Текст книги "Святая гора Афон"

И тогда место созерцаний занимают мечтания. Таким-то образом и родились все заблуждения и ереси.

Когда же человек вкусил благодати, постоянно внимателен к себе, имеет страх Божий, тогда, если приближается лукавый, видит: что-то не так, как нужно. Тогда ум, сердце, разум и все силы души обращаются к Тому, Кто может спасти. От Того, Кто в состоянии разделить простую воду от соленой воды, от горячего со слезами прибегания к Нему исчезает обольщение и узнаешь способ, как избежать прелести.

Тогда приобретаешь опыт. И славословишь и благодаришь Бога, просвещающего ум познавать и избегать сетей и уловок лукавого.

И я поистине говорю, что побывал во всех убежищах, норах врага, борясь жестко в борьбе с ним с помощью благодати Божией. И сейчас, если случается какой больной, того уврачевываю благодатью Божией от болезней помыслов и обольщения прелести. Достаточно того, чтобы был послушен.

Если вы любите умную молитву, плачьте и рыдайте, ища Иисуса.

Все святые прибегали и к Богородице нашей. И я, грешный, вопию не преставая: «Матерь моя, Сладчайшая Матушка моя, в руки Твои душу мою предаю».

Прежде, чем нашел я старца своего, имел я обычай в глубине пустыни Афонской, где только звери, сидеть два – три часа и плакать неутешно так, что земля намокала от слез, и устами творил молитву. Творить умом не умел еще, но просил Всесвятую Матерь и Господа, да даруют мне благодать умной молитвы, как пишут в «Добротолюбии» святые отцы.

В один день случились мне многие искушения. Весь день этот я вопиял ко Господу со многой болью. К вечеру, когда заходило солнце, обессилил я от поста и многих слез. Смотрю на церковь Преображения на вершине и прошу Господа, уязвленный и обессиленный, и почувствовал я как некое дунове ние изошло оттуда и наполнило душу мою не изреченным благоуханием. И ощутил я, что сердце, как часы, начало творить умную мо литву.

После этого, опустив подбородок на грудь, я начал творить умную молитву.

Произнеся несколько раз, был восхищен умом в созерцание. Пребывая в пещере при закрытом входе, обрелся я вне, на небе, в месте чудном с большим миром и тишиной в душе. Полное отдохновение. И здесь просил я Господа, да не вернусь я обратно на землю, в мир этот, но да пребываю здесь.

Затем, после утешения Господня, опять пришел я в себя и обрелся внутри пещеры. Только молитва умная не перестала твориться внутри меня.

После этого начались искушения непрестанные день и ночь. И часа не мог я отдохнуть.

Шесть часов проводил я сидя в молитве, не позволял уму выйти из сердца. Пот лил ручь ями. Болезни и слезы. Пост непрестанный и бдения всенощные. Потом падал в изнеможении.

Восемь лет мучений. Ушли демоны и кричали: «Нас опалил! Опалил нас!» Одну ночь случилось их услышать одному ближнему брату, спросившему: «Кто они, что они так кричат?»

Однако в последний день по попущению Христову больше обычного потерпел я от них так, что думалось, что они меня сожгли, а не я их, так сильно действовали в мертвенном моем теле страсти, как в совершенно здоровом.

Дверью затворенной вошел кто-то и начал разжигать меня к похоти. Вижу перед собой демона в образе вонючего козла. Схватил я его и ощутил, как щетину кабана, и стал он невидим. Осталось ощущение щетины и сильного зловония.

С этого времени в душе моей водворился мир и полностью прекратили действовать нечистые страсти в теле.

Обычай мой: вкушение пищи один раз в день, немного. С мерой хлеб и варево. И на Пасху, и в заговенье одно было блюдо у нас раз в день.

Во весь год всенощное бдение.

Этот обычай переняли мы с отцом Арсением от одного безмолвника и святого старца иеромонаха Даниила. В то время много было святых старцев.

Был один русский старец. День и ночь проливал он непрестанно слезы. Удостаивался откровений. Превзошел многих древних святых. Говорил: «Когда увидит кто Бога, не может говорить, только плачет от многой радости». Имел дар предвидения, потому что провидел приходящих.

Здесь на Афоне земной рай. И если кто положит начало жизни жесткой, возвышенной, делается святым. В противном случае, если начнет жизнь немного пространную, затем, позже, спускается по наклонной. И иной раз делается хуже мирского.

Одно время, когда благодать помогает, монах чувствует себя, как в раю, делается как Ангел в теле.

Главное значение молитвы: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» – в очищении сердца. Господь сказал: «Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят». Не сказал: блаженны видящие видения, откровения. Поэтому не надо этому радоваться, хотя бы они были и от Бога, но радоваться, когда видишь ум пребывающим в сердце и чисто молящимся.

Отсюда умиряется тело от страстей, погружается в тишину душа, происходит взыграние сердца, ум управляет всеми силами души, бегут слезы умиления.

Все может произвести лукавый, подражая, но то, что мы сказали выше, не может совершить. И если ум видит что-то при этом, не нужно говорить никому, но только одному старцу и духовному отцу, но никому другому.

Поэтому нужно большое внимание и смирение, считая себя последним червем земли. Только нужно точно все говорить духовному отцу об этом, и что он скажет только, то принимать за истину, иначе заболеет духовно, потому что доброе состояние преобразуется в демоническое.

Все нужно совершать в своем чине, тогда дело пойдет хорошо.

Прежде всего, нужен крайний пост, чтобы утончилась кровь, смирилось сердце, в котором пребывает непотребная сласть. К этому добавить нужно ночные бдения, чтобы помочь молитве.

Затем нужно внимать уму, чтобы не опускался в нижнюю часть сердца, имеющей сообщение с подгревными органами.

Не принимать никаких образов. Но удерживать ум недвижимым вверху сердца.

Когда посетит благодать, тогда разрушатся все планы лукавого.

Приходит она, как тонкое дыхание, как тончайший благоухающий воздух. Но прежде этого плоть умерщвляется, а душа воскресает. Ум тогда просвещается.

Собирать ум и придерживать в сердце и говорить медленно, медленно молитву.

С вдыханием ум спустится в сердце. Затем с дыханием молитва входит и исходит, а ум пребывает внутри.

Понуждай сдерживать. Да не будет исход ума из сердца частым. И если он там утвердится, то придут все добродетели любовь, радость и прочие.

Но нужен труд и пот в начале делания молитвы.

Умная молитва, как писали ранее: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Она произносится так: с дыханием низводим ум в сердце, как говорят все отцы-безмолвники, и сдерживай дыхание сколько можно больше, внимая словам молитвы.

Вначале большой труд, потому что ум еще не имеет привычки не рассеиваться, но через некоторое время он научается пребывать в сердце нерассеянно.

Видел я брата, который держал ум в сердце без всякой мечтательности целый час, а иногда более.

Трудом добывается молитва, но затем произносится без труда и с чудным изменением.

Чтобы возрастал внутренний человек, умирились бы страсти, появился бы плод благого труда твоего, необходимо все связывать непрестанной молитвой.

Когда трудишься, твори постоянно молитву устно и умно.

Когда творишь постоянно устами, затем продолжит ум. Затем ум сообщает сердцу. Здесь также труд и дело трезвения. Содержи с понуждением там ум пленником, чистым, внимая только движению молитвы при вдохе и выдохе вне сердца.

Тогда ум не успевает образовывать помыслы рассеянности, очищается благодаря молитве в течение времени. И не находит больше удовольствия в лукавых пожеланиях и не желает пребывать праздным. Но горит желанием памяти Божественного имени и любви ко Спасителю Христу.

Итак, дитя мое, твори тайное поучение, и будет рай в душе твоей.

Монах, который не знает умной молитвы, не понимает, зачем стал монахом.

Чтение просвещает ум и помогает в молитве. Телесный труд, если он умерен и не сообщает беспокойства, очень полезен и ведет ко смирению.

Когда кто привыкнет говорить каждому «прости» и во всем укорять себя только и не взыскует правды ни от кого, и своей воли не творит, быстро начинает вкушать от плодов смирения. Достаточно, чтобы имел только терпение.

С любовью и простотой, без многих помыслов быстро достигнешь вышней пристани.

Облобызай в объятиях своих икону Божией Матери, как живую, как маму свою, когда был маленький. Говори всю боль твою, плачь со слезами чистыми и невинными перед ней и проси постоянно.

Она будет предстательствовать перед Сыном Своим, Который так Благ и любит благих и милует плохих и прощает кающихся грешников.

Он откроет умные очи души твоей и наполнит сердце твое любовью и Божественным желанием.

И тогда станут очи твои двумя источниками слез. Этого я тебе и желаю.

Когда видишь, что утомляется ум, твори молитву устами, а затем опять умом.

Сначала это трудно, но пройдут годы, – и молитва пойдет сама. Она постоянно очищает человека от всех страстей.

Молись своими словами Господу, чтобы простил, вразумил, просветил, наставил на всякую истину, покрыл, защитил от всяких козней лукавого, ниспослал свою милость и благодать.

Из бесед с афонским монахом Иосифом Ватопедским

Старец Иосиф соблюдал тот образ молитвы, который восходил к Паламитскому богословию. Неким сокровенным образом вновь возникли условия для его возрождения на Афоне. Старец свидетельствовал, что он страдал от этого в одиночестве, так как многие монахи осуждали его, как впавшего в прелесть. Старец же Иосиф следовал по пути святоотеческого богословия и подвизался за то, чтобы обратить путь Афона к Паламитскому богословию, к внутреннему обращению.

– Ведь для нас, монахов, реальностью является то, что монах есть ум, зрящий Бога. И остальные добродетели мы рассматриваем, как орудия, необходимые для очищения и просвещения, они – средства для достижения полноты. Однако, монах как ум, должен усовершиться через внутреннее обращение, и тогда приходит соприкосновение человека с Богом, когда происходит просвещение или очищение сердца. Именно это сказал самарянке Господь наш: «Бог есть Дух и ищет поклоняющихся Ему в духе и истине». И, собственно говоря, монах занимается именно этим. Итак, видите, что именно ум есть способ нашего общения с миром. Следовательно, если мы хотим отринуть все безрассудства и извращения, и снова соединиться с Богом, то мы это делаем через ум. А извращения, в свою очередь, влияют на наши чувства и ум, и если ум не сопротивляется, то пленяет его и приводит к безрассудству. Однако если ум здрав, он не позволяет чувствам приближаться и желать неразумия. Ум контролирует их, поэтому монах действительно рассматривается как ум, зрящий Бога. И поэтому подлинное делание монаха – соблюдение ума. Когда ум испытывает чувства, это происходит так. Ум стоит на должном месте, запрещает безрассудному приближаться, а разумное заставляет молить о единении с Богом. Мы приходим в соприкосновение с миром, как с чувственным, так и с разумным через помыслы. Если ум здрав, он схватывает мысли и судит их. Если же он не бодрствует, тогда приходит безрассудное, пересиливает и одолевает. Внимание ума – необходимая обязанность для всех христиан, но для мирских людей это – трудно, потому что они имеют обязанности, для нас же монахов это – дело легкое. Та свобода, которую мы имеем от внешнего окружения, позволяет нам держать ум. Первая стадия, которую, как вы знае те, проходили и ваши отцы, состоит в том, что монах полагает начало в памяти Бога, держа имя нашего Господа Иисуса, давая работу уму через это имя. Имя Господа нашего Иисуса Христа – не просто слово, это – энергия, это – сила. Итак ум, держа имя Христово, пребывает постоянно бодрствующим, и не позволяет прилогам приближаться, он схватывает их, испытывает и спрашивает: Чей ты, наш, или враг? Вы это, наверно, знаете сами, так как вам об этом достаточно говорили ваши преподобные отцы.

Действительно, ваш народ и ваша Церковь пережили много страданий из-за коммунистического режима. Сейчас от вас, от ваших монахов требуется вновь начинать все сначала. И вы можете научить и наш, и другие народы, потому что для Православия не имеют значения территориаль ные и языковые различия. А у нас, монахов, двойная обязанность – обрести самих себя и передать собранное в нас, то, что называется практическим учением народу. Христианство свидетельствует – и это вы должны передать вашему народу – что мы находимся при последних днях, и существует множество обольщений. Надо постоянно напоминать народу, что христианство есть Откровение, оно не принимает никаких прибавлений, или изъятий. Ибо придет Тот, через Которого все, мы познали Его лично, практически и следовательно, как Церковь, не нуждаемся ни в приложениях, ни в изъятиях, ни в развитии, поэтому народ наш пребудет с Богом, именно поэтому так беснуются те, кто чужд Церкви. Вот это и надо объяснять. Мы не учим человеческим учениям и не выдвигаем на первый план человека. Мы приближаемся непосредственно к Самому Богу, и умоляем Его простить наши прегрешения, даровать Свою благодать и соединить нас с Собою. Таким образом, вы можете собрать народ, научить его не обольщаться уловками и обманами века нынешнего. Вы видите, что Господь наш ясно говорит: Не всякий, говорящий мне «Господи, Господи», войдет в Царство Небесное, – не тот, кто повторяет, что Я есмь Бог, но тот, кто соблюдает Мои заповеди и любит ближних. Христианство есть практический личностный жизненный опыт, а не абстрактная идеология.

Требуется усилие, для того, чтобы обрести молитву, легкость в молитве, пока – без того, чтобы мы могли держать ум, но чтобы мы научились терпению способом молитвы. Один из наших паломников написал книгу «Терпение в молитве», о молитве произносительной. Устная молитва нужна для того, чтобы ухо слышало то, что говорит ум. Если ты обретешь внешнюю молитву, тогда молитва пойдет изнутри, тогда призываемый Господь даст тебе молитву. Здесь у меня подвизаются молодые люди, они пришли два года назад. Мы сразу погружаем их в молитву, и через два-три месяца они обретают в самих себе чувство бого творящей любви, и молитва их не прерывается даже тогда, когда они спят. Это зависит и от характера. Люди с более простыми характерами легче схватывают молитву. Более жестким характерам требуется больше усилий. Но необходимо терпение в молитве для того, чтобы в ней появился навык, и тогда невозможно, чтобы не была дана благодать, да не будет. Далее самое сильное оружие для того, чтобы достигнуть успеха в молитве – личное стремление к обретению благодати. Самая большая польза для монаха – в его келье. Потому что каждый должен иметь жесткую программу, чтобы удержать свое личное молитвенное усилие в келье, чтобы сосредоточиться в самоукорении, и основание этого – смиренномудрие, благодаря которому он сможет упорно держаться молитвы. Весьма помогает исповедальный способ молитвы, когда вы в своей келье обращаетесь к Христу, с болью, смирением и покаянием, умоляете: «Молю Тя, Всеблагой, стражду, помоги мне, Ты меня избави, сам я не могу». Этот способ молитвы очень полезен. Если же этот способ молитвы не помогает (ибо если человек не хочет, то и Божественная благодать ему в этом не пособляет), – возвращайтесь к обычной молитве, а если и это не помогает, займитесь размышлением – чтением святоотеческих книг. К этому вообще необходимо обращаться во всех случаях жизни и не оступится тот монах, который изучает эти творения.

Существует общий устав обители, который мы содержим – с послушаниями, служениями и т. д. Но не забывайте, что монах – один. Когда он остается в своей келье один на один пред Богом, сосредотачивается, предстоя пред Христом нашим, и начинает говорить. И мы тогда чувствуем нашу немощь, наше недостоинство, мы плачем, с покаянием терпеливо взываем к Нему. Много раз нисходит на нас благодать и помогает нам, и долго мы говорим с Ним. Как вы знаете, исповедальный способ молитвы самый совершенный для того, чтобы удержать ум, чтобы тот не рассеивался. Потому что рассеяние возможно и при Иисусовой молитве, и в слушании проповеди, и во время богослужения, но во время исповедальной молитвы присутствует, потому что сам ум и рождает слова. Поэтому очень прошу вас, упражняйтесь в этом способе и начинайте с исповедальной молитвы. Если же в исповедальном молении благодать не снисходит либо мы не находим слов и чувствуем сухость, немедленно меняйте способ молитвы, начинайте Иисусову молитву. С терпением взывайте: «Господи Иисусе Христе», – и понуждайте ум, удерживая его насколько можно. И если это не помогает, и еще не закончилось время вашей молитвенной программы, то тогда занимайтесь поучением в святоотеческих мыслях. Все это равноценно по своим результатам, и монах, идущий таким путем, не преткнется.

Как монахи мы размышляем о том, что такое монашеское житие, мы размышляем и над писанием, но в особенности жития отцов есть наше собственное богомыслие для познания истины.

Необходимо, чтобы монахи навыкли молитве, чтобы они стяжали молитву, научились ее искусству, чтобы молитва вошла внутрь, чтобы они нау чились терпению. Требуется усилие, употребляющие усилие восхищают его.

Наши монахи употребляют усилие. С большим усилием, с большим напряжением они вопиют целый день: «Господи Иисусе Христе, Господи Иисусе Христе!» Они привыкли. Сейчас они не могут не говорить этого, потому что молитва вошла внутрь их. Потому что они непорочные, чистые дети и смиренные. У них нет своей воли, и они пребывают в послушании. Всегда требуется усилие, не разочаровывайтесь: кто пытается, тот обогатится. Вот книга, в которой проведено сравнение опыта, о котором я говорю, с опытом древних отцов. Она называется «Деяние и созерцание», она очень полезна. Есть прекрасная богословская работа. Она называется «Афонское свидетельство: Деяние и видение». Это другая книга. В ней много разных слов – праздничные, богословские, умозрительные. А вот – пророчества преподобных Отцов наших о конце мира и об Антихристе.

Мы исследуем приближение этих времен из Откровения Иоанна Богослова. И недавние отцы здесь, в Греции, изрекли те же самые пророчества о наших временах. И сейчас знамения времен являются явными в том, что конец приближается. Мы сами ничего не говорим о себе, но сравниваем то, что говорили отцы наши, с Апокалипсисом, и приближаемся к тому, что увидим и как все это явится. Поэтому не мы говорим, но отцы говорят, и, видя знамения времен, я свидетельствую, что приближается время пришествия. Говоря вкратце, замечу, что мы почти находимся в сфере конца света, мы уже приближаемся к ней и уже многое проявилось. Но не это занимает нас, потому что жизнь для нас – Христос, а смерть – приобретение. Нас интересует не приближающееся время, а мы сами – чтобы мы очистили наши сердца и стяжали Бога.

Отец Иосиф поучает, что смирение есть деяние нашего произволения.

– Взирая на Начальника спасения Иисуса Христа, мы должны помышлять о том, что Он смирен сердцем, и что имеет Христос, то должны стяжать и мы. Поскольку Христос есть образ смирения, то и мы должны быть смиренными. И тогда мы понуждаем нашу самость к смирению, но это требует усилий. Покаяние также весьма помогает в обретении смирения. Человек виновен не только тогда, когда совершает преступления. Монах виновен тогда, когда его оставляет святость. Мы восприняли благодать освящения от крещения и от схимы. От пострига. Где же наша святость? Откуда у нас скверные мысли и страсти? Пусть об одном этом думает монах, и это приведет его ко смирению. Действительно, самоукорение – это самое совершенное орудие для того, чтобы достигнуть смирения. Сейчас я пишу огласительное слово «Деяние и созерцание». В результате большой работы я собрал из всей патрологии весь опыт наших отцов от Альфы до Омеги, от деяния до видения. Надеюсь, это поможет вам.

Далее отец Иосиф говорит, что мы пытаемся с чувством нашего недостоинства и греховности вызвать состояние умиления, и о том, что нужна благодать.

– Но если благодать не приходит, это не означает, что мы потеряны. Монах скорбит по причине своей греховности. Если же благодать принимает его приношение, то есть его скорбную печаль, она дает ему и слезы благодати. Но если и слезы ему не даются, то это еще не означает, что монах потерян. Потому что слезы от него не зависят, от него зависит состояние скорби. Он понуждает себя к скорби, чувствуя, что огорчил Бога. И, если он будет упорно держаться этого делания, придет и благодать, и, наконец, умиление. Очень полезно молчание. И пусть он не слушает бесполезные для него разглагольствования и не обращает внимания на помыслы. Они внешне устойчиво держатся потому, что ум не имеет деятельности, не имеет молитвы. Поскольку мы не даем работы уму, его захватывает в свои тенета диавол и терзает его. Поэтому надо пребывать в упорной молитве. Много раз когда чувствуется сила помысла, тогда монах пытается уйти своим умом от помышления, которое мучает его и направить свой ум на что-то другое – на вещь, крест, память смерти, сделать перерыв, а затем – иметь время, чтобы воззвать ко Христу. Это – самое начало борьбы. Важна молитва. И ее количество и качество зависят от нашей собственной настойчивости. Но все это упорядочивает благодать Божия. Поэтому вначале к молитве должна быть привычка, чтобы в нас царствовало стремление к молитве. С первого раза это не получается. Поэтому мы должны очень стараться. Чтобы приобрести привычку к молитве. Должен быть большой, многолетний навык к молитве. Тогда ум становится свободным от страстей и он привыкнет к молитве. А вначале требуется значительное усилие, чтобы извести ум из страстей. Молитва должна быть непрерывной. Она должна совершаться в непрерывности ума, во взирании на Начальника и Совершителя нашего спасения – Иисуса Христа, в постоянном помышлении о Христе. Для нас, монахов, не существует ничего, ни небо, ни земля, ни Ангелы, ни рай, существует только Один Единственный Центр нашей любви, наше Стремление, наше Желание, наш Ум, наше Деяние – Иисус Христос.

Старец Иосиф Ватопедский. Слова и собеседования. Салоники, 1989 [На греческом языке]. Перевод схииеродиакона Кукши.