Текст книги "Виттория"

– Ей стало стыдно, и она решила, что больше не хочет жить, и самоустранилась, – хмыкнул Манол, на что Фани доверчиво покивала головой, делая вид, что поверила. Моя Фани далеко не глупая девушка, к тому же, что не свойственно для человека ее положения, – она знает несколько языков: древний элрийский, общий и мапролитийский. Ее мама была гувернанткой у одной графской семьи, а дочь в то время жила при ней, так что у Фани отличное образование и воспитание. Ее братьям и сестрам тоже преподавали самые разные дисциплины, но ее матушка скончалась три года назад, и отец запил. Поэтому семью тащит лишь Фани, работая при дворе, что весьма почетно.

– Давайте кушать, – пробормотала я. В животе урчало, кушать хотелось нещадно и каша из змеи уже почти не влияла на мой зверский аппетит.

– Ваше Высочество, казнь состоится через три часа, после этого начинается отбор, принц Васлен после вас пошел к вашему батюшке, но его ожидает неудача, поскольку тот еще не проснулся.

– Что ему понадобилась от моего батюшки?..

– Его лакей говорит, что они заключают какие-то торговые договора между двумя королевствами. Он видел краем глаза документы.

– Спасибо.

– Через сколько мне вернуться?

– А ты куда-то собралась?

– Ну вы же планировали завтракать, я не хотела мешать, – пробормотала Фани.

– Ты не завтракала, составь нам компанию.

Все трое удивленно на меня уставились.

– Я думаю, ты знаешь, где в моей комнате можно найти запасные приборы и тарелку, – не обращая внимание на их взгляды, ответила я, – Нам еще нужно обсудить некоторые нюансы, зачем тратить время.

После этого все присели за столик и начали есть. Сперва атмосфера была достаточно напряженная благодаря зловещему молчанию, витающему в воздухе. Потом Манол начал шутить, а чуть позже мы уже весело болтали. Фани, конечно, была немногословна и скромна, но былого смущения уже не было.

– Ваше Высочество, а вы пойдете на казнь? – спросила она.

– Сие зрелище в 9 утра не самое приятное…

– Виттория, а ты должна, – как бы между прочим сообщил Ранол.

– Это почему это я должна?

– Ты сама пошла по стезе обвинения…

– И никак откосить не удастся?

– Витт, ты ж принцесса, что за жаргон?..

– Не удастся…

Это известие меня не обрадовало. Казнь я еще ни разу не видела, да и трупов, если честно, тоже. А я очень сомневаюсь, что после того, как из-под ног герцога вытолкнут тумбочку, он останется жив… В желудке опять все скрутило, поэтому тарелку с недоеденным мясом я отодвинула подальше… Ладно, постараемся, чтоб стихия воды на это утро завладела моим сознанием. В дверь громко постучали, а спустя несколько секунд она отворилась. В комнату стремительно влетела Геллинда. Чего это она, с утра пораньше… И где ее обычная степенная и гордая походка. Я вообще не узнавала подругу. Ее глаза возбужденно блестели, руками она сжимала края своего платья, которое было несколько криво застегнуто. Видимо, так спешила, что не стала дожидаться служанок…

– Виттория, представляешь?.. – начала она, но потом заметила, что я не одна, и сразу же замолчала, обиженно на меня посмотрев. Ну а я-то в чем виновата? Я, собственно говоря, никого не ждала и вообще хотела вчера спать лечь, а не разбираться со змеюкой, не откачивать Калеба и вообще…

– Всем доброе утро, – поздоровалась Геллинда. Громко и весело, не сравнить с ее бывалым хладнокровием. – А что это вы не спите? Шесть утра…

– А у нас тут приключение, – ответил Манол.

– Это как-то связано с тем, что Калеб угодил в больницу?

О, а новости расходятся быстро. Я, конечно, даже не сомневалась в том, что Манол с Ранолом все узнают. Я была уверена даже в том, что люди герцога Веттен уже опросили герцога Пармского. Но как узнала Геллинда, которая всю ночь провела в семейном имении?

– Новости расходятся быстро, – как бы невзначай произнес Манол.

– Я пыталась пробиться к нему с утра, но меня не пустили, хотя сообщили, что его жизни ничего не угрожает, – произнесла Геллинда, разглядывая Фани, которая от ее пристального взгляда как-то сжалась и опять засмущалась от того, что она с такими высокопоставленными господами вкушает пищу, удовлетворяя свои низменные потребности. Однако во взгляде Геллы не было никакого презрения, скорее капелька понимания и удивление.

– Да, к нему сегодня никого не пускают, – кивнул Ранол.

– Виттория, я бы хотела с тобой поговорить… – приближаясь к нам, произнесла Геллинда. – Это сро…

– Стойте! – воскликнула Фани, вскакивая на ноги. – Там…

Геллинда перевела взгляд себе под ноги и повторила цветовую гамму Фани, когда она ознакомилась с кашей под названием «гадина обыкновенная»… После чего она метнулась в ванную комнату…

– Кажется, она все же позавтракала… – вздохнула я, приподнимаясь.

В ванной комнате Геллинда нежно обнимала санфаянсового друга. Какая измена… Братец будет недоволен тем, что она кого-то так страстно и нежно обнимает…

– Ты в порядке? – поинтересовалась я.

– Нет, – в перерыве между буэ и буэ произнесла она. – Как можно находиться в комнате, в которой находится ЭТО… Еще и кушать…

– Да я уже привыкла, – пожала плечами я. – К тому же ночью у меня был сильный выброс стихии, так что есть хотелось ну очень сильно. Фани просто решила забыть сию картину, а Ран с Маном, я думаю, видели что и похлеще…

– Выброс стихии? – поинтересовалась Геллинда, приподнимаясь и подходя к раковине. – Дворец цел?

– Да, Васлен показал мне местное озеро.

– Тебе пора начать использовать стихию в повседневной жизни, – произнесла Геллинда, своей магией приведя воду в движение. – Иначе так и придется бегать на озеро…

– Просто не привычно…

– Но скорей всего мне тоже придется воспользоваться услугами подобного озера, – задумчиво произнесла Гелла.

– Ты о чем?

– Я теперь владею двумя стихиями… – повесила нос Гелла. – Это все твой братец…

– Так радоваться же надо! – воскликнула я.

– Ага, моего жениха с минуты на минуту повесят, а я уже нарушила договор… Ты представляешь, что скажут мои родные?!

– Ой, забей, ты же так хотела стать сильней!

– Опять эти твои жаргоны… – поморщилась подруга. – Но с другой стороны ты права. Только я планирую сохранить это в тайне до поры до времени…

– Смотри, чтоб твой отец до этой поры не заключил новый договор!

– Вчера вечером у нас с ним была беседа… Думаю, не станет… По крайней мере пока. Ты пойдешь на казнь?

– Ранол сказал, что у меня нет выхода… – вздохнула я.

– Ха, а мне повезло, я могу хранить траур и не идти, чтоб не «расстраиваться»…

– Гляжу, ты прям убита горем, – улыбнулась я.

– Да ну этого Пармского. Он нехороший человек. Несколько раз пытался выведать, что в планах у моего отца. Подбивал клинья к моей матушке, а мою младшую сестру вечно щипал за щеки. Это, конечно, не основания для казни, но то, что я узнала вчера… Фиг с ней, с Кларис, она не особо страдает, но вот все остальное…

– Жаргоны говоришь?… – зловеще прошептала я, а потом передразнила: – Фиг с ней, с Кларис…

– С кем поведешься, от того жаргонов наберешься! – нравоучительно ответила она.

* * *

Кого вешают, того не исправляют, а исправляют через него других.

Мишель де Монтень

На казнь пришли многие из тех, что присутствовали вчера, но девушек было крайне мало. Перед казнью меня нашла Кларис и по секрету сообщила, что такое зрелище она не пропустит. Оказалось, что Пармский действительно несколько раз поднял на нее руку, а Кларис мстительна. Хорошо, что мы наладили с ней отношения. Иметь такого человека во врагах я бы не хотела. Хотя, как только она узнала, что я принцесса, ее отношение ко мне мгновенно изменилось. Странно. Обычно, если ненавидят девушку, так ненавидят ее до конца, не обращая внимания на ее положение…

Мы с моей второй фрейлиной и Никиролом присели на небольшом балкончике, откуда открывался замечательный вид на виселицу. Очень живописно…

Отец с матерью сидели на идентичном балкончике напротив.

Сперва объявили все преступления этого человека, включая то, что добавилось ночью, – «покушение на принцессу», на что он угрюмо молчал, прожигая меня взглядом. Ну конечно, он-то планировал, что ночью одна из его подружек меня покусает и я не буду мозолить ему глаза своим королевским видом. Что он на меня взъелся-то? Неужели из-за того, что я устроила ему смертную казнь? Пф, мелочь какая…

Никирол спокойно сидел и безучастно смотрел вниз. На то, как в предвкушении зрелища беснуется народ, а Кларис разглядывала знать и шепотом сообщала мне разную информацию, если с кем-то из присутствующих была знакома.

– Ой, смотри, а вот Улия, она одна из претенденток на роль твоей фрейлины.

А вот это меня заинтересовало, не так много девушек, которые согласились поприсутствовать на подобной казни, а девушка, на которую указывала Кларис, спокойно наблюдала за тем, как палач проверяет, все ли верно завязано, а глашатай перечисляет все его грехи. Девушка была высокой, светловолосой (не удивительно, правда?), но если говорить об оттенках, то скорее русой, нежели чем пепельной блонди, как Гелла или Кларис, а значит, эта Улия скорее дочка графа или барона. Аккуратна, симпатична, нельзя сказать, что красавица писаная, но что-то в ней определенно есть: брови вразлет, огромные глаза, цвет которых я не смогу рассмотреть из-за того, что она не так уж и близко. Если говорить о фигуре, то девушка в теле: не сказать, что толстая, не сказать, что худая, но грудь есть, а талию она подчеркнула корсетом. Волосы собраны в свободную косу и закреплены на манер дракончика. Какой-то симпатичный парень пытался с ней заговорить (нашел время и место для знакомства…), но она строгим движением руки пресекла все его попытки и продолжила наблюдать за казнью.

Пока я разглядывала Улию, на шею герцога Пармского уже навесили петлю. А Никирол шикнул на Кларис, которая самозабвенно рассказывала мне про эту Улию, что я, разумеется по случайности, пропустила мимо ушей.

А потом состоялась казнь. Никирол шепнул, чтоб я не закрывала глаза, иначе это будет расценено знатью, как слабость, но в тот момент мне было все равно, что подумает знать. Кларис отвернулась, при всей ее циничности, даже она не смогла выдержать происходящее. А потом произошло что-то удивительное. Как только я закрыла глаза, для того, чтоб избежать лицезрения этого действа, к которому, я собственно говоря, и стремилась, во мне будто открылось внутреннее зрение. Я будто бы взлетела над этой небольшой площадью и наблюдала за казнью с высоты. При этом я поняла, что могу двигаться… Летать, шевелить руками. А вот и я сижу… Черт, я сижу и при этом нахожусь вне тела? Время будто сквозь кисель проходило, поэтому я в замедленной съемке наблюдала, как палач выбивает из-под ног герцога небольшую специальную тумбочку, услышала, как хрустнули позвонки у Пармского и поочередно выдохи всех присутствующие. Я смотрела в одну точку, но видела все, как будто мое тело могло наблюдать за происходящим каждой частичкой. Самое странное, что мое тело, сидящее на стуле на балкончике, было неподвижно. Страшно. Что это со мной?..

Никирол, который просил не закрывать глаза, удивленно уставился на свое запястье. Как ни странно, отец с матерью сделали то же самое. После чего все их взгляды были направлены на меня, сидящую неподвижно. Все, что я увидела, описать невозможно, потому что я приметила движение каждого находящегося на площади. А потом это ощущение легкости и всезнания и всесилия закончилось, потому что Никирол больно ущипнул меня за запястье, и я вернулась. В эту же секунду тело на мгновение пронзило тысячью игл, а в глазах засверкали молнии. Никирол сидел и улыбался, а мать с отцом непонимающе смотрели на нас.

– Что это сейчас было? – поинтересовалась я, прощупывая руки, чтоб убедиться, что они осязаемы. Кларис, кого-то высмотрев в толпе, убежала вниз, так что мы с Ники остались вдвоем.

– А это твоя способность, – благоговейно ответил он.

– Эммм, быть призраком?

– Отделять душу от тела. Думаю, что со временем ты сможешь вселяться в животных и немного управлять сознанием человека… Эта способность была у нашей прабабки – твоей тезки…

– Но как это почувствовал ты?

– Я просто дотронулся до твоего незримого знака на запястье. Узел всех твоих сил и способностей. У королевских семей есть такое особенное место.

– А что это за незримый знак такой? – поинтересовалась я, разглядывая запястье, которое ну совершенно никак не отличалось от запястья обычного человека, и никаких знаков я там не наблюдала.

– Ты чем меня слушаешь? – возмутился братец. – Говорю же, узел твоих способностей, именно оттуда исходит вся твоя сторонняя магия, магия, которой ты обладаешь на правах принадлежности к королевской семье…

– А-а-а, – глубокомысленно ответила я, хотя мало что поняла. Ладно, по ходу разберемся с этой моей способностью. Разумеется, я была рада новоприобретенной способности. Но я уже владела огнем, водой и как-то их особо не использовала. Вот что значит воспитание на Земле. Никакой магии, а сплошная техника, которой мы так привыкли пользоваться, постепенно забывая о более примитивном – писать письма, передвигаться на лошади и куча других дел, которым мне пришлось научиться для того, чтоб выживать тут. А магия? Никак не могу привыкнуть, что по мановению моей руки и определенных эмоций я могу совершать что-то экстраординарное. Я периодически вообще забываю, что могу творить удивительные вещи…

– Сегодня утром я пытался пробиться к Калебу… – произнес брат, помогая мне приподняться с этого неудобного стула. – Не пустили даже меня. Личное распоряжение короля. Лекарь сообщил нашему батюшке, что Калеб пока опасен, потому что с ядом он получил агрессию, но это пройдет к завтрашнему дню.

– Вот и хорошо, – спокойно ответила я.

– Ты странная, я думал, что ты будешь нервничать…

– Я стараюсь об этом не думать, – пожала плечами я. – Я верю, что он выкарабкается. А если я буду переживать, я перестану мыслить логически. Поэтому я стихией заморозила в себе эмоции о Калебе.

– То есть как стихией? – удивленно приподнял брови Ники.

– Ну ты же знаешь, что свойство стихии поды – спокойствие, расчетливость. Поэтому на эти конкретные эмоции я наложила табу.

– А в остальном?

– А в остальном я все та же Виттория.

– Никогда не слышал о разделении эмоции и силы… – пробормотал Никирол, я же не придала этим словам никакого значения.

Глава 6
Отбор

Пока интересы подруг не пересекаются, женская дружба может продолжать существовать. Женскую дружбу можно назвать просто пактом о ненападении.

– Здравствуйте, девушки, вам посчастливилось присутствовать на отборе фрейлин для Ее Высочества принцессы Виттории. У нее достаточно высокие требования к дамам, которые в будущем будут ее окружать, поэтому каждой из вас придется пройти строгий отбор, – спокойно и равномерно говорила Геллинда.

Отбор мы решили устроить в малой гостиной, расположенной в женском крыле дворца, дабы никакие мужчины нас не смущали. Хотя Ран с Маном пообещали, что обязательно будут поглядывать. Они вроде как не вычислили ту саму крысу, которая подложила змейку мне в постельку.

Мы с Геллой и Кларис восседали на небольших креслах во главе зала, девушек мы усадили на диваны напротив. Фани разносила угощения, а я пристально наблюдала за поведением девушек. Они-то, наивные, считают, что до начала настоящего отбора у них еще есть время, но нет, отбор начался, как только они вошли в зал.

Лишь трое из десяти поблагодарили Фани за угощения и напитки, которые она каждой вручала лично в руки. Одна из тех, кто ничего не сказал и даже не кивнул в благодарность (хотя Фани носилась, как савраска, пытаясь всем угодить), неаккуратно приняла чайную чашку и спустя несколько мгновений пролила чай на пышную юбку платья. Во дворце, кстати, были достаточно строгие правила и всем девушкам полагалось ходить в длинных платьях. В Академии, к примеру, я без зазрения совести ходила в брюках и рубашке. А тут иногда приходилось и корсет напяливать.

– Криворукая дура, – прошипела девушка с большим пятном на юбке. – Я попрошу принцессу, и она вычтет стоимость этого платья из твоего жалованья.

– Прошу прощения, мисс, – извинительно произнесла Фани. Черт, за что она извиняется? И какого черта Гелла с Кларис, зная, что я не люблю снобов, пригласили на отбор эту девушку? Геллинда с Кларис недоуменно переглянулись. Комната была устроена таким образом, что казалось, что люди, сидящие в разных концах, не слышат друг друга, однако мы все прекрасно слышали и анализировали, но вот девушки никак не могли нас услышать.

– Она пришла на отбор вместо сестры. Говорит, что та заболела. Это дочь барона Финкала. Бекка Финкал.

– Бекка Финкал, – громко произнесла я, – а где ваша сестра, которую мы так ждали на этом отборе?

– Она заболела, Ваше Высочество, – самодовольно ответила та. В этот момент я поняла, что даже если девушка действительно заболела, то не без участия сестры.

– В таком случае, вы свободны, – безапелляционно произнесла я. – Как только ваша сестра поправит свое здоровье, жду ее во дворце.

На лице девушке отразилась целая гамма эмоций, от удивления до злости…

– Но, Ваше Высочество, дайте мне шанс…

– Хорошо. Что ты будешь делать, если на твоих глазах ранят человека, а преступник сбежит?

– Пойду позову лекаря и стражу, – на секунду задумавшись, ответила она.

– Кто еще поступит так же? – спросила я, обращаясь к другим девушкам. Все молчали, переглядываясь друг с другом. Лишь Улия чему-то усмехнулась.

– А что-то не так? – шепотом спросила Кларис. – Мне вот, к примеру, совершенно не хочется марать платье о кровь этого несчастного и пытаться справиться с ранами самостоятельно…

– Тебе хотя б в голову пришла идея помочь пострадавшему. Каждая девушка из знатной семьи проходит хотя б минимальный курс медицины и знает, как остановить кровотечение… А то у пострадавшего может и не быть шанса дождаться лекаря… – шепотом ответила Гелла.

– Бекка, – мягко произнесла я, – не думаю, что вы мне подойдете. А что касается платья, то его вполне реально отстирать от последствий своего неумения аккуратно принимать чашку с чаем.

– Прошу прощения, Ваше Высочество, – после чего Бекка покинула залу, и девушек осталось 9. Это как в детской считалочке:

 
Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять.
Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.
Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.
Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя – и осталось шесть их.
Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.
Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоем остались.
Двое негритят легли на солнцепеке,
Один сгорел – и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.
 

В переводе с Маршака.

Так и сейчас.

 
Десять знатных девушек попали на отбор,
Одна из них снобистка, но девять – перебор.
 

– Минус один, – хихикнула Кларис. – А я бы на этот вопрос верно не ответила, между прочим.

– Да у меня вообще в голове не укладывается, как ты со своим характером во фрейлины угодила, – произнесла Гелла. Все же они недолюбливают друг друга…

– Тот же вопрос к тебе, – со смехом в голосе возмутилась Кларис. – Ты вообще что-нибудь чувствуешь?

– Что-нибудь точно чувствую, – так же спокойно ответила Гелла. Видимо, периодические перемены в ее настроении замечаю только я.

– Что дальше-то? Вон там еще девять сидят, с наигранным обожанием во взоре на нашу принцессу пялятся…

– Твои предложения? – поинтересовалась я, перебирая в уме варианты. Не было у меня как-то времени подготовиться. То змеюка, то Калеб, то ночные купания с принцем (кстати, куда он делся?), то каша с гордым названием «мечта менталиста»… Эх, суровые будни принцессы.

– Итак, девушки, расскажите о себе, – взяла дело в свои руки Геллинда.

Девушки начали переглядываться, решая, кто начнет. Как только одна из девушек, одетая в яркое розовое платье, открыла рот, уже знакомая мне Улия поднялась и прошла в центр комнаты, чтоб начать свой рассказ.

Голос у нее был достаточно спокойный и тихий, но при этом внятный. Она рассказала о своих увлечениях в медицине, родных, близких. В общем, к этой девушке я чувствовала какую-то симпатию. Кстати, ее стихией были земля и вода, что давало мне некоторую информацию к размышлению. К примеру ту, что ради того, чтоб обрести вторую стихию, девушка была близка с мужчиной. Почему-то мысль о том, что это было сделано по большой любви, я отбросила сразу. Улия почему-то не была похожа на человека, способного любить. Это, конечно, немного пугало, но и завораживало.

– Спасибо, – с улыбкой кивнула я, и Улия, поклонившись, вернулась на свое место. За ней последовала следующая девушка, которая рассказала о своем увлечении книгами и вышивкой. Что ж, девушка приятная, но не знаю, смогут ли мне пригодиться ее навыки. Как выяснилось, шить у нас умеет и Геллинда, а насчет книжек… Я с опаской отношусь к тем людям, которые говорят, что книги – это вся их жизнь. Есть в этом некоторая гнильца. Я считаю, что если любишь книги, молчи и читай, а не трезвонь об этом на каждом шагу. А судя по тому, как театрально закатили глаза две девушки, которые сидели к представляемой ближе всех…

– А что это она дерганая такая, – шепотом поинтересовалась Кларис на очередной рассказчице, а я очень сильно постаралась не смеяться.

– Ты себя-то видела? – возмутилась Геллинда.

– Дорогие мои, насколько я поняла, то пять девушек отобрала Гелла и пять Кларис?

Мои фрейлины насупленно кивнули. Понятно тогда, почему из всех претенденток у меня негативных эмоций не вызывает лишь Улия. Все остальные какие-то рафинированные, надушенные и вообще… Не знаю я. Не нравятся мне они. Это какое-то внутреннее ощущение, что мы с ними не сойдемся.

– Гелла, тебе хоть кто-нибудь из них понравился? – шепотом поинтересовалась я, когда очередная из претенденток присаживалась на свое место и выходила другая.

– Мы отобрали лучших из лучших исходя из твоих критериев, – виновато развела руками та. – Я лично мало с кем из них общалась. Разные интересы.

– А тебе, Кларис?

– Они какие-то никакие, – безапелляционно заявила она. – Улия еще ничего, с ней можно поладить, хоть и мрачноватая. Но, как я тебе уже говорила, у этой девочки волки загрызли сестру прямо у нее на глазах, а ее не тронули.

– Это когда это ты мне говорила? – сглатывая комок в горле, спросила я. Нельзя мне сейчас никого жалеть. Нельзя…

– Так на казни…

– А-а-а… – это, видимо, тогда, когда я все пропустила мимо ушей. Ладно, сделаем вид, что у меня слишком много информации, которую надо запоминать, но сейчас я, разумеется, вспомнила.

Еще около часа мы слушали биографии претенденток. Краткие и не очень. Мы с Кларис очень благожелательно относились к кратким, потому что по кругу слушать про книги, вышивку и прогулки под луной/дождем/снегопадом и прочими погодными явлениями было скучно. А Геллинда полностью абстрагировалась, как умеет, наверное, только она, и никакого внимания на наши шуточки не обращала.

Все, пора заканчивать эту богадельню. Из всех претенденток, которые в начале нашего общения показались нам более чем разумными, я способна вытерпеть лишь Улию. Не то чтобы я была какой-то суперодухотворенной или избалованной, нет. Просто хотелось рядом с собой видеть людей, которым можно позволить нарушить зону моего личного комфорта и которые при этом не будут вызывать рвотный рефлекс и желание покрутить пальцем возле виска.

Теперь передо мной стояла дилемма, как выпроводить всех этих клуш, за исключением Улии (а что, можно попробовать) и при этом не нажить себе врагинь, а остаться белой и пушистой?

– Витт, ты так и будешь насиловать свои уши? – простонала Кларис. – Тебе же это все совсем не нравится…

– Как говорил мой преподаватель по дипломатии, – нравоучительным тоном произнесла я, – нужно уметь красиво послать так, чтоб все еще и поблагодарили.

– То есть просто сказать, что они тебе не подходят – не достаточно? – подала голос Гелла.

– Мне что-то подсказывает, что этого делать не стоит, – вздохнула я. – Кажется, отбор провалился… Это хорошо, что нам не пришлось выслушивать сотню девиц…

– Да уж…

– Вот объясните мне, почему в Академии все девушки казались мне такими разумными и нормальными, а сейчас…

– Прямо так уж и все?

– Ну, когда я увидела тебя в первый раз, ты мне не понравилась, но потом как-то срослось. Мне сейчас уже кажется, что с Нартанэ было бы поинтересней, чем с ними.

– Да… Нартанэ могла дать жару, – усмехнулась Кларис. – Мы с ней общались. Забавная она. Письма пишет теперь о том, как ей не сладко живется и как тяжел путь к самосознанию. Почему ты, кстати, не захотела ее казнить? Покушение на принцессу – очень серьезное преступление.

– Я думаю, что у нее есть шанс измениться…

– Кларис, – выдохнула Гелла. – Ты невыносима! Нартанэ была твоей подругой, а ты про казнь говоришь!

– Она была мне подругой так же, как и тебе, – возмутилась Кларис. – Я слушала ее бредни лишь потому, что наши семьи достаточно тесно общаются, а отцы ведут общие дела.

– Эх, вот и мои первые фрейлины, – вздохнула я, размышляя о том, где б найти светлую девушку, которая будет тянуть нас вперед, к благим поступкам, а не размышлениям об одной особе, которая отсиживает свое наказание в монастыре.

– Ну а что? – вздохнула Кларис. – Зато не о вышивании крестиком.

Ладно, кажется, я придумала. Может, позадавать какие-нибудь каверзные вопросы для того, чтоб некоторые девушки отсеялись сами собой? Глупо, но можно попробовать.

– Итак, девушки, – я встала с кресла и прошла в центр зала, – мне было крайне интересно выслушать ваши биографии. А теперь каждой из претенденток я задам три вопроса. Если не будет дан ответ ни на один из них, то вам придется уйти. Просто вы все такие замечательные, – я чуть было не сказала скучные, – что мне просто очень тяжело сделать выбор, а есть необходимость только в двух, – и тут меня озарила мысль. Черт, почему я сразу не додумалась?! – Во-первых, кто из вас не сможет уехать со мной в другое королевство, оставив тут своих родных?

Со своих мест привстали две девушки. Браво мне. Только на кой черт они пришли на отбор, если всем прекрасно известно, что я скоро выхожу замуж? Ради статуса?

 
Девять знатных девушек поведали о жизни.
Две из них привстали, вспомнив об отчизне.
Семь осталось их – красиво число,
Те же, две, ушли, оставив ремесло…
 

Все мы проводили их взглядами, а мне пришлось продолжить «отбор», в котором все уже решено.

– Следующий вопрос. Остались ли у кого-нибудь из вас женихи или просто любимые люди, без которых вы не сможете, тут, в Элрусе?

Встали еще две. Да что ж это такое? Вопросы-то почти одинаковые! А вообще… Я выхожу за принца соседнего королевства! Разумеется, я буду жить там, а фрейлины должны быть рядом. Я даже Геллинду после моей первой поездки в Танцар планировала отлучить от звания фрейлины. Разумеется, при условии, что мой брат возьмется за ум. А если нет, не думаю, что в Танцаре не найдется достойных молодых людей…

 
Семь красивых девушек сидели у камина,
Две из них опомнились, вспомнив про любовь,
Пять из них остались, ровно выгнув спину,
Все же это много, отбор проходит вновь.
 

Так-с, пять девушек, а мое терпение на нуле. Только что я задала два очень идентичных вопроса, а до них, видимо, не дошло, что я имею в виду их возможность и желание следовать за мной до последнего…

– Так, кто из вас в принципе не готов следовать за мной туда, куда занесет меня судьба? – решила обобщить я, может, так они поймут. Улия, единственная девушка, на лице которой не было наивности, присущей остальным, чуть ли не в голос смеялась, не замечая недоуменные взгляды претенденток. Что там творилось у меня за спиной, я даже знать не хотела. Кларис, наверное, уже проехалась на тему претенденточек, а Гелла, наверняка, состроила рожицу, мол, я поражаюсь вашей глупости. Причем сами выбирали!

Как ни странно, поднялись еще две девушки. Черт, они что, реально глупые?! Или им нравится выходить парами? Типа коня на скаку в одиночку, но в туалет и на выход только парой?..

 
Четверо наивных и одна не очень,
Решили разойтись, ведь дело ближе к ночи,
Двое вновь ушли, осталось их лишь трое.
Может, и не много, но меньше станет вскоре.
 

– А вы в Танцар имеете в виду? – подала голос одна из оставшихся, наивно хлопая глазками.

– Да, – осторожно ответила я.

– А можно я тогда пойду? Мне в Танцар совсем не хочется.

Я чуть не зарычала, честное слово. Я спокойна, спокойна… Я не лев, я человек, я не умею рычать…

У меня уже даже стишки не складывались, потому что сдерживать рык не так-то уж и просто. Зато передо мной теперь лишь две претендентки. Та девушка ушла. Самостоятельная… Без пары…

– Еще какие-нибудь вопросы у оставшихся есть? – немного грубо спросила я, пристально смотря на девушку, чьего имени я не помнила. Улия все так же хихикала.

– А я хотела с подругой… – вздохнула безымянная. – А она меня покинула. А тут фрейлиной как-нибудь можно остаться?

Они что, все сговорись? Я только что думала, как бы избавиться от претенденток, а нужно было только задать вопросы, которые и так подразумеваются под званием «фрейлина»?

– Я тебя не задерживаю, – вздохнула я. – Иди.

После того как фрейлина вышла, я почувствовала некоторое разочарование. Я-то думала, что тут сейчас бои будут за место на должность моей фрейлины… Так нет же… И не стесняясь Улии, я повернулась к Гелле с Кларис и спросила:

– Вы что, специально, что ли?!

– Нет, мы, между прочим, тоже ничего подобного не ожидали, – спокойно ответила Геллинда.

– И точно так же, как и ты, выслушивали этот бред. Зато смотри, как замечательно получилось. Так, как ты и планировала!

– Улия, – повернулась я к оставшейся, – ты готова стать моей фрейлиной, следовать за мной туда, куда меня занесет судьба, слушаться, но если уж я не права, высказывать свое мнение на тот или иной счет, помогать мне в чем бы то ни было, если тому не противоречат твои личные мировоззренческие идеи, и прочее, прочее, я, черт возьми, готова список написать, чтоб ничего не упустить…

– Иначе я бы не пришла, Ваше Высочество!..

После чего Улия встала на одно колено и произнесла клятву, которая придала воздуху запах железа. Ее щиколотка немного оголилась, и я увидела знакомую татуировку с лилией. Так-так-так, становится все интересней и интересней…

* * *

И как мне реагировать в данной ситуации? Ни о какой моде на тату в форме белой лилии на тонкой ножке, окруженной шипами, я не слышала. А значит, Кларис и Улия как-то связаны через этот цветок. В древности татуировкой помечались люди, принадлежащие одной семье, одному клану. Но эта традиция была искоренена еще во времена моей прабабки – королевы Виттории. Именно она отменила эту традицию, потому что из-за нее создавалась некоторая путаница. Надо будет поговорить с Раном и Маном. Или… Или разобраться самой. Пора бы уже в чем-нибудь разобраться самой, а не прибегать к постоянной помощи окружающих!