Текст книги "Те самые люди, февраль и кофеин"

21.

В пригороде испанского города Леон, центра провинции Леон, немолодая женщина по имени Патти ждала мужа из зарубежной командировки. Он уехал слишком давно – позавчера, и должен был приехать еще так нескоро – через два часа. Патти жаловалась подруге по телефону:

– Не хочу ему звонить, раз он сам не звонит… Это каким нужно быть бесчувственным, чтобы не звонить мне вторую четверть часа! Где же взять такие нервы, чтобы выдержать его молчание!

После разговора с подругой Патти выпила успокоительные капли и легла спать, отключив у телефона звонок. Вот почему входящий вызов остался без ответа, а она сама не услышала голос мужа.

Зато увидела его во сне. И сумела выразить ему свой гнев, после чего супруги Дорн помирились.

Жаль, что Фрэд Дорн не знал об их встрече во сне. Тогда бы ему было спокойней. Он действительно скучал по жене и хотел поговорить с ней. Ему нужно было сообщить что-то важное, объяснить причину своей задержки в Мадриде и успокоить супругу. К тому же, события, произошедшие в Бразилии, волновали его все больше. Патти наверняка бы нашла их важными. Может, она захотела бы увидеть того человека сама. Может, им действительно следовало поехать вместе. И тогда никто бы сейчас не пытался никому дозвониться, и никто бы не ждал никакого звонка.

Первым делом Фрэд спросил бы жену:

– Помнишь тот фильм, благодаря которому мы познакомились?

Конечно, Патти не могла его забыть. Она бы ответила утвердительно, и тогда бы он продолжил:

– Я встретил того человека, который придумал его. Он живет возле Рио-де-Жанейро и разводит кошек. А еще он якобы пишет историю музыки Южной Америки, но на самом деле он запутывает окружающих. Никто не знает, чем он занят и о чем думает. Кроме меня…

…Гильермо благополучно доставил кошку домой. В пути она совсем не пыталась вырваться и убежать. Кошке тоже хотелось перемен. Она, теперь уже под именем Киса, дождалась своих собственных перемен. Новый дом и новые друзья создали вокруг нее достаточно приятную атмосферу, так что Киса почти не заметила отсутствие некоторых людей в своей жизни.

Так часто бывало с детьми из благополучных семей, где родители недостаточно внимательно относились к своим обязанностям и заменяли любовь деньгами. Окружали ими детей, начиная с младенчества, и ничего не требовали взамен. А детям хотелось выразить свою любовь к родителям. Чего им не удавалось сделать, так как родителям всегда бывало некогда. Точно так случилось и с кошкой: она не скучала по бывшим хозяевам. В доме ее бывших хозяев к домашним животным относились не лучше, чем к детям. Так что кошке пришлась по душе смена места жительства.

Не успел закончиться день, как в дверь постучали. Гильермо вспомнил про украденную кошку и насторожился. Он строго выкрикнул:

– Чего надо? У меня нет вашей кошки. Все кошки принадлежат мне одному, есть даже документы, подтверждающие это!

Следовало с ходу отвлечь внимание от кошек, потому он и сказал, что есть документы, хотя их не было. Но человек, стучащий в дверь, пришел по другому поводу:

– Мне нужен сеньор Гильермо Белль, ученый из Бразилии. Это вы? Откройте дверь.

Гильермо возразил:

– Хоть я и тот, кто вам нужен, но дверь не открою. Сначала скажите, кто вы такой и зачем пришли.

И тогда Фрэд Дорн, ученый из Испании, исландец по происхождению, сообщил:

– Я видел ваш фильм, в молодости. И моя жена его видела. Мы познакомились благодаря нему. Я бы хотел поговорить с вами о фильме.

Гильермо удивился. Он долго молчал, стоя у закрытой двери. Вспоминал, о каком фильме идет речь и что ему за дело до того фильма. Прошло тридцать лет. За тридцать лет фильм ни разу не повторяли по телевидению. Была всего одна премьера, в Нью-Йорке. И все, больше ничего. Фильм оказался никому не нужен. Жизнь закончилась.

– Нет! Это не про меня. Я никогда не писал сценарии для криминальных мелодрам, особенно для тех, что показывали тридцать лет назад на закрытом показе кинофестиваля в Нью-Йорке. Там точно был не я. Вы спутали.

Фрэд присел на землю и сказал, что ему жаль, раз он ошибся. Тот фильм значил для него многое.

– Моя жена стала сиротой из-за бандитов. Она воспитывалась в интернате и чувствовала себя несчастной. Она не знала, что будет с ней потом, когда она выпустится из интерната. Ведь мир становился все хуже, и никто не мог планировать будущее, так как его вообще могло не случиться. И тут – ваш фильм. И наши глаза встретились. Мы сидели рядом, и то, что было на экране – это ведь было про нас, про нашу улицу и наш город. Вы бывали в Нью-Йорке раньше? Как вы вообще писали сценарий?

– Я никогда там не был. Все придумал. Потому фильм никому не понравился…

– Он понравился многим! Что вы! Вы так точно передали музыку и дыхание улиц, что казалось, что мы смотрим не фильм, а смотрим в окно.

– И что же с того? Все равно у меня не получилось показать то, чего я не понимал!

Гильермо кричал, и кошки тоже кричали. Они просили есть. А Гильермо кричал оттого, что ему было больно вспоминать молодость. Только ли больно?

– Уходите!.. Нет, стойте. Я сейчас открою. Вы откуда узнали про меня?

Фрэд прошел в гостиную маленького кривого дома, где сильно пахло кошками и где было неопрятно. Он отыскал глазами стул, стряхнул с него крошки и фруктовые огрызки, сел. Хозяин дома кормил кошек остатками ужина, глядел на гостя исподлобья.

– Я приехал на ту же самую конференцию в Академию наук, куда были приглашены и вы, но не явились. Я приехал из-за вас, так как много слышал о вашей многолетней работе, посвященной музыке. Я занимаюсь тем же, но только в Испании. У меня кафедра в институте провинциальной столицы – города Леон, на северо-западе Испании. Вот и все про меня. Теперь скажите…

Гильермо перебил его:

– Нет, вы рассказали не все. Как вы нашли мой адрес, и вообще? Откуда узнали про фильм? Про меня?

– Про фильм я знал всегда, как я уже говорил. Мы с женой посмотрели его, когда нам было по шестнадцать лет. И, знаете ли, это самый восприимчивой возраст на хорошие проявления жизни. Фильм, просмотренный в этом возрасте, влияет на формирование подростка больше, чем годы воспитания в семье. Когда человек открыт миру – это именно тот возраст, шестнадцать лет. Мы оба посмотрели ваш фильм, потому я здесь.

Гильермо все же не понял, как его нашел сеньор из Испании. Но выгонять его было поздно – один из котят пристроился у гостя на плече и готовился уснуть. А беспокоить котенка Гильермо не решился бы ни за что.

– Вообще же я занимаюсь явлениями передачи мыслей на расстоянии, переселением душ. Я не верю в это, но работаю. Доказываю, что ничего такого не бывает. Мысли не передаются. Вообще-то для этого существует телефон. Так я считаю, но профессору лучше об этом помалкивать.

Гильермо поставил кофейник на плитку. Он слушал внимательно и одним глазом следил за кошками, а другим – за гостем. Он о чем-то думал, пока слушал Фрэда. Но не стал сообщать, о чем. А Фрэд продолжил:

– Мы уехали из Нью-Йорка, сразу после того, как поженились. Нам было по двадцать два года, и мы хотели сбежать в тихое место, где нас никто не найдет. Патти боялась, что ее могут убить…

Гильермо воскликнул:

– Патти? Так звали героиню моего фильма.

– Да, и это тоже было замечательным совпадением. Хотя героя звали иначе, чем меня, но мы смогли исправиться и нашли город, носящий имя героя фильма. И живем в нем до сих пор. Ну вот. Патти боялась, что ее могут убить. А я не верил. Ну кому она мешала она все уговаривала меня уехать, хотя бы в Исландию. Я там родился, но не помню ничего из той жизни, так как родители сразу увезли меня в Америку. Знаете, это сейчас часто бывает: происхождение одно, гражданство другое, а страна обитания вообще к ним не относится, то есть другая…

– Вы будете кофе? – спросил Гильермо гостя, разливая кофе по чашкам. Чашек было шесть. И все они наполнились до краев. Гильермо поймал взгляд Фрэда и объяснил:

– Жалко чашки. Они пылятся на протяжении многих лет. Никто не ходит ко мне. А они стоят и пылятся. Вам сколько чашек?

– Одну.

– Тогда возьмите три. Чтобы нам было поровну. А то неудобно выходит, – вам – одну, а мне – пять, хотя вы гость и вам следовало дать больше чашек, чем мне.

Фрэд взял три чашки и вдруг вспомнил о жене:

– А! Патти такая же, как ваша героиня в фильме. Она ничуть не изменилась за годы. Более того. С годами она все больше походит на Патти из фильма. Она ужимки и жесты повторяет, некоторые выражения постоянно цитирует и совсем плохо следит за домом. У нас дома такой же бардак, как у вас тут. Вы и в фильм его перенесли?

– Да, – Гильермо рассмеялся, впервые за весь день. – А что, фильм повторяют по телевидению?

– Постоянно. Кроме того, у нас есть диск, мы часто его смотрим.

Гильермо вскочил на ноги, уронил чашку, разбил ее, но не заметил этого, и бросился к шкафу, где хранил самые большие свои драгоценности:

– У меня тоже есть диск! Я нашел его на улице… Не важно. Тут музыка. Но не фильм. Музыка – тоже хорошо. В моем фильме музыка несла большую нагрузку, чем картинка. Поняли? Вы поняли это?

– Да, поняли. Мы особенно сильно любим музыку из вашего фильма. Как же мне повезло, что это вы! И как я сообразил, что вы – это вы? Ведь просто услышал, что вы пишете работу на интересующую меня тему, приехал послушать, а вы не приехали. И тогда я решил вас разыскать. А когда искал, то понял, что слишком много совпадений: и имя ваше, и место, где вы живете, и ваши странности, – и из-за всего этого я понял, что автор фильма – вы! Вот Патти обрадуется! Она хотела ехать со мной, но я не взял ее.

– Возьмите. Послушаете музыку. Она немного повторяет ту, что звучала в фильме. Но не совсем. Как будто та музыка… выросла. Возьмите и идите, – послушаете по дороге, а у меня дела. Я вас провожу.

Такси подъезжало к аэропорту Мадрида. Несколько часов в городе хоть и отодвинули встречу с женой, но зато внесли вклад в их будущий совместный отпуск. Фрэд нашел подходящий отель, выбрал экскурсионный тур и заказал билеты на постановку местного театра. Близилась двадцать пятая годовщина их свадьбы.

Музыку прервал звонок.

– Дорогой, я тебя устала ждать. И все подруги мне говорят, что это неспроста так. Ты куда делся? Самолет прилетел давно, я звонила в аэропорт. И чего ты смеешься? И что ты хочешь сказать?

Фрэда рассмешила проворность подруг и нетерпеливость жены, работа над переселением душ, в которую он не верил, но больше всего – три кофейные чашки которые подарил ему на память Гильермо Белль из маленького бразильского города и которые лежали сейчас в его большом чемодане. Прощаясь с ними, бразилец сказал: «Вам будет хорошо в Леоне».

22.

– Ты где был?

– Песню взял у мужика. Вон у того. Русская песня, давно хотел такую найти, да все некогда было. И правда, в Испании, говорят, все есть. И даже песни на русском.

– Вообще-то так про Грецию говорят, а не про Испанию.

– Да? Ну и что…

– А на каком языке ты с ним разговаривал?

– Он ничего не понимает по-нашему. Макает, лакает. Я показал на его диск, потом свой протянул, ну, типа, давай музыкой обменяемся. Сразу чувствуется – заграница, отдых, расслабуха! Сейчас ребятам позвоню!

– Сразу чувствуются только русские – без лишних разговоров подходят, копаются в твоем телефоне и кричат на весь аэропорт. А что же будет дальше?

– А дальше, брат, я понял, что мы начинаем отдыхать!

– Ну-ну! Только ты забудь на время о телефоне. Ты зачем вообще его взял?

– Как?! Домой звонить чтобы… Они же не знают, как у меня дела и чем я занят.

– Леха, ты на отдыхе. И все. И никому звонить ты не должен. Меня вообще бесит, когда за границей русские без конца говорят по телефону. Ну, хорошо, если по делу, если с бизнес-партнерами. А то – просто общаются с друзьями, однокашниками. «Привет! – Как дела? – Нормально, я в Испании. – О! Круто! – А ты как? – Как всегда…».

– Автобус пришел. Гид рукой машет.

– И ладно бы по делу, а то просто так, без повода звонят…

– Ну хватит.

– Не удивлюсь, если кто-нибудь начнет трогательную заботу о своем мобильнике: маникюр, татуаж, ароматерапия, горячие обертывания. А еще лучше – оставить мобильнику наследство и указать в завещании, как именно о нем заботиться и сколько раз в неделю заряжать. Ха -ха!

– Ты послушай, что гид говорит. Он говорит, как лучше звонить на родину, где менять деньги и куда не следует ходить.

– Вот туда мы и пойдем.

– Как?!

– Ну, мы же отдыхать приехали, а не слушать советы гида. Вообще, по большому счету, нам за наши деньги здесь все можно. Они, посмотри, какие здания построили! На какие деньги? На наши, туристические. У них ведь и промышленности никакой нет, и торговля так себе. А вот приехали мы – и они забегали, засуетились. У них от туризма все блага. Вот бы нам так, а? Не надо по северам мотаться, отрываться от семьи, а жить у моря и работать для туристов.

– Обслуживать туристов вместо вахты на севере? И ты думаешь, это лучше?

– Нет. Но – проще. Мы тратим бешеные деньги, чтобы погреться здесь на солнце. А для них это бесплатно получается. Несправедливо.

– А то, что запасы угле-как-их-водородов находятся в основном у нас, это как?

– Это справедливо. У нас же нет солнца и моря круглый год!

– Как у тебя все просто! Приехали, кстати. Вот это да!

– Да уж. Тут у них все отели такие. Я знаю. Это хороший средний уровень для нашего среднего класса. Не думай, что это самое лучшее. Бывает получше.

– Дэн, и это – средний уровень? Серьезно? Ну ладно, ладно, верю. Хотя и с трудом. Ух ты, какой холл! Все блестит. Чего толкаешься?.. А?.. А! Нельзя удивляться? И что, делать вид, что у нас тоже так? Ну уж нет! Я не могу так часто притворяться. Вот действительно видно, за что с нас содрали такие деньги!

– Ты не сильно-то радуйся. А то еще доплачивать заставят. Скажут, что в контракте был указан отель ниже классом или что не были прописаны чистые полы в холле, и попросят доплатить.

– Даже так?

– Угу.

– Тогда молчу… Господин гид, товарищ! А когда мы кушать пойдем?.. Что?.. Когда?.. Да, ну и сервис у них… Он занят! Я есть хочу, а он занят!

– Да потерпи ты. Сейчас нас расселят, а потом пойдем кушать.

– Точно? А то ведь обманут.

– Точно. Чего ты злой такой? В самолете кормили, дома наверняка поел.

– Я волнуюсь. А ты не волнуешься? Все-таки заграница. Сколько нас пугали ею. И фильмы всякие снимают, что здесь мафия, здесь грабят, в рабство продают. А я хочу просто отдохнуть. А по телевизору все не так. Там людей не так много. Смотришь, как страну какую-нибудь показывают, и видишь только здания, улицы, деревья. А тут – только люди кругом. И все – русские…

– Это нам отель такой попался, где русских поселили. Но ведь в городе живут испанцы!

– Это кажется. Водить-то нас будут там же, куда и этих вот поведут. Да?

– Ну, да. Только по очереди, чтобы давки не было. А так – маршруты одни и те же. И везде нас будут окружать русские. Так это хорошо! Если и ограбят, так только свои. Ха-ха!

– Несмешно.

– Зато верно.

– Не спорю. Нас в один номер? Можно. Пойдем смотреть.

– Ой, да что там смотреть? Кровати есть? Телевизор? Душ? Балкон? Холодильник? Ну, тогда все в порядке. Оставим только вещи – и в город.

– Есть хочу!

– Поедим, и – гулять по городу. Гид сказал, у нас свободное время до вечера.

– А дальше что?

– Ночная экскурсия, разумеется. И – снова кушать, всем вместе. Ой, как наши меняются за этот первый вечер – ты не представляешь.

– А что?

– Подожди, спрошу про ресторан… Эй, где тут у вас покушать можно?.. Там?.. Направо… Прямо… Понятно! Спасибо… Вот ты помнишь толстую тетку с мужем и детьми, которые в самолете постоянно громко переговаривались?

– Ну.

– Вечером они будут молчать. За день переругаются до такой степени, что не в силах будут смотреть друг на друга. Зато нам лучше – тихо. Но не совсем.

– Ага?

– Потому что кричать будет молодая пара – мужик и его баба. Они вообще были зашуганными. Видимо, впервые приехали за границу. Ну, сейчас осмотрятся, накупят ярких шорт с попугаями и придут в таком виде в ресторан, а там поймут, что все – бесплатно, и напьются до чертиков, так что завтра мы их вообще не увидим.

– И что, всегда так?

– Конечно. Каждый думает, что он оригинален со своим способом проведения отдыха. А на самом деле – люди сплошь банальны. В турагентстве им кажется, что слишком дорого, в транспорте, в дороге – слишком далеко, в аэропорту – слишком долго, в гостинице – слишком шикарно, и, наконец, в городе – чисто, слишком чисто. От всего этого они считают себя королями и принцессами и начинают беситься. Тратят деньги, а не покупают ничего. Куда тратят? Такси, клубы, открытки. И все. И – домой. Ой, как мне надоело отдыхать!

– Так зачем приехал?

– Не мог отпустить тебя одного. А то попадешь в какую-нибудь историю, а мне потом мать шею свернет, что не доглядел, не сопроводил, ля-ля-ля…

– Ой, можно подумать, матери испугался! Тебе просто погулять хочется за мой счет! Плачу-то я.

– И что?

– Ну и все…

– Тогда выбирай, что будешь есть. Вот тебе меню на русском. Советую борщ и солянку, оливье и селедку под шубой.

– Я и дома оливье могу поесть. Что, тут ничего местного нет?

– Ой, зачем тебе местное? Только язву заработаешь. Тут все для нас готовят, как дома, с душой, и большими порциями, и дешевле, чем в наших ресторанах.

– Я хочу паэлью!

– Леха, успокойся. Видишь, все смотрят на нас. Из-за тебя.

– Они ж не понимают…

– Они? Это все русские, Лех. Ты не думай, что сидишь в туземном баре. Кстати, пойду себе вина куплю. Или пива?..

– Возьми мне пива, кружку большую. И кальмара…. Чего? Ну, тогда что у них принято. Короче, ладно, заказывай сам. А что у них там на сцене?

– Конкурс какой-то. Иди, посмотри, пока я вина куплю.

– Да, песни поют. Эй, друг, слушай, что тут делают? А?.. Конкурс?.. А что нужно петь? Что угодно?.. По-русски?.. Тогда и я могу спеть. А что? Разве ж это трудно… Так. Здрастье, все отдыхающие. Мы приехали только что из города-героя… а, и вы оттуда? Ну, тогда тем более слушайте. И что, каждый называет свой город «героем»? И это уже банально звучит?.. Ну, я не за этим вышел. Есть у меня одна песня… Где?.. Да в голове! И в кармане. Я ее пою уже два часа как. И заучил наизусть. Но она так подходит этому городу, и вообще… под отпускное настроение подходит.

Слушайте. Значит, так начинается: дзынь-тяп-дзынь. Это еще не песня, нет. Это – начало. Что-то разбивается. Потом… Не мешайте! Раз что-то разбивается, значит, так надо. Еще раз повторю, мне не лень: дзынь-тяп-дзынь. У героя разбивается сердце – чтоб вам было понятно. Герой страдает. Ну, автор песни. Автор и герой – это одно и то же.

Сразу после дзыней начинается мелодия. Она как самолет на взлете – все сильнее и сильнее завывает. Вы летали на самолетах? Ах, мы же все прилетели сюда на самолете… Тогда вам понятно. Дальше идут слова… Там что-то про нее, что-то про меня, то есть про героя, то есть про автора песни…

Типа, я увидел тебя, когда полюбил. А, нет, полюбил тебя, когда увидел. А-а-а.

А ты меня не заметила, так как некогда тебе было. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а.

А солнце жарило, и было душно, как в колодце. Е-е-е-е-е-е. Или не так, но… Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла.

– Леха, ты чего тут делаешь? Пошли пить вино с устрицами!

– Устрицы? Иду! Ладно, конкурс отменяется, мне пора идти… Песня понравилась? Ну, скачайте себе и слушайте, сколько вам угодно. Пожалуйста. О-па, какой я вежливый стал. Дэн, слушай, а ты прав был, когда говорил, что к вечеру все туристы поменяются, я уже поменялся.

– Здорово, что поменялся. Ты пел так уморительно, все аж застыли с вилками в зубах. Может, нам остаться здесь навсегда? Ты будешь петь, я – деньги собирать. Или вместе петь будем. Как там начинается?

– Дзынь-тяп-дзынь…

– Да, дынь-дзынь… Ля -ля-ля. Люблю тебя.

– Нет, неправильно… А это что?

– Рыба, жаренная на вертеле.

– О! Неправильно ты спел. Сначала надо петь грустно. Тебя – его – бросила девушка. Но ты с ней не был знаком. Ты просто видел ее мельком. Но она все равно тебя бросила!

– Да? И что я?

– Ты начал петь… Грустно… Но в припеве ты вдруг вспоминаешь, что есть еще… вино еще есть? Пойдем, купим… Вино должно быть… Что за конкурс… Погоди… м-м-м… Дэн… там поют мою песню, которую я только что пел… Эй, я тоже хочу петь! Ла-ля-ла-ля…

– Леха, идем… Идем, Леха…

– Дзынь-дзынь, ля-ля, люблю тебя!.. Ай, не кусайся, Дэн, я маме все про тебя скажу. И как напоил меня, скажу. И как не дал песню спеть… Где вино?.. Там?.. Идем…

– Идем. Идем. Который час, дэвушка? А, пасиба! Уже десять часов!

– Уже десять… часов. И что?

– Ну, прогулка ночная и ужин. Прикинь только, как нажрутся все наши на том ужине!.. Они просто двух… слоф… с…вязать не с…могут…

– Да, а мы поржем над ними… Мы-то совсем не пьем!

– Да что тут пить? О! Снова пустая.

– Что она нам все пустые бутылки дает… Эй, ты, в… барной стойке, ты чего нам пустые бутылки… м-м-м… даешь?

– Мой брат спрашивает, эй, слышишь, бутылки че такие пустые и грязные и открытые у вас? Можно нам нормальные дать? Мы приезжаем от…ды…ха…ть. Мы вам деньги привозим… И можно к нам за наши деньги хоть немножко… эй, посмотри на меня… хоть немножко уважения? А?..

– Да не надо тут унижаться перед ними всеми… Пойдем!.. Идем, я знаю другое место.

– Ты?! Ты тут ва-а-ще впервые.

– Эм, телефон потерял.

– Где?

– Наверное, в самолете…

– В каком? Ты его вообще не брал!

– Да?

– Точно. Я тебе еще сказал: не бери… И ты не взял… Терпеть не могу, когда люди за… за границей говорят по телефону о всякой ерунде… Ты его не брал. Не ищи.

– Пошли на экскурсию или в ресторан на общий ужин.

– А пошли…