Текст книги "400 школьных сочинений"

Е. Замятин

«Бунт против единого государства» (по роману Е. Замятина «Мы»)

1921 г., начало ХХ в. – тяжелое время в истории России и жизни русского народа. Расстрелян Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова начинает работу над «Реквиемом», начинается эпоха НЭПа, умирает А. А. Блок, Е. И. Замятин пишет свой знаменитый роман-антиутопию «Мы».

Ведущей темой в литературе этого периода становится тема драматической и трагической судьбы личности в условиях тоталитарного государства. Много произведений посвящено этой теме, но особое место среди них занимает уникальный в своем роде роман «Мы», написанный в новом в то время жанре антиутопии. Построить общество всеобщего счастья представлялось делом несложным: достаточно все подчинить «разумному» порядку. Долгое время попытки воплотить утопические мечты в реальность увенчивались крахом: человеческая природа упорно сопротивлялась попыткам упорядочить то, что плохо поддается упорядочению.

По специальности Е. И. Замятин – инженер-кораблестроитель. Он отлично знает, как создается машина, механизм, понимая, что все это делается по точным чертежам, схемам, расчетам, а для правильного функционирования необходимо беспрекословное «подчинение» этой схеме. Но Замятин прекрасно осознает, что преступно строить по подобной модели человеческое общество.

Когда человек превращается в «винтик», он теряет значительную часть своей человеческой сущности, своей неповторимости и индивидуальности. История показала, что превращение человечества в совокупность «винтиков» ведет к глобальному преступлению перед обществом.

«Мы» – главное произведение Замятина первых послереволюционных лет. Это краткий конспект отдаленного будущего, уготованного человечеству, роман-предупреждение. «Замятин ставит задачу, может быть, для него более чем для кого-нибудь еще, трудную, неосуществимую: написать о людях без языка, о людях без имен – под номерами, о людях, для которых из всей мировой литературы понятнее всего „Расписание железных дорог“ (И.О. Шайтанов).

Роман написан в условиях военного коммунизма, когда вся страна ожидала скорого перехода к настоящему коммунизму: после многих лет изнуряющей работы, голода, неустроенности в прекрасное, «светлое» государство, где решены все проблемы, создано всеобщее выверенное счастье.

Замятин рисует перед читателями общество прозрачных стен и проинтегрированной жизни всех и каждого. Его члены не имеют имен и фамилий, а различаются лишь номерами. Они устраивают манифестации в честь благодетеля, единогласные выборы, повсюду незримый контроль «хранителей», которые следят за каждым шагом человека.

Интересна и любовная линия романа: жители идеального государства не имеют права на свободную любовь, они вынуждены приобретать розовый талон на любовь (на запись любого нумера, с правом опустить в комнате шторки).

Способность и желание чувствовать, любить, быть свободными в мыслях и поступках толкают людей-номеров на борьбу. И в этом идеальном социуме, где единоличная власть является неограниченной, возможен бунт, бунт против единого государства.

В романе «Мы» ясно проявляется борьба двух начал: за человека и против него, между гуманизмом и фанатизмом, исходя из того, что народ нуждается в жестоком пастыре. Неважно, кто он – обожествленный тиран или творец всего сущего. Главное – превратить человека в раба, в муравья, в безличный «нумер».

Счастье достигнуто – воздвигнут совершеннейший из муравейников. Всеобщее благоденствие, решение вековых проблем социальной несправедливости – вот те благие намерения, которыми оказалась вымощена дорога в земной ад.

Еще одна тема, занимающая особое место в романе, – экология. «Антиобщество», изображенное в книге, несет смерть всему живому, изолируя человека от природы. По мнению Замятина, только в гармонии с природой возможно настоящее, естественное счастье Человечества.

Безусловно, роман Е. Замятина «Мы» – фантастика, но очень многие сцены невольно заставляют вспомнить недавнее прошлое. Это злая, беспощадная карикатура на коммунистическое общество будущего, которая по праву занимает свое место в ряду лучших произведений советского периода.

«Бунт против единого государства» (по роману Евгения Замятина «Мы»)

Я люблю фантастику: книги братьев Стругацких, Станислава Лема, Джорджа Оруэлла. И знаете, что я заметил? Независимо от того, где и когда происходит действие той или иной книги, настоящая фантастика говорит всегда о «земном», о наших с вами проблемах... Именно таков роман замечательного русского писателя Евгения Замятина «Мы» (1921 г.), бывший долгие годы запрещенным.

Перед нами совершенно особый жанр – роман-антиутопия, рисующий мир отдаленного будущего. Но нет в этом будущем ничего привлекательного. Действие происходит в гигантском городе, отгороженном от всего остального мира глухой стеной. Жизнь Единого Государства проникнута духом милитаризма, желанием порабощать. Неземными почестями окружена фигура диктатора. Особую роль играет политическая охранка – Бюро Хранителей. Но даже и в повседневном своем быту люди находятся под постоянным контролем. И живут они в прозрачных домах, чтобы ни один шаг не мог укрыться от бдительного ока Хранителей, чей облик слагается из двух повторяющихся деталей: «оттопыренных розовых крыльев-ушей» и «глаз – острых буравчиков».

Несвобода возведена в Едином Государстве в принцип. Человек не принадлежит себе, люди даже не имеют имен, а только номера. Характерна реакция Д-503 на случайную гибель рабочих при взлете Интеграла: «При первом ходе... под дулом двигателя оказался десяток зазевавшихся нумеров из нашего эллинга – от них ровно ничего не осталось... но ритм нашей работы не споткнулся от этого ни на секунду, никто не вздрогнул... Десять нумеров – это едва ли одна стомиллионная часть массы Единого Государства, при практических расчетах – это бесконечно малая третьего порядка».

Мир, изображенный в книге, противоестествен. Единое Государство пытается жить по законам математики, позволяющим, как считает Благодетель, точно исчислить необходимое человеку счастье, создать земной рай.

Математическая формула счастья не предполагает права человека на любовь, которую не заменишь никакими талонами на материнство. Только чудом удается О-90 спасти себя и своего будущего ребенка.

Однако фундамент Единого Государства начинает давать первые трещины. Поначалу главный герой книги – создатель Интеграла Д-503 – ощущает себя обычным «нумером». Ни о какой духовной оппозиции не идет и речи. Напротив, талантливый конструктор создает дневник-поэму во славу Единого Государства. Но со временем ум ученого сам собой приходит к крамольным мыслям, к вечным вопросам.

Постепенно Д-503 начинает обнаруживать в жизни нечто иррациональное, непослушное воле Благодетеля. И это «нечто» есть простая человеческая любовь. Именно любовь становится вызовом власти Единого Государства.

Отношения I-330 взрывают привычные для Д-503 представления о мире, рождают запретные мысли и желания. Бесстрастный прежде «нумер» вдруг обретает душу. И вот уже он совершает преступление против Единого Государства – не доносит в Бюро Хранителей на любимую женщину.

Д-503 все больше и больше влечет запретный и неведомый мир за Зеленой Стеной. В том мире человек сумел остаться человеком. В мире мефи любовь остается любовью, дружба – дружбой, верность – верностью. И желание отстоять справедливость продиктовано не приказом какого-то Благодетеля, а внутренней страстью каждого человека к свободе.

Поэтому-то схватка племени вольных людей с Единым Государством заканчивается отнюдь не в пользу последнего. Взорванная Зеленая Стена отступает, а владения Благодетеля сжимаются, подобно шагреневой коже.

Увы! Д-503 не суждено вдохнуть вольный воздух свободы. В результате изуверской медицинской операции он лишен способности фантазировать, превращен в «зомби», готового посылать новые «Интегралы» на завоевание космоса. Страшный финал...

Книга Евгения Замятина – это предостережение. К сожалению, многое из предсказанного писателем с пугающей точностью «сбылось» в советской действительности: репрессии, культ вождя, абсурдная идеология... И хочется, чтобы все эти атрибуты тоталитарного государства никогда не вернулись в нашу жизнь. Тогда и бунт человека против государства будет не нужен!

В. Хлебников

Велимир Хлебников – поэт крайностей

При жизни Хлебников был известен очень узкому кругу литераторов. После его трагической смерти круг этот несколько расширился. Тогда же началась своего рода канонизация Хлебникова как художника и мыслителя для избранных. Его сложные по форме и содержанию стихи до сих пор служат предметом споров и рассуждений литературных критиков.

Одни считают его грандиозным экспериментатором и создателем нового поэтического языка, который до конца сумеют постичь только в далеком будущем. Другие склонны думать, что его «новаторство» круто замешено на эстетическом жульничестве, духовном комедиантстве. Запад в XX веке прославился чисто техническими ухищрениями, и Хлебников, мол, не исключение. Называя имя Хлебникова, сразу вспоминают, что он придумал слово «летчик». Словом, информация о поэте дается такая, что трудно составить для себя какой-то более или менее определенный образ этого поэта. Тем более трудно нам, соотечественникам многих и многих великих поэтов с очень четкими поэтическими чертами. Сами великие поэты не могли уловить образа Хлебникова. А. Блок, например, писал: «Подозреваю, что значителен Хлебников...». Модернисты особенно поднимали на щит формально-экспериментаторское начало Хлебникова. Приведу одно из типичных стихотворений поэта в этом ключе:

 
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!..
 

Поэт как бы ищет способ волшебного превращения одного русского слова в другое. Но он вовсе не старается нарушить законов русского словообразования, потому что исходит от корня «смех». Мне кажется, это нормальное словотворчество. В доказательство можно напомнить о существовании русских детских считалок, языческих заговоров. В них тоже на первый взгляд все лишено прямого смысла, но мы ощущаем какой-то таинственный смысл.

Если рассматривать его стихи с точки зрения поиска звукового образа, то мы найдем этот образ почти во всех его стихах. Например:

 
Бобэоби пелись губы.
Вээоми пелись взоры.
Пиээо пелись брови.
Лиэээй – пелся облик.
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
 

Поэт как бы сам себе доказывал безграничные возможности русского языка. Например, он писал стихи, которые можно читать наоборот – слева направо и справа налево:

 
Кони, топот, инок,
Но не речь, а черен он.
 

Но был и другой Хлебников, который, к сожалению, до сих пор остается в тени. Это Хлебников – поэт мудрого зрения, благородных чувств:

 
Мне много ль надо? Коврига хлеба
И капля молока,
Да это небо,
Да эти облака!
 

Такого Хлебникова поймет и примет и настоящее, и будущее:

 
Беру в свидетели потомство
И отдаленную звезду.
 

В одной строчке поэт способен выразить огромный исторический смысл, показать события резко, без тени морализаторства. Например, поэта потрясла весть о расстреле рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 г., и он написал: «Вот Лена с глазами расстрела».

Проникновенно пишет он о гибели русской военной части во время первой мировой войны:

 
И к студеным одеждам привыкнув
И застынув мечтами о ней, Слушай.
Смерть, пронзительно гикнув,
Гонит тройку холодных коней...
 

Лик войны, холодный и страшный, взирает на нас из этих строк. Удивительные крайности умещались в Хлебникове. Но с годами заметно побеждало в нем классическое человеческое начало. Он стремился доискаться до правды, а не до «праязыка». Его путь можно назвать путем «блудного сына» русской поэзии к отчему дому. Путь был сложным, извилистым, полным различных тупиковых метаний. Но и время было непростое. Мне кажется, что Велимир Хлебников в будущем займет свое место в так называемом серебряном веке русской поэзии. Ведь сам Александр Блок писал о нем: «Подозреваю...» А Хлебников однажды заявил: «Родина сильнее смерти». И он – русский поэт Велимир Хлебников – навсегда останется с родиной.

И. Северянин

Мои размышления над строкой И. Северянина

Знакомясь с поэзией начала XX века, я открыл для себя имена новых, незнакомых мне поэтов. Но особое место в моем сердце заняло имя автора, чьи стихи своей дерзостью, уверенностью, иронией будоражили тогдашнюю публику. Литературный псевдоним этого гениального, на мой взгляд, человека – Игорь Северянин. Судьба его сложилась трагично. Любя Россию и будучи ее патриотом, волею судьбы поэт провел значительную часть жизни за ее пределами. Он умер непонятым. Спустя годы многие обнаружили, что слишком плохо знали его. Так кем же на самом деле был Игорь Северянин? Он был и мечтателем, постоянно разочаровывающимся в этом мире, и лириком, и «ироником»:

 
Ведь я лирический ироник:
Ирония – вот мой канон.
 

Кстати, за смешивание в любых соотношениях лиризма и иронии Северянина достаточно сильно и часто критиковали, так как немногие могли различить, где у него была ирония, где лиризм, где высмеивание пошлости, а где сама пошлость. Этот талантливый поэт мог смело бросить вызов обществу, воспевая «ананасы в шампанском» и провозглашая себя гением:

 
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
 

Но все это было только маской, за которой скрывалось совсем другое лицо. На самом деле в стихотворениях Северянина звучит тревога о людях, о судьбе России. «Упоение» победой в «Эпилоге» только поверхностное. В конце стихотворения есть такие строчки:

 
В ненастный день взойдет, как солнце,
моя вселенская душа.
 

Это не очередная самопохвала автора, нет, этим он показывает не что иное, как «всемирность» своей души, поэт ощущает себя равным миру и не скрывает своего чувства.

Очень часто Игоря Северянина упрекали в пошлости, на что он ответил в стихотворении «Двусмысленная слава»:

 
Неразрешимые дилеммы
Я разрешал, презрев молву.
Мои двусмысленные темы —
Двусмысленны по существу.
 

Автор часто обращается к вопросу о добре и зле:

 
И в зле добро, и в добром злоба,
Но нет ни добрых, нет ни злых.
И правы все, и правы оба, —
Их правоту поет мой стих.
 

Граница между правдой и неправдой не только зыбкая и неопределенная, эта граница – личностная. Главным критерием для Северянина является нравственность.

В своем творчестве он раскрывается как философ:

 
Жизнь человека одного —
Дороже и прекрасней мира.
Все для него, все для него —
От мелкой мошки до тапира...
 

Этими строчками поэт-философ высказывает свою мысль о том, что человеческая жизнь дороже любых материальных ценностей, она превыше самого мира. Вершины славы поэт достиг в феврале 1918 года, когда его избрали «королем поэтов». По этому поводу Северянином было написано стихотворение «Рескрипт короля». Вскоре после этого «королю поэтов» пришлось уехать в Эстонию. Нахлынувшие исторические события заставляют его практически безвыездно жить в деревне. С этого периода начинается угасание творческой славы Игоря Северянина. Несмотря на то что он продолжает писать, его труды все меньше и меньше интересуют кого-либо. Люди вообще начинают забывать о поэзии, они не чувствуют надобности в ней. Народ постепенно утрачивает моральные ценности, и это беспокоит неисправимого мечтателя. О своей тревоге по этому поводу Игорь Северянин написал в стихотворении «Люди ли вы?..» Свою надежду на то, что Россия все-таки найдет выход, автор выразил в стихотворении «Классические розы»:

 
Но дни идут – уже стихают грозы...
Вернуться в дом Россия ищет троп...
 

Но поиски этой тропы растянулись в России на многие годы. Вместе с этим задержалось и возвращение в русскую культуру поэта «Игоря Северянина. Увидим ли мы теперь за маской эгофутуриста страдающую душу мечтателя, лирика и поэта? Мы обязаны, так как этот человек слишком долго ждал нашего понимания.

А. А. Блок

Тема родины в произведениях А. А. Блока и В. В. Маяковского

Сравнивать творчество А. Блока и В. Маяковского невозможно, так как в идейном и стилевом отношении они отличаются друг от друга. Если Блок относился к символистам, и его творчество во многом основывалось на традициях золотого – пушкинского – века русской поэзии, то принадлежал к кружку поэтов-футуристов, призывающих «сбросить Пушкина и Достоевского с парохода современности». У каждого из этих великих поэтов было свое понимание современности, истории и роли поэзии.

Единственное, что их объединяет, – это горячая любовь к Родине.

Образ Родины у Блока чрезвычайно сложен, многогранен и противоречив. Сам поэт говорил, что этой теме посвящает всю свою жизнь. Пьяная, богомольная, озорно смотрящая из-под женского платка, нищая – такова Россия Блока. И именно такой она дорога ему:

 
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне, —
 

признается поэт в стихотворении «Грешить бесстыдно, беспробудно...».

Поэт страстно любил свою страну, соединял ее судьбу со своей: «Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?..». Во многих его стихах о Родине мелькают женские образы: «Нет, не старческий лик и не постный под московским платочком цветным...», «...плат узорный до бровей...», «...мгновенный взор из-под платка...».

Символ России во многих стихах Блока сводится к образу простой русской женщины. Отождествляя эти два образа, поэт как бы одушевлял само понятие «Россия», сближая так называемую патриотическую лирику с любовной. В стихотворении «Осенний день» он называет Россию своей женой:

 
О, нищая моя страна,
Что ты для сердца значишь?
О, бедная моя жена,
О чем ты горько плачешь?
 

Иногда к этой сложной гамме чувств присоединяются нотки «сверхъестественного». Так, таинственность, сложное переплетение реальности и мистики сквозят в строках самого замечательного, на мой взгляд, стихотворения Блока о Родине «Русь»:

 
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна,..
 

Россия Блока незыблема, неизменна. Но и ей нужны перемены, о которых говорится в стихотворении «Коршун» 1916 г.:

 
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты все та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. —
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
 

«Коршуну кружить» оставалось уже недолго. Через год после написания стихотворения началась революция. Что ждет после нее несчастную Россию, какие пути-дороги перед ней откроются? Этого Блок точно не знал. Поэтому в его поэме «Двенадцать», прославляющей стихийную революционную бурю, которая захлестнет и поэта, ее герои, патруль из двенадцати человек, не видят, куда идут:

 
И вьюга пылит им в очи
Дни и ночи
Напролет...
 

Старый мир, к которому принадлежал Блок, был разрушен. Каким будет новый мир, поэт не мог представить. Будущее оказалось скрытым пеленой мрака и кровавой дымки. Не случайно в поэме «Хорошо» Маяковский написал об этом времени:

 
Кругом
    тонула
        Россия Блока...
Незнакомки,
     дымки севера шли
                 на дно,
                       как идут
обломки
    и жестянки
          консервов.
 

В отличие от Блока, он твердо знал, каким будет будущее страны – оно будет социалистическим и обязательно счастливым. В лирических сборниках Маяковского нет ни одного стихотворения, которое бы прославляло дореволюционную Россию. Он сам и вся его поэзия устремлены в будущее.

Анализ стихотворения А. Блока «Осенняя воля» (комментарий к стихотворению)

Александр Блок «нашел» себя в литературе, создав целый ряд замечательных произведений о родине. Интерес к данной теме символизирует расцвет, творческую зрелость писателя. В стихотворениях, посвященных России – ее сложной истории и судьбе, – выражается то неподдельное чувство признательности и любви, благоговейного восхищения и восторга, которое поэт питает к чему-то по-настоящему близкому и родному, от чего невозможно отказаться, что постоянно влечет к себе и помогает преодолевать невзгоды. Это Россия «фабричная», родина, которую Блок запечатлел в стихотворениях «Осенний день», «Русь», «Коршун» и т. д.

Поэтическая судьба А.А. Блока была связана с самым крупным литературным течением русского модернизма начала XX века – символизмом. Для всей лирики Блока характерна устойчивая повторяемость важнейших образов, словесных формул и лирических отступлений. Так, К. И. Чуковский писал, что излюбленные слова раннего Блока – «туманы» и «сны». В стихотворении «Осенняя воля» мы тоже встретим немало таких символических образов и слов. В данном произведении отчетливо просматриваются лермонтовские традиции. Любовь к Родине у Лермонтова и Блока это не громкие слова о патриотизме и жертвенности, это сопричастность горькой судьбе тех, « кто умирает, не любя», но кто стремится к слиянию с родиной: « Приюти ты в далях необъятных! Как и жить и плакать без тебя!» Чувство любви к России у Блока более интимное, более личное. Не случайно образ родины «перетекает» у Блока в образ женщины – прием, который будет повторяться и в более поздних его стихотворениях о родине.

Стихотворение Блока «Осенняя воля» носит, на первый взгляд, довольно странное название. «Осенняя воля» – воля осени? Действительно, не сама ли осень навеяла поэту те светлые и печальные мысли, что как минорные аккорды звучат в стихотворении? Сравнение с аккордом не случайно: произведение очень музыкально. « Его стихи как бы просят музыки, и, действительно, многие его стихотворения были положены композиторами на музыку», – так писал Валерий Брюсов о поэзии Блока. Характерно, что в стихотворении часто встречаются слова, отсылающие читателя к музыке, искусству: «...звенит, звенит...», «пляшет», «распевающий», «слушать голос». Перед читателем предстает Русь песенная, Русь былинная. Воображение рисует ему героев русских былин и народных песен, сильных, смелых, всегда готовых постоять за Родину.

Внимательный анализ стихотворения показывает, что псалмы распевает нищий, в голосе Руси слышатся пьяные нотки... Одним словом, «Россия, Родина, тоска...». Возникает вопрос, почему же много «свободных, юных, статных» не могут «жить и плакать» без нищей пьяной Руси, ставшей предметом изображения в творчестве Александра Блока? «Какая же непостижимая, тайная сила влечет» блоковского героя к ней?

Ответ на этот вопрос довольно прост: для лирического героя стихотворения Россия, где «призывно машет узорный, цветной рукав», – это неиссякаемый источник вдохновения. Именно такая Родина становится предметом воспевания: лишь она, настоящая, без тени фальши, дороже всего самому поэту.

Родина – это и спасение, и облегчение, и исцеление, и усмешка в «окно тюрьмы». И хотя лирический герой идет в путь, «никем не званый», «земля будет ему легка», ведь Русь придаст ему сил, вдохновит его.

 
Нет, иду я в путь никем не званый,
И земля да будет мне легка!
Буду слушать голос Руси пьяной,
Отдыхать под крышей кабака.
 

Поэт мыслит масштабно, выстраивая своеобразную цепочку: женщина – мать – Родина... У матери дети просят: «приюти!». Вернее сказать, у матери не просят, она понимает это сама. И лирический герой уверен, ему найдется место «на просторах» Родины...

 
Много нас – свободных, юных, статных —
Умирает, не любя…
Приюти ты в далях необъятных!
Как и жить и плакать без тебя!
 

В заключение хочется отметить один немаловажный момент: читая это стихотворение, читатель ясно видит и «необъятные дали», и «узорный рукав» и, что самое главное, понимает, почему же убогая родина так влечет поэта: мать мила и нужна всегда...