Текст книги "Жертвы"

Вернулся Мясник с двумя бокалами, мы чокнулись, улыбнулись друг другу и выпили. И мы молчали, и не хотелось говорить ни о чем – вот так сидеть и знать, что можно заговорить в любой момент, но этого не нужно. Начали журчать сверчки, казалось, где-то совсем рядом их протекал целый ручеек, и поток то усиливался, то стихал, шумел лес, и на землю опускалась ночная прохлада.

– Как тебе спится с ночником, не страшно теперь? – Мясник спросил это как бы невзначай, но в его голосе скользнула уж больно ласковая заботливость, я растерялась и напряглась, меня напугало это – забота может быть разной: родительской, дружеской, товарищеской, просто человеческой, но тут я инстинктивно расслышала именно мужскую…

– Хорошо, спасибо. А то без уличных фонарей уж больно темно.

– Да, ночи тут темные, – согласился он.

И снова выпит коньяк, и снова не охота идти, но надо бы.

– Ладно, давай спать, – Мясник встал, я поднялась следом, он взял меня за руку и проводил наверх до комнаты.

– Спокойной ночи, – сказал он, остановившись у порога спальни.

– Спокойной ночи, – я улыбнулась ему, он постоял немного в дверях и вышел, но дверь на ключ не запер. Это обрадовало меня и почему-то напугало.

Я искупалась, умылась, включила ночник, чуть прикрыла окно и легла. Я натянула одеяло почти до макушки, но сон не шел – незапертая дверь не давала покоя, это словно… – а вдруг он решит прийти? Конечно, прийти он мог и когда запирал дверь – ключ-то у него. Но когда он запирал дверь на ключ, он как бы четко определял – я остаюсь на ночь в своей комнате, он за ней, а сейчас… что сейчас? Внутри меня невольно поднимался страх, конечно, где-то в глубине души я понимала… я знала… я была уверена – он не обидит, хотя что считать обидой? Если бы он хотел изнасиловать меня, он бы это уже сделал… А если он все-таки захочет… близости, что тогда? Я не… мне казалось, я не смогу… не захочу… Но в тоже время: рушить его хорошее отношение ко мне не хотелось – может быть, я смогу потерпеть… перетерпеть… выдержать?.. Хотя…

… – Не дай бог, попасть под такие удары, – однажды услышала я за спиной, когда только-только прекратила молотить боксерскую грушу… Дело было в спортзале, куда я записалась после поездки в Таиланд на курсы бокса. Тренировалась я в основном с утра, когда меньше всего надеялась застать Пашеньку по его старому адресу, да и народу в это время в зале было минимум, что позволяло мне избежать ненужных разговоров с не персоналом, по крайней мере, до этого дня.

Я резко повернулась на голос, первое желание – вмазать по лицу говорящего, как несколько секунд назад по груше, но я сдержала себя, к тому же отвлек пот, стекший от резкого поворота головы со лба по носу в глаз, отчего пришлось зажмуриться, я наощупь взяла висевшее неподалеку полотенце и вытерла лицо, после чего внимательно оглядела говорившего – передо мной стоял парень, довольно молодой, на вид мой ровесник, может даже чуть помладше.

– Саша, – протянул он мне руку и улыбнулся.

Я не знала, как поступить, и некоторое время просто стояла и смотрела на его руку.

– Екатерина, – все-таки ответила я и пожала протянутую мне руку.

– Давай помогу, – парень беспардонно взял мою левую руку, с которой я еще не успела снять перчатку, и сделал это за меня. – Давно тренируешься?

Разговаривать мне не хотелось, хотелось поехать на «чистую» квартиру, где я тоже повесила грушу и наклеила на нее фотографию Пашеньки, которую нашла еще после смерти мачехи в ее вещах, и набить морду «груше-тире-Пашеньке», поесть, а потом отправиться на свою бессменную «вахту».

– Нет, несколько месяцев, – сухо ответила я.

– Ого, это серьезно, а я… – начал было он.

– Мне не интересно, – оборвала я. – Прости.

Я поднялась и направилась в раздевалку, и тогда я была уверена, что на этом наше знакомство с Сашей закончилось. Но Саша оказался куда настойчивее, чем я ожидала…

На фоне тренировок мы так и сдружились с ним. Причем действовал Саша очень хитро: он вытаскивал меня куда-нибудь под предлогом «нам на работе раздают билеты в качестве бонуса, чего им пропадать-то». Так он сводил меня на пару выставок, в театр, показал мне парк развлечений в Москве, зоопарк, он словно стал моим столичной тамадой… причем довольно навязчивым тамадой, так как сама я ему в течение всего нашего общения ни разу не звонила…

Впрочем, виделись мы с ним не очень часто, у него работа, учеба по вечерам, у меня тоже «служба» – дозор свой я не бросала… Но меня очень подкупало то, что Саша ни разу за пять месяцев нашего общения не предложил мне поехать к нему или остаться у меня, нет… Он… иногда мне казалось, что реально его кто-то снабжает бесплатными билетами на работе, и он зовет меня чисто за компанию… Не знаю… Но с ним было очень интересно, он знал очень много, не в плане эрудиции или научных каких-то истин, а в жизне-бытовом плане – в частности, это именно он научил меня взламывать замки…

Саша был сиротой, рос в детдоме в Туле, но лет в двенадцать бежал оттуда в деревню к дяде. А дядя, успевший за свою жизнь уже отмотать два срока за воровство, быстренько обучил смышленого пацаненька всем «премудростям», и они стали вместе совершать набеги на квартирки в городе, что был неподалеку от деревни. Потом их, как водится, взяли, дядю в тюрьму, а Сашу снова в приют – на его удачу срок тогда ему не дали. И Саша стал тише после этого, впредь проказничал уже не столь незаконно, а после своего совершеннолетия уехал в Москву, тут устроился официантом, потом в фирму какую-то, поступил в колледж… пошел в спортзал…

И этот Саша, и его отношение, и это окунание в жизнь простых людей, и непоявление Пашеньки по старому адресу – это все вновь стало зарождать во мне сомнения… даже не сомнения, а больше надежду на то, что и у меня может быть нормальная жизнь…

Но жизнь все расставила по своим местам…

Иногда, когда я вспоминала Сашу, я не понимала, на что я рассчитывала, откуда была та надежда на нормальную жизнь: да, мне было весело с Сашей, но ни любви, ни привязанности, ни уж тем более сексуального желания я не испытывала, ни капли, ничего подобного… Я вообще ни разу не испытывала ничего такого, что проснулось совсем недавно, там, в подвале дома Мясника, и тогда на кухне… И эти руки Мясника, они никак не шли из моей головы, а их образ сразу отзывался где-то внизу, отзывался тягуче и сладко. И эти два шрама на пальцах… Так я и лежала в кровати, мучимая, раздираемая сомнениями, страхами и в тоже время некоторым любопытством – что же так нравится другим людям в сексе? Ведь о нем так много говорят, пишут, показывают?.. Не зря же?!

Уснуть мне удалось только через несколько часов… по крайней мере, мне так показалось…

Проснулась я от легкого стука в дверь, я открыла глаза и повернулась на звук, Мясник заглянул, встретился со мной взглядом и улыбнулся.

– С добрым, пора вставать, – сказал он весело, подмигнул мне и ушел, оставив дверь приоткрытой.

Я потянулась, переоделась в домашнее и поплелась умываться. Когда я вышла в коридор – меня встретил пьянящий запах кофе, и я передумала задавать Мяснику вопрос, который невольно появился в моей голове в это утро, – зачем же так рано вставать?.. Ответ был прост – чтобы пить вкуснейший кофе.

Когда я зашла на кухню, Мясник заглядывал в холодильник.

– Может каши сварить? Я видела там у тебя овсяные хлопья, – предложила я, сладко потягиваясь.

Мясник посмотрел на меня, внимательно осмотрел с ног до головы, таким странным взглядом, вроде без похоти, но как-то по-другому, не как обычно… Я смутилась и немного сжалась, постаравшись стать незаметнее.

– Она быстро, – добавила я и почесала живот.

Он улыбнулся, глядя на этот мой жест.

– Давай.

Я занялась кашей, Мясник нарезал немного колбасы, сыра и батона, разлил кофе и добавил мне в бокал, как я люблю, молока и сахара. Я взяла чашку и с удовольствием отпила.

– Хорошо, когда кофе есть, – протянула я, заметно о-кая.

– Хорошо, – передразнил он.

Десять минут и каша готова, я разложила ее по тарелкам, достала мед, и мы с аппетитом поели… Весь завтрак Мясник отчего-то с хитрецой поглядывал на меня, с таким каким-то мальчишеским задором.

– Чего? – наконец не выдержала я.

– У меня для тебя сюрприз, – произнес он, а я аж замерла – не любила я сюрпризов.

– Какой? – я с сомнением посмотрела на него.

– Позже.

Я напряглась.

– Да ты чего испугалась-то? Тебе понравится.

– Извини, я просто…

– Не любишь сюрпризов, – опередил он.

Я кивнула.

– Оно и понятно, – заметил Мясник.

– А разве сегодня не пятница, тебе не надо на работу?

– Ну… мне как директору можно и в пятницу отдохнуть, тем более что в воскресенье придется уехать на весь день.

– По работе? – на автопилоте полюбопытствовала я, Мясник кивнул.

Мы допили кофе, Мясник вдруг посмотрел в окно, там уже ярко светило солнце, но пока было не жарко – по моим оценкам часов восемь, то есть разбудил он меня где-то в семь.

– Так, иди наверх, там у меня есть шорты, такие… увидишь, – он махнул рукой, не став вдаваться в описание, – надевай их и футболку потемнее, и спускайся, я жду тебя на улице, – протараторил он и показал в сторону выхода с веранды.

Я кивнула, встала и принялась собирать посуду.

– Я помою, иди, – настоял Мясник, я удивилась, но послушно пошла наверх.

Почистила зубы, надела на его трусы, что на мне, шорты, порадовалась, что у последних была регулируемая резинка, и затянула ее потуже – теперь хотя бы не было ощущения, что нижняя часть одежды вот-вот спадет с меня, сменила белую футболку на темно-синюю и направилась вниз. Внутри меня невольно росло напряжение: что он задумал и стоит ли мне начинать бояться?

На кухне Мясника уже не было, на веранде тоже, я подошла к двери на улицу, глубоко вздохнула и вышла, отметив, что руки несильно, но все-таки начали дрожать.

Я замерла на ступеньке, повертела головой и быстро увидела Мясника – он стоял у угла дома, а рядом с ним… рядом с ним стоял припертый к стене велосипед. Я засмеялась, хотя захотелось заплакать – неужели так бывает? Вот так – чтобы кто-то тебе неродной вдруг раз и захотел исполнять твои мечты, я ощутила слезы на глазах и смутилась, в горле появился ком, сердце сжало…

Мясник махнул мне рукой, и я спустилась – две ступеньки и мои ноги коснулись травы, прохладной и еще чуть влажной у корней от росы, я посмотрела на Мясника, подняла одну ногу и развела руками – я по-прежнему была босая, но он с улыбкой подошел ко мне и вытащил из-за спины балетки, которые были на мне в тот день, когда мы встретились.

Я радостно взяла их, обулась и улыбнулась.

– Я совсем ведь не умею кататься, Дим, – произнесла я с улыбкой и… замерла – назвать его по имени получилось у меня как-то само собой, как-то вдруг.

Он несильно вздрогнул на это и тепло улыбнулся – его губы остались на месте, лишь слегка дрогнули, а вот вокруг его глаз дружно в легкую паутинку собрались морщинки и через несколько секунд исчезли, впрочем, может он просто щурился на солнце…

– Не переживай, я терпеливый, – он уверенно взял меня за руку и повел за собой.

Мы подошли к велосипеду, на вид совершенно обычному.

– Ну что, – Дима посмотрел на меня и улыбнулся. – Предлагаю начать?

Я немного боялась: отец как-то пытался меня научить ездить на велосипеде, да так и бросил это дело – как только он отпускал руки, я сразу останавливалась – я очень боялась, мой мозг никак не мог понять, как же это на двух колесах может ехать, прямо ехать, и, главное, как я могу на нем ехать, ведь это чудо техники даже стоять не может? Вот машина – все понятно, стоит значит стоит, едет значит едет, и нигде не падает, четыре устойчивых колеса, мотор, а тут… Как?

Я вздохнула.

– Мне страшно, – просканудила я и понадеялась, что Дима решил все-таки не все мои мечты исполнять и прыгать с парашютом мы не будем.

– Так, а ну-ка отставить, товарищ женщина, – Дима вдруг обнял меня за талию и приподнял, легко, как пушинку, потом еще одно ловкое движение, и я уже полностью у него на руках, он посмотрел на меня, улыбнулся и поставил на землю рядом с собой.

– Вот видишь, я тебя легко удержу, не бойся.

Я согласно кивнула и как-то неожиданно, даже для самой себя, положила руки на его предплечья, словно проверяя, а так ли он силен: я видела, что у него сильные руки, но сейчас, когда я ощутила, какие они твердые… его руки чем-то напоминали руки гимнастов – видна каждая мышца, четко, ясно, безапелляционно… Я провела руками по его плечам и положила ладони на грудь – как же ярко в нем чувствовалась мощь, сила, такая животная мужская сила. А еще… я ощутила, какая теплая у него кожа, там, под футболкой, и вдруг от кончиков моих пальцев побежал ток, волной… эта волна прокатилась по моему телу очень быстро, сверху вниз, стало жарко и как-то тревожно… Я почувствовала, как его сердце забилось быстрее, и тут же убрала руки, опустила глаза и махнула головой в сторону велосипеда, призывая начать.

Дима помолчал несколько секунд, глубоко вздохнул и наконец скомандовал:

– Тогда начнем!

Он взял велосипед за ручки и повез, я послушно шла за ним, успокаивая себя, вернее, пытаясь как-то вернуть то привычное мое чувство отстраненности от этого раздражающего ощущения возбуждения, но это оказалось непросто.

Мы чуть отошли от дома, и Дима начал меня учить. Он действительно так уверенно держал меня, вернее, велосипед со мной сзади за сиденье, что скоро я перестала бояться и постепенно у меня все же стало получаться, правда, не совсем гладко – я то и дело дергала руль и заваливалась вместе с велосипедом при поворотах. И мы смеялись, как в детстве, как дети, и вокруг было солнечно и радостно.

«Урок» наш продлился, по моим прикидкам, около трех часов, потом солнце совсем разошлось и стало жарко, и мы вернулись в дом, хотелось пить и есть. Все еще пребывая в каком-то детском настроении, мы в шутку поборолись за первый стакан воды, потом вдоволь напились, после чего принялись мазать йодом царапины, было их совсем немного – в основном от ударов руля и педалей велосипеда, но мы израсходовали половину пузырька, принявшись после обработки царапин просто рисовать друг на друге всякие глупости. Наконец закончив дурачиться, мы разогрели еду и с удовольствием поели.

– Хочешь, можем пойти в лес погулять? Тут есть одна хорошая тропинка, – предложил Дима, когда мы уже пили чай с печеньками.

– Я за, только искупаюсь и переоденусь, а-то напотелась, – с охотой согласилась я, усталость в теле, конечно, была, но побродить в прохладе леса было бы неплохо.

После чая мы уже привычно вместе помыли посуду: я мыла, а он стоял рядом и вытирал, посматривая на меня. А потом я направилась в свою комнату, искупалась, переоделась, попыталась высушить только что вымытые волосы полотенцем, но потом решила не тратить на это время и поспешила вниз. Дима уже сидел на веранде, тоже переодетый, и, судя по мокрым волосам, тоже только из душа.

Мы вышли, он запер двери, и с веранды в дом, и с улицы на веранду, взял меня за руку и повел за собой. Он так крепко держал меня, и не понятно: то ли оттого, что боялся, что я вдруг решу сбежать и припущу в лес со всех ног, то ли оттого, что опасался, что я могу отстать и потеряться.

Мы прошли по полянке около дома, чуть-чуть по кустам, потом преодолели небольшую калитку в заборе, который представлял собой сетку-рабицу, натянутую между столбами, причем был этот своеобразный забор не очень высоким, он едва доставал мне до груди. И вот мы вышли в лес, на довольно широкую тропинку, тут Дима немного помедлил, чтобы поравняться со мной, чуть ослабил хватку руки, и мы пошли вперед уже рядом друг с другом. Тропинка представляла собой довольно укатанную дорожку, правда, уже зарастающую кое-где, – судя по всему, раньше по ней часто ездили на машине, но давно уже этого не делали.

В лесу сосновый запах стал еще резче, заметнее, птички звучали где-то в высоте и было довольно прохладно и даже немного сумрачно: кроны вековых сосен довольно плотно закрывали этот нижний мир леса от прямых солнечных лучей, приятно их рассеивая и создавая целую гамму полутеней. Мы шли медленно – под ногами то и дело попадались шишки.

– Обалденно тут, конечно, – нарушила я первой тишину, всматриваясь вверх.

– Да, тут красиво.

– И страшновато.

Он хихикнул.

– Вот ты трусиха.

Я несильно стукнула его по плечу.

– Не трусиха, а осторожная девушка, – поправила я его.

Дима с сомнением посмотрел на меня.

– А скажи, что делала острожная девушка в подъезде, одна, около часа ночи? – почему-то спросил он, вспомнив такой далекий день, когда мы встретились в первый раз.

Я смутилась и немного растерялась – рассказать ему правду?..

– Неудачное свидание, – после некоторой паузы ответила я.

– Свидание? Ты ходила на свидание? Ты вроде говорила… – Дима не досказал, но я поняла его.

– Ну… – а что сказать-то, я точно не знала, – я пыталась… несколько раз начать жить, как… все… я не знаю…

– И?

– Не получилось ни разу… – с грустью в голосе произнесла я, в глубине души надеясь, что Дима не захочет расстраивать меня еще больше и сменит тему.

– Почему?

– Я говорила, когда дело доходит до… я чувствую кучу всего ненужного и все…

– А тогда?

– Когда? – переспросила я, мысленно уже борясь с нахлынувшими было воспоминаниями…

– В час ночи? С неудачных свиданий в час ночи не уходят.

«Да что он прикопался-то, как ревнивый муж?!» – сначала эта мысль просто промелькнула, как-то вроде, но… подумав ее немного, я напряглась.

– Не знаю, мы смотрели кино, и он не приставал. Вернее, пытался… А потом… знаешь как-то, как-то перестал… и не хотелось уходить, я не знаю… – соврала я, – он был таким добрым…

– Был?

– Ну и есть, наверное, – исправилась я. – А что?

– Да нет, просто, – он посмотрел на меня, – а после того… ну… – Дима замялся, а я кивнула, показывая, что поняла, о чем он, и он продолжил, – ты вообще спала с мужчинами, или дальше кино дело так и не заходило ни разу?

«К чему все это? Зачем? Я не знала, как отвечать и что? А вдруг, если я скажу „да“, он разозлится? А если „нет“ – вдруг почувствует, что вру? И зачем такой разговор после такого приятного утра?» – в моей голове разом появилась целая куча опасений.

– Я не хочу отвечать.

– Значит, да.

А мне вдруг стало стыдно – хотя тут-то с чего?! – ну да, спала я с мужчиной уже после тех четверых – я просто хотела стать нормальной… – но это все внутри, очень глубоко, не надо бы наружу… Я разозлилась.

– Да… да я спала с одним после, да! – нервно начала я, но сумела взять себя в руки. – Потому что я тоже хотела быть, как все, понимаешь, хотела семью, чтобы, чтобы… тебе не понять… – я остановилась, внутри меня клокотала злость даже больше ни на Диму, а на этот стыд, который скручивал все внутри меня, подчинял себе, заставляя ненавидеть саму себя.

– Почему же… не понять? – Дима тоже остановился и посмотрел на меня.

– Ты хотел бы иметь семью? – спросила это я, уверенная в ответе «нет», ведь он фактически истреблял семьи.

– У меня есть семья… – спокойно произнес Дима, а у меня аж дернулось все – какая-то судорога прошла по лицу, по рукам, по телу.

– У тебя есть семья?! – переспросила я возмущенно и недоуменно одновременно, хотя четко видела по его лицу – он не врет и не шутит.

Внутри меня появилось чувство обиды, несогласия… «Даже у него есть семья, у человека, который убивает детей, в муках, а почему же я… почему же у меня… что я такого сделала в свои шестнадцать, что вот так… что??? почему???» Мои глаза обожгли слезы, но я уже осознанно стянула их петлей – ни слезинки, ни слезинки, ни слезинки!..

Дима нервно сглотнул, взял меня нежно за плечи и посмотрел мне в глаза.

– У тебя есть семья? Дети? – повторила я в недоумении.

Дима явно уже был не рад, что сказал это, он явно не ожидал такой моей реакции.

– Ну, мы в разводе… с женой, – произнес он с запинкой.

– Сколько детей? – я прокричала этот вопрос, мой голос звонко раскатился по лесу в разные стороны.

– Трое, – спокойно ответил Дима.

«Трое?! Трое?! Трое…» – это эхом раздавалось в моем мозгу, билось от одного края черепной коробки в другой, перелетало быстро, молниеносно, больно. Я злилась, но ни на кого-то конкретно, просто злилась от несправедливости, злость сдавила сердце, сдавила горло, я с силой оттолкнула Диму и побежала, туда, к дому – там было все так понятно, там стены, там его эти трупы, там он другой, там нет его семьи…

– Погоди, – крикнул Дима и довольно быстро догнал меня, схватил за руку, развернул и внимательно вгляделся в мое лицо, я жадно вдыхала ртом воздух – от бега, от обиды, от злости кислорода очень не хватало…

– Ты чего? Ты нормальная?! – Дима смотрел на меня раздраженно и настороженно, а я знала, я смотрю зло, я не могла скрыть, затопить, потушить в себе эту проснувшуюся зависть, злую, жадную, обиженную зависть…

– Ты что злишься на меня из-за того, что у меня есть семья? – он говорил как-то недоверчиво, как-то ошарашенно.

Я нервно сглотнула, отвела взгляд, я была не в силах ответить, произнести хоть что-то – хотелось кричать, рвать что-нибудь в клочья, а еще внутри разгоралась ревность – у него есть те, кого он любил, а может и любит… а значит я не единственная… как так-то?!

Он держал меня крепко, но я и не вырывалась.

– Прости, – сказала я, собрав наконец всю свою волю в кулак. – Прости. Я просто… я злюсь не на тебя.

Я замолчала, нахлынувшая ревность смутила меня, это немного погасило пожар злости и зависти, разбушевавшийся внутри меня, и мне стало неловко…

Дима вдруг обнял меня и приподнял, так что мои ноги едва доставали носками до земли, и наши лица оказались очень близко.

– А на кого? Думаешь я не достоин такого? – он внимательно смотрел на меня и ждал ответа, но я и сама не могла разобраться, что в внутри меня: зависть, злость, ревность – все… Дима вдруг сдвинул брови, помотал головой и улыбнулся. – Ты ревнуешь? – немного с сомнением спросил он.

– Чего еще ты выдумал?! – возмутилась я, а в голове – «вот же проницательный гад!»

Дима поставил меня на землю, сделал небольшой шаг назад, все еще держа меня за плечи, и пристально посмотрел на мое лицо.

– Да! – уверенно произнес он и улыбнулся. – На самом деле, у тебя очень эмоциональное лицо, все как на ладони.

Я стиснула челюсти в негодовании.

– Но мне приятно, – он снова подошел вплотную, одной рукой прижал меня к себе, а второй аккуратно взял за подбородок.

– Раз ревнуешь, – произнес он мне почти в губы, – значит, что-то чувствуешь…

Дима коснулся моих губ своими, и меня тут же обдало жаром – внутри просто гремучая смесь из инстинктивного страха, трепета и негодования на его поведение, буквально через секунду он чуть отстранился, посмотрел мне в глаза, а потом поцеловал. Я чувствовала его язык в своем рту и не знала, как реагировать, что надо делать, куда бежать? Я замерла, невероятно ярко ощущая и его руку, которая крепко обнимала меня за талию, прижимая все теснее, и руку, которая чуть держала за подбородок.

Несколько секунд и Дима остановился, чуть отстранился, убрал руки, немного отступил и посмотрел мне в глаза.

– Ну как?

А я стояла и таращилась на него – я не знала – на самом деле было никак – но для меня это и было «просто ого-го!»: меня не охватила паника – да где-то в глубине души стало страшно, но вот паники не было, и, главное, не было отвращения – не возникло желания немедленно вытереть губы, вымыть рот с мылом – нет. Я стояла и прислушивалась к себе – отвращение так и не просыпалось – наконец я сглотнула и ответила:

– Нормально.

– А ты умеешь говорить комплименты, – немного иронично заметил Дима и улыбнулся.

Я смутилась и почувствовала, что краснею.

– Ты покраснела, – он засмеялся, уже откровенно и весело, отчего я покраснела еще больше.

– Иди ты, знаешь куда… – я махнула на него рукой.

– И куда же? – он пытался сделать сердитое, серьезное лицо, но было видно, что он еле сдерживает смех.

– Домой.

Он улыбнулся.

– Предлагаю вам, миледи, отправиться со мной туда же, – он театрально поклонился и протянул мне руку, я горделиво хмыкнула, но все же взяла его за руку, и мы пошли домой.

Дима шел медленно, но я все отставала… Я шла за ним – а известие о его семье никак не шло из моей головы…

– И где она сейчас?

– Кто?

– Ну, семья: жена и дети?

Он чуть повернулся и посмотрел на меня с сомнением, словно взвешивал стоит ли отвечать.

– В Саратове.

– Ого, это далековато.

– Да.

– И ты не видишь детей?

– Раньше приезжал к ним, а потом… понял, что лучше не надо. Помогаю только материально.

– А кто у тебя?

– Две девочки и мальчик.

– Понятно. Прости, если я обидела, я разозлилась… я просто… – было сложно признаться, но я все же договорила, – позавидовала.

Дима резко остановился – я чуть не столкнулась с ним – повернулся и серьезно посмотрел мне в глаза.

– Никогда никому не завидуй – поверь, у каждого есть своя боль, – он произнес это с таким суровым видом, что я невольно отвела взгляд и кивнула.

Дальше мы пошли молча.

– Так, стой! – скомандовал Дима, когда мы уже поднялись на веранду дома, наклонился и достал из-под столика небольшую закопченную от огня жестяную баночку. – Надо бы осмотреть друг друга.

– В смысле? – не поняла я.

– Это лес, это лето, тут довольно много клещей, около дома я обрабатываю траву, а дальше нет.

Я посмотрела на него и кивнула.

– Давай начнем с тебя, – предложил Дима, и я снова кивнула.

Я разулась, он принялся осматривать мои балетки, ноги, шорты… а я смотрела на него, на его склоненную голову, и вдруг заметила, что в его волосах уже заметны седые волоски, словно тонкие струйки сливок в крепком кофе, которые отчего-то не растеклись, а просто замерли… я еле сдержала порыв запустить руку в его волосы и разметать их… размещать эти струйки сливок… Я ощутила внутри себя такой прилив нежности, и словно со стороны поймала себя на том, что стою и любуюсь затылком мужчины. Я любуюсь мужчиной! – и испытываю странное, приятно-щемящее чувство от этого процесса. Я растерянно помотала головой, отгоняя эти мысли…

Дима же снял свои ботинки, тоже их осмотрел, нашел одного клеща с внутренней стороны левого ботинка, а я поежилась.

– Бррр, – вырвалось у меня.

– Лес он такой. Так, поднимайся к себе, сними одежду и внимательно себя осмотри, и одежду изнутри тоже.

Я кивнула и бегом устремилась в комнату, стянула шорты и даже трусы, осмотрела их вдоль и поперек – ничего, на теле под трусами тоже не нашла никого, стянула футболку, осмотрела ее и тело под ней, в том числе и спину в зеркале – никого. Я облегченно вздохнула, натянула футболку, трусы и повернулась к двери, а там стоял Дима, в одних штанах… и не понятно, как долго он уже тут? Я возмущенно уставилась на него, но он, не сказав ни слова, спокойно и невозмутимо подошел ко мне, и начал осматривать мою голову, он так приятно копошился в моих волосах… а потом как-то резко повернул меня спиной к себе, наклонил мне голову и… нежно провел теплыми пальцами от самого начала позвоночника до ворота футболки, было приятно – по моим рукам аж пробежали мурашки… Я резко повернулась.

Дима улыбнулся и кивнул.

– Теперь ты, – как ни в чем не бывало произнес он и сел на кровать, чтобы я легко достала до его головы.

Глубоко вздохнув, я встала между его колен и принялась осматривать его голову, было очень приятно копошиться в его волосах, они приятно пахли шампунем… Наконец, я закончила, чуть потянула его голову назад за волосы и посмотрела на него сверху вниз

– Что я могу сказать… – я улыбнулась, – вы чисты, сэр.

Он тоже улыбнулся.

– Спасибо, – сказал он и снова улыбнулся.

Я чуть отступила, и он поднялся… Он стоял без футболки, такой сильный, высокий… убивавший ради меня, я вдруг вспомнила, как он первый раз полоснул Пашеньку скальпелем – и снова внизу живота это свербящее чувство, опять как-то муторно и сладко-тревожно… И он так внимательно смотрит. Зачем? Я отошла, смутилась и уткнула взгляд в пол.

– А ты догадываешься, что ведешь себя, как школьница? – еле сдерживая улыбку, произнес он.

И снова румянец на моих щеках, они просто огнем загорелись – это уже порядком начало меня раздражать, и это ощущение внизу живота…

Дима подошел ко мне, уже вовсю улыбаясь.

– Дай угадаю… – начал было он.

– Заткнись! – резко прервала я его, уткнув ему в грудь указательный палец.

Его лицо в одно мгновение стало жестким, он взял мой палец и убрал его от своей груди.

– А то что?

Я смотрела на него снизу вверх и понимала – ничего, я даже не злюсь на него, ну, может быть, на себя, да вообще не злюсь, больше смущаюсь.

– Я тебя укушу! – вроде грозно сказала я, а сама еле сдержала улыбку.

Дима засмеялся, а потом развел руки в стороны, чуть подняв их, и отступил.

– Угрозы серьезные, я, пожалуй, приму их к сведению.

И Дима, весело хмыкнув, вышел.

Я потерла лоб, все было как-то не так – это что-то внутри меня было совсем как-то не так, и что это, и зачем? Я села на кровать, потерла лицо и вспомнила свои руки на его груди, его поцелуй… и попыталась все-таки точно определить – понравилось мне или нет? Но единственное, что я могла сказать наверняка – это то, что мне точно не непонравилось.

Я посидела еще немного и спустилась вниз – очень хотелось есть. Дима сидел на веранде, но услышав, как я зашла на кухню, тоже вошел.

– А я тебя жду кушать, – он улыбнулся.

– Да покушать очень хочется.

Ели мы в тишине, потом помыли посуду, как всегда вместе, и, обоюдно согласишься, устроились на диване в гостиной смотреть кино. Как оказалось, у Димы был ноутбук, который он, судя по всему, возил с собой. Когда кино кончилось, а выдалось оно длинным и каким-то уж больно серьезным, за окном уже начало темнеть.

– Даааа уж, после такого хочется выпить, – изрекла я.

– Ты так сопьешься… – хмыкнул Дима, – со мной.

Я махнула рукой.

– Не переживай, я пробовала, меня это не берет, – и я показано печально вздохнула. – Да и перекусить не мешало бы, чего-нибудь такого вкусного. Запить, так сказать, и заесть…

– Согласен.

Мы прошли на кухню, Дима достал из холодильника сыр, который я, подхватив вместе с ножом и усевшись на свое законное место, собралась было уже нарезать, но так и замерла с ножом в руке, заметив, что вместо привычного коньяка на столе появилась бутылка вина.

– Припас вчера, – Дима сказал это как-то немного смутившись.

– Только не говори, что собирался устроить романтический ужин? – это замечание вылетело у меня на автомате, но то, как Дима отвел глаза, подсказало мне, что я попала в точку.

Я хмыкнула.

– Мы кажется или вы смущаетесь, молодой человек, – изображая строгую учительницу произнесла я и поправила невидимые очки на переносице. – И как мне стоит понимать такое поведение?

Я уперла свободную руку в бок и всеми силами пыталась не засмеяться, делая серьезное лицо, Дима широко улыбнулся и развел руки.