Текст книги "Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии"

Юность и командный дух

Командный пост Варбурга и штаб-квартира S.G. Warburg & Co. располагаются по адресу: Грешем-стрит, 30, Лондон E.C. 2, совсем недалеко от Английского Банка. Торговые банки не любят слишком удаляться от «Старушки с Треднидл-стрит». Организация Варбурга отражает его глубокую уверенность в юности и командном духе. «Юность» для Варбурга означает именно юность – людей до тридцати лет. Он коллекционирует способных молодых людей с таким же воодушевлением, как другие богачи коллекционируют старые полотна. Из десяти исполнительных директоров его фирмы четверым едва за тридцать. Средний возраст руководителей гораздо меньше сорока – что делает S.G. Warburg & Co. во всех смыслах самым молодым торговым банком в мире. Варбург называет юность «величайшей силой нашей фирмы» (он редко говорит о себе, всегда о своей фирме; чаще слова «я» употребляет «мы»). Его сын работает бухгалтером – но не в S.G. Warburg & Co. Его отец не терпит кумовства.

Еще одно кредо Варбурга – командный дух. С тех пор как он в двадцать с небольшим лет поступил в семейный банк Варбургов в Гамбурге в качестве стажера, у него появились определенные мысли о том, какую команду он сколотит, когда сам встанет во главе банка. Мысли зрели без каких-либо коренных перемен. 31 марта 1964 г., уходя в отставку с поста председателя совета директоров «Меркьюри секьюритиз», он произнес прощальную речь, в которой, в частности, сказал: «Я считаю, что первостепенной задачей для частного предприятия является воспитание компетентного руководящего состава. Нам нужны управленческие кадры, обладающие жизнестойкостью и динамизмом. Поэтому недостаточно принимать на работу лиц, обладающих хорошим характером и способностями, как недостаточно само по себе формирование из них слаженной команды и воспитание в них смелости и командного духа. Превыше всего необходимо постоянно менять и развивать состав такой команды; особенно важно вливать в нее молодую кровь. Частью такого процесса является то, что более пожилые члены команды должны постепенно уходить с первого плана на посты за сценой, на должности консультантов, уступая места более молодым членам команды, которые и должны возглавить политику компании и управление ею».

Варбург увольняет служащих без всякой радости и вежливо, указывая, что, возможно, все к лучшему «в наших общих интересах» – потому, что увольняемые не поладили с командой. Он всегда напоминает своим старейшим помощникам, что их первостепенный долг – служить резонаторами идей, выдвинутых более молодыми сотрудниками. Пожилые руководители, которые не хотят уступать место молодым и считают, что накопленный ими опыт дает им огромное преимущество, иногда конфликтуют с капитаном корабля. В одном из афоризмов Варбурга говорится: «Чтобы сколотить хорошую команду, ее капитан в критические моменты должен не только поддерживать участников команды, но и защищать их». Командная работа у Варбургов – улица с двусторонним движением. Члены команды могут работать на совесть, понимая, что их не только поддерживают, но даже и защищают. Намек на это содержится еще в одном афоризме Варбурга: «Человек достигает высших степеней силы через воодушевление, с одной стороны, и страдания – с другой». Один из сотрудников банка на Грешем-стрит, 30 признает, что они уже достигли высших степеней человеческой силы.

Судя по всему, Варбург – прирожденный учитель. Он ввел в своем банке принцип, который некоторые обитатели Сити называют «принципом детской». На всех важных встречах всегда присутствует один из самых молодых сотрудников. После встречи его просят написать подробный меморандум. Часто сам Варбург поправляет стиль – так же тщательно, как профессор, который проверяет домашнюю работу студентов.

Варбург ожидает, что его сотрудники будут такими же пунктуальными, скрупулезными и организованными, как он сам. Он охотно делится полномочиями в важных делах и показывает себя человеком дальновидным, с широкими взглядами. В то же время он педантично относится к любой мелочи. Возможно, эту «слабость» он унаследовал от своих немецко-еврейских предков.

– Зигмунд, – сказал один известный банкир, – это сочетание еврейского динамизма и немецкой тщательности – непобедимая комбинация в современном банковском деле.

Варбург с теплотой вспоминает одного из своих дядей, который еще в Германии говаривал: «Бог в деталях».

В банке S.G. Warburg & Co. все устные обещания, каждый телефонный разговор, каждое устное заявление должны позже подтверждаться письменно. И вовсе не из-за отсутствия доверия со стороны Варбурга. Наоборот: его помощники сокрушаются из-за того, что он слишком доверяет людям. Лишь недавно, после неоднократных просьб жены, он приобрел привычку в своих частых поездках и в номерах отелей запирать на замок кейс с конфиденциальными документами. Он слишком любит людей, чтобы все время думать о безопасности.

Варбург не выносит некомпетентности в чем бы то ни было; он не терпит людей, которые не разбираются в своем деле. Обычно человек мягкий, он иногда очень раздражается из-за клерка за билетной стойкой авиакомпании, который долго возится с посадочными талонами. Его безмятежность может вдребезги разбить увалень-официант. Его секретарям деньги достаются нелегко. Если он обнаруживает в письме хотя бы малейшую опечатку или нечетко выраженную мысль, он заставляет все переделать. Варбург читает быстро и замечает мельчайшие помарки. Он очень строго относится к ясности изложения и логичности мысли. Некоторые называют эту его черту немецкой Grundlichkeit (основательностью). Но немцы редко бывают логичными; часто они просто нечетко выражают свои мысли, изображая глубину; ясность изложения – не их конек.

Варбург был доволен, когда однажды кто-то из директоров Английского Банка сказал ему, что он пишет письма лучше многих урожденных англичан. Он приходит в ужас при одной мысли о талантливом дилетантизме и «врожденной медлительности», широко распространенных в Сити. В фирме Варбурга ничто не оставляют на волю случая. Он никогда не проигрывает крупных схваток, потому что он всегда тщательно готовится к победе. Это не значит, что у него не бывает провалов. Большинство из них вызваны тем, что он часто принимает желаемое за действительное или слишком высокого мнения о людях и их надежности.

Организация Варбурга работает с точностью почти швейцарских часов. Никакого дилетантизма не допускается. Новое стремление к последовательному и исчерпывающему профессионализму начинает передаваться некоторым более старым банкам. Теперь банкиры больше полагаются на меморандумы, чем на свою память, работают дольше и даже говорят о делах во время когда-то священного обеденного ритуала.

«Пессимист, окруженный рисками»

Варбург суеверен, он всегда боится навлечь на себя гнев богов – возможно, таково психологическое «побочное действие» полученного им классического образования. Он напоминает героя древнегреческой трагедии, который всегда ожидает самого худшего. Варбург похож на последнего человека в нулевой точке урагана, который не перестает изумляться, потому что он еще жив. У него в ушах всегда звучат ужасные голоса эриний – особенно когда все идет хорошо. Вот, кажется ему, тот миг, когда нужно особенно следить за признаками опасности. Будучи банкиром, он – «пессимист, окруженный рисками». Но у пессимизма тоже есть ступени. Варбург – «белый» или «бодрый» пессимист, а не «черный» и даже не «серый». Его предчувствие катастрофы компенсируется верой в Бога и в своих спутников.

Он редко наслаждается плодами победы. Через сутки, когда его помощники еще празднуют, Варбург снова начинает беспокоиться. В начале крупной операции он всегда задает один и тот же вопрос: «Но что мы будем делать, если ничего не получится?»

Он говорит своим помощникам, что они должны научиться прислушиваться к «знакам судьбы» и действовать соответственно. В начале 1930-х гг., живя в Германии, он сам «на горьком опыте» понял, что представители банковских кругов часто предвидят кризис, но ничего не делают, чтобы его предотвратить.

Когда Варбург уезжает из своей лондонской штаб-квартиры, он каждый день получает большой конверт с двумя папками. В папке номер один подшита переписка руководства и служебные записки, в которых упоминаются все важные разговоры и важные телефонные звонки, все входящие и исходящие письма, телеграммы и другие средства связи. На письмах и прочих документах имеются пометки – инициалы тех сотрудников, которым поручено заниматься тем или иным делом. Кроме того, свои подписи ставят все прочитавшие копии писем. Переписка руководства и служебные записки – самое важное. Кроме того, в папке номер один сложены газетные вырезки за текущий день. Там же находится список всех приобретенных и проданных облигаций и акций; протоколы ежедневного совещания, которое проходит в 9.15 утра; возможно, протоколы еженедельного совещания по инвестициям; список, названный «Секретные меморандумы»; перечень поездок всех директоров и руководящих сотрудников, которые уехали из Лондона; список всех обедов, которые дают в банке, с именами гостей; список всех новых счетов, а также ежедневный отчет.

В папке номер два содержится список компаний, которые находятся под наблюдением; список под названием «Текущие предложения» (краткие резюме всех текущих дел); список, остроумно озаглавленный «Проблемы персонала»; список всех стажеров-волонтеров в банке (он особенно дорог Варбургу, который любит молодежь); и, наконец, перечень всех денежных сделок.

Просмотрев папки, Варбург, где бы он ни находился, точно знает, что произошло в его банке в Лондоне вчера (или позавчера). Такие сведения его успокаивают; он ощущает себя в безопасности и испытывает приятное сознание того, что все отлажено и хорошо организовано. Он читает свои списки, как дирижер читает ноты. Они – отпечатки его творческого мышления и вдохновляют его на то, чтобы пробовать новые, художественные подходы в искусстве финансов. Кстати, он сравнивает сложные банковские операции с хирургическими или с театральными постановками. Для Варбурга списки и перечни служат осязаемым, ежедневно обновляемым доказательством того, что все идет гладко, что команда, которую он создал и усовершенствовал за нелегкий период обучения, работает как часы.

Команда и несколько специалистов – всего около тридцати человек – встречаются каждое утро в 9.15. Во время совещания, которое редко продолжается дольше получаса, рассматриваются все важные текущие операции и координируется вся деятельность за пределами банка. Последнее время Варбург редко присутствует на совещаниях, – по его мнению, члены его команды после многолетней подготовки «могут обойтись и без него». Тем не менее он тщательно прочитывает все протоколы.

Новые мысли, которые Варбург называет «кровеносной системой торгового банка», обсуждаются руководством в неофициальной обстановке, а затем проверяются на ежедневном совещании. В доме номер 30 по Грешем-стрит нет зала правления, как во многих более старых торговых банках Сити. У старших директоров имеются отдельные (маленькие) кабинеты. Но командный дух восполняет физический контакт в зале заседаний.

В банке S.G. Warburg & Co. принято «правило четырех», изобретенное лично Варбургом. При каждой важной операции банк Варбурга должны представлять четыре человека – один директор и его заместитель и один исполнительный директор и его заместитель. При менее важных операциях требуется присутствие по меньшей мере двух человек. Сам Варбург не является исключением из собственного правила. Когда он путешествует, обычно в одиночку, на деловых встречах к нему присоединяется еще кто-нибудь из его команды.

Континентальное влияние

Психический и интеллектуальный склад Зигмунда Варбурга определяется тремя факторами. Во-первых, в глубине души он ощущает себя европейцем. Возможно, именно поэтому он выбрал для новой жизни Лондон, а не Нью-Йорк, хотя у него имелись прочные фамильные связи на Уолл-стрит. Во-вторых, он – определенно плод нравственного и интеллектуального наследия своих предков-евреев. В-третьих, он никогда не забывает о том, что вырос в Южной Германии. В Лондоне он чувствует себя дома и любит Сити с его странными племенными обычаями. Он натурализовался в 1939 г. – его прошение о предоставлении гражданства имело ручательства нескольких видных банкиров, – но никогда не пытался изображать «настоящего англичанина», как поступают многие приехавшие позже других. Он говорит на правильном английском языке с заметным немецким акцентом, который не пытается скрыть. У него есть близкие друзья среди глав Сити. Он любит англичан, хотя иногда его озадачивают их непостижимые традиции и обычаи, – конечно, непостижимые для уроженца Центральной Европы.

Например, англичане любят притворяться глупее, чем они есть на самом деле. Варбург тепло вспоминает одного давно покойного пожилого государственного деятеля и торгового банкира. Он, бывало, выслушивал какое-нибудь предложение Варбурга, а затем спрашивал его с совершенно непроницаемым видом, но с огоньком в глазах: «Зигмунд, неужели вы в самом деле верите, что у нас получится?»

Варбург прекрасно понимал: на самом деле старый лис уже решил поддержать его и только валяет дурака.

Зигмунд получает удовольствие, задавая своим английским друзьям неудобные вопросы и следя за их реакцией. Часто после такого вопроса следует долгая, немного неловкая пауза, а затем друг говорит: «Что ж, Зигмунд… не будем загадывать наперед; как говорится, перейдем на ту сторону, когда подойдем к мосту».

В фирме S.G. Warburg & Co. любителей таких ответов называют «мостиками». Бывает, Варбург нарочно одолевает английских друзей вопросами, какие способен задать только иностранец, и слышит в ответ: «Да… очень любопытно… такие дела!»

На этом разговор обрывается.

Варбургу не слишком нравится склонность англичан к преуменьшению и замалчиванию. По мнению его помощников-англичан, сам он впадает в другую крайность и склонен к европейскому преувеличению. Их часто смущает его стремление наступать на очень чувствительные английские мозоли; его упрашивают не говорить людям в глаза неприятную правду.

«Как бы тактично вы ни выражались, вы все равно их обидите», – объясняют Варбургу.

Он только отмахивается от подобных предостережений. В мире Варбурга люди делятся на две группы. Одна группа (к которой принадлежит он сам) хочет все делать правильно, время от времени рискуя вызвать конфликт.

«В данную группу входят многие американцы и шотландцы. Представители второй группы, куда входят многие видные в Сити фигуры, так стремятся избежать любых неприятностей, что время от времени способны поступать неправильно, чтобы обойти конфликт».

Варбург предпочитает резкую похвалу и резкую критику, то есть то, что в Сити «не принято». Он не скупится на комплименты за хорошо проделанную работу, но безжалостно выговаривает тем, кто допустил ошибку. Там, где англичанин в лучшем случае скажет: «К сожалению, старина, я не совсем с вами согласен», – Варбург резко выражает свое несогласие со «стариной». Его беспокоит низкий порог секретности в Сити, который всегда переполнен слухами, как любой большой рынок или базар. Увлекаясь психологией, он считает, что сплетни служат некоторым образом компенсацией за сексуальную несостоятельность. Возможно, пришло время изучить связь между учетной ставкой Английского Банка и либидо. В современных торговых банках меньше секретности и больше открытости, чем когда-либо в прошлом. В прежние времена Бэринги, Ротшильды, Шродеры, Морганы, Хамбро, Лазарды держали свои тайны при себе и пользовались ими к собственной выгоде. Варбург вспоминает слова своего деда по материнской линии: есть три степени секретности. Первая степень – когда человек обещает держать язык за зубами, но делится секретом с женой; вторая степень – когда он не делится секретом даже с женой; третья степень – когда ему напоминают о тайне три года спустя, он больше не помнит даже того, что слышал.

Среди любимых изречений Варбурга есть совет одного старого друга: «Даже не думай о том, что ты собираешься написать в письме, – думай только о возможном ответе на него». Еще один друг однажды сказал ему: «Твоя сила в бизнесе заключается в том, что ты не меняешь пальто, когда выходишь из дому; ты всегда один и тот же человек». И он никогда не забывает, что сказал Феликс Дойч, когда-то глава концерна AEG, на могиле убитого немецкого государственного деятеля Вальтера Ратенау: «У каждого человека есть недостатки, которые вырастают из его достоинств, но немногие обладают достоинствами, которые вырастают из их недостатков».

В банке S.G. Warburg & Co. ощущается очень сильное континентальное влияние. Молодые англичане обычно приходят туда в традиционных котелках и с зонтиками, но скоро избавляются от таких примет консерватизма Сити. Многие поначалу очень удивляются, когда председатель совета директоров выказывает живой интерес по отношению к их личной жизни. Варбург считает, что личная жизнь человека оказывает непосредственное влияние на то, как он работает. Кроме того, новые сотрудники скоро понимают: Варбург верит, что любой человек достоин второй попытки. Он не раз добивался превосходных результатов благодаря своим убеждениям. Кроме того, он не злопамятен. Правда, молодые сотрудники, скорее всего, не догадываются о том, что, хотя Варбург прощает ошибку, он никогда не забывает ее. Он не будет напоминать о неудачном опыте, но и из памяти его не сотрет.

Еще один торговый банкир, Лайонел Фрейзер, бывший председатель совета директоров банка Helbert Wagg (теперь он слился с банком Шродеров и известен как J. Henry Schroder Wagg & Co.), пишет в автобиографии «Все к лучшему»: «Я восхищаюсь не только смелостью Зигмунда Варбурга, начавшего жизнь «с нуля» в нашей стране и добившегося в ней несравненного успеха. Меня приводит в восторг его почти монашеское равнодушие к преходящим удовольствиям, которое, похоже, одарило его необычным даром ценить неосязаемые, зато самые настоящие жизненные ценности. Я отвожу ему высокое место в международном банкирском братстве».

Варбург не одобряет хвастовство и показуху. У него никогда не было ни «роллс-ройса», ни «бентли»; как-то он отговорил одного из членов правления от покупки такой машины. Они слишком заметны. У него нет ни яхты, ни загородного дома. Он не разводит скаковых лошадей, не выращивает орхидеи, не охотится на куропаток. В Лондоне Варбург с женой принимают гостей («чаще, чем нам хочется на самом деле») в квартире на Итон-сквер в Белгрейвии. Квартира обставлена скромно, но со вкусом. Она заполнена книгами. Книги повсюду: в холле, в кабинете, в аскетической спальне – современной версии кельи монаха-трапписта. Книги расставлены по языкам и по интересам Варбурга. Варбург любит общаться с теми, кто его стимулирует; он ценит почти забытое в наши дни искусство беседы. Его минимальные стандарты как «стимулирующих» людей, так и хорошей беседы довольно высоки.

Миссис Варбург, в девичестве Ева Мария Филипсон, стройная, элегантная женщина, излучающая тихое обаяние, выросла в старинной еврейской банкирской семье в шведском Стокгольме. Банкирские дома Варбургов, как и Ротшильдов, считаются в Сити «еврейскими», но в правлении S.G. Warburg & Co. неевреи количественно превосходят евреев. Миссис Варбург сдала свой самый главный экзамен в первые годы жизни в изгнании. Она неоднократно говорила мужу: если случится самое плохое, что ж, они проживут и в двухкомнатной квартирке с двумя детьми, которым тогда было шесть и три года. Самое плохое не случилось. Варбург по-прежнему советуется с ней по всем важным делам и часто повторяет ее советы, когда принимает то или иное решение.

Подобно многим людям, которые провели детство в уютной обстановке, а позже всего лишились, Варбург спокойно относится к внешним атрибутам богатства. Он не слишком привередлив в еде и напитках, «способен есть одно и то же» по многу дней; во время недавней поездки во Франкфурт-на-Майне он заказывал вареную говядину пять дней подряд. В еде он не экспериментирует; он экспериментирует только в банковском деле.

«Если бы апельсиновый сок был таким же дорогим, как шампанское, его подавали бы на великосветских вечеринках!» – говорит он.

Апельсиновый сок, возможно, полезнее, чем шампанское, а Варбург очень верит в здоровый образ жизни. Каждый второй год он проводит около десяти дней в дорогом английском санатории, где платит много денег за массаж и несколько стаканов апельсинового сока в день. Чтобы справиться с муками голода, он играет в бридж с женой, которая сидит на диете вместе с ним, хотя ей диета не нужна. Он теряет десять фунтов веса и огромное количество токсинов; после курса лечения он чувствует себя бодрым и возродившимся для суровых будней современной банковской жизни. Он готов снова питаться вареной говядиной и время от времени позволяет себе бокал вина.

Деньги сами по себе лишены для него привлекательности. Он вспоминает своего деда, покойного Зигмунда Варбурга, который говорил: «Варбургам очень везло: всякий раз, как мы должны были сильно разбогатеть, что-то случалось, мы беднели и нам приходилось начинать все сначала».