Текст книги "Святая гора Афон"

О соблюдении ума

Соблюдение ума – это всё для монаха. Это источник всего. Поэтому и вменяется монаху иметь строгую устремленность, соблюдать свой ум, надзирая за ним, ибо отсюда исходят как вся благая, так и прегрешения и пороки. Употребление и злоупотребление мыслей рождает всё остальное. Разберитесь в своих мыслях, обратите все ваше внимание на созерцание и изучение ума.

Есть прекрасный способ соблюдения ума – это постоянная память Божия. Если внимание обратится к этой цели, то человек не согрешает. Человек, сотворенный по образу и подобию Божиему, редко становится порочным по произволению. Можно сказать, что даже совершенно развращенные люди, которые не могут противостоять своим страстям, постоянно соблазняясь и согрешая, – и те не всегда согрешают умышленно, но зачастую по немощи. По собственному произволению здравый человек не станет порочным; то, что он соблазняется, происходит из-за того, что ум его, хотя бы не заметно отстраняется от цели и становится жертвой сатанинского лукавства либо страстей, присущих ветхому человеку. Следовательно, будучи не в силах иметь правильное мышление, правильное видение, чтобы рассуждать вещи, он обманывается невыразимыми предлогами и предпочитает зло вместо блага. Но когда ум обретается на должном месте, и хорошо ведает свое назначение, он ощущает присутствие Божие – потому что одесную нас есть, да не подвижится, так и он не движется ко злу, но отвращается от него.

Особенно мы, монахи, имеющие особое призвание и оставившие мир, будучи самоизгнанниками, если имеем это в виду, то уже должны быть убежденными в нашем успехе. Ибо если ум находится на должном месте, он никогда не заблудится. Потому что грех неразумен и не в силах убедить, он только обольщает. Но ему возможно соблазнить людей, чье ведение ослаблено, а привычки зависят от окружения. Греховное не может так легко прельщать монахов, ибо они ощущают действие особого Промысла Божиего и ежедневное действие Его благодати. Монаху, не склонному наедаться досыта, чурающемуся отдыха и празднословия, – как возможно ему стать порочным? Если же он таковым становится, это знак, что он забыл свою цель, а ум его сошел со своей основы. Страж покинул свой пост, и, поскольку войско не имеет часового, противники приходят и окружают его. Если бы часовой был на посту и вглядывался вдаль, он подал бы условный сигнал и враг не смел бы и приблизиться.

Вот какое огромное значение имеет соблюдение ума. Вы это знаете и от преподобных Отцов наших. Святой Антоний Великий, когда его попросили разъяснить, что означает монах, сказал: «Монах есть соблюдающий ум». Конечно, без Божественной благодати это делание бессильно добиться успеха. Но мы, имея с нами благодать в одном этом легко можем добиться успеха, так как это и является центром нашей цели. Это является и причиной, по которой наши преподобные Отцы поступали каждый по-своему. Арсений Великий взывал по имени: Один препоясывал себя вервием, другой – веригами, иной помещал на своей одежде символы, иной писал на стенах, иной на своем рукоделии. Все это как раз имело этот самый смысл. Преподобные Отцы наши достойно оценили значение ума и изобретали искусственные средства, чтобы те укрепляли их в достижении успеха.

И каждый из вас пусть по-своему добивается того же. Если вам это удается, вы несомненно шествуете беспрепятственно по направлению святых преподобных отцов, и успех очевиден; в противном случае, если не добьетесь этого, то будете страдать, потому что станете легкой добычей многообразных греховных отговорок и будете поподаться то в один ошибачный шаг, то в другой. Тогда внутри вас будет действовать ветхий человек, а он ваш противник и враг. И это будет происходить потому, что ум уклонился от своего предназначения. Соблюдению ума очень способствует Божественная ревность, а ее поддерживает неуклонное соблюдение совести. Именно оно записано в нашем уставе.

Итак, Горе имеем сердца, то есть одесную Отца, там, где сияние славы, там, где центр любви, наш Иисус, ожидающий нас. Когда мы очнемся от нашего бесчувствия и призовем с болью, со смирением Его благость, чтобы она снизошла освободить нас от ветхого человека?

Вопрос о приемах, используемых монахами для сосредоточения ума обсуждался еще во время святого Григория Паламы. Его враги, желая с нападками обрушиться на отшельничество, чем тогда был богат Афон, выпятили некоторые стороны нашей жизни, и насмешливо говорили, что мы, дескать, «пупосозерцатели» и многое иное. А святой Григорий Палама поднялся во весь рост и сказал: «Да, преподобные отцы используют различные способы, содействующие нам с большим удобством соблюдать ум, но для нас это не догмат».

Мы не останавливаемся на этих способах, нас занимает точное соблюдение заповедей Божиих, всецелая наша любовь к Нему, а также и к нашему ближнему, посредством которых принимаем посещение благодати. Сегодня мы слышим, что повсюду идет речь об умной молитве, и внутрьобращении посреди мира, и о многом другом, что с этим связано. Если и нас, наших монахов, занимают эти способы, то мы не полагаем в них никакого центра тяжести. Центр тяжести – это строгое хранение нашей совести в том, чтобы соблюдать волю Божию, хранить все Божии заповеди, и именно этим способом принимаем действие благодати. Мы не возлагаем надежды на способы, применяемые нами для удержания ума, потому что наше делание не является магическим, будто мы через внешние образы ожидаем приход благодати. Имея сыновние связи с Богом Отцом, мы доказываем наше к Нему обращение через абсолютную веру, и любовь, и, следовательно, преданность. И так обретаем ответ – какой мерой мерим, отмерится нам. Как любим Бога и всецело простираемся к Нему, соблюдая Его волю, согласно Его собственному изречению: Не любящий Меня, не соблюдает словес Моих – (так и Он) приходит к Нам. И общение становится органичным, а встреча – личной. Если соблюдение воли будет стоить и нашей жизни, мы и это ревностнейше исполняем. Тогда и происходит сказанное: Вселюся в них и похожду, и буду им Бог, и они будут Мне людьми.

Этот способ разъяснил великий Просветитель Церкви святой Григорий Палама, когда западные рационалисты мутили воду, чтобы найти повод обвинить православных. И всегда это современно, особенно в современной неразберихе отрицания всего и в путанице широкого рационализма. И мы готовы дать ответ каждому вопрошающему о наших упованиях – это наше обращение. Мы любим Бога, в Которого безоговорочно верим и Которому посвящаем все наше бытие. Все желание, все расположение, вся наша энергия простирается к соблюдению Его святых заповедей. И делаем мы это не потому, что ожидаем от Него награды. Нет! Мы верим в Бога потому, что только в Него достойно верить. Любим Его потому, что Он – абсолютная Любовь, потому что мы всецело принадлежим Ему. Для нас Он Господь и Владыка, потому что Он сотворил нас из праха, а после грехопадения обновил нас и заново воссоздал нас Своей персональной жертвой. И согласно Павлу, мы впредь не живем себе, но за нас умершему и воскресшему. И как Сам Он исповедует: Соблюдающий заповеди Моя возлюблен будет Отцом Моим, и Я и Отец Мой придем и обитель в нем сотворим.

О духовном ведении

Братия и отцы, святые и преподобные Отцы наши настаивают и учат нас тому, что внутрьобращение является необходимым средством в духовной борьбе. Для этого от нас требуется не вознерадеть об этом полезнейшем средстве для нашего преуспеяния, являющемся крепким оружием в умной брани.

Как призыв слышится наказ одного великого старца, аввы Алония, которым он непосредственно вводит нас в самую суть внутрьобращения, которое является главной целью, которую мы желаем быстро достичь. «Если не скажет человек, монах, внутри своего сердца, что в мире я один и Бог, то не обретет он покоя». Краткое и емкое изречение, извещающее каждого подвизающегося, что это и есть содержание подлинного подвижничества ради избавления и освобождения от мыслей и вещей мира сего.

Две причины и два предлога, или вещества, движут изнутри весь наш мир, внутренний и внешний, и посредством их возникает наше собственное делание и брань против противоборствующего закона и лукавого. Одна причина внешняя: она заботится о нашем соприкосновении с миром и поддержании тела. Другая, внутренняя, – это страсти, приобретенные нами после падения; она препятствует добродетели.

Для того, чтобы душа увидела и ощутила это внутреннее искажение, нам надо освободиться от внешних воздействий и пленений. Это определил Господь наш, если всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 33): внешнее вещество, или предлог, состоит в воле человека, которой он распоряжается, если хочет. Внутреннее вещество – это плотская тень, воздействие внешних энергий воли. Это причина, согласно которой, Господь, как истинный Целитель нашего же искажения, настоятельно рекомендует отвергнуться нашей воли. Сам Он показал нам на деле, это самоотвержение, послушаясь во всем Своему Отцу.

Если воля человека обращена к внешнему и суетному, то ум, улавливающий мысли и намерения мира, умерщвляется и отмирает. Если же человек пробудится от бесцельного самолюбия, он станет ограничивать страсти, спрятанные внутри из-за предшествующего пленения. Человек противостоит и противоборствует им, отстраняя поводы и предлоги, бесцельные орудия самолюбия. После того, как с помощью этого способа ум освободится от причин, связывающих его, он становится хозяином самого себя и призывает благодать нашего Господа, слушающуюся его после того, как ум дал свидетельство через победу над самолюбием. Тогда благодать укрепляется, и удаляет страсти одну за другой, и освобождает душу из плена. И не только это, но и предохраняет его, чтобы он не был введен в заблуждение лукавым, пытающимся прельстить его.

Возможно, что теория описываемая нами, сложна, но нашим долгом было раскрыть последствия внутрьобращения и безразличия. Чем же является, наконец, монах, как не созерцающим и внутрьобращающимся поскольку он считается «новым Израилем», то есть умом, зрящим Бога? Не говорили ли наши предки: ум зрит, ум слышит? Бог есть Дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин. 4, 24). К тому же, строжайший и упорный подвиг нестяжания наших отцов что другое предусматривал, как не удаление от предлогов и причин, пленяющих волю и ум? Затем, целиком свободные, они могли в совершенстве осуществлять Павлово побуждение молиться «непрестанно».

Многие из мудрых века сего стали приверженцами нестяжания и беспопечительности, чтобы свободно посвятить себя своим отречениям. И наши отцы, истинные философы, в точности передали нам практику и метод внутрьобращения и то, что оно осуществляется через самоотречение и умерщвление желаний. Если человек не освободится от суеты, вызываемой порочностью самолюбия, то он не может приблизиться к любви Божией, являющейся центром нашего усердия и стремлений. Святой Диадох в своих поучениях говорит: «Душа, не освободившаяся от суетных мирских желаний и вещей, ни Бога не возлюбит чисто, ни от диавола отвратится так, как он того стоит». И наши великие отцы подчеркивают: если кто-либо возмечтает победить страсти, не отвергая материальное, он подобен пытающемуся потушить огонь, забрасывая его соломой.

Необходимое правило и предписание – это свобода ума от внутренних страстей. Крепкое желание умертвит самолюбие, поддерживающее положение безрассудства, которое есть сила и ворота врага. Когда диавол найдет монаха, без нужды или заповеди занимающимся телесными вещами мира сего, то он похищает трофей его ведения – рассуждение, и затем отсекает упование на Бога. Это очень просто, ибо, по слову Господню, не может человек двум господам работать (Мф. 6, 24).

Значит, вместо того, чтобы любить суету мира, мы любим Бога, и боговдохновенные отцы учат нас, как достигнуть успеха на практике. В действительности, человек – это ум, поскольку и животные имеют остальные части тела. Обращая все наше старание на хранение ума и подчиняя каждую мысль в послушание Христово, мы призываем сопредстательство и соратничество Божественной благодати, и с Ней все можем в укрепляющем нас Христе (Флп. 4, 13). Однако, этому предшествует умерщвление и упразднение страстей, которых обитает безрассудство. Нам рекомендуется терпение в отсечении нашей воли и в послушании, которое является главным средством умерщвления воли, на которой держится весь ветхий человек. Преподобные Отцы наши настаивают на том, что для соблюдения ума надо избегать ведения мыслей и вещей мира сего, чтобы наступило забвение прошлого, поскольку для нас «древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5, 17) и нас не занимает ничто новое. Для нас жизнь – Христос, и смерть – приобретение (Флп. 1, 21), потому что не имеем здесь постоянного града (Евр. 13, 14), ни места, ни воли. Если мы так размышляем, то мы недалеко от Царствия Божиего.

Знать надо, где и как наши отцы стяжали добродетели, низложили страсти, облеклись во Христа и сейчас вместе с Ним соцарствуют в вечности. Не читаем ли мы постоянно о сверхъестественных подвигах в пустынях, о совершенной нестяжательности, о полном уединении, которыми они учат нас удалению от вещей и мирских похотей? Наш Господь учит тому, что сын подражает отцу, и то, что делает отец, делает и сын. Если мы являемся продолжателями и духовными чадами наших отцов, то нам полезно слушаться их и подражать им, поскольку мы чествуем их, пишем их иконы и изучаем их подвиги.

Преподобнейший и рассудительнейший из наших отцов Ефрем Сирин в своих изречениях учит: «Монах, втянутый в житейские дела и обращающий свой помысел на попечение о мирских, похож на того, кто производит вскрытие самому себе». «Взыскующий наследства родных по плоти после удаления от мира и начала монашеского жития впадает в искушения». Пример восьми братьев по плоти, один из которых был знаменитым аввой Пименом, не вразумляет ли нас? Они не соблаговолили увидеть свою старуху мать, посетившую их и плакавшую. А когда родная сестра аввы Пимена позвала его выступить посредником для освобождения из под стражи ее ребенка, он не пошел на уступки и заявил ей, что «Пимен не рождал детей». Быть может, он был жесток и бесчеловечен – тот, чья жизнь была абсолютной любовью? Нет, но как образец монаха, он научал нас, что нам не полезны ни воспоминания, ни размышления, ни связи с прошлым, от которого нас отрезал Господь. Выйдите, – говорит Священное Писание, – из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем (2 Кор. 6, 17–18).

Примеры приводят нас к теме этого огласительного слова, суть которого внутрьобращение и хранение ума, дабы мы, с помощью благодати, смогли отсечь лукавые привычки, а затем и страсти. Совлечем с себя ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях (Еф. 4, 22) и облечемся в нового, станем богоподобными, как того желает наш Господь.

Для нас, общежительных монахов, устав приносит пользу и плодоносность, подобно тому, как то же приносят аскетам и отшельникам их собственные установления. Те укротили страсти строгим трудолюбием и внутрь обращением и умертвили ветхого человека, – вещь, осуществляемая и в нашем собственном уставе и программе. Подчинением, послушанием и самоотречением мы добиваемся того же результата.

Дополнительно имеем и выгоду взаимовыручки, когда «носим немощи слабых», не порабощаясь самодовольству. Снисходя друг ко другу любовью Христа (Еф. 4, 2; Флп. 1, 8), вынуждаем Божественную вселюбовь исполнить обещанное. Какой мерой мерите, отмерится вам (Мф. 7, 2).

Когда претворяется в жизнь любовь, являющаяся действительным свидетельством христианской жизни, тогда «она покрывает множество грехов» и без труда вызывает наше «по подобию», поскольку Бог Любовь есть, и пребывающий в любви, в Боге пребывает, и Бог в нем (1 Ин. 4, 16). Сколькие облегчаются нашим приношением и служением? Не только наши собственные старцы и больные, но и наши ежедневные посетители. Для верующих, с которыми мы вступаем в контакт, мы становимся примером веры, самоотвержения и любви – необходимых составляющих для уравновешенности общественной соединенности и взаимовыручки. Без особого усилия – только живя нашей собственной программой – мы укрепляем их, не уходя с нашего места, поскольку они приходят к нам. Не это ли имеет в виду Господь, говоря: Вы – соль земли; вы – свет миру (Мф. 5, 13, 14).

Более легкой является борьба с людскими страстями, чем с лукавыми и злобными демонами, которые напряженнее борют отшельников, чем киновиатов. Сопредстательство братии – немалая помощь; подобное напоминает и Священное Писание: Брат получающий помощь от брата, как крепкий город (Прит. 18. 19), и: Горе тому единому, егда падет и не будет второго воздвигнута его (Екл. 4, 10).

Долготерпеливо претерпевая в нашем служении, в немощах больных и трудноисцелимых, исполняйте закон любви и терпения и приобретете награду преуспеяния и совершенства. Однако, настаиваю на снисхождении и сострадании к ошибкам и соблазнам немощных и пребывающих в неведении. В самом деле, наш Всеблагой Спаситель Христос умягчается от милосердия, ибо Он есть Вселюбовь и Милосердие. Следовательно, вот способ, как нам воспользоваться Его милосер дием, поскольку Он Сам говорит нам стать щедрыми подобно Ему Самому.

О созидании нового человека

Когда Отцы наши касаются «противоестественного закона», они раскрывают обширное развращение, вызванное падением и последующим отступлением человека. Но беспредельное милосердие нашего Господа через Его воплощение и Его присутствие среди нас исцелили нашу собственную рану и вновь привели нас в равновесие.

Нарушением и преслушанием Божией воли мы выдвинули нашу собственную волю, породившую смерть. Наше освобождение от сего наказания – это отказ и оставление нашей собственной смертоносной воли и выздоровление человека путем возвращения его в «естественное» состояние.

Упорством в своей воле человек изменил естественные силы ума в «противоестественные». Тогда одерживает верх безрассудство. Приведем несколько примеров.

Естественная сила ума – это здравый смысл и рассуждение. Когда ум работает «по естеству», оно производит стремление к Богу, любовь и, вообще, всякое боголюбивое и благородное стремление. Враг же подменяет эту силу непристойным и лукавым вожделением, и человек предпочитает всякую нечистоту и скверну.

Ревность – естественная сила ума. Без ревности о Боге не происходит преуспеяния. Ревнуйте о дарах больших (1 Кор. 12, 31), – побуждает апостол Павел. И тут враг преобразовал здравую ревность о Боге и добродетели в «противоестественную» и сделал так, что мы завидуем, ревнуем и злопамятствуем между нами самими.

Естественная сила ума – рассуждение, самовластие и порыв. Без них нам не достичь чистоты. Человеку свойственно гневаться на врага, сеющего свои лукавства. Но от нашего нерадения и эта естественная сила преобразовалась в противо естествен ную. Гнев наш обратился против ближнего и произвел столько неполезного и вредного.

Естественная сила ума – ненависть ко злу. Без ненависти к многообразному пороку не раскрывается честь в душе и никакое исповедничество не имеет завершения, а оно является центральным намерением и нашей целью. И здесь враг обратил эту силу в противоестественную – ненависть к ближнему – и опустошил душу, довел человека до степени дьяволоподобия и сделал его образом сатаны.

Есть в нас вожделение, ревность, ярость, порыв, ненависть. Эти естественные свойства в нашей природе сотворены целостными и чистыми. Их переменило и обезобразило преслушание. Наш враг скрывается за ними и через бессмысленное использование наших собственных сил отдаляет нас от Бога. Все это и всю систему искажения и тления изменил и исцелил Своей вседобродетельной жизнью и Своим учением наш Господь.

Одним из способов практической пользы и преус пеяния в духовной борьбе является избежание и удаление от причин зла. Надежный способ избавления от причин и предлогов – это умножение любви Божией. Где благодатию Божией преумножается Божественная любовь, там упраздняется стремление к телесному покою.

Первой стадией преуспеяния в Богопознании является победа подвижника над тщеславием. Тот же кто тянется к скверне этой коварнейшей страсти, лишается мира и становится жертвой жесткости и беспокойства, имея лицемерие и ложь как покрывало своей наготы.

Кто здравым покаянием отринул телесные страсти и прочие недостатки ветхого человека, тот честно приуготовил свою душу и стал сосудом благодати или, вернее, храмом Божиим.

Тому, кто со смиренномудрием и благодатию Христовой завоевывает эту добродетель, Бог открывает его грехи, чтобы он научился их одолевать. Если ему помогут слезы покаяния, то из души изгоняются восемь коварнейших демонов, являющихся сплетением ветхого человека. Тогда душа питается от сладости ее собственных добродетелей. К подвижнику этому не приблизятся ни лесть, ни поношения.

Если человек на слова ближнего ответит тем же, в совести его восстанут брани и одержит верх пленение беспокойства. Вновь приносит мир лишь молитва со страхом, а любовь и долготерпение уничтожают «противоестественный» гнев. Если в душе пребудут мир, любовь и долготерпение, ненависть обратится не против ближнего, а против страстей и демонов; в духе же пребудут слезы покаяния и смиренномудрие.

Тот, кто сможет перенести грубое слово строптивого и неразумного человека ради Бога и ради мира своих помыслов, тот назовется «сыном мира» и сможет стяжать мир душевный, телесный и духовный. Если будут обретены эти три качества, враги прекратят воевать против закона ума и упразднится телесное пленение. Человек тот наречется «сыном мира», и Дух Святой поселится в нем и никогда не уйдет от него.

Одним из коварнейших духов, борющих нас неутомимо, является дух робости и малодушия. Он препятствует любому благому начинанию. Особо, когда ум предается терпеливому ожиданию по Богу, тогда он привносит в него нерадение, чтобы согнуть его тяжестью трудов добродетели. В том случае единственное спасение – возбуждение любви, терпение, воздержание и, конечно, то, если подвижник установит, что нерадение – это причина вреда.

Требуется многое трезвение против духа печали, вызывающего разочарование и то, что борец оставляет борьбу. Как тогда ему достичь великих добродетелей, которые в том, чтобы не считать самого себя добродетельным, невозмутимо переносить досаждение и бесчестие и не сопричислиться в чинах мира сего?

Господь сказал нам: Не можете Богу работать и маммоне (Мф. 6, 24). «Маммона» определяется отцами как мирское мудрование, пленяющее приверженцев «мира сего», не знающих Бога. Две причины обступают душу. Одна внешняя и одна внутренняя. Внешняя состоит в попечении «века сего», в покое плоти. Внутренняя подвигает страсти, препятствующие добродетелям. Душа не ощущает внутреннюю причину страстей, если не освободится от внешнего пленения.

Наш Господь учит, как освободиться от этого пленения: Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 33).

Зная, что воля является причиной двойного пленения, наш Всеблагой Владыка повелел отсечение ее. Когда человек осуществляет свою волю, он умерщвляет ум, и пока душа заботится о внешнем, до тех пор внутренние страсти действуют свободно. Если душа уверится в заповеди Господней и отсечет волю, тогда пробуждается ум и методично отвергает страсти и организует добродетели. Господь хочет, чтобы Его люди были здравыми от видимого вещества, то есть от бессмысленных прихотей, и от скрытого вещества в душе, то есть от страстей. Их Он как раз упразднил Своим вочеловечением. Пребудьте во Мне, и Я в вас (Ин. 15, 4), – побуждает нас наш Господь. Пребудем в Нем через делание перво-наперво и Он будет пребывать с нами через чистоту, насколько мы можем.

Отцы наши определяют три добродетели, необходимые для просвещения и отрезвления ума: естественный порыв, мужество и работоспособность. Если ум приобретет три вида преуспеяния, он ощущает, что достиг бессмертия: рассуждение, предвидение и твердую уверенность от Божественного просвещения.

Три добродетели вызывают в уме Божественное просвещение: то, чтобы кто-либо не считал своего ближнего лукавым, благодетельствовал всем обижающим его и злотворящим ему, переносил без смущения и ропота все находящее. Эти три добродетели рождают другие три, большие их. Не считать своих ближних лукавыми – порождает любовь; через то, чтобы благодетельствовать злотворящим, приобретается мир, а претерпевающему безропотно все находящее – приносится кротость. Удостоит нас, Всеблагой Владыка, Иже еси Сокровище благих, стяжать ее! Аминь.

Четыре добродетели делают душу девственно чистой: молчание, соблюдение заповедей, воздержанность, строгая умеренность и смиренномудрие. Ум имеет нужду в нижеследующих четырех добродетелях: непрестанная молитва к Богу со смирением, чтобы считать себя виновным перед милосердием Божиим, избегать суждения о любом человеке и совершенно презреть страсти, докучающие ему.

Четыре добродетели ограждают душу и упокаивают, когда та находится в брани: милостыня, отсутствие гнева, долготерпение и противостояние многообразным греховным прилогам. Но противостояние против забвения восполняет все эти добродетели.

Четыре добродетели очень нужны в молодости: постоянное поучение, неленостность, бдение и смирение, – чтобы кто-либо не считал самого себя за человека добродетельного.

Существуют четыре причины плотского восстания: многоспание, чревоугодие, острословие и украшение тела. Другими четырьмя причинами помрачается душа: ненавистью к ближнему, уничижением, ревнивостью и ропотом.

Через четыре вещи опустошается душа: от бесцельного перехода с места на место, от отвлечения внимания, от любви к вещественному и от сребролюбия.

Три вещи с трудом приобретает человек, но они сохранят добродетели: плач покаяния, слезы о грехах, постоянная память смертная.

Три больших порока всегда мешают стяжанию добродетелей: пленение, лень и забвение. Это проклятие, называемое забвением, борет человека до последнего его издыхания.

Мы кратко обозначили дела «нового» и «ветхого» человека. Любяй душу свою, погубит ю (Ин. 12, 25), подвизается, чтобы сохранить дела «нового» человека. Желающий упокоения в сей краткой жизни исполняет и поступает по делам ветхого человека и губит душу свою.