Текст книги "Живущие во мраке. Хроники Перворожденных"

Они расположились в огромной библиотеке Штормхолла, откуда открывался чудесный успокаивающий вид на океан и часть побережья. Уолтер, наконец, открыл ей ее ожидаемое будущее и рассказал, что отныне ей требуется изучить историю и культуру Перворожденных, чтобы лучше понять их.

– Кто такие Перворожденные и откуда они появились? – задала резонный вопрос Валерия.

И вот тогда она услышала очередные ошеломляющие ответы, хотя не поверить не могла. Уж слишком много было тому доказательств и все они сразу выстроились в логическую цепочку.

– Торгрейн собирается превратить меня в монстра, питающегося кровью людей и животных, и Вы спрашиваете, как я ко всему этому отношусь? – пролепетала Валерия, глядя на Гематехнолога.

– Ну, – протянул тот, – еще можно есть стейк с кровью, в виде редкого исключения. Тоже сгодится. К сожалению, без изрядной порции гемоглобина мы долго не протянем. Иначе начинаем слабеть и впадать в ленивое, сонное состояние. Что хорошо, так это то, что большая часть Перворожденых придерживается следующей этики: жертву нельзя мучить, нельзя разыгрывать из этого спектакль, как часто делалось ранее. И вообще, все перешли на безопасное потребление сыворотки. Пей себе из бокала венецианского стекла и забудь о том, что нужно бегать за жертвой. Вы сами все видели. Из одного такого пакета с кровью получается несколько. Наши лаборатории находятся в нескольких городах в Англии, но основную часть исследований я провожу здесь и в Лондоне. Вампиров становится все больше и требуется больше сыворотки, соответственно.

– Вы делаете это из соображений практичности, – недоверчиво поинтересовалась девушка. – Вот уж бы никогда не подумала.

– Естественно, не все Перворожденные согласны с данным утверждением. Ведь они впитали в себя все кровавые наклонности своих необузданных предков. Многие по-прежнему охотятся, как хотят. Но одно из правил гласит: если охотишься, то делай это без свидетелей. Нам ни к чему шумиха в СМИ. Я уж не говорю о том, что нас веками преследует церковь.

– Еще бы – отрезала Валерия. – Вы – вампиры, порождение тьмы. Вы сами сказали, что по легенде Перворожденные были сотворены Дьяволом.

– Не факты, одни легенды, – улыбаясь, ответил Годфри.

– А Вы сами во что верите?

– Я? – он выпрямился и посерьезнел. – Верю, что ваш союз с Милордом Торгрейном войдет в историю Перворожденных не как легенда, а как самый настоящий факт. Вы только вдумайтесь в то, что тысячелетиями было невозможно, наконец-таки произошло. Вампир и человек! Вместе! Да ради одной только оригинальности и неповторимости подобного брака следует отнестись к нему со всем почтением и вдумчивостью. До чего только не додумывается эволюция и природа! Думайте об этом, думайте…

После ухода Гематехнолога, Валерия осталась наедине с кипой книг по схоластике, богословию, демонологии и черной магии. Эту кипу венчала очень старая, пожелтевшая от времени книга, а точнее книжища, с пятнами плесени. Ее металлический переплет был тронут разводами ржавчины и скрипел всякий раз, как требовалось перевернуть толстую пыльную страницу, исписанную ровным почерком чьей-то аккуратной руки.

Валерия многого не поняла, так как тексты были на старом английском, вперемешку с гэльским наречием (как объяснили ей чуть позже), на котором никто не говорил уже более сотни, а то и двух сотен лет. Зато благодаря подробным и устрашающим иллюстрациям она сумела сделать массу открытий, за которые бы получила Нобелевскую премию за вклад в развитие истории и литературы Великобритании.

Валерия просидела в библиотеке всю ночь, пока Игриэль мягко не разбудила ее, уснувшую уже на рассвете, как всегда появившись с тостами, овсяным пудингом и стаканом молока.

– Игриэль, – позвала Валерия горничную. – Мне нужно кое что у тебя спросить.

– Слушаю Вас.

Та явно подозревала, о чем ее хотят спросить и потому была к этому готова. Нет, она не сильно переживала после Призывания. Первый шок прошел, а потом жить стало проще, так как человеческие слабости отошли далеко в прошлое. Игриэль и не подозревала, что такое возможно. Но на последовавший вопрос о том, кто и как ее обратил, она предпочла промолчать, попросив за это прощения.

Весь день Валерия бродила по особняку, пытаясь привести мысли в порядок. Расхожее мнение о том, что вампиры боятся зеркал, не подтвердились. Уж слишком их много было расставлено и развешано по дому. Она в этом убедилась, всюду натыкаясь на незнакомую девушку в длинном багряном платье и золотом обручем, обхватывающим лоб и распущенные волосы.

Когда они встретились в восьмой раз, Валерия перестала отшатываться от своего отражения и даже задержалась у одного из зеркал, чтобы пристально себя рассмотреть и убедиться, что изменения пошли ей на пользу. Отныне ей надлежало выглядеть так всегда, ибо она супруга Короля всех Перворожденных. Исключение составляли моменты, когда она будет покидать пределы Штормхолла и появляться при обычных людях. В таком случае, ее одежда будет подчинена канонам современной английской аристократической моды.

После Призывания ей предстояла коронация в одном из европейских городов или отдаленных мест на земле. Где именно, никто никогда не знал заранее. Это решал Совет и Король. Впрочем, она не была уверена, что желает оставаться в Штормхолле до Призывания. А значит, необходимо бежать, пока еще что-то можно изменить.

Ей удалось выяснить, что ближайший населенный пункт – одна из деревушек восточнее поместья, где она сейчас находилась. Оттуда она сумеет связаться с отцом, а уж он ее не оставит на произвол судьбы. Обдумывая возможности побега, она на мгновение испытала сожаление, что больше не увидит Торгрейна Эйнгарда и Уолтера, и Игриэль. Их появление и само существование будто воплотили смутные мечты Валерии о несбыточных фантастических путешествиях и приключениях. На ее глазах оживали сказки и мифы, а она сама могла стать частью этого загадочного мира, да еще в образе существ, обладающих властью, силой и, что говорить, притягательной энергетикой.

Тем не менее, Валерия приняла решение и отступать намерена не была. Оставалось лишь подождать подходящего случая.

Юго-Восточная Великобритания. Предместье Лондона. Подземелье старого аббатства

Стены подземелья оглашались пронзительным женским криком. Крик становился все громче и отчетливее, пока из кирпичного проема подземелья не выскочила девушка и не наткнулась на здоровенного бородача, стоявшего у стены с безразличным видом. Он повернулся к ней, изображая удивление. Она кинулась к нему, споткнулась и чуть не упала к его ногам. Бородач подхватил ее и заботливо уточнил:

– Эй, крошка, ты откуда здесь? Что произошло?

Рыдая и запинаясь, она принялась рассказывать о каком-то существе, прокусившем ей плечо.

– Где? Я никого не вижу.

Она прильнула к нему, дрожа.

– Выведете меня отсюда, у меня есть деньги, я хорошо заплачу!

– И чем же наша малышка собирается заплатить? – промурлыкал кто-то сзади.

Девушка оглянулась, срываясь на крик.

– Это он, он! Не отдавайте меня ему!

– Правильно, – согласился неожиданно бородач. – Лучше я сам…

И зашелся в диком хохоте. Она рванулась, но он крепко держал ее.

– Тише, Константин, тише. Раздавишь нашу пичужку, – ласково произнес Арес. – А нам бы этого совсем не хотелось. Да?

Девушка, всхлипывая, повисла в огромных лапищах бородача. А затем он толкнул ее Аресу, со словами:

– Она – твоя, Хозяин.

Он поймал ее без усилий.

– Я не жадный.

Арес наклонился к уху бившейся в истерике девушки и произнес:

– Даю тебе пять минут, крошка. Целых пять минут! За это время можно пробежать полгорода, – посмеиваясь, добавил он. – Так, беги же, прелестница. Беги и не оглядывайся.

Он подтолкнул ее к темному проему. Она попятилась, не веря ушам.

– Вы отпускаете меня?

– Ммм… Пока. Но тссс… что это?

Он защелкал пальцами.

– Тик-так, тик-так… Это же твое время, детка… Я бы не медлил.

Его глаза были совсем безумны. Девушка развернулась и побежала, что было сил. Они ведь как-то зашли сюда, значит, должен был быть выход. Надо только его найти. Вспомнить бы тот поворот, тот темный закоулок, где этот зверь с лицом бога впился ей в руку, до смерти перепугав. Обломки кирпичей вылетали у нее из-под ног, глухо стукаясь о стены. Сумочку она давно потеряла в одном из переходов этой мрачной катакомбы, искать ее было бессмысленно и некогда. «Зверь» дал ей только пять минут.

Девушка очень утомилась, плечо истекало кровью. Она уже не бежала, а шла, спотыкаясь вновь и вновь. Коридоры петляли и пересекались в нескольких местах. Чья-то заботливая рука развесила тут и там лампочки, довольно сносно освещавших подземелье.

«Нет, мне никогда не найти выхода» – паническая мысль пригвоздила ее к тому месту, где она застыла, растерянно глядя на три коридора, очутившихся перед ней. «Куда же идти? Я не хочу умирать».

Девушка нагнулась и провела рукой где-то снизу у пола. Легкое движение воздуха подсказало ей, что крайний левый коридор, скорее всего, ведет к спасительному выходу.

Она пошла наугад, выставив руки вперед. Как нарочно, именно здесь света не оказалось. А ведь под ногами могло быть что угодно. Не хватало еще провалиться в ловушку вроде ямы. Песок и кирпичная крошка скрипели у нее под подошвами босоножек, забиваясь между пальцев. Но она не обращала внимания на покалывание в ступнях, мечтая скорее выбраться наружу. Тут ей показалось, что в лицо подул ветерок и она обрадовано ускорила шаг. Так и было – перед ней мелькнул узкий проход, за которым синело ночное небо.

Девушка принялась карабкаться по изрядно обвалившейся кирпичной лестнице, цепляясь руками за камни. Она уже наполовину выбралась из подземелья и увидела припаркованный в кустах автомобиль «зверя». Ее сердце радостно застучало и она рванулась вперед, как вдруг сзади кто-то шумно дыхнул ей в спину, а потом ее жалобный крик сорвался с губ и пронесся по поляне, потерявшись в темноте подземелья, куда ее снова утащили.

– Эй, крошка, – пробасил бородач. – Не торопись так. Мы еще не закончили разговор. Что ты там говорила об оплате?

Девушка дернулась в его руках.

– Я заплачу, сколько скажете. Пожалуйста…

– Сколько?

– Десять, двадцать тысяч? Назовите цену, умоляю!

Здоровяк задумался.

– Шесть или семь. Больше не нужно. Вряд ли у тебя есть больше.

Он хохотнул.

Луч надежды загорелся перед ней. Как странно. Всего шесть…

Бородач развернул ее лицом к себе и провел языком по зубам.

– Меня не интересуют деньги, – пояснил он. – Я имею в виду пинты.

– Пинты? Чего?

Она округлила глаза. Да он сумасшедший! Девушка задрожала.

– Да, крошка, пинты.

Его дикий смех вновь разнесся по коридорам, теряясь в его переходах.

– Сейчас все поймешь…

Полуголая светловолосая девушка испуганно металась от стены к стене, отбиваясь от десятка тянущихся к ней рук. Она в сотый раз проклинала тот миг, когда в ночном клубе к ней подошел парень с умопомрачительной внешностью, предложив поехать с ним прокатиться. Алкоголь сделал свое дурное дело и девушка, осмелев от изрядной порции текилы, с готовностью последовала за новым знакомым и села в его машину.

Ее укачало, но она быстро протрезвела, оказавшись в сыром помещении подвального типа. Со стен капала вода, падая на горящие свечи, отчего пламя шипело, плавя воск и сбрасывая его на зеленоватый кирпичный пол. За столом сидели мужчины, которые при появлении приятеля со смазливой девчонкой, вскочили и принялись спорить, кому доведется обратить новую жертву.

Теперь девушка соображала совсем плохо. То ли она изрядно перебрала, то ли увиденное оказалось плодом ее затуманившегося воображения. Ужасно заныла шея и голова налилась свинцом, а границы реальности исчезли на какое-то время. Монстры окружили ее, шумно и тяжело дыша, а сама она превратилась в игрушку в их руках. Они передавали ее как бутылку вина, по кругу и всякий раз она слабела все больше, теряя остатки мыслей. Девушка сопротивлялась довольно неумело, чем вызывала издевательский хохот у своих мучителей.

– Эй, Арес, будешь еще пить? – искаженные слова влились в ее сознание будто издалека. – Твой глоток первый и последний, как обычно.

– Спрашиваешь! Она довольно неплоха, даже с этим спиртным привкусом.

Последнее, что ощутила девушка, теряя сознание, был рывок и режущая боль в запястье…

Спустя несколько минут Арес поднялся с колен, отер тыльной стороной ладони красные губы и причмокнул:

– Хороша. Выпил до дна.

Арес уселся во главе стола и остальные последовали его примеру, заняв остальные стулья.

– Итак, мои друзья, после маленькой разминки, я бы хотел услышать, как продвигаются дела.

Поднялся Эргон и окинул присутствующих единственным глазом, избегая, однако, смотреть в глаза Аресу, чей взгляд он не мог выдержать и двух секунд.

– Повелитель, сегодня ночью на западе столкнулись две наши группировки. Точнее, это были Стражи из отряда Милорда Торгрейна и наши Призванные. Стражи сделали им замечание, чем спровоцировали ссору.

– Тааак, – протянул Арес, раскачиваясь на стуле. – Какого рода было замечание?

– Призванные расправились с двумя наркодельцами и проституткой прямо на улице у кинотеатра. Они бросили их умирать, а один из пострадавших людей дополз до телефонной будки и вызвал полицию.

– Люди, – презрительно произнес Арес. – Жалкие и слабые. Их поступки вызывают у меня тошноту. Кто-нибудь может объяснить мне, почему они не любят проституток и наркоманов, и тут же бросаются спасать этих крыс, если кто-то из них позвал на помощь, вместо того, чтобы добить?

Все сидели тихо, переводя взгляд с одного на следующего. Они понимали, что вопрос риторический и хозяин сам доведет ответы до их ума.

– Вместо того, чтобы бесконечно быть нам благодарными, – продолжал Арес, – они поднимают шумиху и трясутся, как зайцы за свои никчемные жизни. Мы очищаем город от падали, а нас обвиняют в жестокости. Где объяснение человеческим поступкам с их хваленой гуманностью и добротой? Не понимаю.

Он подпер рукой подбородок, изучая окружающих.

– Так и чем закончилась вся эта история?

Эргон выпрямился.

– Призванные хотели их добить. Но гвардейцы не позволили. Они стали призывать их повиноваться и отнестись с уважением к установленным порядкам.

– И что? – Арес начал скучать.

– Стражи поняли, что Призванные не собираются подчиниться. Вы же знаете, что по закону запрещено охотиться на людей в людных местах, да и вообще – в открытую! Они попросили Призванных пройти с ними, но те отказались. Произошла серьезная драка, хотя никто не пострадал, так как начало всходить солнце. Сами понимаете, утром и днем никто не любит торчать на улицах и открытых пространствах.

Эйнгард откинулся на стуле, прикрыв глаза.

– Знаю. Еще немного и меня потянет в сон, Эргон. Есть более существенные происшествия? Мелкие стычки меня мало волнуют. Я же сказал, что вы можете охотиться так, как вам хочется. Не думайте о законах и Стражах Торгрейна. Просто старайтесь меньше попадаться им на глаза. Это ясно?

Присутствующие закивали, поспешно соглашаясь с Хозяином.

Арес извлек из кармана два тяжелых шарика из слоновой кости и принялся вращать их между пальцами. Равномерное постукивание шариков продолжалось минуту. Все сидели, затаив дыхание и ждали, когда Арес продолжит говорить. Все знали, что задавать вопросы нельзя. Господин думал о чем-то и отвлекать его было опасно. Эйнгард сунул шарики обратно в карман, сложил руки на столе перед собой и обратился к Эргону:

– Кстати, как у нас дела с Советниками?

Тот мгновенно собрался, чтобы ответить незамедлительно.

– Господин, трое из Совета на Вашей стороне. Я узнал это от своего доверенного лица.

Арес смахнул белокурый волосок с рукава.

– Всего трое? Господа, вы умеете считать? В Совете восемь персон и мой братец – девятый. Чтобы занять трон, мне понадобится большинство голосов.

– Мы понимаем, но пока это неосуществимо. Членов Совета подкупить невозможно. Разве что склонить на нашу сторону ради блага всех Перворожденных. Простите нас за это, – и Эргон потупил взор.

Арес постучал тонкими пальцами по столу.

– Неужели, придется действовать самому. Как обычно! От вас никакого толка.

Он зевнул, демонстрируя острые зубы. Присутствующие замерли. Все отлично знали характер Ареса. Он мог, улыбаясь, предать бывшего друга и соратника изощренным пыткам.

– Ваше счастье, что я добрый сегодня. Полагаю, всем известно, что наш славный Торн взял в жены женщину из человеческого племени около месяца назад. Мы знаем, что при иных обстоятельствах это было бы невозможно. При иных…

Он выдержал эффектную паузу.

– Женщина – обладатель единственной в своем роде группы крови, позволяющей вступить в синтез с кровью Перворожденных не только без губительных для себя последствий, но и, напротив, во много раз улучшить свое качество. Что еще более интересно, так это то, что потомство от подобного союза поднимется на новую ступень эволюции и займет особое положение среди Перворожденных, не говоря уж о простых людишках.

Константин позволил себе вмешаться:

– До этого только потомственные Перворожденные обладали способностью продолжить свой род, либо Призванные, прожившие более двухсот лет. Тогда как можно быть уверенными, что у Милорда Торгрейна и смертной женщины родятся дети?

– Вот именно об этом я и говорю. Ее группа крови позволяет обойти все наши условности и физиологию. Кстати, перебьешь меня еще раз, и я случайно забуду, что ты мой друг.

И Арес довольно мило усмехнулся.

Константин опустил глаза.

– Прошу искренне простить мою дерзость, – пробормотал он.

С Аресом всегда так. С виду изящный, красивый, утонченный. Но это лишь оболочка. Его боялись даже матерые отступники, плевавшие на законы Перворожденных. Он обладал устрашающей силой, ловкостью, а его жестокость вызывала робость и покорность. Его не боялся единственный Перворожденный – его собственный брат. Этих двоих уважали в одинаковой степени. Но кому-то импонировала звериная натура Ареса, хотя большинство все же предпочитало хладнокровие и рассудительность Торгрейна.

– Я побывал на церемонии, несмотря на то, что она оказалась закрытой. Мой братец думал утаить от своего народа столь значимый шаг. Увы, на его несчастье, мой шпион вовремя донес о готовящейся церемонии. Должен отметить, что девчонка довольно недурна. В ней определенно что-то есть, но она сама еще не знает своего потенциала. Один из Членов Совета натолкнул меня на одну мысль, которой я жажду поделиться с вами.

Его взгляд загорелся недобрым огнем.

– Уверен, вы одобрите.

Юго-Западное побережье Великобритании. Корнуолл. Поместье Штормхолл

Черный вертолет, похожий на гигантскую стрекозу, шумно рокотал лопастями над просторами родного Корнуолла. Вересковые холмы и скалистые обрывы вызывали в памяти Торгрейна далекие воспоминания, которые помнить совсем не хотелось. В них он иногда видел черноволосую и гордую женщину – его мать. Прошло двести пятьдесят с лишним лет с того страшного момента, когда он узнал… Когда все узнали…

Торгрейн потер лоб, словно желая изгладить не только прорезавшие кожу легкие морщины, но и сами горестные мысли. Он постарался переключиться на иной образ. Маленькая Валерия неожиданно вызвала у него смутное желание позаботиться о ней. Он даже усомнился в успехе их предприятия. Так уж ли необходимо было похищать ее из другой страны, из привычного ей круга и места жительства. На крайний случай всегда была Ирма, которая и так уже видела себя Королевой Перворожденных. Она бы ею и стала, если бы Годфри не обнаружил скрытые возможности Валерии и не заразил его идеей о значимости пятой группы крови.

Торгрейн нахмурился. Он вел себя недостойно, сбегая из Штормхолла. Ему следовало обратить ее сразу, без колебаний. Но что-то в ее тонкой фигурке и в спокойных, ясных глазах остановило его. Он ругал себя за проявленную слабость. Король Перворожденных не имеет права сомневаться.

Но… Какой же беззащитной выглядела Валерия на церемонии, доверчиво протянув ему руку… А следующий удручающий момент возник, как появился Арес и девушка, в процессе разговора, ухватилась за его ладонь, будто ища поддержки. И даже вместо того, чтобы отыграться и начать злословить, пытаясь отомстить ему – Торгрейну, постаралась примирить их с братом.

Видимо, она интуитивно усмотрела в Аресе врага и тут же встала на сторону мужа. Того, кто недавно заставил ее поступиться принципами и свободой выбора. И Торгрейн осознал, что не хочет напугать ее еще больше. Процесс Призывания не слишком приятен. Сам он не познал этого ощущения, так как уже появился на свет Перворожденным, но неоднократно слышал от Годфри, что после укуса теряется ориентация в пространстве и наступает временная амнезия. Мозг обрабатывает поток новой информации, а сердце с силой качает кровь по жилам, доставляя двойное количество кислорода во внутренние органы. Клетки перестраиваются и начинается тотальное обновление организма.

Все эти процессы ощутимы и обращаемый может испытывать приступы сильной головной боли, тошноты, паники, вплоть до желания самоубийства. Перестройка всех жизненных функций длится от нескольких часов до нескольких дней. Окончательно процесс завершается приблизительно одинаково: чуть удлиняются верхние резцы, превращаясь в клыки, приобретается кошачья ловкость, вытягиваются руки и ноги. Человек, испытывавший трудности с пропорциями своего тела, приобретает подтянутую и стройную фигуру.

Как итог: сосуды сужены, а сердце едва бьется. Такой физиологический признак присущ всем вампирам. Оттого у них прохладная на ощупь кожа. Хотя, по легенде о происхождении Перворожденных, считается, что холодное тело вампирам досталось от их прародителя – Сатаны, чья кожа ледяная на ощупь при любых условиях.

Если отбросить существующий миф, то с научной точки зрения организм начинает умирать в своей человеческой ипостаси и его постепенно замещают обновленные, сильные и специфические клетки вампира. В этот миг требуется свежая кровь. Первый глоток всегда самый сладкий, мучительный и неопытный Призванный испытывает слабость, иногда даже боль. Вскоре он учится управлять жаждой и вовремя находить пропитание, при отсутствии которого может наступить своеобразная кома. Из нее всегда легко выйти, как из глубокого сна, стоит лишь напоить усыпленного и выждать несколько минут.

Валерии предстояло вынести все этапы перевоплощения. Торгрейн понимал, что этого не избежать.

Вертолет готовился к посадке на каменном выступе слева от башни Штормхолла. Гвардейцы уже выстроились на площадке в шеренгу, чтобы приветствовать своего Повелителя и сопроводить его в особняк. Обычно Торгрейн ездил куда-то с четырьмя личными Стражами, составлявшими его охрану – прекрасно натренированными и искусными воинами. Он и сам отлично владел как холодным, так и огнестрельным оружием.

Королю Перворожденных надлежало появляться в общественных местах с телохранителями. Все же, хотя он и был сторонником и хранителем древних традиций своего народа, случались моменты, когда ему хотелось побыть одному. Тогда он садился за руль своего двухместного автомобиля и легкая улыбка касалась его плотно сжатых губ, когда машина оживала от поворота ключа в замке зажигания.

Элиандр, управляющий особняка и начальник охраны по совместительству, что-то недовольно бурчал по поводу «мальчишеских выходок» своего Господина, глядя, как чернильно-синий автомобиль мелькает то на одном экране камер наружного наблюдения, то на другом, пока не выедет за пределы границ парка и ограды Штормхолла.

Сейчас было не до прогулок. По крайней мере, не в одиночестве. У него все-таки прибавилось обязанностей и он должен был неукоснительно соблюдать правила, чтобы не подавать дурного примера своим подданным.

Торгрейн сразу послал за Игриэль и велел передать Валерии, что отужинает с ней через час, а сам провел краткое совещание с Членами Совета касательно участившихся случаев нападения на людей вампирами. Он понимал, что Арес намеренно провоцирует его, но дошло до того, что тела искусанных и обескровленных женщин находили в кабинках для переодевания в универмагах, в подсобках супермаркетов, а также в полицейских участках и отелях.

Убийства происходили среди бела дня, а не только в ночное время суток. Общественность пришла в волнение, требуя разобраться с бешеными животными. Были две основные версии: собаки, нападающие по наущению сумасшедших хозяев, либо сектанты, пропагандирующие культ вуду или богини Кали – кровожадной и ненасытной пожирательницы человеческой плоти. К сожалению, прямых доказательств причастности Ареса не было, но Торгрейн был уверен в его виновности. Поэтому он выдвинул предложение о создании специальных отрядов Стражей, которые бы наблюдали за остальными Перворожденными и Призванными, а особенно – за людьми Ареса в общественных местах.

Когда совещание окончилось, Торгрейн поднялся в столовую. Откинув тяжелую портьеру, он увидел Валерию, сидящую за длинным столом. Она прождала его лишних полчаса и ее ладони вспотели от напряжения. Девушка не знала, как вести себя с человеком, навязавшим ей брачные узы. Да и с человеком ли…

Жена вампира. От этой мысли Валерия покачнулась, ощутив прилив паники. Она посмотрела на бьющуюся жилку у себя на руке. Скоро она никогда не сможет почувствовать себя прежней. Ей придется перечеркнуть многое из своей прошлой жизни. Чувствуя, что она вот-вот сойдет с ума от ужаса и возникшей неловкости, Валерия вскочила с места, прижимая все еще горячие ладони к пылающим щекам.

При этом она зацепила широким рукавом бокал с вином и беспомощно наблюдала траекторию его падения на ворсистый ковер. Секунду спустя Торгрейн уже стоял рядом, ставя бокал на место. Он молниеносно подхватил падающий бокал, бесшумно подлетев к Валерии. Она ощутила лишь дуновение ветерка и отметила краем глаза какое-то движение.

Еще пару мгновений они находились друг напротив друга, изучая меняющееся выражение их лиц: потрясенное и настороженное – Валерии, задумчивое и изучающее – Торгрейна. Он первым нарушил тягостное молчание, спросив, как ей нравится Штормхолл. Заплетающимся языком она ответила, что особняк великолепен и что к ней относятся весьма почтительно. Торгрейн усмехнулся:

– Еще бы. Отныне ты здесь хозяйка и моя жена.

Его жена… Валерия шумно сглотнула горечь, появившуюся на языке и опустила глаза, не будучи в состоянии свыкнуться со своей новой ролью, хотя, безусловно, Торгрейн Эйнгард не мог не волновать ее воображение. Он же решил, что ей нужно освоиться со своим нынешним положением, а потому учтиво помог Валерии занять место за столом, отодвинув и придвинув тяжелое ореховое кресло с инициалами и гербом Главенствующих Перворожденных.

Некоторое время они ужинали в тишине. Девушка уткнулась в тарелку, старательно нарезая дымящийся стейк на мелкие кусочки. Торгрейн сидел напротив, с привычным бокалом, в котором колыхалась темно-красная жидкость.

Кусочки в тарелке Валерии становились все тоньше и Торгрейн произнес:

– Они и так почти прозрачные и совсем холодные. Я читал, что мясо лучше усваивается, если есть его теплым.

Девушка посмотрела на него. Должно быть, он пытается наладить отношения. И не стала мешать в этом.

– Почему Вы уехали так поспешно, надолго покидая особняк? – бросила Валерия, отложив вилку в сторону.

Ему показалось, что в ее голосе промелькнули сердитые нотки. Этого он никак не ждал.

– А Вы скучали без меня? – спросил Торгрейн, подняв бровь.

Валерия покраснела.

– Вовсе нет. Всего лишь не ожидала, что останусь тут одна.

– Если бы я знал, что Вам нравится мое общество, то непременно бы остался.

Она не нашла, что ответить на это и снова принялась за стейк. Делала она это очень неторопливо, гоняя мясные кусочки и крошки по гладкому фарфору.

– Вы вовсе не обязаны есть, если не хотите.

– С чего Вы взяли, что не хочу?

Но ее голос предательски дрогнул.

– Валерия, Вы боитесь меня? – спросил Торгрейн.

Она покосилась на бокал в его руке, по-прежнему отливавший красными отблесками. И неожиданно для себя произнесла:

– Трудно сосредоточиться на нормальной еде, когда кто-то напротив пьет… – она сглотнула, переведя дыхание, – пьет то, что обычно вызывает отвращение.

Торгрейн никак не отреагировал на ее реплику. Валерия решила, что тот оскорблен.

– Простите. Я не думала Вас обидеть.

Он вовсе и не обиделся. Он был лишь несколько смущен и удивлен прозвучавшей в устах девушки горькой правдой. Валерия сидела перед ним, нервно сжимая и разжимая кулаки, бледная и нерешительная. Торгрейн снова испытал некое подобие вины, что не могло не насторожить его.

«Я не проявляю эмоций открыто», – думал он. – «Но что-то в ней тревожит меня. Всего лишь человек, стоящий ниже абсолютно во всем – слабый, испытывающий страх, боль, одиночество».

Одиночество… Это слово, однако, нашло отклик в отдаленном уголке его души. Внезапно он сказал вслух:

– Я хотел бы прогуляться после ужина. Желаете сопроводить меня?

Он был готов к отказу, но Валерия согласилась.

– Тогда, захватите плащ. На берегу довольно прохладно сегодня. А мои объятия не способны согреть.

Хотя он и произнес это безразличным тоном, девушка готова была поклясться, что она услышала сожаление.

Ночь расползлась темным, густым сгустком от горизонта до горизонта. Где-то высоко мерцали далекие звезды, но их призрачный свет не мог рассеять мглу, стелющуюся по земле. Свежий морской воздух врывался в приоткрытые окна быстро едущей машины, удивительным образом успокаивая Валерию, которая казалась себе взвинченной, то и дело посматривая в сторону водителя. Его профиль озарялся подсветкой от работающей приборной доски. Девушка попыталась представить себе его возраст.

– Говорят, – несмело произнесла она вслух, – что вампиры могут выглядеть очень молодо, несмотря на преклонный возраст. Сколько Вам от роду?

Торгрейн повел краешком губ.

– Я гожусь Вам в прапрапрапрадеды по человеческим меркам.

– И все же? – настаивала Валерия.

– Триста два. Мы с Вами почти одного возраста по всем физическим показателям.

Девушка покачала головой.

– Ничего себе. Я бы так хорошо не сохранилась. Скорее всего была бы похожа на египетскую мумию. До сих пор не могу поверить, что я во все это ввязалась.

Торгрейн посмотрел на нее.

– Мне жаль, что мы нарушили Ваши планы столь наглым образом. Но отныне это Ваша судьба.

Валерия задохнулась от приступа гнева и от того, каким самоуверенным тоном он это сказал, хотя была настроена изначально благосклоннее.

– Судьба? Вы зовете это судьбой? У меня бы все сложилось иначе. А перспектива стать ходячим мертвецом меня вовсе не воодушевляет!

– Я же сказал – мне жаль, – ровным голосом ответил он.

– Жаль! Я вижу! Вы хоть иногда смеетесь, радуетесь, огорчаетесь? Вам известны понятия любви и привязанности?