Текст книги "Комплекс хорошей девочки"

Глава четырнадцатая

КУПЕР

Нас подбрасывает в воздух, и на несколько душераздирающих мгновений у меня все внутри переворачивается. Мы словно застыли во времени. Придавлены гравитацией, земля исчезает под нами. Короткий захватывающий момент невесомости приподнимает нас с сидений, а затем натяжение канатов слегка ослабевает, и мы дважды подпрыгиваем над самой высокой точкой. Я поворачиваю голову, и тут губы Мак находят мои.

Это как удар током, пламя ее губ обжигает меня.

Она хватает меня, забирается пальцами в мои волосы и дико целует. На вкус она как сахар и бесконечные летние ночи. Я жажду и того, и другого. Мой язык скользит по ее языку, и мы парим так высоко, что, кажется, никогда не сможем спуститься вниз.

Ее дыхание согревает мои губы.

Я углубляю поцелуй, проглатывая ее тихий стон.

Кабинка снова подпрыгивает, а затем медленно опускается, приближая нас к земле. Вздрагивая, мы отстраняемся друг от друга, и мне приходится напомнить себе, где мы находимся, остановить себя от того, чтобы не начать срывать с нее одежду. Член твердый, а я безумно голоден.

– Нам не стоило этого делать. – Мак поправляет бретельки топа и вытирает размазанную помаду с губ.

– Мне не жаль, – выпаливаю я. Потому что так и есть. Я неделями мечтал об этом. И теперь все получилось. Мы избавились от притворства, и отныне единственный путь – только вперед.

Маккензи молчит, пока мы покидаем аттракцион. Может, я слишком напирал. Отпугнул ее.

Когда я понимаю, что она ведет нас к выходу, у меня вырывается вздох.

Да.

Она определенно убегает.

– Я могу отвезти тебя домой, если хочешь, – предлагаю я, следуя за ней туда, где мы припарковали машину.

– Хочу сначала пожелать доброй ночи Дейзи.

Я не поправляю ее в этот раз. Наверное, она все же выиграла эту битву имен.

– Я поймаю такси от твоего дома, – добавляет она.

Всю дорогу я думаю о том, что больше никогда ее не увижу и что провалил весь план. Голова кругом, я пытаюсь придумать, что сказать, как смягчить последствия. Но все, что приходит на ум, это дюжина способов, как оттрахать ее до умопомрачения. И это совсем не помогает.

– С ним мне спокойно.

Это заявление, сказанное тихим тоном, застает меня врасплох.

– Что?

– С Престоном. Есть множество причин, почему я с ним, но эта самая важная. С ним мне спокойно. – Краем глаза я вижу, как она заламывает руки. – Он напоминает мне, что нужно быть более сдержанной.

– Почему тебе нужно такой быть? – хриплым голосом спрашиваю я.

– Ну, для начала, потому что мой отец публичный человек.

– И? Это выбор твоего отца. Ты не обязана превращать себя в подделку из-за его решений. – Я хмурюсь. – И уж точно не обязана встречаться с парнем, который держит тебя на поводке.

Ее глаза вспыхивают.

– Я не на поводке.

– А что, по-твоему, значит «быть сдержанной»? – саркастично спрашиваю я.

– Я объяснила, что он помогает мне быть сдержанной. Он мне не приказывает. Неважно. Ты все равно не поймешь.

Мак поджимает губы и устремляет взгляд в окно.

– Ты права, я не понимаю. Я только что провел несколько часов, наблюдая, как ты ищешь любую возможность оторваться на том фестивале. Ты без ума от острых ощущений. Без ума от жизни. В тебе бушует пламя, Маккензи.

– Пламя, – эхом доносится ее голос.

– Да, черт возьми. Пламя. И ты выбираешь того, кто это пламя тушит? Да пошло оно все. Тебе нужен парень, который разожжет его.

– И кто этот парень? Ты?

– Я этого не сказал. Просто мне кажется, что нынешний твой выбор не совсем удачный.

Когда мы подъезжаем, в доме темно. Эван сказал, что встречается с нашими друзьями, но, может, они все-таки поехали на фестиваль. И снова тишина окутывает нас, когда мы с Мак заходим внутрь.

Я включаю свет.

– Слушай, – начинаю я, – я не жалею о поцелуе – мы оба этого хотели, и ты это знаешь. Но если эта дружба теперь будет тебе в тягость…

Я оглядываюсь и вижу, как она прижимается к двери и выглядит при этом безумно соблазнительной. Она ничего не говорит, просто дергает меня за рубашку, чтобы привлечь к себе. Я не успеваю моргнуть, как Маккензи поднимается на цыпочки и целует меня.

– Проклятье, – выдыхаю я в ее жадный рот.

В ответ она обвивает ногу вокруг моего бедра и прикусывает меня за губу.

Мой мозг отключается всего на секунду, а затем я быстро прихожу в сознание. Хватаю ее за бедро, прижимаясь к ней всем телом, и наш поцелуй становится глубже. Ее пальцы забираются мне под футболку.

– Боже, эти мускулы сводят меня с ума. – Она ладонями проводит по моей груди, поглаживая, затем переходит к моей спине, мягко царапая ее ногтями.

Ее нетерпеливое прикосновение заставляет всю кровь в моем теле устремиться вниз. Я пропал. Член возбужден. Мне не хватает воздуха. Я хочу ее так сильно, что едва могу дышать.

Яркая фантазия о том, как я нагибаю ее над своей кроватью, мелькает перед глазами. Я уже собираюсь перекинуть ее через плечо и потащить в спальню, как вдруг слышу звук громко захлопывающейся раздвижной стеклянной двери в кухне.

Поцелуй прерывается.

– О, извините, не хотела помешать. – В дверном проеме кухни стоит Хайди и наблюдает за нами с саркастичной улыбкой. – Не знала, что ты вернулся.

Я все еще тяжело дышу, пытаясь вновь обрести способность говорить.

Хайди подходит к холодильнику, чтобы взять две связки пива.

– Пожалуйста, продолжайте. Не буду вам мешать.

Она подмигивает мне, а затем уходит так же, как пришла. Класс.

– Мне пора. – Мак мгновенно освобождается из моих объятий и отстраняется, создавая между нами дистанцию. Собаки здесь нет, а значит, она вместе с Эваном и остальной бандой на пляже.

– Это моя подруга Хайди, – спешу объяснить я, не желая, чтобы Мак уходила. – Я сожалею об этом. Не знал, что здесь кто-то есть.

– Все хорошо. Я должна идти.

– Останься. Они, наверное, все на пляже. Я найду для тебя Дейзи.

– Нет, все нормально. Я вызову такси.

– Я отвезу тебя, – возражаю я.

Она выходит за дверь и ускользает, прежде чем я успеваю ее остановить.

Черт.

– По крайней мере, позволь мне подождать такси с тобой.

Она соглашается, но момент упущен. Между нами снова огромная пропасть. Мы дожидаемся такси в полной тишине, а когда приходит время, Маккензи уходит, бросив на прощание скромное «спокойной ночи».

Я провожу рукой по волосам и тащусь в дом. Чертово дерьмо. Один шаг вперед, два шага назад.

Просто история моей жизни.

На кухне я беру себе пиво, откручиваю крышку и делаю большой глоток, прежде чем выйти на террасу. Там стоит Хайди. В ее руках нет бутылок, так что она, должно быть, отнесла их на пляж и вернулась, чтобы дождаться меня.

– Привет, – сухо говорю я.

– Привет. – Она прислоняется к перилам, одной рукой играя с обтрепанными краями джинсовой юбки. – Итак. Клон у тебя на крючке.

– Наверное.

Я торопливо делаю глоток пива. По правде говоря, план, пари, правила… они были последним, о чем я думал тогда. Весь мой мир сводился к Маккензи и к тому, как хорошо было чувствовать тепло ее кожи.

– Наверное? Да эта девчонка смотрела на тебя, как на божество. Она влюблена в тебя.

Вместо того, чтобы как-то ответить на ее слова, я поворачиваюсь и произношу:

– Кстати о влюбленных людях – Джей Уэст спрашивал о тебе.

Она прищуривается.

– Когда?

– Несколько дней назад. Сказал, что тусовался с тобой в баре или типа того.

– А, да. Мы зависали с ним и Келланом у «Джо».

Я приподнимаю бровь.

– Он хочет попросить тебя сходить с ним на свидание.

Хайди молчит и просто выжидающе смотрит на меня.

– Ты собираешься его отвергнуть?

– А должна?

Вздох застревает у меня в горле. Я знаю, чего она хочет: чтобы я признался ей в своих чувствах, бросился к ее ногам и умолял не встречаться ни с кем, кроме меня. Но я не собираюсь этого делать. Я сказал ей, что не хочу отношений, когда мы впервые встретились. Я надеялся, это будет всего на одну ночь, когда каждый из нас удовлетворит свое желание, а потом мы снова станем друзьями. Но я был наивен. Одна ночь повлекла за собой еще несколько, и теперь наша дружба стала более напряженной, чем когда-либо.

– Делай, что хочешь, Хайди, – наконец говорю я.

– Понятно. Спасибо за совет, Куп. – Сарказм сочится из каждого слова. Затем, разочарованно покачав головой, она спускается по ступенькам.

Я выпускаю воздух, застрявший в легких, и выпиваю остатки пива. Вкус Маккензи до сих пор ощущается на языке. Сахар и секс, захватывающая комбинация. Я захожу внутрь, чтобы взять еще одну бутылку, надеясь, что алкоголь поможет стереть аромат девушки, которую я снова жажду поцеловать.

Я присоединяюсь ко всем на пляже. Меня охватывает чувство облегчения, но после я стыжусь его, когда замечаю Хайди, стоящую примерно в десяти ярдах от кромки воды, – она набирает сообщение на телефоне. Может, пишет Джею? Хотя сомнительно. Ее никогда не привлекали хорошие милые парни. Только такие придурки, как я.

У костра Стеф и Алана ссорятся с Эваном из-за какой-то девушки, с которой он вчера переспал после того, как повздорил с ее парнем. Сначала я прислушиваюсь к обеим сторонам, но Эван не особенно откровенничает, когда дело доходит до его ошибок. Из того, что я понял, он столкнулся с несколькими клонами из Гарнета, которые отказались платить после того, как он обыграл их в бильярдной.

– Она приходила сегодня, вся такая влюбленная, спрашивала, где тебя можно найти, – рассказывает ему Алана.

Эван бледнеет.

– Ты же не дала ей мой номер, правда?

Алана дает ему попотеть пару секунд, а после они со Стеф расплываются в ухмылках.

– Конечно, нет. Это же нарушение дружеского кодекса.

– Кстати, о дружеском кодексе. Говорится ли там о том, можно ли усаживать своих друзей в первый ряд на сеанс твоих слюнявых поцелуев? – вступает в разговор Стеф, указывая на обвиняемого.

У дальнего края костра наш друг Тейт растянулся на одном из старых шезлонгов, а фигуристая темноволосая цыпочка накинулась на него, как одеяло. Он запустил руку ей в волосы и засунул язык в ее рот, а она трется об него, словно кошка в период течки. Они совершенно не замечают нашего присутствия.

– Бесстыдники! – кричит на них Эван с притворным возмущением, потому что сам тоже не прочь иногда побыть в центре внимания.

Тейт игриво шлепает девушку по попке, и они, спотыкаясь, встают на ноги – щеки раскраснелись, а губы опухли.

– Куп, – протягивает он. – Не возражаешь, если мы зайдем внутрь и посмотрим телевизор?

Я закатываю глаза.

– Само собой. Но в моей комнате нет телевизора, так что лучше бы вам выбрать что-то другое, когда я приду.

Я люблю своих друзей, но мне не нужно, чтобы они трахались в моей кровати. Этим утром я только поменял простыни.

После того, как Тейт и брюнетка исчезают, Алана и Стеф наклоняют головы и начинают шептаться друг с другом.

– Поделитесь с друзьями, – издевается Эван, грозя пальцем девушкам.

Со злым ликованием на лице Стеф указывает большим пальцем на Алану и говорит:

– Эта шлюшка трахалась с Тейтом в прошлые выходные.

Я поднимаю бровь.

– Да? – Эван не впечатлен и пожимает плечами. – Ты наконец-то прокатилась на Тейтмобиле? Удивлен, что это заняло так много времени.

Мой брат делает хорошее замечание. С того момента, как семья Тейта переехала в Авалон-Бэй – мы тогда учились в средней школе, – все местные девчонки сходили по нему с ума. Одна дерзкая улыбка Тейта – и они на крючке.

На лице Аланы ни капли стыда или сожаления, когда она пожимает плечами.

– Жалею только, что не сделала этого раньше. У парня классный член. И целуется он отлично.

– Он неплох, – соглашается Эван, и я ничего не могу с собой поделать – начинаю смеяться.

– Черт, – хриплю я. – Вечно забываю о той вашей ночке.

Брат закатывает глаза.

– Да это был просто поцелуй.

– Чувак, это длилось целых три минуты.

В моей памяти всплывают яркие образы целующихся Эвана и Тейта на одной из домашних вечеринок Аланы, когда нам было по шестнадцать. Девчонки их подбадривали, парни глазели. Это была довольно странная ночь.

– В защиту Эвана скажу, поцелуй с Тейтом был единственным способом увидеть, как мы с Женевьевой снимаем наши топики… – Алана резко замолкает.

Вот черт. Она действительно сделала это. Произнесла имя Женевьевы, Волан-де-Морта нашей компании. Я предполагал, что девчонки все еще на связи. Стеф, Алана, Хайди и Джен когда-то были великолепной четверкой, самыми верными подругами.

У нас с Эваном есть привычка читать мысли друг друга, и если я обладаю хотя бы крупицей самообладания, то он даже не понимает смысла этого слова. Поэтому он выпаливает:

– Вы по-прежнему общаетесь с ней?

Алана колеблется. Стеф открывает рот, но ее прерывает появление Хайди.

– В чем дело? – спрашивает она, внимательно оглядывая нас, а затем кивает. – А, Купер рассказал вам.

Женевьева почти забыта, и теперь все взгляды устремлены на меня.

– Что рассказал? – требует Стеф.

Я отмахиваюсь. Поэтому, естественно, Хайди, не теряя ни секунды, объявляет всем, что застала меня и Маккензи в объятиях друг друга у входной двери.

– Должна признаться, Куп, я не думала, что ты зайдешь так далеко. – Алана поднимает пиво в знак почтения. – Я впечатлена.

– Кстати, я передумала. – Хайди смотрит на меня сквозь пламя. – Я полностью согласна с этим планом. Мне не терпится увидеть выражение лица этой бедняжки, когда она поймет, что ты сделал.

– Как ты собираешься это провернуть? – взволнованно спрашивает Стеф.

Это первое развлечение для девчонок, с тех самых пор как они засветились на машине какого-то клона после его побега с бикини Аланы, пока та загорала на пляже.

– Да, нам нужно обсудить самое важное – как все произойдет, – задумавшись, произносит Эван. – Было бы обидно упустить такой шанс.

– Ага, – соглашается Хайди. – Ты должен собрать ее и Кинкейда в одном месте, дать ему увидеть вас двоих вместе, а затем прилюдно ее бросить. И сделай это эффектно. – Хайди сегодня в ударе. Знаю, в этом виноват я, но понятия не имею, как исправить отношения между нами. – Может, даже устроим вечеринку.

Стеф брызгает пивом в огонь.

– Нет, слишком скучно. Это должно произойти на их территории. Никакого веселья, если Кинкейда не унизят перед себе подобными.

– Я знаю, где достать пару ведер свиной крови, – шутит Алана, и остальные смеются.

Я смеюсь вместе с ними, подыгрывая. Потому что несколько недель назад мне было бы наплевать, что случится с девушкой какого-то богатого мудака, который перешел мне дорогу.

Но теперь я познакомился с Мак, и… она мне искренне нравится. Она не заслуживает их презрения только потому, что связана с таким придурком, как Кинкейд. И после этого поцелуя я уверен – между нами появилось что-то настоящее, даже если она этого боится. Однако я не могу сказать своим друзьям, что передумал. Они точно устроят мне выволочку.

Теперь, когда они почуяли запах крови, то не успокоятся, пока не отведают плоти.

Глава пятнадцатая

МАККЕНЗИ

– Три дня подряд этот негодник хлопает дверью перед моим лицом в том смузи-кафе. Ни разу не извинился. Я начинаю думать, что он делает это нарочно. Я старомодна, ясно? Ценю манеры. Открой дверь для дамы, в чем сложность-то? Итак, на четвертый день я вижу, как он подходит. Я уже приготовилась. Стою внутри кафе и хватаюсь за дверь, пока он не открыл ее, а потом щелкаю замком. Весь чертов смузи-бар заперт, потому что я не собираюсь впускать этого парня. Только через мой труп.

Утро понедельника, и мы с Бонни обе бездельничаем. Она кричит из ванной, нанося макияж, пока я готовлю нам кофе на кухне. Я слушаю вполуха и умудряюсь пролить молоко на футболку.

– Как долго это продолжалось? – кричу я в ответ из своей комнаты, пока переодеваюсь.

Я должна встретиться с Престоном чуть позже за обедом у него дома, поэтому стоит убедиться, что одежда на мне подходящая. Не для него, а для его матери. Я ей очень нравлюсь – кажется? – но она очень… особенная дама. Майка и джинсы не подойдут для Коралин Кинкейд.

– Достаточно долго, потому что выскочил менеджер и потребовал, чтобы я выпустила посетителей. И я бы с удовольствием, говорю, но как только этот парень извинится или уйдет. В конце концов он понял, что я не шучу, поэтому отступил и ушел. На следующий день он не впустил меня в закусочную, пока я не согласилась пойти с ним на свидание. Так что… он заедет за мной в пятницу вечером.

– Отлично, – громко говорю я, а после поворачиваюсь и понимаю, что Бонни стоит прямо за мной и держит две термокружки с кофе. – Ой, прости.

– Ты как будто на взводе. – Она подозрительно меня оглядывает. – Скрываешь что-то.

– Вовсе нет.

Ее глаза превращаются в широкие голубые блюдца.

– Ты целовалась с парнем.

Настоящая ведьма.

– Кто он? – допытывается она.

Нет никакого смысла отрицать. Я полностью уверена, что у Бонни есть сверхспособности. Она будет мучить меня, пока я не сдамся.

– Да так, он из города, – произношу я. В принципе, это правда. Ей необязательно знать, что парня зовут Купер.

Ох, даже одно упоминание его имени заставляет мое сердце стучать в бешеном ритме.

Что же я наделала? Поцелуй на фестивале? В этом я могу винить сахарный передоз. Но то, что случилось на пороге его дома?

Этому нет оправдания.

Я плохой человек. Ужасная, эгоистичная, отвратительная девушка для такого замечательного парня, как Престон.

Ничего из того, что я сотворила в пятницу вечером, не исправишь. Я знаю это. И все же, несмотря на чувство вины, противно расползающееся сейчас в моем животе, одна глупая маленькая бабочка продолжает порхать внутри, возрождая воспоминания о жадных губах Купера и его возбужденном взгляде.

О его настойчивом языке у меня во рту.

О том, как мои пальцы скользили по очерченным мышцам его невероятно привлекательной груди.

Однако в моей памяти задерживаются не только ощущения от близости с ним, но и все то, что было до них. Разговоры о наших семьях в его мастерской, прогулка по набережной и беззаботное веселье. Когда я с ним, мне не нужно притворяться. Строить из себя приличную, безупречно воспитанную леди, какой меня ожидают видеть. Рядом с Купером я чувствую себя самой собой. И это… пугает меня.

– И все? – Голос Бонни вырывает меня из тревожных мыслей. – Не-а, я так не думаю. Я требую подробностей.

Я неловко пожимаю плечами.

– Да больше и сказать-то нечего. Так случилось.

– И так случится снова? – Судя по ее выражению лица, она надеется на положительный ответ.

– Нет. Точно нет. Я чувствую себя ужасно. Престон…

– Ему необязательно знать об этом, – заканчивает за меня Бонни. – Ничего хорошего от того, что ты ему расскажешь, не будет. Даже если это ошибка, или же нет – у девочек должны быть свои секреты. Поверь мне.

Я знаю, она не имеет в виду ничего плохого, но я уже столько всего скрываю от Престона. Вся эта ерунда с Купером зашла слишком далеко. Я не лгунья, и я в жизни не думала, что способна поцеловать кого-то, кроме своего парня. Это просто унизительно – обнаружить, что ты не настолько морально добродетельна, какой себя считала.

Бонни ошибается. Престон должен знать, что я пустила все под откос.

Правильным решением будет сказать правду и смириться с последствиями.

Чуть позже Престон забирает меня на ланч. Весь день я репетировала, что же скажу. Каким образом открою ему правду. Но как только он целует меня в щеку и обнимает за талию, я принимаю решение держать язык за зубами.

– Ты классно выглядишь, – одобрительно кивает он.

Меня накрывает чувство облегчения. Слава богу. Пришлось перемерить три наряда, прежде чем я решила надеть шелковую блузу и синие чиносы[40]40
  Чинос (Chino) – это легкие хлопковые брюки, которые носятся в большинстве случаев как свободные летние брюки.


[Закрыть]. Даже моя мать не заставляла меня так нервничать.

– Фредди готовит баранью рульку, – добавляет Престон. – Надеюсь, ты голодна.

– Еще как, – лгу я.

Он направляет свой «Порше» на парковку футбольного стадиона Гарнет и притормаживает. Как настоящий джентльмен, он выпрыгивает из кабриолета и бежит открывать мне дверь. Престон протягивает руку, я ее принимаю, и мы идем к вертолету.

Ага. Его вертолету.

В большинстве случаев именно так он добирается до колледжа. Его семья установила вертолетную площадку за футбольным стадионом еще на первом курсе. Это немного нелепо даже для нашего круга, и вид блестящей белой вертушки заставляет меня задуматься, что сказал бы Купер, если бы увидел…

Нет. Не-а. Не думаю об этом. Сегодня я признаюсь.

Вскоре мы пролетаем над поместьем Кинкейдов, огромной закрытой территорией, расположенной на побережье. Бесконечные лужайки и дубы простираются на акры, участок отделен от океана огромным белым особняком. Есть бассейн, теннисные корты, баскетбольная площадка и оранжерея. Все это поддерживается по крайней мере дюжиной сотрудников, двадцать четыре часа в сутки, ежедневно.

На заднем дворике нас встречает его мать. Как всегда, она одета с иголочки. В Prada с ног до головы. Не знаю, почему она так печется об этом, учитывая, что большую часть времени у нее почти нет причин выходить из дома. Как и моя мама, Коралин не работает и нанимает персонал, который занимается домом, а также ее делами.

– Привет, мам. – Престон наклоняется и оставляет на щеке матери поцелуй.

– Здравствуй, дорогой. – Она улыбается, а потом переводит взгляд на меня. – Маккензи, милая. – Коралин обнимает меня, но почти не касаясь, будто сделана из стекла, и вот-вот может развалиться на части от крепкого объятия. Она хрупкая женщина. Хрупкая, но не слабая. Так что лучше ее не злить. – Ты выглядишь чудесно.

– Спасибо, миссис Кинкейд. Новые розы вокруг беседки просто роскошны.

Я давно поняла, что самый легкий способ сделать ее счастливой, это найти что-то новое у нее на участке или в доме, и похвалить это. Иначе она примется комментировать мои секущиеся кончики или расширенные поры.

– О, спасибо, милая. Поль посадил их на прошлой неделе. Он настоящий художник.

– Вы присоединитесь к нам за обедом? – спрашиваю я.

Пожалуйста, скажи нет, скажи нет…

– Боюсь, что нет. Я скоро встречаюсь со своим архитектором. Он будет здесь с минуты на минуту. Престон рассказал тебе, что мы строим новый пляжный домик?

– Нет, ничего не говорил об этом. Как захватывающе.

Серьезно, единственная захватывающая вещь во всем этом – она не присоединится к нам за обедом.

И хорошо, что она этого не делает, ведь ланч заканчивается чертовски неловко. Едва ли Престон замечает мое смущение. В парадной столовой, где витает аромат бараньей рульки и выставлен чудесный фарфор, он рассказывает о каком-то профессоре, который ему не нравится, в то время как я ковыряюсь вилкой в еде и набираюсь смелости, чтобы покаяться в своих грехах.

– Конечно, я мог бы пойти к декану и все уладить. Он остался бы без работы. Тогда я подумал, ну и где же в этом веселье, а? Я придумаю что-нибудь более интересное. Вот в чем проблема с этими людьми. Ты проявляешь к ним немного уважения, и они вдруг забывают свое место. Наша задача – напомнить им. Налей еще, Марта, – обращается он к прислуге. – Спасибо.

Наконец, мое терпение сходит на нет.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – выпаливаю я.

Он откладывает вилку и толкает тарелку, чтобы Марта забрала ее.

– Ты в порядке?

Нет. Даже близко нет. Ведь я поняла, что Престон мне дорог. Не только потому, что мы были так долго вместе. И не из верности.

Купер, может быть, и пробуждает во мне «настоящую меня», что бы это ни значило, но Престон делает ровно то, о чем я сказала Куперу прошлой ночью: с ним я чувствую себя спокойной, уравновешенной. Он – стабильность в моей жизни. Он знает этот мир, в котором мы живем, знает, как вести себя с нашими родителями, что очень важно для сохранения нашего здравомыслия. Рядом с ним я не превращаюсь в комок тревоги и страха.

И то, как я подвела его, несправедливо.

Я жду, пока Марта уйдет из столовой, а затем судорожно выдыхаю.

Сейчас или никогда.

– Я поцеловала кое-кого. Парня.

Престон смотрит на меня так, словно ждет продолжения.

Я должна была. И сделала. Это казалось наиболее подходящим способом начать разговор. Вот только сейчас я сожалею, что не дождалась, пока мы окажемся в более уединенном месте. Если его мать решит войти прямо сейчас, я не выберусь из поместья живой.

– Это все? – подталкивает меня Престон.

– Нет. Я имею в виду, да. Мы только поцеловались, если ты об этом. – Я прикусываю губу. Сильно. – Но я изменила тебе.

Он встает со своего места в дальнем конце стола и садится рядом со мной.

– Я его знаю?

– Нет. Он местный, я встретила его в баре, когда гуляла с Бонни. Это было так глупо. Мы пили, и я не подумала, и… – И мне трудно удержаться от того, чтобы смягчить удар очередной ложью. Я собиралась рассказать ему. Обо всем. Теперь, глядя в глаза, не могу причинить ему такую боль. Однако он воспринимает мое признание лучше, чем я ожидала. – Мне очень жаль, Престон. Ты этого не заслуживаешь. Я был неправа, и для меня нет оправдания.

– Детка, – он сжимает мою руку, а затем улыбается с почти удивленным видом, – я не злюсь.

Я моргаю.

– Не злишься?

– Конечно, нет. Ну выпила ты немного, ну поцеловала какого-то парня. Добро пожаловать на первый курс колледжа. Думаю, ты знаешь свою дозу спиртного.

Посмеиваясь, он целует меня в макушку, затем предлагает руку, чтобы помочь мне подняться из-за стола.

– Почему ты так нормально к этому относишься?

Я совершенно растеряна. Из всех способов, которыми, по моему мнению, он мог отреагировать, этот не был одним из них.

Престон ведет меня на заднюю веранду, чтобы посидеть на качелях, где прислуга уже поставила два стакана чая со льдом.

– Все просто. Я вижу картину в целом. У нас с тобой есть общее будущее, Маккензи. И мне не хочется выбрасывать это на свалку из-за какой-то малейшей неосмотрительности. А ты?

– Точно нет.

Но я считала, что мне придется как минимум умолять его о прощении.

– Я рад, что ты открыла мне правду. Я не в восторге от произошедшего, но понимаю и прощаю тебя. Забыли. – Он подает мне чай со льдом. – С капелькой сахара, все как ты любишь.

Ну ладно.

Я ожидаю, что до конца дня Престон будет отстраненным, холодным, даже несчастным, пусть он и говорит, что все в порядке. Но это не так. Как ни странно, он более ласков. Все это испытание только сблизило нас, отчего мне становится еще хуже. Я не могу точно сказать, как поступила бы, если ситуация была бы обратной, но я совершенно уверена, что не пожала бы плечами и не сказала: «Забыли». Думаю, Престон просто лучше меня.

Мне нужно последовать его примеру. Стать лучше. Больше сосредоточиться на наших отношениях. Видеть картину в целом, как он выразился.

Поэтому ночью, когда Купер пишет мне, я к этому готова. Я ждала весь день, весь вечер, что он откликнется. Конечно, он в конце концов сделал бы это, и теперь я знаю, что надо ответить.

Купер: Нам нужно поговорить.

Я: Не о чем говорить.

Купер: Давай я тебя заберу.

Я: Не могу. Я рассказала Престону о поцелуе.

Купер: И?

Я: Он простил меня. Я не могу больше с тобой видеться.

Наступает очень долгая пауза, почти пять минут, прежде чем Купер отправляет еще одно сообщение. К тому времени я вся на иголках, практически выпрыгиваю из собственного тела.

Купер: Ты действительно этого хочешь?

Я с несчастным видом пялюсь на экран, комок подступает к горлу. Но потом я заставляю себя напечатать:

Я: Да. Прощай, Купер.

Часть меня ненавидит то, как резко я его отшиваю. Не его вина, что я запуталась. Но я не могу доверять себе рядом с ним, и это решение я должна была принять несколько недель назад. Я вела себя глупо. Думала, что смогу дружить с ним. Что у меня получится играть за обе стороны. Но пришло время выбора.

И я выбираю Престона.