бы, что она вот-вот должна родить.

– Джесс спасла мне жизнь, – решительным голосом заявила она. – Он хотел меня убить.

И она обвела взглядом собравшихся. Никто не проронил ни слова.

– А что касается моей мамы, – продолжала она. – Я сама ей утром позвоню и все расскажу.

«Только не слишком рано, такую новость ей будет легче переварить в подпитии», – усмехнулась она про себя.

– Я не хотела его убивать, – проговорила Джесс. – Просто подумала, что смогу помешать ему избивать Джинни…

– Не волнуйся, дорогая, – попыталась успокоить ее мисс Тейлор. – Все будет хорошо.

И в этот момент Джесс, пронзительно вскрикнув, обхватила руками свой огромный живот.

Мисс Тейлор тут же подскочила к ней.

– Джесс, что с тобой?

– О Господи! – в испуге взвизгнула Джесс. – Ребенок!

Кажется, я рожаю!

И, согнувшись пополам, она без чувств упала на пол.

Все дальнейшее Джинни видела будто в тумане, а с годами эти события почти целиком сгладились. Помнила только, как Поп Хайнс вынес Джесс на руках из дома; как по пансионату сновали полицейские с блокнотами в руках и с отсутствующим, лишенным всякого интереса выражением на лицах, приставая ко всем с дурацкими вопросами; как на рассвете вынесли из дома тяжелый черный пластиковый сверток, и она поняла – все, кошмар, преследовавший ее столько лет, кончился. Тогда она подумала о своей потери и порадовалась, что и та наконец-то освободилась от этого мерзавца и стала теперь лишь ее мамой.

СЬЮЗЕН

– Воды отошли еще в дороге, – заметила Сьюзен, когда они с Пи Джей шли по коридору больницы. – А ребенок такой крошечный! – продолжала она. – Всего два шестьсот.

– Надеюсь, они обе будут в полном порядке.

– Да и Джинни тоже хороша… – подхватила Сьюзен. – Похоже, шериф собирается сегодня отвезти ее в Бостон, чтобы она сообщила обо всем матери.

– Как же отчиму удалось забраться в дом? Неужели двери были не заперты?

– Мисс Тейлор сказала, что он разбил стекло задней двери, дотянулся до ключа и открыл дверь.

– Ну уж теперь-то она не будет оставлять его в дверях, – покачав головой, заметила Пи Джей. – Она уже звонила отцу Джесс?

Сьюзен пожала плечами:

– Не думаю. У меня создалось впечатление, что он и слышать не хочет о дочери, пока она не родит ребенка и не вернется домой.

– Даже после того, что произошло прошлой ночью?

Сьюзен опять пожала плечами.

Они прошли мимо медицинского поста – в честь праздника он был украшен вырезанными из бумаги индейками и первыми английскими колонистами, поселившимися в Америке, но почему-то они были с раскосыми глазами.

– А еще мисс Тейлор сказала, что Бад Уилсон согласился квалифицировать случившееся как непредумышленное убийство, – заметила Сьюзен.

На лице Ни Джей появилось недоуменное выражение:

– Но ведь так оно и было!

Сьюзен, не ответив, продолжала:

– Он сказал, что поскольку отчим собирался убить Джинни, а Джесс ее защищала, в отношении ее не будет возбуждено уголовное дело.

– Похоже, он считает, что чем меньше внимания привлечет это дело, тем лучше.

Сьюзен кивнула.

– Его жене, я уверена, это будет на руку.

– Его жене?! – удивилась Пи Джей. – Бог мой, неужели мисс Тейлор встречалась с женатым мужчиной?

– Подумаешь, какое дело! Это случается сплошь и рядом.

Дальше они шли молча, лишь низкие каблуки постукивали по вымощенному плиткой полу.

– Не успеем оглянуться, как мы все здесь будем, – заметила Ни Джей, оглядывая стерильный коридор.

– Я попаду сюда раньше тебя, к счастью.

– У тебя срок четвертого декабря? О Господи! Что я буду делать в Ларчвуде одна целых три недели!

– Ты будешь с Джинни.

Опять наступило молчание.

– Сьюзен? – подала голос Пи Джей. – Нам с тобой так и не пришлось толком поговорить после того, как… – она запнулась, – после того, как ты узнала о Дэвиде. Ты уже заказала в квартиру мебель? Ты собираешься перебраться в Бостон?

Сьюзен вздохнула:

– Да все откладываю со дня на день. Не знаю, на что решиться.

– Не прими, пожалуйста, мои слова за издевку, но не кажется ли тебе, что нужно поторопиться?

– Знаю. Но за последнее время столько всего произошло: сначала Дэвид пропал, потом твой отец умер. И наконец, вчерашнее ночное происшествие… – Она посторонилась, пропуская женщину в инвалидной коляске. – О Боже, как летит время. Я даже выборы пропустила.

– Я это заметила.

Сьюзен улыбнулась.

– Впрочем, у этого Хампрея не было никаких шансов. Несмотря на относительно высокий рейтинг популярности, он никогда не выиграл бы. Да и приказ прекратить бомбардировки, отданный Джонсоном в последнее время, не смог…

– Сьюзен, – перебила ее Пи Джей. – Это уже было сто лет назад, а мы с тобой говорим о сегодняшнем и завтрашнем днях: о тебе и твоем ребенке.

Сьюзен, уставившись взглядом в выложенный плиткой пол, лишь буркнула:

– Знаю.

Она знала, что откладывает со дня на день принятие решения потому, что никак не может определиться. Если бы можно было позвонить родителям и посоветоваться с ними! Но она не общалась с ними со дня сообщения о без вести пропавшем Дэвиде. И хотя прошло уже немало времени, звонить им как-то не хотелось. Сьюзен отдавала себе отчет в том, что, поступая подобным образом, она словно отрекается от своих родителей, так же как отец Джесс поступил со своей дочерью или мать Пи Джей – со своей. В одном она была твердо уверена – она сама обязана нести полную ответственность за ребенка, даже если никогда больше не увидит его отца. А может, она все это выдумала, вдруг засомневалась Сьюзен. Что, если она приняла такое решение лишь в надежде на счастливую встречу с Дэвидом? А если эта встреча не состоится и Дэвид никогда не вернется, что тогда? Разумно ли будет воспитывать ребенка без отца? Честно ли будет по отношению и к нему, и к Дэвиду?

Издалека донесся детский плач, прервав ее размышления. Сьюзен с Пи Джей словно завороженные пошли на этот звук и внезапно оказались перед стеклянной дверью.

За ней виднелись детские кроватки, а в каждой из них лежал новорожденный.

Ребенок Джесс тоже был там, завернутый в розовое одеяльце. На спинке кроватки висела табличка: «Франсис Бейтс».

– Она назвала дочку в честь мисс Тейлор, – заметила Сьюзен. – Франсис.

– Какая она маленькая, – подхватила Пи Джей. – И какая хорошенькая.

Сьюзен взглянула на ребенка и почему-то почувствовала странную отрешенность. Из-за угла послышались голоса. Сьюзен узнала их: разговаривали мисс Тейлор и мисс Глэдстоун. По-видимому, им и в голову не приходило, что Сьюзен с Пи Джей совсем рядом.

– Приемные родители просто в восторге, – проговорила мисс Глэдстоун. – Особенно потому, что она родилась раньше положенного срока.

– А они знают, почему произошли преждевременные роды?

– Нет, им это знать ни к чему.

– Хорошая у вас работа, – заметила мисс Тейлор.

– Скажем так: очень приятно видеть, как счастливы люди, которые наконец-то обрели долгожданного ребенка.

А самое трудное – это уговорить девочек отдать своих детей. Только сейчас я начинаю понимать, как им, должно быть, трудно.

– Я тоже, – согласилась мисс Тейлор. – Наверное, тяжело пожертвовать ради счастья ребенка своим счастьем.

Сьюзен почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Она взглянула на Пи Джей. Та никак не отреагировала на откровение мисс Тейлор, но Сьюзен догадалась, о чем та думает. О том, что она, Сьюзен, должна, как и другие девочки, отказаться от своего ребенка, дать ему возможность жить нормальной жизнью, что она должна смириться с тем, что, быть может, никогда больше не увидит Дэвида. Поэтому самое малое, что она может сделать для своих двух самых дорогих ей людей, – это отказаться от них.

Через шесть дней Джесс, не заезжая в Ларчвуд, прямо из больницы отправилась в Манхэттен. Мисс Тейлор сама собрала ее вещи и отправила их Джесс домой.

– Она решила не заезжать сюда, – объяснила она девушкам. – Всякие воспоминания… Ну, вы меня понимаете.

Все согласно кивнули. Они-то понимали.

Во вторник, 5 декабря, Сьюзен родила мальчика. «Надо же! Ровно через полгода после покушения на Роберта Кеннеди», – криво усмехнулась она.

Когда мисс Тейлор пришла ее навестить, она предложила Сьюзен позвонить ее родителям.

– Мне все равно, – откровенно ответила она.

Она решила переехать в Бостон, но одна. Возьмет деньги, оставленные ей в наследство дедушкой, окончит аспирантуру, будет сама себя содержать. Хватит ей держаться за мамину юбку и поступать по ее указке. Она прекрасно понимала, что мать приложит все усилия к поиску для нее добропорядочного мужа-еврея. Сьюзен это не устраивало.

Она собиралась жить самостоятельно, по крайней мере первое время. Будет ли она искать Дэвида, нет ли, Сьюзен еще не решила, но их ребенок должен жить в доме, где приемные родители будут благословлять каждый его вздох.

«Ему у них будет лучше», – подумала она, подписывая отказные документы.

ПИ ДЖЕЙ

– Вот и остались мы вдвоем, – сказала Джинни, обращаясь к Пи Джей.

Они стояли на крыльце и видели, как Сьюзен села в такси и уехала из Ларчвуда навсегда.

– Да, – кивнула головой Пи Джей. – С наступающим Рождеством тебя.

Они вошли в дом и отправились в гостиную.

– Не знаю, как ты, а я здесь до Рождества задерживаться не собираюсь, – заметила Джинни.

– Сие от нас не зависит, – пожала плечами Пи Джей и обвела глазами комнату: сосновые иголки начали опадать, красные бантики поникли. – Да мы его уже отметили перед Днем благодарения. – И, взглянув на Джинни, поспешно добавила:

– Прости, я не хотела…

– Да ладно, – отмахнулась та.

– Что ты собираешься делать после рождения ребенка?

– Поеду домой. Когда мы с Бадом Уилсоном ездили в Бостон к маме с известием о смерти отчима, он рассказал мне про Лос-Анджелес очень много интересного. Он оказался неплохим мужиком. А еще мне очень хочется помочь маме бросить пить. Не знаю, получится ли это но для начала попытаюсь уговорить ее переехать в Лос-Анджелес.

Слава Богу, отчим оставил кучу денег.

– Ты ведь его не очень любила, верно?

– Можно и так сказать, – расхохоталась Джинни. – А вот мама почему-то была от него в восторге. Хотя чему удивляться, – добавила она. – Она ведь многого не знала.

Пи Джей встала и, подойдя к окну, бросила взгляд на подъездную аллею. Пошел снег.

– Давай не будем о мамах, – тихонько сказала она.

– Ладно, черт подери. А что ты собираешься делать?

– Поступлю в Чикагский художественный институт.

Хочу стать дизайнером. Мне очень нравится эта профессия. А что касается матери… Увижу я ее когда-нибудь, нет ли, мне в общем-то наплевать.

– Это ты сейчас так говоришь, – заметила Джинни. – Все может измениться.

– Не думаю, – покачала головой Пи Джей.

Через десять дней, 18 декабря, Пи Джей отвозила в больницу Джинни. Та, скрючившись, сидела на заднем сиденье пансионатского фургона. Она сообщила о начале схваток только после того, когда отошли воды.

– Чем позже попадешь в это заведение, тем лучше, – заметила она.

– О Господи, Джинни! – раздраженно бросила Пи Джей. – Ты что, собираешься в машине рожать?

– А почему бы и нет, – простонала она. – Уж так и быть, скажу тебе, но только между нами: я готова пойти на что угодно, только бы не попасть в больницу – боюсь этих заведений.

Пи Джей была поражена, однако виду не подала.

Пи Джей, Поп и мисс Тейлор ожидали известий в приемном покое. Не прошло и часа, как появился врач.

– Девочка, – объявил он. – И мамаша, и ребенок чувствуют себя отлично. Во время родов мать так и сыпала ругательствами. Я и половины их не знаю. – Он улыбнулся, вскинув кустистые брови. – Но она справилась со своей задачей отменно!

Обратно в Ларчвуд ехали молча. Мисс Тейлор осталась в больнице ждать, пока Джинни проснется. Пи Джей вдруг подумала, что сегодня она будет дома одна. Словно читая ее мысли. Поп сказал:

– Мы с женой будем сегодня ночевать в комнате мисс Тейлор. Негоже вам одной оставаться. А что, если ваше время наступит ночью?

– Спасибо, Поп, – улыбнулась Пи Джей.

«Мое время… – печально подумала она. – Остальные даже и не узнают. Что ж, кто-то должен быть последним».

Словно почувствовав гнетущее одиночество пустого дома, она вздрогнула и взмолилась, чтобы ей не пришлось ждать слишком долго.

Через пять дней Джинни вернулась из больницы. Живот у нее был пока слегка отвисшим, но мини-юбку она уже нацепила.

– Нет, ты не представляешь! – с порога закричала она. – У меня вылез геморрой. Это у меня-то, которую даже по утрам не тошнило! Так надо ж было заполучить эту чертову болячку!

И она помчалась наверх собирать чемоданы.

Пи Джей осталась в гостиной и от безделья принялась поправлять поникшие елочные украшения. Она заметила, что красная шелковая головка Санта-Клауса исчезла. Должно быть, мисс Тейлор сунула ее в чемодан, когда собирала вещи Джесс.

– Прошел час. Интересно, почему не спускается Джинни?

Пи Джей пошла на кухню. Там была миссис Хайнс – готовила обед.