Текст книги "Дело случая"

Глава 8
Попробуем подойти к делу иначе?

У Юлии были все шансы замерзнуть насмерть, но она не замерзла. Все-таки был поздний вечер, а не ночь, и потому люди в том дворе пусть изредка, но появлялись. Прохожие – влюбленная парочка – увидели упавшую Юлию раньше, чем снег смог ее засыпать основательно, и сразу же догадались, что женщина в дорогущей шубе не может быть бездомной. Они тут же вызвали полицию и «скорую помощь». Бездомному, пожалуй, могли бы и не вызвать, относиться к бездомным как к людям у нас умеют далеко не все, поэтому они нередко погибают из-за того, что никто не помог им в трудную минуту. С Юлией Ракитиной все было иначе. «Скорая помощь» приехала быстро и доставила замерзающую женщину в больницу – ту самую, что находилась невдалеке от ее дома. Сильное переохлаждение привело к двусторонней пневмонии и попаданию в реанимацию.

Двусторонняя пневмония – опасная болезнь, и количество людей, которое она свела в могилу, огромно. Считается, что от пневмонии умирает каждый 64-й заболевший, что совсем не мало! Так что врачи не зря волновались о здоровье странной пациентки – богатой женщины, которой почему-то вздумалось заночевать на улице в пятнадцатиградусный мороз.

Но умирать Ракете было еще не время, и потому усилия врачей увенчались успехом. В реанимации она пробыла полторы недели, потом ее перевели в обычную палату – Юлия была еще больна, но угроза жизни отступила. Теперь к ней можно было пускать посетителей.

Сестра Лена и муж Николай навестили Юлию в первый же день. Они и в реанимацию приходили, но там был строгий контроль и посетителей не пускали. А на второй день пребывания Юлии Ракитиной в обычной палате к ней пришел отец Алексий. О том, что случилось с Юлией, он узнал от Елены, которая зашла к нему в храм, благо это было в нескольких минутах ходьбы. Храм располагался на втором этаже больницы, а палата, в которой лежала Юлия, – на пятом, в том же здании.

– Добрый день, Юлия! – приветствовал Ракету отец Алексий. – Очень рад, что вам уже лучше!

– Здравствуйте, батюшка, – тихо прошептала Юлия в ответ.

Она была еще очень слаба и принимала посетителей лежа в кровати – вставала Юлия крайне редко, и то с помощью медсестры. Выглядела она плохо – истощенная женщина с серым лицом и темно-синими кругами под глазами. Обычно решительная и все знающая лучше всех, теперь Ракета казалась притихшей и смущенной свалившейся на нее неудачей. Отец Алексий подумал, что это к лучшему. Совсем слабого человека неудача сломала бы, а Юлию она лишь сделает скромнее, не такой бесконечно уверенной в своих силах, что пойдет ей только на пользу.

Священник присел на стул.

– Ваша сестра Елена мне вкратце рассказала о ваших злоключениях, – сообщил он, стараясь, чтобы голос звучал ласково. – Хорошо то, что хорошо кончается, – не так ли? И я рад, что на данный момент все самое страшное уже позади. Я только очень хочу, чтобы вы правильно оценили случившееся и поняли: в том, что с вами произошло, виновата не молитва как таковая, а неправильный подход к ней. Вы взяли груз не по силам, и это просто не могло не привести к срыву! Срыв произошел, и после такого некоторые люди совсем опускают руки, на долгие годы забывая и о молитве, и о Боге. Но мне этого не хотелось бы, и я хочу вам предложить – может, пока не будете покорять самые высокие вершины, а пойдем обычным путем? Таким, каким шли многие миллионы православных христиан? Будем учиться молитве понемногу, начав с утреннего и вечернего молитвенного правила?⁵⁵ А также будем стараться соблюдать Божии заповеди, бывать в храме по выходным, регулярно исповедоваться и причащаться?..

Юлия ничего не ответила, только слегка пожала плечами – доверие к советам «отца Елисея» она потеряла, но как жить дальше, пока не знала.

– Я дам вам книжки об исповеди и Святом Причащении, – продолжил отец Алексий. – Они нетолстые, написаны простым языком, вы образованный человек и потому прочтете их легко. Но вкратце я вам и так расскажу. Представьте: живет себе маленькая девочка, самоуверенная и упрямая, – вы наверняка встречали таких. Мама ей много раз говорила, чтобы она не брала деревяшку, что лежит в углу двора, но девочка все равно взяла. Деревяшка была занозистой, и одна из заноз глубоко вошла в ручку. И теперь девочка плачет, спешит к маме, протягивает ручку, чтобы мама вынула занозу. Ничего не обычного в этой картине ведь нет, правда, Юлия?

Юлия ответила коротким кивком.

– Вот так и на исповеди, – продолжил отец Алексий. – Бог говорит нам, чтобы мы не делали тех или иных вещей, не потому, что так мы нанесем какой-то вред Ему. Нет, Бог поругаем не бывает⁵⁶, и никакого вреда мы Ему нанести не можем. Нарушая Его заповеди, мы наносим вред именно себе – вот как девочка, загнавшая в руку занозу. Но после спешим к Отцу Небесному, как бы говоря: «Господи! Я не права! Я сама виновата в том, что заноза оказалась под кожей. Но болит, Господи, очень болит! Сделай так, чтобы я была отдельно, а заноза отдельно». И Господь, любящий нас, делает это, избавляет нас от «духовных заноз». Мы уходим после исповеди духовно здоровее, чем были до нее. Разумеется, после мы опять сделаем глупость, и в наших душах окажутся новые занозы.

Но Господь готов врачевать нас снова и снова, потому что любит.

Тут священник заметил, что Юлия прикрыла глаза, и спросил:

– Вы не слишком устали, Юлия? Быть может, мне стоит продолжить этот разговор в другой день?

Юлия отрицательно покачала головой – она хоть и чувствовала себя разбитой, но следить за мыслью священника могла.

– Тогда продолжим, – сказал отец Алексий. – Об исповеди мы уже поговорили, но нам нужно понимать, что болезни нашей души зашли слишком далеко и одной только исповедью проблемы не решить! Мы, православные христиане, стараемся чаще прибегать к Святому Причащению как к наилучшему способу лечить наши души. В этом таинстве мы соединяемся со Христом, и нет в мире ничего более полезного для нас. С чем бы сравнить… Ну вот, пожалуй. Вы, конечно, слышали о переливании крови, да? Когда заболевший человек непременно умрет, если в его тело не влить кровь от здорового человека.

Юлия кивнула.

– Вот так и здесь – в результате таинства здоровая Кровь безгрешного Христа вливается в наш организм и врачует болезни нашей души, – продолжил священник. – Выздоровление не сразу происходит, ведь мы очень больны. Гордость, жадность, зависть, тщеславие, лень и прочие нехорошие вещи очень срослись с нами, и быстро их не победить. Но знаете, Юлия, жизни тысяч и тысяч православных святых по всему миру служат доказательством того, что Святое Причащение помогает, да и вообще – живя по рекомендациям Православной Церкви, можно многое исправить в своей душе. Эти святые христиане были ведь такими же людьми, как и мы с вами, у них тоже были и грехи, и страсти. Но они молились, исповедовались, причащались, изо всех сил старались не нарушать заповедей Божиих и многого достигли. Может быть, попробуете и вы, Юлия? Я не обещаю вам святости уровня святой великомученицы Екатерины, Марии Египетской или Ксении Петербургской⁵⁷. Но пользу вашей душе воцерковление точно принесет. Попробуете, Юлия? Врачи сказали, что вы скоро сможете вставать и ходить, а храм Божий ведь тут, рядом. Всего-то и нужно, чтобы спуститься на второй этаж!

Юлия вновь ответила лишь коротким кивком.

– Вы попробовали молиться очень много и на собственном опыте узнали, что не всемогущи, – сказал отец Алексий. – Это знание пойдет вам на пользу, если только вы не решите все бросить. А бросать не надо, жизнь во Христе нельзя ничем заменить, без нее вы никогда не станете такой, какой вас хотел бы видеть Господь! Кстати, быть может, пройдет какое-то количество лет, и вы вновь сможете молиться часами, прочитывать всю Книгу Псалтирь, но это будет иначе – уже без надрыва, ведь вы до этой меры постепенно дорастете. Господь будет касаться вашего сердца Своею благодатью, и оно от этого станет лучше. Я еще раз повторю, хочу, чтобы вы поняли: в той неприятности, что с вами случилась, виновата не попытка быть христианкой и не молитва как таковая, а неправильный подход к христианской жизни. При правильном подходе, думаю, результаты будут значительно лучше. Как вы считаете?

– Наверное, – прошептала она.

– Бытует мнение, что если человек решил стать христианином, то он уже твердо укрепился на пути в рай и чуть ли не завтра станет святым, хоть иконы пиши. Но это далеко не всегда так. Вы, быть может, слышали о том, как потомки Авраама покидали Египет? Египтяне очень скверно с ними обращались, и Господь вывел их из Египта, чтобы дать им другую землю для жительства – сейчас мы ее зовем Палестиной. Господь провел этих людей через море, причем море расступилось, потомки Авраама прошли по обнажившемуся дну, а после море сомкнулось, и враги, гнавшиеся за ними, утонули. Конечно же в честь избавления были праздник, песни, радость! После потомки Авраама не так уж и долго постояли станом у горы Синай, где получили заповеди Божии, а потом сравнительно быстро дошли до Палестины. Дойти-то дошли, но войти в нее не смогли, так как внутренне еще оставались рабами! Потом было сорок лет скитаний по пустыне, и лишь после них потомки Авраама вошли в Палестину, так как внутренне народ сумел измениться⁵⁸. Духовная жизнь многих людей нередко в общих чертах повторяет эту историю, разумеется, в масштабе одной личности. Сначала Крещение или воцерковление – праздник, радость, фейерверк эмоций!

Но после человек вовсе не оказывается в раю, потом начинается «поход по пустыне» – долгие и тяжелые будни, во время которых душа человеческая должна постепенно измениться, стать другой, лучше, чем была прежде. В этих буднях, в этом «блуждании по пустыне» хватает и падений, и бесовских искушений, и возвращений к прежним грехам, и много еще чего. Но тот, кто не перестанет идти, все же дойдет! Вот вы, Юлия, попытались – споткнулись и упали. Но вы не отчаивайтесь, вставайте и пытайтесь идти к Богу опять. Господь ждет вас и любит, Он хочет, чтобы вы и дальше шли к Нему. Только идти нужно более осмотрительно, не пытаясь обогнать саму себя. Понимаете?

– Батюшка, какого нужно взять ребенка? – тихо прошелестела Юлия. – Здорового или больного?

– Что вы имеете в виду? – не понял священник, очень удивившись такому вопросу, как казалось – вопросу невпопад.

– Вы говорили, что можно взять из детского дома ребенка, а через время родить собственного, – через силу произнесла она. – Какого именно нужно брать ребенка? Здорового? Или лучше с какими-то болезнями?

Священник покачал головой. В его душе вопрос Юлии вызвал смешанные чувства. С одной стороны, он восхитился крепостью ее духа. Она чуть не погибла, говорит еле-еле, но ради своей цели готова хоть завтра в бой. С другой стороны, было очевидно: если в результате своего срыва Юлия что-то и поняла, то далеко не все.

– Юлия, вам нужно стяжать любовь к Богу, пусть вначале даже небольшую, – произнес священник мягко, но твердо. – Дело ведь вот в чем: Бог для вас просто средство. Вы с Его помощью хотите получить ребенка и счастье, а дальше вам до Него и дела нет. А это неправильный подход. В идеале Бог должен быть на самом первом месте для человека, а Он для вас, боюсь, даже не на пятом. Может, пока просто начнем вливаться в жизнь Церкви, а вопрос о ребенке отложим? Со временем Господь даст вам понять, что именно нужно делать.

Юлия ничего не ответила, но губы ее сжались, глаза сверкнули, и она на мгновение вновь стала похожа на ту Ракету, которая все на свете знает лучше всех.

Отец Алексий вздохнул:

– Если вас интересует мое мнение, то я советовал бы взять того ребенка, которому понравитесь вы и который понравится вам. А больной он будет или здоровый – не знаю, и вряд ли это главное. Но я хочу, чтобы вы крепко-накрепко запомнили: этот шаг не будет гарантировать вам исполнения вашей мечты! Если Господь посчитает, что родить ребенка вам не полезно, вы его и не родите, даже если возьмете из детского дома десяток детишек.

– Я понимаю, – прошептала Юлия. – Но хочу попробовать.

– Что ж, пробуйте, если хотите. – Священник развел руками. – Только поймите: дитя из детского дома – это ведь не игрушка, а живой человек. Если все-таки решитесь на такой шаг, отдавать ребенка назад в детский дом нельзя! Вне зависимости от того, родится у вас собственный малыш или не родится, – нельзя, и все! Этим вы нанесете ребенку рану огромную, незаживающую, быть может, даже погубите его!

– Я понимаю, – повторила она.

– Хорошо, что понимаете. Но я все равно должен вам об этом сказать. Люди вроде бы существа разумные, всё понимают, но иногда такое творят! Знаю один случай, как по мне – просто дикий. Одна женщина долго не могла забеременеть – вот так же, как и вы. Потом решила, что собственного малыша ей уже не родить, и взяла детей из детского дома – мальчика и девочку. Дети росли, все было, в общем-то, нормально. И вдруг она забеременела, хотя сама этого давным-давно и ждать перестала. И думаете что, обрадовалась? Да нет же! Решила, что три ребенка в доме – это слишком много, и сделала аборт! Через время тяжко заболела и умерла без покаяния… Кошмар, да и только! Потому-то теперь я и стараюсь всех предупреждать о любых возможных последствиях такого шага. Хотя, конечно, всего не учтешь. Все возможные варианты развития событий видны только Господу… И вот еще, Юлия, не забывайте, что в доме с вами живет и ваш супруг. Вдруг он будет против этого ребенка? Мне кажется, если вы станете ломать Николая через колено, то это не пойдет на пользу вам обоим. Старайтесь быть мягче к людям, Юлия, это тоже часть христианской жизни.

– Постараюсь, – ответила она еле слышно.

– Я вижу, вы очень устали, – сказал отец Алексий, вставая. – Отдыхайте. Кушайте, поправляйтесь, выздоравливайте. Господь сохранил вам жизнь, и это не просто так. Значит, вам еще рано к Нему на Суд, что-то вы еще должны сделать здесь, на земле. Поправляйтесь, набирайтесь сил. И не спешите вы так – все ваше от вас не уйдет. Господь об этом позаботится.

Отец Алексий откланялся и вышел из палаты. А Юлия тут же провалилась в тяжелый, беспокойный сон – все-таки она еще была очень слаба и спала подолгу. Во сне она блуждала по какому-то лабиринту и никак не могла из него выйти…

Часть третья

Глава 1
Ракета меняется

Прошло два года.

И вновь был сентябрь, и вновь в Большеграде тепло и хорошо. Какая все-таки дивная пора – конец сентября! Не холодно, не жарко, не слишком солнечно, но и не слишком тускло, в общем – идеально! Ну, во всяком случае, почти.

В это пригожее утро Юлия Ракитина в своем кабинете на фабрике обсуждала с директором Пашей текущие дела. Ее муж Николай подметал двор и выглядел дворником из старого фильма – в широких штанах, светло-сером фартуке, больших рукавицах и с огромной метлой. Для полноты образа не хватало еще и бороды, но растительность на лице Николай отращивал только во времена запоев, а не пил он уже давно.

Поглядев на супруга через оконное стекло, Юлия решила, что тот, пожалуй, выглядит довольным и счастливым – даже морщины на лице частично разгладились, и губы двигаются – Николай любил что-то напевать заметая. Что-то старое, советское, почти классическое – например, «Надежда – мой компас земной», «Опустела без тебя земля» или «На дальней станции сойду». Как странно! Если бы ей в студенческие годы кто-то сказал, что амбициозный Коля Анасенко будет доволен работой истопника и дворника, она ни за что не поверила бы!

Но нужно было возвращаться к делам. Юлия оторвалась от окна и спросила:

– Так что вы думаете, Паша? Какая краска нам больше подходит – «Яркий день» или «Эколеджи»?

– Так сразу и не скажешь, Юлия Владимировна, – осторожно ответил Паша. – И те и другие обещают полную безопасность, но мало ли кто и что обещает.

Сказал, а сам подумал: надо же, как иногда меняются люди! Когда он только начинал работать на фабрике «Мебель-прогресс», Ракитина не советовалась ни с кем и никогда. Даже представить себе хозяйку, обратившуюся к нему с подобным вопросом, в те времена было невозможно! А теперь – нередко советуется. И даже кричит намного меньше. Причем не только на него, но и на рабочих. И всегда – только культурно, ни слова мата – не то что раньше. Увольняет лишь в крайнем случае и с видимой неохотой, причем чаще всего давая человеку шанс исправиться. А ведь раньше вылететь с фабрики «Мебель-прогресс» можно было за любую безделицу. Чудеса, да и только!

Действительно, после выписки из больницы жизнь Ракеты изменилась. Она послушалась отца Алексия: прочла все книги, которые он ей дал, ознакомилась с заповедями Божиими и теперь изо всех сил пыталась их не нарушать. Также она стала регулярно посещать храм, исповедоваться, причащаться, читать утренние и вечерние молитвенные правила. К правилам она по совету отца Алексия добавила «Акафист Иисусу Сладчайшему»⁵⁹, который очень полюбила.

Спустя год Юлия вернулась к псалмам, только читала их не по восемь часов в день, конечно. В православном христианстве принята разбивка Псалтири на двадцать частей. Части эти называются кафизмами. Греческое слово κάθισμα означает «сидение», что указывает на обычай сидеть в храмах во время этой части богослужения, а не стоять. Здесь, собственно, все просто – в древности сидели в храмах преимущественно при чтении текстов ветхозаветных, а при чтении новозаветных стояли. Псалмы – тексты ветхозаветные, потому христиане и считали возможным во время их звучания опуститься на скамью и дать небольшой отдых уставшим ногам и спине.

Так вот, Юлия читала в день одну кафизму. При этом новую кафизму она начинала читать только после того, как освоила старую. Освоение предполагало знакомство с текстом и его подробный разбор. Отец Алексий был уверен: читать псалмы надо, понимая, что в них написано, вот Юлия и старалась понять. Нужные толкования на псалмы из трудов святых отцов Православной Церкви⁶⁰ ей помогал находить именно отец Алексий.

Также в жизнь женщины вошло Священное Писание – по две главы из Евангелия Юлия читала ежедневно, а еще аскетическая литература, объясняющая, как именно нужно правильно исполнять Господни заповеди. И если «Лествицу» Юлия не потянула, труды Исаака Сирина тоже, то «Душеполезные поучения» аввы Дорофея читала охотно и даже пыталась исполнять⁶¹.

В общем, Юлия Ракитина понемногу воцерковлялась. Каких-то особенных талантов она не показывала – вряд ли могла бы стать миссионером, написать богословский трактат или основать монастырь. И все же совет отца Алексия «подниматься по лестнице постепенно, шаг за шагом» давал ощутимый результат – Юлия становилась христианкой все больше и больше.

Пребывание в Церкви меняет человека, особенно если он старается стать христианином по-настоящему. Юлия старалась, она вообще была из тех людей, что всё делают всерьез. Это принесло свои плоды – в характере Юлии начались изменения. Все знающие Юлию отмечали, что Ракета как будто стала несколько мягче и тише, не такой категоричной и гораздо менее стервозной. Хотя до безгневия святых ей было еще очень и очень далеко.

Рабочие фабрики «Мебель-прогресс», а также сотрудники магазина теперь получали что-то вроде тринадцатой зарплаты – крупной денежной премии, которую во времена Советского Союза платили перед Новым годом. Раньше об этом на фирме и речи не могло идти, теперь же Юлия, урезав свою долю, нашла на это средства – так она считала, что поддерживает рабочих и их семьи. Вот только эта премия выплачивалась не в декабре, а весной, ближе к главному празднику христианства – Пасхе, Воскресению Господню. Также некоторые суммы Юлия выделяла на один из детских домов в Большеграде. Поддерживала она деньгами и больничный храм в честь преподобного Агапита Печерского. То есть Юлию Ракитину нельзя было назвать великим благотворителем, но часть своих денег на дела милосердия она выделяла регулярно. Так Юлия понимала свой долг христианки.

Пыталась она приобщить к христианству и Николая. Он не слишком сопротивлялся, но в храм его удавалось затащить не чаще одного раза в два месяца, и дома он молился вместе с Юлией крайне редко. Юлия жаловалась на непослушного мужа отцу Алексию, но тот разводил руками – Бог сотворил людей свободными, а потому насильно в Церковь никого не притащишь, а если и притащишь, то не удержишь. Можно заставить человека вести себя так, будто он верит в Бога и любит Его, но заставить действительно поверить и действительно полюбить нельзя. Только добровольно отдают люди свое сердце, даже и Богу. Только добровольно! Впрочем, жизнь идет, люди меняются, в том числе иногда и к лучшему. Поэтому Юлии не стоит отчаиваться – то, что ее супруг не стал христианином сейчас, совсем не означает, что он не станет христианином потом. Нужно быть к нему снисходительной, терпеливой и не забывать о нем молиться. Юлия и молилась, обучаясь любви и терпению, ведь только любящий и терпеливый человек может молиться день за днем, даже если результата пока что не видно.

Но вернемся на фабрику, где Юлия и Паша в тот отличный сентябрьский денек обсуждали краску.

– А как вы, Паша, смотрите на то, что мы назначим по этим краскам дополнительную экспертизу, независимую? – спросила Юлия. – Сами оплатим и по результатам уже решим?

– Но… Но ведь это, наверное, очень дорого, Юлия Владимировна!

– Да, недешево, – согласилась Ракитина. – Но если какой-нибудь ребенок отравится, разве это будет лучше?

– Не лучше, Юлия Владимировна, совсем не лучше. Нас ведь по судам затаскать могут!

– Дело не в судах, – покачала головой Юлия. – Не только в них. Господь такой экономии не одобрит, а это главное, как вы считаете?

– М-м-м… – Паша замялся. – Ну наверное…

Дело было вот в чем: Юлия Ракитина задумала расширить ассортимент и начать выпускать кроватки для малышей. А малыши есть малыши – они все тянут в рот. Кроватка, конечно, не погремушка, но попробовать «на зубок» стойку младенец вполне может. А значит, все должно быть максимально экологичным – только натуральное дерево, клея самая малость и лишь на стыках, причем и клей только натуральный, например костный, с самым минимумом химии, а лучше вообще без нее. Ну и краска тоже должна быть особая. С одной стороны, кроватка должна быть яркой, с другой – безопасной!

Кстати, здесь Паша позволил себе даже поспорить с грозной Юлией Владимировной. Нет, против безопасности он ничего не имел, а необходимость делать яркие кроватки вызывала у Павла большие сомнения. Он утверждал, что сейчас в моде как раз светлые, однотонные детские кроватки. Но Юлия, конечно, настояла на своем, заявив, что мода на однотонное и светлое – это чушь и скоро пройдет, а на самом деле и родители, и дети любят все яркое.

Но цвет все-таки далеко не главное! При попадании в организм малыша краска не должна вызвать аллергии или отравления. Такие краски редки, но они есть. Вот сейчас Юлия и Павел решали, как бы выбрать лучшую. Далекий от христианства директор Паша не знал, одобрит Господь экономию на красках или не одобрит, но то, что Юлия не на первое место поставила гражданские суды, ему понравилось. Пару лет назад она только про суды и думала бы, не иначе! А теперь иски, проблемы и огромные штрафы, оказывается, вопросы вторичные! В общем, меняются люди! И это хорошо.

– Я вот что думаю, Паша, – подытожила Юлия. – Сейчас садитесь за компьютер, за телефон, в общем, найдите все лаборатории, которые могут дать сравнительный анализ этих красок. Попытайтесь понять, какая из лабораторий лучше – а то не хватало еще заплатить кучу денег какой-нибудь шарашкиной конторе! – и сообщите мне, сколько будут стоить их услуги. Думаю, деньги мы изыщем – серьезное дело все-таки. Я уверена – детская мебель всегда будет находить покупателей, и если мы закрепимся на этом сегменте рынка, то всем нам от этого будет только лучше.

– Конечно, Юлия Владимировна, – кивнул Павел вставая. – Я могу идти?

Ответить Ракета не успела. Телефон на ее столе разразился мелодичной трелью, Юлия посмотрела на экран, увидела, кто именно звонит, и лицо ее вытянулось.

– Да, Татьяна Олеговна, – сказала она в трубку. – Как – подралась? Опять подралась?! А с кем? С Катей?! Как – с Катей?! Они ведь вроде бы лучшие подруги! Да, я с вами полностью согласна. Да, конечно, это недопустимо! Да, прямо сейчас выезжаю и не позже чем через полчаса приеду.

Юлия отключилась. Вид у нее был такой, словно ее срочно вызывают в суд в качестве обвиняемой, хотя звонок был всего лишь из школы.

– Опять Диана? – с сочувствием в голосе спросил Павел.

– Опять! Ну что за ребенок! – Юлия всплеснула руками. – Еще месяца в школе не проучилась, а успела подраться три раза. И это ей семь лет исполнилось всего неделю назад! А что будет, когда она станет подростком? Ее переходный возраст мы как переживем?

– Может, как раз к тому времени все наладится? – осторожно предположил Павел. – Говорят, что дети иногда перерастают…

Сам он был холостяком и точно не знал, перерастают дети или нет.

– Хотелось бы, – с сомнением в голосе ответила Ракета. – Но существование в мире детской комнаты милиции – или как она там сейчас называется – намекает на то, что перерастают не все.

Для сомнений у Юлии были все основания – ее приемная дочь Диана и вправду была ребенком не из простых.